Текст книги "Договор (СИ)"

Автор книги: Инди Видум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Похоже, этот призрачный помощник был призванным демоном на редкость противного характера. Зато после спора с ним я почувствовал себя куда уверенней. Легко стать уверенным на фоне мелкой шавки, пока та не разевает пасть.

– Меня устроит, если ты покинешь незаметно дирижабль. Дальше легализуем как-нибудь. Миску не обещаю, но самый красивый розовый ошейник с сердечком найдем.

– Эй, почему розовый? – забеспокоился Валерон. – Мне черный нужен, на крайняк – голубой.

– К твоей неземной красоте только розовое подойдет.

– Понял. Больше не наглею. Но чтобы никаких розовых ошейников.

– Договорились. Сам выберешь.

– И корзинку, – подозрительно уточнил Валерон.

– В корзинках спят только нежные собачьи барышни, настоящие кобели дрыхнут на прикроватном коврике.

Внезапно я вспомнил, что у Пети около кровати не было даже половичка, а значит, Валерону придется стать еще брутальнее. Можно сказать, из него получится практически собачий йог.

– Сразу понял невыгодность нашего договора, – грустно вздохнул Валерон и положил морду на передние лапы, изображая вселенскую печаль.

Долго он так не пролежал, потому что стюард в коридоре зычно прокричал: «Начинаем снижение, будьте осторожны и не покидайте каюты».

Снижение пошло резковато, поэтому Валерон принялся ездить по столику, пытаясь за что-нибудь удержаться и возмущенно ругаясь. Прав был половой по поводу летных качеств этого пилота – в прошлом полете снижение было почти незаметным. В башню этот дирижабль ткнулся так, что Валерон подлетел и все же шмякнулся на пол. А ведь я с самого начала ему предлагал уйти в нематериальный вид. Пожадничал – и вот результат.

– Дамы и господа, мы прибыли в Верх-Иреть. Стоянка полтора часа.

Какая-то дама высунулась в коридор и принялась визгливо возмущаться посадкой. Валерон решил, что при таком звуковом сопровождении его никто не заметит, и выскользнул из каюты вслед за мной. Стюард действительно стоял к нам спиной, поэтому мы беспрепятственно добрались до выхода из дирижабля и перешли в причальную мачту. В этот раз лифт работал, но поскольку в нем уже кто-то поднимался и делал это очень и очень небыстро, то я опять решил спуститься по лестнице. Валерон припустил за мной, смешно пыхтя и перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, как настоящая мелкая собачка. Единственное отличие – к концу лестницы он даже не запыхался, зато я узнал ряд выражений, принятых у воплощенных духов, когда те очень злятся.

Я не успел оглядеться, как кучер Антип подогнал экипаж отчима, куда я сразу залез, а Валерон быстро запрыгнул. Кучер его заметил и заволновался.

– Барич, выпните энту шавку.

– Сам ты шавка! – злобно рявкнул Валерон.

– А лаит-то как противно. Вот я тебя.

Он замахнулся кнутом, но я остановил его словами:

– Антип, это моя собака.

– Господи… – Он аж перекрестился от избытка чувств. – Да рази ж енто собака? Собака – она большой должна быть и пользу приносить. А ента… Шавка, как есть шавка. Где вы енту пакость взяли?

– Это моя собака, – повторил я. – И не тебе ее обсуждать.

Он поскреб в затылке.

– Обсуждать, мож, и не мне, но жить-то она при конюшне будет.

– Я – не она! – ощерился Валерон. – И никаких конюшен. Петр, скажи ему!

– Антип, это комнатная собака. Он будет жить в доме.

– Господь с вами, барич, собака – и в доме? Да где это видано? Хотя, бают, у губернаторши тоже ейная шавка в доме живет. Токмо не дело енто.

– Антип, мне пешком идти? Поехали.

Экипаж с места наконец тронулся, но Антип ворчать не перестал. Боялся, наверное, что хозяин дома будет резко против собаки и ее подкинут на конюшню. Что характерно, результатами поездки кучер даже не поинтересовался, настолько был уверен, что Петя съездил напрасно. В Петином характере хвастовство присутствовало, поэтому я решил не молчать.

– Антип, ты все про собаку и собаку, а про главное ты и забыл.

– Енто про что?

– Я куда ездил?

– В Аннинск, в Лабиринт. – Он замолчал, потом сообразил, резко повернулся и вытаращился: – Неужто получили, барич?

Хорошо, что в таких повозках руля нет, а то съехали бы мы с дороги как пить дать, а так умная лошадка трусит себе вперед, не обращая внимания на придурков за спиной.

– Получил. – Я гордо указал на значок, приколотый к тужурке. – Кучу бумаг выдали.

– Неисповедимы пути твои, Господи. – Перекрестился кучер. – Не зря, значится, слетали-то. Удача вам привалила, барич. Да еще какая. Господь к вам милостив.

И он завел долгую шарманку, восхваляя бога и его дар. Признаться, это меня здорово нервировало, потому что я получил от бога не столько дар, сколько проблемы.

– Дурень, – проворчал Валерон, но совсем тихо, чтобы не привлечь к себе внимание Антипа опять. – Назвать меня – шавкой?

Он глухо зарычал, глаза его покраснели, и я испугался, что он применит свое единственное боевое умение – плевать огнем – прямо в спину кучера.

– Валерон, тихо! – шикнул я. – Веди себя как нормальная собака. А то тебя сейчас из экипажа выбросят, придется бежать ножками, а они у тебя намного короче лошадиных.

Завел, блин, питомца. Полное несоответствие формы и содержания.

– А я что? Я ничего… – скромно сказал Валерон, запрыгнул на сиденье рядом со мной и принялся осматриваться, притворившись маленькой несчастной собачонкой.

Осматривать было что, потому что этот город выглядел куда представительней Аннинска, и куда больше – пешком до дома отчима я бы несколько часов добирался. Деревянные дома встречались только на окраине, а чем ближе к центру, тем дома становились богаче и вычурнее. Иной раз, конечно, здание было всего лишь доходным домом, в котором снимали квартиры семьи с разным достатком в зависимости от размера квартиры и расположения, но и домов знати и нетитулованных богачей хватало. Мой отчим относился ко второй категории и был, наверное, самым богатым человеком в этом городе. Основу его состояния сделала сталелитейная промышленность, но Юрий Владимирович не брезговал и другими направлениями, в которых видел выгоду. Так, ему принадлежали крупные паи железнодорожной компании и Верх-Иретского частного коммерческого банка. Вообще, он был человеком, о которых говорят: «Деньги к нему липнут сами». Правда, даже при липнущих деньгах работе ему приходилось уделять очень много времени, поэтому я подозревал, что увижу его сегодня не раньше вечера.

Но я ошибался, потому что стоило мне войти в дом, как дворецкий сразу сообщил:

– Петр Аркадьевич, Юрий Владимирович ожидают вас в кабинете.

Честно говоря, я удивился: не такой я был значимой персоной в глазах отчима, чтобы ожидать моего появления. Он же не рассчитывал, что я приеду с магией?

– Это животное с вами?

– Сам ты животное! – рявкнул раздраженно Валерон. – Грубое и неотесанное животное.

– Со мной, – подтвердил я. – Попрошу его не обижать. Валерон – очень чувствительный песик.

– Сам ты песик!

– Валерон, за мной, – скомандовал я. – И прекрати тявкать не по делу.

За это время я почти полностью впитал в себя знания и чувства Пети, поэтому вопроса, где расположен кабинет, не возникло. Когда я туда вошел, обнаружил, что отчим не один: на стуле вальяжно расположился незнакомый господин с дорогим кожаным портфелем на коленях. И остальное в его облике просто-таки кричало о хороших доходах: холеное лицо, костюм явно индивидуального пошива, начищенные до блеска ботинки дорогой кожи.

– Доброе утро. – Я изобразил приличествующий случаю поклон. – Юрий Николаевич, Осип сказал, что вы хотите меня срочно видеть.

– Ну наконец-то, – обрадовался он. – Петя, господин Фырченков является душеприказчиком твоего деда, князя Воронова, скончавшегося 24 июня.

– Примите мои соболезнования, Петр Аркадьевич, – сказал названный господин, причем в голосе его мне послышалась издевка.

– Благодарю вас, – коротко ответил я. – Так что вам поручено мне передать?

– Какой торопливый молодой человек, – поощрительно улыбнулся он. – Сразу к делу. А поручено мне передать вам осколок Реликвии.

Он открыл портфель, а я ради интереса запустил Поиск осколков и обнаружил, что один действительно лежит в портфеле. Вот только достал душеприказчик не его, а обломок обычного кристалла и протянул мне.

– Вы говорили об осколке Реликвии, господин Фырченков, – холодно сказал я.

– Кажется, тебя собираются надуть, – заметил Валерон. – Грабанем? Под правильные критерии подходит.

– Так это она и есть, Петр Аркадьевич, – недоуменно ответил он. – Вас, наверное, смутил невзрачный вид? Уверяю вас, осколки реликвии и выглядят такими вот невзрачными. Какая милая собачка…

Он добродушно усмехнулся, не опуская руку с подделкой. На его улыбку не купился даже Валерон, который заворчал и попятился подальше от жулика. Отчим поморщился, глядя на собаку. Животных он не любил, и в доме никогда не было даже кошек. Похоже, придется выдержать битву за право оставить Валерона.

– Юрий Владимирович, предлагаю вызвать полицию, – сказал я, – поскольку господин Фырченков злоупотребил своим положением и пытается втюхать мне подделку.

– Петя, что за грубое слово? – поморщился отчим. – С чего ты взял, что Арсений Владимирович тебя обманывает?

– С того, что настоящий обломок реликвии лежит у него в портфеле и я его чувствую.

Отчим хотел что-то сказать, но наконец заметил значок мага, брови его полезли вверх, но справился он с удивлением быстро, откашлялся и сказал:

– В таком случае действительно стоит вызвать полицию.

Фырченков резко покраснел, и по его лысине заструился пот. Но сообразил, что дальше врать не стоит, сразу.

– Бес попутал, – выдохнул он. – Прошу вас, давайте обойдемся без полиции. Право слово, не хотел, не собирался, но пока ждал здесь Петра Аркадьевича почти сутки, увидел этот кусок кристалла, в точности такой же, как обломок Реликвии, и решил, что это знак Божий.

– Вы язычник? – уточнил я. – Боги, покровительствующие воровству, есть только у язычников.

Он зарылся в портфель и вытащил теперь уже настоящий осколок. На вид тот действительно почти ничем не отличался от предлагаемого мне чуть раньше, но суть была совершенно другой.

– Вот, Петр Аркадьевич, ваше наследство. Будем считать инцидент исчерпанным?

– С чего бы? – удивился я. – Оттого, что ваше жульничество не получилось, жуликом вы быть не перестали, и я считаю, что вас нужно передать полиции.

– Помилуйте, Петр Аркадьевич, зачем полиция? Я же вам передал все в целости и сохранности? – взвыл он.

– После того как я уличил вас в обмане.

Отчим в наш разговор не вмешивался, сидел за столом и с интересом поворачивал голову от меня к Фырченкову, в зависимости от того, кто бросал реплику. Но уверен: если что пойдет не так, с его точки зрения, отчим наблюдением не ограничится.

– Все мы люди, все мы подвержены соблазну, – заблеял душеприказчик.

– Не с вашим родом деятельности, – отрезал я. – Назовите хотя бы одну причину, по которой нам не следует вмешивать в это дело полицию.

– Хотел вашему дяде помочь, Максиму Константиновичу, – выпалил Фырченков. – Очень уж он переживал, что часть реликвии уходит из семьи, но против воли покойного пойти не мог.

– Сколько он предложил откупных?

Вид у Фырченкова стал совершенно несчастным, глаза забегали, но все же он из себя выдавил:

– Двадцать тысяч, Петр Аркадьевич.

– Значит, вы свою профессиональную репутацию оценили в двадцать тысяч? – усмехнулся я. – Дешево как-то. Но бог вам судья.

При последних словах Фырченков с чего-то решил, что я его простил, и приподнялся со стула.

– Так я пойду? – заискивающе спросил он.

– С чего бы? – удивился я.

– Вы хотите через меня договориться о продаже? – воодушевился он. – Я готов.

– Я хочу получить с вас сумму, на которую вы собирались меня нагреть. Либо вы выплачиваете мне двадцать тысяч, либо я вызываю полицию.

Он побледнел.

– Помилуйте, Петр Аркадьевич, – заискивающе сказал он, – нет у меня этих денег.

– Конечно, нет. Эти деньги вы хотели заработать, продав принадлежащее мне наследство.

– Даже если я все продам и сниму все деньги со счетов, столько не наберется.

– Не поверю, что я единственный ограбленный вами наследник. Вы выглядели слишком уверенным для того, кто первый раз оступился. Двадцать тысяч – это мое последнее слово. Отказываетесь – вызываем полицию.

Он посмотрел на меня уже откровенно зло, потом затравленно на моего отчима, понимая, что из того получился весьма неудобный свидетель.

– Юрий Владимирович, мне кажется, стоит кого-нибудь отправить за представителем из полицейского ведомства.

– Подавись, кровопийца! – выкрикнул Фырченков. – Выпишу я тебе вексель.

– Он будет чем-либо обеспечен? – поинтересовался я. – Если вексель, тогда и признание пишите, не выходя из этого кабинета. Как деньги получу, сразу вам верну вашу расписку. И если не будете держать себя в руках, за каждое оскорбление прибавлю по тысяче рублей.

– Юрий Владимирович, скажите вы Петру Аркадьевичу, что таких денег с собой не возят.

Отчим, наслаждающийся представлением из первого ряда, смешок не удержал.

– Мы можем пройти в банк и договориться о переводе с вашего счета на наш.

– На мой, – твердо поправил я.

– На твой, – согласился отчим. – Смотрю, Петя, ты не только магию получил, но и зубки отрастил.

– Это потому что с ним я! – важно заявил Валерон.

– Но всякую тявкающую дрянь в дом ты напрасно тащишь, – продолжил отчим, брезгливо глянул на песика и помахал рукой этак изгоняюще. – Верни это туда, откуда взял.

Глава 7

В целом визит душеприказчика получился удачным: я получил и реликвию, и деньги. Можно сказать, заложил основу собственного материального благосостояния и начал выполнять божественное поручение. К сожалению, информацией разжиться пока не удалось. Сколько еще осколков и у кого они, так и оставалось тайной. Но судя по размеру моего, собирать мне и собирать до полного воплощения.

После совершения перевода я вручил Фырченкову расписку, что осколок Реликвии получил и претензий к душеприказчику не имею ни по осколку, ни по методу вручения, который был связан с некоторым недопониманием (именно на такой формулировке настоял Фырченков). Он сразу вернул свой уверенный вид и попытался восстановить позиции, предложив посредничество в продаже моего наследства нынешнему главе рода Вороновых.

– Петр Аркадьевич, это ж вы сразу удвоите свой капитал, – заливался он настолько сладко, что поневоле закралось подозрение: со стороны Вороновых ему пообещали хорошие комиссионные.

– Исключено, Арсений Владимирович, – ответил я.

Даже если бы мне пришло в голову временно передать полученный осколок в другие руки, клятва бы не дала. Сейчас я двигался в правильном направлении, потому что после получения куска реликвии почувствовал, как мне стало легче. Причем объяснить, чем именно легче, я не смог бы при всём желании.

Фырченков переключился на моего отчима, уверенный, что тот поймет выгоду, но Юрий Владимирович довольно холодно сообщил, что решение пасынка оспаривать не собирается. Мы как раз вышли из банка, у дверей которого навытяжку сидел злющий Валерон. Еще бы: мало того что его не пустили внутрь задания, так еще и я скомандовал ему сидеть как какой-нибудь обыкновенной собаке. Но из роли он честно не выходил, хотя и протявкал мне вслед пару гадостей. Так жалостливо протявкал, что посторонние наверняка решили: песику жалко расставаться с хозяином.

– Валерон, ко мне! – скомандовал я. – Рядом.

– Сволочь ты, – пробурчал он, неохотно подбегая. – Мог бы на руках носить.

Ворчал он для приличия, потому что уже понял, что хозяин дома, в котором жил Петя, резко против любой живности. Как сказал отчим, они портят вещи, шумят и гадят где попало. Вот мы и пытались доказать, что Валерон – одна из самых воспитанных собачек, которая только может существовать.

– Юрий Владимирович… – опять заныл душеприказчик, но на него никто больше не обращал внимания.

Мы забрались в экипаж, и отчим приказал Антипу возвращаться домой. Валерон скромно сидел у меня в ногах и притворялся, что его нет. Возможно, будь на месте отчима чувствительная барышня, это бы подействовало, но, насколько я мог судить, у Юрия Владимировича само присутствие пёсика вызывало раздражение. И главное, так хорошо выглядящее со стороны объяснение, что мне его навязали в дирижабле, с отчимом не пройдет, с него станется просто отправить Валерона в дирижабельное ведомство, да еще и с гневным письмом.

– Откуда эта шавка у тебя вообще появилась? – с долей раздражения спросил отчим.

В этот раз Валерон даже не пикнул, постаравшись слиться с полом экипажа. С его белоснежной шерсткой это было практически невозможно, но он очень старался. Понял, что с таким магом, как я, справится любой не-маг.

– Можно сказать, мне его подарили на удачу, – уклончиво ответил я. – Так что расстаться с ним я не могу.

– Вот даже как? – отчим удивленно приподнял бровь. – Талисман? Слышал о таком. Дома поговорим.

Обычно в это время его дома не было, но появление душеприказчика и выданная мне магия сильно повлияли на распорядок дня, поэтому вернулись мы опять в его кабинет. И даже присутствие Валерона больше отчима не раздражало. Он просто делал вид, что никакой собаки здесь нет.

Дома мы опять прошли в кабинет, причем отчим запер за нами дверь, чтобы никто не вломился, и скомандовал:

– Показывай.

Я извлек все документы полученный в Лабиринте и выложил перед ним на стол. Отчим смотрел, хмурился, а потом внезапно выдал:

– Может, попробовать списаться с Вороновыми?

– Зачем? – удивился я.

– Ты хоть представляешь, сколько будет стоить твое развитие?

– Честно говоря, нет.

Я уже успел понять, что Петя ничего не знал о магии не потому, что был нелюбознательным идиотом, а потому что информации об этом в открытом доступе не имелось. Но, похоже, ею обладал отчим. Хотя чего удивительного? У него в подчинении маги были, наверняка он как-то участвовал в их усилении.

– Покажи заклинание, которое тебе дали.

Я с недоумением подчинился, и на указательном пальце зажегся крошечный огонек, подрагивавший от желания отправиться в цель.

– Как ты думаешь, во сколько раз надо увеличить его мощность, чтобы оно могло считаться боевым?

– Минимум раз в десять.

Он кивнул.

– На каждый уровень требуется сотня кристаллов, если случайно не попадется с таким же заклинанием, тогда хватит одного. Вот и представь сколько нужно кристаллов, чтобы поднять хотя бы до десятого уровня.

– Девятьсот? – предположил я. – Умножаем на десять рублей за каждый, получаем девять тысяч.

– Десять – это стоимость в Лабиринте, в другом месте будет меньше плюс скидка за большую покупку. Но все равно минимум четыре с половиной – пять тысяч выложить надо. И это одно из самых слабых заклинаний. Чтобы оно реально считалось боевым, нужен уровень хотя бы пятидесятый. На это не хватит денег, которые ты получил с Фырченкова. При этом во впитываемых кристаллах может оказаться ценное заклинание. И тогда станет вопрос, брать его или не брать. Иногда кристаллы просто рассыпаются, не давая прирост. А в активе мага должно быть не одно сильное заклинание. Короче говоря, чтобы вырастить из тебя мага, в тебя нужно инвестировать много денег. Мне это невыгодно, потому что доход от этой инвестиции получу не я.

Возможно, это прозвучало жестоко с его стороны, но у меня претензий не было. Отчим и без того уже много потратил на Петю, чужого для него ребенка, поэтому имел право надеяться, что траты вскоре закончатся.

– У аристократии существуют свои способы прокачки, которыми они ни с кем не делятся, поэтому я и предлагаю связаться с Вороновыми.

– У меня есть еще артефакторика и механика, – напомнил я.

– Петя, с твоими математическими способностями такой вариант не представляется серьезным. Тебе по дисциплинам, связанным с точными науками, поставили удовлетворительно только по моей просьбе как попечителя.

Увы, в этом он был бы полностью прав, если бы на моем месте был прежний Петя, потому что в аттестате будут три тройки: по логике, математике и физике. Зато Закон Божий мой предшественник знал на отлично. Зримое подтверждение тезиса: для того, кто не учит физику, мир наполнен чудесами и волшебством. В Петину жизнь магия действительно пришла, так что подход оказался оправдан. Но Юрий Владимирович вряд ли примет такой довод.

– С такими оценками тебя не возьмут без вступительных экзаменов ни в одно высшее учебное заведение по дисциплинам с математической направленностью, к коим относятся как механика, так и артефакторика, – продолжал пояснять отчим. – Экзамены ты не сдашь.

– Дебил, что ли? – тихонько вякнул Валерон. – В смысле не ты, твой предшественник.

Я чуть пристукнул его ногой, чтобы не высовывался. Конечно, отчим не понимал, что там тявкается, но сам тявк-то он прекрасно слышал.

– Я попробую подготовиться. Вариантов всё равно нет.

Юрий Владимирович состроил весьма скептическую мину. Сомневался, видать, в Петиных математических способностях, и не без основания.

– Думать нужно, Петя. У меня были планы на твое образование, но сейчас в них нужно вносить коррективы. Было бы идеально, если бы за твое обучение приняли на себя ответственность Вороновы, потому что силы у тебя много, но в военном училище с таким набором заклинаний тебе делать нечего.

– Я туда и не хотел бы.

Юрий Владимирович поморщился.

– Петя, желания надо соизмерять с возможностями. Да, с таким набором артефакторика – прекрасный выбор. При условии, что у тебя были бы способности к точным наукам. И там тоже недешевое обучение, потому что нужны расходники. Двадцати тысяч тебе надолго не хватит. Я понимаю, ты сейчас в эйфории, но пройдет пара дней, успокоишься и поймешь, что я прав.

В дверь кто-то толкнулся, а когда она не открылась – постучал.

– Юрочка, ты здесь? – раздался мелодичный голос маменьки. – Мне сказали, что Петя вернулся и вы с ним куда-то ездили.

Отчим вздохнул и молча протянул ключ, намекая, что маменьку придется впускать мне. Влетела она вихрем шелестящих юбок со шлейфом сладковатого цветочного аромата. Глядя на маменьку, никто не сказал бы, что совсем скоро она разменяет пятый десяток: на свои тридцать девять она никак не выглядела. Относилась она к типу женщин, про которых говорят: «Маленькая собачка до смерти щенок». С Валероном они друг другу подошли бы идеально, даже странно, что он при виде нового лица залез под мой стул и затаился. Наверное, решил, что маменькина красота в оттенении не нуждается.

– Петенька? – она подалась ко мне с таким восторженно-ожидающим лицом, что я не стал тянуть, показал ей значок мага сразу.

– Боже мой, боже мой… – залепетала она, прижимая руки к груди. – Свершилось наконец-то. Я не теряла надежды – и не зря. Твой папенька был очень сильным магом, ты просто обязан был пойти в него.

Отчим слушал ее с постным выражением физиономии, которое у него всегда возникало, когда речь заходила о предшественнике. Очень уж восторженно маменька его вспоминала. Хотя он всего лишь героически погиб, в то время как Юрий Владимирович взял на себя все тяготы, связанные с моим воспитанием и капризами маменьки. Вот где настоящий героизм.

– Нужно написать Вороновым, – предложил он.

– Они мне ни разу не ответили, – обиженно сказала она.

Я насторожился.

– Ты им частно писала? Поди, и фотографии мои отсылала?

– Разумеется. После каждого похода в фотоателье. Ты же внук старого князя.

Итак, фотографии отсылались. Что мне это дает? Ровным счетом ничего. Определить так заказчика невозможно. Потому что, даже если у Вороновых не найдется моей фотографии, это вовсе не означает, что она не была сожжена вместе с остальной корреспонденцией, а здесь не напечатали еще одну фотографию с негатива.

– Ныне покойного, – заметил отчим. – Который внуку не завещал ничего, кроме осколка Реликвии, да и то потому, что это было обязательным. Да-с, похоже, это будет сложнее, чем я думал…

А ведь он наверняка уже распланировал будущее бесполезного Пети, решив направить его гуманитарным путем. А тут я, такой красивый, с магией появился.

– Пожалуй, схожу в гимназию, – решил я. – Нужно показать им документы.

Валерон радостно вылез из-под стула и бросился к двери. Маменька его заметила сразу.

– Какой милашка… Юрочка, неужели ты его купил мне?

Она цапнула пёсика с пола и прижала к себе.

– Это талисман Петра, который он заберет, когда отсюда уедет.

– Уедет? Но зачем? У нас есть прекрасные учебные заведения в городе.

Валерон задергался и зло тявкнул:

– Пётр, спасай меня.

– Маменька, я заберу Валерона?

Она и не подумала отпустить собаку, только крепче к себе прижала и заворковала:

– Ути, какой славный мальчик Валерон. В гимназию тебя не пустят, еще потеряешься, пусть Петя сходит один, а мы пока тебя устроим. Я отправлю Глашу купить корзинку с подушечкой.

– Ладно, можешь не спасать, – смирился Валерон. – Но скажи, что мне еще нужна миска и ошейник. Черный.

Маменька с радостью взялась решать эту проблему, так что, можно сказать, я оставил Валерона в хороших руках, из которых ему всё равно было не выбраться.

До гимназии я дошел с одной лишь папкой, оставив саквояж дома, зато прихватив читательский билет. В гимназии вопрос решился быстро, потому что их интересовала одна лишь бумага с указанием меня магом. Они торжественно сняли копию и приложили к моему личному делу. Выдача аттестатов будет завтра, и я сделал всё, чтобы мой был правильного цвета.

После чего я пошел в библиотеку, потому что поручение бога было в приоритете. Нужно узнать, почему взорвались реликвии, если не хочу через год взорваться сам. А то, мало ли: соберу, а она тут же опять развалится на кучу фрагментов.

В моем новом статусе мага оказалась масса преимуществ. Например, меня допустили до специального раздела с книгами, имеющими отношение к магии. И я наконец смог добраться до информации о взрыве реликвий. Точнее выяснил, что такой информации нет вообще. Ни в газетах, подборку которых притащили по моей просьбе, ни в солидных трудах того периода. Взрывы реликвий случились не одновременно, что наводило на мысль о диверсиях, особенно если наложить эти точки на карту – получалась вполне определенная последовательность, как будто кто-то ездил и инициировал. Вариант с распространением какой-нибудь волны, повлекшей взрыв, я не отбрасывал, хотя он казался куда менее вероятным. Информация о том, на сколько частей развалилась каждая реликвия, тоже не нашлась. Зато появилась версия, что в деле замешан порученец другого бога. Нужно будет Валерону принюхиваться ко всем, кто окажется рядом. Вдруг унюхает ещё одну печать? Потому что, сдается, меня забросили прямиком на поле военных действий между богами. И отправивший меня сюда находится в лагере проигрывающих.

Задача могла оказаться куда масштабней, чем я думал, будучи бесплотной душой: реликвий было десять и вариант, что по факту придется параллельно восстанавливать сразу все, я не отбрасывал, так как заклинание не идентифицировало осколок конкретной. То есть присоединять он должен был к подобному, но пойму я это, только когда он совместится с другим.

Десять реликвий – десять семей, которым они принадлежали. Сейчас эти семьи держались вблизи приграничий с Искажениями, а значит мне туда и нужно, чтобы получить доступ к осколкам. А еще – к дешевым ингредиентам. Изучая книги по приграничьям, я узнал, что в каждом были свои школы по магическим направлениям, пусть куда менее значимые и престижные, чем в относительно безопасных районах. Артефакторов учили в трех из них, в землях Арсентьевых, Вересаевых и Куликовых.

В принципе, направленность движения становилась понятна, оставалось только выбрать одну из трех земель. Точнее понять, где самая высокая концентрация носителей осколков реликвий. Наверное, следовало найти самое малочисленное семейство?

Просмотр генеалогической книги сразу поставил на особицу князя Куликова, у которого из живых родственников остались только супруга и трое детей, а значит, с высокой вероятностью все осколки реликвии собраны в одном месте. Если, конечно, часть из них не осталась на месте бывшей усадьбы. Придется выяснять на месте. Но вариантов у меня не было: от печати следовало избавиться, пока она не избавилась от меня. Если получится совместить с обучением – прекрасно, нет – значит, обучение будет отвлекающим маневром от моей основной миссии.

Итак, мой ближайший пункт назначения – Дугарск, столица области под патронажем Куликовых. Точнее того, что от нее осталось – пострадала она сильней прочих. По факту, был там всего лишь огрызок земель, которые областью могли считаться только формально.

Валерон появился передо мной словно из ниоткуда. Злющий, но с красивым пышным красным бантом на шее.

– Сними с меня это позорище, – прошипел он.

Поскольку я тоже не согласился бы ходить с украшением размером в меня самого, то бант развязал и снял без дополнительных просьб.

– Уф… – обрадованно выдохнул Валерон. – У женщин нет никакого чувства прекрасного. Мы же с тобой договаривались на нормальный ошейник. И где он? Кстати, я тут немного улучшил наше материальное положение.

После этого он выплюнул на стол передо мной подозрительно знакомые часы.

– Это же часы Фырченкова? Он их при мне доставал.

– Ты сам говорил, что мы грабим тех, кто грабит нас, – ничуть не смутился Валерон

– Мы его уже ограбили на двадцать тысяч, – напомнил я.

– Это была компенсация тебе. А мне? Я просидел целый час у двери под солнцем, дождем и морозом, страдая от несовершенства мира.

– Какой мороз? Лето.

– А летом, по-твоему, морозов не бывает? Я страдал, и мои страдания должны быть компенсированы. Но и о тебе я не забыл: из этого дерьма можно сделать настоящий артефакт и его никто не узнает.

Его потявкивание привлекло внимание библиотекаря. Выставил он нас обоих и заявил, что в ближайшую неделю могу здесь даже не появляться – никто меня в святая святых не пустит. Собственно, я уже выяснил всё необходимое, так что согласен был обойтись и без визитов в это хранилище знаний.

Осталось получить аттестат – и вперед, навстречу новым знаниям.

Глава 8

Когда мы с Валероном вернулись домой, обнаружили, что весь особняк стоял на ушах в поисках пропавшего песика. Маменька лежала в перманентном обмороке, из которого выходила, только чтобы нюхнуть ароматических солей и опять благородно отключиться. Все остальные создавали видимость суеты. Разумеется, кроме отчима, тот благоразумно слинял, причем подозреваю, еще до пропажи Валерона.

К поискам были подключены даже мой сводный брат Леня, на редкость благоразумный юноша, студент политехнического университета, и единоутробная сестра Ниночка, младше меня на пять лет и не менее восторженная и эмоциональная, чем маменька. Валерона сестричка увидела первой и сразу завопила:

– Нашелся! Нашелся. Петя его принес.

Маменька сразу перестала имитировать обморок, выскочила нам навстречу, заохала и протянула руки к Валерону. Тот грозно оскалился.