Текст книги "Tobeus (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава XIX

Был уже вечер и небо почти стало чёрным, кроме тонкой красной полоски около горизонта, которая, кажется, и подкрашивала в кровавый цвет окружающую природу. Мы как обычно вчетвером возвращались с озера, где словили приличное количество рыбы – хватило бы на нас с Толиком и ещё на пару дней осталось бы. Пацаны говорили, что это потому, что тут лет пятнадцать уже нет людей, а если бы не зима, то и зверей в этих лесах было бы столько, что просто промазать стало невозможно, а так они то передохли, то ушли на юг.

Подходя к нашему жилищу, мы переглянусь, потому что услышали необычный шум, Саша, брат того, что вечно не давал мне спокойно жить, сказал, что вроде: «Нас нашли», и резко остановился. Я и сам на секунду испугался, и уже даже придумал, как я буду говорить на немецком, прикидываясь валенком и мол по-русски не понимаю ни слова. Если честно, то я уже давно придумал множество историй, на тот случай, если нас обнаружат европейцы: все эти русские убили моих родителей, а я тут у них хуже раба, да, сказать такое было бы подло, зато безопасно, ещё я думал, что отличная идея сказать о том, что я потерялся, и ещё множество вариантов, хорошо, что этого ни разу не понадобилось применить – сейчас мне очень стыдно за свою трусость и подлость.

Тогда не пришлось говорить на немецком потому что мы услышали русскую речь и стало понятно, что это свои солдаты, но всё равно, гул стоял необычный, мы побежали вперёд, а приближаясь увидели неописуемо больше количество солдат. Раньше Максим тут появлялся, самое большее, с пятью солдатами, а тут была где-то сотня, в общем их количество кроме недоумения ничего у нас не вызвало.

Мы пошли искать кого-нибудь из знакомых, Максима или Толика, но нигде не было видно ни одного, ни второго, я уже потерял и своих друзей, если можно так их назвать, и слонялся между солдатами, которые не без удивления на меня смотрели, мол откуда тут ребёнок. Хотя ребёнком я себя уже давно не считал. Иногда на глаза попадались женщины, часто так же коротко постриженные, как и мужчины, по головам я и старался заметить Максима, потому что только у него были хоть и не очень длинные, но всё же в один-два сантиметра, такие же черные как борода, волосы. И уже почти решив идти в свой подвал, так как Толик точно пришёл бы туда во время темноты, наконец заметил Максима. Сразу же пошёл к нему.

– Здорова, – начал я, стукнув его по спине и ждал пока он повернётся, – что это тут такое?

– Ой, – повернулся он ко мне лицом, – пойдём отхватим себе Печору обратно, жаль, что зимой не получилось, чтобы твои крысы перемёрзли, ну ничего, это ещё всё равно на долго.

– Что на долго? – Не до конца понял я, о чём именно говорит Максим.

– Братаны твои немецкие тут ещё надолго, – он улыбнулся, – нас всего-то сотня, а в городе там, скорее всего, человек шестьсот, если была тысяча, то около ста мы убили, кто сам подох, кто сбежал, но сегодня нам надо будет уже с этим закончить.

– А почему тогда только сто людей? Если их шестьсот.

– Да нам должно хватить, – он закурил и не доставая сигарету изо рта продолжил, – тут твоих миллионов двадцать разбросано, по всей России, а у нас, наверное, и миллиона солдат не наберётся, но зато я знаю, что уже во многих городах действуют группы вроде нашей, правда на юге, где больше всего вражин – у нас солдат меньше всего, но если всё делать правильно, то всё не так уж и пропало.

– Понятно, – я, наверное, оборвал его речь, – когда вы поедете?

– Да сегодня, после двенадцати, – теперь он взял сигарету пальцами так, чтобы спрятать от ветра тлеющий табак внутрь ладони, – ты далеко не уходи, поедешь тоже.

– Я не хочу, – сразу ответил я, даже не раздумывая – лучше пойду спать.

– Не, дружок, надо, – сказал Максим покачивая головой, – надо посмотреть где у тебя свои, а где чужие, ты же хочешь на юг поехать, а там знаешь, не очень любят теперь твоих, только наших любят, а я не знаю наш ты или не наш.

Он как обычно добродушно улыбался, но мне становилось жутковато от этой улыбки. До выезда оставалось пару часов, через какое-то время солдаты ушли в ближайшие дома и вышли обратно уже все облаченные в форму европейской армии. Я сидел на остатках скамейки и надеялся, что Максим передумает меня брать, я бы мог конечно спрятаться где-нибудь здесь и никуда не ехать, но рано или поздно пришлось бы всё-таки вылезать, после этого меня уж точно никто не принимал бы за своего, игнорирование это самоё лёгкое, что со мной произошло бы. Не хочу конечно наговаривать на человека, но скорее всего Максим после такого фокуса с прятками, сам бы взял меня за шиворот отвёз ещё дальше и там бы и выбросил.

Пока я оценивал варианты, то уже и услышал приглашение последовать в машину, со вздохом я встал и пошёл к той, на которую указал Максим.

– Ну вы подвиньтесь там, кабаны, – сказал он сидящим внутри машины солдатам, – пусть пацан сядет.

Они его сразу же послушались и на заднем сиденье чёрной русской военной машины появилось немного места. Выбросив окурок в сторону, за руль сел сам Максим, мы поехали. Что уж тут говорить, поездка выдалась крайне весёлой, так как мы половину дороги проехали по полям, на которых уже давно ничего кроме высокой травы не росло, но в течение зимы лишенная подпитки от земли, трава легко ломалась и мешала нам ехать только тем, что скрывала ямы.

Я заметил трубы атомной электростанции, наверное, единственного места где работал каждый фонарь. Максим заглушил мотор, солдаты стали выходить из машины, с ними и я, сразу рванул к своему единственному знакомому.

– Правильно, – сказал он, – и не отходи, и вот, бери, – он дал мне нож, – сегодня очень даже может пригодиться.

Конечно же я его молча взял, и мы пошли в сторону города, который виднелся только высокими бетонными зданиями, а они, в свою очередь этой безлунной ночью казались абсолютно чёрными. Пройти нужно было чуть больше километра, пока что я видел всех пятерых людей, что ехали в машине, где остальные сто было не очень понятно, но я сейчас не решался о чём-либо спрашивать Максима. Мы прошли несколько дворов, почему-то прокрадываясь, будто боялись, что нас кто-то обнаружит. Какой-то бред, зачем тогда форма. Максим нарушил ход моих мыслей жестами показав всем на один из многочисленных пустых подъездов. Солдаты и он сам пошли туда. Когда мы зашли внутрь зазвучал голос Максима:

– Следующий дом будет с солдатами, каждый пусть смотрит внимательно, даже сегодня нас никто не должен видеть, они тут все и так на взводе, один придурок поднимет крик – прибегут остальные и всё, – он переводил взгляд с одного солдата на другого, – я не знаю мы выберемся сегодня или нет, но надо постараться убить их как можно больше, с телами сегодня ничего не делаем, сегодня мы не добываем форму или оружие, сегодня мы только чистим город.

Он продолжил, стал рассказывать какие подъезды и квартиры здесь с солдатами, всё эти сведения дали ему местные жители, он говорил, про этажи, как действовать после того как всё сделано, все солдаты кивали головами, а потом мы пошли, солдаты рассыпались по своим подъездам, а я пошёл за Максимом.

Всё, мы в подъезде с солдатами, я пытаюсь справиться с дрожью.

Дверь была заперта, но взяв отмычки, Максим практически без шума открыл замок, сразу после щелчка подмигнул мне. Мы вошли в квартиру, тихо пройдя коридор открыли дверь, за которой, как казалось моему командиру, и должны были находиться враги. Он всунул голову во внутрь, работал компьютер, и вся комната была залита голубоватым светом дисплея, все трое кажется крепко спали, Максим двинулся в комнату, а я хотел за ним, но он остановил меня, жестами показав не идти, а только смотреть.

Я смотрел. Он подошёл к первому воткнул нож в горло и сразу вытянул, вставив его второму, который лежал у противоположной стены, третий европейский солдат уже успел проснуться от шума и кряхтения двух других, они пытались заткнуть раны, но тут уже явно всё было бесполезно. Третий даже не успел полностью оторвать спину от кровати, как и в его шею вонзилось острое лезвие. Забрав оружие, хозяева которого сегодня вряд ли ждали таких гостей и оставили автоматы валяться на полу, Максим ни слова не произнося и став пугающе собранным, будто робот, вышел из квартиры и пошёл по лестнице вверх, а я за ним.

– Сколько тут ещё? – спросил я, – много?

– В этом подъезде ещё две квартиры, друг на против друга, если что пойдёт не так, не знаю успеем ли мы что-нибудь сделать.

Я ничего не ответил, мне сейчас вообще было сложно думать, так как было страшно, пространство будто сузилось, и я почти автоматически просто шёл за Максимом, но часто оглядывался, думая, что сейчас нас обязательно начнут преследовать. Мы так же тихо вошли и в следующую квартиру, а потом и в ту, что была напротив, всегда схема была одна и та же, он входит в комнату, а я смотрю.

Наша работа пошла, я не видел остальных солдат, и это, наверное, означало, что всё идёт по плану, их скорей всего никто не видит, из рассказа Максима я понял, что наша сотня солдат окружила город, и теперь каждый из них делает то же, что и мы, ну и немного применив математику, я понял, что каждому нужно убить по шесть врагов, но это как обычно, всего лишь теория. Мы шли дом за домом, и я уже сбился со счёта после первых десяти, надоело считать, и всё шло хорошо, я понимал, что мы приближаемся к центру Печоры. Прошли площадь где всех вешали, чёрные силуэты людей находились там до сих пор, не знаю те же, что видел я когда-то или это уже новые, мне не хотелось заострять внимание на этом.

Максим резко остановился и сказал:

– Я надеюсь это наш последний дом, наши парни должны быть где-то здесь, сейчас будет сложно, если раньше солдаты были разбросаны, то в этом доме живёт человек двадцать, тут главари, у них уже не просто пистолеты и автоматы, у них всё оружие хранится, плюс там много наших, много девок, понимаешь? – Спросил он, трогая меня за плечо кровавой рукой, – Сейчас иди впереди меня, там всё освещено, я тебя может пару раз ударю, хромай так, будто я тебе молотком ногу ломал и будто сейчас обосрёшься, это важно, вымажь лицо кровью и щурься, – я провел его рукавом себе по лицу, оно было измазано, – тебе ставили фингалы?

– Да. – коротко ответил я.

– Вот сейчас сделай глаза примерно так же, будто я тебя избил, всё, если я тебя сильно пну, то вставай и иди дальше, вон, – он показал пальцем на дверь, – в тот подъезд, внутри разберёмся.

Мы вышли на освещённый двор из-за угла дома, я переваливался с ноги на ногу, так будто мне очень хочется в туалет по-большому, и щурил один глаз, действительно, возле нескольких подъездов стояли женщины, кто-то из них был скорей девочкой, многие курили, когда они обратили внимание на нас, Максим пнул меня так, что я неожиданно для себя повалился на землю, попутно стерев кожу с носа об асфальт. Кровь пошла моментально и уже своей, я стал заляпывать капля за каплей одежду. Понимая, что изображаю пленного русского мальчика и понимая для чего я имитирую такую походку, мол Максим изнасиловал меня и сейчас будет ещё раз, я отчаянно взглянул на женщин, а они отвернулись, смотря кто куда, резко заговорив, хотя до того молчали и только смотрели на меня. За одно и Максим, что-то крикнул им на английском, они быстро пошли в своей подъезд, бросив на землю недокуренные сигареты.

Через несколько мгновений в другой подъезд вошли и мы.

– Ты сильно ударился, – смеясь и шепотом спросил мой спутник, – покажи?

– Только носом, – промакивая рукавом кровь ответил я.

– Где нож?

Я достал его из кармана и стал держать наготове, надеясь, что пользоваться им сегодня так и не придётся. Мы пошли в первую квартиру. Всё как всегда, так и ещё несколько жилищ прошло, но вот уже поднявшись на четвёртый этаж, убив уже и здесь солдат пять, мы стали перед неплотно закрытой дверью, Максим осторожно толкнул её, а она без труда поддалась и отворилась внутрь квартиры. Максим переступил порог, и испуганно оглянулся на меня, свет горел везде, он потянулся за своим пистолетом, ещё у него за спиной болтался автомат, один пистолет у меня в куртке и просто куча оружия в рюкзаках и сумках за углом дома – то что мы насобирали за сегодняшнюю ночь.

Положив палец на курок, он снова на секунду отвернулся на меня и головой показал, что нужно войти в квартиру, я тихо, как только мог вошёл.

– Достань свой пистолет, – прошептал он, – и направляй куда и я.

Я так и сделал, а он, быстро высунул голову за угол коридора, чтобы посмотреть в другую комнату, где тоже горел свет, вот тут-то и прозвучал громом выстрел, вызвав нестерпимый писк у меня в ушах, я невольно опустил пистолет и прижал ухо к плечу, чтобы хоть как-то усмирить этот мерзкий звук. Мне хватило силы воли открыть один глаз, и я увидел, как Максим вытаскивает свой автомат и выпускает очередь громких выстрелов за дверь, из-за которой в нас стреляли, бежит вперёд, я же стою на месте, потому что у меня спуталось всё, ворвавшись в комнату он снова выпускает очередь, и почти сбивая меня с ног выбегает из квартиры, что-то крикнул мне, и я побежал за ним, чуть ли, не падая на лестнице, мы неслись вниз.

– Давай быстрей, малой, – говорил он, перепрыгивая пролёты со ступеньками, – сверху человек пятнадцать.

И тут уже я стал слышать нерусскую речь, крики, слышать, как за нами бегут, кто-то пытался стрелять вниз, с верхних этажей, мы вырвались на улицу, Максим сразу прижал меня к стене и вдоль неё мы поползли за угол дома, мы не прошли и трети пути, как из подъезда выбежал солдат и направил на нас автомат, я за ту секунду уже простился с жизнью, но чей-то выстрел в этот же миг умертвил уже его. Стреляли наши солдаты, но и вражеских выбежало ещё несколько человек, правда и их тут же пристрелили, только после этого враги сделали правильный вывод, и перестали так подставляться.

– Мы тут, наверное, всё – крикнули нам из темноты, – давай через окна!

– Здесь ещё много людей, – ответил Максим, – смотрите за всем домом, пока не лезьте.

И мы быстро побежали за угол, под звуки разбивающихся стекол из которых стали стрелять по русским солдатам, скорей всего даже не видя их. Просто наугад. Через несколько секунд мы были в относительной безопасности – с этой стороны дома не было ни одного окна, и такая же безоконная стена была напротив.

– Фу, сука, – быстро дыша сказал Максим, – ну мы тут сейчас намучаемся, их во всём доме здесь человек пятьдесят походу, больше чем я думал, тут уже настоящие солдаты, не гражданские дебилы, как раньше.

Послышался чей-то голос, с явным русским акцентом с улицы.

– Что он там орёт? – так же запыхаясь спросил я

– Предлагает им сдаться, что они окружены, а нас больше и так далее.

– А мы что делать будем? – Уже раздражая Максима я задал свой вопрос.

– Что, что, полезем сейчас обратно.

Максим резко остановился и начал улыбаться, как мне казалось, что совсем без причины, а выяснилось, что мы и правда полезем обратно, только вот уже не через подъезд, а через пожарную лестницу, ведущую на крышу.

– Сейчас мы будем сверху, – улыбался он, – я тебя подсажу, лезь первый.

Глава XX

И я полез вверх, не найдя перчаток в карманах, пришлось карабкаться без них, железная лестница немного примерзала к ладоням, но это вызывало только лёгкие неприятные ощущения, мороз к утру сильно ослабел. Максим подгонял меня, но я всё равно не торопился, с каждым метром мне становилось страшнее и почему-то так и тянуло постоянно поглядывать вниз. Наверное, прошло несколько минут, как мы оба стояли на крыше. Я глянул вперёд, туда где сейчас вставало красное солнце, тёмно-синие облака ползли почти по самой земле, ветер слабый, но достаточно холодный, скользил по лицу, Максим стал рядом и рукой показал солдатам внизу подниматься сюда, к нам.

В моей голове возник вопрос, который я уже почти задал, по поводу того, зачем вообще мы сюда полезли, каждую секунду становится светлее, нам надо просто ждать пока эти человек пятьдесят внутри сдадутся сами, да и днём уже будет намного проще их выловить.

– Раз мы додумались, то и они тоже, – сказал Максим, кивая на пока ещё закрытые двери выходов на крышу, – смотри скоро полезут отсюда, надеюсь кто-нибудь придёт на помощь, а то я один все три выхода не удержу.

Тогда, до меня дошло для чего это надо, лезть сюда. Если европейцы окажутся на крыше, то мы для них будем как на ладони, а они для нас практически неуязвимы. Я стал поглядывать вниз, высматривая бежит ли кто-то к нам на помощь, и пока никто не поднялся мы услышали выстрел, он был точно откуда-то из тех выходов. Максим упал на землю и потянул меня за собой, мы стали отползать чтобы спрятаться за какой-нибудь из труб. Пока мы уподоблялись змеям, за краем крыши показалось лицо нашего солдата – он поднимался по той же лестнице, показал Максиму пять пальцев, через несколько мгновений я понял – это значит, что всего их сюда поднимается пятеро. Все они разделили между собой выходы, обходя их так, чтобы быть вне прицелов врагов, взяв по гранате примерно одновременно забросили внутрь, через секунды последовали взрывы и больше ничего: ни криков, ни выбегающих солдат, ни вообще какого-либо ещё шума. Дверные проёмы задымились, а Максим крикнул:

– Нужно спускаться, будем занимать этажи, – он хотел продолжить, но его перебил солдат.

– По одному? – Прозвучал где-то возмущенный голос, – они там только нас и ждут.

– Ладно, да, – Максим повернулся ко мне, – покажи вниз, что нам нужно ещё хотя бы десять человек, вот как он показывал.

Я встал и пошёл к краю крыши, так как уже можно было не валяться здесь и сделал всё что мне сказали, солдаты внизу снова зашевелились, и на этот раз загремели выстрелы с одной и, с другой стороны. Снова понадобилось около минуты, чтобы десять человек было здесь, итого нас вышло шестнадцать, по пять в каждый вход.

– Если не хочешь, можешь не идти, сейчас уже я ничего не контролирую, это не ночь, никто не спит, там вооружен весь дом, – сказал мне Максим, – ничего, если ты боишься, такое обычно делают с четырнадцати, просто хотелось посмотреть расхныкаешься ли ты.

– Я пойду, – почему-то ответил я.

– Ну смотри, это не игра, если в тебя попадут, то хватит и одного раза, я-то и тогда тебя не запускал в комнаты, чтобы ты мог побежать если что, а сейчас уже не важно, ты где не стой – везде в опасности. Может останешься здесь?

– Нет, я пойду туда.

– Нужно было оставить тебя внизу, – будто только догадался Максим и пальцами с усилием помассировал себе лоб, – тогда пошли, но только попробуй нарушить то, что делают наши солдаты, повторяй всё, и идёшь ты самый последний, ты понял?

– Да. – Коротко ответил я.

Сейчас уже понятно, что во мне резко стал бить фонтан адреналина где-то в середине этой яркой ночи, а здесь на крыше похоже он обрёл вторую силу, мне было одновременно и страшно, и хорошо, что-то около эйфории, я был уверен, что никакие пули в меня не попадут, что сегодня как бы не складывались события – я останусь живым и невредимым. Это как обычно было глупостью, которую мне получилось осознать только лет через пятнадцать, не знаю рискнул бы я сейчас, оказавшись в такой же ситуации. Что-то мне подсказывает, что нет.

Тем временем солдаты пошли вниз, в дымящиеся выходы на крышу, которые для нас теперь стали входами, я шёл последним, повторяя за солдатами каждое движение, как мне сказал Максим, на чердаке, абсолютно тёмном, кажется без единого отверстия для дневного света, кроме тех выходов, не было никого, видимо тот, кто стрелял в нас побежал обратно, может решил, что нас и так слишком много дня него, а так получится убить хотя бы одного.

Так же просто мы спустились и в подъезд, солдаты сразу прижались к стене, я, естественно, тоже. Двое пошли вниз, а другие четверо стояли около дверей, которые с обеих сторон были закрыты. Секунда и двери с помощью солдатской ноги открылись, так же по двое они влетели внутрь – никого, мы пошли вниз, на пятый этаж – снова пусто.

Перед тем как спуститься на третий Максим сказал, что возможно они рассредоточены по всему первому этажу и смотрят за нашими людьми контролируя вход в подъезд, поэтому, если это так, внизу нас ждёт «самый сок», как он сказал. Солдаты спустились, следом, самым последним как обычно я, снова выламывание дверей, но вот на этот раз меня передёрнуло от неожиданных звуков выстрелов, которые разорвали почти идеальную тишину. В одного из наших солдат уже разрядилась очередь, он рухнул на пол, а тонкие струйки крови стали быстро стекать по бетонным ступеням лестницы. В это же мгновение Максим забросил гранату в квартиру и все трое взрослых, что остались в живых отбежали за стену, взрыв, русские солдаты вбегают в квартиру ещё несколько выстрелов, они выходят обратно.

– Уходи выше, – необычно строго бросил мне Максим.

Я бы и ушёл, но что-то удерживало меня на этом месте, а ему уже больше некогда было меня уговаривать. Мы услышали шаги, кто-то поднимался с низу, Максим бросил гранату вниз, она и разорвалась где-то на первом этаже вряд ли причинив вред кому-то кроме стен подъезда. Русские солдаты побежали обратно в квартиру, чтобы занять более выгодное положение, а я, не понимая, что делаю сам побежал за ними, вместо того, чтобы бежать на крышу, как мотылёк летит на свет, видя там самое тёмное место, так и я бежал к Максиму, почему-то думая, что с ним мне будет безопасней всего. Чудом успев забежать внутрь, я кажется даже краем глаза увидел поднимающегося солдата европейской армии. Максим схватил меня за шиворот и со всей силы бросил в глубину квартиры, одарив попутно таким взглядом, чтобы мне точно было понятно, как он недоволен тем, что я его не слушаю.

Опять прогремели выстрелы, а на пол рядом с нами приземлилась граната, и не русская выпала у кого-то из рук, а это был подарок от врагов, один из наших солдат не растерялся и пнул её обратно, солдаты ушли в ещё большую глубь, чтобы укрыться от взрыва. Громкий холопок, у меня в ушах страшно зазвенело, такое уже было не раз за сегодняшнюю ночь, я уже почти привык, но в этот раз стало нестерпимо больно, рот открылся сам собой, а комната плыла, я даже не понимал стою я или лежу, но скорей всего я валялся и был похож на рыбу, которая сама не знает, как очутилась на берегу, а сейчас судорожно открывает рот и шевелит плавниками. В комнату вбегали солдаты и даже в этом состоянии я понимал, что они не русские, где делись все наши, в смысле русские?

Я помню, как уже стоял и своей бессознательной походкой побрёл куда-то, меня толкали, швыряли, а я вставал и шёл. Квартира казалась бесконечным коридором каждый раз с новой дверью, никакого шума. Заболела голова, а стены стали становиться на место, сознание вернулось и первое, что я увидел – это Максим, который пытается не дать здоровяку, раза в два больше чем он сам, пристрелить его. Максим сидел прижатый к шкафу, а здоровяк к нему спиной, пытался вывернуть пистолет так, чтобы выстрелить в него, это было бы смешно, если бы не было так страшно. Одной рукой Максим душил европейца, а второй отводил от себя пистолет стараясь направить его в голову нашего врага.

– Нож на полу, – рычал Максим, удерживая этого большого мужчину, – убей его пока я держу.

Я смотрел везде, но не видел ножа, они вдвоём орали, что не помогало мне искать, я наконец-то заметил, то что нужно было, тело ещё плохо слушалось, но всё же я подобрал нож и пошёл в самый эпицентр драки. Окровавленное лицо Максима искажалось в гримасе не хуже, чем лицо, европейского солдата, у меня же голова немного кружилась, а руки мгновенно потеряли все силы, я будто был не состоянии даже поднять их, будто бы их привязали невидимыми верёвками к полу. Это было всего лишь мгновение, когда Максим, бросив борьбу за пистолет, второй рукой схватил его за волосы и потянул их так, что подставил мне горло того солдата под удар, из-за того, что-то мои руки были «привязаны» к полу, моё лицо скривилось так же как у них обоих, я замычал, когда рвал эти невидимые канаты, но воткнул нож в горло солдата. Это всё происходило в считанные секунды, а вспоминается так, будто мы возились там час. Прошло совсем немного времени до того, как европеец стал терять силы, выронил из рук пистолет, а его огромное тело обмякло в руках Максима. Я стоял и смотрел то на одного, то на второго. Понемногу возвращался слух, вместо бесконечного писка и будто приглушенных голосов, я стал слышать всё четче, правда везде вокруг только гремели автоматы и взрывы гранат.

– Это наши всё-таки штурмуют, – улыбнулся Максим и ударил меня в плечо, – нормально ты своих шинкуешь.

Я ничего не отвечал, мне сейчас было противно смотреть на него, да, я сам захотел сюда пойти, потом ещё и второй раз не послушал, но тогда в моей душе бушевало что-то вроде отвращения к нему, которое я никак не мог объяснить себе. Я услышал шаги за спиной, резко обернулся, думая, что это вторая волна, но это был русский солдат.

– Да не бойся ты, школьник, – с улыбкой сказал он мне, – тут уже всё чисто.

Он помог Максиму встать и повёл его вниз, они зачистили последний дом, пока спускались вниз, солдат рассказал, что пока не известно, но человек десять при штурме они потеряли, кое-кто ранен, но жить будут. Максим не наступал на одну ногу – в неё как оказалось попал осколок гранаты. Видимо я ему всё-таки оказался нужен, потому что ещё несколько минут и сила бы в руках кончилась, а на одной ноге далеко не убежишь, и если он мне пообещал почти что спасение когда-то в будущем, то я спас его жизнь, получается уже сейчас.

Тучи расплылись по небу в разные стороны света, оставив его светло-голубым, солнце отогревало весеннюю Печору, растапливая в лужах грязный лёд, на улицу выходили люди и благодарили солдат, лица были в каждом застеклённом окне, кто улыбался, кто плакал, через несколько часов, но, чтобы не допускать хаоса солдаты первыми разделились по периметру так, чтобы контролировать гражданских, многие хотели вернуть назад своё, а может и нет, имущество, которое забрал тот или иной пришлый солдат. Русским же военным нужна была форма, оружие, часть продуктов наши солдаты забрали себе, часть раздали обратно людям.

Солдаты кстати удивлялись отсутствию связи в городе, им приходилось общаться жестами всю ночь. От пленного мы узнали, что связь европейцы обрубили сами, а мастер этих дел скорее всего погиб, и русским надо будет ждать своего человека из основной армии, чтобы всё это восстановить.

Из домов вытаскивали трупы солдат и складывали в грузовики, хватило всего лишь нескольких, куда их отвозили я не знаю, но вроде бы где-то сжигали. Разломали площадь с повешенными людьми, узнать которых уже было невозможно, все выглядели примерно одинаково. Ещё я краем уха слышал, что в одном из домов нашли человек двадцать, которые похоже были рабами, некоторые из них не говорят по-русски, все на грани жизни и смерти. Тогда я даже и не подумал, что среди них может быть Смуглый, эта мысль меня осенила только через много лет.

Сам не помню, как я добрёл до одной из машин, сел внутрь и сидел, я уже понял, как здесь включать тепло, что в общем-то сразу и сделал, а потом удачно заснул. Проснулся же в какой-то незнакомой квартире, явно бедной, но зато тёплой. В комнате немного пахло едой. Я с интересом пошёл туда откуда предположительно шёл запах, солдат разогревал тушенку и варил макароны, самое частое блюдо здесь – то что никогда не портится, то чего в достатке в любом магазине, пооставалось из прошлой жизни. Он предложил мне поесть, а я и не отказывался. Вечером пришёл Максим, точней сказать, что он шёл было бы слишком громко, а вот ковылял на костылях – это в самый раз.

– Ну что, едешь на юг, – сказал он, подавая мне руку, которую я не сразу, но додумался пожать, – как я тебе и говорил.

– А ты? – Всё моё отвращение снова куда-то испарилось, тогда, наверное, от страха была какая-то случайность, – ты тоже уезжаешь?

– Нет, дружок, Печора теперь мой город, за которым мне нужно следить, сюда ещё не один раз придут чужие солдаты, не буду говорить, что твои, своих надеюсь ты так кромсать не будешь, – он слегка засмеялся, – ладно, – он выдохнул, – завтра за тобой заедет Анатолий, и вы отправляетесь.

– Это слишком далеко отсюда?

– На нашем языке тут лучше сказать не «слишком», а «очень», а так да, друг, это другой конец России.

Мы ещё говорили о чём-то, пока я снова не заснул. А с утра за мной и правда зашёл Толик.

Я сел в машину, русский древний фургон, который был далеко не так хорош, как военная машина Максима, в нём было холодно, а часть в которой сидел я и те трое парней, не имела ничего кроме пары тряпок, подстеленных Толиком, чтобы мы совсем не отбили себе задницы, пока ехали. А ехать нужно было в Тюмень, причём через север, так как никто не знал где можно напороться на европейских солдат. Вася как всегда смотрел на меня с ненавистью, но это уже вызывало во мне скуку, после недавней ночки у него не было никаких шансов даже слегка напугать меня. И мы ехали, очень долго, кажется почти неделю. Но так или иначе и у этого путешествия должен был быть конец, который и произошёл в одном из лесов, где находился один из множества лагерей для детей.

В этих лагерях с любого возраста, начиная с семи лет принимали всех, кто проходит по состоянию здоровья и готовили к войне. Идея принадлежала Мусаеву, и в течение месяца её воплотили в жизнь, конкретно мой лагерь располагался в заброшенной деревне, тут не было ни электричества, ни водопровода, только покосившиеся деревянные дома, очень старые, но всё ещё кое-как стоявшие. Детей здесь находилось около пяти сотен, а солдат может человек двадцать. В этом заведении дети, по задумке, должны находиться до шестнадцати лет, а потом закончив обучение, обязаны присоединиться к армии. Как только нас привезли, то первым делом спросили имена, возраст, где родители, ряд других вопросов, взвешивали, мерили рост и так далее. Потом расселили по домам, к моему «огромному сожалению», мне пришлось расстаться с Василием, он достал меня за эти несколько дней так, что я только и ждал достаточной темноты, чтобы где-нибудь придушить его. Это просто мистика, что Саша был можно сказать золотым человеком, которому похоже было крайне стыдно за брата. Сергей же держался как всегда обособленно, разговаривая только с Толиком иногда.

Когда меня привели в дом, в котором предстоит теперь жить несколько лет, меня встретили глаза девятнадцати детей, жадно впившиеся в незнакомое им туловище. А я так же молча и безэмоционально смотрел на них. Первую ночь было немного тревожно, да и потом день прошёл одиноко, а потом каким-то образом, я стал дружить со всеми, кто там жил, это были русские дети, кроме пары таких же как и я детей беженцев, по вечерам мы смеялись с ерунды, после очередного дня. Подъём происходил на рассвете и до заката мы были всегда заняты, то охотой, то рыбалкой, то военной подготовкой, это самое трудное. Учились по «школьным» предметам мы как правило хорошо, потому что эти жалкие часы учёбы, не надо было бегать, отжиматься, и самое моё не любимое драться как на военной подготовке. Дрались мы всегда с теми, кто старше, только в виде исключения с детьми своего возраста. Всё под присмотром солдат, которые тоже не стеснялись вмазать кому-нибудь по своему желанию, я уже не говорю про оскорбления, на которые никто не обращал внимания, для нас они стали естественными звуками природы.