Текст книги "Tobeus (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава XVII

Пройдя несколько дворов, я остановился в таком, где каждый дом был оставленным, с выбитыми стёклами, вокруг стояло пару старых и проржавевших до самого основания машин, всю дорогу я оглядывался и всю дорогу видел, как за мной примерно на одном и том же расстоянии следует мой новый знакомый.

Его одежда была довольно необычной, он был словно не из нашего времени, а человеком, который должен был бы жить лет сто назад: черные брюки заправлены в высокие ботинки до самого колена, черная водолазка и старый черный плащ, на голове не было ничего кроме кепки, хотя в то время было довольно холодно. За спиной болтался рюкзак, а его руки были постоянно в карманах. Посчитав место подходящим, я остановился. Сейчас трудно представить о чём я думал, слушаясь того, кого вижу можно сказать, второй раз в жизни, почему я вообще не побежал к Мануэлю, рассказать об этом придурке. Хотя он мне сказал не дёргаться, думаю если бы я тогда решил проверить что будет, то это был бы последний эксперимент в жизни.

Незнакомец был всё ближе ко мне, по пути тоже постоянно оглядываясь, а когда подошёл, то наклонился и посмотрев прямо в глаза сказал:

– Я ничего не сделаю тебе, иди за мной сейчас, не бойся, – его лицо было крайне серьёзным, не таким как в предыдущие разы.

После этих слов он пошёл уже впереди меня, а я шёл за ним, он завернул в подъезд, а я, да, это было очень тупо, последовал за ним. Но всё же древние инстинкты самосохранения проснулись перед самым входом, где осталась только неподвижная часть от металлической двери, на ней можно было бы набрать код, чтобы поболтать с жильцами, которых нет, чтобы они открыли нам дверь которой нет. Я стал как вкопанный на самом входе в подъезд.

– Не стой, иди сюда, – немного раздраженно сказал он, и позвал меня рукой.

– Зачем? – неожиданно для себя, а уж тем более для него, спросил я.

– Да иди ты…, – прибавив очередное весёлое русское слово, – сюда, я ничего вообще тебе не сделаю, даже не дотронусь.

И я пошёл, тогда кстати в лет десять, я почему-то думал, что я довольно умный, но сейчас очевидно, что тогда я был до крайности тупым и то, что я не умер с лет десяти до тринадцати это чистое везенье.

В подъезде резко стало тихо, не было никакого шума от уличного ветра, который часто высекал из глаз слёзы, как камни высекают искры, когда бьются друг об друга. Вот и сейчас я стёр воду с краёв обоих глаз и вопросительно посмотрел на этого странного человека.

– Меня зовут Максим, – начал он, – я тебе ещё раз скажу: можешь точно не бояться, потому что я тебе ничего не сделаю. Мне нужна одна услуга от тебя.

– Какая? – спросил я, совершенно не понимая, что может быть нужно от меня, этому взрослому, где-то восемнадцати или двадцатилетнему человеку.

– Если всё правильно, то ты же живёшь с солдатом из Европы, да?

В голове я срифмовал ответ так, что ему бы, наверное, не понравилось, но молчал, совершенно не понимая зачем он это спрашивает.

– А что такое? – немного позже спросил я встречно.

– И как? Тебе с ним нравится, может быть ты уйдёшь теперь с ним куда-то?

– Он не хочет меня брать, да и я не хочу идти с ним.

– Почему это? Ты ж его понимаешь, он вроде тоже немец, как и ты.

– Ну да, но он сказал повесить Светлану, – я сказал так, будто этот Максим, знал её так же хорошо, – я бы хотел, чтобы он ушёл, иногда пьяный он может меня побить, а его девки сильно орут по ночам.

– Ого, – задумался Максим, – он решает кого вешать, он, наверное, важный парень.

– Да. – подтвердил я, мне казалось, что важный.

Однако Мануэль был обычным рядовым, к тому же ещё и дезертиром, как и все, кто, здесь находится в Печоре. Так, сам того не желая, я ввёл этого жаждущего ответов человека в заблуждение.

– Ты хотел бы пойти в школу опять? – Неожиданно сменив тему спросил он, – если хочешь мы отправимся за горы, там всё не так как здесь, и тоже кстати уйдём немного на юг, там будет для тебя и школа и еда получше той, что здесь, да и много друзей появится, но тебе нужно кое-что сделать.

– Что надо делать-то? – то ли обрадовавшись, то ли испугавшись спросил я.

– Украсть форму этого солдата, документы, что у него есть, оружие, короче всё, что только ты сможешь унести и я тебе обещаю, никаких пьяных побоев больше не будет, я увезу тебя очень далеко отсюда и там будет спокойная жизнь.

Я тогда не обратил на эти слова никакого внимания, мне они конечно понравилась, но выражения вроде «спокойная жизнь» звучали для меня полнейшим бредом, начиная с конца весны постоянно что-то происходит от чего моя жизнь становится менее спокойной почти каждый день, даже сейчас ко мне прилип незнакомый, странный русский, просящий обокрасть каким-то образом Мануэля. Не то чтобы это было сложно, нужно было лишь дождаться, когда тот будет пьяный, лишь бы при этом дома у нас не оказались какие-нибудь его подруги. Но сейчас я как-то не получил то, чего хотел, в плане мотивации, ради чего вообще вытворять подобные вещи.

– Я не буду, – ответил я.

– Подумай, я сейчас уйду и найду другого, кто это сделает, или сам где-нибудь пришью солдата и сниму с него форму, просто убитого солдата могут начать искать, рыскать тут по городу, это риск, хоть и не большой, – он пожал плечами, – а я люблю без риска, если он выбежит на улицу в трусах вряд ли кто-то отнесётся к нему серьёзно, понимаешь?

Нет не понимаю, но утвердительно кивнул.

А Максим продолжил:

– Ты не потеряешь ничего, если это сделаешь, а если не сделаешь можешь сгнить в этой дыре, что ты будешь делать, когда он уйдёт, где ты возьмёшь еду, скорей тебя выбросят из квартиры те, кому она нужнее, ваш дом с отоплением, а есть же до сих пор люди, которые живут в домах вроде вот этого, – рукой он показал куда-то в сторону, – да и квартира не будет твоей проблемой, когда они уйдут, ты ж помнишь откуда ты пришёл и что сделали люди из твоей страны.

– А я здесь при чём? – Спросил я как, как иногда я отвечал некоторым русским детям, которые меня винили во вторжении европейцев.

– Не причём, но я знаю, как тебя зовут и с кем ты живёшь, я ж не экстрасенс, – усмехнулся он, но я шутку не оценил так как не знал такого слова, – мне это всё рассказали люди из твоего же подъезда, тебя не очень рады видеть, я тебя уверяю, что твой сожитель уже наделал делов в подъезде и отобрал у людей достаточно, чтобы они ненавидели его, а ты это ел, может носишь на себе чью-то куртку или ботинки, есть у тебя дети твоего возраста в доме, а? Вот их родители первыми за тобой придут, потому что ближайшей зимой их детям понадобится твоя обувь, которая, вообще-то, принадлежит им.

В тот момент я и подумал, что действительно Мануэль мог приносить всё добро и не откуда-то там издалека, где-то героически добыв, а брать прямо у людей в нашем доме, поэтому, наверное, и друзья мои куда-то испарились, а кому повезло не видеть моего солдата-сожителя, ещё общались со мной, но их родители это быстро пресекали. Мне стало противно от себя, потому что я помню, что такое голод, а людям сейчас брать еду особо негде – всё всегда разворовывают солдаты.

Я вообще не очень понимал, как русские выживают, но на сытый желудок меня не сильно волновали другие, да и я почему-то решил, что всё, что у нас есть откуда-то из других городов. Звучит тупо, но в десять лет для меня это было нормальным объяснением.

Тогда я и решил согласиться на максимову аферу. Потому что действительно, до весны-то я ещё поживу, а что будет когда Мануэль уйдёт не известно никому, может он меня конечно и забрал бы, но он был довольно неприятным человеком, если Светлана мне когда-то казалась чёрствой и злой, то этот вообще больше напоминал робота, который заправлялся алкоголем и женщинами, а я не вылетал из квартиры, только потому что стирал его шмотки, убирался и делал другую грязную работу, ну а так же, самое важное, почти не попадался на глаза, иногда он мог меня взять за волосы и вышвырнуть в подъезд, если резко нужна была вторая комната, например для его друга, я просто ждал тогда до утра на лестничной площадке, пока наши гостьи не захотят разъехаться по домам, а затем тихо пробирался к себе.

– Хорошо, – ответил я, – я попробую.

– Вот сюда же и подходи. Когда всё будет готово можешь позвонить мне, – он протянул мне маленький чёрный телефон, он был не старым, как обычно всё, что есть в Печоре, очень тонкий, свёрнутый в трубочку, из плёнки, – спрячь как можно лучше, если не будешь пользоваться – хватит на неделю, вот и считай, что у тебя семь дней, чтобы выполнить то о чём мы договорились.

– Ага, – я взял телефон, а в голове уже была эйфория, такой новый и мой, до этого у меня не было ничего подобного, даже тот, что был у отца попадал в руки не часто, – хорошо.

– Если передумаешь – я сам приду и оторву тебе голову, – сказал мне Максим, и по его тону было понятно, что он говорит не в переносном значении, – когда ты всё сделаешь, то беги сюда, только позвони мне за час, чтобы я успел добраться, я буду ждать тебя в этих же дворах и чем раньше украдешь, тем лучше, ты меня понял?

– Понял, – улыбаясь как дурак ответил я.

Кажется, если бы я знал, что в конце будет такой приз, я бы не только украл форму, но и легко нажал бы на ядерную кнопку за Мусаева, зато у меня был бы телефон. Да, в десять лет я был настолько идиотом. Максим же совершенно не улыбаясь вышел из подъезда, а я стоял там, держа в кармане такой дорогой сердцу пластиковый свёрток. За несколько секунд отойдя от шока, из подъезда вышел и я, и пошёл к себе, оглянувшись я увидел, что и Максим издали смотрит на меня, его лицо снова стало весёлым, он подмигнул мне и пошёл куда-то более быстрым шагом.

Конечно же придя домой я проигнорировал намёк не пользоваться телефоном, и сразу стал изучать, что в нём есть, одно было видно, что он явно не был рассчитан на десятилетнего ребёнка, ни игр, ни конечно интернета, однако это не мешало мне просадить за тот вечер половину заряда. Вот где-то на половине и проснулся здравый смысл, что посмотреть сто десятый раз настройки будет не так уж интересно и если в течение недели я не позвоню, то никто не будет слушать моих оправданий о том, как я скучал по какой-нибудь технике.

Мануэль не заставил долго себя ждать. Уже следующей ночью он зашёл домой и пытался говорить о чём-то на русском с женщиной, которую притянул с собой, она была кажется немного трезвей его, солдат рассказывал на немецком ей о том, что летом у него уже будут шлюхи получше чем она, а та слушала и улыбалась, скорей всего, не понимая ни слова, через пару часов начались стоны, я прекрасно знал, чем они там занимаются, а несколько раз даже видел, а когда звуки утихли, я полез в лохмотья Светланы, в которых прятал телефон и позвонил Максиму.

– Ну что, – сразу сказал он.

Мне показалось это ужасно громким, настолько, что сейчас Мануэль услышит и проснётся.

– Он заснул, – прошептал я, – скоро я всё сделаю.

– Хорошо, я еду.

Наш разговор прекратился, ни гудков, ничего, да и это скорей всего был какой-то военный канал, а не гражданская связь, которая, думаю, как и интернет, не работала. А я, предварительно полностью одевшись и обувшись так тихо, как только мог, и собрав уже прилично отросшие волосы в хвост, стал прокрадываться в комнату Мануэля.

Он похрапывал, а рядом спала женщина, казалось, что так же крепко. Мои ботинки создавали намного больше шума, чем если бы я шёл в носках, но я был готов в любую секунду побежать изо всех сил прочь из этой квартиры доверившись словам какого-то незнакомого человека по имени Максим.

В комнате была почти абсолютная темнота, ведь луна никогда не светила с нашей стороны, как и сегодня, а фонари на улице уже давным-давно не работали, но я всё же примерно знал где лежит форма Мануэля и довольно быстро нащупал её. Руками я стал немного хлопать по карманам – там нашлись и его документы, а пистолет и нож лежали около формы на столе. Моё сердце колотилось так, что отдавало даже в висках, он иногда всхрапывал и это меня чуть-чуть успокаивало. Кое-как всё собрав я пошёл к двери положив на форму и нож и пистолет, ведь на всё моих детских рук не хватало, пришлось импровизировать. Я стал успокаивать себя, потому что внутри развивалось чувство похожее на эйфорию, я думал, что у меня всё получилось, я практически вышел из комнаты, как за спиной послышался сонный женский голос:

– Мануэль, – она, наверное, стала его толкать, чтобы разбудить, – Мануэль, тут кто-то есть. – сонно сказала женщина по-русски, в темноте было видно, как силуэт её головы будто сканирует комнату.

Этот немецкий бык, только что-то мычал в ответ, а я застыл на месте, а потом каким-то невероятным усилием, я заставил свои ноги идти вперёд. А женщина всё не сдавалась, и её усилия дали результаты.

– Это ты? – услышал я голос Мануэля, – что ты тут лазишь? – Заговорил он на моём бывшем родном языке.

– Стирать буду, – со страху ответил я на русском, потом сразу всё же добавил на немецком эти же слова.

– М, – снова промычал солдат, соображая ещё меньше чем я из-за своего одурманенного состояния.

– Мануэль, – зачем-то раздраженно произнесла женщина.

Ей никто не ответил и даже я уже подумал, что опасность миновала, как я сам испортил все свои усилия: когда потянулся к дверной ручке, забыл, что этой же рукой я поддерживал пистолет, который неумолимо соскользнул со сложенной формы и полетел вниз громко ляпнул собой об пол, тут и до Мануэля дошло, что то, что надо стирать с таким звуком не падает и с глубоким вздохом начал вставать, а я каким-то чудом нагнулся и сразу нащупал этот пистолет, который похоже лишит меня жизни сегодня, теперь упал нож, но его не поднимать у меня уже хватило ума, и я рванул ко входной двери. Мануэль уже стал соображать намного лучше и более торопливо бросился за мной, включил свет, как раз тогда, когда я открывал дверной замой, чтобы вылететь в подъезд, одной рукой держа форму и пистолет, а второй скользил вспотевшими пальцами по ручке замка, который всё не удавалось повернуть.

– Что ты делаешь, ублюдок? – Спросил меня удивлённый солдат.

В этот-то момент дверь и открылась, я рванул в подъезд, думая только о том, как не упасть, я бежал по лестнице вниз. А ещё я смеялся, как, наверное, смеётся дьявол, из-за того, что я додумался пнуть ботинки Мануэля из квартиры, думая, что этим обезоружил его, но нет, это не помешало ему бежать босиком за мной и орать на немецком, что он сделает, когда догонит меня. Но пока скорость была на моей стороне, я выбежал на улицу и сразу свернул направо, туда где должен ждать Максим, я будто не чувствовал усталости и бежал не оглядываясь, чтобы не терять время, да и Мануэль своими криками всё равно давал о себе знать, иногда в окнах зажигался свет, но на улицах не было никого. Я выбежал из нашего двора, ещё пару таких же, и я буду на своей спасительной заброшенной улице. Как раз и мой, казавшимся бесконечным, заряд на бег стал иссякать, в отличие от сил разъярённого, босого, в трусах и майке, Мануэля.

Я ворвался в тот пустой двор и опешил, не было ничего и никого, я ничего не мог рассмотреть, от усталости я дышал так, что почти стонал, меня захватила в тот момент такая злость, да и Мануэль бы от меня сейчас кажется в метрах в тридцати. Я уже сообразил, что могу в него выстрелить, но он приближался так, что я цепенел, обернувшись резко я увидел, как загорелись два красных огня – фары машины Максима, а потом два белых и она двинулась в мою сторону, а я к ней. На ходу открылась задняя дверь и подсветка из салона проявила из тьмы разбитый асфальт, ноги уже почти немели, но я бежал. Сзади у этой машины не было сидений, прямо на полу сидел мой знакомый с как обычно радушным выражением лица и протянутой рукой, пальцами шевеля так, будто призывая меня ускориться. За рулём был кто-то другой. Мануэль подобрался уже совсем близком, а мои ноги с каждым шагом делались всё более ватными, я как-то инстинктивно протянул руку с пистолетом к Максиму, держа под мышкой форму, а Максим сумел схватить меня так, что резко затянул в машину, тот кто был на водительском месте переключил передачу, и мы рванули вперёд.

Мануэль в трусах, изрыгал как дракон огонь, пар из своего носа и рта, было видно, что он что-то кричал мне в след, ведь его лицо слабо подсвечивалось красным светом фар. Он был очень зол, а я всё ещё истерически посмеивался, Максим тоже, но, наверное, смеялся с меня. В машине было тепло, а этот длинный и весёлый русский мне почему-то нравился.

– Постричься тебе надо, – сказал он.

Часть VII

Глава XVIII

– А куда мы едем, – спросил я спустя некоторое время.

– На север, – ответил мне Максим, – первое время побудешь там, а потом вас весной отправят туда где потеплее, у тебя там, можно сказать, начнётся новая жизнь, всё что я обещал – всё правда.

– Так мы уже на севере.

Максим улыбнулся и покачал головой.

– Ты карту видел? – Риторически спросил он, повернувшись ко мне, а потом стал смотреть на дорогу, – над нами ещё пол России, хотя да, твоим там делать нечего, для них Печора это и так слишком северно, думают, наверное, что они образцы мужества и отваги, раз не остались на юге, как большинство.

Он продолжал и продолжал говорить, а я засыпал, почему-то я решил, что ехать нам очень долго, а какая-то необъяснимая расслабленность, которой я кажется в жизни не испытывал каждую секунду склеивала мои веки всё сильнее. Машина еле слышно гудела, Максим иногда покуривал, а дым мгновенно всасывался в отверстие, наверное, специально для этого и созданное, внутри почти не воняло, всякие датчики и кнопки приятно подсвечивали темноту, которая царила здесь внутри. Так я и заснул, и проспал видимо часов шесть, раз, когда мы приехали на место, было абсолютно светло.

Я раскрыл глаза, а солнечный свет яростно бросился закрывать их обратно, повернулся на толкавшего меня в плечо Максима, который сказал, что мы уже прибыли, и мне надо выходить, я немного даже испугался, мол куда я пойду здесь, я даже не знаю где мы.

– Да не бойся ты, я сейчас отведу тебя куда надо, – сказал он, – там вот и перезимуешь.

Я вышел из машины, всё немного напоминало Печору, такой же разбитый асфальт, много брошенных ржавых машин, лужи уже намертво замерзшие, а людей казалось не было совсем. Всё что попадало в поле моего зрения выглядело абсолютно нежилым, из этого и вытек мой вопрос:

– Тут что, совсем никого нет?

– Да, братан, – улыбнулся непонятно чему Максим, – отсюда уже давно все уехали, вымерли, кому как больше нравится называть, зато для нас эти города, это просто прекрасно: ведь твои соотечественники уверены, что здесь натуральная пустыня, а поэтому, видимо, даже и не пытаются сюда залезть, ну мне кажется, что так они думают.

– Они не мои. – Ответил я своему спутнику, вспоминая про Стандартного, – мой соотечественник был только Мануэль.

– Это тот от которого ты сегодня драпал со всей силы? Сразу видно двух земляков, – он усмехнулся, и смешок перешёл в кашель, позже он будто не знал, спросил меня, – а сам-то откуда?

– Из Германии. – В миллионный раз произнёс я, отделив себя от русских, хотя я уже забыл порядочное количество слов, и чтобы вспомнить как будет какой-нибудь предмет на немецком, приходилось напрягаться, – а ты откуда? – очень остроумно отзеркалил его вопрос, как мне казалось, спросил я.

– Ой ну я из России, если ты знаешь уже такой город, то из Хабаровска, это вообще на считай противоположный конец страны. Край мира, можно сказать.

Я знал конечно про такой город, правда не знал где он находится, но на краю мира, так на краю, ничего не ответив, я пытался успевать за куда-то уверенно идущим Максимом.

Вокруг были дома с заколоченными окнами, видимо кто-то ещё рассчитывал вернуться, а рядом окна были раскрыты настежь, выбиты стёкла, фонари на высоких бетонных столбах давно лишились своих осветительных элементов, а сохранили только ржавые плафоны, которые проржавели насквозь в некоторых местах.

Наша машина казалась чужеродным организмом. Высокая коричневая трава будто обнимала дома и забытые автомобили, наверное, летом растительность прячет за собой вообще всё. Пока ещё есть что прятать, совсем скоро строения оставшиеся от исчезающей цивилизации окончательно рухнут.

Тем не менее мы подошли к нашей цели: ничем непримечательный дом, но общее состояние чуть лучше, чем у окружающих зданий с облезлой краской, осколками стекла, торчащими в окнах.

Наш путь, как оказалось, вёл в подвал. Как только мы туда спустились, стало немного не по себе из-за того, что вокруг было абсолютно темно, Максим ещё и зачем-то закрыл за собой дверь, лишив нас единственного источника света. Мы шли очень осторожно и медленно, я зачем-то пригнулся, хотя даже не видел потолка, до которого и не мог бы достать в силу своего роста. Тут за одной из дверей стал виднеться оранжевый свет, который сквозь отверстия попадал полосками на пол и на потолок. Максим без стука открыл её.

– Ну ты почти быстро, – произнёс мужской голос, – как там, провернул свои дела, не кинуло тебя немецкое дитё?

– Да не, – ответил Максим, сейчас я мог видеть только его, так как он стоял, не заходя внутрь помещения со светом, – у меня даже пушка теперь есть.

Он расстегнул свою чёрную куртку и достал из-под кофты немецкую форму, а пистолет был вынут из-за пояса сзади, протянул всё это добро, словно дары, мужчине внутри помещения.

– Ого, всё это школьник какой-нибудь добыл? – мужчина рассмеялся, – я думал ты там достанешь себе только побольше проблем, а так совсем, совсем неплохо.

– Да, школьник, – Максим вздохнул, но голос его оставался как обычно бодрым, – тут кое-что пошло не так.

И он посмотрел на меня, потом взял за плечо и подтянул к свету, я увидел того мужчину, довольно подтянутого, с когда-то чёрными, а теперь почти полностью поседевшими короткими волосами, среднего роста, большим носом и в этом освещении казавшимся смуглым. Его густые чёрные брови сдвинулись, тяжело вздохнув и переведя взгляд на Максима спросил:

– И что мне делать с ним, – он снова посмотрел на меня, – ты по-нашему то хоть понимаешь, а?

– Я всё понимаю, – немного с промедлением ответил я.

Теперь я уже злился на себя и свою глупость, я даже не подумал о таком варианте, что меня используют, а потом просто выбросят куда-нибудь. Идти мне было некуда, а ещё я помнил, что попал даже северней, чем Печора, и невозможно ни понять, ни объяснить себе зачем эти двое людей оказались здесь.

– Пусть будет с пацанами. – То ли спросил, то ли определил мою судьбу Максим, – а весной отправится в лагеря, он ещё малой и никаких у него планов по захвату нашей страны нет, посмотри, он не опасней чем помойный кот.

– У меня не хватит еды, чтобы кормить ещё одного.

– Да куда мне его деть, я смог провернуть всё это только благодаря ему. А теперь что, отвезти с завязанными глазами куда-то? Или в речке утопить?

Мужчина снова вздохнул. Покачал головой, положил руки на колени и с кряхтением встал, и тут неожиданно, для меня по крайней мере, сильно выругался, причём там были и такие слова, что я ещё никогда не слышал. Несколько раз покачал указательным пальцем в сторону Максима, а потом всё же сказал:

– Кормить этого вот сам будешь, понял?

– Хорошо, – пожал плечами Максим.

Мужчина повёл меня за собой, по дороге расспрашивая, как меня зовут, сколько мне лет, откуда приехал сюда и как давно, а я на всё послушно отвечал, довольно быстро мы оказались у закрытой двери, долго пытаясь попасть ключом в замок, мой проводник открыл скрипящую дверь. Я почувствовал, что мужчина отходит от меня, а через несколько секунд характерный звук зажигалки и характерные слова солдата, когда что-то не получается. Мгновение и тусклый оранжевый свет разлился по всем четырём стенам, полу и потолку, в небольшой комнатке лежали три матраса, всякое барахло, была даже одна пара ботинок моего размера, а также столик на котором стояла свеча. Здесь явно кто-то жил.

– Вот тут будешь спать, сегодня, уж извините, на полу, – прохрипел своим низким голосом мужчина, – тут ещё пацаны есть, придут – познакомишься. А сейчас пошли, со мной посидишь, что тебе тут одному делать.

Мы вернулись в ту, первую комнату, мужчина жестом мне сказал, наверное, подождать чего-то, я взглянул на Максима, сидящего там и из кружки попивая что-то горячее, видимо в моих глазах был испуг или вся грусть нашего мира, и от этого ему стало смешно.

– Да не бойся ты Толика, – необычно высоким голосом сказал он, – это он только с виду такой злой, а так нормальный дядька.

Сказал это он, натягивая на уши чёрную шапку и оставив пол кружки своего отвара ушёл куда-то, а я остался с Толиком, когда он говорил посидеть, это, оказывается, означало что угодно, кроме сидеть, я точил пилу первый раз в жизни, точил ножи, и передал ещё множество заданий, получая подзатыльники, за то, что у меня «руки из жопы», как тогда говорил мой новый опекун. Это и не удивительно, за всю жизнь я только посуду разве что мыл и убирался дома, дал бы он мне что-нибудь постирать, вот тогда бы я мог показать себя во всей красе. Жаль тут такие ценные навыки оказались не нужны.

Вечером пришли те, кого они называли «пацаны», трое подростков, примерно моего возраста, один был крупнее, тогда я решил, что и старше, а ещё два такого же как я и роста, и телосложения, разве что их волосы были абсолютно белыми, как и брови, такое я и раньше видел в русской школе. Это вообще редкий цвет волос здесь, вечно на этих белобрысых я обращал внимание. Часто дети были похожи на меня, с чёрными или коричневыми волосами, а вот глаза почти у всех были или серыми, или зелёными, реже голубыми. И вот и здесь меня встретило сразу двое обладателей от природы белых волос и голубых глаз, как и Толик, они были не очень рады, может быть конечно они это пытались скрыть, но выражения их лиц оставляли мне не слишком много места для вариантов.

– Пацаны, – обратился ко всем троим Толик, – это Тобиас, ваш сосед новый.

– Как его зовут? – удивительно хриплым для ребёнка голосом спросил один из обладателей белых волос, – это что, фамилия такая?

– Нет, это его так зовут, он не из России просто.

– А откуда тогда? – Спросил тот же.

– Говорит, что из Германии. – ответил Толик.

– И что ты, потерялся, – уже ко мне обратился белобрысый, – мама летела на самолёте, а ты выпал прямо к нам сюда?

Я растерялся и не знал, что ответить, обычно никто такими нападками не занимался.

– Где вы его отрыли, Анатолий Андреевич, у нас что много еды слишком стало, будем этому животному вонючему скармливать?

– Вася, – Толик стал строгим, – я еду, если что, то у тебя отберу, ты как себя ведёшь? Пацан, что виноват, что таким родился? Ему десять лет, он думаешь предводитель армии или что?

Теперь стало ясно как зовут одного, в тот же вечер я узнал, как зовут и двоих оставшихся, высокого и крупного парня звали Сергей, ему было четырнадцать, лоб покрывали прыщи, а голос грубел, он почти не говорил со мной, как и с остальными, без проблем, когда надо командовал нами, а сам исполнял только команды Толика, а второго звали Саша, это был родной брат Василия, их родителей убили солдаты европейской армии, как я потом узнал, и вдвоём они сбежали из своего города, пока не наткнулись на Толика где-то на севере, точно их историю не знаю, потому что забыл, да и в подробностях мне никто не рассказывал.

В тот первый день я скрутился на полу ощущая запах разогретых консервов, которыми со мной никто не собирался делиться, в общем-то если еды было действительно мало, то и не стоило, так я думал в тот день, в животе урчало, а я не мог заснуть на холодном бетонном полу, на меня рявкнул своим вечно хриплым голосом Вася, чтобы я перестал крутиться, а я, почему-то не желая его злить, повиновался и замер на полу. Через какое-то время Толик добыл мне матрас, на котором я и спал и вообще жизнь пошла в более спокойном ритме.

Тот город назывался Истра и наши дни проходили похожими один на другой, но тем не менее каждый был довольно интересным, Толик, будто персонаж какой-то игры, каждый день давал нам задания, то наловить какое-то количество рыбы, то найти какие-нибудь запчасти для машины, и мы ходили по городу и деревням до которых могли добраться, иногда приезжал Максим, бросал мне пару слов и потрепав за плечо уезжал снова. Потом стали появляться ещё русские солдаты, оказалась, что та форма, которую я украл нужна была, чтобы без подозрений пробираться внутрь той группировки из европейских дезертиров, там уже Максим делал всякое: воровал оружие, еду, иногда убивал солдат и воровал ещё форму, эту форму раздавал новоприбывшим солдатам, которые уже ехали в Печору с ним, чтобы проделывать тоже самое.

Максим продолжал всё делать тихо и в тёмное время суток, потому что появись он там днём, даже в форме его просто-напросто рассекретили бы по лицу, а вот ночью военная форма была хорошим подспорьем. Дело ещё и облегчало то, что из этих отрядов европейских дезертиров постоянно отделялись ещё более мелкие группы и уходили на свои хлеба. То есть пропажи солдат как правило объяснялись внутри не убийствами, а побегом. Чем и пользовался Максим, если он не врал мне тогда, то пока европейские солдаты дождались весны, он и сотня его товарищей «оприходовала» около трети тысячного отряда.

Как те солдаты, весны ждал и я.

Хоть и жил на нескольких квадратных метрах с теми русскими детьми, правда Сергей был уже почти не ребёнком, я так и не смог сдружиться ни с кем из них, часто дрался с Василием, первое время, если честно, то вообще терпел побои, не понятно чего боясь, ведь меня уже и так били, а в один день сорвавшись и хорошо разукрасив бледное лицо своего врага-соседа, на пару дней его успокаивал, но потом он начинал задирать меня опять, если Толик это видел, то мог крикнуть на него, но ничего никогда не делал и с тех пор наши драки происходили раз в несколько дней точно, и часто сильнее был я, это кажется в основном и бесило его.

Так день за днём, по температуре я понял, что наступила весна, а значит скоро Максим увезёт меня куда-то. Он обещал.