Текст книги "Tobeus (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Офицер сказал мне что-то о моей меткости, я даже не понял, что именно, и мы продолжили продвигаться, спрашивать где наша конечная точка сейчас было не время, мне так казалось, хотя это довольно глупо: если бы офицер погиб – нам оставалось только бежать в противоположную сторону. Однако в моменты страха за свою жизнь мозг работает немного не так – ты просто делаешь вещи, чтобы выжить, какими бы дурацкими они не казались.

Очередной заворот за дом и наш офицер убит, тогда-то я уже перестал соображать окончательно, и просто рванул оттуда, ещё и выбросив автомат, кажется тогда я поставил пару рекордов по скорости, я бежал пока не увидел своего знакомого солдата-охранника. Он садился в машину, как-то необычно спокойно, будто вокруг не разрывают уши звуки выстрелов:

– Стой, – крикнул я ему не своим голосом, – стой!

Он спокойно повернулся, смотря на меня, сел в машину, завёл её и не захлопывая дверь рванул вперёд, я в этот момент осыпал его всеми проклятиями, которыми успел в то мгновение, однако он резко развернул машину и поехал в мою сторону, я и на этот раз не подумал ничего хорошего, решив, что он хочет меня сбить, но прямо перед моим, готовым принять смерть телом, он немного вильнул в сторону, остановившись поднял пыль, а я тут же открыл дверь и запрыгнул внутрь. Мотор заревел, а мы помчались куда-то, в неизвестном мне направлении.

– Сука, – орал солдат, – все офицеры убиты, сука, – он ещё повторял и повторял матерные слова, изредка вставляя между ними обычные, – второй раз уже спасаю твою жопу, тупорылое ты говно.

По дороге мы подобрали ещё пару парней разного возраста, я оказался здесь самый старший и какое-то время мчались на всей скорости в сторону ближайшей военной части, как позже нам объяснил солдат, у всех были автоматы кроме меня, это я заметил только когда мы приехали на место, но больше меня стало волновать, что с теми, кто не попал на нашу спасательную шлюпку. Скорей всего большая часть будет мертва, кто-то может успел так же сесть на машину и уехать.

Если бы всё шло нормально, то нам оставалось подождать всего-то несколько дней, и мы бы разъехались по нашим распределительным местам. А получилось так, что сейчас нас распределит полковник Случайность.

Часть IX

Глава XXIII

На большой скорости мы неслись к ближайшей военной базе русских, по крайней мере каждый из нас был уверен, что мы едем именно туда, да и сам водитель сказал что-то похожее на наши догадки, к тому же на горизонте начали казаться соответствующие здания.

– Уже приехали? – Спросил я солдата.

– Да нет, ещё где-то только половина.

– Так вот же часть, – я показал рукой вперёд, – мы же сюда?

– Я не говорил, что именно в эту часть, – пожал плечами солдат, – вы теперь поедете служить другому хозяину, не хотите – я вас повыкидываю где-нибудь, да и все дела.

– Какому другому? Европейской армии? – Совсем не понял я.

– Ну ты странный, – он посмотрел на меня, – я бы от них тогда, наверное, не уезжал сейчас, если бы работал на них, вы ребятки там в своей школе пропускаете всё что в мире происходит. Раньше служили Мусаеву, а теперь Мусаева нет, никого нет, хотя вон добрые люди остались, раз вас, инвалидов, берут к себе.

Мы действительно не знали о многом, что происходило вне нашей деревни и то, что нас готовили как солдат для русской армии было не так уж точно, уже при жизни Мусаева. От его монолитной армии отваливались куски, а с его смертью вся эта глыба в одночасье раскололась окончательно.

На запад и к югу от уральских гор, в европейской части России уже образовалось несколько государств, у одной столица была в Казани, это государство контролировалось европейской армией, хотя государствами я это называю только для удобства, это была просто огромная тюрьма с рабами, причём национальность их была не только русской, туда попадали как гражданские, те кто бежал от радиации из Беларуси, Украины и самой Европы, так и солдаты европейской армии за какие-нибудь проступки.

Они лишались права грабить наравне с остальными и шли работать на земле, а также на каких-нибудь производствах и так далее.

Это всё информация из китайских источников, которую узнавал сильно позже чем происходят события, которые я описываю сейчас.

Южнее смешанные европейско-русские войска владели Самарой и областью, ну и третья крупная опорная точка – Пермь, вот в этом треугольнике сейчас находилось самое большое количество и солдат и людей, не считая мелкие группы мародёров, до тысячи человек, которые бродили по всей России. Когда-то такие группировки успешно устраняли отряды подобные отряду Максима, а как сейчас – я уже знать не мог, я даже не знал жив ли мой знакомый и за кого он сейчас. Поняв это, я немного расстроился, ведь до последнего надеялся, что вот-вот и меня отправят к нему и только сейчас смирился с тем, что этого не случится похоже никогда.

Что же касаемо части нашего мира, потому что в тот момент Россия и являлась для меня и для всех ехавших в той машине, целым миром, то тут уже начинала складываться похожая ситуация. Нашлось достаточное количество ублюдочных генералов из тех, что ушли с Мусаевым «за горы».

Довольно быстро после его смерти они сообразили сделать такими же верховным главнокомандующими себя. Только им не нужно было соперничать между собой: примерно половина увела свои части, на «свои» земли, то есть те, на которых они так же, как и европейцы решили поработить население, хотя конечно в намного менее жесткой манере, но платить «за защиту» теперь не мог отказаться никто, а гарантий этой самой защиты не было никакой.

Оставшаяся же часть армии, причём большая стала с ними бороться, налетая, как и в западном направлении на европейских мародёров, так и на своих предателей за Уралом. А ещё ходили слухи о сыне Мусаева, на тот момент, двадцатилетнем парне, который набрал школьников вроде меня, несколько сотен, и ушёл никому не известно куда, но является, чтобы кошмарить тех, кого считает своими врагами.

Я же направлялся в район Новосибирска, служить своему новому генералу. Изначально что за место ещё никто не озвучивал, но откуда-то я знал, что это будет крупный город, на несколько миллионов человек и завидев на указателях название этого населённого пункта я был уверен, что наша остановка именно там. Больше людей – больше добычи, да и деревни около города были довольно крупными, особенно по сравнению с теми, что я видел раньше, когда из нескольких десятков домов жилыми оставалась лишь пара-тройка, тут же заселённость зданий была куда плотнее. Не видел я кстати и такого количества солдат никогда раньше. Их можно было заметить куда бы не ты не посмотрел.

Военный вёзший нас заглушил двигатель и сказал идти за ним, мы слушались. Я осматривал бетонные дома, где-то вдали виднелись стеклянные небоскрёбы, количество народу меня одновременно и пугало и завораживало, куча собак и котов, машины и шум, все куда-то то шли, то бежали, а посреди этой толпы двигались мы. Войдя во двор, заключенный между четырьмя высотными домами, я увидел подъезд с какой-то красной табличкой, мы к ней и направились, по ней стало понятно, что тут находится кто-то из командования, или может быть заседают офицеры, преданные этому генералу или генералам. Внутри было плохое освещение, стены давно не крашены, это в общем-то нормально, заниматься ремонтом во время войны – слегка неблагодарное занятие. Солдат сопровождавший нас постучал, потянул дверь на себя и немного приоткрыл её, в коридор брызнул белый дневной свет, солдат всунул голову в образовавшийся проём.

– Здравствуйте, – он сделал паузу, – можно к вам, не заняты?

Из комнаты ничего не ответили, но тем не менее солдат открыл дверь полностью и жестами указал нам, что нужно быстрее зайти. Мы вошли. За столом, с довольно добродушным выражением лица сидел офицер в русской, темно-серой форме, его волосы были длинней чем разрешалось военным, хотя виски и кажется затылок были выбриты, сверху шевелюра была отросшей сантиметров на десять, вне кабинета она, наверное, пряталась под шапку. Но сейчас русые волосы свисали вниз, немного отброшенные на бок, он начал разговор с того, что поправил свою причёску, рукой перебросив копну волос на другую сторону.

– Ого, Антоша, – он улыбался и смотрел на каждого из нас, кого здесь зовут Антон, понять было сложно, – вот это ты нормально припер. И какой это вы класс?

– Вот этот чернявый уже закончил школу, это тот зверь, что чуть не убил пацана, я вам говорил, – он положил мне руку на плечо, – бодался до последнего, верный будет, говорил, что не знает, что мы делаем, не может так просто пойти. – Антоша рассмеялся, – но вот пришёл, надо было только пострелять возле него.

Офицер без эмоций на лице покивал.

– Ну ладно, – офицер встал и посмотрел на меня, наши взгляды встретились – ещё молодой, через лет пять будешь вообще кремень. Такие свирепые нам тут нужны. Как раз заменишь мне вот этого тупицу. – Он кивнул на Антона.

Антон в свою очередь услужливо захихикал. Я же не реагировал никак.

– Как тебя зовут, солдат? – продолжил офицер.

– Тобиас Далал.

– Ого. Ты к нам приехал откуда-то, я так понимаю. – догадался он.

– Когда мне было семь родители переехали из Германии. Потом попал в военный лагерь.

– А родители что? – подумав, он переформулировал вопрос, – это они тебя отдали в лагерь?

– Родителей нет с семи лет.

– Ну нет так нет. А дети?

Я улыбнулся и ответил вопросом:

– У меня?

– Ну да, у нас тут отцов выше крыши твоего возраста. А ты что девок не тискаешь, сейчас самое то, или ты у нас любитель парней?

– Нет, – я покраснел, стесняясь того, что женщины у меня были только в мечтах, – детей нет.

Даже те короткостриженые дамы, которых я видел только пару раз в неделю и то издалека казались мне аномальными красотками, что уж говорить, когда в Новосибирске я уже увидел сотни женщин, с длинными и чистыми волосами, чистыми лицами и в женской одежде, по дороге в общем-то я только об этом и думал. А этим вопросом меня будто подловили.

– Запиши их вес и рост, Антоша, ну ты знаешь, надо дать форму, обувь. Расселишь куда-нибудь.

Через несколько минут мы уже получили новую военную форму, хоть стояло лето и жаркая погода, нам уже выдали и зимний комплект, я спросил у Антона про оружие, он сказал, что дадут тогда, когда надо и больше ничего. Форма, которую мы получили немного отличалась от обычной формы русской армии: полностью чёрная, обувью были не сапоги, а что-то подобное кроссовкам, вместо шинелей – кожаные куртки, с тёплыми воротниками, шлемы, такие же в общем-то как обычные, со стеклом, защищающим лицо от грязи, пыли и осколков, но такие же угольно-черные, а также чёрные майки и толстовки на холодное время, на зиму была такая же кожаная куртка, но длинней и наполненная искусственным мехом. Так же мне вручили мой сегодняшний ужин: консервы из мяса и из фруктов и литровую бутылку воды. Это в общем-то очень даже хорошо. В школе такое мы видели только по праздникам.

– А к осени, пацан, – он многозначительно вздохнул, – у нас будут свежие фрукты, свежее мясо, есть ради чего постараться.

Я только сейчас нормально рассмотрел его, раньше то было темно, то я сам неадекватный. Это был высокий человек, выше меня на голову, а я вырос до 178 сантиметров к шестнадцати, (да и к двадцати шести тоже), на голове у него было необычно мало волос для его возраста, ведь казалось ему не больше двадцати лет. Густая рыжая борода смягчала острые скулы на обтянутом тонкой кожей черепе. Близко посаженные карие глаза, немного пугали своей напористостью, а из тонких губ вырывался тонкий голосок, тем не менее он себя считал грозной силой в этой армии, прикрытой ещё более серьёзной силой в виде того офицера.

– Что ты вылупился, – он серьёзно посмотрел на меня.

– А? – Я в эту же секунду отвёл взгляд, пытаясь сделать вид, что не смотрел на него вообще, а куда-то вдаль.

– Пошли, покажу где будешь жить, конечно не собственный дворец, но получше ваших бараков.

И я, прижимая к себе еду и одежду, пошёл следом за ним в свой новый дом. Вроде бы всё хорошо, а на душе почему-то противно.

Через несколько минут мы подошли к старому панельному дому, который открыл передо мной не виданую ранее картину – все окна были на месте. Двор был заполнен военными и гражданскими машинами.

– Ну вот и пришли, – сказал Антон, – ладно, заведу тебя уже в хату.

В хате, как он выразился, жило пятеро солдат – по два в каждой комнате. Но рассчитана квартира на шесть жильцов. Сейчас здесь не было всех жителей, так мне рассказал мой новый сосед, его звали Дима, ему было семнадцать и в отличие от меня он присоединился к этому отряду сам, где-то уже три месяца находится здесь. У него были зелёные глаза и тёмные волосы, а рост как у меня – чуть меньше 180 сантиметров. Когда я вошёл он лежал на своей кровати и смотрел в окно, пока он лениво повернулся в нашу сторону, я успел рассмотреть бежевые обои и подобие ковра на полу, так же на полу лежали все вещи Дмитрия, обувь, зимняя одежда, снова не было оружия, раньше автоматы или хотя бы пистолеты всегда находились около военных, здесь почему-то нет. Антон ушёл, мы остались вдвоём. В тот день я долго с ним говорил, и он оказался в общем-то весёлым парнем, остальных в квартире так и не появлялось.

– А что вообще нужно делать? – Спросил я, до сих пор не понимая зачем столько солдат в этом городе, – и почему никому не дают оружия.

– Так оружия нет только у нас, у охранных отрядов, нам дают только когда мы охраняем людей, где-то раз в месяц ездим это делать.

– В смысле? – мне стало почти смешно, – как вы их охраняете?

– От врагов охраняем…ну мне пока ещё не приходилось, – он улыбнулся и пожал плечами, – пока мы только берём за это плату, вот нападут какие-нибудь враги, туда отправят опытных военных, а мы только для сбора всяких разных вещей. Деньги-то кому уже здесь нужны, только жрачка, да всякое.

Оказалось, что раз в месяц вот такие отряды по шесть человек отправляются в окрестные деревни, чтобы отбирать у людей то, что они произвели, украли, заработали, в основном это еда и одежда, для всего есть относительная цена, мне её потом, мол, предстоит выучить, как оценивать продукты и сколько у кого забирать, там, оказывается, целая система. Когда будет мой первый выезд никто не сказал, но я в общем-то и не торопился. В ту ночь я понял почему мне противно, я понял, что попал в огромный мародёрский отряд, который по сути будет грабить людей, потому что охранять их тут просто не от кого, европейские солдаты не доберутся до сюда, может только какая-то случайная мелкая группировка. Я бы, наверное, мог сбежать, но где мне искать силы оставшиеся верными плану Мусаева, я даже не мог представить.

На следующее утро я увидел остальных людей нашего отряда. Все в общем-то были обычными парнями, никто не имел ко мне никаких претензий, никого не удивляло моё имя, к тому же тут, говорят уже есть несколько десятков перебежавших солдат из европейской армии, но по моему акценту, точней по его отсутствию все считали, что у меня просто странное имя, но я точно русский, а где я родился никто и не спрашивал. Зато вопросы возникли у лидера нашего отряда, высокий и мускулистый, с красными щеками, но желтыми зубами, он был, как здесь таких называют, быдлом, но сильным, поэтому его лидерство никто и не оспаривал, как никто в общем-то и не назначал, его просто слушались все жители этой квартиры, главный прихвостень, мелкий и худощавый солдат жил с ним в одной комнате, его тоже звали Дима, как и моего соседа, но все называли Малой, в первую очередь так его называл наш «главный», по имени Сергей, в первый же день он впился в меня свои маленькими и не наполненными никакими мыслями глазами, я сделал тоже самое. А такие, кто по поведению ближе к животным, такого не любят. Кто ж знал.

Глава XXIV

Первый месяц прошёл практически никак, большую часть времени я просто просидел дома, а когда вылезал на улицу, то не находил себе там никакого занятия, общественный транспорт по понятным причинам не работал, всё-таки война, а пешком на далёкие расстояния сильно не отойдёшь.

После первой недели я уже стал прям считать дни до двадцать девятого числа месяца: в этот день всегда отряды разъезжались за сбором дани, ну хоть что-то интересное. По вечерам разговаривал обо всём с соседом Димой, время от времени встречался взглядами с Сергеем, который вот примерно после семи дней моего пребывания в квартире стал говорить со мной так же как со всеми. То есть в основном перечислять оскорбления, никто ему не отвечал, и я подумал, что мне тоже не надо, да и его габариты не вызывали у меня желания подраться. К тому же Дима рассказал о том, что бывает при неподчинении, если говорить коротко, то ничего хорошего, вплоть до убийства без разбирательств. Так мол поддерживается дисциплина.

Была где-то середина месяца, как обычно бесполезный день, я оделся и пошёл на улицу, как обычно шлялся всё утро в районе своего дома, вряд ли отойдя хотя бы несколько километров от него. Уже практически решил идти домой, а так как времени у меня было много, то я тратил его даже на обдумывание таких вещей, но резко на глаза попала следующая картина: какая-то девушка, пыталась вырвать свою руку из цепкого солдатского хвата, выражение их лиц при этом говорило о противоположном – у неё играла ненависть, отвращение, призрение, а он будто увидел какое-то древнее и грозное божество, а сейчас взглядом молил о пощаде. Тем не менее факты остаются фактами: девушка хочет уйти, а солдат держит её. Быстро обрисовав картину того каким героем и смельчаком смогу себя считать, да ещё и поражу в самое сердце эту девушку, я крикнул:

– Эй, что делаешь? – и резко встал со скамейки, на которой всё это и наблюдал, – что ты её держишь?

Ко мне резко повернулись два лица, солдат был выше меня, но очень худой, мы вдвоём понимали кто скорей всего сильнее, тем не менее он продолжал её держать, и с тем же жалостливым лицом, после вздоха сказал:

– Брат, давай не сейчас, – он покачал головой из стороны в сторону, – не лезь, пожалуйста.

В его словах не было ни намёка на злость, однако меня и ещё больше мои гормоны взбесила эта наглость и я пошёл в его сторону, попутно сжимая кулак и выбрасывая из головы все разумные мысли.

– Отпусти, ублюдок, – сказал я и шёл, как мне тогда казалось, «крутой» походкой, – чего тебе нужно повторять по десять раз?

Когда мне оставалось несколько шагов, он всё же выпустил её, а я тем не менее не останавливался и пёр как сумасшедший бык, сжав руку в кулак я замахнулся и ударил его в лицо, я думал он хотя бы выставит руку, но ничего. Мой кулак влетел в его голову и это выбило землю из-под того несчастного солдата, отшатнувшись он упал и держась за голову одной рукой, где-то в районе уха смотрел на меня. Всё так же без ненависти, просто как-то разочарованно, опустошенно. На секунду мне стало стыдно, но потом моя тупость, как танк, растоптала маленький росток совести.

Девушка взяла меня за локоть и отвела от того солдата, бросив ему в конце что-то вроде, что только так он и способен понять, и чтобы больше этот неудачник не появлялся в её жизни. Во мне бурлила смесь адреналина и половых гормонов. К тому же первый раз в жизни до меня вообще дотронулась женщина, не просто дотронулась, а куда-то целенаправленно тянула. Мы зашли за дом, тот солдат побрёл в другую сторону, она остановилась, посмотрела на меня и сказала:

– Спасибо, – на лице появилась полуулыбка, – он мне уже пройти нигде не давал, какой-то ненормальный и не знаю, как я так с ним… вот так ошибёшься раз, а потом не отделаешься от идиотов.

– Да ничего, – улыбаясь буркнул я, смотря в землю или куда-нибудь ещё, только не в глаза ей, и куда делся мой запас смелости, который пару минут назад казался бесконечным, – просто это выглядело как-то плохо.

Она слегка засмеялась.

– А ты у нас такой защитник? Как тебя зовут?

– Тобиас, – после небольшой паузы сказал я, подумывая о новом русском имени, а то это слишком неудобное.

Я вздохнул. Она же снова немного засмеялась.

– М, а на самом деле какое имя?

– Так такое и на самом деле, я не русский, – я пожал плечами, – просто так получилось, что живу тут давно, ну, не конкретно тут, Новосибирске я только недели две.

– А, понятно тогда, а меня Наташа зовут, и я тут в Новосибирске живут только лет пятнадцать, как родилась, так и осталась. Ты далеко отсюда живёшь?

– Не очень, в квартире с ещё пятью людьми.

– А я вот далековато, если хочешь можешь провести меня.

Я посмотрел в её синие глаза и знал, что уже не откажусь, тогда она мне показалась очень красивой, не знаю видел ли я когда-нибудь красивей женщин, так мне думалось, и конечно же я проводил бы её куда угодно, хоть за горы. В шестнадцать лет человеческое существо и так очень тупое, а когда разум затмевает зов природы, который кричит в оба твои уха о размножении, то логично ли тебе уходить за три часа от своего дома, не зная города, не имея телефона, карты – не важно, голос говорит идти, и я иду.

Её русые волосы были выстрижены на висках, а сантиметров на пятнадцать копна сверху была уложена назад – самая распространённая причёска женщин в то время. Длинные волосы по всей голове могли себе позволить разве что очень богатые дамы, чьи-то жены или военные чиновницы, гражданским же или простым солдатам не до такого, ни по времени, ни горячей воды особо не было у простых смертных. Тонкие, но ярко-красные от природы губы оттягивали на себя внимание, и я шёл, делая вид, что слушаю её рассказы, рассказывал что-то сам, то придумывая, то вспоминая какие-нибудь смешные случаи со школы. К сожалению, конечно же для неё, смешно мне было, например, от того как кто-нибудь неожиданно пердел в тишине на уроке. Особенно мне было смешно, с истории, как в четырнадцать лет я и ещё несколько ребят после уроков пошли за яблоками, но при этом нам надо было уйти на несколько километров от лагеря. Что конечно же было запрещено, по крайней мере без ведома офицеров. Но в те годы мы были уже слишком взрослыми, чтобы докладывать этим туповатым мужикам куда мы отлучаемся по своим важным делам.

Вскоре мы, набрав яблок, груш, ещё каких-то ягод, в импровизированные сумки из своих маек, облюбовали здание, полуразрушенные, с дырами, где должны быть окна и двери, сидели и пожирали всё чем нас одарила природа, бегали, бросались огрызками друг в друга и даже не заметили, как начало темнеть, а это значило только одно: скоро офицеры будут делать обход и проверять количество людей на местах. Коллективно мы решили бежать изо всех сил домой, но в наш план вмешались высшие силы, которые подло «скрутили» живот одному парню, и ему резко приспичило по-большому. Не бросать же его, мы стали ждать внизу пока он доделает свои дела. Ничего не подозревая, думая, что через несколько минут рванём, мы заметили выходящих из-за угла того здания двоих офицеров. Резко развернувшись, мы намеревались побежать обратно в здание, но нас остановил крик, нарушивший вечернюю тишину.

– Стоять, – как гром прозвучал низкий голос офицера, – на месте.

Мы конечно замерли. Двое военных подошли к нам, мне сразу влетел подзатыльник.

– Ну и где ещё один, – спросил второй офицер, – вас же вроде семеро убежало.

Кто-то ответил, что ещё один на втором этаже, офицеры пошли туда, а мы за ними, через несколько секунд перед нами открылась картина, которая как ветром сдула с меня страх, и заставила сдерживать смех: тот парень сидел на корточках сильно сжимая глаза и кряхтя, выпрямленные руки локтями упирались в колени, а в ладонях было зажато несколько яблок и груш, будто дар кому-то. Услышав шаги и поняв, что кто-то зашёл в помещение, тот парень, не открывая глаз выдавил из себя слова:

– Ой, – тут парочка ругательств, – не получается.

– Сейчас получится, – ответил офицер.

Парень открыл глаза на всю широту, а на лбу выступил пот, а самое главное – получилось. Но это было не важно, груши и яблоки покатились по полу, а он подорвался и стал одевать штаны, что конечно же было совсем не легко. Кого-то из нас окончательно прорвало на смех, и мы уже не могли остановиться, тот бедолага умудрился ещё и поскользнуться на собственных продуктах жизнедеятельности. Тут мне уже казалось, что смерть моя случится сегодня от разрыва пуза, которое казалось вот-вот лопнет. Однако я героически пережил этот день. Мы долго драили туалеты, по-моему, шесть или семь месяцев, такое было наше наказание. Однако мне и сейчас смешно это вспомнить.

Да, наверное, это не лучшая история для первого дня знакомства, но моя спутница смеялась. А мне казалось тогда это тем более смешным, я вообще еле рассказал, захлёбываясь смехом и показывая, как всё было. Чтобы наглядней.

Не заметив, как мы прошли весь город, она сказала, что пришла, и живёт тут, дальше не нужно идти, я уверил её, что дальше и не пойду, она тем не менее сама почему-то стояла, никуда не шла и улыбалась.

– Что? – усмехнувшись сказал я, не понимая почему она стоит на месте, – ты же сказала мне не идти больше.

– Больше и не надо, – ответила она, держа себя за локоть, – но если хочешь можем ещё так пройтись.

Да конечно я хочу.

Она сказала, когда ещё придёт в тот район и я снова смогу её провести, у неё там есть дела, не так уж часто, но всё равно. И ушла, а я долго смотрел ей в след, а когда её силуэт завернул за угол очередного дома, я развернулся сам и совершенно не представляя где же мой дом принял единственное логичное решение – идти вперёд. За несколько часов я смог вернуться, просто каким-то чудом, хотя конечно если знать дорогу сделать это можно было в три раза быстрее, тем не менее отыскал своё жилище. Поднялся на свой этаж и завалился в комнату к Диме.

– И где столько можно было шляться, – спросил он, – я думал ты уже решил нас покинуть.

– Сам не знаю где шлялся, – улыбаясь ответил я и сел на свою кровать, – но денёк хороший.

Ночью фантазия разыгралась так, что был только один способ её успокоить и я пошёл в туалет, пользоваться обычным способом, чтобы заснуть.

Наташа появлялась возле моего дома несколько раз в неделю, на третий раз я, как-то набравшись смелости поцеловал её, а она была не против, и так в общем-то у меня и появилась моя первая женщина, а за одно и моя первая любовь, в шестнадцать я был уверен, что она же и последняя. Дни, которые наполнены хорошим самочувствием текут намного быстрее обычных и внезапно наступил день сборов.

В часа четыре, днём, мы сели в нашу черную машину и отправились работать. Сергей сидел с боку от водителя, я с Димой в самом конце, он мне рассказывал, что можно, что нельзя, например нельзя допускать непослушания, люди должны отдать то, что ты посчитаешь нужным, но у них должна быть оставлена «необходимость» как он это называл, то есть нельзя отбирать последнее. А что считать последним уже дело моё, например, последние два куска мяса, или же один? А может кому-то можно оставить сто последних килограмм зерна? Или всё же один последний килограмм. Вообще люди всё подготавливали заранее и даже сносили в определённое место, но иногда можно отправиться «дособирать», Сергей никогда так ещё не делал, его всегда устраивало, что они приносили. В первую ночь всё и правда оказалось, как и рассказывал сосед: люди собрали всё на местную деревенскую площадь, а мы только погрузили ящики с продуктами в свои машины и грузовики и поехали домой, наслаждаясь запахами мяса и овощей. Нам пришлось сильно уплотниться, чтобы влезть обратно в кузов, но это было даже смешно. И в общем-то жизнь казалась мне неплохой, в течение следующего месяца, разве что я заметил, что Сергей ненавидит меня немного больше чем остальных, а моя возлюбленная начала терять свои чувства ко мне, и тут всё было связано, я переживал так из-за неё, что не заметил, как он стал относиться ко мне хуже, чем к дерьму, называя всех по именам, а меня педиком, пиная и разбрасывая мою одежду, отталкивая меня с прохода, где я ему и так не мешал пройти.

А я в это время всё бегал на другой конец города, выучив его от и до, зная короткие пути, но не мог увидеть человека, из-за которого ещё буквально пару недель назад считал себя счастливым. Я внезапно вспомнил солдата, которого ударил чуть больше месяца назад, возможно он был в такой же ситуации как я? Когда настроение нашей подруги, а может вкусы на мужчин, резко изменились? Да нет, он-то мудак, в отличие от меня, конечно же.

В один день, в конце лета, как всегда провожая подругу, я держал над ней зонт, она сказала мне больше за ней не бегать. Я просто не мог в это поверить, как и почему и почему она не может сказать, что же я сделал не так. Наталья вырвала зонтик и пошла, я не хватал её за руку, помня, что было с последним сделавшим это, а просто шёл за ней, в один миг она резко развернулась и с таким отвращением, будто увидела самое омерзительное в своей жизни сказала мне «отвалить». Внутри будто что-то оборвалось, я замер на месте, глядя в землю, а затем пошёл домой. В тот же день я подрался с Сергеем, когда он очередной раз попытался впечатать меня в стену, я отбросил его руку, он даже, наверное, не поверил своим глазам и моей наглости. Однако на большее меня не хватило, этот бык умел драться и быстро справился со мной, в драке на кулаках у меня изначально не было шансов. С того дня мои побои увеличились, я мог пожаловаться офицеру, но как обычно, это было не принято, уже даже сосед Дима, сказал мне не бесить нашего командира. Я тогда взорвался и выругался на друга, потому что я не делал ничего, чтобы бесить неофициального сержанта, а тот меня просто ненавидел и любил издеваться, приходилось терпеть, ведь как я сказал раньше – жаловаться офицерам считалось куда более худшим и унизительным. Тем более перед своей подругой я продолжил унижаться ещё больше, бегая за ней и умоляя поговорить, рассказать, где же я совершил ошибку, из-за которой она стала так себя вести.