Текст книги "Tobeus (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава XXXIII

Из рассеивающейся пыли появилась всё та же светловолосая девушка, которая явно шла к нам, но смотрела только на Иосифа, я стоял и смотрел на неё всё ещё не понимая, что это за воительница, которая ещё к тому же так нагло пялится на главного человека в нашей армии.

– Ты опять полез один? – с недовольным тоном и лицом спросила она Иосифа, – ты хочешь, чтобы тебя где-нибудь пристрелили побыстрее? А если бы я не могла подойти ближе?

– Ну, я как-нибудь тогда сам, – искренне ответил Иосиф.

– Сам ты, – она пару раз ругнулась, обзывая нашего главнокомандующего, – обделаться только можешь.

– Это да. – почесав лоб, согласился он.

У меня вырвался смешок, Иосиф кажется усмехнулся тоже и покачал головой смотря на меня.

– Ты сегодня целый день будешь говорить, как дебил? – фыкнула девушка, – и сколько можно мне давать этих вот без опыта, что в этом смешного? Без обид, парень, – она глянула на меня, – просто этот придурок постоянно сует мне каких-то школьников и приходится всегда всё делать одной.

– Так это Максим, – оправдывался за «школьников» Иосиф.

В ответ она только срифмовала его имя с половым органом. Я отлично понимаю эти нервишки после боя, а ещё видимо это не чужая Иосифу женщина, может это его старшая сестра? Пока я думал предполагаемая сестра в это время уже куда-то стремительно уходила, мы втроём, я Иосиф и мой сын смотрели ей вслед.

– Что будет, когда она вырастет? – не обращаясь ни к кому спросил Иосиф.

– Так уже выросла кажется, – ответил я.

Мы пошли к выходу из города, в окна на нас смотрели люди, данный населённый пункт полностью зачищен, но рано или поздно сюда снова пришлют солдат ЦРР, которых нам похоже рано или поздно придётся убивать.

Позже Максим рассказал, что нам просто некуда увести людей, раньше планировалось, что таким местом станет Сибирская Республика, но теперь у нас нет ничего кроме оставленных давно деревень в нейтральных землях, без электричества, водопровода, всё это есть в городе, но деревни дают преимущество в мобильности. Просто ведь наступит момент, когда у нас будет тысяч десять освобожденных людей, такой толпой мобильно не попередвигаешься. Да и ещё всё чаще люди видят рыскающих по лесам незнакомцев, очевидно, что это не какие-то случайные путешественники, это разведчики ЦРР ищут нас, а может уже составляют карту наших деревень. Пойманных разведчиков после допроса всегда убивают.

Я и сам не помню, как оказался в машине, просто помню, что ехал, а рядом сидел Максим.

– Как ты меня видишь? В ЦРР, за нами следили с помощью шлемов, которые показывали местоположение каждого солдата, – начал я свой вопрос, – но мне говорил кто-то, что без спутника это всё работает на очень маленьком расстоянии и командование должно двигаться с основной массой солдат.

– Так и у нас всё делается без спутника, – ответил Максим, – если бы он был, так я бы вообще мог хоть за сто километров отсюда сидеть, а так я тоже в одном из домов, но я правда с дронов вас всех вижу, это немного сложнее, но привыкаешь?

– С дронов? Я что-то ничего такого не замечал.

– Так они совсем маленькие, – он открыл алюмиевый чемодан лежащий у него на коленях, и взял в руку одну из чёрных точек, – вот, похоже на муху, но видно всё отлично.

– Это всё из Китая?

– Да. – ответил Максим закрывая чемодан.

Я решил переменить тему разговора, всё равно не знал куда мы сейчас едем, да и ехать нужно было ещё долго, короткие расстояния мы обычно преодолевали пешком. Интересно, солдаты ЦРР уже обнаружили что мы сделали, может Сергей выжил и стоит в одном из подъездов, где ходил и я. А может он уже бесшумно передвигается по лесу и следит за какой-нибудь деревней. Подумал, что это бредовые мысли, отогнал их и спросил Максима опять:

– Откуда ты знаешь Иосифа, когда я тебя видел последний раз, ты же вроде даже офицером не был? Тогда восемь лет назад.

– Мы тогда продвигались на юг, это было за Уралом, в европейской части, как всегда, изучение города, ночью налёт. Мы зачищали города, где точно знали, что очень мало профессиональных военных, да их в общем-то почти нигде нет в областях, в основном все теперь после потепления в Москве, в других крупных городах. Тогда как раз вроде их армия раскололась на две, но сейчас не об этом, это ж было уже почти лето, мы мыкались возле какого-то маленького городка, вроде бы даже без свинарника, просто чтобы немного убить врагов.

И дальше он стал рассказывать, что начал звонить телефон, он просто увидел свечение в кармане сквозь дырявую ткань штанов и сильно удивился этому звонку, вроде бы тот городок был согласован, он ничего не нарушал, но звонило командование, Максим снял трубку, а там сообщили, что Мусаев мёртв, и мол после завершения операции ему нужно прибыть в Сургут, а там определят его новые обязанности и под чьё командование он попадёт. И по началу Максим хотел просто выполнить приказ, как и обычно, но по дороге в место назначения всё узнавал и узнавал детали о смерти Мусаева, точней о последствиях, про разделение России зачем-то на три зоны, что Лукин, который был раньше его основным заместителем, вторым лицом после Мусаева, получил меньше всего солдат, и самую в общем-то малонаселённую и стратегически не важную северную Сибирь, без работающих заводов, почти без плодородной земли. Всё это казалось странным, к тому же ещё и оказалось, что сын Мусаева исчез, вместе почти со всеми школьниками, зачем ему куда-то сбегать, если ничего не угрожает?

Не добравшись до обозначенного места, Максим принимает звонок от Лукина, который просит его нарушить приказ, полученный им ранее и описав некоторые детали отправляет его искать сына Мусаева.

Максим говорил, что Иосифа просто никто не считал достаточно сильным, чтобы выжить в лесах, да и к тому же ходили слухи, что он намного глупее даже самого Мусаева, его честность и желание отстаивать Россию другие генералы называли тупостью. А теперь мол ещё и глуповатый сынок набрал команду школьников, в человек двести и они там поиграются во взрослую армию и вернутся изголодавшись.

Только вот Иосиф оказался не так туп и не так слаб, как его считали Гронский и Котов, руководители теперь уже единой ЦРР, Максим же в это время поехал собирать своих людей, в общем-то за несколько дней около тысячи солдат разведчиков уже были под командованим Максима, и они отправились на поиски сына Мусаева.

Этим людям было не сложно вычислить где он находится, они всю жизнь посвятили поиску следов и знали, как нужно прятаться, чтобы не нашли, следовательно, и чужие ошибки в этом деле замечали, около двух недель ушло чтобы напасть на след Иосифа, и ещё около недели люди Максима догоняли его, он постоянно менял местоположения, но когда у тебя около двухсот людей в одном месте, то нельзя быть незаметным, особенно когда это сплошь дети. Так они и встретились, ночью, когда эта куча школьников пряталась в заброшенной деревне от сильного дождя, вооруженные, грязные и слабые. Максим говорит, что его не убили только из любопытства мол, интересно было, кому и зачем нужно лазить по обесточенным и обезвоженным деревням с гниющими домами.

– Я не знал, как он выглядит, – вспоминал тогда Максим, – захожу в избу с дырявой крышей, стоит полная тишина, фонарь не включаю, чтобы совсем уж себя не обнаружить, потому что с закрытой дверью и меня не видно. Но чувствую, что на меня смотрит очень много глаз, это даже как-то мешало двигаться, эти взгляды будто сковывали.

По крыше колотит сильный ливень, а он пытается хоть что-то рассмотреть в этой непроглядной темноте, как тут свет больно ударят в глаза, через пару секунд Максим все же привык. Начал говорить, что он пришёл не делать что-то плохое, что он ищет Иосифа, чтобы помочь, и тут его спросил голос какого довольно взрослого мужика:

– Мы ждём помощь от других.

– Может это и есть я? – спросил в ответ щурящийся Максим.

– Нет, положи оружие и вещи на землю, руки поднять.

Максиму пришлось повиноваться, потому что скорей всего на него была наставлена каждая пушка, что имелась в этом доме. Его руки связали и отобрали то, что было из еды, было слышно, что они стали есть. А вокруг него всё ходил какой-то высокий и крепкосложенный парень, который выпытывал и выпытывал как они их нашли и сколько ещё групп придёт сюда за ним, никто не перебивал и не отвлекал этого быка, все обращались с уважением, сразу даже Максим подумал, что это школьный учитель решил сопровождать учеников, но это был Иосиф, который и рассказал Максиму, что его сюда направил сам Лукин, потому что оставаться в новой стране, Сибирской Республике, сыну Мусаева очень опасно, и никакого Максима они не ждали, за ними придут люди Лукина, когда всё более-менее уляжется.

И всё он это рассказывал только потому что Максим «и так уже труп», но всё-таки несколько сотен разведчиков-убийц – это куда лучше, чем самые подготовленные и стойкие школьники. Прошло всего лишь несколько дней как их окружили и всё-таки вынудили сдаться. Чтобы никто не натворил глупостей. Так банду Иосифа и привели за несколько сотен километров обратно, естественно не пешком, по мере добирания до цивилизации рассаживали по машинам. Максим всё время находился около Иосифа, который теперь молчал, не подавая своего взрослого голоса, кажется всю дорогу он ненавидел себя, из-за того, что дал своей спеси верх над собой, ради обычных понтов он выдал всё этому ненавистному чернобородому человеку. Но чем ближе они приближались к Сибирской Республике, тем больше было непонимания в его глазах: он думал, что его точно теперь отвезут куда-то на юг, к Гронскому, чтобы тот его посадил в свинарник или может быть убил сразу, чтобы и следов от Мусаева не осталось, но они ехали туда, где Иосиф когда-то ходил в школу последние четыре года.

Не стоит забывать, что у поисков Иосифа было две версии, одна между Лукиным и Максимом, который «дезертировал», но на самом деле искал Мусаева-младшего, а вторая между Лукиным и остальными, это нужно было, чтобы предатели, которые могли быть и среди сибиряков не нашли Иосифа раньше и не сдали Гронскому.

Иосиф сказал, что он останется в районе Сургута, искать его больше не надо, как и афишировать, что он здесь, в лицо его никто не знает, он будет просто солдатом, а своим помощником, неожиданно для самого Максима, Иосиф выбрал его. Через какое-то время они и начали действовать так, как действуют до сих пор: маленькими отрядами нападают на такие же маленькие города, хотя там может быть и в несколько раз больше вражеских солдат, устраняют их, забирают пленных, раньше забирали мирных жителей, если была возможность, и отводят их в безопасное место.

– Поэтому вы так долго долбились, превышая нас числом, – сказал Максим, – мы привыкли биться в меньшинстве, а никто из пленных, не хочет обратно в плен, они настолько свирепые, что это даже немного пугает. Но Иосиф не такой, у него какой-то дар к лишению жизни и к избеганию смерти, да даже сегодня, он один попёрся в дом, забитый офицерами и вышел живым, там, что меня, что тебя пришлёпнули бы за секунду, а он вот без царапины, но это не только природный дар, он в любое свободное время тренируется, всё пытается ходить тише, доставать нож быстрее, стрелять точнее, всегда, посмотришь сам.

– А что это за девка белобрысая, которая командовала? – спросил я, – она с ним говорила так, будто он школьник до сих пор, это старшая сестра что ли?

– Нет, это его девка, Женя, она на год младше его кстати.

– Младше? – удивился я, – выглядит она не так.

– Она с его школы, прибилась вроде бы, когда её оба родители умерли от голода, всё старались ей жизнь сохранить, а в итоге сами померли, и вот не знаю, как она жила, но вроде бы почти год одна, ей тогда было лет одиннадцать, Иосиф говорит, что она, когда появилась в школе была похожа на щенка истерзанного жизнью, худая, грязная, одежда на столько рваная, что даже те тряпки, что ей дали были царским нарядом, да и по-русски тогда говорила плохо.

– Всмысле? А на каком она хорошо говорила?

– На французском, что думаешь только твои родители сюда приехали? У неё вот тоже, её тогда звали Жизель, но, чтобы избегать вопросов она себе сообразила русское имя, а ты, дурачок, до сих пор Тобиас.

– Будто у вас тут одни Иваны ходят, – усмехнулся я.

– Вот Тобиасов кроме тебя ещё не видел, – так же усмехнулся в ответ Максим.

– В общем так у Иосифа и Жизели как-то закрутилось, она сбежала с ним тогда в леса, но вроде всё позже началось, он постоянно просит меня отправлять её так, чтобы её не убили, но каждый раз с неопытными пацанами, чтобы они её тормозили, и она не могла физически залезть в слишком опасное место. Подруга бесится конечно, зато живая.

– Ну да, я видел, он сказал, что это ты решаешь, с кем она идёт.

– Во паскуда. – улыбаясь сказал Максим.

– Я тебе ничего не говорил, – на всякий случай внёс замечание я, – если что.

– За что кстати китайцы помогают самым слабым, почему не ЦРР, чтобы они добили нас до конца?

– Это уже к Иосифу, Тобиас, если он пожелает нужным объяснить, он объяснит, я понимаю зачем он это делает и поверь, китайцы тоже не глупцы и потом получат свою выгоду.

– И в чём будет выгода?

– Вот в нём, например, – он кивнул на Мишу, который спал у меня на руках, – и миллионе других детей, и многих миллионах стариков, подростков, женщин и мужиков.

Глава XXXIV

После того как я забрал обратно сына себе, в душе появился какой-то покой, но и разгорелся страх снова потерять его или умереть самому, зная, что в этом мире он не будет нужен никому, в таком возрасте он никак о себе не позаботится. Миша уже кое-как разговаривал, но я не мог быть рядом сколько хотелось бы – меня постоянно брали на задания, в этой армии у нас бои занимали намного больше времени, раньше-то меня только доставляли на передовую и потом увозили домой, здесь же нам приходилось очень много времени проводить в разведке. Надо было знать точно, как можно подъехать, в каких местах войти в город, в какое время, даже за небольшими населёнными пунктами, где было человек сто солдат надо было следить месяц.

За Мишей в основном следила Анна, он был единственным ребёнком в лагере для больных, а я не знал никого из солдат с детьми, чтобы попросить их жену последить за моим сыном, поэтому пришлось просить Анну. Она согласилась без расспросов, была даже рада, я только раз в месяц примерно имел возможность напомнить ему о себе, чтобы он вообще не забыл, что у него есть отец. И каким-то образом за эти визиты я смог сблизиться с Анной, она стала моей женщиной, примерно, когда Мише было два года, а его голова уже покрылась чёрными, но немного прямее чем мои, волосами, разговаривать уже научился, не испытывая никаких проблем, а ещё через год от Анны у меня появилась дочь. В двадцать один год у меня было двое детей, я кажется вообще был уникальным человеком в нашем войске, потому что редко у кого был хотя бы один ребёнок, а тут сразу двое.

Теперь к двадцати одному году я наконец-то разбирался в окружающей меня ситуации, до этого я кажется был как слепой, не понимая вообще, что происходит, всё что я думал, так это то, что раз я солдат, то я должен воевать, а за кого, за что, вообще меня не касалось. Но не теперь. Теперь я знал, что я воюю за людей, и, хотя мы слабо продвинулись в плане отвоёванных территорий, у Иосифа был план, китайцы не торопили нас, поэтому мы действовали методично и спокойно, полностью слушаясь нашего главнокомандующего, за всё время ни разу не видел, чтобы кто-то усомнился в его решении, задавали вопросы, уточняли, но никто не спорил. И даже если казалось, что теперь-то Иосиф ошибается, но опять он оказывался прав, как например в том, что многие рвались в большие города, просили его об этом, но он раз за разом отправлял отряды на городки с сотней или около того солдат. Про земли за Уральскими горами он вообще будто забыл, хотя главный враг там, но он знал, что делал, и объяснял это нам, никогда не ленясь.

Тогда же он объяснял и мне, что мы не убиваем тех, кто не против присоединиться к нам. Всегда находится человек у нас, который знает кого-то из армии ЦРР, он с ним связывается и не выдавая себя предлагает перейти на нашу сторону, это конечно огромный риск каждый раз, но что нам делать? Тот «друг» из ЦРР проводит такую же работу среди тех, кому доверяет сам, это риск ещё больший, ведь мы предупреждаем их о том, когда придём в город, нас может заложить любой из доверенных лиц. Конечно иногда случалось и такое, но крысу быстро вычисляли свои же, а постовые и все хоть и были в боевой готовности, особо нам задачу не усложняли, разве что шума больше. Мы ведь не мародёры, а настоящие военные. Правда я пока себя в душе не мог отнести к военным.

На данный момент к нам перешло примерно двести солдат, при этом чуть более двух тысяч мы убили, пленных освободили под сотню, Иосиф, который до боя и во время был самой собранностью, говорил, что это только медленно начинается, скоро мы начнём нападать на города с тысячами солдат, при этом к нам будут переходить почти все. Как? Оказалось, что китайцы предоставят нам грузовые дроны, а с них мы начнём бомбардировать города листовками с предложением переходить на нашу сторону, что ж так и случилось на самом деле. Сложность заключалась в том, что чем больше вреда мы наносим Центральной Республике, тем сильней она хочет уничтожить нас, они начали предпринимать серьёзные меры по поиску. Иногда им получалось настигнуть и окружить наших людей, тогда все расстреливались на месте, а с телами, чтобы устрашить, делали такое, что не сделал бы дикий зверь в самой страшной своей ярости, но правда эти меры давали обратный эффект: те, кто выживал после налётов ЦРР, друзья, родственники, жены или мужья, все пропитывались неистовой ненавистью. Что о говорить о солдатах, которые видели повешенных и изуродованных товарищей, женщин, стариков.

Однако авиация дала свои плоды: к нам переходило до девятисот солдат из тысячи, они просто сдавались, сдаваться нужно было особым образом – либо быть раздетым, чтобы мы видели, что человек безоружен, либо выбросить оружие изначально. Но наши враги не дремали, например, они перестали носить форму, было невозможно понять кого убивать. Иногда заманивали в ловушку, вот таким «сдающимся солдатом», наши невольно попадали в поле поражения, а дальше вражеские снайперы делали своё дело, однако технологии от китайцев помогали и здесь: небольшими дронами, такими же, как мне показывал Максим, но немного с другой функцией, сканировались городские здания, командиры могли подсказать есть ли где-то снайпер или засада.

Однажды я спросил у Иосифа, сидя с ним в машине, за что вся эта помощь, бензин, техника, оружие, он ответил, что за людей, я тогда ухмыльнулся, сказал, что-то вроде того, что в Китае их и так не мало.

– Не в плане количества, – ответил он, – наши люди – это всё что осталось от Европы. Есть только мы, а дальше пустота. Но в этой пустоте много металла, дерева, в общем ресурсов, которые только возьми и переработай.

– Но в Европе всё в радиации, – не понял китайской выгоды я, – что можно сделать с такой загаженной землей, да и если им так надо туда выйти, то почему не в обход?

– Потому что им будут мешать и очень сильно, как только они вернут к жизни те территории, сейчас никто не заселит Европу, как ты понимаешь, а радиация больше для них не проблема, они знают, как ускорять распад частиц, для меня это слишком сложно, но они хотят с начала облагородить земли здесь, потом двинуться в Европу.

– Зачем облагораживать здесь, а не просто захватить?

– За тем, что они сразу предлагали свою помощь европейцам, которые теперь в Москве, но они затребовали какие-то слишком наглые условия, только лишь за то, что они не будут мешать китайскому управлению, предлагали вроде бы, как и Гронскому – тоже самое. Потом на них вышел Лукин, сам, он не выдвигал условий, он просто просил технику и оружие, предложил меня свои как бы наследником. Короче, их главное условие – это мир и их руководительская роль.

– Лукин? Он же вроде был с твоим отцом, – удивился я, – а тут он предлагает китайцам воевать за них?

– А мы за китайцев воюем? По-моему, наша цель вытащить людей из рабства, в которое вогнали их предатели, мой отец никогда не хотел этого, он мечтал выпнуть отсюда тех, кто пришёл и строить нашу страну заново, как уже строили не один раз, и конечно ни о какой помощи из вне не было и речи. Предстояли бы тяжелые годы войны, а потом тяжелые годы восстановления, но Гронский, его дружок Котов решили иначе. Решили быть королями здесь и сейчас. Лукина никогда не интересовала личная выгода. Единственный кто мог бы дать оружие, чтобы освободить наших людей от прислуживания этим уродам оказался Китай, вот он и вышел на них, какой-то вес ведь он имел, глава одной из трёх частей России как-никак.

– И что они получат, когда мы победим?

– Нашу страну, конечно это останется Россией, но управление будет из Китая, их законы, их порядки, к тому же я пообещал, что строить за загрязнённых территориях поедут мои люди, ведь очистительные сооружения не с неба свалятся на Европу, кто-то их построит.

– А ты уверен, что люди пойдут туда? Это же верная смерть.

– Я уже не смогу развернуться назад, да, они будут умирать, но ни одну женщину не будут трахать против её воли какие-то выродки, как сейчас, не будет рабов, не будет тех, кому надо кланяться как сейчас, это всего лишь несколько процентов уродов, которые сидят в командовании, Гронский и его окружение, ты же видишь, как солдаты переходят к нам, сколько их, да почти все. Поэтому, когда придёт время, я буду вынуждать их идти туда, меня возненавидят, и я буду мучителем, а не спасителем, тот кто отправил в радиационный ад столько людей.

– Думаю люди понимают, что ты себе оружие не с помощью магии делаешь.

– Понимают, но если бы твоего сына заставили ехать строить установку от радиации, ты бы отнесся с пониманием? Вот-вот, я только надеюсь, что их дети поймут, что это была цена, за то чтобы они не гнули спины в полях, будто сейчас средневековье, что ими не владеют будто вещами и все остальные прелести жизни при захватчиках.

Я сказал, что лучше, наверное, гнуть спину живым, чем просто быть мёртвым. Иосиф ответил, что в Европу поедут не все, а малая часть, добровольцы и как правило военные преступники, пленники.

– А вода? Люди изначально бежали из Европы, потому что там в этом плане нет условий для жизни.

– Настроят установок, которые перерабатывают океаническую воду, у них в основном так её и добывают.

– А ты конкретно, что получишь, будешь главным в России?

– Нет, Тобиас, я так и останусь командовать армией, дальше будет Африка, в которой что-то очень похожее на нас, горстка бесящихся с жиру идиотов, порабощает людей и вгоняет их в десятый век, силой, оружием, им этого достаточно чтобы получать женщин, еду.

– Технологии?

– Для той жизни, что они ведут, достаточно тех технологий, что есть, им же не надо от радиации избавляться, людей лечить, им то что, у них и так всё в порядке.

– Значит поедем в Африку. – без весёлости улыбнулся я, и не помню о чём говорил дальше.

В итоге настал такой день, когда мы стали готовиться к нападению на Иркутск, столицу существовавшей и то не долго, Байкальской Республики. Бесконечные отсидки в лесах, бесконечная стрельба, грязь и кровь, я не видел сына так долго, что замечал, как он вырос и изменился с последнего раза, да и с дочерью тоже самое, Анна решила назвать её Лена, как звали мою мать, только тогда я о ней и вспомнил, когда моя жена, хотя мы и не женились как это положено, сказала мне о имени дочери. Они оба были похожи на меня, такие же черноглазые, черноволосые, только кожа была белее, Анна относилась к Мише как к своему, а он никогда не жаловался на неё.

Прошло семь лет с тех пор как я попал в «Лесную армию», мне почти нечего писать про эти годы, это всё была рутина войны, смерти, раны, взрывы, лица моих детей, всё что я могу вспомнить об этом периоде, мы то бежим, то нападаем, на рассвете или ночью. Наша армия насчитывала под сотню тысяч человек, армия же объединённой ЦРР, теперь была не более трехсот тысяч людей, к тому же на них нападали Европейцы, которым по зарез нужна была нефть, чтобы драться друг с другом. У нас в общем-то и своя область появилась – Якутия. А наша столица была в Якутске, однако с обретением земли теряешь мобильность, и за это приходится платить, когда одна часть армии была занята подходом к Новосибирску, вторая изучала как нам лучше воевать после перехода Уральских гор, мы бы их не переходили в буквальном смысле слова, но называли наше перемещение на «европейские» земли, переходом «за Урал».

В общем, уйдя в разработку нападения на два фронта, наша оборона ослабилась. На нас совершили нападение, каким-то образом отыскав один из городков для раненых. Я был вместе с Максимом около Новосибирска, мы провели там месяц, как пришло известие о нападении на лазарет. Я испытал страх не сравнимый ни с чем, казалось, что по телу пускают разряды тока, которые не дают мне находиться в адекватном состоянии. Я знал, что в городке были Анна, дети, всё то, что помогало мне жить в грязи, смертях, гное и боли, моей и чужой. Часть войска сорвалась назад, чтобы найти тех, кто напал на нас, да и просто оставаться для защиты, с этой частью был и я. Ехал за рулём сам и летел на машине на пределе её возможностей. Думал о том, как погряз в этой войне, как не любил ещё вчера это время, считал его плохим, а сегодня вчерашний день кажется райским. Думал, что всё одно и тоже, каждый день, но вот жизнь внесла краски, как же мне было жаль, что сегодняшний день не прошёл как вчерашний.

К утру я был в больничном поселении.