Текст книги "Tobeus (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Жизель, а я так и не смог привыкнуть называть её по-русски Женя, воспитала в дочери настоящего вояку, она может быть такой же незаметной, так же хорошо стреляет, в какой-то степени она даже смертоноснее Михаила, я горжусь ими, они избавлены от моих пороков вроде малодушия и многих других.

Мне уже порядком поднадоело писать, опишу для них взятие Москвы, потом соберу эти ошмётки разных бумажек и когда-нибудь вручу, когда буду уверен, что не сгорю со стыда, не такого мерзкого как я привык, а почти приятного стыда.

Предстоящая Москва будет самым тяжелым боем, за время освобождения южных земель мы потеряли чуть менее половины своих бойцов, шесть лет сражались за этих людей и последние два готовимся к битве, как и наши враги, эти забытые богом солдаты, которые пришли найти воду для своих семей, а нашли для них смерть ненавидят нас так же как и в первый день, но это не мы ворвались к ним, не мы держали их людей в рабстве вот уже двадцать шесть лет, оказалось, что ещё и не мало «рабов» не прочь выслужиться перед хозяевами и пополнить их армию.

Россию сейчас населяют около ста десяти миллионов человек и где-то пятьсот тысяч из них служат европейцам, как правило просто мародёрами, но есть среди них и тот, кто лишил мою жену жизни, он не просто слуга, Максим говорит, что он командует группой в десять тысяч солдат и постоянно предоставлял европейцам данные как можно было проскочить в наши земли.

Я помню его лицо ещё со времён своей службы мародёром, помню имя, я ничего не хочу больше, чем закончить эту войну, но может я вру себе и больше я хочу закончить его жизнь.

Часть XIV

Глава XXXVII

Меня конечно об этом никто не просил, но думаю, что должен доложить сюда несколько листов за Тобиаса. Я – Максим Низалов, тот Максим, которого он встретил в десять лет в Печоре и тот, кто вытянул его из «свинарника». Попробую копировать манеру моего младшего друга, хотя ему тридцать семь, а выглядит он как дед, но с первого взгляда я до сих пор вижу в нём того десятилетнего пацана. В общем попытаюсь повторить его манеру писания, ведь я первый кто, прочитал всё это сочинение «Как я провёл жизнь» от начала до конца.

Довольно хорошо, хотя и упуская некоторые подробности, Тобиас рассказал всё что было до, а мне остаётся писать только о взятии Москвы.

Отбить нашу столицу и положить конец войны мы запланировали на восемнадцатое октября 2122 года, с субботы на воскресенье, надеясь, что множество солдат перепьётся и сопротивление нам будут оказывать как можно меньшее количество воинов.

Вообще этот бой был довольно странным для меня, потому что как-то всё время, что мы провели прорываясь к Москве, особо не сталкивались с европейцами лицом к лицу, большую часть времени мы вообще бились со своими, а когда вошли в южные земли европейцев, то постоянно меня смущало то, что мы дерёмся против седых стариков, они уже больше чем двадцать пять лет здесь, тем кому было тридцать, сейчас почти шестьдесят, да и сам я не молодею, но всё равно немного жутковато биться с такими, будто на глазах слабеющими людьми. В их армии полно и женщин, в отличие от нашей, мы тоже конечно принимаем их, но к нам женщины не сильно и шли, хотя отбора почти никакого не было, какой отбор в наших условиях нехватки солдат.

Миша, сын Тобиаса был в плане военщины намного способней своего отца, не в обиду ему сказано конечно, но парень в двадцать лет руководил большим разведывательным отрядом, Иосиф любил его как своего ребёнка, да и больше он был похож на Иосифа, по крайней мере характером, чем на Тобиаса.

Нет, Тобиас совсем не был дураком или трусом, он был очень умным, но так и не смог стать военным, все мы живём этим и в общем-то, я не представляю кем был без войны, как и Иосиф, и Женя, и Анна, и Михаил, а вот Тобиас занимался этим потому что надо, потому что выбора особенно нет, хотя в последние годы какой-то огонь горел в его глазах, не такой который горит в людях от страсти к чему-то, а такой, который жаждет крови и мести, он стал огрызаться на Мишу, пытаясь уберечь его от всего на свете, хотя это был уже здоровенный и взрослый мужик, постоянно переживал за дочь, и всё просил Иосифа узнать о Сергее Войтове, где он, его звание.

Как я понял из тобиасовых записей, этот тот, кто покалечил Анну изнутри, тот в общем-то пытался покалечить и его самого в молодости, потому что Тобиас ему не нравился. Такое бывало у меня в жизни, когда напарываешься на урода, которому хочется продемонстрировать свою силу, на ком-то слабом, кто не может ответить, однако я с молодости прослыл тем, кто всегда отвечал взаимностью, а вот Тобиас в шестнадцать был не таким.

Этот Войтов интересовал и Иосифа, потому что раз он знал кто жена Тобиаса и где её искать, значит в ЦРР узнали про нас всех, а значит рано или поздно нас словят, тогда мы стали менять местоположения намного чаще, а чуть позже, как уже писалось, солдаты и офицеры ЦРР перешли под командование Иосифа. Но не все, как и этот наш знакомый, который решил перебежать к европейцам, что в общем-то логично: их больше чем нас где-то в пять раз, правда теперь эта разница поменьше.

Войтова не было среди убитых, когда мы брали южные земли, значит он сейчас где-то в Москве, было известно где он живёт и его звание, он был полковником, как и в ЦРР, в нашей армии – это шестой ранг из одиннадцати возможных, там ещё есть деления, но это не существенно.

Признаться Тобиасу о том, что всё выяснили про того, кого он хочет убить больше чем жить сам, мы не могли, чтобы он не пошёл туда один, и не погиб сам, и не подставил под угрозу всю нашу подготовку, да, он бы мог сделать всё незаметно, но нам было не до рисков. У них два миллиона солдат, у нас не набралось бы и шестисот тысяч, открытый бой – это не наш вариант в любом случае.

Первоначально нам нужно было полностью обесточить город и все окрестности, мы следили за Москвой и примыкающими местами с помощью дронов, так как подойти близко просто не могли – о нашем присутствии знали, в радиусе пятидесяти километров от столицы бродили вражеские отряды, чтобы засечь разведку на подходе начать бойню. Но никого из нас на таком близком расстоянии не было, зато вот охранять электростанции они не додумались, потому что раньше мы таких трюков никогда не проворачивали, а зря, ведь потерять на этом длинном пути к Москве больше чем треть войска нам пришлось именно потому, что мы не использовали все свои хитрости.

Примерно в семь часов вечера солнце оставило землю до самого рассвета, а Иосиф стал получать известия о том, что наши отряды готовы к тому, чтобы вырубить электричество в радиусе восьмидесяти километров вокруг Москвы, в 19:09 он отдал приказ сделать это и на своих экранах, с помощью дронов, размер которых не превышал размеров жирной мухи, стали видеть, как пропадает свет в деревне за деревней, каждый городок погружается во тьму, в неё в конце концов погрузилась и Москва. Миша в свою очередь ожидал моего приказа для того, чтобы проникнуть в город и заминировать определённые здания и мосты, он уже находился в городе некоторое время, больше чем месяц и весь этот месяц Тобиас провёл на нервах, как бы его сына не обнаружили, но помимо Миши туда пролезло ещё сорок девять человек, у которых задача была той же. Да и в общем быть в Москве было безопасней чем, как мы, вечно в болотах и лесах, промёрзшие и полуголодные. Миша же мог поспать в тёплом месте, хоть и приходилось прятаться по подвалам и канализациям, но зная места там можно неплохо выживать очень продолжительное время.

Наши разведчики доложили, что враги тоже имеют приборы ночного видения, но у них не было приборов видения в дыму, наши же шлемы такими функциями обладали, поэтому мы начали своё движение с того, что забрасывали дымовые шашки, которые имитировали густой туман и шли вперёд, работая холодным оружием, постепенно продвигаясь в город, за одно убивая немногочисленных постовых и разведчиков противника.

Около четырёх часов ночи мы подошли к тёмной и величественной Москве. В ушах подвывал ветер, непривычно тёплый для погоды, стоявшей ещё вчера, да и вообще для такого времени года, а ночное небо закрывал слой тумана, медленно ползущий по земле и охватывая город в своё кольцо. Тобиас шёл рядом со мной, и я помню, как тогда он повернул свою голову в маске в мою сторону и долго смотрел, а потом мы услышали, как Иосиф отдаёт приказ о взрывах, я передал этот приказ Михаилу, а другие командиры своим подчинённым, здесь нам нужно было разминуться с Тобиасом, потому что его козырем была лобовая атака, так как он совсем не умел скрываться, а всегда пёр как ненормальный под пули, но они будто облетали его.

Вот и сейчас он и ещё некоторые командиры пятого ранга первой степени, по-старому – майоры, повели свои отряды к месту, где предположительно понадобились бы их таланты. А они сейчас очень нужны, потому что быстро прорвать самые укреплённые места значило бы то, что мы быстро проникнем в город и больше почти никто не погибнет, ведь отловить нас внутри невозможно.

Прозвучали взрывы и в ночное небо начали стремиться клубы пыли, обломков домов, где-то разрезал воздух женский визг и тут уже выстрелы автоматов стали слышны из каждой точки. Европейцы оказались не такими уж и предсказуемыми и организовали оборону совсем не так как мы этого от них ожидали и расписывали в своих планах, возможно Войтов подсказал как нужно действовать против нас, но Тобиас и ещё множество отрядов застряли на одном и укреплённых пунктов, при этом остальные докладывали, что не получается подойти с тыла на помощь, значит никто из наших не может ворваться внутрь через оставленные посты, Тобиас сообщал, что его берут в кольцо, это было тогда, когда на улице светлело, около семи часов утра, но и мы не могли перегруппироваться, чтобы помочь им – слишком далеко и слишком мало людей у нас, да и слишком светло уже, чтобы перебрасывать большую часть войска.

Но Иосиф всё же решается переместить один из ближних отрядов на помощь Тобиасу, однако тот говорит, что уже в кольце, пусть пытаются прорвать остальное, хотя по картинке с дронов мы видели, что у Тобиаса шансов вырваться нет, а у нас шансов нет войти внутрь, Иосиф не находил себе места, и спрашивал у меня, что делать, первый раз за все годы, что я его знаю, хотя я сам внутри понимал, что эту битву мы проиграли и как только мы выдадим положение своих солдат расположенных вокруг Москвы, отступая или нападая – нас сметут, без прорыва оборонительных укреплений нам не видеть победы, а значит и свободной жизни для наших людей. Подошедший к Тобиасу отряд пытался разорвать кольцо, но их было слишком мало и бойцов быстро уложили, но Тобиас со своими людьми всё ещё брыкался.

А дальше я попытаюсь передать всё дословно, насколько это помню.

– Я вижу Мишу, – заорал очень злобно Тобиас, с отборным матом он продолжил, видимо отследив своего сына – ты, что Иосиф, сука, ему приказал, урод?

Тобиас в шлеме видел передвижение отряда своего сына и догадался, что тот собирается сделать, хотя тут не нужно было догадываться, так как вариант был только один.

– Я не давал ему команд, – спокойно ответил Иосиф, смирившись с поражением, – у него связь только с Максимом.

– Выведи меня на сына, слышишь, он же сейчас подорвёт себя.

План Михали заключался в следующем: Миша понял, что его отец сейчас умрёт, а чуть позже и вся наша армия, я быстро перенаправил несколько дронов туда, где мог бы его увидеть и действительно: он и те наши солдаты, что уже были внутри Москвы минировали укрепления, попутно отстреливаясь от окружающих их европейцев, всего лишь пятьдесят человек, почти пятьсот тысяч парализованы в нескольких километрах от них, и было понятно почему ему придётся подорвать себя, потому что времени чтобы отойти у него больше не будет.

Грубо говоря, мы допустили ошибку минируя дома в самой Москве, количество взрывчатки и времени было ограничено, поэтому мы выбрали кольцо условное кольцо в глубине города, а европейцы, прямо как когда-то ЦРР в Новосибирске предусмотрели оборону по более широкому кольцу, не сразу конечно, но такой план ими был продуман задолго до нашей атаки, и, следовательно, реализован в день атаки.

Видимо Миша догадался о нашем провале, и он с остальным разведчиками и сапёрами стал минировать там, где застрял Тобиас, успеть подорвать хотя бы пару домов, чтобы создать брешь в обороне и дать нам войти в город. Честно сказать, я не могу до сих пор разгадать как ему удалось сделать хотя бы это.

Иосиф говорил мне, чтобы я отозвал Мишу, но он не слушал и продолжал делать своё дело, я честно сорвал свою глотку, то в мольбах этого парня, то в угрозах, но через считанные мгновения вокруг прозвучал гром, а пыль, грязь, обломки чего-то подлетели в воздух, это был наш шанс войти в город, шанс о котором европейцы не подумали. Ведь не учли способность жертвовать собой ради всех.

Они наконец-то стали оставлять некоторые защитные пункты, через которые наши и ворвались в город, Тобиас был среди тех ворвавшихся, но всё что он мог сказать тогда в микрофон – это нечеловеческий вой, полный злобы, ненависти, отчаяния, он только что потерял сына, когда-то потерял жену. Некогда было обдумывать тот подвиг, что сделали наши разведчики вместе с сапёрами, отдав свои жизни и накрыв себя обломками домов.

В этом облаке пыли и наших дымовых гранат, наползшем на некоторые районы Москвы нас, уже было не победить, да и действовали мы из тыла, за считанные часы мы заполнили город трупами.

Пыль стала потихоньку оседать, а вот звук стрельбы не становился тише ни на каплю, Тобиас орал, чтобы ему доложили про Войтова, где он и кто его схватит, при этом Иосиф отдал приказ забрать тела всех, кто подорвал здания в районе тех укреплений, которые мы не могли преодолеть.

В это же время я и столкнулся с Тобиасом, который бегал без шлема, оставив себе только микрофон и наушник, кто-то очертил выстрелами линию перед его ногами, мы подняли головы и увидели там того, кого так искал Тобиас.

Лицо Войтова не выражало ничего, он просто стал целиться снова, я мысленно согласился с тем, что слышал про него, что у него выражение лица тупого человека, ярко-голубые глаза и ненормально красное, почти бордовое лицо, которое особенно выделяется на фоне этих глаз и волос светло-русого цвета. Тобиас выпустил очередь в ответ и побежал за ним в здание, Войтов в это время сорвался с места, но побежал не вниз, а как потом оказалось в вверх, я же начал преследовать своего друга, но никак не успевал за ним, не знаю откуда у него столько сил, я так быстро бегать уже не мог, не хватало дыхания, да и под весом оружия на мне, очень быстро заболели колени.

Не выходя полностью на крышу, я уже видел, как Тобиас, может реально, а может мне показалось дрожит, направляя автомат перед собой, осторожно и я взял своё оружие в положение готовое для стрельбы, дальше стал изучать происходящее через прицел. Медленно сдвигаясь в сторону и поднявшись ещё на пару ступеней, я заметил, как в метрах десяти от моего товарища в такой же позе замер Войтов, держа Тобиаса на мушке.

Выстрелы внизу будто утихли, я понимал, что у нас преимущество над нашим единственным на данную секунду врагом, и выстрелить мне гораздо удобнее и безопаснее, ведь я могу спокойно прицелиться, но вряд ли Тобиас простит мне это.

Не зная, что делать в эти секунды, я всё же принял решение: прицелился и сделал выстрел, пусть он обижается потом, но, если можно не рисковать – я не буду рисковать.

Пуля снесла значительную часть головы Войтова, он рухнул на землю и во время падения его изрешетил ещё и Тобиас. Неужели это всё, конец войны, что для армии в целом, что для нас лично?

Я стал подниматься на крышу дальше, но оказалось, что полковник ЕА был не один, просто его подстраховка сработала чуть позже, ведь не успел я выйти из чердака полностью, как грудь Тобиаса продырявило несколько пуль, я рефлекторно упал на землю, а потом пополз за другом, схватив его за шиворот затащил в укрытие.

Я не мог понять, в сознании он или нет, взял его на руки словно ребёнка и пошёл в низ так быстро как получалось.

«Нашли, Мишу, ты слышишь, Тобиас». – кричал Иосиф в мой наушник, да и в наушник Тобиаса тоже, – «Он в плохом состоянии и большие раны, но пульс есть, я уже дал приказ, чтобы подали электричество, сейчас спасём сынка».

Электричество было нужно для специального устройства, которое заставляло клетки копироваться намного быстрее, следовательно и заживлять раны, конечно же нам такое дали китайцы, но оно потребляло чудовищно много энергии. Отрубить-то атомные станции не было такой уж проблемой для наших инженеров, а вот включить их обратно требовало времени.

Я побежал вниз, с каждой минутой затихали автоматы, а на улицах всё больше вели пленных, дедов с седыми бородами, да и вообще, как правило люди были старше меня, за двадцать шесть лет почти не выучившие русский, судя по их говору. Некоторые были жалкими, а кто-то ещё пытался делать устрашающий вид крича и огрызаясь на нас, но я спешил, спешил отдав Тобиаса медикам, туда где сейчас должен быть Миша.

Он уже лежал в грузовике, а какая-то девушка направляла прибор на огромную рану в его животе, он тяжело дышал, но был в сознании, черноглазый, черноволосый, высокий и здоровый как Иосиф, ещё вчера полный сил и жизни парень, сейчас переломанными ногами и руками пытался не отдать душу.

– Мы победили, Миша, и если бы не ты, то не знаю, что было бы. – сказал я тому, кто вряд ли меня слышал, но мало ли.

В следующую секунду загудел прибор для копирования клеток, а через пыль и туман свой свет направили фонари, загоревшиеся посреди дня, действительно, рана на его животе стала постепенно уменьшаться, но тут девушка, которая держала белую штуку, похожую на душевой шланг убрала палец с кнопки, в прицепе грузовика бушевала тишина.

– Что такое? – Спросил её я.

Она только покачала головой, убрала руку с того места на шее, где обычно ищут пульс. Много времени, чтобы догадаться, почему она больше не следит за пульсом не понадобилось.

Я зачем-то одной рукой схватил себя за лицо так, будто хотел его оторвать, но на самом деле, то ли чтобы не заорать, то ли чтобы не заплакать, повернулся, заглядывая сквозь меня стоял Иосиф и так же ошарашенно смотрел быстро переводя взгляд, я сказал: «И Тобиас». Хоть мне и никто не докладывал о его смерти, мне казалось после таких ранений шансов нет.

Наш главнокомандующий куда-то молча ушёл.

Так закончилась наша война в России.

Но как говорится «Кому война, кому мать родна», так мать – это нам с Иосифом, Россия номинально стала свободным государством, но под протекцией Китая, Иосиф исполнял свои договорённости тем, что отправлял людей в Европу, чтобы строить сооружения по очистке от радиации, конечно же люди при этом сильно страдали сами, но никто не говорил кого именно посылать, поэтому поехали пленники, предатели и всякий вот такой контингент.

Мы теперь живём по китайским законам, и у нас тоже есть уровни доступа к социальным благам, как в Китае, из-за них часто рушились семьи, потому что нельзя жениться людям с разными уровнями друг на друге, детей можно заводить только определённым людям. Этот уровень доступа зависит от образованности и поведения, дают в шестнадцать лет, сразу после окончания школы, например, Жизель пришлось оторвать от Иосифа, потому что у неё был только второй уровень из пяти, а у Иосифа первый, ей даже в армии нельзя служить с таким и это тоже было очень неприятно и жалко смотреть на них обоих, но Иосиф сам подписался на это. Теперь она не может даже заговорить с ним, хотя и возможности-то такой нет, потому что люди разного уровня живут на строго отведённых им территориях. Зайти друг к другу в гости не дадут, что полицейские на границах районов, что статус Иосифа, из-за которого за ним теперь постоянно следят, чтобы знать не станет ли он работать против тех, кто помог ему.

Кстати для нарушающих законы, с более высоким уровнем – его понижение, с низким уровнем – тюрьма.

Но всегда можно пойти на экзамен и при определённых условиях свой уровень поднять, правда это очень тяжело.

Мусаев-младший не стал президентом России или ещё каким-то мирным чиновником, он так и остался генералом и теперь перед нами поставили новое задание: рано или поздно нам нужно будет вторгнуться в Африку, а сама Россия – это теперь как бы одна большая армия для Китая, в самом-то Китае её нет, хотя они делают оружие и технику, но если погибнет человек, то государство должно будет выплатить семье очень много денег, а на войне их гибнет много. Поэтому их правительство нашло такое решение.

Да, не сказать, что мы полностью свободны, мы зависимы почти так же, но наши люди не голодают и не являются чьими-то рабами, Иосиф, а потом его сменщик, должны будут всегда обеспечивать Китай пятью миллионами солдат, пропагандой или силой добудут тех, кто будет служить – никого не волнует. Это делает нас страной воинов, но это бесконечно лучше, чем страна рабов.

*****

Так, что, Лена, теперь это только для тебя, ты знаешь сама, чтобы было дальше, мы приехали в один из лагерей-госпиталей, ты долго плакала, извини, что столько времени не отдавал тебе то, что написал твой отец, мне надо было собраться, чтобы закончить эти записи и привести их в порядок.

Тобиас и твой брат сделали очень много, чтобы теперь ты не слышала выстрелов и не бегала по лесам и заброшенным, полусгнившим деревянным домам. Если тебе когда-то казалось, что вашему отцу на вас плевать или плевать на Анну, вашу маму, то здесь ты увидишь, что это совсем не так, с тех пор как вы появились он всё делал для вас.

А ещё он часто говорил, что мечтает о том, чтобы у него был интернет и возможность помыться, тогда бы он больше ничего не требовал от судьбы, думаю он очень рад, зная, что у тебя теперь всё это есть, и это не благодаря кому-то, это благодаря ему, да и всем таким людям, которые хорошо делают, что должны, а не что хочется, только благодаря им мир и есть.

Если что-то тебе будет не понятно, то спроси его сама, а то он сказал мне сделать с «этой писаниной», что я хочу, хоть выбросить, потому что он тебе сам всё расскажет, надо только отойти от тяжёлых ранений, да и в армии он теперь задействован только косвенно, может он и тебе говорил, что лучше будет преподавать детям в военной школе и видеть тебя, потому что нет такой победы, которая была бы ярче победы над дочкой в какую-нибудь детскую игру.

Всю жизнь старался не умереть, а теперь старается жить.

Достойнейшая цель.