Текст книги "Во имя славы. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Илья Савич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОСЛЕДСТВИЯ

«С другой стороны, беспрестанно сталкивались славяне в Нордалбингии с датчанами. Не только соприкасались они непосредственно жилищами, но непрерывно встречались на море в бесчисленных заливах, проливах и гаванях Балтийского моря. Владея огромным протяжением берега и разными островами, большими и малыми, те и другие самим положением своим были предназначены к мореходству. Свыкшись по необходимости с волнами и бурями, они получили к морю и отважному плаванию какую-то особенную охоту. Уже с древнейшего времени Датский материк и острова беспрерывно высылали на море удальцов-викингов (морских витязей, т. е. пиратов) или королей морских. То были дружины, составлявшиеся, как и сухопутные дружины древней Германии, из буйной молодежи, которой не сиделось дома и которая собиралась около витязя познатнее и побогаче, способного снарядить корабль, и шла за ним всюду на бой и добычу. Эти морские разбойники (понятие разбойника в те века не имело в себе ничего позорного), ходили по всему Балтийскому морю, приставали врасплох к прибрежным жилищам и грабили, что попадалось им под руку, в случае нужды храбро защищая оружием захваченное добро. Мало значения имела у датчан торговля, как вообще в древнее время у всех германских народов. Славяне же балтийские ходили по морю и торговцами, и разбойниками. Их морская торговля славилась повсюду и достигла огромного развития. Но и они не отставали от датчан подвигами морского удальства, и только не доставало их витязям сказаний, подобных скандинавским, чтобы стать знаменитыми в потомстве. Главными убежищами этих славянских витязей были два острова, – Фембра, принадлежавшая ваграм, и Рана; но, кроме того, они гнездились и по всему юго-западному берегу Балтийского моря, датскому и славянскому. В Х в. у них были убежища даже на берегу Скании (южной оконечности Швеции); в XII в. они имели приют у вагров, в стране Сусельской; „послали туда священника, говорит Гельмольд, и он пришел в вертеп разбойничий, к Славянам, которые обитают у реки Кремпины; тут был привычный притон морских разбойников“, – но не известно, с какого времени»

История балтийских славян. Гильфердинг А.В.

Глава 9. Во мраке

Небо разделилось надвое: одна половина была ясной, тёплой, а другую закрыли тучи. Чёрной лапой непогода охватывала всё вокруг, готовая вот-вот поглотить солнце.

Но в крепости Стариграда не обращали внимания на борьбу стихий. За высоким валом, обрамлённым толстыми стенами, доносились крики, смех и эхо ударов. Окружённые рядами зрителей, бились двое: Круто из дружины Дражко и Сбыслав – клятвенник Ариберта.

Круто славился умением лучника, но и в ближнем бою не отставал. Его щит взметнулся, отбил выпад, треснув досками, а меч уже вынырнул снизу в опасной близости от живота.

– Шельма!

Сбыслав отскочил в последний момент, но не стал задерживаться – сразу кинулся в новую атаку. До этого момента он позволял отроку показать себя, игрался, давая ложную надежду, но теперь Круто отступал под постоянным натиском. Доски щита жалобно трещали, щепки начали разлетаться в стороны. Дружина Дражко с удвоенной силой принялась кричать в поддержку, а люди Ариберта радовались успехам соратника.

– А-ай, зараза! – горячо воскликнул Удо, когда Круто держал в руке уже не более чем связку порубленных досок.

– Щит! – скомандовал Сбигнев, судивший поединок, и помощники спешно принесли замену.

Сбыслав торжествующе ухмылялся, кружился. И, как только Круто схватился за новый щит, тут же сделал выпад.

– Не стой на месте! Да не в зад – а закручивай, закручивай! – не унимался Удо.

Но сказать – одно, а вот сделать…

Сбыслав перестал таить настоящую силу. Любой обман, любую хитрость он знал наперёд и пресекал на корню. Круто бился отчаянно, смело, однако переменить ситуацию был не в состоянии. Ему осталось лишь пойти на риск.

– О-о-о!.. – хором раздалось изумление, когда он швырнул щит в лицо соперника.

Совсем ненадолго, на пару секунд Сбыслав открылся, уворачиваясь, и Круто нырнул под руку, нацелил клинок…

И рухнул лицом в землю, пригвожденный сапогом.

– Ловкий, Шельма! – услышав вердикт о победе, Сбыслав помог сопернику встать.

– Недостаточно… – буркнул Круто, выплёвывая грязь.

Несмотря на поражение, Круто поддержали ликованием. Сбыслав не зря был клятвенником княжича – его ратному умению мало кто мог противостоять.

Дружина Дражко серьёзно отставала. И не мудрено – вчерашние отроки сражались с бывалыми воинами.

Однако нашлись и такие, кто мог задать трёпку зазнавшимся стариградцам. Например, Удо.

Здоровяк вышел в круг с ухмылкой на лице. Это уже третий его бой, и предыдущие закончились довольно быстро. Первую победу пытались списать на удачу, вторую – на размеры. И вот теперь поединок должен расставить всё на свои места, потому что соперником выступил такой же гигант.

Горыня – сурового вида муж, ростом не уступающий Удо. Тяжёлая кольчуга с толстыми сдвоенными кольцами туго обтягивала его могучие плечи, остроконечный шлем накрывал глубокие глаза, ремешок охватывал густую бороду, отросшую до груди.

Дражко напрягся.

А вот Удо – нисколько.

Наоборот, он задвигался, как кот – ловко, быстро, плавно. Горыня ждал столкновения лоб в лоб, зрители – жестокую битву. Но Удо решил по-своему.

Горыня бесполезно махал мечом по воздуху, с каждым разом злясь всё сильнее. Даже начал стыдить:

– А ну, иди сюда! Бейся, трус! Хватит скакать, как танцовщица на ярмарке!

Но Удо не обращал внимания. Соперник был слишком сильным, его щит – тяжелее и прочнее других, меч больше, а опыт не позволял уступить в прямой схватке. Поэтому приходилось делать то, что Удо так не любил – хитрить.

Рассвирепевший Горыня вкладывался в каждый удар, а с его силой даже затупленный клинок мог выбить душу из тела.

Взмах пронёсся в опасной близости, когда Удо шагнул навстречу, чуть в сторону, и оказался сбоку, у незащищённого щитом плеча.

– Ах ты!..

Ответ последовал тут же, но всё равно было поздно. Удо увернулся, нырнул под удар щитом, попутно воткнув собственный щит в подколенную ямку, и выпрямился, уперев острие меча в шею. Схватка закончилась.

Сбигнев воскликнул:

– Победил Удо!

Воины Дражко радостно закричали, заглушив недовольное бормотание проигравшего.

– Твои люди хороши… – протянул Ариберт. – Думаю, пора и нам показать пример.

Княжич нетерпеливо выскочил в центр круга, требуя меч и щит.

– Давай, Дражко! Наша очередь!

Буревоич усмехнулся и принял вызов. Он встал напротив, покрутил в руке меч. Раны уже зажили, но свежие рубцы тянули кожу. Позади рядов дружины, толпы горожан и взобравшихся на крыши изб детей, на лестнице княжеского терема одиноко стояла Ингигерд.

В груди заскрежетало волнение.

Ариберт ударил оголовьем по щиту и принял боевую стойку, хищно выглядывая из-под шлема.

– Поглядим, научился ли ты чему, пока меня не было!

На Руяне они постоянно устраивали потешные схватки. Дражко ни разу не выходил из них победителем.

– Нач!...

Сбигнев почти объявил поединок, как из города раздался гул рога. Все замолчали, повернулись в сторону стен. Сигнал донёсся снова.

Придётся помериться силой как-нибудь потом.

━─━────༺༻────━─━

Во внешние ворота тянулись смерды с окрестных деревень. Кто пешком, кто вёл покосившиеся повозки, заполненные небогатыми пожитками. Стада коров и овец гнали вдоль дороги, отчего зной усиливался запахом скота. Ребятишки задорно бегали друг за другом вокруг – их не заботили страхи взрослых, оставивших дома и посевы.

Хотя о домах мало кто сожалел. Привыкшие к постоянной опасности, селяне не строили на века, ведь не в этот год, так в следующий придётся прятаться в лесу или в ближайшей крепости от очередного налёта. Поэтому саксов встретят лишь опустевшие жалкие хижины, которые они сожгут с досады.

Граф Людольф Нордальбингский* вёл многочисленное войско – так сообщили гонцы, примчавшиеся с пограничных погостов. В доказательство, вдали скоро поднялись серые облака пожаров, а к ночи небо освещало зарево пожаров. Улицы Стариграда заполнились беженцами, повсюду стоял гомон, шум, расходилась вонь нечистот. Иногда вспыхивали драки – некоторым местным не нравилось делиться кровом. Но таких быстро угомонили, и обстановка держалась спокойной.

(*Нордальбингия – один из административных регионов средневековой Саксонии)

Но не в княжеском тереме, где собрались жупаны:

– Людольф – подлая собака! У нас мир с королём Людовиком!

– Пусть приходят! Стены крепки – саксы лишь обломают свои гнилые зубы!

– А деревни? А посевы?! Пожгут же!

– Верно говорит Божен! Нельзя подпускать их к нашим землям!

– И что же ты предлагаешь?! Может в поле биться?!

– И в поле сгодится! Иль ты саксов боишься, Наслав?

– Следи за языком, Пяст! А не то я…

Збигнев не дал угрозе вырваться из уст, громогласно обрушив:

– Тихо!

Сцепившиеся жупаны нехотя остановились, обратили взгляды на сотника.

– Хватит трындеть, аки бабы торговые. Людольф скоро будет у стен. С ним надобно биться, а не друг с другом.

Теслав присоединился:

– Саксов пятнадцать сотен. Большинство – ополчение, но костяком стоит дружина графа и две сотни наёмников. Мы же способны выставить три с небольшим сотни воинов, да вооружить пару сотен смердов. Больше не успеем – к следующему рассвету Людольф уже будет стоять у ворот, если ничего не предпримем.

Воцарилась тишина. Жупаны задумались. Через какое-то время один из них, Пяст, хмуро предложил:

– Укроемся в детинце… – он мельком глянул на Наслава, которого недавно корил. – Зерна хватит, стены добротные. Выстоим.

– А горожане? – Збигнев с прищуром наблюдал за жупаном.

– Отправим в леса. И гонцов к Мстивою – пущай возвращается. А мы задержим гадов.

Табемысл, великий князь ободритов, сейчас усмирял лютичей, и Мстивой присоединился к нему. Пройдёт несколько дней, прежде чем он сможет привести дружину обратно.

– Людольф не будет ждать, – выступил Ариберт. – Он выжжет земли на многие версты вокруг, угонит скот, вытопчет посевы… Мы останемся без еды, а купцы ещё долго не явятся к нам.

– И ты предлагаешь выступить в поле, чтобы лечь там костьми? – брызнул Наслав. На жухлой морде читалось явное пренебрежение, а взгляд скользнул по кресту на шее Ариберта. – Неужто думаешь, твой бог примет нашу сторону?

Ариберт исказился в мимолётном гневе, уж хотел было ответить на колкость, но Дражко вступился за него:

– Если будем слепо уповать на богов, они нас оставят. Забыл, Наслав, что наши боги благоволят за дело, а не за трусость?

Пока Дражко молча стоял поодаль, остальные старались не обращать на него внимания, но теперь все будто вспомнили, кто привёл саксов. Соглядатаи сообщили, что поводом к походу послужило его нападение на город.

– Ты, руянский мальчишка, смеешь ещё что-то вякать?! Это по твою душу ублюдки явились к нам!

В поддержку поднялся гул. Дражко лишь с презрением хмыкнул в сторону жупанов, скрестил руки на груди.

– Я напал на них с тремя десятками и взял богатую добычу. А вы с сотнями воинов собираетесь забиться в угол, как побитые собаки.

– Щенок! – взорвался Пяст. – Может, стоит выдать тебя Людольфу? Глядишь, этого ему хватит!

Он порывался взять Дражко за грудки, но его остановили.

Снова разразились крики, ругань, едва не пошли в ход кулаки. Мужи разделились: одни хотели сражаться, другие боялись. Снова пришлось вмешаться Збигневу:

– Саксам нужен лишь повод. Не будь этого, так нашёлся бы другой – Людольф наверняка задумал нападение, как только узнал про поход на лютичей.

Дражко, несмотря на гордость, чувствовал вину. Не перед жупанами – перед Арибертом, дорогим другом, который приютил его. А ещё проскочила мысль, что среди прочих наёмников под рукой графа наверняка был и отряд Сины.

В голове принялись кипятиться идеи, как исправить ситуацию.

– Но Людольф – не единственная проблема, – продолжил Теслав. – Стиг Ларссон караулит ближайшие берега. Стоит дружине покинуть город, драккары войдут в устье.

Сотник цедил сквозь зубы – он гонялся за данами, но никак не мог нагнать их.

– Двинемся малым числом! – воскликнул Дражко с горящими глазами. – Нам нужно лишь задержать саксов до прихода князя, а для этого войско не требуется.

Он засиял улыбкой, от которой одним становилось легко и весело, а другим – страшно. И Ариберт ещё не решил, к кому стоит себя отнести.

– Говори, – кивнул княжич.

И Дражко изложил замысел.

━─━────༺༻────━─━

Лагерь саксов расположился у широкого озера. Берег огибал участок небольшой глубины, формируя что-то вроде бухты, вокруг которой раскинулась поляна, обрамлённая рощами – вырубка окрестных жителей для подхода к воде.

Некоторые из них, видимо, не успели убежать от вторжения. Между навесов и палаток сгрудилась кучка пленных смердов под присмотром дозорных. Девок покрасивее пользовали для утех или прислуги, а неподалёку крупного, плечистого мужика травили, словно медведя: охаживали палками, кололи – неглубоко, но до крови; юнцы пытались бороться и отлетали под гогот старших. Мужик и впрямь походил на медведя: косматый, большой, под густой бородой выглядывал звериный оскал, вместо слов – вой, рык от злобы и отчаяния.

– Силён… – прошептал Удо.

– Будем надеяться, ему хватит сил отвлечь выродков ещё немного.

Вечерело. Солнце нависало над горизонтом со стороны озера, гладкая поверхность слепила алым отблеском. Мошкара тучами кружилась повсюду, испытывая терпение затаившихся руян.

Дражко снова вёл дружину в самое пекло. Не все успели оправиться от ран, но оставшихся было достаточно, чтобы исполнить задумку.

По короткому жесту гриди начали ползти. Во мраке еловых зарослей их тёмные накидки скрывали кольчугу и шлемы, лица были измазаны углём, а наконечники копий и топоров обёрнуты в тряпки. Чтобы спрятать запах, – в лагере держали собак, – с ног до головы натёрлись вываркой трав, коры, жиром. В сумерках они будут выглядеть бесами из преисподней, которыми так пугают саксонские жрецы своих прихожан.

Солнце почти скрылось за верхушками леса на дальнем берегу. Поверхность озера отражала последние лучи, слепила находящихся в лагере, оставляя южную опушку в тени.

Чёрные, едва различимые силуэты раздвинули эту тень и скрылись в траве. Ветер трогал колосья, маскируя руян, и им удалось добраться почти до края лагеря, огороженного обозами. Травля мужика подходила к концу, всё чаще его бороли, что вызывало растущие ликования.

К этому моменту солнце уже скрылось, округу освещали лишь костры и факелы у дозорных постов, один из которых заподозрил неладное. Это был муж в годах, от пламени на лице плясали морщины, узкие губы недовольно поджимались, а из груди то и дело проскакивал кашель.

Дозорный навострился, направил копьё вперёд, сделал пару шагов…

И замер с древком стрелы, торчащим из глаза.

Второй дозорный услышал свист и короткое кряхтение, едва не успел крикнуть тревогу, но выросшая из земли тень метнула в него сулицу*, заставив замолчать навечно.

(* Сулица – метательное копьё)

Руяне поднялись и чёрными пятнами проникли в лагерь. Их скоро обнаружат, поэтому действовать приходилось быстро. Деян, Круто и ещё пятеро лучников заняли удобные позиции для прикрытия и уже начали отстреливать саксов, оказавшихся на пути.

Первым делом прорвались к загону с пленными. Дражко сходу проткнул горло одному из охранников, увернулся от удара следующего противника, щитом отшвырнул его в сторону Удо, чтобы тот прикончил сакса одним взмахом топора.

Начал расходиться огонь – то горели палатки, из которых теперь выбегали испуганные люди. И обозы – Цедраг первым делом сжёг припасы.

Воздух сотрясли сигналы тревоги. Освободив пленных, Дражко собрал десяток в небольшой строй, чтобы отбросить отряд саксов, решивших напасть на поджигателей.

Щиты схлестнулись, металл сверкнул в свете пламени, лицо оросила горячая кровь врага. Сопротивление ослабло, Дражко рванул вперёд, разрывая строй саксов, а за ним Удо раскидал двух ближайших человек, и схватка превратилась в одностороннюю резню. Нескольким счастливчикам удалось убежать, но преследовать их не стали – впереди показались собранные отряды, готовые наказать налётчиков.

Дражко дал протяжный сигнал рога – приказ к отступлению. Руяне такими же тёмными пятнами потянулись обратно, но взамен полетели стрелы. Деян выпускал одну за другой, но целиться даже с его намётанным глазом оказалось непросто из-за слепящего огня и порывистого ветра.

Наконец все нырнули в лес. Дражко огляделся – убедиться, что погоня за ними продолжается. Так оно и было – саксонские командиры зло кричали приказы, вели отряды в рощу. Всё, как он замышлял.

Теперь вражьи стрелы пронзали воздух, свистели по сторонам в опасной близости. Большинство втыкалось в стволы деревьев, но несколько скользнули по брони руян, и одна застряла в щите за спиной.

Их преследовали крики, ругань, лай собак и ржание лошадей. Озлобленные дерзким нападением саксы двинулись за ними что есть мочи и быстро нагоняли. Слишком быстро. Трое всадников вырвались вперёд, пронеслись меж деревьев, рассекая извилистые лесные тропы, ударили в тыл, но тут же завязли. Первого стащили с коня, сунув под бороду нож, второй едва не снёс голову Цедрагу, но промахнулся и напоролся на копьё Удо. А третий и вовсе не углядел, направил лошадь прямо в сосну и вылетел из седла, когда та резко затормозила.

– Они уже рядом! – предупредил Деян.

Его стрелы снова полетели в преследователей. Кажется, кто-то завыл от боли, когда одна из них скрылась в темноте.

До условленного места осталось совсем немного, но за тремя погибшими всадниками появлялись новые, завязывались стычки, и отрыв сокращался. Дражко решился:

– В строй! Щит к щиту!

Один за другим присоединялись, формируя ощетинившуюся стену. Яромир хотел встать рядом, но Дражко преградил путь.

– Предупреди Ариберта!

– Но…

– Живо!

Раздосадованный княжич не стал перечить.

– Надеюсь, мы продержимся, – Удо сплюнул кровавым сгустком – последствие стычки с одним из саксонских коней.

Первую волну встретили на краю небольшого оврага. Фланги защищали густые кустарники, валежники и узкий ручей. Саксы набросились рьяно, но вынужденно – слишком поздно заметили преграду. Это стоило жизни десятку человек, но остальные напирали, ступая по рыхлой земле, падая и вставая обратно.

Напор возрастал. Всё больше людей собиралось в овраге. Новоприбывшие карабкались по телам павших, началась рубка. Ноги скользили по влажной траве, щит в руке тяжелел. Дражко увернулся от копья, рубанул в ответ, зацепил чей-то щит и отвёл в сторону, чтобы Векша, стоящий позади, сунул копьё в образовавшуюся брешь. Раздался сдавленный крик, напор ненадолго ослаб, и Дражко смог увидеть, что их обходят.

– В круг! – скомандовал он, и крылья строя осторожно принялись отступать.

Оставляя тела убитых за собой.

Дражко почувствовал, как в груди разгорается злоба. Топор с новой силой обрушился на врага и прорубил плечо, вызвав ещё один вопль.

Круг сомкнулся. Саксы напирали. По ноге прошёлся клинок, но железные пластины в сапогах уберегли от раны.

– Засранец! – Деян заметил это и полоснул мечом по хребтине ещё не успевшего подняться сакса.

Удо рубанул с такой силой, что топор вошёл в щит по самый обух и застрял. Пришлось бросать его, доставать нож.

Строй снова сузился.

– Бей падлу! – в сердцах крикнул Дражко, и на это раз топор попал по шлему, но скользнул вниз, уводя за собой.

Перед глазами мелькнул вражеский клинок. Он попытался уклониться, понимал, что не успеет… Но над головой опустился щит Векши, и клинок ушёл вверх по плоскости, оставляя на медвежьем оскале длинную царапину.

А затем раздался оглушительный сигнал рога. Засвистели стрелы, послышался знакомый боевой клич. В рубку ворвались вагры под началом Ариберта.

Смертельный свист рассекал воздух, десятки лучников, укрывшиеся в удобных местах, отстреливали беглецов, кулаки пеших строев сминали всех на своём пути. Саксы ослабили напор. Они гибли от стрел, мечей, топоров и копий. Верно думали, что всё войско Стариграда явилось по их душу, а потому дрогнули. Наконец Людольф дал сигнал к отступлению.

Первая победа была одержана.

Глава 10. Дубовая роща

Стариградцы разместились на поляне посреди дубовой рощи, в глухом труднодоступном месте, куда не пройдёт походным маршем ни одно войско.

На удержание Людольфа отправилось двести человек из дружины и сотня ополченцев. Воины радовались победе, особенно смерды. Многие из них вызвались, чтобы отплатить саксам за порушенные дома, и теперь гордились, примеряя добычу – бронь и оружие, которые им позволили разобрать. Дружина делила трофеи побогаче.

Однако Дражко был в мрачном настроении. Он сидел напротив семи мёртвых руян, молодых воинов, переживших поход, шторм, безумное нападение на город и долгую неустанную погоню. Но не минувшую ночь.

Тяжёлая ладонь опустилась на плечо.

– Они приняли славную смерть.

Удо понимал, что не сможет утешить друга, но всё же попытался:

– Мы отправили к предкам по десятку ублюдков за каждого из наших. Их отцы будут гордиться, Дражко.

– Я отомщу.

Удо хотел ответить, но понял, что слова были обращены не ему.

Дражко не моргал, ноздри широко раздулись, кулаки сжимались добела.

Возле погибших положили их оружие. Мечи, топоры, копья… и лук. Круто обнимал свой любимый лук. Его бледное лицо озаряла лёгкая улыбка, будто он просто спал и видел счастливый сон.

– Я вырежу их всех. До самого последнего выродка.

━─━────༺༻────━─━

Под навесом из тёмных еловых ветвей собрались Збигнев, Ариберт, Дражко и Пяст. На удивление, Пяст сам вызвался присоединиться к войску со своей дружиной в полсотни гридней. Несмотря на толстый слой жира, обвисшие щёки и поросячьи глазки, жупан оказался справным воякой, и в боевом облачении даже смотрелся вполне прилично.

– Разведчики вернулись, – начал совет Збигнев. – Людольф не стал отходить к Свентане*, вместо этого он двинулся на восток и остановился в опустевшем селении. Часть его воинов разбежалась, наши патрули вылавливают их по всему лесу.

(*Свентана – совр. Швентин, река, по которой проходила примерная граница между саксами и славянами в средневековье)

– В моём селении! – Пяст раздражённо сплюнул. – Сколько у него осталось людей?

На земле была нарисована грубая карта окрестных территорий с отметками о расположении вагров, саксов и Стариграда. Вагры после бойни отошли к югу, в глухую дубовую рощу, в надежде подловить врагов на пути, но граф нарушил планы.

– Меньше тысячи, – ответил Збигнев.

– Всё ещё слишком много, – вздохнул Ариберт. – Провернуть ту же уловку второй раз не получится – ублюдок будет настороже.

– Хм… – Пяст высморкнулся, вытер широкий нос рукавом и смачно плюнул. – Мы славно погуляли ночью… Но перебили явно меньше выродков. Странно это.

– Сведения с пылу с жару, – пожал плечами Збигнев. – Многие укрылись в домах – их не сосчитать.

Дражко молчал. Он вглядывался в карту, представляя всё наяву. Пытался в деталях вспомнить селение, которое они проходили по пути к озеру, и кое-что получилось.

– Не нужно их выманивать, – почувствовав на себе взгляды, Дражко не двинулся, будто боясь потерять образы в голове.

– Есть предложения? – Збигнев нахмурился, скрестил руки. Ждал, что ещё придумал новоиспечённый воевода.

– У Людольфа нет припасов. Мы сожгли обозы. А жители оставили дома без единого зерна в закромах. Прежде чем идти на Стариград, саксам придётся пополнить запасы.

– Он отправит людей за поиски еды! – догадался Ариберт.

– Да, – кивнул Дражко. – Подойдём ближе, начнём вылавливать их отряды. Без еды, ослабшими, нападать на город не станут.

Збигнев довольно кивнул, будто именно этих слов и ожидал.

– Я не дам засранцу спокойно отсиживаться в моей деревне! – выступил Пяст. – Грядущей ночью проберёмся, устроим резню. И на следующую тоже пустим красного петуха. Саксы не смогут спать от ужаса!

– Они не будут сидеть на месте, – Збигнев нахмурился, погладил бороду, размышляя. – Мы уже ошиблись насчет Людольфа, и сейчас не можем снова его недооценивать. Думаю, как только он поймёт, что оказался в ловушке, двинется либо дальше на восток – там ещё одна деревушка. Поменьше, но для обороны удобнее. Или на север – по Косой-реке, к морю.

– Думаешь, он захочет соединиться со Стигом? – Дражко не знал, стоит ли он мешать этому. Возможность столкнуться с данами манила… Но здравый смысл всё же взял верх: – Если так, мы должны отрезать путь к морю.

– Легко сказать… – протянул Ариберт.

На некоторое время они замолчали. Мимо проходили воины, бурлили котелки с варевом, разнося аппетитные ароматы, изредка раздавались стоны раненых. Из леса доносилось пение птиц, шелест листвы, хруст упавшей ветки под лапами мелькнувшего зайца. Заголосил соловей.

Збигнев напрягся, резко затаил дыхание, а затем прошептал:

– Собачье отродье.

– А? – Пяст пробудился от раздумий.

– Соловей поёт куда лучше… – вздохнул Збигнев. – В строй! Все в строй! Щит к щиту!

Вслед за этим из леса раздался рокот рога, воинственные крики, свист выпущенных стрел. Но стариградцы среагировали быстро: не успели показаться первые враги, как их уже встречали ощетинившиеся группы.

Дражко рванул к руянам – те находились почти на противоположной стороне. Саксы вывалились из-за деревьев разношёрстной толпой, обрушились на стариградцев, словно волны на скалы. Один за другим преграждали путь, но топор быстро расправлялся с землепашцами, возомнившими себя воинами.

Дражко выхватил у одного из них щит, и вовремя – стрела воткнулась в потёртую доску, едва не пробив её насквозь.

Уже добравшись до своей дружины, он прикрылся, схватил копьё и присоединился к строю.

– Как они нас нашли?! – прорычал Удо, дырявя голову одного из безумцев, решивших взять руян нахрапом.

Удо стоял в третьем ряду. Будучи выше остальных, он издалека орудовал рогатиной*, коля и рубя врагов.

(*Рогатина – славянское тяжелое копье с широким наконечником, которым можно наносить колющие и рубящие удары)

– Хотел бы я… Сукин сын!

Дражко увидел, как из леса появляется отряд воинов. Настоящих воинов – эти шли спокойно, единым кулаком, пока смерды мешали ряды стариградцев. И вёл их Сина.

– Забери их Марена… – вздохнул Удо. – Дражко, не смей! Сейчас не время!..

Договорить не дали – саксы снова навалились. Один попытался прыгнуть на щит, но Удо пронзил ему брюхо, выпотрошив кишки. В нос ударила резкая вонь, но отвлекаться было некогда. Дражко пригнулся, перехватил топор большим пальцем левой руки, а правой достал нож и вонзил в пах человека, напирающего с такой силой, будто его всю жизнь запрягали вместо лошади боронить землю.

Сакс взвыл, открылся, за что тут же получил копьём Векши в раскрытую пасть. Лютич не отличался ростом, весом уступал остальным, а потому не стоял в первом ряду, но зато ловко бил со всех углов, как не мог никто другой. Вот и сейчас: на место погибшего пришёл новый смертник, однако Векша не позволил ему ничего сделать – сунул копьё под ногами передних рядов и распорол бедро.

Перед руянами выросла стена мёртвых тел. К строю присоединились и другие воины, находившиеся неподалёку. Вдалеке собралось ещё два крупных строя: Ариберт и Збигнев с большей частью стариградцев и Пяст со своими людьми, которые всё время держались особняком от остальных.

Сина ударил по отряду Пяста.

– Нужно помочь им.

Дражко встретился взглядами с Арибертом. Княжич думал о том же, кивнул в сторону развернувшейся схватки.

– За мной! Разом! Шаг! – строй двинулся единой линией. – Шаг! – копья выросли над стеной из убитых саксов, словно бойницы. – Шаг!

– Шаг!

– Шаг!

Враг ослабил напор, но всё ещё атаковал, мешая продвижению, а из леса продолжали вылетать стрелы.

– Руби! Перережьте ублюдков!

Пяст бился яростно, палицей гнул шлемы, кромсал кости. Его дружина не отставала, но Сина всё равно теснил их. Ариберт и Збигнев завязли в схватке с толпой смердов под прицелом множества лучников. Дражко увидел в этом шанс совершить рывок, пока стариградцы отвлекают на себя стрелы, но вдруг в затылке засвербело. Он обернулся.

С обратной стороны леса показался ещё один отряд саксов.

– Четвёртый ряд! Развернуться!

Удо подхватил команду – тоже увидел новую угрозу, воины закрылись щитами, строй ощетинился копьями с двух сторон.

В них полетели сулицы, превращая щиты в бесполезные куски досок, а следом двинулся ровный строй саксонских воинов – не смердов, а хорошо вооружённых, выученных бойцов. Запасной отряд вступил в бой со свежими силами.

– Держаться!

Дражко уже встал впереди. Следил, как вражеский строй приближается, сулицы застревают в досках, заставляя гридей меняться местами, а Деян с несколькими лучниками пытается облегчить предстоящую битву. Лица саксов были скрыты за щитами, из-под шлемов выглядывали злые глаза. Хотелось рвануть навстречу, пробить брешь, устроить кровавую бойню… Но вместо этого он скомандовал, чтобы задний ряд приготовился толкать передние, прикрывая спины от стрел, всё ещё прилетающих с обратной стороны.

Между ними оставалось около десяти шагов. Саксы почти перешагнули тела убитых. Летели последние оскорбления. К Дражко приближался воин старше его раза в два, с закрытым шрамом левым глазом.

Копья уже касались наконечниками, вот-вот доберутся до щитов, и тогда начнётся…

Воин напротив ступил на потроха убитого Удо смерда, и Дражко вдруг скомандовал:

– Вдарим!

Он вдруг рванул вперёд, набрав скорость протаранил одноглазого со всей силы, что только нашлась в ногах, и тот, не способный удержаться на склизкой жиже, потерял равновесие.

Руяне клином вонзились во врага, ожидавшего долгой возни на расстоянии копья, смяли центр, прорубились насквозь и заставили пятиться под яростным напором.

Одноглазый погиб не сразу – его прикончил Векша. Удо раскидал ближайших противников, окончательно разделив их, Деян воспользовался случаем и с остальными лучниками отправил на тот свет почти два десятка человек, развернувшихся в сторону прорыва. Яромир разошёлся – то ли от страха с остервенением бросался в бой, то ли почувствовал себя богом войны. Сказалась первая настоящая рубка. Но Цедраг прикрывал княжича, так что тому ничего не угрожало.

А вот Дражко поддался ярости. Топор покрылся багряной, рукоять пропиталась горячей кровью, что стекала на пальцы. Глаза едва не закрыли брызги. Он рубил и рубил, рыча зверем. Перед глазами стоял образ ухмыляющегося Сины, лица убитых собратьев… Только когда последний враг бросился прочь, разум прояснился.

В считанные секунды саксы оказались разбиты.

– Стоять! Не преследовать! – опомнился Дражко. – В строй! Снова в строй!

Он хотел добраться до Сины, но тот вовремя отступил, заметив поражение засадного отряда. Лучники саксов тратили последние стрелы, прикрывая отход, а толпа, пытавшаяся остановить воинов Ариберта и Збигнева, рассыпалась из-за понесённых потерь.