Текст книги "Во имя славы. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Илья Савич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3. Первые успехи

Укрылись в глубоком заливе. Ладью вытащили на берег, вокруг поставили палатки и отправили нескольких людей на охоту, сопряжённую с разведкой. Побережье окаймлял лес, но за ним могли находиться местные поселения, водоёмы для пополнения пресной воды или ещё что-нибудь интересное.

Дражко сам вёл разведчиков. Вернулись уже к закату, да не с пустыми руками. Во-первых, удалось заколоть здоровенного вепря. Это чудовище выскочило внезапно, тут же нацелилось на незваных гостей, навострив острые клыки. Хотел бы Дражко сам встретить его на копьё, но Удо оказался шустрее.

Вепрь попался живучий, изворотливый – удрал. Охотники погнались следом, и он вывел их через лес к небольшому озеру, где пара рыбаков только-только вытащили на сушу свою лодку.

Рыбаки, – как оказалось, отец с сыном, – были тут же пойманы и связаны, а улов пополнил запасы добычи в виде туши кабана и четырёх куропаток, подстреленных по пути.

Допрос выявил, что в нескольких верстах южнее стоял небольшой торговый городишко с небольшим же гарнизоном. Но пару дней назад на ярмарку заявились богатые купцы с серьёзной охраной. Насколько серьёзной – выведать удалось лишь примерно. Россказни смерда о вооружённых войнах принимать за правду нельзя. В его глазах даже десяток гриди выглядит как великое воинство.

Однако богатые купцы сулили подобающую добычу, а уж с охраной руяне как-нибудь разберутся, поэтому, воодушевлённые новостями, они отправились обратно в лагерь.

Рыбакам перерезали глотки – тащить их через весь лес было слишком несподручно.

━─━────༺༻────━─━

Запах из котлов, от доходившего на вертеле кабана, дразнили аппетит, пока Дражко, Удо, Веремуд и Яромир держали совет. Почти вся дружина состояла из молодых воинов, так что они были самыми высокопоставленными.

Начал Дражко:

– Городок в тридцати вёрстах по реке. Не слишком богат, но и стражи там немного. Мы же место выбрали хорошее: до леса аршин двести, не меньше – всё просматривается. Рыбы, воды вдоволь, кабаном подкрепимся знатно. Гриди быстро наберутся сил, и тогда можно…

– Отроки, – прервал его Веремуд. – У нас четыре десятка юнцов с пушком над губой. Ты с ними собрался штурмовать город?

– Этого достаточно, – ухмыльнулся Дражко. – Если умеючи их вести.

– Верно! – Яромир пылал огнём в глазах. Он уже предвкушал, как будет хвастаться подвигами перед своим отцом.

– Вы сами ещё мальчишки! – проворчал в ответ Веремуд.

– Зато ты – нет. Поэтому без тебя не справимся, – Дражко опустил руку на плечо кормчего, как бы прося о помощи. Тот приосанился, пошевелил усами, важно нахмурил брови. Наконец перестал ворчать. А затем спросил, выдержав небольшую паузу:

– Так что ты задумал?

– Нас мало. Это правда. И большинство из нас неопытны. Но они же об этом не знают. К тому же… Мы заприметили одно укромное местечко…

━─━────༺༻────━─━

Задумка Дражко была рискованной и дерзкой. К тому же, для её успеха приходилось действовать быстро. Вряд ли бухту надолго оставляли без дозорных разъездов, а если один такой обнаружит боевую ладью с полусотней вооружённых людей, добычей уже могут стать сами руяне.

Отправились на заре. Десять человек пришлось оставить, чтобы закончить ремонт ладьи и посмотреть за рабами. Главой Дражко назначил Яромира, хотя сделать это оказалось непросто. Княжича смог убедить только Веремуд, пригрозив, что за ладью тот ответит головой, и никакой князь-отец этому не помешает.

После того как Веремуд принял предложение Дражко, старый вояка показал весь свой норов. На марше он нисколько не уступал молодым, даже многих подгонял, а теперь, когда добрались др места, первым примечал проходящие мимо разъезды, повозки или крестьян на дороге. Так и хотелось выскочить из-за деревьев, да пощипать их, но пришлось утихомирить порывы – до нападения на город никто не должен узнать о гостях.

Через несколько часов до конюшни с просторным стойбищем, где паслось целое стадо лошадей.

– Об этом ты говорил?

Веремуд внимательно изучал богатое хозяйство, оценивал возможности.

– Да, – Дражко заполз чуть выше по оврагу, чтобы получше разглядеть лошадей. – Оседлаем этих красавцев, и на них промчимся сквозь город, словно буря!

Дражко любил лошадей. Просто обожал. Сравниться с этой страстью могла лишь любовь к морю и сражениям, поэтому он заворожённо наблюдал, как прекрасные животные играются друг с другом, лёгкой рысью огибают границы стойбища, мерно пощипывают траву или лениво греются на солнышке.

– Удачливый ты муж, Дражко, – хмыкнул Веремуд, хитро прищурившись. – Боги явно за тобой приглядывают.

– Если оплошаем, даже они не помогут, – к ним присоединился Удо. Здоровяк полз удивительно тихо для своих размеров. – Хозяин конюшни явно умеет быстро скакать. Да и те два увальня поднимут шуму.

Он имел в виду дремавших у ворот стражников с копьями. Особой опасности они не представляли, но могли проснуться в самый неподходящий момент.

– Придётся заткнуть их раньше, – прошептал Дражко, после чего повернулся и жестом позвал гридня, притаившегося в зарослях позади.

Деян – невысокий жилистый парень с длинными русыми волосами, убранными под шлем. Деян лучше остальных стрелял из лука – мог прицельно бить на расстоянии в двадцать аршин, а на десяти не промахивался даже во время буйной качки. Если он подберётся достаточно близко, ни один конь не спасёт седока.

Дражко объяснил Деяну, что от него требуется.

– Справишься?

Отрок уверенно кивнул в ответ, машинально нащупал хвостовик стрелы. Он нервничал, но это нормально. Дражко тоже нервничал, хотя его научили не подавать вида. Вождь должен быть уверенным в своём замысле.

Двинулись втроём, с подветренной стороны – так лошади не учуют чужаков. Дражко и Веремуд сняли кольчуги, чтобы блеск не выдал их среди зарослей травы.

Ползли долго, осторожно. Солнце пекло спину, мошкара облепила лицо, вспотевшая кожа скоро начала чесаться, а по ноге, похоже, погуляли муравьи. Но уже полпути троица преодолела незамеченными, когда вдруг послышался собачий лай.

Из дома, растворив скрипучую дверь, вышел хозяин конюшни. Невысокий, худощавый, кривоногий от постоянного сидения на лошади, он тут же разбудил стражников отборной бранью. Три пса тявкали в поддержку, бегая вокруг него.

– Срань Перунья… – прошипел Веремуд. – Эти шавки нас точно учуют!

Будто услышав, в их сторону повернулась одна морда. Затем последовали две другие, и тогда стало ясно, что ждать смысла нет.

– Деян, бей по конюху! – воскликнул Дражко, вскакивая на ноги.

Стрела полетела, едва он успел закончить приказ, и через пару секунд проморгавший свою смерть конюх лежал на земле с древком в груди.

Лай перешёл в злостное рычание, стражники навострились, приготовились встречать нападающих, но вторая стрела заставила укрыться за воротами.

Псы бросились на чужаков. Дражко полоснул первого, второй едва не вцепился в руку, однако подоспел Веремуд. Третий, испугавшись, поджал хвост и дал дёру, но не успел пробежать и аршина, как новая стрела угодила прямо в шею.

Двор конюшни окружал невысокий частокол – его Дражко перепрыгнул, оттолкнувшись от подставленных рук Веремуда. Только приземлившись, сразу рванул в атаку, увернулся от копья и вогнал топорище в череп ближайшего стражника.

Второй стражник успел оценить тщетность попыток и побежал со всех ног, но его остановило копьё мёртвого напарника, которое Дражко метнул вслед.

Веремуд отворил ворота, свистнул в сторону леса. Скоро из-за деревьев показалась дружина.

– Вышло неплохо, – ухмыльнулся Дражко, вытирая травой топор.

– Надеюсь, никто…

Не успел кормчий договорить, как со стороны стойбища раздалось ржание и топот копыт. Всадник мелькнул со стороны загонов, скрывшись за изгибом дороги.

– Я за ним! – Дражко перемахнул через ограду стойбища, вскочил на первого попавшегося коня и пустился в погоню.

Конь был не оседлан. Приходилось с силой сжимать бока ногами, держаться за гриву, что явно не нравилось животному.

Беглец удирал в сторону города. Если успеет добраться… Не, то что добычи не видать – как бы самих не порубили! Ладья будет готова только к утру.

Дражко умело вёл скакуна – подмечал, где можно срезать, а где следует обогнуть скрытое препятствие, крепко держался даже без узды и стремян. А вот беглец заметно уступал. Сам боялся, и коня заставлял нервничать, отчего тот сбивался, ржал от слишком сильных, неряшливых ударов, приходящих из-за суеты не только по крупу, но и по спине.

Но когда Дражко приблизился достаточно, чтобы рассмотреть свою цель, то понял, в чём дело. Беглецом оказался мальчишка, даже не достающий до стремян. Видно, вскочил на хозяйскую лошадь, готовую к езде, да пустился куда глаза глядят.

Расстояние между ними сокращалось. Мальчишка прижался к шее коня, будто укрываясь от опасности, но когда преследующий топот копыт стал слишком громким, не выдержал, обернулся, а затем закричал от страха. Конь под ним забрыкался, заржал, замотал головой, и наконец Дражко настиг его.

Вопль прервался ударом обуха топора. Мальчишка слетел с седла, Дражко перехватил поводья, принялся успокаивать испуганного скакуна:

– Тише, тише… Я не обижу.

Пришлось прыгнуть в освободившееся седло. Поначалу коню это не понравилось, но Дражко сразу дал понять, что он не испуганный ребёнок, а опытный наездник – плавно сжал бока, удержался во время первых брыканий, уверенно тянул и ослаблял поводья, не давая распоясаться, но не причиняя лишней боли.

Конь постепенно успокоился. Напоследок строптиво фыркнул, но поддался.

– Вот так, вот так… Молодец! Уже всё закончилось.

Дражко нежно погладил жеребца. Жаль, при себе не оказалось морковки или яблока.

Качка под ногами, когда могучий зверь двигался, чем-то это напоминала морскую. Это сходство с ладьёй всегда нравилось Дражко, поэтому он давно решил назвать свой корабль, которым когда-нибудь точно обзаведётся, «Конём».

Вторая лошадь, молодая гнедая кобылка, неподалёку пощипывала траву, но послушно отозвалась на голос. На удивление многим Дражко невероятно быстро приручал лошадей, и эти двое не стали исключением.

Оглушённый мальчишка лежал на обочине. Дражко подвёл жеребца поближе, спрыгнул на землю. Уже перехватил топорище поудобнее, чтобы завершить дело, но тут жеребец потянулся мордой к обречённому пастушонку, а затем ласково лизнул лицо.

Дражко остановился. Он не убил мальчишку сразу, чтобы запах крови не испугал скакунов ещё сильнее, а теперь…

Любовь к лошадям была слишком велика.

– Если где-то есть конский бог, ты должен почитать его пуще других, парень.

Топор вернулся за пояс, а мальчишка – обратно на жеребца, но теперь перекинутый поперёк. Дражко вскочил следом, поманил кобылицу и направился к конюшне.

━─━────༺༻────━─━

Когда Дражко вернулся, следы расправы уже исчезли. Кровавые лужи закидали землёй, трупы кинули в пустое стойло. Табун без особых изменений продолжало нежиться на солнышке, убедившись, что пришельцы их не трогают.

Но двор слишком опустел. У местных могут возникнуть вопросы, куда делись два увальня у ворот, почему не видно ни пастушонка, ни конюха, а псы не выбегают к частоколу, чтобы облаять прохожих.

Удо встретил Дражко у входа в дом.

– Зачем ты притащил эту дрянь сюда? Кинь его в стойло к остальным.

– Эта дрянь жива.

Дражко положил мальчишку на скамью. Кажется, он начал приходить в себя.

Удо ответ возмутил ещё больше.

– Что с тобой происходит?! – воскликнул здоровяк в пылу эмоций, но затем схватил друга за плечо, вывел наружу.

– Это всего лишь ребёнок, Удо. Щенок.

– Уже второй щенок, которого ты пощадил! Зачем?

– Милосердие? – пожал плечами Дражко.

– В пекло милосердие! – рыкнул Удо, наседая. – Это – слабость! Ты!..

Вдруг Дражко стрельнул грозным взглядом, заставив друга замолчать.

Удо был на голову выше, в полтора раза шире, но он всё равно будто нависал над ним, как это не единожды делал Буревой, стоя напротив мужей куда крупнее его самого.

– Я отнимаю жизнь, когда считаю нужным, – отчеканил Дражко. – И щажу, когда сам того желаю. Ты мне не доверяешь, Удо?

Тот не спешил отвечать. Мерил взглядом, раздумывал… Сын Буревоя вёл себя соответствующе – важно, дерзко. Но неужели и впрямь заботу принял за недоверие? Ведь не в глазах лучшего друга рискует пасть молодой воевода, а перед дружиной вытворяет чёрт-те что.

Будто прочитав мысли, Дражко продолжил:

– Знаю, ты хочешь помочь. Волнуешься. Но, дружище… – грозный взгляд переменился, губы тронула тёплая улыбка. Рука легла на плечо побратима. – Ты лучше поддержи – не упрекай. Если ты за меня вступишься, никто из дружины слова худого не скажет.

Удо кивнул, от неловкости шмыгнул носом. В груди проснулось чувство вины – может, правда зря беспокоился?

Они вернулись в дом. Конюх явно был не из бедных – здесь уместились все тридцать человек. Да и нашлось немного добра – так что грабёж начался раньше задуманного. Прихватив дорогую сбрую, железные котелки, посуду, кое-какие украшения, которые хранились на виду, руяне начали переворачивать всё вверх дном, вскрывать половые доски, опорожнять кувшины и мешки с овсом – глядишь, конюх чего запрятал.

Пленник очнулся. На него мало кто обращал внимания, гриди проходили мимо, гремели посудой, переговаривались, складировали всё хоть немного ценное в одну кучу. К сожалению, от потерянного в шторме тут не набралось бы и сотой части.

Мальчишке тем временем понемногу возвращалась память. А когда всплыло воспоминание о нападении, он с диким криком вскочил, тут же схватился за голову, зазвеневшую резью в черепушке, кое-как понял, что находится в окружении убийц и закричал вновь, ещё громче.

– Тихо, дурень! – гаркнул сидевший неподалёку Дражко.

Он ни на миг не оставлял пастушонка без присмотра.

– Это… Это же ты убил Эрика и Сельвина!

Дражко аж поднял бровь от удивления, услышав знакомую речь. Пастушонок говорил по-словенски, хоть говором и отличался от привычного.

– Ты говоришь по-нашему! Из чьих будешь?

Мальчишка не сразу решился назвать свой народ. Княжества постоянно грызлись друг с другом, в иной раз от саксов, франков или данов ждать милосердия было проще. И всё же выбора не было. Собравшись с духом, он осторожно выдал:

– Из сорбов.

Дражко хмыкнул, прикидывая расстояние до здешних берегов. Пастушонок добела сжал кулаки в ожидании приговора – оставят ли ему жизнь или прирежут. Попытки придумать, как сбежать, не увенчались успехом, но так просто сдаваться он не собирался.

– Далеко же тебя занесло, парень… – наконец кивнул Дражко. – Как ты попал сюда?

Вопрос заставил пленника поникнуть.

– На мою деревню напали. Саксонский граф… – он прервался, рвано вздохнул, переполненный злобой, а потом выдавил, словно плюнул: – Людольф.

Мальчишка снова замолчал. Видно, всплыли ужасные воспоминания. Дражко не торопил.

– Саксы зарубили отца. Мать… – слёзы уже текли по щекам, а в горле застрял ком. – Их тела остались в горящей хате, я видел, когда нас уводили в полон.

– Как тебя зовут? – раздался голос позади.

Мальчишка дёрнулся от неожиданности, обернулся. Удо возвышался над ним, словно гора.

– Живко.

– Хорошее имя, – улыбнулся здоровяк.

Дражко переглянулся с другом. Удо пытался скрыть это, но он чувствовал себя виноватым. Перед Живко, конечно.

– Попей, – Дражко протянул бурдюк, и Живко с жадностью принялся глотать воду, прерываясь на кашель.

– Не спеши, а то ещё захлебнёшься! – Удо постучал по хилой спине, помогая прийти в себя.

Кажется его всё-таки не убьют.

━─━────༺༻────━─━

Здешние земли принадлежали франкскому графу. Саксу по имени Людольф, разграбившему деревню Живко во время очередной войны. Обращённых в рабство селян продали в Вердене, где мальчишку выкупил конюший Эйкин, чей труп сейчас лежал в стойле, под кучей лошадиного навоза.

Конюшня принадлежала виконту торгового городка, что раскинулся неподалёку, у небольшого озера. Весёлое безмятежное поселение, откуда доносились зазывания торговцев, ругань, смех, звуки драки в корчме у причала. Дражко внимательно осматривал каждый дом, улицы, заполненную людьми, палатками и скоморохами площадь. И высчитывал вооружённых стражников.

– Три десятка… Остальные – смерды с копьями. Но гриди должно быть больше – в дозоре не больше половины.

– И наёмники, – кивнул Удо, глядя на вывалившуюся из корчмы толпу.

Эти точно не были смердами. На поясах мечи, хорошая бронь закрывала тело, шлемы блестели на солнце. Вот где могут возникнуть проблемы…

– Больше дюжины, – вздохнул Дражко. – Нелегко придётся.

– Это вам не деревню с бабами жечь!

Веремуд нахмурил брови, поджал губы. Ему явно не по душе пришлись новые сведения.

– Они много пьют!

Все обернулись на голос Живко. Мальчишку взяли с собой, чтобы тот провёл разведчиков по знакомым тропам, да подсказал чего, если возникнет надобность. И не прогадали.

– Милдрит, дочка тавернщика, жаловалась на них.

Живко, набравшись смелости, подполз поближе к выступу, вровень с Дражко, чтобы оттуда указать на троицу наёмников, стоящих у телеги с товаром. Хозяин телеги, толстяк в дорогом плаще, за что-то отчитывал их, истерично махая руками.

– Тот, что с огромным брюхом – Балд. Торговец. Тот, на кого он кричит – Сина. С рисунком меча на щите. Это главарь наёмников. Его люди часто хаживают в таверну и каждый раз напиваются вдрызг, буянят, девок лапают.

– Понятно, чего он кричит, – ухмыльнулся Удо, явно представляя себя на месте этого Сины.

Главарь наёмников выглядел опаснее всех. Издалека можно было ошибаться, но он, кажется, не выпил ни капли хмеля, ходил облачённый в кольчугу. На боку висел меч, с другой стороны – ножны с саксом. Подмышкой Сина держал отполированный шлем. Даже недолгого наблюдения за его движениями хватило, чтобы понять – воин он опытный, опасный.

Но опасность Сины вызвала у Дражко лишь желание скрестить с ним мечи. Один на один.

Предвкушающая улыбка, тронувшая лицо, не осталась незамеченной. Удо толкнул друга в плечо:

– Не забывай, зачем мы лезем на рожон! Грянем, заберём добычу – и прочь! Сам так задумал.

– Да, да… – нехотя согласился Дражко, отползая назад. Всё, что хотел, он уже увидел.

Разведчики собрались в овраге, подальше от опушки. Веремуд задумчиво поглаживал бороду, но молчал. Явно взвешивал, стоит ли вообще рисковать. Дражко решил не давать ему времени:

– Раз так повернулось, поступим иначе.

– Ты уже придумал что-то? – с удивлением оторвался от бороды кормчий.

Дражко кивнул своей лисьей мордой, одновременно обнадёжив и заставив напрячься.

– Конными нападём не сразу – затаимся в лесу. Но пятеро пойдут вперёд, к ночи прокрадутся в город…

– Их там больше полусотни оружных! – воскликнул Удо. – А красться придётся в рубахах на голое тело, чтоб не шуметь! Сдурел ты, Дражко!

– Верь мне, друг! – ухмыльнулся тот в ответ. – Тем более… От полусотни мы кусок откусим ещё до ночи.

– Как? – спросил Веремуд.

Если кормчий посчитает задумку негодной, вылазка тут же закончится. Но Дражко и бровью не повёл, Лишь кивнул в сторону Живко, ждущего неподалёку.

И ещё шире улыбнулся.

Глава 4. Лазутчики

Приторный запах мёда, хмеля и вина смешался со смрадом рвоты дерьма, лошадиного пота и крови пущенного на убой скота, чьи обглоданные кости лениво грызли объевшиеся собаки.

Площадь к вечеру уже начинала пустеть, жители разбредаться по домам, а гости – перебираться в таверну. Но это на время – скоро виконт созовёт народ на пир, и начнётся праздник.

Живко бежал мимо лавок, огибая прохожих. В руках он сжимал небольшой свёрток, переданный Веремудом, и, казалось, все вокруг знают, что именно находится в куске льняной ткани. Поэтому Живко чувствовал, будто каждый оборачивался в его сторону, следил за ним, злорадно хихикая про себя над глупым пастушонком. Сердце бешено колотилось, зубы постукивали друг об друга, а ноги тряслись от страха.

Несмотря на скорый праздник, кое-кто не стал дожидаться ночи. У входа в таверну его чуть не сбил пьяный кожевник Эбба, с ноги распахнувший дверь, чтобы вся улица могла слышать как он заплетающимся языком горланит песню:

– Воссла-а-а-авим Хран-ИК-теля! Небес! Могу-у-ущ-ИК-во Творца!..

За Эббой наружу вывалился брат его жены Осферт – такой же пьяный, если не больше. Он пытался подпевать, но выходило лишь невнятное блеяние.

Живко не рискнул проскочить между ними, поэтому ждал, пока освободят проход.

– Заткните его, ради всех святых! – крикнул кто-то из толпы. – Уши вянут!

Собаки, встревоженные нарушением спокойствия, поддержали ленивым скулежом.

– Что-о-о?! – возмутился Эбба, только услышав призыв. Покрасневшее от эля лицо исказилось в гневе. – А ну, иди сюда, бог-ИК… Богохульник!

– И что же ты сделаешь? – захохотала тучная тётка у лавки с рыбой. – Уморишь до смерти?!

Её поддержали дружным смехом, отчего кожевник совсем рассвирепел. Брызгая слюной, размахивая руками, качаясь на непослушных ногах, он принялся поносить недовольных:

– Треклятые ублюдки! Смеете насмехаться?!

Как вдруг:

– П-шел с дороги!

Эббу вместе с Осфертом одним мощным пинком в зад сбили с ног. Багровая морда рухнула прямо в мутную вонючую лужу.

– А-а-р-р-а-а-а! – зарычал Эбба, плюясь жижей.

Он пытался встать, но мешал Осферт, приземлившийся на спину. Жонкин брат совсем потерял связь с внешним миром – бормотал что-то про маму и пытался обнять толстую шею свояка.

С трудом избавившись от помехи, Эбба повернулся на спину, попутно кидая необдуманную угрозу:

– Собачий сын, да я тебя!..

И тут же замолк, увидев перед собой вооружённого до зубов Сину, за спиной которого на него любопытно выглядывали обезображенные шрамами лица наёмников.

От тёмных глубоко посаженных глаз, глядящих на него с презренной злобой, Эбба тут же протрезвел. А когда пальцы наёмника легли на рукоять ножа, он принялся истерично перебирать ногами, пытаясь отползти назад.

– Как ты меня назвал? – процедил сквозь зубы Сина.

Клинок глухо шикнул по ножнам, показывая заточенную кромку.

– П-п-простите, господин! – завыл Эбба. – Ради Христа простите! Не знал! Я бы ни за что! Я...

– Сгинь! – рявкнул Сина.

Клинок нырнул обратно в ножны, а испуганный кожевник с проворством какого-нибудь артиста вскочил на ноги и удрал с площади.

Сина окинул грозным взглядом замеревшую толпу. Повисла напряжённая пауза, во время которой даже собаки перестали грызть кости.

А затем предводитель наёмников взорвался оглушительным хохотом. За ним последовали подчинённые, сменившие хмурые рожи на весёлые пьяные морды. Они, спотыкаясь о собственные ноги, чуть не упали на землю, но успели опереться кто на стоявшую у входа телегу, кто на бочку с водой.

Чуть погодя, смехом залилась вся площадь – толпа поняла, что Сина решил пошутить. А кто не понял или не оценил шутку, смеялся вместе с остальными от греха подальше.

– Пошли, парни. А то Олдвин будет опять сношать мне мозги.

Наёмники двинулись в сторону бурга*, где разместились самые богатые гости ярмарки, освободив наконец проход. Живко тут же нырнул внутрь.

(*Бург – укрепленный пункт, замок)

Толпа вернулась к своим делам, а позабытый Осферт поджал к груди колени, похрапывая в лужу. Судя по блаженной улыбке, ему снилось что-то приятное.

━─━────༺༻────━─━

Пухленькая белокурая девушка металась по тесной жаркой кухне, где всё кипело, бурлило, шкварчало. Свежий воздух, попадавший в помещение только через небольшое окно, мигом растворялся в духоте, отчего со лба постоянно текли капли пота.

– Милдрит!

В дверях показался Живко. Девушка не повернула головы, занятая большим котлом, в котором из булькающего бульона всплывали куски лука и моркови.

– Подай-ка гуся! Вон там, на столе в углу, – последовало в ответ вместо приветствия.

Живко передал общипанную тушку, утёр мигом появившийся пот. Он сжимал свёрток, тот будто обжигал пальцы. Вдруг жутко захотелось выбросить его в огонь, побежать в крепость, к виконту, рассказать, что в лесу выжидает отряд разбойников. Он же всего лишь обычный слабый мальчишка! Разве он может ставить под удар целый город?

Но затем вспомнилась родная деревня. Матушка, которая часто ерошила его волосы, такие же русые, как у неё самой. Отец… Сильный, молчаливый, с постоянно хмурыми бровями. И его голубые глаза, которые мёртвым взглядом смотрели, как рыдающего сына силком уводят враги.

– Готовишься к пиру? – спросил Живко.

– Ага! – вздохнула Милдрит. – Виконт кучу всего приказал наготовить, так ещё этот Сина, будь он не ладен, захотел своих головорезов накормить. А отец возьми да согласись! Заплатил, понимаете ли, серебром да наперёд! А мне тут… Так, ты болтать пришёл или по делу? Не видишь – занята по самое…

– Милдрит! – прервал их хриплый крик тавернщика. – Дочка, ты где?! Иди сюда!

– Да что б вас всех!

Милдрит с досады швырнула ковшом о стену, скривила личико в гневе, но быстро остыла.

– Живко, присмотри за похлёбкой! – она подтянула мальчишку к котлу, сунув в руку большую деревянную ложку, и скрылась за дверью.

Вот же! Сами боги устроили так, чтобы Живко исполнил свою роль. Он торопливо развязал свёрток, зачерпнул хорошую горсть порошка, отдающего странным запахом… Но куда именно её кидать? Что подадут виконту, торговцам, а что достанется страже и наёмникам? Всё так и манило ароматами, голодный живот жалобно урчал, отдавал болью.

Живко замер. Паника карабкалась от пяток к горлу, заставляя сердце биться чаще. В соседней комнате уже слышались чьи-то шаги, отчего становилось ещё хуже.

Но вдруг его осенило!

– Так, так, осторожнее, дочка! Та-а-а-щи-и-и…

Натужный голос хозяина таверны уже доносился из-за угла. Живко высыпал порошок в бочки с пивом. Он знал – как только заморские вина и первосортный мёд притупят вкус и затуманят разум благородных господ с их воинами, тавернщик выкатит бочку самого простого пойла, которое мигом разойдётся по всему столу пуще любого изысканного напитка.

Живко успел высыпать порошок, – тот быстро смешался с мутной жижей, которую взрослые почему-то обожали до одурения, – а затем метнулся к плюющемуся котлу, как раз когда в помещение ввалился тавернщик.

– Что ты тут делаешь, паскудник?! – мешок с зерном упал с плеч коренастого, лысого мужика, чтобы освободить пудовые кулаки. – А ну, я тебя!..

– Нет, папенька! Стой! – Милдрит вскочила перед отцом, загораживая путь. – Он помогал мне! Я сама попросила!

– Убирайся, раб! Убирайся! Завтра же скажу Эйкину, чтобы держал свою погань подальше от честных людей!

Когда сыпались последние угрозы, Живко уже выбежал наружу. Резко стало холодно, влажная от пота кожа покрылась мурашками, но в душе горело ликование.

«Не скажешь, гад! – думал про себя мальчишка. – Не скажешь… Смотри, как бы к утру в живых остаться!»

Он побежал к воротам, ведущим в сторону конюшен. Как только маленький силуэт показался на дороге и нарочито споткнулся, кувырнувшись два раза, Дражко понял, что засланный пастушонок сделал своё дело.

– Скоро выдвигаемся. Солнце уже садится.

━─━────༺༻────━─━

Из города доносились звуки разыгравшегося пира: смех, песни, музыка, пьяные завывания, грохот посуды. Главное веселье приходилось на двор острога, где здешний князёк собрал самых досточтимых гостей. Там же хранились их особо ценные товары, запасы монет, дорогие шкуры и прочее, что немыслимо привлекало голодных до чужого добра руян.

Дражко взял с собой четверых самых быстрых, ловких и бесшумных гридей: Витцан и Цедраг – два брата, слишком непохожих друг на друга, чтобы посторонний человек об это догадался; Круто – в стрельбе из лука уступающий только Деяну; и сам Деян.

Удо порывался идти с ними, но могучий витязь не слишком подходил для такого дела. Напротив, он поведёт ударный конный отряд, когда лазутчики выполнят свою работу.

Подобраться к внешнему частоколу было довольно просто. Ночь выдалась подходящая – безлунная, тёмная, что хоть глаз выкати. Костры с фонарями освещали немалую часть города и служили отличным указателям, в какую сторону нужно ползти, а шум пирующих заглушал слух стражников, нетерпеливо дожидавшихся смены, чтобы наконец присоединиться к празднику.

– Деян, – шёпотом подозвал Дражко, остановившись.

Гридь подполз поближе.

– Вон того – на сторожке, – видишь?

– Угу.

– Сможешь убрать? Только так, чтоб тихо.

Вопрос заставил Деяна задуматься ненадолго. Он облизал палец, выставил его, чтобы прикинуть ветер, огляделся, понаблюдал за дозорным. Тот лениво опёрся о бревно, поддерживающее крышу сторожки, зевнул…

– Шагах в сорока. Но лучше – тридцать. Так надёжнее.

Дражко кивнул.

Им предстояло перебраться за частокол и затаиться в городе, пока порошок, найденный в суме лекаря, не сработает. Боги точно следили за ними. После шторма почти вся добыча утонула в море, но сума сохранилась, потому что Веремуд припрятал её отдельно.

«Целебные травы, да порошки – ценнее золота, если знать, как их применять», – объяснил он тогда свой поступок.

И не прогадал ведь! Порошок, который использовали для дурмана особо тяжёлых раненых, способен подорвать силы целого гарнизона. Конечно, они не рухнут в сон прямо на месте, но с набитым желудком, к тому же сдобренные элем, мёдом и вином…

Вряд ли руяне встретят подобающее сопротивление.

Но чтобы всё сработало именно так, как замышлялось, придётся постараться. Атака должна быть внезапной, сокрушительной, быстрой. Даже пьяный воин с оружием в руке представляет опасность. Поэтому дружина отроков должна успеть ворваться за стены, опустошить сундуки и скрыться в лесу.

Дражко проворачивал битву в голове от начала до конца, раз за разом. Рядом не было Ратмира или отца, чтобы те подстраховали его. Придётся полагаться только на себя.

Веремуд был опытным воином, смышлёным, мудрым человеком. Но не предводитель. Он управлял ладьёй лучше любого, однако вести людей в бой – совсем иное дело.

Руяне припали к земле, когда в полусотне шагов от них патруль обходил стену. Замерев, будто даже прекратив дышать, Дражко мог слышать их разговоры, хотя чужой язык не позволял уловить весь смысл, главное он сумел разобрать:

– Золотая Элла скоро и правда золотом обрастёт! – смеялся один из силуэтов. Тот, что повыше.

– Наёмники к ней в очереди стоят, – отозвался силуэт пониже. По голосу – совсем молодой. – Словно пчёлы на мёд…

– Погоди, парень! Подрастёшь немного, и сам поймёшь. Она мастерски…

Дальше Дражко не разобрал – силуэты завернули за изгиб стены, да и слова пошли незнакомые. Но в какую сторону додумывать было ясно вполне.

– Дальше.

Дражко продолжил ползти. Впереди должен быть небольшой овраг, в котором получится безопасно укрыться. Порошок подействует нескоро, поэтому придётся подождать.

Соваться в логово врага без брони… Когда Дражко задумывался об этом, на миг в душе вспыхивали искры страха. Но вождь должен быть уверенным в себе и в своих людях, поэтому от страха придётся отказаться.

Плавно наступало затишье. Уже не так бодро звенела музыка, не так часто доносились радостные кличи и здравницы, но город ещё не погрузился в тишину, которая могла бы обнаружить лазутчиков.