Текст книги "По лезвию грани (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– Если ты позволишь нам справиться с этим, не позволяй Джорджу сделать это, – сказал Джек. – Я убью его ради бабушки. Мне все равно. Я даже не помню его, но Джордж ждал его все это время. Это будет плохо для него.
Говорили, что перевертыши не понимают человеческих эмоций. Они прекрасно все понимают, подумал Ричард. Они просто не могут понять, почему другие предпочитают скрывать свои истинные чувства. Джек хотел пощадить брата. Даже в Трясине, где такие вещи, как предательство и наказание, хранились в семье, ни один ребенок не должен был убивать своего родителя.
Мальчик, нет, молодой человек смотрел на него.
– Не беспокойся, – сказал он Джеку. – Это бремя, которое никому из вас не придется нести.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– ТЫ хорошо выглядишь, – сказал Джон Дрейтон с противоположного конца каюты. – Солидно. Совсем взрослым стал. Я помню, когда ты был болен. Ты продолжал поднимать животных, потому что не мог примириться с чей-то смертью. Я так понимаю, ты теперь смирился с этим.
Джордж внимательно посмотрел на человека, стоявшего перед ним. Задача состояла в том, чтобы сдержать свой гнев и оценить его, как бы он оценил любого другого противника. Годы были нещадны к Джону, но он был в добром здравии. Он явно хорошо питался, потому что имел пару лишних килограммов. В воздухе каюты витали пряные нотки его одеколона. Его одежда была хорошего покроя из хорошей ткани. Его волосы были профессионально подстрижены, что льстило его лицу. Джон Дрейтон был тщеславным человеком и любил тратить на себя деньги.
В воспоминаниях Джорджа он оставался большой, высокой тенью. Он помнил, что тот был забавным. Он любил пошутить.
Эта мысль заставила порочную часть его души пуститься в галоп. Шутки. Правильно.
Первые полтора часа Джон держал рот на замке, вероятно, ожидая, когда Джордж заговорит. Ожидая типа: «Отец, как ты мог бросить нас?» и «Отец, я так ждал, когда ты вернешься!» Ожидая какого-нибудь импульса, какой-нибудь подсказки или рычага, с которых можно начать разговор. Продолжай ждать, подонок.
Большинство людей плохо переносят молчание, и Джон сделал ставку на него и проиграл. У Джорджа не было проблем с молчанием. Это был эффективный инструмент, и он видел, как манипуляторы «Зеркала» использовали его с большим эффектом. Наконец поняв, что никаких упреков он не дождется, Джон решил начать разговор и прощупать слабые места. Джордж достаточно понаблюдал за допросами «Зеркала», чтобы догадаться, каким будет наиболее вероятный ход этого разговора: Джон попытается преодолеть пропасть между шестилетним болезненным ребенком, которого он оставил позади, и шестнадцатилетним парнем, которого он видит сейчас.
– Помнишь, что я сказал тебе, когда уходил?
Ну, как открытая книга.
– Я сказал…
Позаботься о семье, Джорджи, присматривай за сестрой и братом.
– …чтобы ты присматривал за сестрой и братом вместо меня. Ты хорошо поработал. Джек до сих пор жив, это уже кое-что. Не так-то просто было дать свершиться этому чуду.
Что ты об этом знаешь? Что ты знаешь о Джеке, о его ярости, о том, что он не понимает, как думают люди; о том, как Роза тратит часы, чтобы уговорить его вернуться к человечности? Что ты знаешь, слизняк? Ты ничего не знаешь о нашей семье. Ты предпочел ничего не знать.
– Как Роза?
Где ты был, когда она пахала, как проклятая? О, ну да, проще разбогатеть от страданий, насилия и боли.
– Ты боишься говорить со мной, Джордж? – Джон хлопнул ладонью по столу. – Черт возьми, парень. Расскажи мне, как поживает моя дочь!
Джордж придвинул Линду на шаг ближе.
– Сделаешь так еще раз, и я дам ей волю грызть твою шею, медленно, по одному кусочку за раз. Роза будет в восторге, когда я принесу ей твою голову.
Джон отшатнулся. В его глазах промелькнул страх. Он быстро спрятал его, но Джордж его заметил. Да, он знал такой типаж. Джон сделает что угодно, скажет что угодно, лишь бы избежать физической боли и наказания. Больше всего на свете он боится ответственности.
– Ты не сделаешь этого, – сказал Джон. – Не Джорджи, которого я помню. Джорджи, которого я помню, был добрым.
– У Джорджи, которого ты помнишь, был отец. – Он понимал, что не должен был реагировать на выпады. Теперь уже было слишком поздно.
Лицо Джона просветлело.
– У тебя он все еще есть. Послушай, я знаю, что поступил с вами, ребятки, нехорошо. И я не собирался зарабатывать на жизнь тем, чтобы переплавлять рабов. Я просто, как бы, оказался в этом деле.
– Расскажи. Как можно оказаться в работорговле?
– Точно так же, как падаешь во что-нибудь. – Джон развел руками. Он все больше оживлялся, радуясь, что нашел общий язык. – Тебе не хватает денег, и однажды в порту мужчина спрашивает, не хочешь ли ты заработать немного легких денег.
Легких-прелёгких. Не нужно беспокоиться о таких ничтожных вещах, как о чести, честности и хорошем сне по ночам.
– Это единственный вид заработка, который тебя когда-либо интересовал, не так ли? Легкие деньги.
– Эй, я работаю не покладая рук, как и все остальные. Просто в какое-то время мне не везло. – Джон наклонился вперед. – Джорджи, послушай меня. Что бы ни случилось, я все равно твой отец. Я неплохо устроился здесь, и я хотел приехать и найти вас, ребята. Я все думал: «Еще разок метнусь, получу еще немного денег, а потом смотаюсь». Но сейчас я нахожусь на плаву, и меня тошнит от этих задниц-работорговцев. Знаешь, мы можем подняться. Ты и я. Я могу показать тебе, что к чему, и ввести в семейный бизнес. Я хороший моряк, Джорджи. Позволь мне сказать тебе, что когда выходишь в океан и оставляешь берег позади, это что-то. Только сапфирово-голубая вода повсюду на многие мили. Вода, ветер и небо. Так можно ощутить вкус свободы, ожидая приключений с раскрытием тайн.
Он был хорош.
– А как же Джек?
Джон пожал плечами.
– А что с ним? Джек хороший парень. Не сошел с ума, как люди из его породы.
– Его породы?
Джон наклонился ближе.
– Да ладно тебе, Джорджи. Мы все это знаем. Роза моя, ты мой, но Джек никогда не был моим. Чтобы быть тем, кто он есть, один из его родителей должен был быть перевертышем, а перевертышей нет ни в моей семье, ни в семье твоей матери. Я проверил. Мой отец не был одним из них, моя мать не одна…
Джордж с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами.
– Родители не были перевертышами, и со стороны твоей матери тоже никто не был перевертышем три поколения назад. Твоя мать, она не была плохой женщиной, но у нее были проблемы. Думаешь, было легко, зная, что она раздвигает ноги перед каждым ублюдком, проходящим через город? Мне было больно. Мне было очень больно, но я смирился. И ты тоже должен. Ты всегда заботился о Джеке. Роза и твоя бабушка взвалили на тебя это бремя, и я никогда не думал, что это справедливо. Каждый заслуживает передышки, Джорджи. Каждый. Присоединяйся ко мне. Джек может сам о себе позаботиться. А потом, когда ты подрастешь и я буду готов уйти на пенсию, ты сможешь взять все на себя. Этот корабль назван не только в мою честь. Он назван в твою честь тоже.
Нет, это не так. Он посмотрел Джону в глаза и увидел в них холодный расчет. В этот момент Джордж понял, что умрет, как только они вступят на землю. То, что от него останется, найдут позже, покачивающегося на волнах с перерезанным горлом и растерзанным рыбой телом. Мой собственный отец.
– Спасибо, но у меня уже есть карьера.
– Что за карьера? – Джон многозначительно оглядел его лохмотья. – Если она у тебя и есть, то, судя по всему, платят не слишком хорошо. Не обижайся мальчик, но ты можешь зарабатывать больше. Или ты говоришь о тех бандитах? Это никуда не годится. Мы подобрали тебя возле Келены, это значит, что это либо Рук, либо семьи, либо Джейсон Пэррис, и это должен быть Пэррис, потому что семьи знают лучше, а Рук любит вести свое шоу лично, а я его не видел. Я прав? Я прав. Пэррис – хищная акула, вот кто он. Головорез. Ты можешь лишить человека жизни, Джорджи? Подумай об этом, потому что ты должен стать холодным, расчетливым убийцей, чтобы быть в его компании.
– Я не с Джейсоном Пэррисом. – Джордж откинулся назад.
– Тогда с кем же ты?
Джордж сунул руку в рукав, вынул монету, которую держал на предплечье, и бросил ему.
– Я из тех, кто ловит хищных акул.
Джон поймал монету. Магический заряд кусал его пальцы крошечными искрами. Он вздрогнул. Поверхность монеты потекла, превращаясь в миниатюрное зеркало. Каждый агент «Зеркала» носил такое с собой. Некоторые носили его как кольцо, у некоторых было в форме серёг, а некоторые вставляли его в рукоять ножа. Он выбрал монету. Это казалось вполне уместным.
Джон уставился на свое отражение. Кровь отхлынула от его лица. Джон уронил монету, словно она была горячей.
– Я несовершеннолетний с третью степенью, отец. Я начал, когда мне было четырнадцать. Мой счет миссий – двенадцать, десять удач и два провала. Мой счет убийств – семь, я очень хорошо владею рапирой. Через два года, когда я закончу обучение, я стану самым молодым полноправным агентом в новейшей истории «Зеркала». Так совпало, что еще через два года я к тому же закончу Бразильскую Академию, так как сдал вступительные экзамены и сдал их на отлично. Для меня есть место в Дипломатическом корпусе.
Джон Дрейтон уставился на него, и его лицо обмякло от потрясения.
– Видишь ли, отец, если мне когда-нибудь захочется поиграть в моряка, мне либо предоставят судно, либо я его куплю сам. Учитывая, что теперь меня зовут Джордж Камарин и герцог Южных провинций считает меня своим внуком, я могу позволить себе целый флот. Небольшой, но вполне достаточный. – Джордж улыбнулся, сдержанно оскалив зубы. – Я уже сделал в своей жизни больше, чем ты можешь надеяться. Твои обещания грандиозной контрабандистской жизни меня не привлекают, так что помолчи, отец. Я борюсь с сильным желанием убить тебя, и мне бы очень не хотелось оступиться и прикончить тебя до возвращения Джека.
В дверь постучали костяшками пальцев.
– Войдите, – сказал Джордж.
Дверь распахнулась. Ричард протиснулся внутрь, стараясь держаться левой стороны. Его левая рука покоилась на перевязи. Он смыл свою маскировку и стал похож на самого себя. Джек следовал за ним, поддерживая Шарлотту. Она же выглядела как тень прежней себя: бледная, измученная и болезненная.
– Вы попали в неприятности? – спросил Джордж.
– В некоторые, – ответил Ричард. – Какие-нибудь проблемы?
– Нет. Просто разговариваю с покойником.
Джон облизнул губы.
– Что я тебе такого сделал, что ты меня так ненавидишь?
– Команда, с которой ты должен был встретиться у Келены, преследовала меня, – сказал Ричард. – Я Охотник.
Джон отпрянул.
– Я оказался в доме твоей матери, – сказал Ричард. – Мы дальние родственники, седьмая вода на киселе, и она узнала меня и попыталась помочь.
– Бабушка умерла, – сказал Джек. – Работорговцы сожгли наш дом. Ты убил бабушку, папа.
Руки Джона задрожали. Он сглотнул.
– Меня там не было.
О нет, тебе не удастся выкрутиться из этой ситуации.
– Не напрямую, но ты сделал это возможным, – сказал Джордж. – Внес свой вклад так сказать.
Джон провел рукой по лицу и волосам.
Ричард взял со стола листок бумаги, что-то написал на нем и подтолкнул через стол к Джону.
– Пять имен. Что ты знаешь?
Джон посмотрел на список. Его голос утратил все эмоции.
– Они зовутся Советом. Вот куда уходят настоящие деньги. Маэдок – это сила, он снабжает работорговцев. Кэссайд – главный инвестор. Я не знаю, что делают остальные двое. Бреннан руководит всем шоу. Это все, что у меня есть. Я низко стою на иерархической лестнице. Если ты хочешь, чтобы я дал показания, я не стану. Да у меня и не получится. Бреннан перережет мне горло прежде, чем я успею сказать хоть слово, а даже если и скажу, это все слухи. Я никогда не встречал ни одного из них. Мы никогда не разговаривали. Я следую расписанию, подбираю рабов, привожу их сюда и получаю деньги. Вот и все.
– Я с ним закончил. – Ричард повернулся к Джорджу. – Он твой.
Ну вот и все. Он встал.
– Джордж, – тихо сказала Шарлотта.
Он повернулся к ней.
– Подумай о том, что ты собираешься сделать. Он твой отец. Подумай о цене. – Она посмотрела мимо него. – Подумай о чувстве вины.
Его осенило: Джек. Джек всегда хотел, чтобы отец вернулся. Когда они были маленькими, он обычно сидел на дереве, смотрел на дорогу и ждал его возращения. В начальной школе Джек дрался с каждым, кто осмеливался сказать что-нибудь плохое об их отце, и бил их до крови. Джордж ничего не имел против того, чтобы его руки были в крови, и Джек тоже, но он мог пожалеть об этом позже. Джек был склонен к размышлениям, и иногда эти размышления уводили его в темные места. Ему было всего четырнадцать.
Джон Дрейтон должен был умереть. Он должен был заплатить цену за бесчеловечность с которой он был на «ты», но Джордж не мог позволить смерти Джона погубить его брата. Этот подонок не стоил и минуты отвращения Джека к самому себе.
– Вы правы, – сказал Джордж. – Оно того не стоит. Мы возьмем лодку, отвезем его на материк и высадим. Ты пробудешь в тюрьме так долго, что забудешь, как выглядит солнце.
– Делай, что говорит мальчик, – сказал Ричард.
Джон поднялся.
– Правильно. – Он потянулся, чтобы взъерошить волосы Джека. Джек отстранился, избегая прикосновения.
Джон опустил руку.
– Правильно.
Они вышли, Ричард первым, потом Джон и Джордж с Линдой на буксире. Джек был последним.
Снаружи в ноздри Джорджа ударил запах дыма. Город на острове горел, оранжевое сияние его огня отражалось в водах гавани. Очищающий огонь, решил Джордж. И предупреждение. Ричард обрушил на остров Джейсона Пэрриса, как смерч. Весть о пожаре на Рынке разнесется повсюду, и вскоре каждый работорговец на Восточном побережье узнает, что он не непобедим, а его денюжки может кто-то прибрать. Это был блестящий ход. Ричард был прирожденным тактиком. Джорджу придется это запомнить.
Дверь каюты распахнулась за его спиной. Появился Джек.
Ричард шагнул к нему.
– Мне нужно, чтобы ты присмотрел за Шарлоттой. Она переутомилась.
– Но почему я? – спросил Джек.
– Потому что команда Джейсона полна плохих людей, а она одинока и уязвима.
Джек посмотрел сначала на Ричарда, потом на Джорджа. Он совсем им не поверил.
– Ты можешь просто сделать одну вещь, не споря? – Джордж откинул волосы назад. – Просто сделай это.
– Ты это делай.
– Ты должен мне за канал.
Джек что-то проворчал себе под нос.
– Не волнуйся, – сказал Ричард. – Я не забыл.
Забыл что?
Джек пожал плечами и вошел в каюту.
– В лодку. – Ричард указал на маленькую баржу, ожидавшую у борта. Должно быть, они воспользовались ею, чтобы подняться на борт.
Они сели на баржу, Ричард на носу, потом Джон Дрейтон. Джордж, подстраховавшись, послал Линду следующей. Все сели. Джордж сел на корму, провел рукой по мотору, запустив магическую цепную реакцию, и лодка понеслась через гавань к берегу. На полпути Джордж отпустил Линду. Она мягко нырнула в волны и погрузилась в прохладные, успокаивающие глубины, чтобы наконец найти там свой покой. Она ему больше не нужна. Через полминуты лодка врезалась в мягкий песок пляжа. Двое мужчин вышли. Он последовал следом.
– Все еще оберегаешь своего брата, – сказал Джон.
Разочарование, которое он сдерживал, наконец вырвалось наружу.
– Заткнись. Ты его не знаешь. Не говори о нем. Из-за тебя умерла Mémère. Хорошо, что она умерла, потому что если бы она узнала, кем ты стал, это убило бы ее.
Джон глубоко вздохнул.
– Прекрасно. Давай покончим с этим.
Ричард вытащил меч.
– Он моя ответственность, – сказал Джордж. – Моя семья и мой позор.
Джон поморщился.
Ричард протянул клинок и Джордж взял его. Тонкий, острый как бритва меч казался таким тяжелым. Рукоять была холодной. Он сосредоточился, направляя свою магию, как поток расплавленного металла из руки через пальцы в меч, и, наконец, позволил ей растянуться по лезвию. Лезвие сверкнуло белым. Он тренировался месяцами, чтобы научиться делать так, но теперь магия покрывала сталь, словно сама по себе.
Он не мог заставить себя поднять меч.
Джордж оказался в ловушке между чувством вины и долгом. Нерешительность причиняла боль, решение причиняло еще большую боль, и он был невероятно зол на отца за то, что тот заставил его сделать выбор. Неужели он действительно так слаб?
– C'est la diffrense entre lui et toi. – Ричард перешел на язык Луизианы.
В этом разница между ним и тобой.
– Если ты поднимаешь этот меч, то позволяешь его действиям определять твои, – продолжил Ричард по-галльски. – Ты реагируешь на то, что он уже сделал. Мы навсегда связаны с теми, кого убиваем. Если ты оборвешь его жизнь, то будешь тащить его труп с собой до конца своих дней. Когда твои брат и сестра будут смотреть на тебя, они будут видеть убийцу своего отца. Когда ты будешь смотреть в зеркало, ты будешь видеть убийцу. Если бы он жил с вами и жестоко обращался с вами или с теми, кто вам близок, конец его жизни мог бы стать катарсисом, знаком возрождения. Но этот человек тебе незнаком. Ты его едва знаешь. В его смерти от твоей руки нет никакой силы. Он не имеет права управлять твоей жизнью. Пусть твои собственные действия определяют, кто ты есть.
Ричард был прав. Убийство Джона Дрейтона не стоило всего вышеперечисленного. Если он заставит себя совершить его, то пожалеет об этом. Содеянное будет грызть его, и почему он должен приговаривать себя к тому бремени, от которого пытался избавить Джека?
Джордж сглотнул и медленно опустил меч.
– Не можешь этого сделать, да? – Джон улыбнулся. – Я все еще твой отец, мальчик.
Сам факт, что он подстрекал его, означал, что убить его было бы плохой идеей.
– Нет, – сказал Джордж. – Это не так. Ты просто какая-то свинья, которая переспала с моей матерью и сбежала.
Ричард вытащил из-под одежды пистолет – огнестрельное оружие Сломанного, большой тяжелый кусок металла. Он перевернул его и протянул Джону.
– Ты волен идти. Используйте его, чтобы защитить себя.
Что?
Джон Дрейтон убивал, пытал и насиловал. Если его отпустить на свободу, он сдаст их при первой же возможности. Он будет продолжать воровать, причинять боль и извлекать выгоду из страданий других людей. Это должно было закончиться здесь и сейчас, чтобы он никогда не омрачал горизонт брата или Розы.
Джордж повернулся к Ричарду.
– Доверься мне, – сказал Ричард. – Так правильно.
Джон взвесил пистолет в руке и отступил на пару шагов.
– Заряжен.
– Шесть пуль, – сказал Ричард.
– Более чем достаточно.
Джон поднял пистолет. Джордж уставился в черный ствол, огромный, как пушка. Все вокруг замерло. Мир обрел кристальную ясность, и Джордж увидел все в мельчайших деталях: отдельные листья пальмы за спиной отца, капельку пота на виске Джона, крошечные красные прожилки в глазах отц…
Звук спускаемого предохранителя потряс Джорджа, как удар гигантского молота по черепу. Он знал, что пуля угодит ему между глаз. Он смотрел смерти в лицо.
– Ты идиот, – сказал Джон Ричарду.
– Он твой сын, – сказал Ричард. Его голос был спокоен, так спокоен.
Он должен что-то сделать, понял Джордж. Он должен…
– Да, насчет этого. – Джон поморщился. – Прости, мальчик. Я тоже никогда не считал, что ты мой.
Джон нажал на курок. Белая молния вырвалась из пистолета и глубоко вонзилась в грудь Джона. Он беззвучно дернулся, как марионетка, дергающаяся на невидимых нитях, и упал на песок.
Джордж почувствовал момент, когда его тело переступило порог между жизнью и смертью и вошло в ее владения. Дело сделано, Mémère. Все кончено. Он больше никому не причинит вреда.
Облегчение нахлынуло на него, мгновенно сменившись стыдом.
– Как?
– «Подарок Хозяина», – сказал Ричард. – Я зарядил в патронник камень, а не пулю. Когда он попытался выстрелить, камень раскололся и выпустил свою магию.
– А если бы он ушел?
– Я бы остановил его и вытащил камень.
Джордж не мог сказать, было ли это удобной ложью ради него самого или правдой. Самое ужасное, что ему было все равно. Он просто испытал облегчение от того, что Джон Дрейтон стал трупом. Что это говорит обо мне?
Ричард крепко обнял его.
– Он умер так, как жил. Вот каким человеком он был.
– Я ждал его. – Джордж с трудом узнал в этом хриплом, глухом звуке свой собственный голос. – Я ждал его много лет. Когда Роза работала на дрянной работе в Сломанном, я сидел на крыльце, ожидая ее возращения домой, и притворялся, что вижу, как он идет к дому. Он подходил ко мне с широкой улыбкой и говорил: «Джордж, пойдем со мной. Мы будем вместе искать сокровища».
Его глаза наполнились слезами. Он заставил себя сдержать слезы.
– Он пытался заставить меня бросить собственного брата. Он пытался убить меня. Я смотрел ему в глаза. Они были холодными, как у акулы. – Ему хотелось плакать и кричать, как ребенку.
– Ни за что из того, что он сделал или кем стал, ты не отвечаешь, – сказал Ричард. – Он был взрослым человеком и сам виноват в своих грехах. Все, что он делал в своей жизни, привело его к этому. Я знал, что он нажмет на курок. Это было так же неизбежно, как восход солнца.
Джордж уставился на него.
– Я должен был это сделать. Я должен был покончить с этим… с ним.
– Ты чувствовал это в пылу момента, потому что смотрел на своего отца и видел наследие его преступлений. Это привносило тебе глубокий стыд. Ты хотел стереть это с лица земли и исправить ошибки, но убийство его не исправит их, – сказал Ричард.
– Мой младший брат предал нашу семью, и наши родственники погибли из-за этого. Его кузины, племянницы, племянники, дети, люди, которые любили его и заботились о нем. Он преломлял с нами хлеб, делил наше горе и счастье, а потом предал нас. Он был глубоко эгоистичным человеком. Он стал свидетелем убийства нашего отца, ему было больно, и он захотел отомстить. Это было все, что имело для него значение. Я смотрел ему в глаза, когда он сказал мне, что сделал это намеренно, и это было все равно, что заглянуть в душу незнакомца.
– Что с ним случилось? – Почему-то ответ казался жизненно важным.
– Мы заставили его пойти с нами на последнюю битву. Я видел его на поле боя. Я думал, что это моя вина, потому что он был моим братом и поставил семью под угрозу. Но я понял, что он сделал свой собственный выбор. Я мог бы убить его, но предпочел отстраниться от этого. Я оборвал много жизней, но я рад, что не забрал его. Его не было среди мертвых, когда мы закончили, так что он все еще где-то там.
Ричард наклонился, чтобы заглянуть Джорджу в глаза.
– Твой отец сам определил свою судьбу, и тяжесть ее раздавила его. Ему было суждено умереть здесь, от собственной руки. Никаких сожалений, Джордж. Ни вины, ни стыда. Оставь их здесь, на пляже. Если ты будешь носить их с собой, они отравят тебя. Пойдем. Мы должны вернуться на корабль.
Ричард повел его обратно в лодку. Они помчались через гавань обратно к кораблю.
Джордж уставился на воду. Ему было больно, и он убаюкивал узел этой боли внизу живота и пытался вырастить мозоль над раной.
* * *
РИЧАРД ступил на палубу корабля. Перед ним в каюту нырнул Джордж. Ричард повернулся и посмотрел на ад, захвативший остров. Бушевавшее оранжевое пламя поднимало в небо клубы жирного, черного дыма. Отдаленные крики отдавались эхом, некоторые из-за ярости, некоторые из-за боли. Слева медленно тонул корабль – единственное судно, пытавшееся спастись от резни. Пушки Джейсона произвели единственный выстрел из форта, и скользящий удар повредил величественную яхту. Управляемые магией насосы как могли удерживали ее на плаву, но они медленно проигрывали битву, и теперь изящное судно накренилось, служа предупреждением для всех, кто намеревался сбежать по-быстрому.
Вот как должен выглядеть ад.
Небольшая флотилия лодок отошла от причалов и понеслась по воде, их магические двигатели оставляли за собой бледные следы свечения. Команда Джейсона возвращалась.
Дверь каюты распахнулась за его спиной.
– Ричард!
Он обернулся.
Шарлотта двинулась к нему, охваченная гневом, гнев так ясно читался на ее лице, что она почти светилась. Она истратила все свои силы на острове. Она не могла прийти в себя за те скудные пятнадцать минут, которые потребовались им, чтобы добраться до пляжа и обратно. Его охватило беспокойство. Если она не будет осторожна, напряжение убьет ее.
– Ты позволил ребенку убить своего отца?
Он изумился ее ярости.
– Отвечай, бессердечный ублюдок!
Это место, этот ад на земле, должно было, сломил ее. Шарлотта должна была уже сдаться, подавленная ужасами и усталостью. Но она, по-видимому, видела боль в Джордже, и это побудило ее встретиться с ним лицом к лицу. Она никогда не пойдет на компромисс, понял Ричард. Она никогда не устанет и не растратит своей решимости. Сколько бы трупов ей ни пришлось миновать, она всегда будет верна своей цели. Она обладала благородством духа, к которому он стремился и которого ему так не хватало. Она не была наивной или слепой, она просто решила делать то, что было правильно, независимо от личной цены.
Он хотел эту женщину больше всего на свете. Жизнь с ней никогда не будет легкой, но он будет гордиться ею.
Он хотел ее так сильно, что это почти причиняло боль.
В его сознании корабль раскололся, она на одном конце пропасти, он на другом. Между ними лежало все то, что он делал, и то, что она видела. Им предстояло преодолеть слишком многое. Этого никогда не случится. Когда все будет сказано и сделано, она не захочет быть с закоренелым убийцей с кровью на руках. Она захочет кого-то, кто заставил бы ее забыть этот ад.
– Ричард, не стой просто так. Я заслуживаю ответа!
– Джон Дрейтон покончил с собой, – сказал он. – Джордж не причастен к его смерти. Он просто стал свидетелем. Так было правильно для него и привело к логическому концу.
Она долго смотрела на него, ее серые глаза сверкали серебром. Может быть, оставался еще какой-либо шанс на…. что-то…?
– Я бессердечный ублюдок, – сказал он ей, желая сократить расстояние между ними. – Но даже я не позволю ребенку убить собственного отца. Так вот как ты меня видишь? Шарлотта, неужели я в твоих глазах чудовище?
Она повернулась и пошла прочь. Он закрыл глаза, вдыхая дым погребального костра, который разносился от Исла Дивайн На. Что ж, так и есть. Он получил подтверждение.
Скоро она освободится от него. У них были гроссбухи. Через несколько дней все будет кончено.
– Ричард! – позвала Шарлотта.
Он обернулся.
Она стояла у каюты.
– Ты не чудовище. Ты самый благородный человек, которого я когда-либо встречала. Во всех смыслах этого слова. Я хотела бы…
Его пульс ускорился.
Джейсон Пэррис выскочил на палубу.
– Я вам не помешал?
Шарлотта закрыла рот.
Черт бы его побрал! Он задушит этого идиота и выбросит его безжизненное тело за борт.
– Да.
Пэррис усмехнулся.
– Что ж, очень жаль. Нам нужно убираться отсюда ко всем чертям.
Команда Джейсона наводнила корабль, опустив сети, чтобы поднять мешки с награбленным товаром.
– Если бы у меня было еще пятьдесят человек, я мог бы овладеть этим островом. – Джейсон обвел рукой горящий город. – Я бы превратил его в свою собственную Тортугу.
Так назывался пиратский порт в Сломанном. Он читал об этом в книгах.
– Адрианглия вряд ли потерпела бы Тортугу так близко от своих берегов. Что будешь делать, когда Адрианглийский флот захватит остров и начнет обстреливать его магическими ракетами размером с карету?
– Пригнусь и спрячусь? – Джейсон сверкнул зубами. – Что случилось с твоей рукой, старина? Неужели могучий Охотник действительно пострадал на этот раз?
Колени Шарлотты подогнулись, и она скользнула вдоль стены каюты на палубу.
Он оттолкнул Джейсона, сократил расстояние между ними и упал на колени.
– Шарлотта?
Она посмотрела на него ясными глазами.
– Ну, это просто неловко.
– С тобой все в порядке?
– Я в порядке, – сказала она. – Опечалена, но в порядке. Мне не следовало идти сюда. Я переутомилась. Я не думаю, что моей жизни что-то угрожает, но я, вероятно, потеряю сознание. Пожалуйста, не оставляй меня здесь, на палубе.
– Не буду. – Он обнял ее правой рукой. Она прислонилась к нему, прижавшись лбом к его щеке. Он не мог поверить, что прикасается к ней. – Обещаю.
– Посмотрите на себя, – сказал Джейсон над ним. – У вас жалкий вид. Может, после этого вам стоит планировать что-то менее утомительное. Чаепитие, или книжный клуб, или что там вы, пожилые люди, делаете в свободное время. Посмотрите на меня – шесть человек убито, город разграблен, а я в порядке. Гляньте на мою команду. Вы устали?
– Нет! – взревела дюжина людей.
– Видите? Свежие, как маргаритки.
Ричард издал низкий горловой рык. Однажды…
Шарлотта погладила его по щеке. Ее губы коснулись его губ, и он забыл, где находится и что делает.
– Спасибо, – сказала она.
Он замер неподвижно на месте на целую минуту, прежде чем, наконец, осознал, что она задремала.
* * *
КОГДА Шарлотта проснулась, она лежала на мягком сиденье под одеялом. Вокруг нее полированные стены безлошадного фаэтона сияли в солнечном свете, просачивающемся сквозь прозрачную занавеску. Конструкция фаэтона, уплотненная гладкой, прозрачной псевдорезиной, состояла из шестеренок и тонких металлических деталей, сквозь которые пробегали светящиеся, тонкие, как волосок, нити магии. Слабые огоньки теплой янтарно-зеленой магии время от времени скользили по нитям, растворяясь в металле, словно искусственные блуждающие огоньки. Сонная и расслабленная на мягком сиденье, она наблюдала за успокаивающим взаимодействием магии и металла. Ей пришло в голову, что она понятия не имеет, как на самом деле работает фаэтон. Она ездила в них сотни раз и никогда не думала об этом.
Кто-то наблюдал за ней. Шарлотта повернула голову. Напротив нее в кресле сидел Ричард. На нем была все та же одежда, пахнущая дымом. Его волосы были в беспорядке. Его рука покоилась на перевязи. Он был до смешного красив, и его темные глаза были теплыми, почти манящими.
Прошлая ночь прошла как в тумане. Она вспомнила, как устала, ожидая возвращения Ричарда и Джорджа. Рассказ Джорджа не имел смысла, и она погналась за Ричардом по палубе и потребовала ответа, позволил ли он Джорджу убить собственного отца. Ее разум был поражен мыслью, что он заставил ребенка жить с таким чувством вины, что нанесет Джорджу такой шрам, который никто не сможет исцелить.
Ричард смотрел ей прямо в глаза, стоя на фоне горящего города, словно прекрасный демон, и ничего не говорил. Тогда она разозлилась на него и обвинила в бессердечии. У него был очень странный взгляд, а потом он сказал ей, что Джон Дрейтон покончил с собой. Она поверила ему. Ричард не лгал.
А потом он спросил, не считает ли она его чудовищем.
Она хотела сказать ему тогда. Ей хотелось объяснить, какой прилив благодарности она испытала, когда он предложил ей руку на носу бригантины. Ей хотелось сказать ему, что она восхищается тем, как он держится, и что она хотела бы встретиться с ним до того, как все это случилось, до того, как она бросила свою жизнь.
