Текст книги "Магия губит (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Хьюстон, у нас проблема.
– Отойди от меня, – тихо сказала я.
– Извини, что? – Роман наклонился ближе.
Джим что-то пытался говорить, но Кэрран двинулся к нам той неторопливой львиной походкой, которая обычно сигнализировала, что он всего лишь на волосок от того, чтобы слететь с катушек.
– Шаг в сторону.
Роман отступил на два шага как раз вовремя, чтобы уйти с пути Кэррана. Царь Зверей прошел мимо него и намеренно встал между мной и волхвом. Я прикоснулась к его щеке, провела пальцами по щетине. Он взял мою руку в свою. Тихое рычание вырвалось из его горла. Роман решил, что у него есть неотложные дела в другом месте, и ему действительно нужно попасть туда как можно скорее.
– Волнуетесь, Ваше Величество? – Спросила я.
– Он стоял слишком близко.
– Он интересовался Андреа.
– Слишком близко. Мне это не понравилось. – Кэрран обнял меня за плечи и повел в сторону, уводя подальше от группы. Его Собственническое Величество во всей красе.
– Та бумага о родстве, что это, черт возьми? Это делает тебя их союзником?
И вот, мы сменили тему.
– Нет. Я всего лишь пару раз сталкивалась с подобным. Это документ, в котором говорится, что я признаю, что моя мать – это моя мать, и что она родилась в такой-то семье. Ведьмы надежно хранят семейные записи.
– Не отнесет ли она бумажку Роланду? – спросил Кэрран.
– Это не в ее интересах. Она его ненавидит.
– Тогда какой в этом смысл?
– Твоя догадка не хуже моей.
– Мне это не нравится, – сказал он.
– Ты часто повторяешь это в последнее время.
Он наклонил голову, его серые глаза смотрели в мои.
– Ты собираешься принять их условия?
– Да. Ничего не изменилось. Джули все еще умирает.
– Тогда сделай это поскорее, – сказал Кэрран.
– Почему?
Он указал на дорогу. Караван черных внедорожников двигался к нам по шоссе. По обочине дороги мчались худые, истощенные фигуры, походка их была странной и угловатой.
– Племя здесь, – ответил Кэрран.
Глава 21
Спустя один час в стейк-хаусе не осталось ни одного посетителя. Все столы выстроили в один большой квадрат. Племя привело с собой четверых из семи Мастеров Мертвых во главе с Гастеком. Натараджа, должно быть, решил не появляться. Поскольку собрание проводилось на территории Стаи, Племя имело право выбора кресел, они расположились спиной к окну, чтобы наблюдать за входной и задней дверьми.
Четыре Мастера Мертвых: Гастек, Ровена, Малрадин и Филипа. Все заняли свои места за столом. Позади мастеров группа подмастерьев сидела на стульях, вплотную прижатых к окну, их лица были совершенно пусты. Между погонщиками сидели вампиры, как чудовищные горгульи: безволосые, скованные плотной сетью жестких, как сталь, мускулов и измазанные лимонно-зеленым и пурпурным кремом от загара. Точно ночные кошмары, окрашенные в цвет жевательной резинки.
Мне даже немного пришлось побороться с желанием не глазеть на Ровену. Миниатюрная, около пяти с половиной футов ростом, Ровена представляла собой мокрую мечту любого мальчика-подростка. Идеальная фигура, чувственное лицо, изумрудно-зеленые глаза и огненно-рыжие волосы, ниспадающие каскадом блестящих волн до самой талии. Элегантный деловой костюм, подчеркивающий ее формы, словно перчатка, довершал образ. Когда она улыбалась, все мужские головы оборачивались к ней. Если она что-то говорила, люди согласно кивали. Было в ней что-то, что заставляло вас хотеть заслужить ее одобрение. Она могла заставить вас почувствовать себя героем, просто передав ей соль.
Должно быть, подобным эффектом обладала моя мама. У меня могла быть ее ДНК, но ни капли ее магии не просочилось ко мне.
Слева от Племени сидели представители Гильдии наемников. Я узнала среди них трех наемников-ветеранов и Марка, формального руководителя Гильдии, а по факту ее надзирателя теперь, когда Соломон Ред, ее основатель, покоился на глубине шести футов под землей. По крайней мере, часть его. После того, как моя тетя покончила с ним, от него почти ничего не осталось.
Рядом с наемниками разместились представители туземцев. Я узнала шаманов из племен Чероки, Аппалачей и Маскоги-Крик, но двух других я никогда раньше не видела.
Следующие три места заняли представители Норвежского Наследия. Организация Норвежского Наследия настаивала на том, что их главная цель – сохранить скандинавские культурные традиции. На самом же деле, они взяли идею образа викингов и унеслись с ней как можно дальше от какой-либо культурной или исторической точности. В Норвежское Наследие принимали всех без разбора. До тех пор, пока вы готовы пить пиво, хулиганить и провозглашать себя викингом, для вас оставалось место за их столом. Рагнвальд, их ярл, огромный медведеподобный мужчина пришел налегке, но людям Джима пришлось потратить уйму времени на то, чтобы заставить его эскорт сдать все свои топоры и рогатые шлемы. Было много криков, проклятий, обещаний сделать непристойные вещи. А возгласы: «Попробуй, возьми меня!», или «Через твой труп!» продолжались до тех пор, пока не вышел Кэрран. Он посмотрел на них какое-то мгновение и вернулся внутрь. Рагнвальд расшифровал послание, и его команда решила добровольно сдать оружие.
Колледж магов отправил трех представителей, сразу за ними следовали мы, а затем ведьмы, волхвы, друиды и полдюжины других мелких фракций. Заставить всех сесть и замолчать – все равно, что катить Сизифов камень в гору. Когда мы закончили, я хотела дать себе кулаком в глаз. Вроде бы, никто не собирался устраивать неприятности, но я держала Погибель на коленях под столом, на всякий случай.
Мы посадили Кемена посередине квадрата из столов в его специальное кресло. На случай если он решит прогуляться и изобрести генератор черных дыр из коробки спичек и скрепок, пока мы не видим. Рене и начальство Красной гвардии сидели за столом прямо напротив Кемена. Казалось, лицо Рене приобрело зелёный оттенок.
Подали чай, кофе и воду, а затем Джим встал и кратко рассказал об изобретении Кемена и о последствиях его использования. В его изложении красногвардейцы были выставлены героями, а участие волхвов и вовсе тактично опущено. Когда он перешел к объяснению существования третьего устройства, стейк-хаус охватила мертвая тишина. Пять миль. Абсолютное разрушение. Если бы у вас была хоть капля магии, вы бы не выжили.
Представители Племени побледнели. Потрясение было настолько сильным, что даже Гастек выглядел встревоженным.
Затем выступила Андреа с докладом о Хранителях. Большую часть этого я уже знала и просто наблюдала за лицами, пока она говорила.
– Хранители очень хорошо организованы и финансируются. Во время атаки на наше агентство Хранители использовали взрывные стрелы, – продолжила Андреа. – Анализ и м-сканирование остатков позволили получить профиль, соответствующий боеголовкам Галахад Пять. Эти боеголовки производятся исключительно валлийцами для борьбы с гигантами. Они непомерно дороги, а их экспорт в США ограничен и не совсем легален. Я получила небольшое количество упомянутых снарядов для отделения Ордена в Атланте во время моего пребывания там. Мне пришлось прибегнуть к помощи нескольких служб, только чтобы пройти таможню. Либо Хранители имеют хорошие связи, либо арсенал Ордена был взломан.
– Или они проникли в Орден, – добавила Ровена.
– Вполне вероятно, – согласилась Андреа. – Я могу гарантировать, что ни один снаряд не покинул арсенал Ордена до ноября, потому что до этого момента я лично отвечала за инвентаризацию и безопасность арсенала.
– Не поэтому ли на этом Конклаве нет представителей Ордена? – задал вопрос один из друидов.
– Орден никогда не входил в состав Конклава, – сказал Кэрран.
– Учитывая успех Хранителей в проникновении в Стаю, – Гастек позволил себе узкую улыбку, – если бы мы не допускали организации, чьи меры безопасности и контроля не выдержали тщательной проверки, это собрание могло не состояться. Одно только исключение Стаи сократило бы нашу численность вдвое.
Даже сейчас, при угрозе полного уничтожения, Гастек не мог упустить шанса поддеть Кэррана.
Джим оскалил зубы.
– Они вербуют эмоционально травмированных людей с самого детства, – сказала Андреа. – Жертвы жестокого обращения или трагедий, у которых есть основания ненавидеть себя и свою магию. Они находят подростков, наиболее уязвимых, и внушают им свою идеологию, а затем эти дети продолжают расти, делать карьеру, спокойно жить до тех пор, пока Хранители не призовут их к своим обязанностям. Никто не застрахован. Ни Стая, ни Племя.
– Где сейчас устройство? – спросил Рагнвальд.
– Спрятано, – ответил Кэрран. – Вскоре оно будет уничтожено в безопасном месте, где нанесет минимальный ущерб окружающей среде.
– Как мы можем быть уверены, что вы доведете дело до конца? – поинтересовался Марк.
Гастек снизошел до односекундного взгляда в сторону Марка:
– Меня заверяли, что вы обладаете, по крайней мере, средним интеллектом. Эта оценка была явно ошибочной.
– Что? – Марк аж отшатнулся.
– Откуда мне знать, что, если я дам тебе заряженное ружье, ты не сунешь его в рот и не нажмешь на курок? Конечно, он не станет его хранить, идиот. Никто из нас не стал бы. Его использование равносильно самоубийству.
Как только Джим кивнул, Дерек и Барабас поспешили раздать бумаги вокруг стола.
– Это список химикатов с указанием пропорций, необходимых для создания устройства. Некоторые из них встречаются крайне редко. Их покупка должна была оставить бумажный след.
– У нас есть десять часов пятьдесят девять минут от начала следующей магической волны, – сказал Кэрран. – Либо мы находим устройство, либо. .
Барабас наклонился к нему и что-то настойчиво прошептал.
Глаза Кэррана вспыхнули золотом:
– Принеси сюда.
Барабас кивнул. Женщина-оборотень поставила перед Кэрраном телефон. Он нажал кнопку динамика.
– Да?
– С кем я говорю? – Спросил грубый мужской голос.
– Ты говоришь с Царем Зверей. – Лицо Кэррана словно было вырезано изо льда.
– Ах. С таким человеком довольно сложно связаться. Разумеется, я использую термин «человек» только условно.
– Чего ты хочешь? – Кэрран задал вопрос.
– Как я уже сказал вашим сотрудникам, я представляю Хранителей Маяка. Вот наши условия: верните устройство, которое вы забрали, и прекратите все попытки искать нас. Взамен у вас есть моя личная гарантия, что Крепость не станет мишенью.
Да-да. А ту недвижимость «с видом на море в Канзасе», что он продавал, внезапно украли.
Кэрран достиг своего полного альфа-свечения:
– С чего это?
– Честно говоря, уничтожение вас не входит в наши первостепенные планы. Простая логистика: расположение Крепости делает невозможным одновременное нацеливание на вас и центр. Мы все же предпочитаем размещаться в черте города. Наша основная задача– вернуть Атланту в ее естественное состояние и сделать ее пригодной для проживания незагрязненного населения. Однако, если вы откажетесь от наших условий, мы классифицируем вас как неминуемую угрозу. Эвакуация ничего не даст. Мы просто последуем за вашими людьми к месту назначения и уничтожим всех в точке эвакуации. Оставьте свои инициативы задержать нас.
Глаза Андреа расширились.
Я слышала эти слова раньше. Шейн использовал их в письме, которое отправил Андреа по поводу ее оружия. Шейн. Черт возьми.
Слева один из викингов прошептал:
– Что он сказал?
Рагнвальд впился в него взглядом.
– Согласны на наши условия? – спросил мужчина. – Ваш ответ?
– Нет, – произнес Кэрран. – Послушайте теперь наше предложение: вы выстраиваетесь на центральной улице, молите о прощении за убийство сотен людей и вышибаете себе мозги. Вы можете повеситься или упасть на мечи. Можете поджечь себя. Я гарантирую, что любой выбранный вами метод самоубийства будет приятнее по сравнению с тем, что организуем вам мы. У вас есть время до конца техноволны.
Сигнал отключения зазвучал, как звон похоронного колокола.
Гастек поморщился:
– «Оставьте инициативы задержать нас»? Серьезно?
– Итак, мы выяснили, что он читает «тезаурус» перед сном, – сказал шаман племени Чероки.
Боб, один из наемников Гильдии, криво усмехнулся:
– Этот тип похож на копа, который прочел слишком много руководств по процедурам «задержания».
– Или офицер ВПСО, – предположил кто-то с другого конца стола.
Нет. Нет, он был рыцарем Ордена. Тед в курсе всего происходящего. Мы никогда этого не докажем, но Тед точно в курсе.
– Как я уже говорил, у нас есть десять часов пятьдесят девять минут от начала следующей магической волны, – напомнил Кэрран. – Именно столько времени потребуется для зарядки устройства. Либо оно уже находится на позиции, либо они перемещают его прямо сейчас. Если мы успеем найти его за достаточное время до активации, Адам обезвредит его.
Один вампир слева немного напряг свои длинные мышцы. Это было легкое, едва заметное движение. Я сжала рукоять Погибели, чувствуя знакомую текстуру под своими пальцами.
– Если времени не будет, тот, кто первый найдет, может сам обезвредить его, – сказал Кэрран. – Сейчас Адам объяснит нам, как это сделать. .
Вампир подпрыгнул, задрав огромные когти для убийства. Он пролетел по воздуху к Кемену, одним мощным прыжком преодолев расстояние между ними. Я запрыгнула на стол и нанесла классический диагональный удар слева направо. Клинок Погибли прорезал плоть нежити, как острый нож спелую грушу.
Тело кровососа упало к ногам Кемена.
Лысая клыкастая голова полетела и отскочила от стола, заливая Племя густой кровью вампира.
Темноволосый подмастерье вскочил на ноги так быстро, что его стул опрокинулся. В его руке сверкнул пистолет. Я побежала к нему, перепрыгивая через Ровену, но он уже успел приставить ствол к своему виску и нажать на курок. Пистолет издал громкий хлопок. Окровавленное месиво крови и мозгов забрызгало окно.
Стейк-хаус взорвался от рева толпы, сквозь него отчетливо прорезался надрывистый от ярости голос Гастека:
– Найдите того, кто принял его, найдите людей, которые проверяли его биографию, найдите его Мастера. Я хочу, чтобы все они были передо мной через полчаса!
*** *** ***
Я сидела в сумраке больничной палаты. Джули неподвижно лежала на белых простынях, ее обнаженная получеловеческая рука была зажата в паутине трубок капельницы, подававших ей успокоительное средство. Ее лицо было изуродовано: челюсти слишком велики и искривлены, губы пронзены клыками. Ее глаза закрыты. От моего ребенка осталась только копна бледных, светлых волос.
Все казалось каким-то нереальным.
Я приехала сюда сразу после того, как шум в стейк-хаусе утих. Я долго наблюдала за ней, сидя здесь, надеясь вопреки всему, что я знала, каким-то образом ее тело победит. Что она сможет очнуться, собраться и превратиться обратно в человека. Или рысь. Сейчас я бы согласилась на рысь. Что угодно, лишь бы она не находилась в этом состоянии.
Магия должна ударить завтра. Если нет, то на следующий день. Мне придется провести ритуал. Если устройство сработает, как обещал Кемен, если ведьмам удастся направить в меня силу, если, если. . Если все пойдет так, как ожидалось, я все еще понятия не имела, как именно вытащить кровь из ее тела.
В конце концов либо Джули, либо я, либо мы обе можем погибнуть. Из всех странных и опрометчивых поступков, которые я совершала, это было самым безумным. Если бы мне кто-то неделю назад сказал, что я подумываю перерезать Джули горло, я бы нокаутировал того на месте.
Дулиттл говорит, что она меня даже не слышит. Чтобы сдержать люпизм, ему пришлось полностью отключить ее. Я хотела сказать ей, что люблю ее, что мне очень жаль. Что я сделаю все, что угодно, чтобы все исправить. Но она не слышала.
Дверь отворилась. В комнату вошла высокая худощавая женщина. Дженнифер. Вот так «сюрприз».
Она села рядом со мной. Как она вообще сюда попала? Помещение предполагалось закрытым от посторонних.
– Пришла позлорадствовать? – Спросила я.
Альфа-волчица была поражена:
– Ты действительно думаешь, что я бы. .?
– А ты как думаешь?
Дженнифер ничего не сказала. Мы сидели рядом и смотрели на Джули. Ее грудь поднималась и опускалась в устойчивом медленном ритме.
– Ты когда-нибудь задумывалась о том, насколько хреновая жизнь? – спросила Дженнифер.
– Да. Для таких моментов у меня есть боксерская груша.
– В последнее время я много думаю об этом.
Мы еще раз посмотрели на Джули.
– Я беременна, – сказала Дженнифер. – Четыре месяца. Дулиттл говорит, что это маленькая девочка.
– Поздравляю, – сказала я ей. Мой голос стал монотонным. – Даниэль знает?
– Да. Мой запах изменился. – Дженнифер посмотрела на Джули. – Каждый раз, когда я вижу тебя, ты напоминаешь мне о том, как умерла Наоми.
– Я ничего не могу с этим поделать.
– Я знаю, – ответила она. – Но каждый раз, когда я вижу тебя, ты заставляешь меня думать о том, что в один момент все может пойти не так. Я ненавижу тебя за это.
– Это вызов? – Спросила я, не в силах сдержать усталость в голосе.
– Нет. – Дженнифер уставилась на свои руки.
Мы сидели молча еще долгую минуту.
– Я не смогу этого сделать. Я не смогу убить дочь, если она станет люпусом. Это все, о чем я думаю. Это был бы мой долг как матери и альфы, но я просто не могу.
– Вот почему вас двое, – сказала я.
– Что, если он тоже не сможет этого сделать? С альфами случаются разные вещи. Даниэлю могут бросить вызов. Он может бороться с очередной угрозой Стае и проиграть. Если с ним что-то случится, а наша дочь превратится в люпа, мне придется ее убить. Тогда ничего не останется. – Она посмотрела мне в глаза. – Ничего.
Если она искала мудрости, мне нечего ей предложить.
– Посмотри на это так: если мы не найдем это устройство завтра, мы все умрем. Задача решена.
Дженнифер пожала своими узкими плечами, в ее глазах читался испуг:
– Полагаю, что так. Я не просила родиться оборотнем. Просто так получилось. Иногда хочется топнуть ногой и закричать: «Это несправедливо!» Но это ничего не изменит.
Я не просила родиться дочерью Роланда. Мне просто пришлось с этим жить. Мир сложная штука. Фанатики пытаются убить нас, а иногда нам приходится убивать собственных детей.
– Я так зла, – пробормотала Дженнифер. – Если бы я просто могла преодолеть свой гнев, все было бы отлично.
Что, черт возьми, она вообще от меня хотела? Должна ли я обнять ее или сказать, что все будет в порядке, когда Джули лежит там совсем далекая от самого понятия «в порядке»?
– Есть вещи, которые иногда помогают, – сказала я ей. – Найди время, когда тебя никто не беспокоит, и представь картину. Представь наихудший сценарий развития событий, настолько подробно, насколько возможно. Позволь себе пережить это, почувствовать страх, почувствовать боль. Ужасные мысли, через которые следует пройти, но как только ты это сделаешь, беспокойство уйдет. Оно никогда не исчезает полностью, но оставит тебя в покое, чтобы ты могла действовать дальше.
– Спасибо, – сказала Дженнифер. – Возможно, попробую.
Дулиттл вошел в комнату, тихий, как привидение, и похлопал меня по плечу. Дженнифер встала и выскользнула за дверь так же бесшумно, как и вошла.
– Надо бы сделать перерыв, – пробормотал Дулиттл. – Подойди сюда. Я приготовлю тебе стакан чая со льдом.
Я встала и последовала за ним в маленькую комнату через холл. Она была похожа на обычную кухню: плита, холодильник, стол со скамейкой и три стула. . Дулиттл указал на мягкую скамью. Я села. Он достал из холодильника кувшин холодного чая и два высоких стакана. О нет.
Холодный чай попал в стакан. Я взяла его и отпила глоток. Пятьдесят процентов меда. Может, больше.
– Люди считают, что это зверь в нас заставляет терять рассудок. – Дулиттл попробовал чай из своего стакана и сел с грустной улыбкой. – Думают, что зверь берет верх, и мы становимся люпами. Животные уничтожают друг друга не ради удовольствия. Среди них нет серийных убийц. Они убивают, но они не убийцы. Нет, это не зверь в нас заставляет терять баланс, а человек. Из всех животных мы самые агрессивные и самые хищные. Мы и должны быть такими, иначе мы бы не выжили. Ты можешь наблюдать подобное у детей, особенно подростков. Когда жизнь становится слишком трудной для них, они начинают нападать и бороться за свое место в ней. Homo homini lupus.
– Человек человеку волк?
Дулиттл кивнул.
– Это однажды сказал один мудрый римский драматург.
– Он писал трагедии?
– Нет. Комедии. И хорошие к тому же. – Дулиттл отпил свой чай. – Я не очень верю в драму. Легко огорчить человека, показав ему что-то трагическое. Мы все понимаем печальные события: кто-то умирает, кто-то теряет любимого человека, разбивается юная любовь. Гораздо труднее рассмешить: то, что смешно для одного человека, не смешно для другого.
Я отважно выпила весь свой чай.
– Вот чего я не понимаю в Хранителях. Они же люди. Они смеются, плачут и каким-то образом убивают сотни своих друзей и соседей без всякого сожаления. В этом нет никаких эмоций.
– Нет, моя дорогая. Все это эмоции, – сказал Дулиттл. – Это ярость.
– На кого?
– В основном на себя. Ярость – мощная штука. Люди расстраиваются по многим причинам. Неприятности на работе, маленькая зарплата, плохие рабочие часы. Человек всегда хочет лучшего и чувствует себя униженным, когда у других есть то, чего нет у него. Он чувствует себя обделенным и бессильным. Все это подпитывает гнев. Гнев накапливается и накапливается, а когда ему нет выхода, очень скоро он меняет человека. И тогда тот превращается в заряженное ружье, готовое выстрелить, как только найдется нужная цель. Он хочет причинить кому-нибудь боль. Ему это необходимо.
Доктор снова наполнил свой стакан, а в мой немного подлил.
– Люди склонны делить мир пополам: враги с одной стороны, друзья с другой. Друзья – это люди, которых мы знаем. Враги – все другие. Так человек начинает думать, что может сделать с «другими» все, что угодно. Не имеет значения, виновны ли они в каких-либо преступлениях, потому что это вопрос эмоций, а не логики. Видишь ли, разгневанные люди не заинтересованы в справедливости. Им просто нужен повод, чтобы излить свой гнев.
Дулиттл вздохнул.
– И как только ты становишься для них «другим», они перестают видеть в тебе личность. Ты просто идея, абстракция всего, что не так с их миром. Дай им малейшую причину, и они разорвут тебя. А самый простой способ поставить на человеке метку «другого» – это найти в нем что-то особенное. Цвет кожи. Манеру говорить. Место, откуда ты родом. Магия. Словно цикл, это повторяется из раза в раз, Кейт. Каждое новое поколение выбирает себе очередных «других». Для Хранителей это люди с магией. А для нас это Хранители. Мы убьем их всех. Неважно, если кто-то из них просто сбит с толку, легко ведом или слабоумен. Или есть ли у них семьи. Они умрут. Иногда это приводит меня в отчаяние.
В его голосе чувствовалась такая глубокая печаль, что мне захотелось обнять себя руками.
– А есть и такие заблудшие души, как Лесли, настолько полные ненависти к себе, что готовы противостоять всему миру, чтобы обвинить кого-то в своей боли. – Он покачал головой. – Да уж, посмотри на меня, становлюсь меланхоличным на старость лет. Не знаю даже, что на меня нашло.
А я знаю. Он смотрел на измученное тело Джули последние двадцать четыре часа. Он смотрел и чувствовал ужасную печаль. Когда смотрела я, то чувствовала глубокую ярость.
– Когда Эрра умерла, у тебя остались ее образцы? – Вспомнила я. – Кровь, волосы, что-то в этом роде?
Дулиттл посмотрел на меня поверх края своего стакана.
– Почему бы тебе не сказать прямо, к чему ходить кругами?
– Есть один ритуал, способный спасти жизнь Джули. Для этого мне нужно уметь делать то, что делала Эрра. Мне нужно знать, есть ли какие-то различия между моей и ее кровью, чтобы понять, можно ли что-то подправить.
– На это потребуется время, – сказал Дулиттл.
– Мог бы ты заставить Джули спать достаточно долго?
Дулиттл кивнул и встал.
– Следуй за мной.
Мы шли по коридорам все глубже и глубже в медицинское отделение.
– Этот ритуал, насколько ты уверена, что он сработает?
– «Уверена» – здесь довольно громкое слово.
– Если не получится? – спросил Дулиттл.
– Тогда я, наконец, перестану тебе досаждать, и тебе больше не придется меня латать.
Дулиттл остановился и серьезно посмотрел на меня. На мгновение он выглядел ошарашенным, а затем скрестил руки.
– Не говори ничего подобного. Ты моя лучшая работа. Если я когда-нибудь пойду на одну из тех конференций медмагов, на которые меня постоянно приглашают, я возьму тебя с собой. Смотрите, все! – Он в демонстративном жесте протянул ко мне руки. – Костяные драконы, морские демоны, ракшасы и, что хуже всего, наши собственные люди, а эти волшебные руки поддерживали в ней жизнь все это время. Только взгляните на ее походку! Хромота даже не заметна! Пока ты не откроешь рот, ты будешь казаться идеальным примером здоровой взрослой женщины. Со всеми твоими передрягами, меня станут считать чудотворцем.
Я усмехнулась.
– Обещаю держать язык за зубами.
Дулиттл покачал головой с притворной печалью.
– Нельзя обещать невозможное. Как колено? Только честно.
– Болит.
– Я взгляну на него снова, когда ударит магическая волна. – Дулиттл остановился перед дверью. – Готова?
Для чего?
– Всегда готова.
Дулиттл воткнул ключ в замок и с тихим щелчком отпер его. Дверь распахнулась, явив небольшую камеру с металлической бочкой в центре. Два фута шириной, три фута высотой, запечатанная плоской крышкой. Дулиттл подошел к ней, повернул металлическую застежку и откинул верх. Холод ударил меня по лицу. Внутри аккуратными рядами стояли мешки с красным льдом.
– Кровь Эрры, – сказал Дулиттл. – После того, как ты и наш Господин сразились с ней, Джим принес мне ее тело. Прежде чем мы ее похоронили, я осушил ее до последней капли.
