Текст книги "Пылай для меня (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Я только что осознала, что мне не стоило садиться к тебе в машину. На деле, мне даже звонить тебе в первую очередь не стоило, так что я изо всех сил пытаюсь перемотать время назад.

Он ухмыльнулся. Я повеселила дракона. Ю-хуу.

– Мне надо было тебе соврать? Не то чтобы меня это беспокоило, но разве в этом был бы смысл?

Я не ответила. Держать рот на замке было отличной стратегией.

– Августин в курсе, что ты Правдоискатель?

Он меня раскусил. Я не была удивлена – не после того, как я пригвоздила его к месту и выбила из него ответы.

– Что мой работодатель знает, а чего не знает обо мне – не твое дело.

Он рассмеялся искренним, простым смехом.

– Что смешного?

– Августин гордится своей наблюдательностью и умением отлично разбираться в людях. Он считает себя Шерлоком Холмсом. Он пытался делать гениальные умозаключения только лишь по тому, как люди одеты и ведут себя. У него в штате Правдоискатель, а он и не подозревает об этом. Да он годами мечтал его нанять. – Чокнутый Роган снова рассмеялся. – Восхитительная ирония.

Я промолчала. Надеюсь, он больше не станет у меня ничего спрашивать.

– Правдоискатель – третий по редкости магический талант. Почему бы не зарабатывать этим на жизнь? Разве ты не должна сидеть в каком-нибудь офисе за двухсторонним зеркалом, задавая неудобные вопросы?

– Подобные вопросы не входят в нашу договоренность.

Он посмотрел на меня, и его глаза потемнели.

– Ты хочешь поговорить о своем сне?

– Нет.

– Учитывая, что я там был, пожалуй, я заслуживаю права знать подробности. На мне не было одежды, потому что мы были в постели? Я касался тебя?– Он глянул на меня. Его голос мог растопить на мне одежду. – Или же ты касалась меня?

Мне не стоило садиться к нему в машину. Нужно было ехать самой.

– Проглотила язык, Невада?

– Нет, мы не были в постели. Я толкала тебе с обрыва, чтобы ты разбился насмерть. – Я указала на дорогу. – Сверни на следующем выезде и придерживайся, пожалуйста, правой стороны. Нам нужно будет повернуть направо.

Он усмехнулся снова и свернул на выезде.

Рендж Ровер плавно остановился в конце съезда и мы свернули направо на пустынную Сенат Авеню. Когда-то это была типичная пригородная улица, две полосы в каждую сторону, разделенные клумбой и декоративными деревьями. Слева простиралось поле с коротко скошенной травой. Справа была такая же покошенная лужайка, по ней проходил изгибающийся подъезд к пропускному пункту в одноэтажном кирпичном здании. Справа возвышался большой указатель на прочной металлической опоре.

ВЫ ПОКИДАЕТЕ ГОРОДСКУЮ ЧЕРТУ ХЬЮСТОНА

Второй ярко-желтый знак предупреждал большими черными буквами.

ЗОНА ЗАТОПЛЕНИЯ

РАЗВЕРНИТЕСЬ

НЕ УТОПИТЕСЬ

– Здесь поверни направо. – Я указала на съезд.

Чокнутый Роган свернул. Съезд привел нас к кирпичному зданию пропускного пункта с увесистым железным шлагбаумом. Еще один знак сообщал: «Частная охраняемая парковка. 2 $ в час, 12 $ за день».

– Позволь мне поговорить, – сказала я.

– Валяй.

Окошечко пропускного пункта открылось и на меня взглянула женщина. Она была низенькой и мускулистой, с темно-коричневой кожей и блестящими черными волосами, заплетенными вдоль головы в шесть ровных рядов косичек. На ней был бронежилет, а на столе рядом лежал «Зиг Зауэр»².

– Привет, Теа, – я показала ей свое удостоверение.

– Давненько не виделись, – отозвалась Теа. – Кто этот принц за рулем?

– Клиент.

Брови Теа поползли вверх.

 – Ты притащила клиента в Дыру?

– Все бывает в первый раз.

Теа чуток подалась вперед и смерила Рогана жестким взглядом.

 – В общем так, клиент. Стандартное предупреждение: вы покинули городскую черту Хьюстона. Вы входите на территорию, контролируемую Домом Шоу. Это зона ограниченной безопасности. Если вы пересечете красную линию в конце этой парковки, то можете стать жертвой жестокого преступления, вроде грабежа, нападения, изнасилования или убийства. Дом Шоу патрулирует воды, и если они увидят, что вы стали жертвой подобного преступления, они окажут вам первую помощь, но пересекая красную линию, вы должны знать, что Дом Шоу имеет ограниченную возможность вам помочь. Этот разговор записывается. Вы поняли данное вам предупреждение?

– Да, – сказал Роган.

– Ваше согласие было записано и будет использовано в качестве доказательства, если вы попытаетесь причинить ущерб или обвинить дом Шоу в том, что с вами случилось в Дыре. Войти сюда легко, выбраться трудно. Добро пожаловать в задницу Хьюстона. Повеселитесь, ребятки.

Она вытянула бумажный талон из автомата на краю стола и протянула Рогану. Он его взял. Шлагбаум поднялся и мы въехали на пустынную парковку. Роган поехал в дальний конец и припарковался у нарисованной на асфальте красной линии в фут шириной. В ста ярдах от линии простиралась заболоченная река. Мутная вода цвета зеленого чая была безмятежна. Слева из трясины торчал верхний этаж когда-то двухэтажного офисного здания. Некогда декоративные деревья стояли наполовину погруженные в воду, рядом с затонувшими коваными фонарями.

Когда то Джерси Вилладж был одним из тех маленьких городов-спутников, которые Хьюстон имел привычку поглощать по мере своего разрастания. Скучный спальный район на северо-западе от центра, Джерси Вилладж медленно перерос в надежный мини-центр, с офисами нескольких технологических компаний. Он бы и продолжал себе существовать в счастливой неизвестности, если бы не подвернулся под руку печально известному мэру Брюсу.

  Мэр Томас Брюс, больше известный как Бубба Брюс, каким-то образом умудрился избраться на пост мэра, играя роль забавного парня, которого так и хочется пригласить к себе на барбекю. Оказавшись у власти, Бубба твердо вознамерился оставить после себя след в истории Хьюстона. Он всерьез хотел построить аэропорт, но поскольку аэропорт в Хьюстоне уже был, Бубба решил построить метро. Ему было сказано, что Хьюстон возведен на болотах и грунтовые воды могут стать серьезной проблемой. Но Бубба Брюс настаивал на своем. Он планировал использовать магов, чтобы «вытолкнуть» подземные воды с территории застройки. Несмотря на громкие протесты людей намного умнее его, он приступил к делу. Двенадцать лет назад, штат магов подорвал землю для первой станции метро здесь, в Джерси Вилладж. Они провели месяц, сплетая заклинания и, наконец, активировали сложную магию. Вода покинула область. Без нее, вес города оказался слишком большим, и Джерси Вилладж, стоявший на верхушке пустой нефтяной скважины, тут же погрузился в землю. Час спустя вода вернулась с удвоенной силой, подпитываемая близлежащими рукавами реки и подземными источниками. За двадцать четыре часа Джерси Вилладж превратился в болото. Двумя днями позже, мэра Брюса уволили с должности.

  Весь следующий год город безуспешно пытался осушить область. Жители пригорода обналичили свои страховки и съехали, в то время как преступники, наркоманы и бездомные обосновались в полузатопленных домах. Наконец, городской совет, измотанный судебными тяжбами и провальными попытками осушить местность, сдался и отрезал всю зону затопления от Хьюстона, из-за того, что она в одиночку увеличила рост преступности вдвое. Теперь зону патрулировали частные фирмы. Задача сдержать Дыру от полного превращения в пропасть беззакония шла вкупе с прибыльными муниципальными контрактами, поэтому из года в год переходила от Дома к Дому. Прямо сейчас за Дырой присматривал Дом Шоу. Делали они ровно столько, чтобы продлить контракт.

За десятилетие, Джерси Вилладж превратился в последнее пристанище. Магически изувеченные, гангстеры, уголовники в розыске – все они обустроили здесь свои логова, прячась от света в заброшенных офисах. Домам было на них плевать, пока они не высовывались наружу. Последний раз, когда я приезжала сюда, то брала с собой Айшу для прикрытия. Это стоило мне десяти штук, и мы обе едва унесли отсюда ноги.

Я проверила пистолет в наплечной кобуре и вышла из машины. Чокнутый Роган вышел со своей стороны. В Дыру вела покосившаяся пристань, петляющая между зданий. Я пошла по мосту. Роган зашагал рядом со мной.

Заболоченные рукава рек обладали своей первозданной красотой – своего рода мрачной, древней элегантностью, с темными, стоячими водами и огромными кипарисами, поддерживающими берег своими раздутыми стволами. В Джерси Вилладж не было ничего подобного. Он просто выглядел, как затопленная местность, с которой не ушла вода. Тут и там из-под грязной воды торчали крыши проржавевших машин. Кое-какие здания помельче лопнули из-за сырости, усеяв воду плесневелым мусором. Бледно-зеленые нечистоты пленкой плавали по поверхности. Дыра вызывала отвращение, а воняла и того хуже. Все равно, что засунуть голову в старый, наполовину высохший аквариум.

– Прелестное местечко, – прокомментировал Роган.

– Ты еще не видел его обитателей.

На его губах заиграла язвительная улыбка.

 – А будет приветственная вечеринка?

– Возможно.

Он остановился и преградил мне путь рукой. Вода перед нами расступилась. Протянулась когтистая рука, хватаясь за склизкую опору моста, и на деревянные доски выбралась голая женщина. Ее зеленую кожу покрывали пёстрые разводы, а на торчащих ребрах можно было играть, как на ксилофоне. Она уставилась на меня тусклыми, пустыми глазами.

– Как поживаешь, Черри? – спросила я.

– А как ты думаешь, черт побери? Принесла мне мясо?

Я полезла в рюкзак и вытащила оттуда пластиковый контейнер с двумя сырыми окорочками.

– Баг еще жив?

– Да. Он в своей старой берлоге в здании Ксадар. Держись подальше от главного моста. У Пичи с Монтрелем разборки.

Это значило, что Пичи убрал своего бывшего босса. Не хорошо. Я передала контейнер Черри. Она схватила куриную ногу и вгрызлась в нее треугольными крокодильими зубами. Я обошла ее и двинулась дальше. Чокнутый Роган последовал за мной.

– Твоя подружка?

– Я познакомилась с ней года два назад, – сказала я. – Она магически изувечена.

– Это я вижу.

Магия была забавной штукой. Почти полтора столетия назад, когда была впервые изобретена сыворотка, дающая магические силы, некоторые люди, приняв ее, стали обладать властью, другие же превратились в монстров. Теперь, поколения спустя, у всех нас была вероятность стать изувеченными. Временами, когда люди пытались увеличить свою силу, их магия реагировала ужасным образом, и они становились как Черри – деформированными.

– Что с ней случилось? – спросил он.

– Я не знаю. На ее руках остались следы от уколов, поэтому похоже, что когда-то она была наркоманкой. Вероятно, продалась в какой-нибудь институт или Дом для экспериментов по увеличению силы, и что-то пошло не так. Я приношу ей курятину в обмен на информацию.

– Это редкое для нее угощение? – спросил он.

– Да.

– Тогда твоя сделка провальная. Она не сказала тебе ничего стоящего, чтобы заслужить курицу.

– Она сказала мне, что Пичи убил Басту и захватил Южный берег. Монтрель владеет северным берегом, и с ним можно договориться, а Пичи – конченый псих, и у нас не получится его избежать, потому что дороги, которые туда ведут, можно пересчитать по пальцам. И здание Ксадара находится на Южном берегу.

– Ты могла бы узнать от нее намного больше.

Я повернулась к нему.

 – К чему ты клонишь?

Чокнутый Роган мелькнул рядом со мной.

 – Ты приносишь ей курицу, потому что тебе ее жаль.

– Да. В чем проблема?

– Я не сужу, – сказал он. – Тебе позволительно иметь сострадание.

О, отлично. Спасибо за разрешение.

– Ты опять это делаешь.

– Делаю что?

– Воображаешь, будто можешь говорить мне, что делать.

Мост разделился, и мы свернули направо, в сторону от основного пути. Впереди, офисные здания торчали из воды, будто острова из кирпича и бетона. Крыши пестрели металлическими штырями, поддерживающими вереницы проводов. Над вторым этажом каждое здание пересекала желтая полоса трафаретных букв: «Никакого тока ниже этой линии».

Меня коснулась магия Чокнутого Рогана и я поборола желание отпрыгнуть назад.

– Как я сказал, я не сужу, – повторил он. – Если бы ты заехала ей в челюсть, а не дала курицу, я должен был бы это понимать. Если бы ты швырнула курицу, заставив ее плыть за ней – я должен был бы понять и это тоже. Чем больше я знаю, тем лучше я смогу предугадать твои действия, когда это будет необходимо. Например, если голодающий мужчина направит на тебе пистолет и заставит поднять руки, ты так и сделаешь, потому что тебе будет его жаль. Вот такой ты человек.

– А какой же человек тогда ты?

Его лицо стало жестким.

 -Тот, который стреляет первым.

Мост завернул за офисные здания. Мы прошли мимо первого полузатонувшего гиганта из бетона. Впереди, мост резко обрывался. Я остановилась.

– Вот черт.

– Придется пройти по главному мосту? – спросил Роган

Я запустила руку под ветровку, выудила свой пистолет из кобуры и переложила его в карман. Чокнутый Роган наблюдал за мной с легким любопытством. Мы свернули налево, пройдя по шаткому, узкому мостику, выведшему нас на открытое пространство между офисными зданиями. Здесь поднимался клочок земли.

Годами обитатели Дыры сбрасывали сюда кучи гравия, бетона и кирпичных обломков, пока не образовался узкий прямоугольный остров. От него расходились деревянные мосты, сворачивая во всех направлениях. Прямо передо мной, мужчины и женщины выглядывали из окон заброшенного здания. Справа, вокруг чего-то толпилась группа людей.

Я ступила на остров. Толпа расступилась, из нее вышел высокий мужчина. Он был худым и бледным, с руками и ногами, слишком длинными для его тела. Редкие рыжеватые волосы обрамляли его лицо, свисая спутанными прядями цвета спелого персика.

– Пичи? – пробормотал рядом Роган.

– Да.

– Есть что-то, что мне нужно знать?

– Он выпускает тучи ядовитых болотных мух.

Всем известно, что растлители малолетних выглядят, как обычные, нормальные люди. Пичи выглядел именно так, как вы могли бы представить себе педофила. Его лицо не было неприятным, но было что-то тревожное в глубине его взгляда. Что-то болезненное и жуткое. Оно проливалось на вас, как старое масло из фритюрницы.

Пичи ткнул в Чокнутого Рогана за моим плечом.

– Эй, ты! Ты! Какого х.... ты делаешь в моем доме?

Слева от него, высокий мужик выставил «Глок». Рядом с ним, женщина в черном топе и запачканных грязью джинсах подняла «Чаппа Рино». Дело дрянь. Вот только оголенных стволов нам и не хватало.

– Мы не хотим никаких проблем, – сказала я. – Мы просто проходим мимо.

– Проблем? Я твоя гребанная проблема, с...! – Пичи замахал руками. Его лицо раскраснелось. Он корчил из себя крутого. Будь он диким индюком, то раздул бы все свои перья. В любую минуту он мог прибегнуть к насилию. Чокнутый Роган, должно быть, отключил тревогу в мозгу Пичи, позволив ему себя унизить. – Думаешь, можешь просто так пройти здесь со своей с....й?

Чокнутый Роган не ответил.

– Ты немой, придурок? Немой? – С губ Пичи полетела слюна. Он сократил дистанцию.

Мой пульс ускорился. Коленки слегка задрожали от прилива адреналина.

Казалось, Пичи вот-вот протаранит Чокнутого Рогана своей грудью. Роган посмотрел на него. Это был холодный, равнодушный взгляд. Пичи решил, что двух футов пространства между ними хватит.

– Ты сейчас на моей земле! Я здесь главный!

Его рука едва не задела меня, пока он ею махал. Я сделала шаг назад.

– Какого х... ты дергаешься! Стреляйте в нее, если она шелохнется.

Мужчина слева снял «Глок» с предохранителя.

Пичи наклонился ближе.

– Знаешь, что я тебе скажу? Будь я в хорошем настроении, то надрал бы тебе зад и отправил обратно без твоей с...и, но сейчас у меня плохое настроение. У меня паршивое настроение, придурок. Я пристрелю твою с...у прямо здесь, а затем засуну тебя в дыру. Ты стоишь денег, придурок, потому что выглядишь стоящим денег.

Я могла пристрелить Пичи с того места, где стояла. Мне и раньше приходилось стрелять через карман. Я должна была его пристрелить хотя бы потому, что если он выживет, выпущенные им мухи превратят меня в кучу нарывов. Прицелиться сквозь карман было сложно.

Чокнутый Роган улыбнулся широкой, примирительной ухмылкой и поднял руки.

– Эй, эй. Не нужно заводиться. Смотри, никакого оружия. Я вижу, что ты главный. Ты здесь главный.

– Вот именно!

– Ты ведь бизнесмен, верно? – Чокнутый Роган продолжал улыбаться, его выражение лица было приятным и располагающим. – Давай поговорим, как два бизнесмена. – Он пригласил Пичи к мосту, по которому мы пришли. – Давай просто успокоимся на минуту и поговорим, хорошо, приятель?

– Гони бабло, придурок. – Пичи направился к мосту вместе с Чокнутым Роганом. Роган шагал рядом с ним.

 – Я понимаю, что это все твое, и ты здесь главный, и все такое...

Чокнутый Роган схватил Пичи за горло, оторвал его от земли и швырнул в воду, как если бы здоровяк ничего не весил.

Несколько вещей произошло одновременно: я выдернула пистолет и заняла стойку; стволы на «Глоке» у мужчины и «Чаппе» у женщины соскользнули с пистолетов, будто срезанные лезвием бритвы; Пичи плюхнулся в воду. Мы все замерли, не двигаясь – я с «Ругером», нацеленным на толпу, а двое стрелков – с безучастными взглядами на свое обезображенное оружие.

Мужик раскрыл руку, позволяя остаткам «Глока» упасть на землю.

– Да я прикончу тебя нах...! – заревел Пичи, вставая на ноги по пояс в воде. Темно-зеленые точки закружились вокруг него. Рой болотных мух выстрелил из его рук, окутывая его, словно шаль.

Чокнутый Роган щелкнул пальцами. Стена ближайшего дома откололась одним большим, двадцатифутовым куском, и рухнула на Пичи.

Боже мой.

Роган повернулся лицом к толпе. Позади него большая трещина поползла по стене здания, и кирпичи со штукатуркой посыпались на первый обломок. Никто не закричал.

На кучу приземлился последний кирпич, и стало тихо, как в могиле.

– Теперь мы знаем, – ледяным голосом произнес Чокнутый Роган. – Я – главный. Я командую вами. Я командую парнем по соседству. Я владею землей, на которой вы стоите. Когда меня нет, меня не волнует, кто главный. Когда я отсюда уйду, вы можете поубивать друг друга, выясняя, кто будет рулить в мое отсутствие. Но скажу прямо: когда я здесь, когда вы меня видите, я – главный.

Женщина бросила свой обезображенный пистолет на землю. Остальные люди Пичи стояли неподвижно.

– Есть вопросы? – спросил Чокнутый Роган.

Коротышка в рваной толстовке «Далласских Ковбоев» медленно поднял руку. Женщина в топе схватила его за руку и опустила ее вниз.

– Тогда ладно. Можете идти.

Не успела я и трех раз вздохнуть, как остров опустел.

– В какую там сторону к твоему специалисту? – спросил Роган.

Глава 9

– Ты убил Пичи. – Я переступила через дыру на мосту.

– Конечно, я его убил.

Я открыла рот и тут же его закрыла.

– Ладно, – вздохнул Чокнутый Роган. – Это тебе отвлекает, а ты мне нужна в рабочем состоянии, так что давай это исправим. Какая часть случившегося тебя расстраивает?

Я снова открыла рот и снова его закрыла, не сказав ни слова. Пичи мог на нас напасть, мог, вероятно, убить нас, поэтому поступок Рогана был оправданным. Но эта его внезапная жестокость... То, как он сделал это – без колебаний. Вот Пичи только что был здесь, а в следующее мгновение его уже нет. От него не осталось ни следа. Его стерли с лица Земли. Он был... мертв.

– Давай помогу, – сказал он. – Всю твою жизнь тебя учили, что убивать других людей неправильно, и эта вера сохраняется даже перед лицом фактов. Пользуясь случаем, нас мог убить не только Пичи, а так я убил лишь одного человека вместо полудюжины его соратников. Я спас нескольких человек, но твои убеждения говорят тебе, что я совершил нечто ужасное. Но это не так. Он начал. Я закончил.

– Речь не об этом. Я была готова прострелить ему башку.

Но когда ты в кого-то стреляешь, всегда остается небольшой шанс, что человек выживет. Останется тело. То, что он сделал, было настолько окончательным и неожиданным, что мне потребовалась пара минут, чтобы с этим примириться.

– Тогда о чем?

– Ты его... – Я подыскивала слова. – Размазал.

Чокнутый Роган озадаченно на меня посмотрел.

– Размазал.

– Да.

– Какое-то мгновение я подумывал пронзить его стальным прутом с крыши, но потом решил, что это будет для тебя чересчур зрелищно. Или такой способ был бы предпочтительнее?

Я представила себе Пичи с торчащим из живота стальным штырем.

– Нет.

– Мне, правда, хотелось бы знать, – сказал он с искренним любопытством. – В следующий раз, убивая кого-то, я хотел бы сделать это таким образом, чтобы это не вызвало у тебя ступор.

– Почему бы просто никого не убивать?

– Я не могу этого обещать.

Разговорчик с драконом: «Как дела? Ел авантюристов в последнее время? – Само собой, вот одного прямо этим утром. Видишь, у меня в зубах застряла его бедренная кость. Тебя это расстраивает?»

Впереди замаячило здание Ксадар – три этажа над водой, с выцветшей зеленой вывеской, покрытой пятнами болотной ряски. Путаница проводов на крыше выглядела, словно черная паутина. Где-то внутри, в центре этой паутины, сидел Баг, охваченный своим истерическим помешательством. Я остановилась.

– Не убивай Бага, – сказала я. – Не вздумай.

Чокнутый Роган улыбнулся.

– Я серьезно. Если убьешь Бага, нашей сделке конец.

– Ладно.

Я продолжила идти.

– Может, тебе стоит составить список людей, которых я могу убить, и то, каким образом они могут умереть, – предложил он.

– Ты не умеешь шутить.

– Даже очень умею. Спроси у Пичи.

Мы подошли к зданию и забрались внутрь через большое окно второго этажа. Технический ковролин источал влажный, затхлый запах. По поваленным кабинкам ползали слизни. На стене висел старый мотивационный плакат, изображающий альпиниста, свисающего на руках с обрыва. «Разрушь границы» – сообщала надпись под ним за потрескавшимся стеклом.

– Ни к чему не прикасайся, – предупредила я. – Все его логово заминировано.

Я прошла по узкому пути между кабинок, остановилась перед камерой, вмонтированной в углу, и подняла флакончик оранжевых таблеток. Интерком где-то поблизости заскрипел помехами и раздался хриплый мужской голос.

– Оставайтесь там. Я пришлю Наполеона. – Помехи стихли.

– Ты хоть раз убила кого-нибудь? – спросил Роган.

– Нет. Однажды я видела, как погиб человек. – Мне не стоило этого говорить.

– Как это случилось?

Я взглянула на него и остановилась. Он смотрел на меня так, будто я собиралась рассказать ему самую интригующую тайну мира, и он был готов впитывать каждое слово. Даже его магия витала вокруг него в нетерпении. Несколько раз мне удавалось безраздельно завладеть вниманием Рогана, и это не пугало. Это... льстило. Сколько я буду говорить, столько он и будет вот так на меня смотреть, а для большинства женщин уже этого было достаточно, чтобы рассказать ему все, что он хочет. А если расскажу ему лишнее, он непременно найдет способ использовать это против меня.

Он все еще ждал. Ну, вот какого черта.

– Папа хотел, чтобы я узнала разные области работы частного детектива, поэтому, когда мне было шестнадцать, я стажировалась у агента по изъятию автомобилей. Он работал вместе со своими двумя сыновьями. Наши первые несколько выездов прошли отлично. Мы находили автомобиль, подкрадывались к нему, и отбуксовывали его, как киношные шпионы на секретном задании. Это было захватывающе. Ребята рассказали мне, как люди пытаются провернуть аферы с банками, и что поэтому мы все делали правильно.

У меня пересохли губы. Спустя почти десятилетие, я все еще это переживала.

– Что случилось? – спросил он, его голубые глаза так располагали к себе. Мужчина не имеет права быть таким сексуальным, даже не пытаясь.

– Мы пытались отбуксировать пикап у маленького пригородного коттеджа, когда из дома вышла женщина. Она держала на руках малыша и в ее глазах застыло отчаяние. Она сказала: «Забирайте его. Я все равно не могу позволить себе бензин». Выражение ее лица было ужасным. Я должна была тут же остановиться. Позвонить папе и попросить его забрать меня оттуда. Но я пыталась сделать все правильно. Папа устроил меня на эту работу, и я собиралась ее выполнить, даже если она – отстой.

Парни только закончили прикреплять буксирный трос, а потом этот человек вырвался из дома с винтовкой и начал в нас стрелять. Без предупреждения. Мы даже не могли залезть в свой грузовик. Мы просто спрятались за ним. Женщина кричала, но он продолжал стрелять по нашей машине. Даг позвонил в полицию. Они быстро приехали. Мужчина обстрелял полицейскую машину, и полицейские застрелили его. Я видела, как пули попали ему в грудь, а потом он рухнул. Дети выбежали из дома, и все начали плакать и кричать. Я помню, как копы уводили его жену, и она пыталась сказать им, что он был хорошим человеком и не стал бы делать нечто подобного. Позже я узнала, что он потерял работу четыре месяца назад, и его дом отходит банку. Папа приехал и забрал меня, и я больше никогда этим не занималась. – За что я целый месяц по утрам благодарила свою счастливую звезду. – Твоя очередь. Первый человек, чью смерть ты видел.

– Мне было семь, – начал он, его голос был тихим и глубоким. – Я практиковал заклинания, а мой дед наблюдал за мной. Он дремал в кресле, как это обычно бывало. Внезапно, он схватился за голову, застонал и упал. Я подбежал к нему, но он не дышал. У него произошел разрыв аневризмы. Я сбежал вниз по лестнице и рассказал бабушке, что дед умер. Она сказала мне, что лень – худшая черта в человеке, и вранье, чтобы избежать практики, немногим лучше. Затем она сказала Джерарду, своему слуге, отвести меня в кабинет и запереть там. Я два часа просидел на полу, глядя на труп своего деда.

О боже.

Из коридора донесся легкий шорох и в поле зрения показался маленький пес. Он был приземистым, с огромными треугольными ушами и приплюснутой мордой, сообщающей, что когда-то его бабушка загуляла с французским бульдогом. Происхождение остальных его ДНК было загадкой. Он был насыщенного черного цвета, с густой и жесткой шерстью, и двигался так, будто был в своем царстве.

– Привет, Наполеон, – сказала я.

Наполеон удостоил меня взгляда темных глаз на его симпатичной горгульей морде. Затем он развернулся и потрусил по коридору.

– Собака-проводник, – сказал Роган.

– Да. Будь осторожен. Багу нравится растягивать повсюду прозрачную леску. Если ты ее заденешь, может случиться что-то плохое.

– Насколько плохое? – спросил он.

– Вроде взрыва.

Мы проследовали за Наполеоном через лабиринт коридоров на третий этаж. Массивная стальная дверь преградила нам путь. Я вытащила свой «тазер» из рюкзака.

– Никаких убийств.

– Буду паинькой, – заверил Роган.

Дверь лязгнула и открылась в комнату, уставленную мониторами. Они росли со стен и потолка на узких креплениях, словно прямоугольные электронные цветы, распустившиеся на лианах из кабелей. В центре этих цифровых джунглей в разорванном кольце клавиатур, выдвинутых из стен, на вращающейся платформе сидел мужчина. Его одежда – грязная, темная футболка с длинным рукавом и армейские брюки – знавала лучшие времена, и висела на его худощавой фигуре. Его темные растрепанные волосы спадали на глаза, вместо того, чтобы быть зачесанными назад с широкого и высокого лба. Они соревновались с одеждой в том, кто дольше продержится без мытья. Маленький нос и небольшой рот в сочетании с треугольной челюстью делали его лицо непропорционально массивным сверху. Его большие карие глаза горели безумным огнем. А руки тряслись.

– Дай ее мне. – Он соскочил со своего стула. Он был примерно моего роста и весил фунтов на двадцать меньше. – Дай мне.

Я подняла «тазер».

– Сначала работа.

Он запрыгал на месте.

– Она мне нужна. Дай ее мне.

– Сначала работа.

– Дай! Дай, дай-даймне... – Он двигался слишком быстро, нервно и дрожал. Слова начали сливаться друг с другом. – С..кадайсюда-дай-даймне-надо-надо-надо...

– Сначала работа.

– Черт! – Баг развернулся на ноге. – Что?

– Адам Пирс. Найди его.

Он поднял вверх палец.

– Чтобы снять напряжение. Одну. Одну!

Я передала пузырек Рогану, не сводя «тазер» с Бага. Он уже кидался на меня раньше.

– Пожалуйста, дай ему одну таблетку.

Чокнутый Роган открыл баночку. Таблетка поднялась в воздух. Обалдеть. Он обладал сумасшедшим контролем.

Пилюля поплыла к Багу. Тот схватил ее прямо в воздухе, вытащил нож из чехла на поясе, и, положив таблетку на стол, отсек от нее треть. Дрожащими пальцами он смахнул меньший кусочек со стола и закинул в рот. Баг замер, вытянувшись на цыпочках, руки по швам, словно собирался вот-вот взлететь. Дрожь прекратилась. Внезапно он стал совершенно спокойным.

Чокнутый Роган посмотрел на меня.

– Экузол, – пояснила я.

Экузол был военным препаратом, созданным, чтобы вывести вас на новый уровень. Если вы были сонными, он заставлял вас бодрствовать; если же были взвинчены, то успокаивал. Стоило его принять и все тут же прояснялось. Вы все видели, все замечали, быстро реагировали и ничего не боялись. Он предназначался для снайперов и водителей конвоя. Они принимали его во избежание промахов или усталости, а после окончания его действия спали по двадцать часов подряд. Это было засекреченное вещество, но у моей мамы все еще были связи.

Баг открыл глаза. Странная, нервная истерика все еще читалась в них, но она отступила, притихла внутри.

– Они успокоились, – сказал он тихо и улыбнулся.

Я кивнула на пузырек.

– Адам Пирс.

Баг сел на место и закатал рукава своей темной засаленной рубашки. Его предплечья покрывали дюжины крохотных точек, каждая словно отдельное тату, сливающиеся вместе в тайный узор. Его руки запорхали над десятком клавиатур, будто он был виртуозным пианистом. Воздух наполнила успокаивающая мелодия транс-музыки. Изображения на экранах замелькали слишком быстро, чтобы можно было за ними уследить. Он проникал в систему камер наблюдения на улицах. Я уже видела, как он делал это раньше, и в этом он был эксперт.

Лицо Чокнутого Рогана приобрело холодное, сосредоточенное выражение. Его глаза стали безжалостными.

– В чем дело? – спросила я тихо.

– Он – свормер, – процедил он сквозь зубы.

– Да.

– Как долго?

– Как долго он им был?

– Да.

– Три года. Он был привязан к рою два года во время службы, и уже год, как вышел в отставку из ВВС.

Чокнутый Роган разглядывал Бага.

– Он должен быть мертв. Продолжительность их жизни после привязки – восемнадцать месяцев.

– Баг особенный.

Свормеры были специалистами по наблюдению. Они были магически связаны с тем, что сами описывали как рой. Рой никак не проявлялся физически. Он каким-то образом существовал внутри разума свормера, позволяя ему или ей распределять внимание на сотни независимых задач, подобно тому, как река растекается на узкие ручейки. Свормеры с нечеловеческой скоростью обрабатывали информацию. Большинство из них проходило привязку в армии, и выдерживало не больше двух лет после этого. На эту процедуру соглашались либо те, кто был неизлечимо болен, либо те, кого привлекала денежная выплата для семьи. Баг каким-то образом выжил. Возможно, дело было в камере сенсорной депривации³, или он просто лучше подходил для этого, но он выжил, вышел в отставку из ВВС и спрятался здесь, вдали от всех.