Текст книги "В поисках рая (СИ)"

     Мне показалось, что я падал бесконечно долго – после своего превращения я потерял счёт времени. С тех самых пор, как я стал кваклем, всё происходящее казалось мне какой-то пеленой, застилавшей мне глаза, но которую невозможно одёрнуть. Что же до прошлого, то оно и вовсе казалось каким-то призрачным – настолько, что им можно пренебречь и забыть. Это был я, и в то же время – не я; странное, дурацкое состояние. Наркотиками я не баловался никогда, но тот дурман, который отныне обволакивал меня, был реален, иначе невозможно объяснить всё то, что я чувствовал теперь.

     Мне вспомнилось одно смешное (или не очень?) стихотворение из одной книги, которую я (местами) почитывал, листал в глубоком детстве (возможно, мне было лет восемь или чуть больше):

     Пойду-ка домой, если я – это я

     Меня не укусит собака моя

     Она меня встретит, визжа у ворот

     А если не я – на куски разорвёт

     Примчалась старушка до дому чуть свет

     Залаяла псина громко в ответ

     Старушка присела сама не своя

     И тихо сказала: «Ну, значит, не я…».

     Та книга была пособием по математике – скорее всего, по геометрии; да, ибо там были и Архимед, и Эвклид. Очень интересная и занимательная (и это при том, что математику я органически не перевариваю, ибо гуманитарий до мозга костей). В игровой форме, доступно, доходчиво изложена – м-да, в советское время умели заинтересовать (те же юннаты, например – где они сейчас?).

     Литературу я любил всегда – в особенности, прозу; поэзия же для меня была страшной штукой – не любил я её. Трудно давалось учить наизусть, и чем длиннее стих – тем хуже я запоминал; даже если рассказывал на уроке – не без запинки. Проблемы у меня с памятью, и с возрастом это проявляется всё отчётливей. Можно ли говорить о раннем Альцгеймере, если тебе 31 – я не знаю. Отличник учёбы, призёр олимпиад, красный диплом… Инициативный, перспективный, креативный, но ленивый донельзя, и скучный (как всякий настоящий «ботаник»). Я знаю, что если бы я захотел – то свернул бы горы (и сворачивал их иногда).

     Подперев подбородок ладонью, я тихо повторил про себя вышеупомянутое стихотворение, улыбнулся и пришёл к выводу, что я – это всё-таки я; как же иначе?

     Сейчас же, отвлёкшись таки от своих дум, я чётко понимал, что нахожусь в каком-то чрезвычайно удивительном месте – где я не бывал никогда, и вряд ли буду ещё. На подсознательном уровне я догадался, где я – сердце подсказало, или ещё кто.

     Как только я очутился в Атлантиде, мой нос тут же уловил удивительно чистый воздух – м-да, людям двадцать первого века такой воздух и не снился!

     Любоваться природой мне помешало Маленькое Зло – после купания в ледяной воде Бездонного водоёма оно выглядело, точно мокрая курица: вся такая сердитая и крайне недовольная.

     Оно толкало меня в спину изо всех своих сил – ибо, видите ли, я загораживал ей горизонт своим туловищем, не давая разглядеть новый мир (ведь после того, как мы провалились сюда через портал в виде озера без дна, меня швырнуло спиной на какой-то мягкий, мшистый валун, отчасти смягчивший моё падение, а Маленькое Зло оказалось где-то сзади, придавленное моим телом).

     Спина ныла ужасно, но я отполз, дабы мой товарищ по несчастью смог выбраться на свет божий.

     Мой напарник, это чёртово создание (при этом – порой удивительно милое) начало отряхаться, как собака, всем своим телом.

     – Что уставился? – Буркнуло оно. – Карту-то посеял, да?

     Я хлопнул себя по лбу: при мне её не было! Наверное, я потерял её, когда нырнул в то мутное озеро… Что ж теперь делать???

     – Растяпа! – Отругало оно меня. И действительно: подобная рассеянность была мне несвойственна. Обычно я был собран, предельно серьёзен и всё такое.

     И вот, сидим мы с Маленьким Злом, и взираем друг на друга; дуемся, точно дети малые… Как вдруг я краем уха услышал какой-то гул.

     – Что за шум?

     Я слыл начитанным ребёнком, а потому знал, что делать: я прислонил своё ухо прямо к земле. Как следопыт Арагорн.

     – Едет кто-то. – Предположил я, ни к кому особо не обращаясь.

     Только сейчас я заметил, что я и Маленькое Зло находились в кювете (как сказал бы человек двадцать первого века). За нами было какое-то бескрайнее поле, а перед нами – просёлочная дорога. Тропинка, если хотите. Дорога без твёрдого покрытия. Без кирпича, железобетонных плит либо асфальта. Просто проторенная, протоптанная кем-то тропа.

     – Ясное дело, кем. – Выразил я свои мысли вслух. – Людьми, лошадьми.

     Я не ошибся: сначала вдали показался небольшой столб пыли, а потом и повозка, запряжённая двумя ослами.

     Повозкой управлял один-единственный человек. Проезжая мимо, он остановился и окликнул нас (ибо прятаться мы и не думали).

     Мы подошли ближе.

     Человек был средних лет. Крупный такой; загорелый, сильный. Наши бы сказали, что бодибилдер – накачанный, мускулистый. У него были карие глаза, аккуратно подстриженная кудрявая борода, закрывавшая шею, и волнистые, даже кучерявые волосы, на которых покоилось нечто вроде обруча. Нос с горбинкой. На ногах – уже стоптанные, но качественные, добротные, сандалии. Одет он был в какой-то то ли халат, то ли тунику лилового цвета. На руках (крепких, мощных, опытных) и даже на ногах – бронзовые браслеты, как если бы у нас напульсники. Мешали ли они ему при ходьбе – я без понятия.

     Судя по внешнему виду, это был либо мясник, либо бывший воин – такой здоровенный детина (при моих-то позорных 170 см).

     К своему удивлению, я понял его речь: по всей видимости, я при своём превращении унаследовал ещё и дар понимать языки тех миров, куда стремлюсь. Ещё я помнил о том, что кваклем-бродяклем я был для себя и Маленького Зла, а для всех остальных я представал в образе человека той страны, где пребывал (при этом меня считали чужаком либо чудаком, ибо я совершенно не был знаком ни с культурой их земель, ни с традициями и обычаями, ни с политической ситуацией – то есть, я не знал, как себя вести и что делать).

     – Мир вам! – Сердечно поприветствовал нас незнакомец. – Куда держите путь? Я могу подвезти.

     Я был ошарашен: я думал, он сейчас возьмёт и прибьёт меня, ан нет – вежливость вперёд него родилась.

     Я поклонился, и сел в повозку. Мы тронулись в путь.

     «Водитель» оказался человеком порядочным, но не болтливым – ну точь-в-точь древний грек из Лаконики.

     – Как тебя звать, чужестранец? – Спросил «шофёр», не оборачиваясь.

     – Илларион. – Не задумываясь, ответил я, представившись своим настоящим именем, данным мне при рождении. Надо же, как удачно совпало: имя-то у меня греческое! Дай Бог, мне в Атлантиде будет нетрудно, и я стану своим хотя бы частично.

     – Архонт. – Назвал своё имя хозяин телеги, и посмотрел на меня, немного наморщив лоб, и на время умолк.

     А мы ехали по живописным местам, но, увы – мой язык, к превеликому моему сожалению, не столь красноречив, а потому я ограничусь тем, что это воистину был рай. С виду. Ну, так мне показалось на первый взгляд (а впоследствии – и на второй, и на третий).

     – Куда ты держишь путь? – Спросил у меня Архонт, всё так же не поворачиваясь.

     – В город. – Промямлил я.

     Атлант усмехнулся:

     – Все дороги ведут в город; в город ста золотых ворот.

     Помолчав немного, он спросил ещё:

     – А это кто с тобой? – Кивнул он на того, кто сидел у меня на правом плече. – Животное твоё?

     – Да. – Похолодел я и напрягся.

     – Забавная зверушка. – Отметил тот. – Но у нас и не такие водятся.

     При фразе «забавная зверушка» Маленькое Зло аж почернело от ярости. Я думал, оно в гневе своём покусает Архонта, несмотря на все внешние данные последнего.

     – А далеко ещё до центра? – Спросил я после ещё пятнадцати минут езды на колымаге Архонта. Нет, тележка, конечно, была неплохая, но неудобная изнеженному, инфантильному жителю двадцать первого века – колёса без шин, постоянная тряска при езде. Вы на минуточку задумайтесь: я перенёсся на девять (!) тысяч лет назад, а это вам не шуточки.

     Свой ответ атлант выразил в стадиях. Я в уме подсчитал, что это где-то в районе 8-9 км от берега острова (ведь Атлантида, да будет вам известно, представляет собой остров). Учитывая, что из портала нас выбросило не на берег, ехать нам осталось всего ничего.

     – Расскажи мне о твоей стране! – Начал упрашивать я своего нового знакомого.

     – После. – Отмахнулся Архонт, и всё так же лаконично ответил. – За ужином.

     У меня навернулись слюнки в предвкушении сытного ужина, который нас ожидает – хотя, вдруг я не смогу вдоволь насладиться их кушаньями? Как-никак мы слишком уж разные: я – ходячая химия, жрущая фаст-фуд, а эти однозначно питаются здоровой пищей. Меня после смерти черви погнушаются есть, ибо напичкан при жизни всякой дрянью, а атланты вон какие могучие. Боже мой, как мне стыдно-то стало…

     Между тем, мы, наконец, приехали. Подъехали к какому-то селению, остановились и далее пошли пешком.

     – Мой дом рядышком. – Сказал мне Архонт. – Добро пожаловать, мой друг.

     – А как же город?.. – Посмел выговорить я.

     – А город – завтра. – Голос атланта был усталым, но непреклонным.

     Вначале я думал, что войду в дом, помою руки и примусь за еду – но не тут-то было. Архонт, укоризненно на меня глядя и качая головой, велел мне помочь разгрузить его повозку – он вёз свежую рыбу и овечью шерсть. И как-то он так сделал, что шерсть не пропахла рыбой, а рыба – не протухла. И таких секретов мне, представителю «современной» цивилизации, выпадет ещё немало…

     Пока я стоял на улице, под знойным, палящим солнцем (термометра у меня, естественно, при себе не имелось, но по моим ощущениям, жара была +40), я обратил внимание, что домики были самые обычные – дома как дома; правда, очень аккуратные.

     Ещё не успели мы дойти до калитки нужной нам постройки, как к Архонту выбежали его дети и жена – если я скажу, что это было трогательное зрелище, я не скажу ничего. У нас такой привязанности уже нет; каждый качает свои права – и чуть что, излишне требователен. Мы стали категоричными, перестали идти на компромиссы; перестали слушать друг друга. Мы стали свободными, независимыми; каждый сам в себе. Хорошо это или плохо – судить не мне; возможно, для каждой эпохи приемлемы свои реалии. Я ведь такой же, точно такой же, а потому не буду подвергать критике то общество, неотъемлемой частью которого являюсь я сам.

     Мы вошли в дом, разулись, и после моциона уселись за стол. Нам подали вина, чечевичную похлёбку, лепёшку и оливки на десерт. Но, прежде чем мы принялись трапезничать, Архонт как глава семьи и хозяин дома сначала представил меня, а потом с самым строгим выражением лица обратился к богам с благодарственной речью, в которой он весьма искренне благодарил их за те дары, что он имеет на этом столе сегодня. Затем он рассказал супруге о том, куда ездил – и это не был отчёт, а простой разговор.

     Судя по всему, сегодня был выходной – или, во всяком случае, предпраздничный день. Архонт поведал своим домочадцам, что рыбу он выловил в пруду собственноручно, а овечью шерсть купил на ярмарке у некоего Аполлона Какиса. А так, я оказался прав: мой атлант был мясником.

     Я почувствовал себя утварью, предметом, мебелью – семья атлантов вела себя столь обычно и непринуждённо, словно меня тут не было вовсе. Представляю, что испытывало в этот момент Маленькое Зло – ибо, если сейчас не замечали меня, то его – и подавно.

     Но вскоре речь дошла и до меня – у них, я так понял, всё степенно. Они никуда не торопятся. «Всему своё время» – это про них. С чувством, с толком, с расстановкой. Тихая, спокойная, размеренная жизнь без войн и прочих проблем. Может быть, это и есть рай? Кто знает.

     – Выходит, ты из далёкого будущего? – Архонт был озадачен, но не удивлён настолько, насколько рассчитывал бы я.

     – Да, – Выдавил из себя я, не зная, куда себя девать: по натуре я социофоб, и коммуникабельностью не отличаюсь. Для меня количество людей свыше двух-трёх – это уже толпа, в которой я теряюсь и умолкаю. Да, я упрям по характеру, но угрюм и молчалив.

     – Измельчал, однако же, народ. – Протянул, присвистывая, Архонт, и неодобрительно оглядел меня с ног до головы. – Какой-то ты тощий; без обид. Не кормит тебя зазноба твоя? Уж больно вид у тебя болезненный.

     Я поперхнулся, смутившись, и поспешил заверить:

     – Да нет! Это я такой… Есть среди нас и подобные вам – хотя, пожалуй, полностью они вам и в подмётки не годятся.

     – Рад это слышать. – Подобрел, посветлел лицом атлант.

     Мы продолжили вкушать яства. Маленькое Зло облизывалось, изнывая от голода. Однако оно оказалось воспитанным и не накинулось на пищу, ожидая, что и ему поднесут миску.

     – Итак, ты желал услышать про наши земли? – Осведомился Архонт.

     – Конечно! – Зарделся я.

     – Тогда слушай.

     По мере того, как говорил атлант, мои брови ползли всё выше, а челюсть отвисала всё ниже, и Маленькое Зло для приличия прикрывало мне рот своей лапкой.

     Многое из того, что я услышал, я знал из Википедии – но в последней нет и десятой доли того, что мне пришлось узнать. М-да, увлекаюсь я иными мирами, и даже создал свой собственный сайт, в котором их коллекционирую, делая акцент на геральдике, картографии и лингвистике.

     Как я выяснил, Атлантида, являясь достаточно большим островом, поделена на девять примерно равных по площади провинций, которыми управляли потомки богов. Правили они мудро и справедливо. Насколько – не знаю, ведь я здесь первый день. Но судя по достатку в жилище Архонта, счастливым лицам его чад и не вымученному, но от души приготовленному ужину его женщины, живётся в Атлантиде довольно-таки неплохо. Правда, вино ударило мне в голову: я ведь совсем не выпиваю – даже по праздникам, даже на собственный день рождения. Я предпочёл бы стакан простой воды без газов, если честно. Будь я в своей эпохе, я проявил бы твёрдость характера и отказался от крепкого напитка – более того, я вообще избегаю шумных кампаний, корпоративов; не хожу в гости и сам к себе никого не зову. Но здесь, находясь в чужом доме, будучи уже гостем, у меня язык не повернулся сказать что-то поперёк. Нет, я не боялся этих людей – я боялся показаться невежливым, невоспитанным. Видимо, у них так принято – ну, что ж.

     Подробным, но вовсе не утомительным повествованием я остался весьма доволен; для себя же лично я решил, что лучше повыведаю, разузнаю всё сам, ибо любознателен от природы. Именно любознателен, а не любопытен – сие есть разные вещи и понятия.

     – А какой у вас завтра праздник? – Поинтересовался я.

     – Увидишь. – Уклончиво ответил мне Архонт.

     На следующее утро атлант повёз меня в столицу.

     Вначале мы оставили далеко позади большую-пребольшую равнину, очень плодородную – на ней росли яблони и виноградники, ведь её возделывали умелые земледельцы, очень добродетельные люди. Я своими глазами, здесь и сейчас видел, с какой любовью они выполняют свой каждодневный труд, и проникся к ним огромным уважением, хотя не знал никого из них лично.

     Далее моему взору представали одна за другой водные преграды – город был обнесён тремя водными кольцами: что-то вроде большущих рвов или каналов, прорытых уже давно. Неторопливые ослики Архонта пересекли эти кольца по деревянным мостикам, достигающим тридцатиметровой ширины. На мостах у проходов к морю высились дозорные башни и опять-таки ворота.

     Помимо трёх водных, существовали ещё два земляных кольца, также опоясывающих город, но я их проморгал – это всё моя невнимательность, хотя глядел я во все глаза. И если бы у меня с собой был Canon, наверняка я стал бы звездой Instagram, потому что вид, запечатлённый на фотографиях, привлёк бы внимание многих, ибо стоил того.

     Я видел суда, которые благодаря прорытым каналам подплывали к самому центру. Это были торговые суда – хотя не сомневаюсь, что и военные тоже сновали туда-сюда. С одной стороны – а зачем? Если это рай, войне там места нет.

     Наконец, пред нами предстал дивного вида холм, который и был сердцем Атлантиды. Мы спешились, и начали подниматься.

     Холм был не крут; не слишком высок. Зато он был обнесён частоколом из ровно ста ворот (я не поленился сосчитать, обойдя кругом весь холм), покрытых самым настоящим золотом – я не знаю, 525-ой ли пробы это золото, но на Солнце оно блестело очень даже ярко; жгло, как перо жар-птицы в неумелых руках. Вообще, я заметил, что культ дневного светила (равно, как и культ царя морского, Посейдона) очень развит, но об этом чуть позже.

     «Город ста золотых ворот…», мысленно восхищался я. «Прямо как в „Аэлите“».

     Для меня стало открытием, что в собственно город можно было попасть через любое из этих врат – золотой забор был таким же радушным и гостеприимным, как и люди, обитающие в нём.

     Ах, если б вы только знали, насколько велико было моё желание поскорей попасть внутрь!

     Наконец-то мы очутились по ту сторону доброй сотни златых врат, и это было чудесно! От увиденного у меня захватило дух. И как же приятно, что охрана не требует от тебя ни документов, удостоверяющих личность, ни справок, подтверждающих наличие прививки от коронавируса – ты просто проходишь в город, и всё; понимаешь?

     Отчего-то сами собой напросились строки из одной весьма популярной в своё время песни:

     Город-сказка, город-мечта

     Попадая в его сети – пропадаешь навсегда

     Глотаю воздух простуд и сквозняков

     Запахов бензина и дорогих духов

     Положа руку на сердце, я на полном серьёзе заявляю: от вышеприведённых строк можно смело оставить лишь верхнюю: столица Атлантиды, город Гелиополис можно смело назвать городом-сказкой, городом-мечтой! Смело отметаем прочь любой намёк на сквозняки, вонь продуктов из нефти, запах парфюма и бациллы, которыми кишит воздух в наше время. Всего этого я не ощутил ни в Гелиополисе, ни в Атлантиде вообще (хотя, как вы помните, я сразу же, как только очутился здесь, обратил внимание на чистый, незагазованный воздух).

     По нашим сегодняшним меркам город был небольшой – и это ему опять же, только в плюс.

     Я заприметил в городе храмы, выложенные золотом и серебром. Храмы эти, возвышаясь над остальными зданиями и сооружениями, были окружены золотыми статуями (особняком стояла статуэтка из чёрного базальта). Я увидел заполненные кораблями верфи, а также роскошный царский дворец, окружённый каменной стеной – дом правителя острова, и правитель этот, по слухам, имеет близкое родство с богами.

     Мимо нас прошли рабочие из каменоломни, каменотёсы. И если у нас они считаются чернорабочим отребьем, то здесь они были в почёте – ведь именно эти ребята добывали в недрах острова (а именно в недрах внешнего и внутреннего земляных колец) необычные камни красного, белого и чёрного цветов (они же их и обрабатывали), постройками из которых изобиловал этот рай. В каменоломнях же, где с двух сторон оставались углубления, перекрытые сверху тем же дивным камнем, они устраивали стоянки для кораблей. Если некоторые свои постройки они делали простыми, то в других они забавы ради искусно сочетали камни разного цвета, сообщая им естественную прелесть; также и стены вокруг наружного земляного кольца они по всей окружности обделали в медь, нанося металл в расплавленном виде. Стену внутреннего вала эти трудяги покрыли литьём из олова, а стену самого акрополя – орихалком, испускавшим огнистое блистание.

     Одна постройка особенно меня заинтересовала: громадная, квадратная, вся из камня. Без окон, без дверей. Лишь на одной из стен была выгравирована литера, мне неизвестная.

     По городу даже бродили слоны! Я был шокирован, сражён наповал. Мне вдруг захотелось снова стать ребёнком; чтобы слон покатал меня на себе, а потом обдал фонтаном воды из своего хобота. Я бы в шутку надрал бы ему его большие уши, а по правде – хотя бы просто погладил. Некоторые слоны были коричневыми, и огромных размеров (включая размер их ушей и бивней); другие были размером с пони (подчеркну: не слонята, а взрослые особи) – их и использовали, как пони, для прогулки по городу, верховой езды. Но все эти животные – как большие, так и малые – были безвредны, безобидны; они были очень и очень дружелюбны.

     Будучи в городе, мы не преминули пойти в трактир. Завсегдатаи этого заведения уставились на меня, как на новые ворота. Все разговоры, до того имевшие место, разом стихли.

     – Это Илларион. – Любезно представил меня Архонт, ведя меня за руку. – Он мой друг.

     Мне стало так приятно… Если б вы только знали! К тому же, или он сказал это так пафосно, или слыл человеком многоуважаемым – интерес ко мне был потерян. Атланты принялись и дальше обсуждать свои насущные, каждодневные дела – ну, а мы с Архонтом присели за отдельный столик. Вскоре на нас перестали обращать всяческое внимание. Я вздохнул с облегчением.

     – Скажи, а почему ты не живёшь в Гелиополисе? – Посмел задать я такой вопрос Архонту, пока мы ели красную рыбу.

     – Мне и в селении неплохо. – Ответил мой друг. – К тому же, не всем же жить в городах – кто-то и в деревне должен проживать.

     – И то верно; разумно. – Согласился я, уплетая пищу за обе щёки.

     Некоторое время мы были заняты поглощением пищи.

     – Ты всё говорил про какой-то праздник. – Осенило тут меня. – Что празднуют сегодня в вашем городе?

     – А ты выгляни наружу, и поймёшь.

     Меня разобрало любопытство, хотя Маленькое Зло шикнуло на меня, чтобы я вёл себя прилично.

     На улице шла какая-то процессия – шествие вельмож или что-то в этом роде. Но причина была мне неясна. Я бы не сказал, что процессия была траурной (скорее – торжественной), но и особой радости (как на бразильском карнавале, например) я не выявил.

     Я знал, что цари атлантов одевались в шкуры самцов «морских баранов», а царицы носили головной убор из шкур самок этих неизвестных животных. Но одно дело – знать в теории, и совсем другое – видеть это на практике.

     Приглядевшись, я пришёл к выводу, что «морским бараном», скорее всего, является истреблённая в восемнадцатом веке нашей эры человеком разумным так называемая «стеллерова корова», у которой остались родичи в виде дюгоней и ламантинов.