Текст книги "Изменить судьбу (СИ)"

Автор книги: иктор орин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, знал, что это меняет? И, да, мы теперь – молочные братья. Так она тебе понравилась?

– Я у неё и понедельник, и вторник провёл, только вечером уехал.

– А чего так?

– Так я голый был. Она мне всё постирала. И сушить повесила. А я потом втихаря водой это всё поливал, чтоб не сохло.

– Обманывал, значит, девочку.

– Да, она та-ещё девочка, – сказал Вовка мечтательно, – сегодня уехала.

– Ещё приедет? – спросил я. Вовка опять на меня покосился, – да я не претендую, о тебе беспокоюсь.

– Сказала – позвонит.

К Олегу мы с Вовкой и Коля с Иркой подошли одновременно.

– А ведь хотели посидеть чисто мужской кодлой, – сказал я

– Слав, там всё равно Катька, так что не будет вам мальчишника, – сказала Ирка.

– Ты откуда знаешь? – спросил я, вот с Катькой бухать мне не хотелось сейчас ни грамма.

– Знаю. Прими это.

– Что принять?

– Что я умнее и знаю больше, чем ты. Просто мужественно прими.

– Ты – рыжая язва. Коля, беги от неё. И у меня вопрос: а не мало?

– Да. Сколько водки не бери – всё равно второй раз бежать, – изрёк известную сентенцию Коля, – пошли, с Олегом посоветуемся.

У Олега тоже было. И закусь нашлась. Девчонки быстро соорудили стол, мы сели и… прозвучал звонок в дверь. Все посмотрели на Олега.

– Я никого не жду.

– Ну, открыть-то придётся.

– А давайте притворимся, что нас нет.

– Ага. А магнитофон сам себя включил. И сам себе песни поёт.

– Так может за дверью не слышно.

– Ну-да, соседям за стеной слышно, а за входной дверь – нет.

– Короче, я открываю, – сказал Олег и пошёл открывать. Послышались голоса, как мужские, так и женские. В комнату вошёл ещё один наш одноклассник Миша. С ним было две девушки. И у них тоже с собой было. Мишу я знал с детского сада, а девчонки учились в параллельном классе. С ними я близко знаком не был. Их звали Надя и Наташа. Надя была официальной девушкой Миши, а вот Наташу вели на заклание Олегу. Быстренько нашлись дополнительные стулья, все расселись и пьянка, наконец-то стартовала. Я представил, как было-бы весело, если бы они пришли, а здесь Олег с Катькой, и расплылся в лыбе. Кстати, я поймал себя на том, что к Катьке, почему-то, отношусь, как к постороннему человеку. Внутри ничего не цепляет. Вскоре стол был задвинут в угол, свет был приглушен и начались танцы. Парни ангажировали девушек, девушки – парней, кто-то уже сосался в темноте. Я сидел в уголке и думал: «Вот стоит один раз в жизни захотеть напиться с другом с горя, и тебе обязательно, из самых лучших побуждений, сорвут это мероприятие, превратив в блядёшник».

– Пошли танцевать, – ко мне подошла Катя.

– Кать, не хочу. Потанцуй с Олегом. Или ещё с кем.

– Я с тобой хочу.

– Ладно, пошли, – здесь проще согласиться, иначе так и будет над душой стоять. Я встал, мы отошли от стены, Катка обняла меня за шею и положила свою голову мне на плечо. Мы стали медленно, чуть покачиваясь, крутиться на месте. Катька всё приближала свою голову ближе и ближе к моей шее, дыша в неё и тем самым щекоча. Провокаторша недоделанная. Я мужественно держался. Наконец, медляк кончился и я отстранился от Катьки.

– Парни, пошли выпьем! – крикнул кто-то. Вокруг одобрительно зашумели.

– А нам, значит, можно не предлагать? Мы сейчас соберёмся и уйдём, – раздались девчачьи голоса.

– Ну ладно-ладно, вам тоже можно!

– Включите свет, краёв не видно!

– Не включайте, нам стыдно будет!

– А вы чего, без трусов целуетесь?

– Нет, мы вообще не целуемся, мы в крестики – нолики играем.

– Без трусов?

– Так писать-же нечем!

– А за что-же стыдно?

– Почерк плохой!

Вобщем погоревать и поплакать в жилетку друга мне не дали. Выпивка вновь сменилась танцами, а танцы вновь выпивкой. На следующем медляке я сумел ускользнуть от Катьки, ангажировав Наташу. Наташа была довольно крупной девушкой, и я ожидал, что, обняв её в танце, почувствую жировые складки, однако мои ожидания подтвердились лишь частично. Жира на ней если и было больше, то ненамного, по сравнению с другими девушками, при этом она была ростом чуть выше меня, довольно широка в плечах, никакой хрупкости. Вобщем, табун коней на скаку в горящую избу загонит, и не поморщится. Лицо простоватое, но это, наверное, из-за отсутствия косметики. Она тоже обняла меня, притянула к себе, и я своей грудью упёрся в две таких упругих подушки.

– Мы раньше не были знакомы, как так получилось? – сказал я чтобы просто что-нибудь сказать.

– Я вашу школу перевелась только в девятом классе, я тебя тоже раньше не видела, – голос низкий, волнующий, тот, что называется контральто.

– Я после восьмого ушёл в технарь. Теперь есть одна причина об этом жалеть, – сказанул я такой замаскированный комплимент.

– Довольно тонкий комплимент, – оценила Наташа, – я начинаю думать, что вы меня беззастенчиво домогаетесь.

– Ни в коем случае. Харрасить – вообще не моё, – опять ввернул я словечко из будущего, – я люблю, чтобы девушка думала, что она сама подошла к желанию со мной переспать.

– О, новенькое словечко! Объяснитесь, сударь!

– Ну, харрасить – это от английского «харрасмент», или домогательство.

– Обожаю умных мужчин. Ум – это самая сексуальная часть тела мужчины.

– Тогда получается, что когда сопли из носа – это умственный оргазм …

– Ах-ха-ха-ха! – рассмеялась Наташа в голос, – Всё, на сегодня ты – мой!

– У меня есть шанс?

– Нет. Ни одного. От меня ещё никто не сбегал.

– А как-же Олег? Ты ведь шла с ним знакомиться.

– Я вижу, он гораздо более озабочен твоей подружкой Катей. К тому-же, он мне не нравится.

– С чего ты взяла, что Катя – моя подружка?

– Ну, то, что между вами что-то есть – выпирает, просто как член из узких плавок.

– Провокационно…

Глава 25

25.

Остаток вечера Наташа, если и отходила от меня, то недалеко, и всем своим видом показывала, что это место занято. Ближе к двенадцати ночи, когда соседи стали стучать по трубам, решили, что пора расходиться, тем более выпить успели всё, а ночных магазинов ещё не придумали. Я не чувствовал опьянения, во-первых, мой метаболизм был разогнан спортом до впечатляющих скоростей, во-вторых, пили всё-таки с неплохой закуской, да и на жопах не сидели, танцевали всё подряд, даже твисты, случайно затесавшиеся на плёнку. Девчонки в восемь рук быстро убрали со стола и перемыли посуду. Вышли провожаться всей толпой. До определённого момента всем было в одну сторону. Шли, громко переговариваясь, шутили, смеялись, совершенно не обращая внимания на окружающее. На улице было пустынно, но впереди я заметил небольшую группу людей. Не разглядеть кто и сколько, но проблем мы не боялись, нас всё-таки много, выглядим внушительной толпой. Проходя мимо них, мы вдруг услышали:

– Девчонки, давайте к нам!

Мы не обратили большого внимания на подначку. Я и Наташа шли сзади нашей процессии, и уже пройдя мимо них мы услышали:

– Ну хоть ты останься, толстая!

Наташа, ни слова не говоря, отцепилась от моего плеча, и пошла к ним.

– О! Ты всё-таки решилась! – прозвучал тот-же голос.

– ХР-РЯСЬ! – от звука её пощёчины даже у меня голова закружилась. Один из гопников свалился с ног.

– Ты чё, ох%ела, пи%да! – послышался чей-то голос, но я уже подбегал к ним, понимая, что драки не избежать. Гопари уже выстраивались перед ней для атаки, избрав её крайней, и видимо, забыв про нас. Их было не мало. Семеро, включая того, кто сейчас пытался встать, словив Наташину пощёчину. Они уже собирались её бить, когда я врубился в их правый фланг, сминая ряды и срывая атаку. Я раскидывал удары по всем направлениям, не боясь ошибиться. Внезапно оказалось, что противников у меня совсем не много, максимум двое. Это парни подключились к конфликту и весело чистили морды, кому кто достался. Вовка быстро загасил своего и кинулся ко мне, но мне помощь была уже не особенно нужна. Девочки стояли в стороне и смотрели на эту экзекуцию с каким-то нетерпением.

– Ну, вы всё? Повеселились? Пошли уже! – послышались их голоса, когда драка стала затухать.

– Всё-всё! Идём.

– Ну, вот, достойное завершение замечательного вечера.

– Да, программа – минимум выполнена.

– А почему не максимум?

– Потому что я ещё твоих титек не видел.

– Фу, пошляк! Пойдём покажу!

Все перебрасывались шуточками, сбрасывая адреналин. Наташа снова ухватилась за моё плечо, я заметил её взгляды, бросаемые на меня.

– Что?

– Удивлена. Надо-же, не побоялся.

– Не побоялся чего? Этих, что-ль?

– Ну, их было не мало.

– Да-ну, вздор. Чего их бояться. Уверен, со спортом они не дружат, бухают каждый день, курят. Они привыкли толпой бить слабых, тех кто заведомо ответить на сможет. А драться и бить людей – разные вещи.

– Всё равно. Толпой могли замесить.

– Ну, ты тоже не побоялась, где-уж мне было проявлять малодушие.

– Меня-бы не замесили.

– Много уверенности в голосе. С чего-бы?

– Я хорошо бегаю.

– Я тоже не плохо. Зарубимся?

– А давай! Если догонишь меня – трахнешь, если не догонишь – я тебе дам.

– Надо определить, докуда бежим, – сказал я, сделав вид, что не заметил явного перекоса в призовом фонде.

Наша толпа постепенно стала рассыпаться, то одна, то другая парочка уходили с маршрута, наконец и Вовка, махнув мне рукой, пошёл в сторону своего дома.

– Вон, видишь, высотка одиночная? Вот до подъезда и зарубимся, – сказала Наташа, – три, два, раз, побежали!

Она и правда резво рванула к высотке, до которой было метров двести. Я рванул за ней, практически не потеряв на старте. Но Наташа неслась как антилопа, несмотря на своё телосложение, догнать её оказалось энергозатратно. Я настиг её уже у самых дверей подъезда, и-то, мне показалось, что она решила чуть поддаться.

– Всё-всё, догнал… Фух… Ну, пошли? Получишь свой приз.

– А… удобно? Все-таки поздно уже.

– Не боись, я одна живу, пошли.

– А как ты так, одна?

– У меня родители – спортсмены. Уже не выступают, конечно, но тренируют. У них, у каждого, команда. У папы по гребле, у мамы по лыжам. Они то на сборах, то на соревнованиях. Вот и я с детства в спорте. Сначала греблю освоила, потом лыжи. Медалей дома куча, не знаю, что с этим металлоломом делать. Я сейчас не занимаюсь.

– А почему бросила?

– Я не бросила. Просто из спорта ушла. Тренируюсь для себя. Мне бросать нельзя, сразу расплывусь. Поэтому, наверное, придётся всю жизнь тренироваться.

– Так чего ушла-то? Из спорта?

– Начала вес набирать. Титьки выросли. Результативность снизилась. Приходилось вдвое усилий тратить, по сравнению с другими девчонками. Вот и ушла. От препаратов сразу отказалась. Видела, во что они совсем молодых людей превращают. Родители и не навязывали.

– А другим, значит, навязывают.

– Слав, ты в большом спорте был когда -нибудь? Вот и не выступай. Ты не видел эту кухню изнутри. Тренерам сверху, в приказном порядке, выдают химию, и заставляют распространять среди подающих надежды спортсменов. А тренерам куда деваться? Или будешь работать так, как велено, или поедешь куда-нибудь в «Малые Бздуны» спорт высоких достижений популяризировать. Вот и работают.

Тем временем мы поднялись на девятый этаж и уже заходили в квартиру.

– Разувайся, проходи на кухню. У меня что-то сушняк, сейчас чаю попьём. Чайник наполни и поставь кипятиться, – сказала Наташа, исчезая в комнате. Появилась она оттуда минут через десять, в длинном шёлковом халате, который так облеплял её фигуру, что места для фантазии почти не оставалось. И, похоже, белья на ней под халатом не было. Она достала маленькую, явно импортную коробочку с чайными пакетиками, взяла два, закинула в чашки:

– Наливай.

Пока заваривался чай мы болтали. Наташа спросила:

– И что у тебя с этой Катей?

– Любовь, – со вздохом ответил я.

– Чёт любовь у вас какая-то странная. Односторонняя.

– Что есть, то есть. Односторонняя. Я её люблю, она меня – нет.

– А выглядит всё, наоборот.

– Только выглядит, – я взял свою чашку. Сахара Наташа не предложила, значит будем пить несладкий. Отхлебнул. Чай офигительный, с привкусом грейпфрута. – Охренительный чай!

– Родители из Чехословакии привезли. С соревнований, – Наташа тоже отпила, встала у окна, оперевшись попой о подоконник.

– И что-же? Так и будешь тайным воздыхателем?

– Почему-же тайным? Она прекрасно знает, о моих чувствах. Мы даже встречались. Просто потом я ей надоел.

– А выглядит, будто ты её игноришь.

– Только выглядит. – Я тоже подошёл к окну, встал в стороне от Наташи, глядя в тёмную улицу. – На самом деле, я просто вышел из зоны её влияния. А для неё это – большая репутационная потеря. Прежде всего для неё самой. Она с этой мыслью жить не может, поэтому всеми силами стремится вернуть надо мной власть. Ну, а я сопротивляюсь.

Я повернулся к ней, ставя свою чашку на подоконник, приблизился, становясь прямо перед ней и кладя руки ей на бёдра и приближая лицо к её лицу. Она не отдёрнулась, не отклонилась, поставила свою чашку на подоконник и ответила на поцелуй, обняв меня за шею. Я сдвинулся чуть в сторону, и моя правая рука полезла под Наташкин халат. Под халатом и правда не оказалось белья. Зато оказалась большая и упругая грудь, размером три-плюс, плоский красивый живот, а также очень красивые гладкие бёдра, которые я слегка раздвинул, чтобы иметь доступ ко всем тайным местам её тела. Наташка, стащив с меня футболку и возилась с моим ремнём и брюками, наконец справилась и сразу-же стянула их с меня, вместе с трусами, немедленно взялась рукой за член. Я уже стимулировал её клитор, не забывая про вход во влагалище. Наташка постанывала и тяжело дышала. Наконец она раздвинула ноги и потянула меня к себе. Я не стал сопротивляться и вошёл. Наташка немедленно обхватила меня ногами для более тесного контакта, и мы задвигались, подстраиваясь друг под друга. Наташка чуть откинулась назад, запрокидывая голову. Её напряженные соски скользили по моей коже, и это заводило меня ещё сильней. Её стоны становились всё громче и начали переходить в приглушённые крики. Наконец она прижала меня к себе изо всех сил, и я почувствовал, как вздрагивает её живот, а мой член внутри неё сдавливают сокращения влагалища. Я чувствовал, что вот-вот кончу прямо в неё. Предохранением мы не озаботились, и теперь я с огромным трудом сдерживался, чтобы не кончить, не имея возможности выйти из неё. Наконец её хватка ослабла, и я, выдернув из неё член сразу-же разрядился её на живот. Наташка смотрела на это как-то заворожённо, потом взяла мой член в руку и сделала несколько движений взад-вперёд, заставляя меня разрядиться полностью. При этом она притянула меня к себе и целовала в губы.

– В душ? – спросила Наташка вполголоса, оторвавшись от меня.

– Я надеюсь, что это не обозначает «мойся и уходи».

– А ты не хочешь уходить?

– В смысле? А что, у тебя так всегда? Один раз кончил и сбежал?

– Довольно часто.

– Ну, значит я буду исключением из правил. Да и смысла нет. Дома все спят. И потом, я бы ещё на тебя голую посмотрел.И не только посмотрел. Ты реально красивая.

Наташка вскинула голову и испытующе посмотрела мне в глаза. Потом опять притянула к себе и поцеловала долгим поцелуем.

– Я давно такого не слышала. Так давно, что уже забывать стала. Пойдём в душ.

Санузел у Наташки был шикарный, если судить на момент 1983 года. Объединённые туалет и ванная комната давали большую площадь, на которой поместились и ванна, и унитаз, и большая душевая зона, достаточная, чтобы поместить нас обоих. Мы тщательно вымыли друг друга, залезая во все укромные уголки и складочки.

– Наташ, тебе надо кустик подстричь, – сказал я, показывая взглядом на её лобок.

– Да знаю, самой неудобно, не всё видно, и в зеркале смотреть тоже неудобно. – Наташка чуть покраснела.

– Ну, давай я помогу.

– А ты этого реально хочешь?

– А что такого?

– Ну, ты-же парень. Ну, типа, мужчина… Типа, не пристало мужику брить бабские пё%ды…

– Кто хоть эту муть тебе сказал? Это может сказать только какой-нибудь малолетка, закомплексованный по самую макушку. С нереализованным либидо. Ну, или зэк.

– Ну, раз так, тогда давай.

– Сначала, как в нормальной парикмахерской, надо обсудить стрижку. Вам полубокс или модельную? С пробором или без?

– Дурак, – Наташка засмеялась, – какая модельная?

– Ну, как-же, с зачёсом вправо, или влево, как вам нравится?

– Да, блин, просто помоги…

– Нет, просто не получится. Надо решить, что оставляем – клинышек или дорожку? Можно выбрить сердечко, или например, уши Микки-Мауса. В нашей интим-парикмахерской вы найдёте весь спектр услуг и стрижек. Но Ушки будут дороже всего.

– Так ты ещё и деньги с меня за это возьмёшь? – притворно изумилась Наташка, приняв игру.

– Ну, деньги – не деньги, но как минимум добрыми услугами отработаешь.

Наташке я выбрил узенький клинышек, максимально удалив всё остальное. В конце процедуры не удержался и поцеловал её туда, лизнув клитор.

– Всё, иди к зеркалу, любуйся. – у Наташки в прихожей стояло большое ростовое зеркало.

Наташка ушла вертеться перед зеркалом, а я прошёл в комнату.

– Ну и как ты хочешь получить оплату за труд? – голая и красивая Наташка появилась в комнате.

– Давай так, ты оденешь свой халат, но не будешь его завязывать, и будешь дефилировать в нём передо мной, покачивая бёдрами. А я буду на тебя смотреть и умирать от желания.

– И это всё? – в голосе Наташки прозвучало разочарование.

– Ну, пока всё. Посмотрим, как ты продефилируешь.

Наташка ушла за халатом, а я уселся на кровати. Вскоре она появилась в комнате, двигаясь своей обычной походкой.

– Ну, нет, Наташ! Иди как модель по подиуму, красиво и гордо.

– Я так не умею.

– Ты – девочка, у вас это в крови. Просто доверься инстинктам.

Наташка вышла из комнаты и снова появилась в дверях. На этот раз было получше, но до идеала – как до луны.

– Наташ, не спеши, иди так, как будто тебе ни до кого нет дела, но при этом ты осознаёшь свою красоту и показываешь её всем. Давай.

Наташка вновь появилась в дверном проёме. Снова получше, чем в прошлый раз.

– Наташ, надо идти легко. Ты не на лыжах. Иди как по пляжу в Куршевеле, ножки ставь перед собой в одну линеечку…

– Да-ну, Слав, надоело, зачем…

– Ну всё, последний раз, самый последний, и всё.

– Ну ладно, последний.

На этот раз Наташка вышла и довольно долго не появлялась. Наконец она появилась в дверях и вошла в комнату. Я загляделся: халатик небрежно распахнут, одна пола облегает ножку, вторая нога полностью голая, грудь видна, не нарочито, а так, как будто случайно халат распахнулся, бёдра покачиваются и вместе с ними покачивается только-что сделанная стрижка на лобке. Я почувствовал нарастающую эрекцию. Наташка, видимо, тоже её увидела и поняла по моему молчанию, что всё сделала правильно. Она подошла ко мне вплотную и спросила почему-то хрипловатым и волнующим голосом:

– Получилось?..

Вместо ответа я провёл рукой по внутренней стороне её бедра, приблизился, и поцеловал её в лобок. Потом обхватил руками за попку и прижал её пах к своему лицу, стараясь достать языком до клитора. Услышал, как шурша сполз и упал на пол халат. Она положила свои руки мне на голову и нежно прижимала меня к себе, двигая тазом. Через некоторое время я заставил её лечь на кровать и продолжил уже в горизонтальном положении. Наташка прижимала мою голову к себе, двигая бёдрами и попой.

– Я хочу тебя… – услышал я её хриплый шёпот. Наташка потянула меня на себя и в сторону, укладывая на спину, сама она поднялась, перебросив через меня одну ногу и собираясь меня оседлать. Взяв в руку мой член, она направила его в себя и стала опускаться на него, и вдруг, как-то внезапно кончила. Её живот и бёдра затряслись, она откинула свою голову назад, опираясь руками о мои ноги, и протяжно застонала. Струи не было, но откуда-то вытекли несколько белёсых капель. Через несколько секунд она упала грудью на меня, продолжая двигать попой и не выпуская меня из себя. Примерно через минуту Наташка «завелась» снова. Она поднялась надо мной, упираясь руками мне в грудь и глядя в глаза продолжала двигать своей попой. Интенсивность движений увеличивалась, Наташка, не отрываясь смотрела мне в лицо. Вскоре я увидел, что её руки и грудь покрываются мурашками. Я протянул руки и сжал её груди в ладонях. Наташка выпрямилась и, закрыв глаза вновь издала протяжный стон, означающий достижение оргазма. Через несколько секунд, вновь упав мне на грудь она шепнула:

– Теперь ты… – и скатилась с меня в сторону, ложась на спину.

Я был и без того уже близок к финалу, поэтому мне хватило пары десятков движений, чтобы достичь его. Я выдернул член из Наташки и кончил ей на живот, лёг рядом с ней. Она лежала неподвижно и закрыв глаза, и только лёгкие движения её руки, размазывающие то, что из меня вытекло по животу, говорили о том, что Наташка не спит. Наконец она открыла глаза:

– Ты правда считаешь, что я красива?

– Даю честное слова пионера и комсомольца! – меньше всего я ожидал такого вопроса, – я-бы ещё сделал какой-нибудь жест, типа пионерского салюта, но ты только представь, как это будет выглядеть в голом виде и лёжа на кровати... Ладно хоть эрекция опала.

– Пс-хи-хи-хи… – Наташка прыснула смехом, – нет, ты точно не как все, дура твоя Катька, что тебя бросила.

– Ну, может она не обладает таким живым воображением, как ты.

Глава 26

26.

Мы снова пили на кухне Наташкин охренительный грейпфрутовый чай. Мы уже опять побывали в душе и опять друг друга тщательно вымыли.

– Ну правда, Слав, скажи, ты серьёзно считаешь меня красивой? – вот любят девочки порефлексировать по этому поводу.

– Мне, лично, странно другое. Ты сама почему себя красивой не считаешь?

– Ну… Я толстая… Слышал-же что эти придурки сказали.

– Ну так ты же сама говоришь, что они – придурки. Как придурки могут влиять на твою самооценку?

– Но мне так говорят не только придурки. Подружки, парни в группе, ну и вообще…

– Наташ, у тебя прекрасная фигура. А то, что ты борешься с весом говорит о тебе, как об очень сильном человеке. И ещё говорит о том, что тебе нужна консультация хорошего эндокринолога. Именно хорошего. Поговори с родителями. В спорт приглашают хороших врачей, может они тебе кого-то посоветуют.

– Ещё у меня лицо как у Маруси из Закобякино.

– Вот это ты вообще зря. – я-то, как человек двадцать первого века, знал, что значит профессиональный макияж. Если посмотреть на ангелов «Victoria’s Secret» без макияжа – там такие Маруси… – ты просто не используешь косметику. Все твои подружки, которые тебе это говорят – просто завистливые сучки. И наверняка штукатурятся так, что, если их хорошенько об стену ударить, с них по кило цемента осыпится. К тому-же, я считаю, что в этом возрасте некрасивых девочек в принципе не бывает.

– Странно… С тобой так просто и легко… – сказала Наташка после непродолжительного молчания, – Ты не считаешься ни с чьим мнением, не признаёшь авторитетов, на всё имеешь свой взгляд… Давай встречаться?

– Это тест такой? Соглашусь или нет? – спросил я с улыбкой, – нет, не соглашусь. И причина не лежит в плоскости «нравится – не нравится». И не про любовь. Просто я скоро уеду. Далеко. И надолго. К тому-же, поверь, я – совсем не подарок.

– Это в каком плане?

– Я могу изменять. Ты готова принять это?

– Блин! Только познакомишься с интересным парнем, так сразу оказывается, что всё не так радужно, как видится.

Мы с Вовкой шли на тренировку. Я успел немного поспать у Наташки и пообедать дома. Похмелья не было, просто чувствовался небольшой недосып. Вовка косился на меня и наконец спросил:

– Головка не бо-бо?

– Смотря какая.

– Что, горячо было?

– Не горячее, чем у тебя с Ленкой. Звонит? – спросил я.

– Сегодня звонила. С утра. Может через неделю приедет. А чо?

– Да ничо. Ты осенью в армию. До армии с ней будешь?

– Не знаю. А чо? Моё место займёшь?

– Как я займу-то, я-ж уеду скоро, – сказал я и вдруг понял, что Вовка ещё ничего не знает.

– Куда? – спросил Вовка.

– На севера. Работать.

– Чего-о? – протянул Вовка недоверчиво. Я промолчал.

– И давно ты так решил? – снова спросил Вовка.

– Как диплом получил.

– Пи%дец…– Вовка помолчал, затем спросил: – Зачем?

– Блин! Все, кому ни скажи, задают один и тот-же вопрос. А вам не приходило в голову, что мне так хочется? Что я, может, хочу свою собственную жизнь строить, ни от кого не завися?

– А здесь чего не строится?

– Блин!.. Ты просто очень многого не знаешь.

– То есть, ты вот так-вот нас всех бросишь и уедешь?

– Ага…

– Вот я всегда подозревал, что есть в тебе что-то героическое.

Тренировка прошла как обычно. Палыч всласть над нами поиздевался. Все провели по несколько боёв с одним, двумя и тремя противниками. Палыч менял и перемешивал противников как попало. Ноги и руки приятно гудели, когда я подходил к дому. Даже удивился, не увидев во дворе встречающей меня Кати. «Ну, слава Богу, отстала», подумал я. Заходя домой громко сказал:

– Всем привет, я дома… – и осёкся. В гостиной сидела Катя, и смотрела на меня непонятным взглядом.

– Неожиданно… Чему обязан? – я разулся и прошёл к ней.

– Я хочу с тобой поговорить.

– На тему…?

– Давай ты сначала сделаешь то, что всегда делаешь после тренировки, а потом…

– А потом буду заниматься своими делами, – перебил я её, – Кать, мне кажется… Вернее не так, я знаю, что мы с тобой уже давно всё выяснили. Уже месяц прошёл с того момента. Для меня ничего не поменялось. И я не хочу больше ничего выяснять. Всё, что я имел тебе сказать, я сказал. Добавить нечего.

Я развернулся и пошёл разбирать сумку и залезать под душ. Захочет уйти – уйдёт и без моего участия. Наткнулся на мамин осуждающий взгляд. Пожал плечами и продолжил заниматься, чем планировал.

Выйдя из душа, увидел, что Катя до сих пор сидит в гостиной. Ну и пусть сидит. Прошёл на кухню в поисках еды. Жрать после тренировок хотелось устрашающе. Поев, прошёл в нашу с Лёшкой комнату и плюхнулся на диван, прикидывая, чем-бы заняться, но в комнату вошла Катя и закрыла за собой дверь. Я вопросительно уставился на неё.

– Слав, я так больше не могу, – сказала Катя, усаживаясь рядом со мной, – я всё время о тебе думаю. Вчера спать не могла, как подумаю, что ты с этой толстожопой…

– Она не толстожопая. Она нормальная, красивая девушка.

– Так у тебя с ней было!.. – вскрикнула Катя.

– Не надо орать. Не нужно, чтоб все знали обо всём.

– Сволочь… – на глазах у Кати появилась влага.

– С чего вдруг? Не я это начал. У тебя и десантник, и Олег, и возможно я не обо всех знаю…

– Это всё не считается! Мне с ними не нравилось! И я извинилась! – вот всё-таки умеет она мужиками манипулировать. Лицо сделала такое… Несчастное. Хочется немедленно обнять и успокаивать. Целовать и гладить по головке. Пообещать всё что угодно.

– Катя. Это бессмысленный разговор. Мне нечего тебе сказать, сверх того, что уже сказал. Мне нечего тебе предложить. Всё. И давай закончим на этом.

– И как она? Лучше, чем я?

– Кать, она – другая. Ты – это ты. Она – это она. И я вас не сравнивал.

– Сволочь… – повторила Катя, – сначала променял меня на эту свою Свету, теперь на эту… Может я ещё чего-то не знаю?

– Не знаешь… – я спокойно смотрел на неё.

– Ну и х%й с тобой, живи как хочешь, – Катя вдруг успокоилась и стала сама собой, – пожалеешь ещё.

Катя встала и вышла из комнаты, а я улёгся на диван. Вскоре в прихожей хлопнула входная дверь. «Блин! Побыстрей-бы уехать!» – снова подумал я.

Глава 27

27.

– Пап, послушай меня, и постарайся, пожалуйста, запомнить. Тебе нельзя бухать! Не только из-за здоровья, которое, к слову, у тебя – не фонтан. Просто скоро наступят очень тяжёлые времена. И маме, и бабушке больше не на кого будет надеяться, кроме тебя. Я уеду. Лёшка будет служить. У Наташки тоже своя семья есть, и ей бы самой кто помог. Я не отказываюсь вам помогать, но я ещё сам не знаю, удастся ли мне там нормально устроиться.

В кои-то веки я снова видел отца трезвым и не преминул этим воспользоваться. Прошла неделя после последнего визита Кати. Она больше не приходила, я её вообще не видел. Даже к своей подружке Ирке она, если и приходила, то мы как-то не сталкивались. Была суббота. Вчера отец пришёл домой с работы ни в одном глазу, и сегодня у нас состоялся-таки разговор.

– Что-за тяжёлые времена. И откуда ты знаешь?

– Пап, я тебе не могу сказать, откуда я знаю. Просто прошу тебя отнестись к моим словам серьёзно.

– Так что за тяжёлые времена?

– Пап, очень скоро всё перевернётся с ног на голову. Всё во что ты всю жизнь верил, и считал незыблемой истиной, окажется никому не нужно. Так будет не только с тобой. Вся страна потеряет ориентиры, все люди потеряют опору и почву под ногами. Это будет очень внезапно и неожиданно. И очень многие не найдут себя в изменившемся мире. И я очень хочу, чтоб вы были к этому готовы.

– Да что случится-то? Война?

– Да что вы вцепились в эту войну? Не будет войны. Вернее, будет, но совсем не та, которую вы ждёте.

– Кто это – мы?

– Да вы все. Старшее поколение. Я понимаю, у вас тяжёлое наследие и генетическая память. Но наши противники прекрасно понимают, что поработить нас в прямом противостоянии им не удастся. Поэтому применят другое оружие.

– Это какое-такое другое? – я видел, что отец не относится к моим словам серьёзно, уже начал ёрничать.

– Психологическое, пап.

– Ой! Уже боюсь!

– Пап, я не знаю, как до тебя донести мои слова, но пожалуйста, прекрати бухать каждый день. На тебя мама уже надеяться перестала. Ты не идёшь на контакт, не хочешь ничего ни от кого слышать. А когда им понадобится твоё плечо, ты не сможешь им его подставить. Просто, потому что будешь валяться пьяный. Слышишь…

– Ты мне тут не указывай, сопляк! Я жизнь прожил, и кое-что видел, в отличие от тебя! Будешь ты меня тут жизни учить! Щенок! – отец встал и вышел из комнаты. Ну, я должен был попытаться. Ладно, не получилось, так не получилось. Что там у меня по отъезду? Вещи все, что планировал – закуплены. Денег осталось – чуть. Ладно, главное, чтоб на дорогу хватило. У родителей всё равно нет. На следующей неделе надо выписываться. Это процесс не быстрый. Где-бы ещё денег взять, хоть рублей пятьдесят? Вагоны что-ли разгружать пойти? А может лучше на рынок? На овощной. Там тоже грузчики нужны. Надо съездить потолкаться, поузнавать. Так, что у нас время? Пол-одиннадцатого. Нормально, ещё успею. Я надел старые потрёпанные шмотки, взял денег на перекусить, и поехал в центр. По дороге пришла в голову ещё одна дельная мысль. Надо телеграмму дать на предприятие, чтобы встретили. Так проще будет, не с чемоданами таскаться. Ладно, сейчас всё равно вызова с собой нет, а адрес я наизусть не помню. Завтра сделаю.

Не занимался я этим никогда. И в прошлой жизни тоже. Не знаю, к кому подходить. Пошёл по рядам спрашивать, не нужна ли кому-нибудь помощь. Мне показали на администрацию рынка, мол все вопросы решаются там. Пошёл в администрацию. У кого спрашивать – непонятно.

– Ты работу ищешь? – спросил меня кто-то со спины.