Текст книги "Изменить судьбу (СИ)"

Автор книги: иктор орин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Шантажируете, значит.

– Да какой шантаж, мне-бы он нафиг не нужен. Весь какой-то липкий, скользкий…брр. Если-б не лез ко мне – и фотка не нужна. А он протрезвел и через неделю припёрся к Ольге опять, когда никого не было, начал стращать, что родителям расскажет, какая она шлюха, если она не будет ему давать. Время дал на подумать. Оля ко мне, фотку напечатали, она ему и показала, когда в следующий раз пришёл. Там такая фотка – всё сразу понятно, кто – насильник, кто – жертва. Ольгина одежда разорванная валяется. В милицию идти – этой фотки может и не хватит, а вот по партийной линии, если засветить – его предкам мало не покажется.

– Понятно. Ну, чем займёмся, если гулять не хочется?

– Знаешь, Слав, ты, наверное, иди. У меня что-то настроение испортилось, да и к экзаменам готовиться надо. Теперь знаешь, где живу. Заходи, если будешь поблизости. А завтра тебя папа пригласил. Он, похоже, в баню пошёл, коньяк забрал, смотрю, нету на месте. Будет сейчас там развратничать. А завтра с похмелья болеть. Ты, если придёшь, пива ему захвати.

– Телефончик свой дашь? А я тебе свой оставлю. Созваниваться будем.

Обменявшись телефонами, я вышел от Светы. Возле подъезда тусил Дима. Уже по гражданке, и похоже, в говно. Увидел меня.

– Э! Эй ты! Ну-ка стой! Стоять, кому сказал!

Я прошёл мимо него. Он попытался схватить меня за одежду, неудачно, конечно, чуть не навернулся. Снова заблажил:

– Э-э! Ты куда! Стой утырок! Я кому сказал!

Я шёл неспеша, завернул за угол и остановился. Здесь было больше растительности и меньше окон. Кусты закрывали практически весь обзор. Вскоре из-за угла вывернул Дима и наткнулся на меня взглядом.

– Вот ты и попался! Ну чё! Давай раз на раз! Я без формы, видишь? Не зассышь? Давай! Я в десанте служил, щас разделаю тебя.

«Блять, вот откуда столько десантников на душу населения? Плюнуть некуда, обязательно в десантника попадёшь». Дима пёр на меня, закатывая рукава, и наверное, сам себе казался большим и страшным. Нет, бить его нельзя. То, что он не по форме не отменяет того факта, что он – мент. Ударь я его – проблемы обязательно будут. «Менты – козлы» – присказка не вчера придуманная. Как раз дело раскрутилось против ментов, которые людей убивали в Москве. Из-за сраных продуктовых наборов. Так они по форме были, когда убивали, и не стеснялись вообще. И если-бы не КГБ, хрен знает, когда они бы остановились. А скоро и Щёлоков застрелится. Не выдержит душа поэта. Сволочь, он их ещё и покрывал, и отмазывал.

– Дима, а что, у тебя без насилия уже не встаёт? Обязательно самоутвердиться надо? – я отклонился, пропуская мимо себя бренное тело, потерявшее равновесие после богатырского удара в пустоту. Дима врубился в кустарники, повис на них, кое как встал.

– Дима, тебе-бы врачу показаться. Психиатру. У тебя, похоже, с кукухой проблемы – я снова отошёл в сторону, провожая Димину тушку глазами. На сей раз его полёт остановил ствол дерева.

– Дима, ты бы сел, посидел, а лучше, иди домой, полежи. А-то вот так врежешься в дерево башкой, и умрёшь уставшим – Дима прислонился спиной к стволу дерева.

– Я тебя всё равно достану.

– Так я и не убегаю никуда. Хочешь достать – всегда пожалуйста.

– Светка – моя! Ты понял! – заблажил он опять.

– Ты у неё-то хоть спросил?

– О чём? – он, походу, реально не догоняет, что у девушек, вообще-то принято согласие спрашивать.

– Да, говорить с тобой бессмысленно – я развернулся и пошёл на остановку.

Глава 12

12.

Утром во вторник, ещё шести не было, проснулся с ощущением, что не сделал что-то важное и необходимое. Это ощущение не давало покоя, зудело и мешало сосредоточиться на чём-либо. Прошёл на кухню, не понятно зачем, опёрся руками о стол, посмотрел вокруг, выглянул в окно. Ощущение неудовлетворённости мешало думать. По какому-то наитию отставил ноги назад и сделал несколько отжиманий от поверхности стола. Мышцы загудели, появилось чувство какой-то радости, неудовлетворённость пропала. «Ля, так вот чего не хватало-то!» – подумал я и пошёл одеваться на пробежку.

Проснулись родители, им на работу.

– Чего вскочил в такую рань? – мама вышла из комнаты и увидела меня, одевающегося.

– Пойду побегаю, – я подошёл к ней и обнял её, – с добрым утром, мам.

– И тебе с добрым утром – мама снова странно посмотрела на меня – что-то ты изменился, Славка. У тебя всё хорошо?

– Да нормально всё. Просто рад тебя видеть.

Из комнаты вышел отец, хмуро посмотрел на нас, прошёл в кухню

– Пап, с добрым утром! – отец не ответил.

Бежать было легко, сделал двадцать кругов на школьном стадионе, подошёл к спортивным снарядам. Там были три турника разных уровней, металлические брусья, сваренные из труб, и примерно десятиметровая вертикальная стойка с тремя шестами. Турники уже были оккупированы группой парней шестнадцати-семнадцати лет. Я подошёл к брусьям. Поотжимаюсь пока, а там и турники освободятся.

Сделал несколько подходов на отжимание. Турники были уже свободны, но парни не уходили, стояли возле них кружком, вполголоса разговаривали. Подошёл к турникам, запрыгнул, повиснув на самом высоком.

– Э! Занято!

Я начал подтягиваться.

– Занято, сказано! Спрыгнул быстро!

Закончив на пятнадцатом повторении, я спрыгнул с турника. Ссориться не хотелось. Наоборот, была какая-то умиротворённость.

– Парни, ну вы-же не занимаетесь, турники пустые. Чего наезжать-то?

– Тебе что не понятно? Сказано «занято» – значит занято! – парни не выглядели агрессивными, только один, вот этот, который наезжал, как будто специально себя заводил. Остальные молчали неодобрительно. Но и не мешали. Типа солидарность.

– Ладно, ухожу – сказал я и пошёл к шестам.

– Там тоже занято! Э!

Я развернулся и подошёл к нему. Настроение стало портиться. Вот надо-же так насрать в душу сутра пораньше.

– У тебя проблемы? – спросил я, подойдя к «оратору» вплотную.

– Это у тебя проблемы, чухан!

– Сеня, да ладно тебе, ну занимается парень, чем он тебе помешал? – попытались успокоить его парни из их компании.

– А хули он тут вы%бывается!? – Сеня уже распалил себя так, что начал подпрыгивать. Я попытался успокоиться.

– Сеня, давай с тобой подтянемся кто больше. Проиграю – уйду, слова не скажу.

– Да ты и так сейчас убежишь, сука! – Сеня уже дёргался в мою сторону, и только парни из его компании тормозили его, держа за руки.

– Парни, – обратился я к ним, – я проблем не хочу, но турники не куплены. Хотите драки – будет драка, я мешком работать не буду. Хватит всем.

– Да Сеня, бля, заткнись и успокойся! – повысил голос один из компании, – Слава, ты занимайся, я этого придурка сам успокою, – он снова повернулся к «оратору» – Сеня, бля, захлопнись, или я захлопну.

Сеня притих. Я присмотрелся к парню. Нет, вроде незнакомый.

– Мы знакомы?

– Да, к Палычу вместе ходили. Только я бросил с полгода назад.

– Блин, всё равно не узнаю.

– Я – Паша Гущин. Не вспомнил?

– Н-нет, честно говоря. А чего бросил?

– Да тяжело, блин! С трени еле приползал, а у меня ещё две сестрёнки. Они хоть и большие уже, да всё равно контролировать надо. Тётка всё не успевает.

И я вспомнил его. Паша появился у нас на ОФТ где-то через полгода после открытия секции. Отличался немногословностью и упрямством. Про него говорили, что у него родители погибли в аварии, и они, трое детей, остались одни. Сёстры были двойняшки, по тринадцать им вроде сейчас. Их взяла к себе родная тётка, в целом, неплохая женщина, но она жила одна, работала, и времени у неё на детей не всегда хватало. Ему сейчас семнадцать, осенью, в ноябре исполнится восемнадцать и под осенний призыв он не попадёт. Уйдёт в армию весной. А ещё месяцев примерно через десять вернётся домой в цинковом костюме.

– Всё, вспомнил я тебя. Рад видеть. Как жизнь? Занимаешься здесь часто?

– Да всё вроде нормально, сейчас экзамены сдам, работать пойду. Здесь занимаюсь иногда. Надо-бы больше, да неохота, честно говоря.

– Паш, отойдём, поговорить надо.

– Паш, обратно к Палычу не хочешь? – спросил я, когда мы отошли метров на десять.

– А что, можно? Он-же вроде, второй раз не принимает. Да и, честно говоря, побегать-попрыгать я и без него могу.

– Я поговорю, примет. И мы сейчас не только бегаем-прыгаем. У нас альпинистская подготовка, скалолазание и ещё кое-что. Интересней чем было. Правда, занимаемся на улице, и в дождь, и в грязь.

– О, интересно!

– Завтра треня. Я поговорю с ним. Встречаемся мы на трамвайном кольце, в два. Возьми с собой сумку спортивную, чтобы через плечо носить, чтоб бегать удобно было. В неё положи фляжку с водой и переодеться. Я обычно, сразу тренировочное надеваю, а с собой беру штаны запасные и футболку, чтоб переодеть, если эти уделаю. Учти, тренировки тяжёлые, с кольца сразу кросс бежим по пересечёнке, километра три, в хорошем темпе, так что готовься.

– Блин, с сёстрами надо что-то решать будет.

– Паш, им по тринадцать сейчас, не маленькие совсем, на горшок сажать не надо. Пожрать им оставь, макарон там, или картохи нажарь. Домой с трени я обычно возвращаюсь около шести. Перебедуют без тебя. Заставь их книжки читать, скажи, что придёшь – проверишь.

– Лады, только с Палычем поговори, чтоб не выгнал меня.

– Поговорю, приходи. Телефон дома есть? Номер говори, я запомню, потом запишу.

Домой с утренней тренировки я вернулся около полдесятого. Дома были только бабушка и Лёшка. Лёшка валялся на диване, хорошо, хоть постель убрал, лентяище.

– Лёх, есть чё пожрать?

– Не знаю, я уже не голодный.

– Оставил мне чего, или всё упорол?

– Иди, на кухне глянь.

Вот-же балбес, никогда ничего не скажет. Иду на кухню, в сковороде остатки жареных пельменей. Ну, уже кое-что. Разогреть только надо. Разогреваю, вбиваю туда-же три яйца. Жизнь налаживается. На запах подтягивается Лёха.

– Ты-же не голодный.

– Я тебя обманул.

– Ну, бери вилку, обманщик.

Сидим, завтракаем.

– Лёх, у тебя деньги есть? Трёшку не дашь? Отдам, как смогу.

Лёшка посмотрел на меня, как на лунатика.

– Так у тебя самого заначка, рублей сто. Или мало тебе?

– Заначка?..

– Ты головой не стукался? А-а, ты-ж спортсмен. Отбитый уже. Про твою заначку все знают. Получается, кроме тебя самого. Зачем прячешь только, мог бы просто бросить куда попало. Все знают и где она, и сколько там.

– А где она?.. – туплю я, – и сколько там?

– Пи%дец! Да на полке у тебя.

– А-а, вспомнил! – хотя нифига не вспомнил. Палюсь на ровном месте.

– Ну-ну… – Лёшка с сомнением посмотрел на меня.

– Сковородку помоешь?

– Кто готовил, тот и моет.

– Капец, ты лентяище!

– Я силы берегу, у меня вся жизнь впереди.

Залил сковородку водой и пошёл искать заначку. На стенах две полки, обычные книжные. На двух противоположных стенах. Которая из них – моя? Ну, судя по тому, что на левой сидит плюшевый мишка – это наверняка Лёшкина. Он-же младше. В обеих полках по несколько книжек разного характера и жанра. Всякие мелочи. Подхожу к полке на правой стенке, осматриваю. В комнате появляется Лёшка, плюхается на диван и с нездоровым интересом смотрит на меня.

– Заначку ищешь? Ну-ну…

– Да, бля, Лёх… Ну подскажи. Блин не помню нихрена!

– Эта полка – моя. Там не ищи. Тебе вон Катя твоя медведя плюшевого подарила, с непонятными целями. Вот там и смотри.

Я перешёл к другой полке. Где смотреть – непонятно. Лёха за мной наблюдает.

– Слав, ты бы к врачу сходил, вдруг что серьёзное – говорит он, подпуская в голос сочувствие.

– Не учите меня жить, помогите лучше матерьяльно.

– Да, блин, Слав, что с тобой? В медведе твоя заначка. Сзади молния, – не выдерживает Лёшка.

Я беру медведя, расстёгиваю молнию, достаю деньги. Восемьдесят четыре рубля. И вдруг всё встаёт на место. Точно, медведя мне Катька подарила на день рождения, на восемнадцать лет. А деньги у меня ещё с практики оставались, я их туда и спрятал. Лёшка видит мой повеселевший взор.

– Что, вспомнил наконец? Не пугай меня так больше, а-то вдруг у меня к тебе забота проявляться начнёт. А я – ещё маленький.

– Спасибо, Лёх, держи пятюню, – я отслюниваю пять рублей из заначки и отдаю Лёшке. Он недоверчиво смотрит на меня, но деньги берёт, – Отдавать не надо.

Я беру из заначки ещё девять рублей, для ровного остатка и иду звонить Свете.

– Алё… Кто это? – голос сонный, училась всю ночь что-ли?

– Привет, это я, твоя совесть. Не стыдно спать, белый день на дворе?

– Слава…, да я не нарочно.

– Всё равно, наказание неизбежно! И при этом – довольно приятно.

– Тихо ты… Отец дома.

– Он спит ещё?

– Да, припёрся в шесть утра, воняя духами и перегаром. Ещё часа два проспит. Ему сегодня выходной дали. Ты приедешь?

– Приеду, если примешь несчастного влюблённого Пьеро.

– Блин, Слав, говорила-же – не влюбляться!

– Всё-всё, не буду Пьеро, буду Арлекином.

– Шут ты гороховый. Приезжай.

– Тебе привезти чего-нибудь?

– Счастья привези.

– О-о! Этого у меня сколько угодно.

– Я не оргазм просила, а счастье.

– Ну, я на всякий случай и то и то захвачу. Там разберёмся.

Вешаю трубку, иду в комнату. Лёха хитро смотрит на меня.

– Не успел от одной отделаться – так уже другая? Как ты их находишь?

– Да так-же как грибы в лесу. Палкой поводил – опа! Есть!

– Хорошая у тебя палка.

– У тебя не хуже. Пользоваться надо по назначению.

– Ну, блин, инструкции не прилагалось.

Лёшке шёл пятнадцатый год, но, в отличие от меня, он получился более мускулистым, и ростом был уже с меня. Девки по нему кипятком писились, а он каким-то образом этого не замечал.

– Ладно, не переживай, найдем мы тебе бабу.

– Да-да, в курсе. Без пи%ды, но работящую. Лучше я сам.

Глава 13

13.

Перед приходом к Светке зашёл в магазин за пивом. Жигулёвское – наше всё. Положил в корзинку шесть бутылок. Потом надо ещё в вино-водочный зайти, взять фляжку коньяка. А пакетов-то на кассе нету. Вот это облом И как это всё нести? Ладно, мы не пальцем деланы. Две бутылки в карманы пиджака, две бутылки – в рукава того-же пиджака, ну и две в руках. Фляжку во внутренний карман засуну. Блин, не влезает. Ладно, во внешний, к бутылке пива вторым номером. Вот таким загруженным и явился пред светлы очи.

– Ого, ты загрузился! – Света открыла мне дверь, – Ты мне так родителя споишь, а ему ещё мне приданное собирать, меня ещё замуж выдавать.

– Сама выйдешь, не маленькая, – Андрей Витальевич появился на кухне, как по волшебству, – Ну, показывай, что ты там принёс. Н-да, пивом голову не обманешь. Да ещё и тёплым.

– Андрей Витальевич, есть и более тяжёлая артиллерия, но ограниченного действия, сказал я, доставая из кармана фляжку.

– О! Не ошибся я в тебе! Наливай!

– Андрей Витальевич, я не буду. Я, так-то, к Свете пришёл.

– Наливай, я сказал, а-то, как пришёл, так и уйдёшь.

– Свет, ты будешь с нами?

– Нечего бабам в мужской компании делать! – сказал Андрей Витальевич, как отрезал.

– А вы вчера в баню ходили в мужской компании? – невинно спрашиваю я.

– То – другое дело. То по работе.

– Ну-да. Вы не понимаете, это – другое.

– Ладно, Слав, я у себя буду, вы уж тут сами как-нибудь. Да и не люблю я это всё – Света ушла.

– Ну, вздрогнули, – сказал Андрей Витальевич, и закинул свою стопку, такое ощущение, что прямо в желудок. Я пригубил. Неплохой коньячок, хоть и три звезды. Сахаром жжёным не воняет.

– Ты, если патлы свои не острижёшь, к Светке не суйся, понял? Сегодня – ладно, прощаю. Но в последний раз!

– Так может, Светке так нравится. Надо -же спросить.

– Ей нравится то, что я скажу! – Андрей Витальевич пытался играть пьяного деспота, но я видел, он отслеживает мою реакцию.

– Света – большая девочка.

– Света – моя дочь! Ну спите вы с ней, ладно. Не с тобой – так с кем другим, – Андрей Витальевич пододвинул мне свою стопку с прозрачным намёком, – Но у неё и парень есть, и он мне нравится.

– Этот мусор, что-ли, Дима который? – я намеренно обострил, наливая ему стопарь, посмотрим, как отреагирует.

– Не понял! По фене ботаешь? Блатарь? – он закинул в себя вторую стопку.

– Андрей Витальевич, сейчас по фене ботать начинают с трёх лет. В любой двор зайдите.

– Так что, все, кто в милиции работает – мусор? Я вот тоже работаю – так я, значит, мусор?

– Андрей Витальевич, вы – другое дело. Вы – следак. Так ведь? Вы общество чистите. Санитар леса, так сказать. А вот Дима – мусор.

– Поясни, – сказал Андрей Витальевич, ставя передо мной стопарь, словно ферзя в дамки двигая.

– Ну, Дима – он кто? Да никто. Только от маминой сиськи оторвали, – пояснил я, наполняя стопку, – Ничего ещё не сделал, никак себя не проявил. А форму одел – ходит кум королю. В каждом прохожем преступника видит. Всех-бы пересажал. Потому он – мусор. И, думаю, мусором и останется. Если дожил до своих лет, армию прошёл, и ничего не понял до сих пор – так и будет мусором. И вот из-за таких как он всю милицию так и будут называть ментами и мусорами. Всегда. А вы, вот лично вы, будете его прикрывать и покрывать, все его косяки замыливать, и отмазывать перед руководством. Тоже всегда. Из солидарности. Свой – же. Своих не сдаём.

Андрей Витальевич резко перестал играть пьяненького. Остро взглянул на меня. Потом выпил, чуть расслабился. Через паузу сказал:

– Мы ряды чистим, к нас кумовства нет.

– Вы сами-то верите в то, что сказали? – Он снова остро взглянул на меня. Я опять пригубил коньяка – ну вот того же Диму, вы можете уволить? Вот представьте, он накосячил и попался. Вы, как его начальник, будете его увольнять, или замылить постараетесь? Мне можете не отвечать, себе ответьте. Только честно. Даже не принимая во внимание тот факт, что его родители – партийные работники, вы уволите такого человека?

– Скучно с тобой, – сказал Андрей Витальевич абсолютно трезвым голосом, – всё знаешь, и лапши на уши не навешать. Допивай и пи%дуй к Светке.

Света занималась. Сидела спиной к двери и глядя в учебник что-то писала. Я постарался зайти как можно тише. И подкрасться к ней.

– Я всё слышу – промурлыкала она – не мешай.

– Я – мешать!? Да ни в жизнь! Кто мешает – того бьют. А я боюсь, – я подошёл к Светке и положил руки ей на плечи, стал аккуратно массировать.

– Славка, не мешай, – замурлыкала Света, – мне полпараграфа осталось, и отец дома.

– Он сейчас свалит, – сказал я.

– Откуда знаешь?

– Он один пить не может. Патологически. А раз меня отпустил, значит свалит.

– Света! Я ухожу! Буду поздно! – раздался голос Андрея Витальевича. Хлопнула дверь.

– Ну, вот мы и одни.

– Славка, не мешай, доделаю – сама тебя изнасилую.

– Фи, какая недотрога, – Я отстал от Светки и пошёл исследовать её комнату. Обычная девчачья комната, ничего особенного. Книжки в шкафу в основном профильные. Так, пара художественных затесалась. Трюмо, кровать, шкаф. Ну и письменный стол, за которым хозяйка и сидит. Я вышел из комнаты, сходил на кухню, попил воды, зашёл в зал. Диван остался разложен ещё со вчерашнего дня. Следов Андрея Витальевича не имелось, видимо, Света прибралась. Ну, что-ж, меньше времени на подготовку.

– Славка, я свободна! – Светка вбежала в комнату и повисла на мне, поцеловала в губы, – Ну, показывай, что ты там принёс, будем разбираться, где счастье, где оргазм. – Она опять меня поцеловала. – Слав, а сделай мне снова так…Ну… Как там... Куни… что-то там.

– Развратница – обозвал её я, увлекая на диван.

Глава 14

14.

– Алло, Палыч! Палыч, это я, Слава Мисин... Тренировка сегодня в силе?.. Отлично!.. Да-нет, наоборот, баскетбола больше не будет, мне нагрузок не хватает… А чо сразу «особую заботу» ?.. Ну спасибо, барин, век не забуду… Палыч, я чего звоню, Парень один хочет заниматься… Но он раньше уже ходил, он по семейным… Палыч, ему в армию скоро, ну пусть позанимается… Обещаю, он не бросит… Есть, под мою ответственность… Договорились.

– Алло, Паша, это ты?.. Ну ты как, готов?.. Сумку приготовил?.. Хорошо, я с Палычем только что говорил, ждёт он нас… Сказал, под мою ответственность… Давай я к турникам подойду к часу дня, вместе и пойдём… Договорились.

Пашу, оказывается, помнили. Парни все с ним поздоровались, называя по имени. Вскоре все собрались, и кросс начался. Паше было непривычно, я старался не бросать его, но он меня здорово тормозил. Что поделаешь – он под моей ответственностью.

– Давай, Паша! Надо нажать, отстаём, – то и дело подгонял я его. Паша сжимал зубы, пыхтел, но не сдавался. Упёртый.

Прибежали мы, конечно, последними. Палыч посмотрел неодобрительно:

– Паша, давай, в форму приходи. В армию когда тебе, осенью?

– Ф-фу-ух… нет… весной… я думаю.

– Ничего, подтянем до весны. Так! Разминка! Бабаскин, показывай! Начали!

После разминки был бег с нагрузкой. Разделились на пары и таскали друг друга на плечах по пять минут. Потом челночный бег. Потом отжимания на счёт. Особенно нравился счёт «полтора». И надо было простоять секунд пятнадцать. Приседания, также на счёт. И наконец Палыч разбил нас на тройки и достал альпинистское снаряжение из тайника. У нас было всего пять комплектов обвязки, и те ремонтированные на несколько кругов. Репшнура, конечно, не было, использовали обычную верёвку канатного плетения.

– Так! Осмотр снаряжения! Слава, объясни подопечному.

– Паш, смотри. Прежде чем начинать тренировку надо осмотреть и проверить снаряжение. Сначала обвязку. Просмотреть все швы на предмет разрывов. У нас старое всё, сами ремонтируем, поэтому надо особое внимание. Чтоб не сверзиться с верхотуры. Потом проверяем поясной обхват на предмет разрывов, перетёртостей и деформаций. Затем также ножные петли. Страховочное кольцо. Затем переходим к пряжкам и карабинам. Проверяем на деформацию, изгибы, заломы. Затем уделяем внимание верёвке, проверяем всю длину. Видишь где-то протёртую прядь – верёвкой не пользуемся.

Тренировка прошла без травм и увечий, впрочем, как и обычно. Палыч никогда не пренебрегал безопасностью. «Какой смысл готовить вас к войне, и при этом покалечить на тренировке», часто говорил он. После тренировки была растяжка и заминка. И обратный кросс в лёгком темпе. Я подбежал к Палычу.

– Палыч, Пашу на воскресение заряжать?

– Заряжай, – подумав сказал Палыч, – со снарягой помоги.

Я подбежал к Паше. Чувствовалось, что он устал, но доволен.

– Ты как?

– Бля… Не ожидал… Крутая треня… Буду ходить… Как штык…

– Завтра тебя ломать будет.

– Знаю… Похрен…

Прибежав, все переодевались за трамвайной остановкой. Вовка Бабаскин вдруг обратился к тренеру:

– Палыч, в пятницу у меня экзамен. Сочинение. Возможно, я на тренировку не успею

– У меня тоже – подал голос Паша, – блин, забыл совсем.

– Так, у кого ещё в пятницу экзамены? – спросил Палыч. Несколько человек подняли руки.

– Понятно. Значит, делаем так. Следующая тренировка в воскресение. Тема тренировки как обычно. Всем всё понятно? – ответом был нестройный хор голосов о том, что всё ясно.

Наша группка, кому было по дороге, дождалась своего трамвая.

– Паша, у тебя дома есть какая-нибудь ткать плотная? Типа брезента, или палатка старая, не нужная?

– Нет, вряд ли. А зачем? В поход пойдём? Я в деле!

– Нет, не в поход. Вовка, там ткань осталась?

– Есть, но не много. Надо ещё у бабушки спросить, – Бабушка у Вовки работала на заводе технических тканей, она и принесла нам кусок тонкого брезента из обрезков.

– Да зачем? – Паша был заинтригован.

– А ты у Палыча спрашивал? – спросил Вовка.

– Да, он одобрил.

– Ну, тогда без вопросов.

– Паш, ты когда свободен от экзаменов?

– Ну, у нас завтра консультация по русскому, а послезавтра экзамен. Сочинение. С девяти утра.

– Вот мы к тебе и подойдём завтра. Вовка, пойдёшь? – Вовка кивнул, – Консультация во сколько заканчивается?

– В двенадцать.

– Мы к тебе к часу подойдём, можно? Проблем не будет?

– Давайте.

Мы сошли с трамвая и разошлись по своим направлениям. Мы с Вовкой шли вместе.

– Сейчас бабушке позвоню, чтоб ткани захватила. Она ещё не должна с работы уйти – Вовка пошёл звонить к телефон-автомату.

– У тебя как с экзаменами, ты-же тоже, вроде, десятый закончил.

– Так всё так-же как у Паши. В одной школе учимся, хоть и в разных классах.

– А что планируешь после школы?

– На работу пойду, на завод. Это до армии. После армии – не знаю. Так далеко я ещё не думал.

Я помнил, что армию Вовка отслужит на дальнем востоке, в войсках связи. После армии, в 1985-м он пойдёт работать в милицию, в 1986-м поступит в школу милиции и успешно закончит первый курс. А летом 1987-го нарвётся на каких-то беспредельщиков, получит удар битой по голове и останется инвалидом.

– Понятно, – Блин! Как-бы его уберечь того рокового удара, который ему жизнь поломает. Сейчас что-то говорить и думать бесполезно. Попробую что-то придумать позже.

Попрощавшись с Вовкой, иду домой и (вот так сюрприз) вижу Катьку с десантником возле подъезда. Внутри неприятно царапнуло. Катька смотрит на меня как-то испытующе. «Специально провоцирует. Интересно ей.»

– Привет, Катя. Как дела? С новым поклонником? – поворачиваюсь к десантнику и подаю руку, – Слава…

Десантник смотрит на меня с каким-то превосходством. Руку из кармана не достаёт. Ну, хрен с тобой.

– Какой-то он у тебя не вежливый. Ладно, будьте счастливы, – направляюсь к подъезду, оттуда выходит Ирка со своим парнем Колей. С Колей мы два года учились в одном классе, пока я не ушёл в технарь. Мы дружили и хорошо общались, он часто бывал у меня в гостях.

– О, здорово, Коля, – подаю ему руку, – и тебе привет, рыжик, куда собрались? – у Ирки в детстве были ярко рыжие волосы и веснушки по всему лицу. Как она бесилась, когда ей об этом напоминали, это была просто услада очей. Вот и сейчас её перекосило.

– Да в кино хотим пойти. Не хочешь с нами? – Коля знал о наших с Иркой отношениях и не реагировал.

– Да я пока соберусь, уже и идти некуда будет. Давайте без меня.

– Мисин – писин, – мстительно перековеркала Ирка мою фамилию.

– Ира, река называется Миссисипи, когда ты уже научишься, – сказал я, направляясь в подъезд.

Глава 15

15.

Весь вечер четверга убили с парнями на подготовку снаряги для Паши. Вовка принёс ещё брезента, и мы мерили, кроили, шили, примеряли, вобщем творили. Паша, когда узнал для чего брезент, воодушевился. Доделать всё мы не успели, но Паша сказал, что к воскресению доделает всё сам, помогать не надо, тем более, основное всё уже сделано, надо только правильно сшить.

В пятницу решил не звонить директору, а поехать в технарь лично. Предварительно в четверг позвонил Светке, но обломался, у неё в пятницу экзамен. Ну и ладно.

Зашёл к директору, но того не было. Секретарша сказала, что вернётся он в лучшем случае к обеду. Блин и что делать? Светки нет всё равно. Ладно, пойду поброжу. В парк схожу опять. Потом поем где-нибудь.

Я брёл по парку мимо музыкальной веранды, где суетились работники культуры. Мели мусор, протирали всё, к чему могли дотянуться. Пятница сегодня. Вечером здесь будут танцы и мордобой. Трудовая молодёжь будет развлекаться. Подъехал грузовик с будкой, из него начали выгружать какие-то кабели, колонки и прочее музыкальное оборудование.

– Где электрик? – голосил какой-то толстый мужичок.

– К обеду появится, – было ему ответом.

– Как к обеду? Ну что за безобразие! Надо аппаратуру подключать!

– Дак бухал он вчера! Пока не проспится – не появится.

– Я уволю его к чёртовой матери! Зачем мне такой работник!

– Так он и не ваш работник! Это клубный электрик. Ему пофиг на ваши проблемы. И не сделаете вы ему ничего. Он – пенсионер. К тому-же участник войны.

– Безобразие! – мужичок всплеснул руками, – После обеда уже проверка, – он упёрся в меня взглядом. Я стоял за забором и веселился, слушая эту перепалку, Вы, молодой человек, не электрик, случайно?

– Ага. У меня и диплом в кармане, – даже не соврал, у меня в кармане и правда до сих пор находился диплом. Всё забывал его выложить.

– Замечательно! Подключите нам аппаратуру! – чуть не в приказном тоне.

– Да я отвёртку дома забыл.

– Да как-же так! Как вы пришли сюда без инструмента! Я буду жаловаться!

– И правильно! – отвечаю, – Как может дипломированный электрик ходить по городу, не имея в кармане элементарных инструментов! Рекомендую пожаловаться в профсоюз. Пусть он меня лишит путёвки.

– Какой путёвки? – не понял мужичок.

– Путёвки в жизнь и аттестата зрелости.

– Молодой человек, мы найдём вам отвертку, – мужичок, видимо, понял, что сморозил фигню.

– И пассатижи – отвечаю, – и изоленту, а без ножа даже и не возьмусь.

– Ладно, всё найдём! Подключите аппаратуру.

– Сколько?

– Ну, там, стабилизатор, блок питания, усилитель, колонки…

– Денег сколько? – перебиваю я его.

– Да что вы себе... – поворачиваюсь и ухожу.

– Три рубля! – крик в спину. Не останавливаюсь.

– Ладно, пять! – иду дальше.

– Десять! – ну, вот, что-то интересное проклюнулось.

– А что за группа будет? – останавливаюсь и оборачиваюсь к мужичку.

– ВИА «Круг» – ого, хороший коллектив. Сейчас без концертов сидит, по приказу министерства культуры.

– А сколько входной билет?

– Послушайте, я не знаю, этим занимается городской комитет по культуре. У нас фиксированный гонорар.

– Давайте так: я подключаю вашу аппаратуру за двадцать рублей и свободный проход на танцы мне и моей спутнице, – особо, конечно, не рассчитываю на честность этого мужичка, который, по-видимому, агент группы. Ну что ему стоит обмануть. Мужичок вдруг смеётся:

– Экий вы шустрый, молодой человек. Хорошо. Подключайте аппаратуру и приходите к шести вечера к служебной калитке, я пропущу вас. Меня зовут Эдуард Михайлович.

– Инструменты давайте, Эдуард Михайлович.

Надо было ещё разобраться в аппаратуре. В той жизни я как-то помогал своим знакомым, которые создали некое подобие группы, подбирали музыку к известным хитам, играли на танцах. Какая последовательность подключения я приблизительно помнил. Втечение получаса разобрался, не зря же учили. Осмотрел точку подключения, поморщился: «Ля, никакого соответствия ПТЭ и ПУЭ». Торчат какие-то обгорелые оголённые провода, всё болтается, незатянутые контакты, как не сгорело здесь всё – непонятно. С горем пополам поправил огрехи в щитке, зачистил, где надо, подтянул клеммы, изоляцию восстановил, подтянул заземление, подключил всё. Спросил время – ого уже и в технарь пора обратно.

– Эдуард Михайлович, я закончил, пора завершать эту часть наших отношений.

– Молодой человек… Простите, как вас?

– Слава. Вячеслав.

– Послушайте, Слава, надо проверить что вы там наподключали. Без проверки, боюсь, ничем вас не порадую.

– Хорошо, – включаю вводной автомат и поочерёдно вторичные. Всё как положено, отвернув морду от щитка, закрывая глаза и защищаясь ладонью при каждом включении. Эдуард Михайлович смотрит на это со смесью удивления и сарказма. Однако, фейерверков никаких не происходит, аппаратура начинает светиться лампочками и гудеть.

– Ну, Эдуард Михайлович, видите? Всё работает.

– Надо звук проверить, – гнёт своё Эдуард.

Беру гитару, подключаю к усилителю, сажусь на колонку и начинаю играть. Просто, что умею. Какие-то мелодии, переборы, испанскую корриду и прочее. Колонка исправно повторяет всё, что я делаю на струнах, а меня вдруг увлекает это спонтанное музицирование. Беру микрофон, подтаскиваю к своему месту и пою своё любимое «Ветер перемен» из «Мэри Поппинс». Я, будучи уже в солидном возрасте, подрастерял навыки игры на гитаре. И на сорокапятилетие попросил жену подарить мне простую шестиструнку. Она мою просьбу выполнила. Я стал восстанавливать навыки, и как-то заморочившись, решил выучить эту песню. Наиболее полный и подробный разбор я нашёл на сайте Сергея Бондаренко. Потратил две недели, но песню выучил, и иногда исполнял её жене или гостям.