Текст книги "Рабство и данничество у восточных славян"

Автор книги: Игорь Фроянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Возникает вопрос, когда Свенельд предупредил князя о грозящей опасности со стороны печенегов: до отплытия его от берегов Дуная или на Днепре перед приходом Святослава к порогам? За этим вопросом следует другой, когда Свенельд покинул князя и отправился правобережными степями в Киев: накануне ли ухода Святослава с Дуная, по отступлении ли его в Белобережье на зимовку или же после разгрома русской дружины и гибели ее предводителя? От ответа на поставленные вопросы прояснится в какой-то мере значение Свенельда в трагическом конце Святослава.

Иоакимовская летопись говорит о том, что Святослав русских воев «отпусти полем ко Киеву» до того, как сам тронулся в путь водою. Разумеется, вой не могли уйти в Киев без воеводы. Таковым, как известно, был Свенельд, который, по всей видимости, и возглавил воинов, ушедших «полем» восвояси. Автор Повести временных лет не противоречит, по нашему мнению, Иоакимовской летописи. У него Свенельд предупреждает Святослава о печенежской опасности прежде, чем «переяславци» сообщают печенегам о возвращении русского князя «в Русь».³²¹ Послать же весть печенегам переяславцы вряд ли могли раньше отплытия княжеской флотилии. Отсюда следует, что русское войско, собираясь домой, еще в Болгарии разделилось на две части, одна из которых пошла по суху со Свенельдом «на коних около», а другая со Святославом отправилась в ладьях к Днепру. Будь все иначе, предостережение Свенельда оказалось бы излишним, так как Святослав, добравшись до днепровских Порогов, убедился бы сам в печенежской засаде. Намек на возвращение Святослава с частью воинов, причем Незначительной, содержится, полагаем, в словах переяславцев о том, что Святослав «идеть с малом дружины». Заметим, кстати, что переяславцы могли известить печенегов о выступлении князя «с малом дружины» после того, как русское войско, разделившись надвое, вышло в дорогу. Наконец, допустив движением устью Днепру всей княжеской рати, мы должны будем признать, что ца суда были погружены и все имевшиеся в войске боевые кони,³²² но это маловероятно.

Итак, Свенельд с конными воинами пошел в Киев не с Днепра, а с Дуная,91 о чем свидетельствует Иоаки-мовская летопись. К этому предположению склоняет и ряд приведенных нами соображений.92 Но, приняв его, мы должны признать такую осведомленность Свенельда, какой не располагал даже Святослав. Откуда она? Не получал ли он какие-то сведения из Киева? И не были ли ему известны замыслы правителей, оставленных Святославом властвовать в полянской столице?

Для такого рода вопросов есть определенные основания.

Обращает внимание особое положение Свенельда. «равно другаго свещанья, бывшего при Святославе, велящем князи рустем, и при Свенальде», – такими словами начинается русско-византийский договор 971 г.325 дто позволило М. И. Артамонову сказать, что Свенельд «выступает наравне с князем».93 Высокий статус Свенельда подчеркнут в летописи тем, что он – «воевода отень», а не роевода Святослава. Во всем тут чувствуется некоторое соперничество наших героев. О том же говорит и возвращение воеводы в Киев отдельно от князя. По сути Свенельд оставил Святослава на произвол судьбы, поступив так, как не мог поступить верный и преданный «княжой муж». Свенельд, как явствует отсюда, не столько был связан с князем и княжеской дружиной, сколько с воями – народным ополчением киевской общины. Далее вспоминается летописное свидетельство, до сих пор недостаточно оцененное исследователями: Свенельд «приде Киеву къ Ярополку». Следовательно, воевода вернулся не просто в Киев, а пришел к Ярополку. Здесь Ярополк фигурирует как правитель, под вассальный покров которого отдается Свенельд. То был уже полный разрыв со Святославом.94

Когда Святослав терпел бедствия в Белобережье, Свенельд уже находился при Ярополке. Из Киева можно было подать помощь переносившим лишения Святославу и его воинам.95 Но она не последовала. Святослав, как мы убедились, никому был не нужен в Киеве: ни местной общине, интересами которой он пренебрегал, Ярополку с ближними мужами, которые не желали впускать власть из своих рук. В Киеве не только не Помышляли о помощи Святославу, но и устроили печенежскую ловушку неугодному князю.96 В итоге он погиб. В смерти его были повинны кияне, проявившие к нему полное равнодушие и даже отчуждение, Ярополк сговорившийся с печенегами,³³⁰ и обуреваемый властолюбием Свенельд, надеявшийся усилить свое влияние в Киеве. Последующие события, кажется, подтверждают нашу догадку.

Вскоре после гибели Святослава началась кровавая усобица между его сыновьями. Летописец по-своему и, как нам думается, неверно объясняет причину начала межкняжеской распри. Он говорит: «Лов деющю Свеналдичю, именем Лют, ишед бо ис Киева гна по звери в лесе. И узре и Олег, и рече: "Кто се есть?". И реша ему: "Свеналдичь". И заехав, уби и, бе бо ловы дея Олег. И том бысть межю ими ненависть, Ярополку на Ольга, и молвяше всегда Ярополку Свеналд: "Поиди на брат свой и прими волость его, хотя отмьстити сыну своему».³³¹ Затем следует описание войны Ярополка с Олегом.

Данный летописный текст является, похоже, переработкой более ранних записей, которыми располагал летописец. Возможно, то было Сказание о первых русских князьях, написанное, по предположению М.Н.Тихомирова, в Киеве вскоре после крещения Руси.³³² В части, интересующей нас, оно подверглось смысловой обработке, сопровождавшейся перекройкой текста, следы чего видны в летописной статье. Так, обращает внимание фраза: «И о том бысть межю ими ненависть, Ярополку на Ольга». Неуклюжее построение этой фразы очевидно: вопреки правилам древнерусского языка местоимение в ней употреблено прежде упоминания лиц, которых оно обозначает. Неожиданно тут появляется и Ярополк. Не произведена ли здесь замена имен? Если ответить положительно на поставленный вопрос, то возникает другой: чье имя стояло в начальной редакции рассказа. Ответ возможен один: имя Свенельда.³³³ Положим, однако, что наше предположение не соответствует действительности. Но и тогда нужно признать: грамматическая несообразность текста и неожиданное появление в нем имени Ярополка, указывают на значительное сокращение первоначального повествования, произведенное летописцем и затемнившее его содержание.

В летописном рассказе не согласовано также убийство Люта Свенельдича с причиной, побудившей Олега на кровавое дело. «Бе бо ловы дея Олег», – говорит летописец, мотивируя убийство Люта. Будь так, Олег вряд ли бы стал выяснять, кто гонит зверя «в лесе». Но он спрашивает: «Кто се есть?». И лишь узнав, что это «Свеналдичь», убивает его.³³⁴ Стало быть, Олег совершает убийство не потому, что встретил в своих угодьях незванного охотника, а потому, что им оказался сын Свенельда. Значит, причина, побудившая Олега расправиться с Лютом была иной, чем та, какую называет летописец.³³⁵ И все же эта мысль прижилась в летописной и научной литературе.

Ее придерживались уже древнерусские книжники. Составитель, например Летописца Переяславля Суздальского утверждает, будто Свенельд «свадил» Ярополку с Олегом «о ловищах звериных».³³⁶ Летописцы московской поры повторяли автора Повести временных лет.³³⁷? То же проделал и В.Н. Татищев. «Лют зовомый, сын Свеналд, – читаем в первой редакции его Истории, шед ис Киева к Деревской области, ловы деющи, и внезапу в лесе узре его Олег и рече: „Кто сей есть?“. И реша ему: „Свеналдич“. И заехав Олег, и уби его, бе бо ловы дея».³³⁸ Во второй редакции добавлены некоторые подробности: «Лют зовомый, сын Свеналдов, ходил ис Киева для ловли зверей к Древлянской области и внезапу съехался с Ольгом князем, где учинилась междо ими о ловле распря. Олег же, оскорбясь на наглость оного Люта, убил его».³³⁹ Сходную трактовку «драмы на охоте» встречаем и в историографии XIX века.

По Н.М.Карамзину, князь Олег умертвил Люта, «встретясь с ним на ловле в своем владении: причина достаточная, по тогдашним грубым нравам, для поединка или самого злодейского убийства».³⁴⁰ Созвучным образом размышлял С. М. Соловьев: «Мы знаем, что охота после войны была господствующей страстью средневековых варваров: везде князья представляли себе касательно охоты большие права, жестоко наказывая за их нарушение. Это служит достаточным объяснением происшествия, рассказанного нашим летописцем: сын Свенельда, именем Лют, выехал из Киева на охоту и, погнавшись за зверем, въехал в леса, принадлежавшие к волости Олега, князя древлянского; по случаю в это же время охотился здесь и сам Олег, он встретился с Лютом... и убил его».³⁴¹

Имели место и другие объяснения случившемуся на ловах в Древлянской земле. Так, Н. И. Костомаров рассматривал убийство Люта на фоне отношений полян руси с древлянами, побежденными Киевом. «Кто знает,– рассуждал он,– не проявилось ли восстание побежденных во вражде двух братьев (Ярополка и Олега.;– И. Ф.) тем, что побежденные настроили Олега убить Свенельдова сына?».³⁴²

Советские историки нередко усматривали причину смертельной стычки Олега с Лютом в нарушении последним владельческих прав, связанных с развитием княжеской собственности на землю. По словам В.В. Мавродина, «везде стояли "ловища" и "перевесища", "места" и "знамения", всюду хозяйничали и управляли различные княжие "мужи", строго следившие за тем, чтобы кто-нибудь не сделал "перетес" на "знаменном дубу", не переорал" межу, не поставил свой "знак" на бортном дереве, не бил в пущах и на болотах лосей и бобров, векш и куниц. Частная собственность росла и укреплялась. На этой почве и произошло столкновение между Олегом Древлянским и Лютом Свинельдичем».³⁴³ Лют вторгся во владения Олега и поплатился за то головой– так думал М.И. Артамонов.³⁴⁴ С точки зрения феодальных нравов рассматривал П.П.Толочко столкновение Олега с Лютом: «Интересы вассалов и сюзерена, как известно, не всегда совпадали. Противоречия гежду ними были заложены в самом характере феодальных отношений. В 977 г. они переросли в вооруженный конфликт. Борьба началась между древлянским князем Олегом и воеводой Ярополка Свенельдом. Поводом к послужило убийство сына Свенельда Люта, нарушившего права феодальной собственности Олега».³⁴⁵

В советской исторической литературе существует ц более широкий взгляд на причины убийства Люта Свенельдича. М.Н.Тихомиров писал: «Если вспомнить что Свенельд при Игоре держал в своих руках древлянскую дань, то поступок Олега можно объяснить тем, что речь шла о нарушении княжеских прав Олега в Древлянской земле и о попытке Люта утвердить старые отцовские права над древлянами».³⁴⁶ О защите Олегом своих прав на Древлянскую землю от посягательства со стороны Люта Свенельдича говорил и Б. А. Рыбаков.³⁴⁷

Большие сомнения вызывают у нас все эти объяснения причин убийства сына Свенельда древлянским князем Олегом. Следует отвергнуть идущую от летописцев идею раздора Олега с Лютом из-за охотничьих угодий и владений. Надуманной представляется нам и мысль о нарушении Лютом права частной феодальной собственности. Акцент в древнем летописном повествовании поставлен не столько на «ловах», сколько на личности «Свеналдича». Поэтому именно в Люте надо искать разгадку. И тут привлекает внимание одна довольно выразительная деталь, не оцененная должным образом учеными-историками. На вопрос Олега, кто гонит зверя, последовал ответ: «Свеналдичь». Стало быть, главное в «ловце», которого встретил Олег, состояло не то, что он – Лют, а то, что он – Свенельдич. Отсюда заключаем: Олег убивает Люта, убедившись, что перед ним сын Свенельда. Так угадывается конечный, скрытый в глубине сцены герой разыгравшейся драмы. Чем же прогневил Свенельд Олега? Думается, предательством по отношению к Святославу, причастностью к интриге, погубившей князя-воителя на днепровских порогах. Вот почему убийство Люта мы рассматриваем как своего рода месть Олега за отца. Так, на основе анализа косвенных данных, содержащихся в летописи, устанавливается неприглядная роль Свенельда в судьбе Святослава.

Летопись обнаруживает и связь Ярополка с печенегами, по всей видимости с теми, которые по его наущению «заступили» днепровские пороги и не пустили в Киев Святослава. «Прииде, – читаем в Никоновском своде,– Печенежьский князь Илдея, и би челом Ярополку в службу; Ярополк же приат его, и даде ему грады и власти, и имяше его в чести велице».³⁴⁸ Итак, в Киеве, а не в ином месте созрела идея устранения Святослава. Главными ее вдохновителями являлись Ярополк и окружавшие его мужи, а также Свенельд, возможно, присоединившийся к ее осуществлению на заключительном этапе. Киевская община проявила полнор равнодушие к Святославу. С ее молчаливого согласия, а быть может, и одобрения Святослав был обречен на смерть своими политическими противниками, преследовавшими собственные выгоды: Ярополк и его приближенные не хотели отдавать ему власть, а Свенельд стремился приобрести еще большее влияние на князя и силу в киевском обществе. Они добились своего.

После гибели Святослава Византия обновила договор с Русью, подтвердив взятые на себя даннические обязательства. По известиям Никоновской летописи, «приидоша послы от Греческого царя к Ярополку, и взяша мир и любовь с ним, и яшася ему по дань, якоже и отцу его и деду его».³⁴⁹ Если верить В. Н. Татищеву, «на совещании первом яшася греки по дань, а Ярополк отречеся ратовати греки, болгоры и Корсунь».³⁵⁰ Перед нами старая дань «мира деля», т. е. откуп, плата за мир.

Та же Никоновская летопись под 978 годом сообщает о дани, выплачиваемой Руси печенегами: «Победи Ярополк Печенеги, и възложи на них дань».³⁵¹ Слово «възложи» указывает на долгосрочную, а не единовременную дань. Под данью оказались те печенеги, которые враждовали с Киевом.

Традиционное данничество живет и при Владимире. Летописец сообщает, что в 983 году киевский князь ходил походом на ятвягов: «Иде Володимер на ятвягы, и победи ятвягы, и взя землю их».³⁵² Надо думать, что ятвяги вошли в состав данников Руси. Интересен еще один эпизод, связанный с Владимиром: «Иде Володимер на Болгары с Добрынею, с уем своим, в лодьях, а торъки берегом приведе на коних: и победи болгары. Рече Добрына Володимеру: „Съглядах колодник, и суть вси в сапозех. Сим дани нам не даяти, пойдем искать лапотников“. И створи мир Володимер с болгары, и роте заходиша межю собе, и реша болгаре: „Толи не будеть межю нами мира, оли камень начнеть плавати, а хмель почнеть тонути“. И приде Володимер Киеву».³⁵³ Трудно здесь ухватить реальную канву событий. Но вряд ли один лишь вид «колодников», обутых в сапоги, заставил Владимира заключить мир с болгарами.³⁵⁴ Вероятно, поход не вполне удался: Владимир сумел набрать лишь пленников, а дани не доискался. Намек на это содержит Никоновская летопись, где сказано: «И сотвори Володимер мир с Болгары, и роты захотеша межь собя, и реша Волгари: „аще ли не будеть мира межь нами, и егода начнеть камень плавати, а хмель на воде грязнути, тогда вам дань взяти“». Летописец Переяславля Суздальского в записи об этом же походе говорит о каком-то «уроке», положенном в основу мирного соглашения: «Иде Владимир с Добрыною в Блъгары и победи а. Рече же ему Добрыня: „Видех зрех колодник, ани в сапозех. Сим нам не дати дани, поищем собе даньников“ И съдеаше мир на уроце».³⁵⁵

Завершая исследование даннических отношений восточных славян с иноязычными племенами и народами, еще раз затронем проблему распределения дани. Надо сказать, что свидетельств относительно этого в письменных памятниках сохранилось очень мало, но и они способны пролить свет на интересующий нас предмет.

Самые ранние известия о разделе добычи-дани содержатся в описании похода Олега на Царьград в 907 году, когда каждый воин, как мы знаем, получил положенную ему часть выданного византийцами богатства. Кроме того, Византия обязалась выплачивать ежегодную дань в виде «укладов» на русские города.³⁵⁶ Эта дань, если не вся, то частично, шла на общественные нужды и составляла в некотором роде страховой фонд городских общин. При Игоре существует тот же порядок распределения дани: князь брал «злато и паволоки» у греков «на вся воя».³⁵⁷ Ромеи предлагали Святославу взять дань «на дружину свою» и спрашивали князя: «Колько вас, да вдами по числу на главы».³⁵⁸ Дружина здесь – не ближайшее окружение князя, а все войско, что приобретает полную ясность из объявленного Святославом количества воинов, исчисленных в 20 тысяч. Не следует придавать значение тому, что греки, запрашивая русского князя о численности его войска, хитрили, ибо важен принцип раздачи «по числу на главы», взятый ими, бесспорно, из практики. Святослав брал дань «и за убьеныя, глаголя, яко „Род его возметь“».³⁵⁹ Дань, таким образом, русские брали соответственно числу воинов, выступивших в поход, независимо от того, остались ли они живы или нет. В последнем случае долю Дани получали родичи погибшего.

Нельзя, конечно, утверждать, что награбленное имущество, разовые контрибуции и ежегодные дани поровну распределялись между всеми людьми, простыми и знатными. Больше того, есть основания говорить, что значительная часть добываемого посредством войн богатства концентрировалась в руках князей, а также приниженных к ним мужей, и равенства тут не было. И все социальная верхушка, уступал традициям, вынуждена была поступаться данями и другими приобретениями в Пользу рядовых соплеменников. А это значит, что в организации военных походов, преследующих цель обогащения, было заинтересовано все общество, от мала до велика.

Мы рассмотрели факты из истории даннических отношений восточных славян в сфере международной. Однако данничество бытовало и внутри славянского этноса.

⁵⁸ Тацит Корнелий. Сочинения в двух томах. Л., 1969. Т.1. С. 372.

⁵⁹ См. Седов В. В. Славяне в древности. М., 1994. С. 5.

⁶⁰ Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. М., 1993. С. 392-393.

⁶¹ Вестник древней истории. 1941, № 1. С. 248.

⁶² ПВЛ. М.; Л, 1950 . 4.1. С. 16.

⁶³ Грушевський Михайло. Iсторiя України-Руси. Київ, 1913. Т. 1. С. 395.

⁶⁴ Мавродин В. В. Очерки истории Левобережной Украины (С древнейших времен до второй половины XIV века). Л., 1940. С. 35. В другой работе В. В. Мавродин пишет: «Мы не знаем точно, когда и при каких условиях распространилась власть хазарского кагана на восточнославянские племена, но, по-видимому, это произошло задолго до IX в., не позднее VIII столетия. Наша летопись относит покорение части восточнославянских племен хазарами еще к легендарным временам». – Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 181.

⁶⁵ Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 365.

⁶⁶ Плетнева С. А. Хазары. М., 1986. С. 57. Сам же летописный рассказ о полянской дани мечами С. А. Плетнева относит к моменту прекращения зависимости полян от хазар, усматривая в этом Рассказе упоминание «о последнем „полюдье“ хазар в полянскую землю. Они получили в ответ на требование дани мечи, что несомненно означало вызов (не мир, но меч!). После этого хазары отступились от далекого и сильного народа». – Там же. С. 58.

⁶⁷ Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 200.

⁶⁸ Гумилев Л. Н. 1) От Руси до России. СПб., 1990. С. 40; 2) Сказание о хазарской дани... С. 168. Возражения Л. Н. Гумилеву см.: Магнер Г. И. От дыма меч. Историческая основа легенды о полянской дани хазарам // Средневековая и новая Россия. СПб., 1996. г. См. также: Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории... С. 94-95.

⁶⁹ Гумилев Л. Н. Сказание о хазарской дани... С. 164. Отношение Л. Н. Гумилева к летописному Сказанию о хазарской дани довольно противоречивое, сочетающее подозрительность с доверчивостью. Обвиняя летописца в подтасовке фактов, он в то же время принимает за правду его рассказ о мечах, взятых хазарами у полян.

⁷⁰ ПВЛ. М.; Л., 1950. Ч. II. С. 229.

⁷¹ А. А. Шахматов полагал, что рассказ летописи об уплате поляпами дани хазарам является вставкой, произведенной Никоном при работе над сводом 1073 г. (Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 426-428). И. У. Будовниц в связи с этим предположением А. А. Шахматова отмечал: «Если это даже и так, то все же Никон, очевидно, основывался на какой-то бытовавшей в Киеве старой легенде». – Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. С. 27.

⁷² Артамонов М. И. История хазар. С. 294.

⁷³ См.: Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М., 1963. С. 48. См. также с. 292 настоящей книги.

⁷⁴Артамонов М. И. История хазар. С.294. Этой точки зрения некоторые историки придерживались и раньше. Так, М. К. Любавский писал: «По всем данным, славяне без борьбы подчинились именно потому, что хазары были для них оплотом, защитою от нападений с востока. Входя в состав хазарской державы славяне и расселились так широко по степным пространствам юга» – Любавский М. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. М., 1918. С. 45.

⁷⁵ Рыбаков Б. А. Русь и Хазария // Академику Б. Л. Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952. С. 76.

⁷⁶ Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. 1993. С. 258.

⁷⁷ Гумилев Л. Н. Сказание о хазарской дани... С. 164.

⁷⁸ Тимощук Б. А. Восточнославянская община VI-Х вв. н. э. М., 1990. С. 101.

⁷⁹ Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории... С. 86.

⁸⁰ Магнер Г. И. От дыма меч... С. 192.

⁸¹ См.: Фроянов И. Я., Юдин Ю. И. 1) Исторические реалии в былине о Дюке // Русская литература. 1990, №2; 2) Старинная история. М., 1991; 3) Исторические черты в былинах о Чуриле Пленковиче // Русский фольклор. XXXVIII. СПб., 1995; 4) Русский былинный эпос. Курск, 1995. С. 28-72. С этой точки зрения отпадает предположение А. П. Новосельцева о том, что летописное сказание о полянской дани объединило два отдельных «варианта хазаро-полянских отношений». – Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 199-200.

⁸² Плетнева С. А. Хазары. С. 57-58; Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 200.

⁸³ ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 19. В Ипатьевской летописи концовка текста читается по-другому: хазары «имаху дань» с восточнославянских племен «по беле и веверице тако от дыма» (ПСРЛ. М., 1962. Т. II. Стб. 14). Издатели Повести временных лет в серии «Литературные памятники», положившие в основу своего издания список, заключенный в составе Лаврентьевской летописи, почему-то воспроизводят запись под 859 годом так, как она читается в Ипатьевском своде, – См.: ПВЛ. 4.1. С. 18.

⁸⁴ Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка X в. Л., 1932. С. 98.

⁸⁵ ПВЛ. 4.1. С. 20.

⁸⁶ Рыбаков Б. А. Киевская Русь... С. 257.

⁸⁷ Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 200.

⁸⁸ Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 200.

⁸⁹ Там же. С. 242, прим. 475.

⁹⁰ Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 39.

⁹¹ Артамонов М. И. История хазар. С. 405.

⁹² Романов Б. А. Деньги и денежное обращение // История культуры Древней Руси. М.; Д., 1948. Т.1. С. 376.

⁹³ ПСРЛ. СПб., 1862. Т. IX. С. 8. Текст Никоновской летописи близок к Лаврентьевскому варианту, что укрепляет доверие к последнему.

⁹⁴ См.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. Т.1. Стб. 485; Словарь русского языка ХI-ХVII вв. М., 1975. Вып. 2. С. 55; Словарь древнерусского языка (ХI-ХIV вв.). М., 1989. Т. II. С. 294.

⁹⁵ Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1963. Т. II. С. 32. В первой редакции татищевской Истории содержится идентичный текст. – См.: Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., Т. IV. С. 112.

⁹⁶ См.: Свердлов М. Б. Из истории системы налогообложения в Древней Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. Сб. статей / Отв. ред. Л. В. Черепнин. М., 1978. С. 147. Д. С. Лихачев, комментируя летописную запись «по беле и веверице от дыма», замечал: «Весьма важен вопрос о том, как правильно читать место. Можно читать его так: „по белей веверице“ и тогда значение его будет такое – „по белой (т.е. по серой, зимней) белке“. Мех белки ценится только зимний, как наиболее прочный. В современном русском языке определение-прилагательное „белая“ в конце концов вытеснило существительное „веверица“ и само приняло суффикс существительного—"белка". В подтверждение этому пониманию текста „Повести временных лет“ можно привести следующее место из Лаврентьевской летописи под 1068 г.: „кунами и белью“, в Ипатьевской же это место понято так: "кунами и скорою (т. е. мехами), что свидетельствует о том, что в Древней Руси слово „бель“ понималось иногда как „беличий мех“. Однако можно читать это место и так: „по беле и веверице“, что может означать „по беле (по белой, серебряной монете) и белке“. Такое толкование было впервые предложено еще в первой половине XIX в. и развито акад. Б. Д. Грековым». К мнению «акад. Б. Д. Грекова» комментатор и примкнул (ПВЛ. Ч. II. С. 233). По догадке А. П. Новосельцева, хазары собирали дань у восточных славян и деньгами и пушниной.– Новосельцев А. П. Образование Древнерусского государства и его первый правитель // Вопросы истории. 1991, № 2-3. С. 6. См. также: Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерусского государства // Новосельцев А. П. [и др.]. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 84, 87.

⁹⁷ Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана и его путешествие на Волгу 921-922 гг. Харьков, 1956. С. 140.

⁹⁸ Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1989. Т. 1. С. 54.

⁹⁹ Гагемейстер Ю. А. Розыскания о финансах древней России. СПб., 1833. С. 11.

¹⁰⁰ Там же. С. 12.

¹⁰¹ Там же.

¹⁰² Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. М., 1987. С. 139.

¹⁰³ Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 40.

¹⁰⁴ Рапов О. М. К вопросу о земельной ренте в Древней Руси в домонгольский период // Вестник МГУ. История. 1968, № 1. С. 60.

¹⁰⁵ ПВЛ. Ч. II. С. 233-234.

¹⁰⁶ Артамонов М. И. История хазар. С. 405.

¹⁰⁷ Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII – первая половина IX в.) Историко-археологические очерки. Л., 1968. С. 166. И. И. Ляпушкин не отличал «дым» от «двора». Он писал: «"Дымом" или „двором“ может обозначаться несомненно лишь хозяйство индивидальное, мелкого собственника, а не коллективное. Счет по „дворам“ или „дымам“ в сельских общинах дожил до революции». – Ляпушкин И. И. Городище Новотроицкое. О культуре восточных славян в период сложения Киевского государства. М.; Л., С. 224.

¹⁰⁸ Мавродин В. В. К вопросу о развитии производительных сил в земледелии восточных славян и о связи этого процесса с разложением первобытнообщинных отношений // Проблемы отечественной и Всеобщей истории / Отв. ред. В. Г. Ревуненков. Л., 1969. С. 45, 48.

¹⁰⁹ История крестьянства СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. В 5-ти томах. М., 1987. Т. 1. С. 382.

¹¹⁰ Свердлов М. Б. Из истории системы налогообложения. . . С. 146-147.

¹¹¹ История крестьянства северо-запада России. СПб., 1994. С. 26.

¹¹² Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерусского государства // Новосельцев А. П. [и др.]. Древнерусское государство и Международное значение. М., 1965. С. 84.

¹¹³ Шапиро А. Л. Средневековые меры земельной площади и размеры крестьянского хозяйства в России // Проблемы отечественной и всеобщей истории. С. 73.

¹¹⁴ Тимощук Б. А. Восточнославянская община. . . С. 101.

¹¹⁵ Новосельцев А. П. Хазарское государство. . . С. 210.

¹¹⁶ Косвен М. О. Семейная община и патронимия. . . С. 48.

¹¹⁷ См.: Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян VIII-IХ вв. в свете археологических данных // Проблемы археологии. II. Сб. статей в память проф. М. И. Артамонова / Отв. ред. А. Л. Столяр. Л., 1978. С. 125-132.

¹¹⁸ См. с. 165-228 настоящей книги.

¹¹⁹ См.: Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян... С. 130-131.

¹²⁰ ПВЛ. 4. 1. С.18.

¹²¹ ПРСЛ. М., 1995. Т. 41. С. 7.

¹²² ПВЛ. 4. 1. С. 20.

¹²³ Там же. С. 217.

¹²⁴ Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 34.

¹²⁵ Там же. С. 210.

¹²⁶ Болтин И. Н. Критические примечания на первый том Истоки князя Шербатова. СПб., 1793. С. 204.

¹²⁷ Ломоносов М. В. Российская история. СПб., 1766. С. 61-62.

¹²⁸ Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. 1. С. 100.

¹²⁹ Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 44.

¹³⁰ Соловьев С. М. Соч. в восемнадцати книгах. М., 1988. Кн. 1. С. 133.

¹³¹ Бестужев-Рюмин К. Русская история. СПб., 1872. Т.1. С. 110.

¹³² Любавский М. К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. М., 1918. С. 84.

¹³³ Гагемейстер Ю. А. Розыскания о финансах... С. 13, 14.

¹³⁴ Полевой Н. История Русского народа. М., 1829. Т. 1. С. 106-107.

¹³⁵ Аксаков К. С. О древнем быте славян вообще и Русских в особенности // Полн. собр. соч. М., 1889. Т. 1. С. 116.

¹³⁶ Погодин М. П . Исследования, замечания и лекции о русской истории. М., 1846. С. 83-84. Уместно здесь напомнить, как А. А. Шахматов понимал данное место из летописи: «Словене, Кривичи и Меря, т.е. те самые племена, которые добровольно призвали Варяжских князей, облагаются несколько позже данью в пользу опять-таки Варягов; даже не в пользу киевского князя или его дружины, а, как по крайней мере читается в дошедшем до нас тексте, в пользу именно Варягов» . – Шахматов А. А. Разыскания. . . С. 295.

¹³⁷ Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в X веке . Историко-юридическое исследование. Одесса. 1904. С. 115-116.

¹³⁸ Греков Б. Д. Борьба руси за создание своего государства. М.; Л. 1945. С. 52-53.

¹³⁹ Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М., 1956. Т. 1. С. 109. Автор полагал, что «отношения, сходные с описанными в древней Руси, складывались и в Западной Европе, где также Скандинавские мореходцы грабили берега Северного моря, Нормандии, Дании, становились здесь наемными защитниками, превращаясь иногда во владельческие классы». – Там же. С. 109, прим. 3.

¹⁴⁰ Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 226. Справедливости ради надо сказать, что на особенности летописной терминологии обратил внимание, как мы видели, еще Ю. А. Гагемейстер.

¹⁴¹ Там же.

¹⁴² Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., С. 24.

¹⁴³ Покровский М. Н. Избр. произв. в четырех книгах. М., Кн. 1. С. 99.

¹⁴⁴ Рыбаков Б. А. Киевская Русь. . . С. 314.

¹⁴⁵ Сахаров А. Н. Поход Руси на Константинополь в 907 году // История СССР. 1977, № 6. С. 79-80. См. также: Сахаров А Н. Дипломатия Древней Руси. IX-первая половина X в. М., 1980. С. 96.

¹⁴⁶ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. .. С. 96.

¹⁴⁷ Толочко П. П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 24.