Текст книги "Путешествие туда, не знаю куда (СИ)"

Автор книги: Игорь Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Часть 8

Отступление.

Настоятель Голим внимательно смотрел на худого человека, стоящего перед ним с опущенной головой. Один из самых фанатичных членов боевого крыла братства, живой укор всем остальным послушникам, брат Силай.

Еще двести лет назад братство последователей Светозарного было сильно и богато, отец нынешнего императора не жалел денег и сам был его почетным членом. Все изменилось в один момент, когда тогдашний главный хранитель веры неосторожно поддержал темных во время второй магической войны.

Настоятель и еще несколько братьев были казнены, все накопленные сокровища изъяты в пользу империи. Братство пришло в полный упадок и держалось на голом энтузиазме рядовых членов и поредевших прихожан. С приходом нового императора ничего не поменялось: из казны братству не перепадало ни серебряка, ни медяшки. Арнольд XXVII весьма иронично относился к Голиму и всячески над ним подшучивал в присутствии толпы придворных. О каком уважении к вере можно говорить в такой ситуации?

Голим решил действовать хитрее, чем его предшественники. Боевое крыло братства тихо и постепенно уничтожало всех посторонних поставщиков северной дури – морщанки. В какой-то момент настоятель стал контролировать практически весь рынок сбыта наркотика. Деньги, обрушившиеся на братство, тратились на обучение новых воинов веры, приобретение оружия, боевых артефактов темных. И немалая часть оседала в личном подвале настоятеля. Настанет время и Голим заставит императора заплатить за все то унижение, которое он испытал.

И вдруг все рушится в один момент. Какие козни темных сил занесли этого чужеземца, это дьявольское отродье в Ланов?! Столько лет потрачено на отладку безопасных поставок морщанки в столицу. Кружным путем через захолустный город, никто и никогда не догадался бы. И все прахом, наместник убит, Седой убит, все ниточки оборваны. Теперь все заново, шаг за шагом. Голим сжал кулаки в лютой злобе. Чужеземец должен быть наказан, и мера наказания для него только одна – смерть!

После долгих опытов безумный брат Анитиох изобрел божественный огонь, способный разорвать на куски самого дьявола. Месяц назад он изготовил для братства два адских яблока отмщения, всего лишь два, и обещал подготовить еще дюжину. Но недавно неимоверный взрыв превратил его в пыль вместе с сараем, где он жил и творил последние несколько лет.

Одно бесценное яблоко Голим отдал дону Бреми якобы для того, чтобы тот отомстил за сына. Не говорить же этому проходимцу Бреми, что настоятелю глубоко наплевать на смерть его непутевого сына. Чужеземец, странный магистр – вот кто нужен Голиму. У Бреми есть, это точно известно, как минимум парочка опытных головорезов, способных любого отправить в мир иной. За пятьдесят золотых безутешный папаша должен расстараться.

Но беда в том, что чужеземец – маг, и, говорят, сильный. Люди Бреми могут оплошать, испугаться, просто не справиться с заданием. Надо бы подстраховаться, и здесь как раз пригодится брат Силай. Честно говоря, он уже надоел главному настоятелю до чертиков, да простит его Светозарный за такие слова, своим желанием рвать и резать всех, не пришедших к вере.

– Брат! – Голим умел найти подход практически к любому собеседнику, – над нашей обителью нависла смертельная опасность.

Настоятель подвел послушника к креслу и практически силой усадил его туда. Сам сел рядом на подлокотник, приобняв Силая за плечи.

– Коварный враг пришел из ниоткуда, опутал разум нашего императора, втерся к нему в доверие и требует запретить нашу веру, разрушить нашу обитель. Имя ему – магистр Гор. Силен враг, ох силен… День и ночь думаю, как его одолеть. Некого мне послать на битву с чужеземцем, на битву страшную и тяжелую, – Голим тяжело вздохнул. – Завтра сам пойду к нему, вызывать на бой, на свой последний бой. Сердце мое разрывается на части, но не от страха, а от жалости и нежности к нашим братьям по вере. Как вы здесь останетесь одни, без моей защиты и наставления.

Силай вскочил из глубины кресла.

– Разрешите мне, отец настоятель! Я пойду!

– Не сомневался я в тебе, брат Силай, ни минуты, да только смерть твоя будет напрасной. Чужеземец – маг, ты его даже поцарапать не сможешь. Здесь надо действовать хитрее. Сегодня ночью принял я божественный дар от Светозарного – яблоко отмщения. Император отправляет чужеземца с заданием на север. Ты пойдешь по его следам, будешь идти долго и неотступно. И отмщение совершишь не ранее, чем через тридцать дней после выхода из столицы, чтобы никто не связал смерть Гора с нашей обителью.

После ухода послушника Голим устало сел в то самое кресло, где только что сидел брат Силай.

«Вот так-то, господин магистр, от двух адских яблок тебе точно не укрыться, я никому не позволю стоять у меня на пути».

Брат Голим прикрыл глаза, и еле заметная улыбка тронула его губы.

– Легкой дороги, чужеземец, надеюсь, Светозарный услышит мои молитвы.

Вас когда-нибудь били лопатой по лицу? Я испытал это в полной мере – сильнейший удар взрывной волны защита погасила не полностью, слишком поздно я стал увеличивать ее мощность. Меня откинуло метра на два, от удара жутко болела грудная клетка, голова звенела и отказывалась соображать.

– Штурман! Зафиксировано опасное понижение жизненного тонуса! Рекомендуется срочно посетить медблок для получения необходимой помощи! Зафиксировано опасное понижение жизненного тонуса! Рекомендуется…

– Ая, заткнись! Я тоже заметил понижение тонуса. Конец связи.

Как мне хреново… По сути, нас спас Тораг. Он успел вскинуть руку и ударить по летящему предмету, и бомба взорвалась практически над ним. Расслабились мы все, непростительно расслабились, забыли про защиту. Вот только Тораг погиб, думая не о своей защите, а о моей безопасности. Ему не хватило секунды, чтобы произнести нужное слово и включить защитный накопитель.

Илиниус сидел дальше всех, но ему тоже досталось. Он мотал головой и непонимающе озирался по сторонам. Хозяин обоза лежал в стороне ничком, припорошенный землей и мусором, и не двигался. Похоже, всё.

Попытался встать, но резко затошнило, и я упал обратно. На четвереньках дополз до Илиниуса.

– Янис! Янис! Как ты?

Парень продолжал бестолково мотать головой. Пришлось взять его за руку и ухнуть в него приличную порцию энергии.

Взвыла Варвара:

– Ты что делаешь?! Нам самим не хватает!

– Варя, потом ругаться будем, парню помочь надо.

В глазах Илиниуса появилась мысль.

– Что это было? – прокричал он. Понятно, контузило и с ушами что-то. Надеюсь, что маговская регенерация ему поможет.

– Потом расскажу, – крикнул ему в ответ, – посмотри, что с мужиком! – кивнул я в сторону хозяина обоза.

Сознание краем отмечало крики и суету в лагере, но сейчас меня не это интересовало. Все же заставил себя встать и, качаясь, побрел к Торагу. Лучше бы я этого не делал – нет Торага, половины точно нет. Эх, Тораг, Тораг…

А где этот монах, где эта гнида, надо посмотреть, может какие-то особые приметы, родинки-бородавки найдутся, может кто опознает потом? В быстро сгущающихся сумерках метрах в пяти увидел лежащее тело в каких-то обрывках. Да-аа, вряд ли я что здесь увижу, все кровью залито. Подошел и с ненавистью пнул труп монаха. Труп застонал. Я упал на колени и начал трясти убийцу.

– Кто, кто тебя послал?!! Отвечай, падла!

Монах опять застонал, в кровавом месиве вместо лица открылась щель и человек прерывисто прошептал:

– …ат, …ат ……..м, я сд…..л это.

Отсутствующие губы попытались изобразить улыбку и замерли.

– Тварь! Очнись! Очнись, сука! – я еще раз встряхнул монаха.

Рваная в клочья аура стремительно таяла. Хотел поддержать его энергией, но Варвара не дала.

– Нет! Не надо! Не поможет, он уже умер.

Без сил упал на траву рядом с трупом и закрыл глаза. Опять я виноват, сам дал команду пропустить. Это так расслабляюще на меня подействовали слова дель Шунира, что здесь совсем безопасно, и вот результат.

Кому же я так мешаю? Судя по взрывчатке, это дело рук одного человека или компании. Нет у них еще в этом мире взрывчатки на каждом углу, вообще непонятно, откуда что взялось.

Неподалеку маялся Клеменс, с ужасом глядя на место взрыва и лежащего без движения магистра. Если магистр загнется, то не видать ему свободы, придется возвращаться в столицу, а там опять браслет на руку и каторга.

Глаза пришлось открыть, чтобы не подумали, что и я, того. Нет, гады, не дождетесь, теперь мне обязательно надо вернуться в столицу, перевернуть ее вверх дном, но найти тех умельцев, что мастерят взрывчатку. Как там говорил господин Иван Грозный? Посажу на бочку с порохом и отправлю в сторону здешней луны. И заказчика неплохо было бы вычислить, я ему Торага не прощу.

– Клем!

Клеменс подбежал и опустился на колени, чтобы не пропустить ни слова.

– Успокойте людей, наведите порядок, обоз взять под охрану, усиленные караулы в ночь. Двоих пришлите сюда, – говорить было трудно.

Клеменс кивнул и убежал.

Надо подниматься, выяснить, что с дель Шуниром, чую, что ничего хорошего. Так и есть. Илиниус, сидевший около тела хозяина обоза, посмотрел на меня и покачал головой. Я с грустью посмотрел на безвременно погибшего торговца. Да-а, сходил мужик за хлебушком… Сидел себе человек у костерка, планы строил, и на тебе. То, что он погиб, это плохо, совсем плохо. Вроде бы меня не должна волновать судьба обоза, вон их сколько по империи катается туда-сюда, мало ли что в дороге может случиться, но…

Во-первых, человек погиб из-за меня. Да, да, конечно, профессия торговца в эти времена, да и не только в эти, подразумевает немалый риск. Но погиб-то он, сидя рядом со мной, с таким великим и ужасным магом, чувствуя себя в полной безопасности. А я не смог его защитить.

Во-вторых, это не простой обоз. Как я успел выяснить, к северянам за золотом обозы идут два раза в год, весной и поздней осенью. Все золото, полученное в обмен на товары, сдается в хранилище императора, а из казны торговцу выплачивается двойная стоимость обоза. Стопроцентная прибыль – неплохая плата за риск дальнего путешествия, тем более что на границе пятой провинции торговцев всегда ждет отряд стражи для сопровождения ценного груза в столицу.

Таким образом, успешное возвращение обоза становится государственным делом, а я в этих краях здесь и сейчас являюсь, как ни печально, самым высокопоставленным представителем императора. Если заместитель торговца меня не убедит в своей дееспособности, то нам придется временно изменить маршрут. На самом деле, никто не сможет проверить, когда мы добрались до «Скальной» и добрались ли в принципе. Может она вообще больше не существует, может аборигены уже разобрали ее по камню на хознужды, поди найди.

Заместителя у торговца не было в принципе, а был мелкий рыдающий паренек, оказавшийся племянником погибшего. Пощечина, кружка вина и немного энергии для бодрости привели парня в относительный порядок.

– Как зовут?

– Протька, Протас то есть.

– Ходил уже с дядей к северянам?

– Один раз, о прошлом годе.

– Дорогу хорошо помнишь?

– Неа, совсем не помню, у нас на первой подводе возница, он дорогу знает, он с дядей давно работает, – парень попытался зареветь вновь, но я не дал.

– Зови сюда возницу, потом рыдать будешь.

Невысокий мужичок, уже в годах, в видавшей виды меховой накидке поклонился в пояс.

– Звали, ваша милость? – человек нервно мял шапку в руках.

Клеменс аж задохнулся от возмущения.

– Его светлость, болван!

Возница поклонился еще ниже и заискивающе произнес:

– Прощения просим, ваша светлость, нам про вас не рассказывали.

– Господин Клеменс, проверьте караулы, пожалуйста. А ты, милейший, подходи поближе, я не кусаюсь. Как звать-величать?

– Шелом, ваша светлость.

– Говорят, что ты хорошо знаешь дорогу к северянам, это правда?

– Да что ж ее не знать-то, за столько лет, ваша светлость, конечно, знаю.

– А с кем там дель Шунир общался, не видел?

– Такого трудно не увидеть, – Шелом осторожно усмехнулся, – здоровенный такой бугай, да еще в шкурах, один чуть не половину чума занимает. Вроде Медведем кличут.

– Тогда поступим так. Я со своим отрядом провожу вас до места встречи, кстати, за сколько вы обычно доходили до места?

– В обычном темпе недели за три доходили, но сейчас поторопиться бы надо, ваша светлость, запаздываем мы немного. Этот бугай скидку будет требовать за ожидание, Шунир рассказывал, что Медведь страсть как любит торговаться.

Торговаться, говоришь? Это хорошо, это мы любим и даже умеем. Еще посмотрим, кто кого.

– Мелкого, Протаса этого, пускать на переговоры бессмысленно, обдерут до нитки. Я сам поговорю с Медведем, поторгуюсь.

Шелом поклонился еще раз.

– Век за вас молиться буду, ваша светлость. Спасибо, что не бросаете, без Шунира надо было бы разворачиваться, никто из наших с Медведем не договорится.

– Все, пока достаточно, остальное ты мне по дороге расскажешь. Пришли сюда старшего охраны обоза, ступай.

Погибших до утра положили в сторонке под охрану часовых. Я бы с удовольствием труп монаха еще с вечера выкинул бы в овраг, но дикие звери, учуяв кровь, нормально поспать не дали бы.

Спать, правда, ни нормально, ни ненормально у меня не получилось. Так у меня с молодости реагирует организм на серьезную опасность: во время происшествия я спокоен как трактор. Уже потом, через какое-то время меня догоняет понимание произошедшего и начинается прокручивание ситуации раз за разом. Какой тут сон, лишь к утру немного покемарил.

Кроме мыслей о нападении, о Тораге, из головы не выходил крик Аи. Браслет на каком-то расстоянии сумел обнаружить наличие взрывчатки. Как?! Каким образом? Газоанализатор? Что-то типа рентгена? И ведь не спросишь же, все равно не ответит. Это и есть те дополнительные функции, о которых мне поведала Ая? Или еще что-то?

Вот чтобы я, будь моя воля и богатое воображение, запихнул бы в комм? Оружие? Вряд ли. Хотя как последняя граната… Сразу же вспомнился монстр из «Хищника», правда у него на руке была не элегантная полоска пластика, а здоровенная блямба. Ну дак технический прогресс не стоит на месте. Боюсь представить, в какие дали этого самого прогресса шагнула цивилизация штурмана. Две тысячи лет назад, между прочим.

Так, я отвлекся. Что еще? Медицинскую помощь однозначно и, конечно же, защиту, что-то вроде силового поля. Медицинская помощь здесь присутствует в виде диагностики, как я понимаю. В такую фитюльку какие-либо лекарства запихнуть вряд ли возможно. Недаром Ая отправляла меня в медблок. А защита?

– Ая!

– Слушаю.

– Почему не сработала защита?

– Защита первого уровня может быть активирована только при достижении пяти процентов заряда батареи. До этого момента при возникновении опасности члену экипажа рекомендуется воспользоваться индивидуальным защитным блоком. Смею напомнить, что отсутствие БЗИ в комплекте вашего снаряжения является нарушением пункта 2 параграфа 7 Свода правил при нахождении на неисследованных территориях. Об этом будет сделана запись в бортовом журнале при первом сеансе связи с кораблем.

– Да ты еще и стукачка, оказывается. Фу.

– Прошу прощения, штурман, информация не расшифрована. Прошу повторить.

– Конец связи.

БЗИ ей подавай. Хорошая вещь была, наверное. С таким набором защиты членам экипажа и у меня на планете вряд ли что могло грозить, что уж говорить о территории с феодальным строем. И все равно этих людей давным-давно нет в живых. Вечных нет даже здесь, несмотря на всю магию. Интересно, как заряжались коммы? Скорее всего, все-таки электричеством на корабле или отдельном модуле, типа самолета, вездехода, личного робота-батарейки и т. д. И, понятное дело, через зарядное устройство, о котором мне все уши прожужжала Ая.

Жалко, но добыть электричество лично я не смогу точно, для меня это всегда была странная субстанция. Школьные познания забыты напрочь, а все остальное имелось в розетке. Остается солнечный свет и личное тепло. Тепло… В костре тоже тепло, даже очень, остается выяснить, горит этот пластик или нет. Отличная идея, но, если я сожгу комм, можно будет не возвращаться в столицу. Так что пусть пока заряжается от меня.

Рано выйти не удалось. Сначала хоронили Торага. Глубокая могила у большого дерева да надгробный камень, ничего другого здесь не принято. Спи, старый воин, и спасибо тебе за все.

Никаких речей говорить не стал, только мысленно поклялся отомстить тому, кто послал к нам монаха. Бомбиста, как я и хотел, просто бросили немного в стороне от стоянки. Не будет у тебя могилы, гаденыш, растащат звери твои кости, и никогда твоя душа не найдет упокоения.

С торговцем было сложнее, просто так не прикопаешь. Одну из пятнадцати подвод пришлось разгрузить, положили туда тело, и в сопровождении возницы, племянника и одного человека из охраны обоза отправили в Горск. Там племянник должен найти наместника, все рассказать, чтобы сей прискорбный случай официально зафиксировали, и далее двигаться в столицу. Там у Шуниров родовая усыпальница, там торговец и упокоится. За сохранность груза туда и золота обратно племяннику беспокоиться не нужно, теперь это моя ответственность.

Вот и настало время для переодевания моих солдатиков, холодает уже прилично, а идти нам строго на север, теплее не будет. Как раз одна из наших повозок разгрузится больше, чем на половину, туда сложим товар с пятнадцатой подводы.

Надо было видеть глаза людей, внутренне уже готовых замерзнуть в предстоящих снегах. В полном зимнем обмундировании, в мохнатых шапках отряд смотрелся весьма презентабельно. Это тебе не французы при отступлении из России в 1812 году.

Ускорить движение мы не смогли, потому что стоянки для ночевок были устроены грамотно в расчете на дневной переход обоза. Обязательно был ручей или озерцо. Уйти от стоянки вперед на десяток километров и устраиваться на ночлег в глухом непролазном лесу было бы не очень разумно. Поэтому шли как шли, перебьется этот Медведь, подождет, ему наши товары нужны не меньше, чем нам его золото.

Через десять дней дошли до обещанной деревни Пыни. Над названием этого поселения кто-то поглумился еще больше, чем над Горском. Четыре скособоченные избушки лично у меня назвать деревней язык не повернется, хутор, в лучшем случае. А что означает слово «Пыни» даже спрашивать не буду.

На шум подходящего обоза выполз подслеповатый дед и долго всматривался в проходящих людей. Интересно, кого хотел сосватать мне в проводники до «Скальной» дель Шунир, царствие ему небесное? Вот этого деда?

– Дед, а еще живые здесь есть? Или ты один остался?

Дед пошамкал беззубым ртом (давненько здесь маги-лекари не проходили, либо у деда совсем денег нет).

– Как же нет, есть. Бабы с детками. А мужики за зверем пошли, самое время, пока все снегом не завалило.

К вопросу о зверье. Мои мечты о свежем мясе разбились о суровую действительность. Наша сборная команда так шумела, сопела, стучала копытами, скрипела колесами телег, что все приличное зверье разбегалось на многие километры в стороны. Крупный зверь здесь добывался загоном, мелкий – с помощью силков и других хитроумных ловушек. Ни на то, ни на другое у нас просто не было времени. Приходилось есть солонину с кашей.

– Понятно. Ладно, дед, где можно переночевать?

Лес стал редеть, сквозь прогалы справа не так уж и далеко были видны заснеженные вершины Срединных гор, отделяющих Аранию от Фрагонии. Мы шли вдоль основного хребта, а «Скальная» находилась где-то левее. От пятисот до тысячи километров от этой точки, не больше. Не больше, но и не меньше – устанем искать. Как бы год командировки не превратился в два, а то и три.

Наконец, как-то вечером, ко мне попросился Шелом.

– Ваша светлость, завтра к обеду, даст бог, дойдем до их летнего стойбища.

– Спасибо Шелом, ты нас всех сильно выручил.

Вечерами уже натренированные бойцы быстро сгружали нашу походную кухню, выставляли над ней большую палатку, и без нужды, кроме караула, оттуда до утра уже никто не высовывался. Подозреваю, что обозники нам сильно завидовали. Кстати, по дороге была у меня мысль устроить банный день, но мы и так опаздывали, поэтому перенес эту процедуру на обратный путь.

После ужина-обеда Чикер каждый день золой натирал котел до блеска, заливал водой, а так как печь топилась постоянно, в любое время любой желающий мог зачерпнуть своей кружкой кипяточку. Небольшая горсть сушеных ягод и отвар готов. Про чай, как я уже говорил, здесь ничего не знали.

– Чикер!

– Я, ваша светлость! – парень подпрыгнул как на пружинке.

– Иди-ка сюда.

Чикер опасливо подошел и поклонился.

– Присаживайся, разговор есть, – я поправил огарок свечи в небольшой плошке.

Илиниус и Клеменс как по команде отвернулись. Бойцы отряда вообще старались лишний раз в сторону командирского угла не пялиться.

– Говорят, ты фокусы ловко показываешь? Возьми хотя бы… вот этот камешек, – и протянул ему заранее припасенный изумруд.

Чикер взял камень, поднес к свету, внимательно осмотрел и произнес:

– Стоящая вещь.

– Сейчас не об этом. Можешь сделать так, чтобы он у тебя из руки исчез?

– Вы о чем, ваша светлость? – спросил бывший, или не сильно бывший вор, протягивая мне пустые руки. Мамой клянусь, я смотрел на его руки не отрываясь, но изумруда не было.

– Хорошо, но это еще не все. Смотри, вот три чашки, – я перевернул чашки дном вверх. – Бери изумруд.

– Какой изумруд, ваша светлость?

– Голову оторву.

– Взял, – камень опять каким-то непостижимым образом оказался у него в руке.

– Теперь клади его под центральную чашку, – я несколько раз поменял местами чашки. – Под какой сейчас камень?

Чикер уверенно ткнул в нужную чашку.

– Точно, вот он, – сказал я, показывая на изумруд. – А теперь ты крути.

– Зачем?

– Крути, говорят.

Парень вздохнул и несколько раз поменял местами чашки. Ох уж эти причуды командира, вместо того чтобы отсыпаться, приходится заниматься разной ерундой.

Я поднял чашку – камень был на месте, вот он, родимый.

– А теперь, – я понизил голос до шепота, – сделай так, чтобы камень оказался под другой чашкой, не под той, куда его положили изначально. Сможешь?

– Ух ты! – парень оживился, – так это же…

– Рот закрой и крути молча.

Все, больше я ни разу не смог угадать, где лежит изумруд. Чикер давился от смеха, но честно молчал.

– Достаточно. Тренировка прошла успешно. Завтра нам предстоит поиграть в эту игру с одним человеком. Внимательно следи за моими руками. Если правая сжата в кулак, то человек не должен угадать, где лежит изумруд. Если левая, то игрок ДОЛЖЕН угадать, где камень, запомнил?

– А зачем…

– По-моему, тебе язык мешает жить, а, Чикер? Давай его отрежем? И камень верни, умник.

Чикер не без сожаления вернул мне камень.

– Не грусти, если все пройдет нормально, я тебе его подарю.

– Ваша светлость!

– Свободен.

Кстати, насчет свободы. Посетила меня одна мысль, может и не сильно здравая, но другого выхода я не вижу.

Утром после легкого завтрака построил взвод в две шеренги.

– Бойцы! – Чуть не сказал «Товарищи!», – впереди у нас серьезные испытания, нам всем будет нужна поддержка друг друга. Предлагаю клятву чести в обмен на свободу здесь и сейчас. Кто согласен, подходите ко мне по одному.

Народ загудел. Клятва чести – вещь серьезная, нарушать ее здесь не принято, дашь – придется держаться до конца. А с другой стороны этот ненавистный браслет, постоянный страх отстать от коллектива, лишиться руки. Не сразу, но люди потянулись. А где один, там и все остальные. В обмен на клятву я снимал с человека браслет.

– Господин Клеменс, когда вернемся, передайте это начальнику тюрьмы, как-никак казенное имущество, – я передал заму весьма увесистый мешок с браслетами.

Еще где-то с полчаса заняло обсуждение различных возможных действий в стойбище северян и наш караван двинулся в путь. Сегодня мы должны добраться до стойбища, будем надеяться, что все пройдет тихо и мирно.

Лес закончился как-то внезапно, впереди простиралась бесконечная тундра, уже припорошенная снегом. Справа все так же виднелись Срединные горы, где-то там, впереди, земля заканчивалась и начиналось неизведанное холодное море. И пусть остается неизведанным, меня никогда не тянуло в походы по льдам и торосам.

Чуть левее вдалеке на ровном столе тундры торчали небольшие холмики. Шелом показал на них рукой и сказал:

– Вон их стойбище, ваша светлость.

– Отлично! Ты молодец, мужик, спасибо, что довел. Когда все закончится, получишь награду.

Обоз под охраной солдат остановил метров за двести до первого чума или что у них там. А сам с Шеломом, Чикером и звеном солдат пошел на переговоры с местным вождем. У большого чума в центре стойбища нас остановили два… невысоких северянина с короткими копьями. Да простят меня наши малые северные народы, но отличить чукчу от эвенка, эскимоса или такого же другого я не смогу и под пистолетом. Чукчи в моем мире в народном фольклоре не слишком уважаемы, пусть будут эскимосы, просто мне это слово больше нравится.

– Стой! Куда идешь?

– Гуляем. Кстати, а вождь дома?

Зря я это сделал. Мой ответ поверг стражей местного порядка в глубокую задумчивость.

– Гуляете? – наконец один из них очнулся.

– Гуляем, – я с серьезным лицом кивнул головой, – и заодно товары различные везем, может кому пригодятся.

– Подожди, я спрошу.

– Хорошо, только быстрее давай, а то холодно здесь у вас.

Чукча-эскимос нырнул внутрь конического строения, покрытого шкурами, и пропал. Минуту нет, две… Как я вижу, с гостеприимством здесь туго. Похоже, местный вождь решил нас помариновать на свежем воздухе. Что ж, сам напросился.

Я решительно шагнул ко входу в чум, но оставшийся малорослый охранник уткнул в меня свое копьецо и грозно молвил:

– Туда нельзя.

Кто-то из моих солдат за спиной заразительно заржал. Воспользовавшись растерянностью охранника, я отодвинул копье в сторону, схватил человека за запястье и потянул его энергию на себя. Забрал совсем немного, но парень почти сразу закатил глаза и мягко осел на землю. Никакого злого воодушевления, даже капельку, не почувствовал, похоже, я становлюсь наркоманом.

– Ждите здесь, никого не впускайте и, главное, не выпускайте, – сказал я своим и шагнул внутрь чума.

Внутри, вопреки ожиданиям, было вполне светло. Несколько больших плошек с горящими фитилями давали достаточно света, чтобы сориентироваться. Неплохо живет вождь, половина чума, и пол и стены были выстланы белоснежными шкурками, песца, наверное. В центре, скрестив ноги, сидел мужик действительно выдающихся во все стороны размеров, одетый в расшитую бисером длинную рубаху. Перед ним на отдельной шкуре стояло несколько чем-то наполненных плошек. И без того не слишком круглые глаза человека заплыли жиром и злобно разглядывали вошедшего, то есть меня. Пропавший охранник стоял у него за спиной.

– Ты кто? – неприязненно спросил хозяин помещения.

Ну, извините.

– Хрен в пальто. Ты, похоже, совсем оборзел, жирный урод, заставляешь меня стоять на морозе?! Сейчас выставлю на улицу в одной рубашонке, чтоб ты немного очнулся, кусок тюленьего говна!

Судя по лицу вождя, так с ним разговаривали в первый раз. Он сипел и молча тыкал в меня пальцем. Потом его прорвало:

– Что ты стоишь, Малык?! Убей его!

Охранник, нервно сжимая свое копье, неуверенно двинулся в мою сторону.

Неужели я так плохо выгляжу? Куда ни приди, везде убить грозятся.

Копье товарища обрезал гладиусом, а энергии прихватил побольше, после чего охранник мешком обвалился на пол. Во, немного торкнуло, сейчас мы с этим толстеньким побеседуем.

Вождь не видел моих манипуляций, поэтому несколько удивленно смотрел на соплеменника, так некстати решившего заснуть. Я подошел к сидевшему и от души пнул его в бок.

– И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!

Ничего с собой не могу поделать, нравится мне эта фраза до ужаса.

Жирдяй, несмотря на комплекцию, резко вскочил, перевернув при этом несколько плошек с едой (паразит, такой мех испачкал!), и направил на меня нож, больше похожий на тесак Шварценеггера.

– Я здесь самый сильный воин! Никто не смеет так со мной разговаривать! Бери свой кинжал, бейся со мной, но ты все равно сейчас умрешь!

– Слышь, ты, бочка с салом, похоже, ты не все увидел. Смотри сюда!

Я поискал глазами, чтобы такого поэффектнее изничтожить. На полу рядом с плошками валялась деревянная фигурка, отдаленно похожая на человека. Поднял это произведение местного искусства и показал вождю.

– Смотри внимательно.

Толстый что-то хотел сказать, но было поздно, я чиркнул гладиусом по предполагаемой шее и кусок деревяшки, олицетворяющий чью-то голову, скатился вниз.

– Что ты сделал?! Это же воплощение бога Горяна!

– Да? Извини, я не знал.

– Он покарает тебя!

– Не, не покарает, мой бог сильнее, не сомневайся. Ну что, ты все еще хочешь биться со мной?

Вождь взревел раненым слоном, обежал меня по дуге и выбежал из чума. Ровно через секунду он ломанулся назад, увидев солдат с обнаженными мечами.

– Зачем солдат привел?

– Что значит «зачем»? За золотом.

– Ты его не получишь!

– Ха-ха-ха! Насмешил! Сейчас тебе башку отрежу и заберу. Ты же его у себя хранишь, где-то здесь, никому не доверяешь. Я угадал?

Вождь приуныл. Потом вскинул голову и ткнул тесаком в мою сторону

– Воины племени убьют тебя и твоих солдат!

– Ты своих воинов-то видел? Недомерки с палками. Предупреждаю, еще одно невежливое слово в мой адрес, и ваше племя исчезнет вместе с тобой. Мужчин убьем, а женщин и детей продадим другому вождю. Но тебе будет уже все равно, ты умрешь первым. Как тебе такое, вождь?

Вождь приуныл еще больше.

По-моему, достаточно, человек дошел до кондиции.

– Слушай, вождь, – я широко улыбнулся, – как-то мы с тобой неправильно разговариваем. Ты на меня наехал, я погорячился. Нехорошо это. Давай как бы заново, как будто мы незнакомы.

Я подошел к вождю и попытался приобнять его за плечи, но не получилось, рук не хватило. Перед этим я аккуратно забрал тесак из его руки и откинул подальше. Углов здесь нет, одни круглые стены.

– Давай, дорогой, садись на свое место, кушай, а я зайду заново.

Ничего непонимающий вождь сел, пытаясь сообразить, в чем подвох.

Я вышел из чума и зажмурился от яркого света.

– Так, парни, отошли на десять шагов, но не расслабляйтесь, Чикер, ты стоишь здесь и ждешь команды, – и опять нырнул в полумрак чума.

– Вай, вай, вай! Это кто тут такой большой и красивый эскимос?

– Какой эскимос?! Мы – коряны! – и грохнул себя кулаком по груди.

– Хорошо, извини, большой и красивый корян, – и продолжил дальше, – это, наверное, тот самый великий вождь, про которого мне говорили, самый сильный и могучий. Да?

Вождь немного подумал и согласился:

Да.

Помолчали. Похоже, толку от него не добьешься, придется все самому.

– Что ты молчишь, большой вождь? Предложи мне сесть.

– Э-ээ, ты эта, давай, садись.

– Куда, болван, мне садиться?! На пол что ли? Совсем нюх потерял. Чикер!