Текст книги "Сквозь Навь на броне (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 24. ЗАМОК СРЕДНЕВЕКОВОГО ФЕОДАЛА

– Егор Соснов – Тик –

– Это называется тихо и незаметно? – с огромной долей сарказма спросила Ангелина, подбежавшая следом и вставшая у меня за правым плечом. – Ты всю страну переполошил. Сейчас власть имущие нагрянут сюда, разузнать, что же это такое, что может уничтожать целые армии. И знаешь, мне кажется, что их будет не три сотни.

– Придут, тогда и посмотрим, – ответил я, разглядывая брошенный неприятелем лагерь. Убитых было не так уж и много. Основная масса солдат просто-напросто разбежалась по углам. Но я их не боялся. Сложнее было объяснить местным жителям, кто мы, дабы они не попрятались вслед за оккупантами.

– Ты себя ведёшь порой как нормальный человек, а порой как придурок конченный. Помогать тебе – одно издевательство, – звучно закричал магесса, подскочив ко мне в упор с разъяренным лицом, и махнув рукой на тела и разоренный лагерь.

– Ангелина, давай играть это шоу до конца, – обратился я к своей заместительнице, выискав глазами среди трупов нон-тара Кропася, отличить которого смог по расшитому гербом рваному наддоспешнику, одетому поверх кирасы, и пластинчатым наплечникам. Остальные воины таскали стёганные куртки, иногда обшитые железными квадратиками. – И побольше пафоса, мы же в Средние века попали. Тут голос разума бессилен, надо давить на эмоции.

– Притворяться феей?! Нет, ты точно надо мной издеваешься!

– Ага, издеваюсь, – ответил я скрипящей зубами волшебнице. – Доверься мне, и играй роль. И поярче, поярче.

Я подождал, пока из леса не появится вся моя команда, оставаясь все это время под пристальным взглядом старого лорда, что неподвижно стоял на стене. Лишь глаза живыми пуговками скакали из стороны в сторону. Только когда к замку приблизился Такасик, он позволил себе улыбнуться и, не поворачивая головы, отдал приказ опустить мост и открыть ворота.

Заскрипел подъёмный ворот, устанавливающий большой каменный противовес, предназначенный для быстрого закрытия замкового входа. Из арки, гулко ступая на доски моста, вышел нон-тар Бурбурка из рода Куракля, отец Такасика. Воин был одет в такую же кирасу, наплечники и кольчугу под ними, что и поверженный противник. В качестве герба выступало какое-то животное, вставшее на задние лапы и грозно раскрывшее пасть. Чёрное на жёлтом фоне с двумя полосками поперёк, синей и белой.

– Играем роль, – тихо шепнул я Ангелине по-русски.

– Помню, – также тихо огрызнулась магесса.

Я повернулся и подманил ладонью Такасика, так что тот встал рядом. Негоже приходить в гости, имея хозяина за спиной. Я заготовил пылкую речь, вспоминая книги Вальтера Скотта, но все слова развеялись, когда из-за спины лорда выскочила красивая, богато одетая женщина, придерживая подол длинного голубого, украшенного вышивкой с растительными мотивами и жемчугом платья, перехваченного ярким поясом, и обняла юного рыцаря. Женщина имели тонкие черты лица, неуловимо похожие на таковые у Такасика, такие же большие серые глаза и светлые волосы, сплетённые в четыре украшенные цветными шелковыми лентами косы. И не было никаких сомнений, что передо мной была настоящая леди, или как здесь говорят нон-ма.

– Сыночка, – начала причитать женщина, – Такасик, хотя бы ты жив остался. Хотя бы ты сель-тар . Я уж думала, что и ты сгинул от рук этих подлецов и детоубийц, от лап чудищ и зубов диких тварей. Какое счастье, что хотя бы ты жив.

Женщина ещё долго бормотала, а Такасик растерянно переводил взгляд с отца на нас. Мимо прошли слуги и воины, начав осматривать лагерь. Кто-то влез в ров и стал выискивать отрубленную голову старшего сына лорда. Когда искатель поднял руку, обозначив, что нашёл, Бурбурка хмуро бросил: 'Готовьте костёр горечи. А этому подлецу, что хотел захватить мой дом и его прихвостням... насадите их бо́шки на колья и выставьте напоказ у дальней поляны, где дорога выходит к нам. И дайте знать крестьянам, чтоб уже вышли из леса и начали тушить деревню'.

Он убедился, что его услышали, а потом обратился к нам, заставив нас переглянуться.

– Я не имею чести быть знакомым с вами, почтенные ноны, но очень благодарен вам за то, что помогли моему сыну одержать победу. Будьте гостями в моем доме.

Фраза про то, что мы помогли сыну одержать победу, меня изрядно повеселила. Такасик все это время стоял с раскрытым ртом, наблюдая, как Оксана долбила из пулемёта по лагерю неприятеля. Его из ступора вывели только через пятнадцать минут после завершения боя. А уж то, что отчебучила Ольха и учудили ночницы, было, вообще, пародией на фильм ужасов. Вероятно, только факт победы и живой наследник не давали повода кинуться на нас с вилами и факелами под крики: 'Смерть демонам'.

Я тихонько кольнул телекинезом свою подчинённую, и та начала говорить.

– Здравствуй, благородный Бурбурка, издалека привела нас наша дорога к вашему очагу. Не соизволишь ли ты разрешить нам отдохнуть в твоём доме, дабы мы могли продолжить свой путь. Зовут меня нон-ма Анагелла, а это нон-тар Эгор со своей супругой госпожой Беллой, и наши верные спутники: Берре́ста, Свето́рия, Окаса́нна, Воладима́р, старец Си́мен и наше юное дарование О́ллиха.

Беллой она назвала Александру, видимо, из сложности произношения её имени на местном языке, а за основу взята фамилия. Ночницы и Луника сейчас не видны жителям замка, поскольку приняли малые формы. Их и представлять не надо. Все же забавно, что она назвала Шурочку моей супругой, я после гибели Анны никого не представлял в этом статусе рядом с собой, а сейчас, хоть и для показухи, эта вакансия принудительно заполнена.

Возникла неловкая пауза, когда хозяева и гости не знают, как дальше повести разговор. Тут нашёлся Такасик, встав на одно колено перед Ангелиной, и приклонив голову.

– Благороднейшая и прекраснейшая нон-ма Анагелла, вы сначала спасли меня из лап разбойников, а теперь и моё родовое гнездо от врага, прошу вас быть моей гостей. Я буду опечален вашим отказом до конца моей жизни, но память о вас будет жить во мне до тех пор, пока не отцветёт в последний раз моя душа.

Ангелина легко кивнула и улыбнулась, положив руку на плечо юному рыцарю.

– Больше пафоса, больше, – шепнул я.

Моя помощница едва заметно скрипнула зубами, а потом расплылась в улыбке от уха до уха.

– Играть, так играть.

Вокруг девушки медленно разгорелся белым сиянием воздух, за спиной плавно развернулись призрачные крылья. Она слегка приподнялась над землёй и величаво поплыла в сторону замковых ворот. Все в округе замерли, затаив дыхание. В их глазах отражалось чудо. Даже мне показалось, что передо мной самый настоящий ангел.

Ангелина плыла к входу, а люди и нарони становились на колени и шептали непонятные речитативы. Лишь домовой чему-то улыбался.

– Пойдёмте, – легонько обратился я к лорду, стоящему с открытым ртом посреди моста, взял под руку Александру-Беллу Белкину, и направился за своей мнимой госпожой.

Мимо с сияющими глазами и окровавленной улыбкой пробежала Ольха, заставив шарахнуться в сторону стражников. Все видели её превращение и смерть, которую она играючи сеяла.

Замок был невелик изнутри, вряд ли больше сотни метров в поперечнике от стены до стены, но опрятен и вполне симпатичен. С внутренней стороны стены были приставлены хозяйственные постройки, на крышах которых во время боя перемещались солдаты, как по помостам. Перед четырехэтажным донжоном была крохотная мощённая серым камнем площадь с колодцем в середине. Сбоку к жилищу примыкала та самая смотровая башня.

Весь архитектурный ансамбль представлял собой не громадный гарнизон, а скорее укреплённое поместье. Род Такасика в самом деле был не очень богат. Другие властители наверняка могли иметь лучшие сооружения и более крупные владения.

Посредине площади, там, где был колодец, стояла грубо вытесанная из камня статуя высотой в два человеческих роста, изображавшая сурового мужчину, держащего в ладонях широкую чашу. Чаша, в отличие от статуи была выполнена из железа, и в ней была насыпана земля с проросшим небольшим деревцем. Как я понял со слов Такасика, это был Великий Дом. Наверное, в самом деле, какой-то божок.

Деревянный косяк входа в донжон был отполирован до блеска, как перила в казенном заведении, где люди непрерывным потоком опираются на них. Впрочем, так оно и было, каждый входящий прикасался к дереву, словно выполнял некий ритуал. А еще, под специальным навесом на шнурках были подвешены многочисленные костяные плашки размером со спичечный коробок. На каждой из них виднелись непонятые каракули и стилизованные рисунки.

Нам выделили крохотные гостевые комнаты на втором этаже, каждая из которых была всего-то три на четыре метра. Одна для меня с Александрой, как для супругов, с большой кроватью, маленьким столиком и сундуком под вещи. Узкая бойница-окно на удивление была застеклена. Справедливости ради нужно добавить, что шесть квадратиков стекла, составленных одно над другим в деревянной раме, были очень низкого качества, с пузырьками и вкраплениями, да ещё и работавшими как кривые зеркала, зато все щели тщательно законопачены мхом и глиной, отчего сквозняка не наблюдалось. Другая комната предназначалась для Оксаны с Ольхой. Третья для Сорокина, деда Семена и Светланы с Берестой, так как их нужно было долечивать, а делать это нужно в отдельном помещении. Просторной комнаты на третьем этаже удостоилась Ангелина. Для неё переоборудовали апартаменты одного из погибших братьев. Комнаты выходили на проходы типа единого балкона с видом на огромный атриум центрального зала.

Я как раз стоял, облокотившись на перила, ждал, пока переодевается Александра. Сам замок был высок, а комнатушки обладали низкими потолками, отчего казалось, что ты в купе поезда, а над тобой верхняя полка. Внизу суетились слуги, собирая угощения на длинный стол, накрытый скатертью соломенного цвета. Это был особый пир, совмещавший приём дорогих гостей и поминки по близким. Но в Средние века такому удивлять не стоило.

Что меня поразило, так это обычная баня, которая имелась в замке у дальней стены. Теперь я был мыт чистой горячей водой и одет в чистую одежду из натуральной ткани наподобие льна. Под расшитой скромным узором по вороту и рукавам рубахой, стёганной жилеткой и штанами приятно прилегало к телу чистое нижнее белье, включавшее нечто похожее на футболку и подштанники. Сейчас прачки перестирывали наши камуфляжи, и представляю их удивление по поводу чудной пятнистой одежды.

Единственное, что я оставил, это портупею с навешанными на нее кобурой с пистолетом Макарова и ножны с Иглой, черным клинком, несущим смерть бессмертным. Они оказались очень уместными в этой обстановке. Равно как и борсетка с Полозом на этой же портупее.

– Дом, дом, дом, – ходил и усердно бормотал дед Семен, истосковавшийся по крыше над головой, заглядывая в каждую предоставленную нам комнатку. – Один сундук гнилой, собаки, поставили. Он не сегодня – завтра развалится. Стенки тонкие в двух комнатах, а в еще одной тайная комнатка есть, где эти недоумки будут тебя подслушивать. Ну, ничего, этот боярин еще узнает, кто такой дед Семен. Он услышит только то, что я захочу.

– Не доволен? – спросил я у него.

– Такой большой и пустой, – ответил домовой.

– Народу много, – произнес я, не согласившись с ним.

– Да, лорд, его советники, стража, слуги, но духов нет. Они чтят предков, но самих предков нет здесь. Есть некая сила, разлитая по хоромам, но она лишь отражает накопленные здесь эмоции.

– И что?

– Знаешь, откуда взялись домовые? Это тоже культ предков. Если помнишь, то я тоже был когда-то человеком.

– Был и не помнишь жизни, как вся нежить.

– Не в этом суть, – отмахнулся дед, – я был отцом и дедом большого рода, умерев, я остался их оберегать, помогать.

– Дай, догадаюсь. Теперь никого из этого рода не осталось, – произнес я.

– Типун тебе на язык, засранец. Мой род процветает и ныне. На Руси каждый сотый мой потомок, та же Сашенька, например, по маминой линии, только она об этом не знает, и знать ей этого не надо.

– То-то ты за неё радеешь, дед.

– Не сбивай меня, – огрызнулся домовой, уходя от темы. -Так вот, они чтят предков, даже ритуал похож. Он у славян до сих пор сохранился.

– Это как?

– Знаешь ли ты, что значит сказать, чур меня, и постучать по дереву? Раньше верили, что предки славян живут в старых древах, дубах да кедрах, березах да ивах. Дабы они помогли в беде и невзгодах, стучали по древу, стараясь выпросить подмогу. Они говорили: Чуры, обреги мя. Пращуры, оберегите меня от невзгод. И ныне, стуча по деревянной столешнице, ты свершаешь то же деяние, зовя дедов и прадедов в помощь, даже если не знаешь об этом.

– А креститься и чураться?

– Не важно, с каким знаком ты взываешь к предкам. Они всегда с тобой.

– И?

– Здесь они тоже просят предков о помощи, прикасаясь к деревянным коробам створов. А дом пуст, причем недавно пуст, сотни четыре годов назад. И весь мир сей пуст то же время.

– То же, что и у нас?

– Не знаю, что-то другое. Я чую огонь и тысячи смертей, что были здесь в один миг. Огонь страшный. Я такой видел, когда ядрёный взрыв был.

Дед постоял пару минут, а потом скрылся в комнате. Проводить инвентаризацию.

Я кивнул сам себе, тоже поймав себя на мысли, что дом пуст. Похороны лорд провели без нашего участия, спалив на ритуальном костре голову старшего сына. Небольшая кубышка с пеплом теперь покоилась в подвале замка в фамильном склепе. Удивляюсь, как при таком подходе здесь нет ни одного призрака. Толпы потусторонних созданий непременно должны были бродить, но их не было.

– Нон-тар Эгор, – услышал я обращение к себе и повернул голову в сторону молодого пажа-нарони, бывшего ещё никем по половой принадлежности, но если судить по одежде, то из него готовили мужчину. – Вас просит к себе господин. Я провожу.

Я последовал за пажом, на поясе которого висели простые ножны с деревянным муляжом ножа, ступая по слегка поскрипывающим доскам ногами, обутыми теперь в настоящую обувь из кожи. Носков этот мир не знал и потому я намотал на ноги обычные портянки из ткани такого же качества, что и нательное белье.

Непривычная одежда, но было по-своему здорово окунуться с головой в другой мир.

Лорд, владетель, или же нон-тар, ждал меня у камина, ковыряясь длинной веточкой в горящих дровах. От огня шёл приятный жар. Я поймал себя на мысли, что слова вообще мешаются между собой в голове, спица выдает по три или четыре варианта перевода, как поисковик в интернете. С непривычки мозг пухнет.

– Прошу присесть, – сказал хозяин замка при моем появлении и указал на пустое плетёное кресло ладонью, где не хватало двух пальцев, отчего она казалась крабьей клешней.

Я пристроился в предложенном месте и приготовился слушать.

– Мой ныне единственный сын, так уж получилось, ещё слишком юн и к тому же влюблён. Это мешает ему смотреть на мир, как подобает лорду. Это пройдёт со временем, но сейчас это не потом. Госпожа Анагелла прекрасна и властна, но я вижу, что она слушает вас. Это не укрылось от моих глаз. Вы главный среди них, и потому разговаривать я намерен именно с вами. Буду прям. Я в замешательстве. Я впервые вижу такое чудо, хотя повидал и демонов и другие народы, и размышляю, не принесёт ли это чудо нам горя, не принесёт ли нам побед и процветания. Спрошу открыто. Кто вы? Чего хотите? Куда направляетесь?

Я несколько помедлил, собираясь с ответом и вспоминая инструкции Булычёва. От моих слов зависит судьба моих друзей и успех нашего предприятия.

– Мы пришли посмотреть на незнакомую страну. Но мы увидели, что хотели, и теперь держим путь домой. Но путь этот не так прост. Нам предстоит долго идти правокруг, где нас заберут отсюда.

– Скользкий ответ, недостаточный. Кто стоит за вами?

– За нами стоит огромная страна, числом в сто семьдесят миллионов жителей, – пошел я ва-банк, отходя от сценария, – А за ней ещё девять миллиардов. И мы хотим знать, грозит ли ваша страна нам опасностью или нет.

– Велико число ты назвал, – ковырнув веточкой уголёк, произнёс лорд, – не все знают такие числа. И я лишь смутно представляю такое, хотя обучен грамоте и счёту. Но если вы сильны, если за вами могучая армия, богатые купцы, великий император, то одними лишь дозорными это не кончится. Будут ещё и ещё. И хорошо если купцы с товарами, а не воины с мечами. Я не хочу ссоры с вашим государством, а вот торговля бы мне не помешала. Даже просто трактиры на вашем пути обогатят меня, и защитят от соседей, ибо свои торговые гильдии мудрый и сильный правитель в обиде не бросит, а вы сильны, раз всего вшестером разогнали войско числом в три сотни.

Я открыл рот, чтоб ответить, но лорд меня перебил.

– Молчи, не перебивай. Я хочу заключить торговый союз с вашей страной, но мне нужна помощь. Лорд Кропась пал, но его супруга мстительна и злопамятна. Она даст клятву дабы прийти к нам снова. Уничтожить всех до единого. Вы уйдёте, и я с двумя десятком воинов не смогу ничего им противопоставить. У меня остался единственный сын, кроме него у меня остались только дочери и они не могут вести бой. У меня нет больше войска, мне нужно восстановить деревню и помочь крестьянам обжиться по-новому. Это значит, что у меня не будет денег на наёмников. Я боюсь не дожить до расцвета своих владений.

Лорд встал с кресла и шагнул ко мне с сосредоточенным вопросом в глазах.

– Помогите, и я помогу вам. Ибо, идя правокруг, вы не сможете миновать священный город, а там вас просто отправят на алтарь Великого Дома.

– Я не вправе свершать такие деяния. Это высокая политика. Меня будут осуждать.

– Высокая политика, говоришь? – вздохнул лорд, опустив глаза. – Да, я бы наказал воина, что без моего ведома вмешивается в дела лорда. Но безразличны ли тебе жизни полусотни нарони, моих крестьян, что попали им в плен. Они их увели караваном в свой замок, а потом отправят в Священный город. Да они низшие существа, но они живые. И я вижу, что ты не питаешь к ним брезгливого презрения, как некоторые глупцы, и возвышаешь их над бессловесным скотом, раз спас побежал помогать воспитаннице-нарони, пусть она и чудовище. Безразлично ли тебе будет, что старые нарони умрут на алтаре, молодые мужчины их рода против воли силой данной владетелям обратятся в женщин? Безразлично то, что всех дев, что стали такими, повзрослев, или силком станут в замке Кролпася, будет непрерывно насиловать весь сброд, какой только может, если не умрут от этого? Что их детей будет убивать сумасшедший бог, их, еще не увидевших свет и не сделавших первый вздох? Ты можешь сказать, что я лорд, что они для меня лишь крестьяне-нарони, но эти мои нарони! И только я вправе решать их судьбу, а не какая-то скотина, решившая обезопасить своих подданных за счет моих жизней! Я прошу, помоги. Если не ради высокой политики, то хотя бы ради желания остаться достойным человеком. Помоги отбить их, пока есть время. Или хотя бы помоги защитить тех, кто сейчас под этой крышей. Если так надо будет, то я встану перед тобой на колени. При воинах, при нарони. Помоги, ты же один из волшебного народа, что чтят закон и справедливость, как говорят сказания. Помоги, даже если это не так.

Я прикрыл глаза, прикидывая время, выделенное нам аналитиками, и вспоминая инструкции, прежде чем ответить, а потом кивнул.

– Хорошо, – произнес лорд, нервно сглотнув, словно боясь, что я передумаю, – а сейчас прошу на пир. Все уже готово.

Я провёл ладонями по лицу, снимая напряжение, а потом встал и последовал за хозяином.

Юный паж усадил меня на место по правую руку от хозяина, занявшего трон владетеля о главе стола. Рядом уже сидела Александра-Белла, одетая в длинное светло-серое платье со шнуровкой на спине. По левую руку от лорда разместилась его супруга, далее Такасик, Ангелина-Анагелла, Береста, Оксана и Светлана, уже способная самостоятельно двигаться и бледная, как подобает вампиру. Из-под платья выглядывал краешек бинтов, намотанных на плечо.

Сорокин остался в комнате, ему, вообще, не везёт с различного рода травмами и ранениями. Ольха бегала по всему залу, бесцеремонно выхватывая у слуг с подносов еду. Нарони шарахались от неё, как от огнедышащего дракона, попутно с благоговением посматривая на Фотиди.

За столом были ещё две дочери лорда, старый начальник стражи, оказавшийся троюродным братом феодала, молодой казначей, бросающий взгляды на одну из дочерей владетеля, ещё какие-то должностные лица в количестве трёх из тех, что допущены к трону нашего не то барона, не то виконта. Здесь свои титулы, и названия никак не переводились спицей.

Застолье было скромным, и мне почему-то вспомнилась скатерть-самобранка, которую я смог отпрепарировать. Единственное, что не работало, так это копирование готовых объектов в память магического гаджета.

– Прошу восславить души моих сыновей, павших в боях с врагом, – произнёс лорд, встав со своего места и подняв кубок с вином. Он очень торопился начать пир, дабы задобрить гостей, хотя и старался не подавать виду.

Все, даже женщины, последовали его примеру. А после я пригубил неплохое сухое вино, обладавшее необычным вкусом, которому иронично можно добавить эпитет 'неземным', поскольку так и было. Его изготовили не на Земле.

Заиграл трубач, исполняя какой-то гимн, видимо, гимн рода.

Музыка доиграла, и лорд снова поднял кубок.

– А теперь воздадим валу нашим гостям...

Я не слушал сухой, как это вино, речи феодала и пылких слов Такасика. Я думал о том, что нам делать дальше. Хозяин замка неглуп и говорил нужные вещи, касаемо политических отношений и нашего пути, беззащитном замке и пленных. Получается, у нас не было выбора, кроме как помочь им. Но как? Без нашего оборудования мы не очень долго протянем. К тому же солдаты замка малочисленны и плохо вооружены. Я поднял кубок, отпил вина, потом стал крутить его перед лицом. Кубок был хорош. Надо будет его забить через трёхмерный редактор в скатерть-самобранку, чтоб попивать из него, вспоминая приключения. А потом я перевёл взгляд на доспех, висящий на стойке у стены, снова на кубок, и опять на доспех. По лицу поползла сама собой улыбка. Сидящая рядом Бельчонок почувствовала моё настроение и положила свою руку поверх моей. Мне показалось, что в старинном платье, которым ее обеспечили хозяева замка, она была притягательна. Я отогнал от себя эти мысли и оглянулся по сторонам, тут же поймав на себе цепкий взгляд лорда. Тот тоже перевёл глаза на доспех, прежде, чем вернуться к своему основному занятию – рассматривать меня, даже во время выступлений. Он ещё не знал, что я задумал. И даже во сне не мог представить такое.

Сидели мы долго. Речей не осталось, есть больше не хотелось. Горстка музыкантов, коими бездарными подобиями мы планировали изначально притвориться, наигрывали нехитрые молоди, а один пел баллады.

Особенно запомнись те, что были бы совершенно дикими в земных условиях. Одна шуточная про то, как да воина-нарони влюбились друг друга, и решили сделать сюрприз друг другу. Фраза 'воины-нарони' вызвала смех среди сидящих за столом. Дав клятву самим себе, эти воители стали женщинами, причём оба и не сговариваясь. Их встреча была сюрпризом для них, они снова дали клятву и стали вновь мужчинами, не сговариваясь, и так шесть раз подряд. Они успели повздорить и разошлись бы на правокрай и левокрай, если бы их не помирил один старик, сказав, что влюблённым нужно учиться договариваться, а не молчать, томно вздыхая.

Вторая была печальная, про юных парня и девушку, решивших повзрослеть и стать мужем и женой, но одно дитя умерло от чёрного поветрия, а второе, полное тоски, стало целителем, лечило больных, доживя до глубокой старости, но так и не взяв себе другую женщину. Говорят, даже есть орден таких эскулапов, давших клятву безбрачия. Остальные песни были про доблесть воинов, про прекрасных дев, про странствия и приключения во льдах.

В этом мире не было смены дня и ночи, но, наконец, лорд смилостивился и объявил пир закрытым. За столом остались два вельможи, слушавшие с непревзойдённой стойкостью рассказы друг друга. Дочери лорда разбежались самыми первыми, и теперь пришла наша очередь. Один из пажей, трясясь от страха, отнёс уснувшую за столом Ольху в комнату. Ангелину отвёл в покои сияющий, как медный таз, Такасик. Магесса по-русски бросила мне через плечо, что если рыцарь вломится к ней, то она его прах развеет по всему замку. Я ответил цитатой из мультфильма про бодрых пингвинов: 'Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем', получив порцию злости рикошетом.

Мы зашли с Белкиной в комнату, где она рухнула на кровать, не раздеваясь. Глаза её смотрели в потолок, но они ей были не нужны, отчего немного непривычно поначалу было с девушкой разговаривать. Её взор всегда был устремлён не на тебя, а на что-то позади или в неопределённую пустоту.

Я со вздохом опустился на край сундука, прикрыв глаза.

– О чём думаешь? – спросила меня Александра, тоже приняв сидячее положение, и начав снимать обувь.

– Есть одна задумка. Мы можем притащить нашу технику сюда, а ещё можно вооружить местных.

– А я думаю, как будем делить кровать. Она одна, одеяло тоже одно, а нас двое.

Я пожал плечами.

Александра встала и повернулась спиной.

– Помоги расшнуровать платье.

Я глянул на бечёвку и шнурки стали сами собой выскакивать из пазов.

– Спасибо. А руками слабо было?

– Неловко, как-то.

– Ну, не знаю. Тогда, к сведению и ещё большей неловкости, я высыпаюсь, только когда сплю совсем голой.

Девушка выскользнула из платья, под которым ничего не оказалось, и плюхнулась обратно на кровать, распластавшись на животе. Девушка часто и прерывисто задышала, а нить её внимания была обращена на меня.

– Это как-то неправильно, – произнёс я, любуясь женственной фигурой с ее изгибом спины, упругой попой и тугой грудью.

– Если ты о том, что я сейчас мы в чужом месте, то это не страшно. Есть только ты и я. Я же чувствую твои гормоны. Они кипят.

– Я не об этом.

– Если ты об Анне, то она мертва, – тихо произнесла девушка, – её нет. Ты можешь мстить сколько угодно. У кого угодно спрашивать, почему так произошло, но её нет. А я здесь.

Я закрыл глаза, взмолившись к своей совести, а потом открыл их и опустился на кровать. Белла обняла меня и стала шептать.

– Я вижу сейчас все, что творится в замке. Как пьёт слуга в погребе, как тискает служанку старый начальник стражи, как уединился казначей со старшей дочерью лорда. Они любят друг друга и скрывают это от лорда, думая, что он не знает. Я вижу, как сам владетель ходит по комнате, как лев в клетке. Это моё проклятие. Я всегда видела, как кто-то уединялся, как кто-то занимается сексом, и мне было завидно, ибо со слепой всевидящей никто не хочет связываться. А они так сладко стонут. Я чувствую их обоих, а у меня никогда никого не было. Я завидую. Я возбуждаюсь и сижу в одиночестве, не в силах отвернуться или закрыть глаза, как обычный человек. Так хочется закрыть лицо подушкой, но это не помогает. Я устала. Я хочу нормальной жизни, с человеком, которого... – она замолчала, прикусив губу. – Я просто хочу.

Девушка приблизилась и поцеловала меня в губы. Ее поцелуй был старательным, пылким, но таким неумелым. Я сдался. Я обнял ее и прижал к себе, а она стиснула мои плечи дрожащими пальцами.

Я приподнял ее и положил на кровать.

– Пос-с-срединник, – услышал я сквозь стук сердец свистящий голос Полоза, – Пос-с-срединник, это важ-ж-жно.

Я сосчитал до десяти и поднял голову, увидев заполнившего половину комнаты змея. Одновременно по замку разлилась злость, источаемая Белкиной, которая только успела расстегнуть у меня пуговицы на рубашке. Её ненависть, будь она материальна сейчас, могла бы сравнять этот замок с уровнем моря, и направлена она была на древнего духа. Она глухо зарычала и укусила край одеяла.

– Это не может подождать? – сдерживая дрожащее дыхание, спросил я.

– С-с-стаж-ж-жёр, – коротко ответил прародитель всех змей.

****

Координатор погони имел знание: бой в Нави был долгим и тяжелым.

Координатор Погони потерял большую часть своей армии, но, все же, частично добился своего, прорвавшись с горсткой боевых единиц к порталу. Он ухватил нить. Он может дальше вести погоню.