Текст книги "Засекреченные трагедии советской истории"

Автор книги: Игорь Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

ТРАГИЧЕСКИЕ ЗИГЗАГИ

Вместе с советской властью пришли и сталинские порядки. Начались массовые репрессии против новых «врагов народа» из числа местных жителей западных областей. С ноября 1939 г. потянулись в Сибирь эшелоны с депортируемыми жителями. В числе первых подверглись репрессиям осадники – отставные офицеры и унтер-офицеры польской армии. 5 декабря 1939 г. СНК СССР принял постановление о выселении этой категории граждан в Сибирь, Казахстан и другие отдаленных районы страны. На конец 1939 г. НКВД БССР было взято на учет 8000 хозяйств осадников общей численностью 45 409 человек.

Первая массовая операция по выселению осадников началась 10 февраля 1940 г. В результате за пределами БССР оказались 50 732 человека.

Вторая по счету акция была проведена 13 апреля 1940 г. За пределы республик было выслано 26 777 человек. При проведении этой акции не остались в стороне и партийные органы. 8 апреля 1940 г. секретарям обкомов КП(б)Б в Барановичи, Белосток, Брест, Вилейку, Пинск были направлены телеграммы Бюро ЦК КП(б)Б следующего содержания: «13 апреля с.г. органы НКВД будут проводить выселение семей репрессированных помещиков, офицеров, полицейских и др. ЦК КП(б)Б обязывает вас обсудить на закрытом заседании обкома партии доклад начальника областного НКВД и определить все необходимые мероприятия по оказанию помощи органам НКВД в проведении операции. Секретарь ЦК КП(б)Б Пономаренко».

29 июня 1940 г. органами НКВД была проведена третья депортация в отдаленные районы СССР. Она касалась большого количества беженцев, которые искали спасения от гитлеровского террора в Польше. Всего в этот день из пяти западных областей республики было выселено 22 879 человек.

Четвертая массовая депортация из западных областей была проведена 1920 июня 1941 г., за два дня до начала войны. На этот раз было репрессировано еще 24 412 человек.

По данным НКВД СССР, с октября 1939 г. по июнь 1940 г. в западных областях республики было выявлено и ликвидировано 109 так называемых подпольных повстанческих организаций, которые объединяли 3231 участника.

Кровавый след оставили за собой органы НКВД на территории западных областей республики. Сколько еще безымянных, захоронений разбросано от Бреста до Минска! Одно из них было обнаружено в ноябре 1994 г. в Вилейке, которая в те годы была областным центром. Одной из главных «достопримечательностей» города являлась внутренняя тюрьма НКВД с нормативной емкостью 210 заключенных (для размещений «врагов народа» на территории области было создано 7 тюрем). Однако, согласно акту проверки от 14 мая 1940 г., в вилейской тюрьме содержалось 910 заключенных, из которых за НКВД числилось 854.

Если учесть, что из числа арестованных, дела которых рассматривали несудебные органы, к высшей мере наказания в тогдашней БССР приговаривалось не менее 45 процентов, то можно предположить, что в Вилейке с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. к расстрелу было приговорено не менее тысячи человек.

Сотни жителей Вилейки и тогдашней области до сих пор числятся как пропавшие без вести в самые первые дни войны – то есть до оккупации города. Куда они могли исчезнуть? На их судьбу могут пролить свет строки из протокола заседания Бюро ЦК КП(б)Б от 22 июня 1941 г.: «Слушали: о заключенных, содержащихся в тюрьмах западных областей, приговоренных к высшей мере наказания. Постановили: поручить тт. Цанаве и Матвееву передать директиву об исполнении приговоров в отношении осужденных, содержащихся в тюрьме западных областей БССР».

А какая судьба постигла офицеров польской армии?

Согласно указанию Берии, они были сосредоточены в Старобельском (Ворошиловградская область), Осташковском (остров Столбный, озеро Селигер) и Козельском (Смоленская область) лагерях.

Называют различные цифры этой категории военнопленных. В среднем около 15 тысяч человек. Советское руководство не собиралось отпускать их из плена, как это впоследствии сделали немцы. Оно исходило из того, что эти 15 тысяч человек – офицеры, интеллигенты, священники, представляют собой цвет польской нации, ее военную и интеллектуальную элиту. Окажись на свободе, они обязательно станут организаторами и активистами антифашистского и антикоммунистического сопротивления. Естественно, такой вариант Сталина и Берию не устраивал.

Первоначально предполагалось передать офицеров польской армии немцам. Последние даже построили на территории генерал-губернаторства несколько специальных лагерей. Однако, в конце концов, в сталинском руководстве победило мнение, что пленных надо уничтожить. Сейчас уже известно, что санкцию на уничтожение тысяч ни в чем не повинных людей дало в 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б), а непосредственно приговор был вынесен Особым совещанием НКВД СССР.

ФИНАЛ

Двадцать шестого сентября советские газеты опубликовали большой сообщение «Германское командование об итогах войны в Польше». На следующий день в Москву прибыл Риббентроп. Двадцать восьмого, когда еще догорали очаги открытого сопротивления фашизму в Варшаве и на Балтике, был подписан советско-германский договор о дружбе и границе. Кроме договора появился на свет еще один документ, расширявший пропасть между СССР и его будущими союзниками по борьбе с фашизмом.

Ну, а Риббентроп, навсегда покидая СССР, заявил сотруднику ТАСС: «Оба государства желают, чтобы мир был восстановлен и чтобы Англия и Франция прекратили абсолютно бессмысленную и бесперспективную борьбу против Германии. Если, однако, в этих странах возьмут верх поджигатели войны, то Германия и СССР будут знать, как ответить на это».

Вплоть до июня 1941 г. по Москве ходили слухи о том, будто Сталин и Гитлер скоро объединят Германию и СССР в одно государство: мол, там, в Берлине тоже социалисты, только с приставкой «национал».

Итак, все кончено. В школах Западной Белоруссии возобновляются занятия. Налаживается работа предприятий. Войска устраиваются в казармах. Жизнь продолжается – для тех, кто выжил. Развеселой частушкой ставит точку на происшедшем Лебедев-Кумач:

«Панской Польши нету больше, Хитрой ведьмы нет в живых, Не захватит в лапы Польша Наших братьев трудовых!»

НЕЗНАМЕНИТАЯ ВОЙНА

В советское время не любили вспоминать об этой войне, которая чаще всего невнятно именовалась «советско-финляндским вооруженным конфликтом 1939–1940-х гг.». В СССР эту войну называли «финской», а в Финляндии – «зимней». А еще ее называют «незнаменитой». Ведь чего греха таить, немного добавила она славы и престижа великой державе и ее оружию.

Большая Советская Энциклопедия отводила событиям на Карельском перешейке всего одну страничку. Первые пять строчек статьи определяли суть войны коротко и категорично: «советско-финляндская война 1939–1940 гг. возникла в результате политики реакционного правительства Финляндии, превратившего территорию страны в плацдарм для возможного нападения агрессивных держав на СССР».

Часто говорят, что финская война позволила извлечь многие уроки при подготовке страны к Великой Отечественной. В известной степени с этим нельзя не согласиться. Сменился нарком обороны, произошли кадровые перестановки в армии, улучшилась боевая учеба войск.

Карелия – страна лесов, озер и болот. Говорят, когда эти непролазные чащобы сковываются трескучими рождественскими морозами, деревья начинают издавать целую гамму удивительных звуков. Это – Реквием, Реквием карельских лесов и болот, последняя заупокойная месса, звучащая в момент перехода человеком зыбкой границы жизни и смерти. Сколько советских солдат перешли эту границу в те годы, одному богу известно. Реквием нашим и финским солдатам, на чьих обелисках начертаны разноязыкие, но одинаковые эпитафии: «Погиб в боях за Родину».

Выбрав государственную независимость, Финляндия сделала выбор и в вопросе государственного устройства, став буржуазной республикой. Несмотря на активную советскую поддержку, в мае 1918 г. революция в Финляндии потерпела поражение.

Юрьевский мирный договор, заключенный в октябре 1920 г., стабилизировал отношения между двумя странами. Воспользовавшись крайней истощенностью своего вчерашнего сюзерена, финская сторона прибегла на переговорах к жесткому прессингу. В основном, это коснулось демаркации границы на Карельском перешейке. И в итоговом документе она декларировалась по линии старой границы между Россией и Великим Княжеством Финляндским, в 32 км от Петрограда, что разрушило исторически сложившуюся систему обороны северной столицы и сделало второй город страны теоретически досягаемым даже для артиллерийского огня с сопредельной стороны.

«Жестко, жестче, еще жестче – только так можно разговаривать с Советами!»– восторженно комментировали «крупный успех финской дипломатии» хельсинские газеты. Однако сыграть на временной слабости могучего соседа – вовсе не означало заручиться непоколебимым статус-кво достигнутого на будущее.

Именно там, в Юрьеве, была заложена одна из мин замедленного действия, которая два десятилетия спустя взорвет мир на Карельском перешейке. В свое время один из патриархов знаменитой политики финского реализма Юхо Кусти Паасикиви назовет этот «успех» в Юрьеве роковым для своей страны.

Объективно политический климат Европы определялся в то время тремя главными силами: обновленным англо-французским союзом, жаждущим смыть «позор Версаля», стремительно набирающей мощь Германией и многомиллионным исполином вчерашней России, идущей неведомым, а посему пугающим путем. Очень скоро становится ясным, что бросить якорь в тихой гавани Финляндии не удастся: слишком выгодное стратегическое положение занимала она, и европейским столицам далеко не было безразличным, для кого берега Финского залива станут неприятельскими.

На кого ориентироваться? Традиционно финские симпатии были на стороне Германии – настроения среднего и высшего офицерства страны не оставляли, казалось, возможности для иного выбора. Но… Рядом – Швеция, Норвегия – страны английской ориентации. Роман с Германией потенциально мог быть чреват подрывом скандинавского добрососедства. К тому же – Великобритания богата, влиятельна. Флот Ее Величества не имел равных на море.

Третья карта – Советский Союз отпала сама собой: слишком страшен был политический блок с «красными», слишком туманны и неопределенные перспективы. Да и с границей полной ясности по-прежнему не было. Между тем «жесткий курс» в отношении СССР стал, похоже, давать побочные явления. Многократно возросшая активность правых движений в стране, призывы «отодвинуть границу до Урала» и объявить «третье тысячелетие тысячелетием народов ледовитых морей», все это заставляло опасливо поеживаться даже видавших виды парламентариев. Эскалация ультраправых настроений явно коробила Лондон и Париж.

Советские попытки наладить диалог с Финляндией разбивались, словно волны о каменистый берег фьорда. Тем не менее, в начале тридцатых, кажется, появляется свет в конце тоннеля: Финляндия и СССР заключают договор о ненападении и мирном улаживании конфликтов, который в 1934 г. был продлен до декабря 1945 г. Однако, взаимное недоверие продолжало расти.

Несмотря на то, что в 1935 г. Финляндия официально заявила о своем нейтралитете, ее поворот в кильватер германской политики принимал все более тревожные формы. Фраза, однажды брошенная Свинхувудом относительно того, что «патриотизм имеет две стороны: любовь к своей родине и ненависть к России», подкреплялась конкретными делами. Крепло финско-германское «братство по оружию», усиленными темпами проводилось строительство укрепленных районов на советской границе.

Поводы для серьезного беспокойства были и у Финляндии. Очень многое из того, что происходило в СССР, не могло быть понято, а тем более, принято на Западе вообще, и Финляндией в частности. Это и сталинская коллективизация на селе, и репрессии НКВД, и, наконец, малоприятные для Запада обещания «уничтожить капитализм во всем мире» в сочетании с призывом к пролетариям всех стран соединиться для осуществления этих замыслов.

Август 1939 г. буквально поверг Хельсинки в шок пактом Молотова-Риббентропа.

Финляндия чувствовала себя брошенной один на один со Сталиным, покинутой ближайшим партнером. На фоне роста военных приготовлений происходило поспешное сближение страны с новыми «друзьями»: англофранцузским блоком. В конечном итоге, во всей этой истории в выигрыше оказался Гитлер, получивший совершенно задаром, за счет своего северного союзника возможность устроить грандиозные кровавые «маневры» с участием главного противника в будущем – Красной Армии.

Требования, выдвинутые Сталиным к Финляндии, были внушительны: уступить практически весь Карельский перешеек, отодвинув границу на сто километров к западу, передать СССР часть полуострова Рыбачий, предоставить в аренду полуостров Ханко для строительства на нем советских военно-воздушных и военно-морских баз с персоналом в 5000 военнослужащих. Взамен Финляндии предлагалась территория в советской Карелии, вдвое большая по площади.

Мнения в парламенте разделились. К примеру, главнокомандующий финской армией маршал Маннергейм заявлял, что находит такой обмен даже выгодным, кроме того, он «не думал также, чтобы престиж Финляндии пострадал, если бы мы согласились на такой обмен». К этому же склонялся и Паасикиви. Однако, взяла верх точка зрения сторонников «жесткого курса» – Каяндера, Эркко, Таннера. Итог: Хельсинки ответили отказом.

Переговоры в Москве зашли в полный тупик. Причем финская делегация оборвала их не «просто так», а с подчеркнутым вызовом, заявив, что у нее «есть более важные дела в Хельсинки».

Были ли обоснованы претензии Советского Союза к Финляндии? Сложный вопрос. С одной стороны, они, безусловно, объяснимы с точки зрения обеспечения безопасности Ленинграда, а с другой – Финляндия, как суверенное государство, вольно было принимать или не принимать предложения, затрагивающие ее территориальную целостность. С международно-правовой точки зрения это, безусловно. Вот только гибкости и трезвого расчета дипломатии Вяйне Таннера так и не хватило.

Майнила. Думали, гадали ли крестьяне этой крохотной, затерянной в карельских болотах деревушки, что их маленькой родине будет суждено стать первым полем боя новой войны?

Как следовало из сообщения ТАСС, 26 ноября 1939 г. финская сторона произвела обстрел подразделения Красной Армии, дислоцированного в пограничной деревне Майнила. В результате обстрела несколько красноармейцев было убито и ранено. В последовавшей в тот же день ноте Советского правительства правительству Финляндии, были заявлены категорический протест и требование немедленно прекратить вооруженные провокации и отвести войска на 25 км от государственной границы.

Финны ответили молниеносно. В ноте финского правительства категорически отрицалась причастность финских войск к произошедшему инциденту и высказывалось предположение о том, что случившееся – несчастный случай, результат трагической ошибки при учебно-боевых стрельбах советской артиллерии.

В ноте также обращалось внимание Советского правительства на тот факт, что финские войска не имеют в указанном районе такой артиллерии, которая по своим тактико-техническим свойствам была бы в состоянии обстреливать Майнилу. В заключении делалось предложение о немедленном создании советско-финской смешанной комиссии для детального изучения инцидента в соответствии с Конвенцией о пограничных комиссарах 1928 г.

Ответ Сталина был ошеломительным для Хельсинки. 28 ноября Советский Союз в одностороннем порядке денонсирует пакт о ненападении, а на следующий день объявляет об отзыве из Хельсинки советских дипломатических и торговых представителей.

30 ноября 1939 г., в восемь часов утра, войска Ленинградского военного округа перешли советско-финскую границу.

Политический характер советско-финляндской войны не укладывается в обычную классификацию, ограниченную этическими рамками понятий о «справедливой» и «несправедливой» войне. Она была ненужной для обеих сторон и неправедной с нашей стороны.

Неправомерные действия советского руководства состояли в том, что советские войска, без объявления войны на широком фронте перешедшие границу, нарушили советско-финляндский мирный договор 1920 г. и договор о ненападении 1932 г., продленный в 1934 году. Советское же правительство нарушило собственную конвенцию (так называемый «договор Литвинова»), заключенный с соседними государствами в июле 1933 г. К этому документу присоединилась тогда и Финляндия.

В нем определялось понятие агрессии и четко отмечалось, что «никакими соображениями политического, военного, экономического или какого-либо другого характера нельзя обосновывать или оправдывать угрозы, блокаду или нападение на другое государство-участника».

В силу ряда обстоятельств Советское правительство допускало возможность военного конфликта с Финляндией еще с весны 1936 г. Именно тогда было принято постановление СНК СССР о переселении гражданского населения (речь шла о 3400 хозяйствах) с Карельского перешейка для строительства здесь полигонов и других военных объектов.

Как вспоминал К. А. Мерецков (назначенный в марте 1939 г. командующим войсками Ленинградского военного округа), в конце июня 1939 г. он присутствовал при разговоре Сталина с О. В. Куусиненом. Обсуждалась обстановка в Финляндии и различные варианты наших действий.

Главный военный совет по предложению Сталина поручил Мерецкову спланировать действия войск округа на случай военного нападения. Во второй половине июля 1939 г. план был рассмотрен в Москве и одобрен. Задача советских войск официально состояла в том, чтобы сковать силы противника, а затем нанести решительный контрудар.

Утверждение Молотова, высказанное на 6-й сессии Верховного Совета Союза ССР 29 марта 1940 г. о том, что «Финляндия, и, прежде всего, Карельский перешеек, была уже к 1939 г. превращена в готовый военный плацдарм для третьих держав для нападения на Советский Союз, для нападения на Ленинград», не подтверждается убедительными фактами.

Как свидетельствуют факты, приводимые командованием советских пограничных войск, в первой половине 1939 г. обстановка на советско-финляндской границе была хотя и напряженной, но относительно спокойной. Имели место одиночные нарушения границы, но крупных, а тем более, вооруженных инцидентов здесь не отмечалось.

Тем не менее, Советское правительство продолжало принимать меры по усилению пограничных войск на северо-западном направлении. Еще в марте 1939 г. Ленинградский округ пограничных войск НКВД был разукрупнен на три округа: Мурманский, Карельский и Ленинградский. К началу боевых действий они были укомплектованы личным составом с большим превышением – на 127–129 %. Непосредственная подготовка пограничных войск к боевым действиям началась уже с 10 октября, то есть до начала последних переговоров делегаций обеих стран. А приказ Сестрорецкому пограничному отряду о возможном переходе границы был отдан 25 октября, но без указания дня и часа выполнения.

Подобная неопределенность в советско-финляндских отношениях продолжалась до конца августа 1939 г.

В секретном протоколе, приложенном к советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 г. было зафиксировано, что «в случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР». Это означало, что секретный протокол предусматривал возможность «территориально-политических изменений» в пользу Советского Союза.

Еще в ходе боевых действий в Польше директивами наркома обороны маршала К. Е. Тимошенко и начальника Генерального штаба командарма 1-го ранга Б. М. Шапошникова от 11 и 14 сентября 1939 г. Военному совету Ленинградского военного округа было приказано произвести сосредоточение войск на случай войны с Финляндией. Авиация была рассредоточена на полевые аэродромы в полной боевой готовности. Тогда же в оперативное подчинение командующего ЛВО поступила 7-я армия. В составе округа была сформирована Мурманская оперативная группа, которая с 15 ноября была переименована в 14-ю армию.

Вернемся к событиям 30 ноября 1939 г. Ведь тогда, в то морозное утро, на границе с Финляндией начался не просто «военный конфликт», а настоящая война со всеми ее специфическими признаками. Она продолжалась 105 дней. В ходе боев со стороны Финляндии были задействованы практически все ее вооруженные силы: 10 дивизий, 7 специальных бригад и военизированная организация шюцкор – всего около 400 тысяч человек.

С нашей стороны в марте 1940 г., в период наибольшей концентрации войск, в активных действиях участвовали 52 стрелковые и кавалерийские дивизии, несколько десятков отдельных бригад и полков, входящих в специально сформированный Северо-Западный фронт (две армии) под командованием командарма 1 ранга С. К. Тимошенко, и кроме того, три армии, которые действовали от Ладожского озера до Баренцева моря.

Сухопутные войска поддерживали корабли Краснознаменного Балтийского и Северного флотилии. Численность этой крупной группировки сухопутных войск, ВВС и сил флота составляла около 960 тысяч человек. По боевой технике Красная Армия имела тройное, а по танкам и авиации – абсолютное превосходство.