Текст книги "Полководец Третьего Рима (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 62 страниц)

Глава 30

ПОДМОСКОВЬЕ. ПОРАЖЕНИЕ НАКАНУНЕ ПОБЕДЫ.

Пообещав императору, что в случае нужды, я немедленно вмешаюсь в те события, что происходят рядом со столицей, я прекрасно знал, что сделать это придется. Так оно и оказалось. Каким бы незрелым командиром не был Муравьев, какими бы плохими не были войска, оборонявшие столицу, но дело они свое сделали. Дивизия генерала Чена продвигалась вперед уже с большим трудом. Более того, кое-где наступающие даже попятились назад. Противник не только терял солдат. Происходило обычное на любой войне дело: терялось преимущество в выучке и опыте. Наши ополченцы тоже учились. И учились быстро.

Был еще один момент. В этой войне, командир, имевший постоянную связь с нашим "Стратегом", получал от него и информацию, и оценку обстановки на поле боя, и даже рекомендации.

Сильно ли это нам помогало? А это как посмотреть. С одной стороны, слепо доверять оценкам и рекомендациям, что давала командирам система искусственного интеллекта, не стоило ни в коем случае. "Стратег" тоже ошибался. Не стоит забывать, что такое понятие, как имеющийся опыт, для самообучающихся систем тоже существует.

Однако, его работа, все-таки помогала командирам избегать самых глупых и досадных ляпов. С каждым новым днем войны, количество ошибочных решений, постепенно уменьшалось. Когда-нибудь, должно произойти неизбежное: мы сравняемся с врагом в боевом мастерстве. Последовавшие вскоре события показали, что чжунхуи это тоже поняли. Затягивать войну им смысла не было никакого. Внезапный и быстрый ввод в дело крупных резервов, мог решить все их проблемы. Именно так они и поступили.

Сначала, на Сталинградском терминале высадились две их дивизии. Ранее не участвовавшая в деле Шестая и уже битая мной Вторая. Впрочем, тут противник и допустил принципиальную ошибку: начал их перебрасывать в Туркестан. Но об этом позже.

Гораздо опасней для нас, оказалась высадка на Московском терминале Третьей дивизии. Муравьев ее уже один раз громил, в первый день войны, на Тагиле. Но уничтожены были только боевые подразделения. Вспомогательные службы дивизии, высадиться не успели. И вот, заменив погибшую пехоту десантниками и жандармами, ее восстановили и бросили в дело. Причем, все было сделано на высшем уровне. Высадка, сосредоточение, марш в исходный район для перехода в наступление и само начало наступления, было произведено быстро и без заминок. Хорошо поработал штаб генерала Чена, нам бы так работать.

Третья дивизия не стала наступать там, где мы ее могли встретить во всеоружии. Вместо этого, она воспользовалась проложенными в лесах "хошиминками", теми, что мы проложили еще в мирное время, и быстро совершила обход нашего южного фланга. Муравьев и ахнуть не успел, как получил мощный удар во фланг и тыл. В общем, наши войска на южном фланге были разгромлены и рассеяны, а "косые" начали развивать свой успех. И шли они прямо на Царево.

– Я изначально не верил в то, что Муравьев сможет исправить ситуацию, – с таких слов, император начал свой разнос, едва мы встретились.

– Муравьеву такая задача и не ставилась. Его задачей было, заставить врага бросить в бой все, что у него есть. Вот этого он и добился.

– Только нам от этого не легче. Что будет дальше? Бои на территории столицы?

– А дальше, будет то, что противник пожалеет о принятом им решении.

Говорил я это не просто так. Любой прорыв на большую глубину – это палка о двух концах. При стремительном движении вперед, наступающий неизбежно оторвется от своих. А что такое наступление с "повисшими" флангами? Это лотерея. Можешь и проиграть. Особенно, если у твоего противника есть что преподнести тебе в качестве сюрприза. Первым сюрпризом, которым я собирался огорчить врага, была группировка Коробова. На нее я изначально и делал ставку. Правда, ей нужно три дня, для того, чтобы прибыть на место событий. Да к тому же, обстановка сильно усложнилась. Обхода и флангового удара мы не ожидали.

Вторым сюрпризом для противника, должен быть наш контрудар во фланг Третьей дивизии. Правда ударную группу для этого еще предстояло собрать и подготовить. А это тоже займет не менее трех дней. Увы! Останавливая противника, Муравьев бросил в бой все, что имел. Теперь, необходимые для удара силы, нужно было выводить из боя и приводить в порядок. Но с этим я справлюсь.

Сложность была в том, что для успеха моего плана, нужно было придержать наступающих на подходящем для этого рубеже целых три дня. Такой рубеж был – Семеновские высоты. Но на штабном планшете, они были показаны пустыми, не занятыми никакими, даже самыми паршивыми войсками.

– Муравьев! Срочно выводишь из боя и гонишь на Семеновские высоты артиллерийскую группу Нойманн!

– Товарищ полковник! Им там без пехоты верная гибель! Они и часу не продержатся!

– Пехота будет! Просто она подойдет позже. А Нойманн должна продержаться до ее подхода. Кроме того, посылаешь туда группу авианаводчиков, а позиции ударных беспилотников располагаешь в 30 километрах северо-западней высот.

– Да не поможет это!

– Разговорчики! Делай, что приказано! И запомни на будущее: без резерва – ты не командир! Растратил резервы – вот и получил конфуз!

Муравьев заткнулся и начал отдавать нужные команды. Я снова глянул на планшет. Стоп! Только что этого значка на нем не было! Сейчас на высотах возникло условное обозначение занятых нами оборонительных позиций. Видимо тамошний командир, только что включил в боевую сеть свой полевой планшет.

Срочно связь! Есть связь! На том конце отозвался прекрасно знакомый мне голос:

– "Вилюй-2" на связи!

Машка! Сучка! Вот уж как вовремя!

– Здравствуй Мария! Как ты жива?

– Здравия желаю товарищ полковник! Все прекрасно!

– Докладывай, что у тебя происходит?

– В настоящее время командую добровольческой дружиной "Мельпомена". Место дислокации – Семеновские высоты. До настоящего дня, проводила занятия по боевой подготовке добровольцев и оборудовала собственными силами опорные пункты на ближайших к дороге высотах. Двадцать минут назад получила по боевой информационной сети сведения о выдвижении противника в нашем направлении. Мной принято решение, сколь можно, задержать противника.

Это конечно уже хорошо. Коль Мария взялась за дело, оно будет непременно сделано. Вот только… Еще там, на Полигонном острове, она мне рассказала о своей беде. Те, кто рядом с ней принимает бой – живыми не возвращаются. Мне, видевшему много войн и сражений, в это как-то сразу поверилось. Воинские приметы – обычно сбываются. Но если совсем ничего не делать, они станут сбываться всегда. Нет уж! Нового колодца для этих ребят не будет! Тут уж я сам об этом позабочусь! И на свадьбе твоей, Мария, я обязательно побываю!

А потому, я начал заниматься тем, чем занимался на всякой войне – работать головой и отдавать распоряжения.

ПОДМОСКОВЬЕ. СЕЛО ГРАЧЕВО.

Попасть служить в военную полицию Чжунхуя, было непростым делом. Даже рядовым. Просто так, человека с улицы, сюда не брали. Для начала, нужно было прослужить в войсках первой линии не менее пяти лет. А это как раз те войска, что ведут непосредственный бой с противником: пехота, саперы, десантники… Но это еще не все. Если служба прошла беспорочно, то желающие должны были еще послужить не менее пяти лет в войсках полевой жандармерии, причем именно в силовых подразделениях. А это тоже не сахар. Полевая жандармерия тоже частенько под огнем ходит. И только после этого, твой рапорт о желании служить в военной полиции, станут рассматривать. И опять, преимущество будет тому, кто до этого служил беспорочно. При такой системе отбора, сюда попадали далеко не худшие кадры, много чего испытавшие на своем веку. Среди нижних чинов, найти такого полицейского, чтоб был младше тридцати лет, было невозможно. Те, кто приходил сюда, будучи уже офицером, тоже много чего в своей жизни повидал. Уже поэтому, даже самый буйный десантник, был вежлив и уважителен, при общении с патрулем военной полиции.

Старший лейтенант Лу Чанг, исключением из правил не был. И хотя начал он свою службу в полиции буквально на днях, некомпетентным в вопросах военного администрирования, его бы никто не назвал. За новое для него задание: организацию лагеря для русских военнопленных, он взялся уверенно и со знанием дела. Впрочем, часть необходимой работы, по обустройству лагеря, уже сделали армейские инженерные подразделения. Сейчас, Лу Чанг был занят приемом первых партий поступивших военнопленных. Забот было выше крыши. Нужно было принять и разместить порядка восьми сотен человек, взятых в плен в результате успешного наступления войск Третьей дивизии.

Когда начали размещать первых поступивших пленников по жилым вагончикам, старший лейтенант обратил внимание на их внешний вид: оборванные, грязные, избитые. У многих следы запекшейся крови. На охрану глядят злыми псами.

– Почему у них такой вид? – строго спросил Лу того фельдфебеля третьего разряда, который передавал ему очередную партию пленников – с ними недостойно обращались?

– Никак нет господин старший лейтенант! Их никто не избивал. Просто никто из них не хотел сдаваться. Всех их, нашей пехоте пришлось силой брать, даже раненых. Вот и вид у них такой неопрятный.

Да, то что этих взяли в плен только после жестокой драки, в это вполне верилось. Пехоте просто некогда устраивать жестокие "развлечения" со взятым в плен противником. А в полевой жандармерии и военной полиции, служили только те люди, которые умеют выполнять приказы. А приказ был строг: достойно относиться к здешним пленным. Вот как только пленных убедить, чтобы вели себя спокойно? Лу видел за свою службу немало подобных типов. Такие, как эти, сдавшимися себя не считают. Чуть придут в себя – сразу жди от них неприятностей. Были похожие случаи.

Второй проблемой было то, что среди них много тяжелораненых. С ними тоже нужно возиться. Причем, не откладывая это дело надолго. Война есть война. Свои тоже попадают в плен. А тяжелораненых обменивают в первую очередь. Если они сейчас начнут умирать, то это вызовет осложнения на переговорах с противником. Старлей на этот счет иллюзий не испытывал. Эта война была для него уже третьей по счету. И похоже, что она затянется надолго. Нужны медики. А с этим проблема. Бои идут нелегкие и армейским медикам хватает и без этого забот.

– Господин старший лейтенант! С Вами хочет побеседовать вот эта женщина из местных, – переводчик Сонг показал на задержанную патрулем высокую женщину лет сорока.

– Что ей нужно?

– Она говорит, что пришла решать с Вами вопрос по уходу за русскими военнопленными.

– Она имеет нужные полномочия от своего командования?

– Она сказала, что будет на эту тему разговаривать только с Вами.

Пришлось подойти поближе и начать разговор:

– Кто Вы такая? Представьтесь!

– Меня зовут Ольга Грачева. Я пришла договариваться с Вами по поводу военнопленных.

– Вы кого-то представляете или говорите от себя лично?

– Я являюсь председателем местного Совета Общин и заодно представляю местную коллегию медицинских работников.

Лу удовлетворенно кивнул головой – это как раз то, что ему и нужно. В полученной им ориентировке, говорилось о том, что учителя и врачи, имеют на Немезиде очень высокий социальный статус. Значит, к словам этой врачихи, прислушаются многие, даже самые строптивые:

– Изложите пожалуйста мне, самую суть Вашей просьбы.

То, что изложила эта женщина, Лу Чангу очень даже понравилось. Она, от имени местных общин, предлагала взять на себя, заботы по прокормлению и уходу за военнопленными.

– Мы располагаем всеми необходимыми медикаментами и медицинским оборудованитем, для проведения необходимого курса лечения. Более того, мы можем разместить тех, кто находится в наиболее тяжелом состоянии в своих стационарах…

– Это исключено! Я не имею право отпускать на свободу военнопленных. Командование тоже на это не согласится.

– Хорошо, но оборудовать стационар на территории лагеря вы нам разрешите?

– Разрешу.

– Тогда второй вопрос: я считаю правильным, если заодно Вы разрешите оборудовать нам прачечные и пункты санитарной обработки. Думаю, что проблемы с возникновением эпидемии Вам не нужны.

– А персонал будет конечно из местных?

– Естественно. Так будет лучше всем.

– Я согласен с Вами, госпожа Грачева, но тоже выдвину свои условия.

– Я готова их выслушать.

Лу внутренне усмехнулся: "Какая восхитительная уверенность в себе! Впрочем, наверняка это от того, что сейчас из расположенных сравнительно недалеко зарослей эндемиков ее прикрывают снайперы из местных. Но все равно молодец! Смелость и спокойствие – хорошие черты. С такими людьми можно смело договариваться".

– Вы госпожа Грачева, должны предоставить нам гарантии того, что установленный нами режим содержания пленников не будет нарушен никоим образом. Мне не нужны побеги, саботаж и прочие враждебные действия. Ваш персонал и пленники, не должны доставлять нам ненужных проблем.

– Надеюсь, что эти правила не будут для нас унизительны?

– Не будут.

– Хорошо. Тогда я сама, стану добровольным заложником на территории лагеря и буду лично отвечать за соблюдение достигнутых нами договоренностей. Но предупреждаю Вас сразу: нарушите слово – мы сумеем вас за это покарать. Здесь живут мирные, но не беззащитные люди.

"Кто бы сомневался! Наверняка, лагерь будет под постоянным наблюдением. Впрочем, если не будет стрельбы, с этим можно смириться. Зато проблемы решатся наилучшим образом".

– Госпожа Грачева, считайте, что мы обо всем договорились. Остальное решим в рабочем порядке.

Вместо ответа, врачиха достала коммуникатор и начала отдавать распоряжения.

ПОДМОСКОВЬЕ. СЕМЕНОВСКИЕ ВЫСОТЫ.

Для этих людей, эта война была первой. Как они себя покажут в бою, Маша совсем не знала. Все, что можно было для них сделать – она сделала. Может и немного, но сколько успела, столько успела. Готовила она, доверенных ее вниманию людей, основательно и на совесть. Они это видели и ценили по достоинству, а потому и работали с полной отдачей. И помогали ей чем могли. А могли они немало. У хороших актеров, и техники хороши, и администраторы, и даже гардеробщицы не просто пальто подают. Обеспечением всего, что потребовалось для оборудования опорных пунктов, занялись администраторы. Техники, неплохо управились с монтажом систем наблюдения и охраны. Да и мобильные минные заграждения для них особой премудростью не оказались. Директора, взяли на себя руководство боевыми группами, которые не мудрствуя лукаво, назвали "Цирк", "Балет" и "Драма". Так на тактической схеме они и были обозначены. А главный режиссер Драматического Театра, стал ее заместителем. А теперь, настал их черед. Противник скоро будет здесь, а как пошутил клоун Фроленко: "За нами нет никого, кроме Надежды". Плохая шутка, ей она не понравилась. Да и настроение людей перестало ей нравиться. Чем ближе бой, тем смурней было у ее бойцов на душе. И это плохо.

Плохо было и то, что и проклятье, всюду сопровождавшее ее, никуда не делось. И смотрела она на людей, как на готовых покойников. А это еще хуже. Кое-кто уже это почувствовал. И что тут делать? Людям уверенность в себе нужна, а она тает прямо на глазах. Слово бы какое-нибудь найти, чтобы куражу им добавить. Самой-то ей, после двух смертей, уже не страшно, а в людях страх еще жив.

"Стоп! А почему бы им нужного слова сейчас не сказать? Я конечно, на речи не мастерица, но тут и мастерства не нужно. Главное, что мямлить не приучена. Вот и пусть, услышат они от меня нормальную человеческую речь. Вот здесь, прямо в котловине, их и собрать. Место это для них особое, можно сказать святое. Должны ведь проникнуться! Ведь в этом месте вся их жизнь!"

– Внимание личному составу! Всем, кроме наблюдателей, общее построение на сцене!

Собрались-построились быстро. Теперь можно и слово им напутственное сказать:

– Значит так, мальчики и девочки, что нас ожидает – всем известно. Всю свою жизнь, вы показывали людям со сцены, каким должен быть герой. Сегодня вы займетесь тем же самым. Дело это, никому, кроме вас, я поручить не могу. Нету у меня под рукой других героев! Репетиции кончились, теперь нужно сыграть от души. Главное, чтобы вы все делали так, как вас учили. Придумывать что-то свое – можно и даже нужно. Зрители у вас будут строгие. Вот только, за хорошую игру, они будут не в ладоши хлопать, а освистывать. Освищут – значит, все вы делаете правильно, продолжайте в том же духе.

Одних нас, на произвол судьбы не бросят. Подмога уже в пути. Но нашу часть работы, мы должны сделать сами.

"Подействовало на них или нет? Никак не пойму. Да ладно, бой покажет, кто и чего стоит".

– Все, митинг закончен! Командирам развести людей по позициям!

Итак, люди разошлись. Жаль, что не выйдет находиться с ними рядом. Ее место на командно наблюдательном пункте. Возле полевого планшета.

Спустя полчаса, когда уже ничего не выдавало присутствия тщательно замаскировавшихся людей, появились вражеские беспилотники. Пока что разведывательные. Десять минут, которые они потратили на прочесывание и разглядывание склонов высот, показались вечностью даже ей. А что говорить о бойцах? Хорошо еще то, что нервы у всех выдержали. Маскировку никто не нарушил.

Углядел враг что-нибудь или нет, было непонятно. Ждем дальше и соблюдаем маскировочную дисциплину. Еще прошло пятнадцать минут и наконец появился противник. Это еще не основные силы. Это только головная походная застава. Идут правильно, стволы поставлены "елочкой", бдительности не теряют, но похоже, что высоты считают пустыми. Проверять заросли не лезут.

Что лучше? Накрыть огнем их сейчас или пропустить? Накроешь сейчас – предупредишь о себе их основную колонну. Пропустить? Колонну конечно накроешь, но вот ГПЗ спешится и зайдет с тылу и натворит дел.

И тут, как палочка-выручалочка ожила связь:

– На связи "Кулёма"! Прошу транслировать мне на планшет наблюдаемую обстановку!

– Я "Вилюй-2"! Передаю!

– "Вилюй-2"! ГПЗ пропустить! Это наша забота. Ждите колонну. Через десять минут, войду в зону уверенного поражения целей. Прошу обозначить точную привязку своих позиций. Учтите, мы будем вести огонь на ходу.

Как хорошо, что ничего не нужно вычислять самой. Координаты позиции каждого бойца, системе управления боем известны с точностью до сантиметра. Всего и забот, что ткнуть стилом в нужные сенсоры на экране. Все, пакет информации ушел на планшет "Кулёмы". А заодно, дадим команду приборам наблюдения, чтобы транслировали видимую обстановку прямо на ее компьютер. Так будет надежней.

Ждем дальше. Появление основной походной колонны противника, совпало по времени с сигналом "Кулёмы", что ее самоходки вошли в зону уверенного поражения целей. А дальше было все просто: нервы у ее бойцов выдержали до конца и команду на открытие огня, Мария дала в самый удобный для этого момент. Секунду спустя, "пушкари" присоединились к ее "концерту".

Что творилось на дороге – словами не описать. Врагов накрыло очень плотно. Развернуться и открыть ответный огонь, "косые просто не успели. По сути дела это был не бой, а безнаказанная расправа. Впрочем, особо обольщаться не стоило. Накрыли только голову колонны. Остальные среагировали правильно: начали разворачиваться к бою и вести по высотам пока еще неприцельный огонь. А потом, противник, прекратив огонь, вывесил знак перемирия. Пришлось и нашим подать команду "отбой".

Каковы собственные потери? Что, совсем нет? Даже раненых? А настроение? И настроение бодрое? Это хорошо.

Первым подошел к ней ее заместитель Аркадий Петрович:

– Ты смотри, командир, как мы их накрыли! Даже не верится, что это мы их так лихо разделали!

А вот теперь, когда люди рады успеху и пережили свой первый страх, можно и краски сгустить:

– Аркадий Петрович! Это ненадолго. Сейчас, они эвакуируют своих убитых и раненых и возьмутся за нас всерьез. Так что давай командуй, чтобы люди сменили позиции.

– Командир! Сделаем мы это, прямо сейчас. Но ведь порадоваться можно?

– Радуйтесь, кто против? Только не расслабляйтесь сильно. А то знаю я вас артистов. Небось уже на радостях из заначек кое-что подоставали! – нет, все-таки не получается говорить строгим тоном. Самой хочется радоваться удачному началу.

– А что, уже можно? Так это мы мигом!

– А я что говорю? Пьяницы несчастные! Да ладно, немного хлебните, если есть что и хорош. День еще не кончился и бой еще будет.

– Думаешь, что полезут?

– Конечно, полезут, им эта дорога край как важна.

– Ладно, пойду прослежу за сменой позиций и приду. Тебе что-нибудь принести?

– Неси уж, искуситель, только самую капельку.

Аркадий Петрович ушел, а Маша осталась на КНП с операторами. Нужно было готовиться к длительному и упорному бою.

"Скорей бы "арта" дошла!"

ПОДМОСКОВЬЕ. ЛАГЕРЬ ШТРАФНОЙ СОТНИ.

Что такое быть нелюдью, Петр Иванович Захаров понял только здесь, в лагере четвертой штрафной сотни. Сейчас он и сам себя нелюдью считал, а ведь еще совсем недавно мнил себя человеком!

Был он до того, самым обычным водителем школьного автобуса. Жил жизнью обычного труженика и она его радовала. Свой уютный дом, построенный накануне свадьбы, рядом с домами родителей и братьев. Свой сад, где были высажены плодовые деревья. Общинное поле, где в посевную и при сборе урожая трудились сообща всей своей большой семьей. Простые человеческие радости, которые доставляла эта жизнь и конечно же убеждение в том, что живут они правильно, по-людски.

Именно убеждения, а не принуждение, заставило его пойти добровольно на эту войну. Он поступил так же, как и его родня и считал, что поступает правильно. Правильно-то правильно, но как выяснилось, что думал он о себе слишком хорошо. Война показала, что ничего хорошего в нем нет. Когда он драпанул с поля боя, то в душе своей, он уже понимал, что не мужик он уже, а самое настоящее дерьмо. Тогда можно было еще все поправить, собраться с духом, вернуться туда, где остались те, кто не попятился перед врагом. Вот только сил он в себе нужных так и не нашел. Вместо этого, он сунулся в первое же попавшееся село. Лучше бы он этого не делал!

Когда таких, как он, собрали на дне старого карьера и велели раздеться до исподнего, не он один решил: Кранты! Сейчас убивать будут!

Был страх и понимание того, что с ними поступают так, как они того заслуживают. Вот только ошибались они все насчет своих заслуг. Вместо снятой русской военной формы, им велели одеть рабочие робы серого цвета, с нашитой на спине полосой белого цвета. Вместо добротной обувки, им кинули рулоны ткани и обувку, сплетенную из узких лент и велели:

– Одевайтесь-обувайтесь лапотники!

Вот тут и проняло холодком по спине. Историю в школе учили все. И все знали, что в легендарной ныне Красной Армии, когда ей командовал еще Троцкий со Сталиным, в лапти обували только трусов, шкурников и пойманных дезертиров. Что честный боец, предпочитал ходить босиком в любую погоду, но не обувал позорной для него обуви. Но куда им до суровых предков! Кое-как обулись. Ходить босиком не решился никто.

Потом их построили и зачитали императорский указ, где все говорилось об их дальнейшей участи. Потом разбили на сотни и десятки и отвели по местам временной дислокации. Вот тут и наступили настоящие муки, да не физические, а душевные.

Им назначили старшину с комиссаром и дали конвой для сопровождения – четверых подростков с "укоротами". Комиссар на построении объявил, что если они еще раз сбегут, то ловить и возвращать назад их никто не станет. "Ибо один раз, вам уже все объяснили!" Вот так, как хочешь, так и живи. В соответствии с указом им теперь нет ходу в нормальное жилье, а потому ночевали под открытым небом, прямо на земле. Суточный паек, старшина им бросал прямо на землю: "Жрите, как сумеете!" Ни мисками, ни ложками их не удосужились обеспечить: "Не положено! Посуду только людям дают, да честной скотине!" Когда такое сказали в первый раз, до многих дошло: людьми их теперь никто не считает. Что теперь для общества, они хуже самого грязного скота. Что деваться им теперь некуда.

Мир велик. Можно бежать куда угодно. Ловить уж точно не будут. Только что это им даст? Выросшие в окружении людей, объединенных в семьи, братства и общины, они прекрасно знали силу взаимовыручки, силу настоящего общества. Общества, где тебе всегда придут на помощь в трудную минуту, потому, что считают это своим долгом. А вот теперь их от общества отлучили! Да что от общества! Теперь и семья их не примет. Это стало ясно после того, как в первый же день, назначенный по чьему-то недосмотру в конвой, сын Фарида Тохтарова, молча плюнул родному отцу под ноги и отошел в сторону. Петр тогда еле спас потрясенного Фарида, решившегося свести счеты с жизнью.

– Нет нам сейчас к людям дороги, Петруха, – говорил поникший Фарид, – я теперь за то, чтобы только имя мое не проклинали в семье, готов сделать все, что угодно. Веришь? Мне теперь помереть не страшно.

Впрочем, до такого вывода, постепенно дозревали все. Все эти дни, они не только вели скотский образ жизни. Заниматься с ними тоже занимались. С утра до вечера, их гоняли по оборудованной еще в мирное время штурмовой полосе.

И вот настал день, который зародил в их душах надежду. В этот день, на утреннем построении, комиссар им сказал:

– Сегодня, вам дают шанс вновь стать людьми. Пусть мертвыми, но людьми. Те, кто согласен стать человеком, отойти направо! Остальные, кому страшна людская участь, могут свободно идти на все четыре стороны. Прямо сейчас.

Скотской свободы не захотел никто. Потом им выдали оружие и простенькую амуницию. Оружие было так себе: устаревшие 9 мм штурмовые карабины с подствольной дробовой насадкой. Затем, их уже без сопровождающего конвоя, комиссар повел на посадку в подъехавшие автобусы. Везли их часа три. Высадили на опушке леса и поставили задачу:

– Нам приказано, совершить скрытый марш по этому лесу в сторону Семеновской гряды. Там сейчас идет тяжелый бой. Мы должны оказать этим бойцам помощь и удержать гряду в течении трех суток.

А потом был пеший марш про лесу, по которому их вели к месту боя проводники. Впереди была полная неизвестность, но прежняя тяжесть, камнем висевшая на душе, куда то исчезла. Фарид, идущий следом за Петром, тоже не выглядел больше смурным. На первом же привале, когда они сели на землю рядом, он снял с себя лапти и онучи и отбросил их в сторону:

– Все, больше никогда меня в этой обувке не увидят!

– А как дойдешь то? Нам еще топать и топать.

– А вот так и дойду, как раньше люди ходили.

Петр молча последовал его примеру. Кое кто из соседей к ним присоединился. Потом марш продолжился. Идти босиком по земле, оказалось не так ужасно, как представлялось, а потому, на следующем привале, остались еще брошенные на землю онучи и лапти. Постепенно, сотня избавлялась от самого броского свидетельства своего позора. Комиссар, прекрасно видевший все это, ничего не сказал. Да и зачем? Пусть идут в чем хотят. Главное, чтобы воевать стали нормально. О том, что они идут к месту боя не одни, он уже сообщил. Все шесть штрафных сотен, шли параллельными маршрутами, готовясь нанести удар с тыла, атакующему Семеновскую гряду противнику. Скрывать это от штрафников он не считал нужным. Пусть знают! Сейчас было главным, вовремя выйти на рубеж атаки, а там как сложится.

Так и шли, стараясь беречь ноги и дыхание. Всем было ясно: Поможешь людям – станешь вновь человеком. Они свое выбрали.

ПОДМОСКОВЬЕ. СЕМЕНОВСКИЕ ВЫСОТЫ.

Артиллеристы успели вовремя, пока временное перемирие еще действовало. Командовавшая ими девчонка, полностью оправдывала присвоенный ей позывной. Воистину кулёма! Маленький рост и хрупкое телосложение, делали ее похожей не на молодую девушку, а на девочку-подростка. Тем не менее, невзирая на ее несолидный вид, люди ей подчинялись охотно. Значит, она успела уже хорошо показать себя в деле. Впрочем, это было видно и по предыдущей мастерской стрельбе, которую самоходчики, чтобы не попасть под накрытие, вели на ходу. Самым ценным, кроме пушек конечно, было то, что с ними прибыли четыре зенитные скорострелки. Не бог весть какое средство ПВО, но близко они штурмовые флаеры "косых" не подпустят. Да и в наземном бою от них польза великая будет.

Чуть позже прибыли авианаводчики. И тоже, помимо аппаратуры наблюдения и управления воздушным боем, привезли с собой пару зенитных скорострелок. Их командир, носивший позывной "Сокол-100", получив вместе с Ирмой от Марии, боевую задачу, сразу начал устраивать людей и технику на указанном месте.

Как и предрекала Житкова, следующий бой не походил на праздник. Все-таки это разные вещи, бить из засады и вести открытый бой. Чем то эти высоты сильно мешали "косым", да так помешали, что не поскупились на применение орбитальных средств огневой поддержки. Одновременно с этим, нанесла удар авиации я и артиллерия. Включились станции постановки помех и подавления. А в довершении ко всему, в тылу был высажен посадочный десант.

Счастьем обернулось то, что русских войск на высотах было мало, иначе потери были бы просто огромными. Они и без того были очень заметными. Но потери были не только в людях. Технике тоже досталось. А затем начался штурм. Он тоже принес немало огорчений. В зоне ведения настильного огня, выжить пехотинцу было практически невозможно. Оборудованные укрытия скрывали бойцов от наблюдения и не всегда защищали от поражения. На пятнадцатой минуте отражения атаки, пехоте пришлось уйти на обратные скаты высот. И большой удачей было то, что личное оружие нашей пехоты было выполнено по устаревшей концепции. Наличие подствольного гранатомета на ШКАСе, позволяло вести заградительный огонь по навесной траектории. Сперва вслепую, наугад. А потом, когда авианаводчики подвели беспилотники, на личные компьютеры бойцов пошла информация о наблюдаемых целях. Сопряжение штурмовых карабинов с индивидуальной системой управления огнем, дало возможность ведения прицельного огня.

Маша на своем КНП лично в бой не вступала. Ей хватало и командирской работы. Высвеченная на командирском планшете обстановка на поле боя, позволяла ей управлять огнем своего подразделения простым прикосновением стила к экрану.

Но вряд-ли бы удалось отбить штурм, если бы не работа артиллеристов. Вот уж кто был достоин всяческих похвал! В начале боя, они тоже понесли потери, как в людях, так и в технике, но опомнились быстро. Стоило беспилотникам транслировать "картинку" на экраны планшетов, как они тут же открыли огонь по "косым". 120 мм снаряды жидкотопливных орудий начал производить опустошения в рядах штурмующих. А орудия Гаусса включились в артиллерийскую дуэль. Чжунхуи конечно засекали место расположения орудий, но поделать ничего не смогли. Наши установки, в нарушение всех канонов находились в непрерывном движении, а потому и не попадали в накрытие.