Текст книги "Мировые загадки сегодня"

Автор книги: Игорь Адабашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Царство растений также делится на «правшей» и «левшей». Например, хмель и все бобовые вьются влево (против часовой стрелки), а вьюнки предпочитают противоположное направление. В отличие от животных, большинство растений – «левши».

Еще в первой половине XIX века крупный французский физик и химик Жан Батист Био, изучая поляризацию света кристаллами кварца, установил наличие «правых» и «левых» молекул.

Луи Пастер правильно подметил определенные отклонения, диссимметричность живого, отличающегося от холодного порядка симметрии неживого мира. Он писал: «Я на пороге тайны, и покров, ее скрывающий, становится все тоньше и тоньше…» А чуть позже, в 1874 году, независимо друг от друга, француз Жозеф Ле Бель и голландец Якоб Вант-Гофф установили, что «родоначальник» органического мира – атом углерода во всех своих соединениях располагается в центре тетраэдральной структуры и соединяется химическими связями с четырьмя другими атомами, находящимися на вершинах тетраэдра. (Между прочим, всем знакомые бумажные пакеты для молока имеют тетраэдральную форму.)

Но ведь неспроста углерод так активен; здесь проявляется строгая объективная необходимость установления определенных химических связей. Его атом имеет всего четыре электрона на внешней оболочке, хотя там достаточно места для восьми. Поэтому у него есть «четыре пустых места», которые могут быть заполнены электронами с внешних оболочек четырех других атомов. Получается диссимметричная, то есть несовместимая со своим зеркальным изображением, структура.

Много позже было установлено, что именно несколько углеродистых диссимметричных химических соединений, словно мощный штамп с определенной формой, сумели «отпечатать» в стадии первичного «бульона» определенную асимметрию почти всем молекулам ныне известных живых существ. «Бурный» заполнитель клетки – цитоплазма тоже диссимметрична. И это, конечно, не игра случая. Расчеты показывают, что при полной симметрии левых и правых соединений обмен веществ протекает в 4 раза медленнее.

А вот еще характерное проявление природных закономерностей в данном случае колебательных химических реакций, изучение которых, видимо, также приближает нас к познанию процессов самоорганизации материи. Внимание к ним мировой науки вызвано работами советских ученых в последнее десятилетие.

Приведем простейший опыт, обнаруживающий колебания в однородной системе. Если в разбавленной серной кислоте растворить бромат калия, сульфат церия и лимонную кислоту, то обнаруживаются периодические колебания концентрации ионов церия. Внешне это выражается в том, что раствор из желтого становится бесцветным, затем снова желтым, снова бесцветным и так далее.

Впоследствии, также советскими учеными, были подобраны растворы, которые колеблются не только во времени, но и в пространстве, вызывая определенные чередующиеся колебания пространственной структуры. В одном из опытов это выглядит так. В слое раствора периодически возникают цветные волны, а вокруг особых точек образуются кольца. При столкновении два таких кольца, в отличие от обычных волн на воде, не проходят друг сквозь друга, а взаимно уничтожаются. В данном случае действует своеобразная комбинация двух процессов – молекулярная диффузия и химическая реакция. Первый, чисто физический процесс «передвигает» молекулы из области высокой концентрации в область низкой. А во втором случае изменение концентрации компонентов раствора осуществляется через кинетику химической реакции.

Проще говоря, несколько прояснился механизм периодических реакций в развитии временной и пространственной организации материи. Установлено также, что этот тип реакции обязан своим существованием притоку энергии. Солнечные лучи, в конечном итоге, обеспечивают возникновение и протекание периодических химических реакций. Возникающие при этом явления равнозначны происходящим при организации некоторых одноклеточных организмов. Огромное количество подобных реакций за миллиарды лет, видимо, должно было породить структуры, являющиеся исходным материалом для простейших проявлений жизни.

Но давайте возвратимся к нашей основной теме – возникновению жизни.

Сегодня даже среди верующих ученых не сыскать защитника библейского, мгновенного и единовременного, творения богом всего живого. Эволюционный путь развития живой природы вынужден был официально признать папа римский Пий XII. Правда, «приемлемость» эволюционного учения глава Римско-католической церкви оговорил тремя тезисами, признания которых современная религия безоговорочно требует от верующих.

Вот эти тезисы: 1) Принципиальное превосходство человека над всеми остальными живыми существами, основанное на том, что он обладает душой. 2) Первая женщина происходит от первого мужчины (из ребра Адама или одновременно создана – тезисы умалчивают). 3) Родоначальник людей не мог быть никем иным, как человеческой тварью, другими словами, первый человек не мог быть потомком животного…

Религия не может в наш век отрицать эволюционное развитие природы, ибо в своей основе это учение бесспорно доказано и стало аксиомой. Но, с другой стороны, вынужденно, по крайней мере на словах, провозгласив «приемлемость» эволюционного учения, религия не может отказаться и от своих основных фундаментальных положений. А они, будь то рождение Евы или проблема «родоначальника» людей, возникли в те далекие времена, когда никто и подумать не мог о великом эволюционном развитии материи или о «родстве» человека с обезьяной, тем более с бактерией. Впрочем, о существовании вирусов, бактерий, клеток и вообще простейших форм жизни далекие наши предки, конечно, никакого представления не имели.

Клерикалам приходится туго, и в этих условиях они пытаются перенести свою «линию защиты» на дальние рубежи: говорят о не совсем еще ясных, полностью не изученных, первоначальных этапах биологической эволюции.

Признание эволюции живых существ до драматического момента появления самого примитивного «химического Адама», обладающего признаками живого, который творится «по божьему акту», характерно для крайне модного до сих пор учения так называемых неотомистов.

Томизм – идеалистическое философское учение, основанное на взглядах очень известного средневекового богослова Фомы Аквинского.

Фома Аквинский утверждал, что в мире есть положения, доступные и недоступные человеческому разуму. К последним, в частности, относится идея божественного творения мира из ничего. Фома Аквинский, как и все его современники, верил в произвольное самозарождение жизни, объясняя это влиянием «зарождающей силы».

Томизм пережил две эпохи бурного расцвета. Учение о строгой, богом заложенной иерархии, извечном подчинении простого высшему, мысль о непознаваемом совершенном боге – первопричине всех вещей и событий в мире – полностью удовлетворяли наследственную аристократию и королей.

Крушение феодализма подорвало на какой-то период позиции церкви, значительно ослабив влияние томизма.

А что произошло дальше, мы видели на примере судьбы «культуркампфа» в Германии. В любой из стран, где капитализм пришел к власти, он, чуть раньше или позже, сталкивался с необходимостью укрепления своей власти, борьбы с трудящимися массами, требующими прогрессивных изменений. Возникала необходимость в старой сказке о вечной неизменности мира, подчиненности всевышней силе и непознаваемости «путей господних».

Так в конце прошлого века наступил новый расцвет неотомизма, который в 1879 году был официально объявлен философской доктриной католической церкви. Это модное и, надо признать, довольно влиятельное направление идеалистической философии.

Неотомисты, стыдливо умалчивая о том, что Фома признавал самопроизвольное зарождение червей, лягушек и змей, что автоматически исключает эволюционный принцип развития, проповедуют «гармонию разума и веры». От «разума» они берут то, что уже неопровержимо, те учения и положения, спорить с которыми не в их интересах и возможностях. Так берется теория эволюционного развития организмов. Затем, на самом первом этапе возникновения жизни, где еще есть белые пятна непознанного, добавляется «от веры» – первых живых существ создает бог, и тут же строго объявляется: это процесс, недоступный разуму. Вот и все. Если вы верующий, то верьте и не спрашивайте, ибо вы подошли к грани, якобы недозволенной человеку. Вопрос происхождения жизни является объектом не науки, а слепой веры.

Весь извилистый и тяжелый путь познания действительности человечеством полон всяческих препятствий. Начиная с первых колдунов и жрецов и кончая сегодняшними иезуитами с профессорским званием, религия всегда пыталась запрещать людям познавать тайны окружающего их мира. Пожалуй, наиболее ярко эта тенденция выражена в сборнике религиозно-правовых текстов иудаизма – Талмуде: «О разрешенном размышляй. О том, что скрыто для тебя, не спрашивай; загадочного не ищи, сокровенного не исследуй… Лучше было бы совсем не родиться тому, кто вникает в следующие четыре вопроса: что выше небес, что ниже земли, что было прежде, что будет после».

Было все: проклятия, отлучения, мрачные темницы, кровавые плахи палача, сбрасывание с колоколен и ужасные костры… Но ничто не могло остановить победного шествия разума. Понятно, люди, даже пока верующие в бога, искали и будут искать ответ на вопрос, как зародилась жизнь.

Дальновидные защитники религии понимают это. Более того, они отдают себе отчет в том, что современная наука, так или иначе, раскроет, конечно, первоначальные явления происхождения жизни. Порукой тому – проникновение человеческой мысли (вооруженной невиданно мощной индустрией эксперимента – иначе не назовешь!) в некоторые не менее сложные проблемы современности. Вот пример, связанный с древнейшей жизнью. На сегодняшний день оказалось возможным выявить, закрепить и в какой-то мере изучить микробные сообщества, существовавшие 3,5–3,8 миллиарда лет тому назад. И это ведь далеко не «первый шаг» жизни. Что было раньше? Складывается подходящая обстановка для активизации современного витализма.

Новая разновидность витализма вполне законно предсказывает в будущем искусственный синтез белков, а в более отдаленном – создание одноклеточных организмов. Но неовиталисты прекрасно понимают титаническую сложность этих задач, знают, что они будут решены не так скоро, а поэтому вполне спокойно говорят: когда вы создадите «вещественную предпосылку жизни», в ней не будет самой жизни, ибо это будет дело рук человеческих, а только бог дает материи «жизненный принцип». Никаких, понятно, доказательств, объяснений, экспериментов. Но ведь наглядно разоблачить эту ложь, пока нет искусственно созданной жизни, нельзя. Вот на этом-то и строится весь расчет.

Впрочем, среди дальновидных защитников религии есть и еще более дальнозоркие. Они заранее предвидят тот печальный для неовиталистов день, когда человеком будет создано первое искусственное живое вещество. Именно живое! Все развитие науки второй половины XX века неопровержимо свидетельствует о том, что такое время приближается.

Понимая стремительность развития современной науки, дальнозоркие защитники религии, предвидя события, говорят, как бы опровергая сторонников неовитализма:

«Да, люди создадут из неживого живое. Но это бог вложит жизненную силу в плод их творчества. Жизненная сила „активизируется“ или „проявится“ в искусственных белковых и нуклеиновых молекулах. Ибо, дескать, подобная жизненная потенция „разлита везде в мире“, но она нематериальна, а потому непознаваема. Искусственно созданные людьми организмы будут живыми, ибо жизненная сила сама знает, в каких структурах материи надо „поселяться“».

Тут следует отметить, что, возможно, жизнь «разлита везде в мире», но это ни в коей мере не устраняет из реального мира извечно существующую и находящуюся в непрерывном движении (и изменении) материю. Здесь, кстати, легко заметить, что защитники религии абсолютно ничего не сказали нового в защиту сверхъестественности происхождения жизни. Они просто в своих формулировках несколько хитрее новых и старых виталистов. Суть та же, старая. 85 лет назад Эрнст Геккель писал в своих «Мировых загадках»: «Беспочвенность и несостоятельность неовитализма особенно становится ясной, когда противопоставляешь ему факты истории во всем органическом мире». Прошедшие годы в развитии науки были равны многим векам. Человеческий разум продвинулся чрезвычайно далеко, как в общих вопросах познания материального мира, объективных законов его эволюционного развития, так и в важном, но частном вопросе – о происхождении жизни. Лауреат Нобелевской премии, один из основоположников молекулярной биологии Ж. Моно неоднократно подчеркивал, что биология уже стала самой важной наукой для человека. Действительно, эта наука во многом способствовала возникновению современного мышления, которое во всех сферах – будь то философия, религия, политика – испытало глубокие потрясения и претерпело решающее преобразование в результате создания теории эволюции и в наши дни – теории генетического кода.

Ж. Моно пишет, что до появления молекулярной биологии загадка жизни еще могла казаться принципиально непознаваемой, вечной. «В наши дни она в большей степени разгадана, и этот достойный внимания факт не может не оказать сильного влияния на современное мышление».

Лавина новых знаний породила и новые тайны, споры, разногласия. Мы видели – это закономерный процесс познания. Но параллельно растут общечеловеческие богатства бесспорных истин.

Эти истины год за годом расшатывают идеалистические, антинаучные положения религиозного мировоззрения. И клерикалы ничего не могут им противопоставить, ибо любой вымысел, любая спекуляция на нерешенных проблемах рано или поздно опровергаются неоспоримым научным доводом. Известный католический богослов И. Хаас, говоря в своей книге «Происхождение жизни» о первом (1957 год) международном симпозиуме по этим проблемам, с горечью отмечает, что подавляющее большинство современных ученых стоит на твердых позициях «воинствующего материализма и атеизма».

Он не ошибся. Во второй половине XX века для истинной науки уже не существует вопроса о том, обязана ли жизнь своим происхождением богу или она – закономерность развивающейся материи, сущность космоса. Для современной науки тут не может быть двух мнений, хотя круг познания расширился и поставил перед человеком новые вопросы.

Глава 5
И ВЕЧНОСТЬ ЖИЗНИ…

ного странного окружает нас. Но мы привыкли не замечать этого. Вот обычный воздух, которым мы дышим. Он состоит из смеси различных газов, в основном азота, кислорода, углерода и водорода. Кислород и водород являются составной частью всех морей и океанов, а углерод накоплен природой в неисчислимо больших запасах мела, мрамора, угля, нефти, газа, графита, и даже чудесные алмазы представляют собой чистый углерод.

Именно эти четыре элемента – азот, кислород, водород, углерод – являются основой основ всего живого. Мы уже говорили, что в организмах они легко соединяются в хитрейшие сплетения огромных молекул, образуя нуклеиновые кислоты, белки, жиры и другие сложные органические вещества.

При существующих в природе температурах эти газы в смеси, образующей воздух, химически не соединяются. Но если бы наша Земля неожиданно нагрелась до температуры 1827°, то… пропала бы атмосфера. Через шесть секунд после начала космической катастрофы весь кислород соединился бы с азотом, и вместо воздушного океана поверхность земли покрыли бы светло-розовые хлопья.

Почему одни и те же химические элементы, которые упрямо не соединяются в воздухе, даже в лабораторных печах при 1000-градусной жаре, в живых организмах при ничтожных температурах необычайно легко соединяются и разъединяются, создавая сложные взаимопереплетения?

Выяснилось, что есть в природе вещества, в присутствии которых другие вещества легко соединяются. Их назвали «разрешающими» веществами, или катализаторами. Реакция с участием катализатора идет по иному пути, чем при отсутствии, и этот путь оказывается более «легким» – он может быть пройден с большей скоростью при меньших температурах и давлениях.

Специалисты из различных стран, в том числе наши советские ученые, много сделали для решения сложнейшей проблемы подбора эффективных катализаторов для различных химических производств. Но в данный момент речь идет не об этом.

Летом, ближе к осени, малопроточные мелкие озера затягиваются сплошной плотной изумрудно-зеленой пленкой.

«Цветущее» озеро заселилось миллиардами стремительно размножающихся микроорганизмов. Каждый из таких организмов чрезвычайно мал и устроен настолько просто, что питательные вещества из воды поступают к нему непосредственно через наружную оболочку клетки.

И в то же время мы вынуждены, как говорится, снять шапку перед самым примитивным живым существом. Да, пока вынуждены снять, ибо наиболее совершенные химические комбинаты не способны конкурировать с этой крошечной изумрудно-зеленой крапинкой. В ней имеются высокоактивные катализаторы, синтезирующие самые сложные вещества – белки и некоторые другие органические соединения из простой озерной воды и растворенных в ней солей и углекислого газа.

Биологические катализаторы получили название ферментов, что означает в переводе с латинского «закваска». Оказалось, что они являются определенными разновидностями белков. Их очень много. Так, в списке ферментов числится более семисот различных наименований, но ученые уверены, что этот перечень далеко не исчерпан. Пока мы еще мало знаем о молекулярном строении ферментов и с трудом представляем себе, как они работают. Но уже известно, почему их много.

Наличие столь большого разнообразия ферментов объясняется тем, что каждый из них «настроен» на узкий круг реакций или даже только на одну химическую реакцию. В живом организме действует как бы «конвейерное» химическое производство: фермент за ферментом выполняет свою операцию, «передавая» синтезирующуюся сложную молекулу следующему ферменту. Такая налаженная, строго гармоничная работа биологических катализаторов – важнейшее свойство и условие существования организма.

И еще одна характерная и очень интересная особенность. Исследования показали, что многие «наборы» катализаторов, а также и специфические ферменты, свойственные отдельным группам органов, и даже основные пути превращения пищевых веществ оказались тождественными у высших и низших форм жизни. Это, кстати, еще одно наглядное свидетельство единства всего живого мира, его постепенного развития от менее сложного к более сложному.

Высшая форма жизни на нашей планете – мы, люди. А низшая? Клетка? Бактерия? Вирусы?.. Президент Белорусской Академии наук, ныне покойный В. Ф. Купревич уже почву образно считал живым существом, способным к многочисленным каталитическим реакциям, к биологическому обмену веществ. «Экспериментальный материал, – писал этот крупный ученый, – полученный нами и другими исследователями, по энзиматической активности характеризует почву как биологическое тело. Мы не берем в кавычки слова „биологическое тело“ – не видим для этого основания».

Термин «энзимы», означающий по-гречески «закваска», аналогичен латинскому понятию «фермент».

Почва – живое существо?! Интересно, неожиданно!

В конце прошлого века немецкий химик Иммендорф наполнил плотно закрывающийся стеклянный сосуд смесью водорода и кислорода – гремучим газом, а на дно сосуда положил комок почвы. Прошло трое суток. Почва поглотила газы, соединив их между собой и другими веществами, образовав в сосуде разрежение – вакуум.

Другой ученый, Кенч, в 1906 году при помощи такого же примитивного оборудования, наоборот, разделил элементы. В этом случае почва способствовала разложению перекиси водорода, и стеклянный сосуд наполнился высвободившимся кислородом.

Можно привести множество подобных опытов. Давно установлено, что почве свойственны каталитические действия. Хорошо известно и то, что разные почвы с неодинаковой силой проявляют эту способность.

Наконец, давно известно, что горные породы постепенно превращаются в почву совместными усилиями растительного и животного мира. Бесчисленные миллиарды бактерий, микроскопических грибов, водорослей, паутина корневых систем, различные черви, насекомые – все живое население неразрывно связано с происхождением, жизнью и биологической активностью почвы.

Живое население почвы в непрерывных поисках пищи и источников энергии разрушает одни формы окружающих их в почве минеральных и органических веществ и создает другие формы, которые могут быть усвоены конкретным живым существом. Вы уже и сами догадались, что эта низкотемпературная химическая кухня осуществляется при помощи ферментов.

Купревичем с Чайлахяном и другими учеными было наглядно доказано, что каталитические процессы в почве осуществляются ее живым населением не только и даже не столько внутриклеточно, сколько вне клеток, в общем «котле» почвы. Иными словами, все микроорганизмы выделяют наружу, прямо в почву ферменты. Здесь же сосредоточиваются некоторые органические кислоты и неорганические вещества (например, соединения железа и марганца) с каталитическими свойствами.

Была также установлена дополнительная роль корневых систем. Именно они, корни, могут выделять больше всего активных биокатализаторов.

Микроорганизмы и корневые волоски живут и отмирают, а почва продолжает существовать – развивается и улучшается. Все дело в том, что если при жизни часть ферментов выделяется почвенным населением из клеток наружу, то есть в ту же почву, то после их отмирания весь ферментный аппарат достается почве. Исследования показали, что ферменты надежно адсорбируются на комочках земли, то есть происходит процесс сгущения и определенного закрепления в почве биокатализаторов. Они плохо вымываются водами и даже выдерживают довольно значительный нагрев. Длительный опыт установил, что многие ферменты сохраняются в высушенной почве до 26 месяцев! Хотя не только ферменты, но и многие живые почвенные существа выдерживают самые экстремальные условия.

Итак, из года в год в почве при благоприятных обстоятельствах могут накапливаться ферменты, делая ее биологически все более активной. Почва, как и живая ткань, обладает богатым набором ферментов, и, кроме того, она, как физическое тело, сама проявляет каталитическую активность. Почва обеспечивает протекание сложнейших процессов обмена веществ и энергии, непрерывное «производство» определенных органических веществ и способствует переходу сложных азотистых и других соединений в формы, доступные усвоению растениями.

«В живых системах, – писал академик В. А. Энгельгардт, – упорядоченность в пространстве сопровождается упорядоченностью во времени, которая выражается прежде всего в обеспечении строго заданной последовательности процессов обмена веществ, лежащих в основе всех проявлений жизнедеятельности. Так вот, именно в способности живого создавать порядок из хаотического теплового движения молекул и состоит наиболее глубокое, коренное отличие живого от неживого».

Видимо, мы поднимаемся на очередную ступень познания почвы – величайшей ценности нашей планеты, И можно думать, что развивающееся познание ставит перед нами еще одну сложную и на первый взгляд парадоксальную «мировую загадку» XX века.

В этой связи невольно возникает вопрос, а что будет с почвой через миллионы лет? На страницах фантастических романов и научно-популярных книг встречаются рассуждения о возможностях существования «мозга-океана», «живого облака», «разумной пленки» или «горы-мозга», колоссальной ожившей кибернетической машины, пожелавшей стать владыкой, поработить человечество.

Появление подобных высказываний о всех этих головокружительных думающих океанах и живых пленках, конечно, не случайно. Как говорится, всякому овощу свое время. Бурное развитие автоматики и кибернетики, потрясающие любое воображение успехи других наук, в частности молекулярной биологии, как раз и вырастили диковинные «овощи».

Начать хотя бы с того, что взаимопереплетение успехов молекулярной биологии, частичное познание ею структуры и роли материального носителя наследственности (сложных нуклеиновых молекул) в образовании и развитии живого, а с другой стороны, разработка все более сложных электронных систем, способных уже сегодня к частичному самообучению, заставила по-новому подойти к определению жизни.

Действительно, что такое жизнь, живое? Попробуйте ответить, и вы быстро убедитесь, что этот вопрос легче поставить, чем сформулировать на него ответ.

Человек – живой. Дерево, кошка, улитка, яблоко – все это живые представители органического мира. Мы, почти не ошибаясь, можем перечислить все живое. Но вот усложнение вопроса: яблоко, упавшее с дерева, – живое оно или мертвое? Вы, например, прекрасно знаете, что сорванное яблоко способно дозревать на подоконнике.

Великая истина жизни заключается в том, что между нею и смертью нет строгой границы.

Сохранилась старинная персидская фреска, на которой изображен умирающий мужчина – из его рта отлетает «дух» в форме птички. К устам умирающего поднесена собачка, в надежде на то, что отлетающая при смерти «душа» переселится в нее. Не будет хозяина дома, но собачка сохранит его душу.

Нет, это не просто печальный анекдот. Люди веками верили, а некоторые верят и сейчас, что именно таинственная душа, энтелехия, цельность, жизненная сила, жизненный принцип или какая-то другая нематериальная сверхъестественная сила оживляет неживое. Пока жизненная сила есть в организме, он жив, ушла – он умер. Поэтому религия всегда признавала, что жизнь и смерть взаимно исключают друг друга.

Практическая повседневность показывает, что в действительности все намного сложней. В живом теле беспрерывно происходят процессы возникновения и уничтожения, нарождения и гибели во всех органах, тканях и клетках. Вопреки религиозным представлениям, жизнь и смерть не могут обходиться друг без друга в живом организме. Мы существуем именно потому, что в нас беспрерывно что-то умирает и заменяется новым, а новорождающееся через развитие приходит к своей гибели…

«…Всякое органическое существо в каждое данное мгновение является тем же самым и не тем же самым, – писал Ф. Энгельс в „Анти-Дюринге“, – в каждое мгновение оно перерабатывает получаемые им извне вещества и выделяет из себя другие вещества, в каждое мгновение одни клетки его организма отмирают, другие образуются; по истечении более или менее длительного периода времени вещество данного организма полностью обновляется, заменяется другими атомами вещества»[12]12
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. – Т. 20.– С. 21–22.


[Закрыть].

Интересно, что в процессе умирания наиболее стойкими всегда оказываются так называемые филогенические образования организма, то есть наиболее простые и древние формы. Это те формы, которые в длительном эволюционном процессе возникли еще у панцирных рыб или других животных, стоявших на низших ступенях развития.

Чем более филогенично («первобытно») то или другое образование, тем оно более «живуче», тем выше его способность равномерно умирать и возрождаться. Взгляните, например, на кожу вашей руки. Вы знаете ее до мельчайших подробностей, до каждой складочки, морщинки, рубчика. А между тем это не та кожа, которая была у вас на руке два-три года назад. Каждое мгновение в цитоплазме покровных клеток накапливаются мельчайшие зернышки рогового вещества, которые, постепенно заполняя клетку, убивают ее. На поверхности вашего тела вместо живой клетки образуется роговая мертвая чешуйка. Со временем она отпадает, но на ее месте появляется точно такая же новая клетка.

Очень древним филогеническим образованиям совсем не обязательны сложные условия цельного функционирующего человеческого организма. А вот сложившийся на самых высших стадиях эволюции мозг, который охраняют, обслуживают, питают, охлаждают и согревают много сложных биологических систем, умирает всегда первым, через 5—10 минут после того, как прекратится дыхание и кровообращение. Зато находящаяся рядом шейная мускулатура, которая имеется в зародыше даже у простейших амфибий, выключается, перестает отзываться на раздражения и необратимо умирает в последнюю очередь.

Итак, первый вывод: в сложном, многофункциональном организме постоянно происходят одновременные процессы жизни и смерти.

Тогда, возможно, наоборот, нам с вами следует обратиться к элементарным носителям жизни? Возможно, там мы найдем точное определение понятию «жизнь»?

В предыдущей главе мы нарисовали эскизный портрет живой клетки. Показали, как эти крошечные биологические фабрики с участием ДНК и рибосом усваивают из окружающего неорганического мира одни элементы и возвращают в него другие вещества, ставшие ненужными клетке. По определению Ф. Энгельса, сущность жизни и есть «способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой…»[13]13
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. – Т. 20.– С. 616.


[Закрыть].

Долгое время все было ясным, и такая формулировка устраивала всех здравомыслящих людей. Но потом появились сомнения и разнотолки. Они возникали по мере того, как люди расшифровывали оказавшуюся столь сложной организацию клетки и, в особенности, структуру нуклеиновых кислот с их поразительными свойствами наследственной памяти и организационно-управляющих возможностей.

Стали возникать, так сказать, «кибернетические» и «генетические» определения жизни, где во главу проблемы ставилась именно такая организация вещества, которая способна собирать и хранить определенную информацию, а обмен веществ, сохранение, рост и размножение подчинялись бы этой управляющей системе. Известный советский математик А. А. Ляпунов сформулировал понятие жизни, как «…высокоустойчивое состояние вещества, использующее для выработки сохраняющих реакций информацию, кодируемую состояниями отдельных молекул».

В области этих проблем наблюдается «трогательный альянс» заблуждающихся, включающий самую пеструю публику. Всех их объединяет следующее: дескать, Ф. Энгельс сформулировал свои взгляды на сущность жизни в период, когда приступал к работе над «Диалектикой природы», то есть 100 лет назад, и, понятно, с тех пор наука сделала колоссальный рывок вперед, а выводы Энгельса не могли не устареть. Так примерно говорят все оказавшиеся в едином альянсе, но цели у них разные.

Богословы и современные виталисты, используя последние достижения биологии и кибернетики, пытаются разрушить, опровергнуть положение марксистской диалектики о материальной сущности жизни как одной из форм движения материи, качественно отличающейся от других форм. При этом богословы ссылаются на авторитет группы ученых, «кибернетически» и «генетически» истолковывающих жизнь. Действительно, некоторые из ученых считают, что не белок и обмен веществ определяют сущность живого, а именно наследственно-информационный управляющий аппарат типа нуклеиновых кислот обеспечивает появление и сохранение живого, в то время как обмен веществ есть только способ поддержания жизнедеятельности организма, регулируемый управляющими молекулами.