Текст книги "Зарево над предгорьями"

Автор книги: Игорь Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Вовка сидел на посту, наблюдая за руслом потока. По кустам, то и дело вспугивая каких-то пичуг, рыскал Верный.

Вдруг пес насторожился, сделал несколько шагов и зарычал чуть слышно, но очень зло. Вовка скрылся в кустах и приказал Верному лечь рядом. По руслу потока поднимался человек, одетый в поношенный штатский костюм.

Спрятав парабеллум в карман, Вовка вышел из-за куста. Человек отскочил и выхватил из невидимой под пиджаком кобуры пистолет. Верный бросился вперед, но Вовка остановил его.

Видя, что мальчик один, пришедший спрятал пистолет.

– Вы не с пасеки? – спросил Вовка.

– Нет… Я не знаю… С какой пасеки? Я из Кубанского штаба партизан.

Вовка вскрикнул и бросился к нему. Человек вновь схватился за пистолет, но, поняв, что мальчик просто повис у него на шее, добавил:

– Я ищу «Старика», отряд «Старика». Ты не знаешь, где он?

– Знаю, конечно, знаю! – и плакал и смеялся от радости Вовка. – Это я «Старик».

Посланец партизанского штаба недоверчиво посмотрел на него, и Вовка пояснил:

– У меня ж виски седые, так один фашист с перепугу меня за старика принял. – И он рассказал пришельцу, как был разгромлен мотоцикл.

– Да идемте, чего же мы здесь стоим? – засуетился Вовка. – Идемте, я вам покажу и «Лагерь отважных» и весь отряд.

Пришелец охотно согласился, и они направились к избушке. На посту Вовка оставил Верного.

Вовка почти бежал. Наконец-то они встретили партизан! Как будут рады друзья!

На пороге появилась Тоня с карабином в руках. Вовка увидел ее бледное, суровое лицо и в недоумении остановился. Глаза девушки неотрывно смотрели на пришельца.

– Ну вот, – спокойно сказала она, – вот мы и встретились, Ганс Мюллер.

На какое-то мгновение незнакомец растерялся. Но уже в следующую секунду он закричал:

– А, попалась фашистская шпионка! – и выхватил пистолет.

– Верный! Взять! Чужой! – крикнула Тоня.

Молниеносно прыгнувший на пришельца Верный спас девушку: пуля просвистела у нее над головой.

Второго выстрела пришелец сделать не смог: Верный вцепился в запястье его руки, и пистолет упал под ноги Мюллера. Вовка оцепенело стоял на месте.

– Это гестаповец! – крикнула Тоня. – Он жег мне ноги!

– Не верьте! Не верьте! – кричал мужчина, колотя ногой Верного. – Она фашистская шпионка! Она предала раненых!

Изловчившись, он ударил Верного по голове. Пес отлетел в сторону. Гестаповец попытался схватить пистолет, но Тоня вскинула карабин и выстрелила, фашист упал с обрыва в русло потока.

– Как же так?.. – пробормотал Вовка. – Я только что с ним обнимался. Партизан, думал… А он…

– Надо взять его пистолет, – сказала Тоня.

Вовка испуганно посмотрел на нее и замотал головой.

Тогда, опираясь на палку, Тоня полезла вниз сама. Подобрала пистолет, отстегнула кобуру и небольшую сумку.

Когда они поднялись, Вовка толкнул один из подкопанных по совету Измаила валунов. Лавина камней рухнула вниз и погребла под собой гестаповца Ганса Мюллера, посланного разыскивать «Старика».

Измаил, Валя и Шурик, услышав выстрелы, стремглав бросились к избушке.

– Отбили фашистов? – тревожно спросил Измаил.

– Да.

Они рассказали о случившемся.

Измаил открыл сумку. Под ее крышкой были какие-то блестящие ручки и маленький телеграфный ключ.

– Рация, – пояснила Тоня.

Никто обращаться с ней не умел, и Вовка хотел было выковырнуть радиочасти, а сумку использовать для других надобностей, но подумал, что в партизанском отряде, который они найдут, рация обязательно пригодится.

От ходьбы Тоне снова стало хуже.

– Тебе очень больно? – спросил Вовка.

– Ничего. Пройдет. Видишь, даже хожу. – И, думая о чем-то своем, она тихо добавила: – Я первый раз стреляла в человека…

Вовка промолчал.

Каждый чувствовал, что оставаться в избушке опасно: фашисты могли нагрянуть вновь, решено было перейти в крепость «Севастополь».

Измаил с Шуриком тащили оружие. Валя и Вовка несли Тоню. Верного нагрузили узлами с плащ-палатками и одеждой.

Добравшись, принялись устраиваться. Валя и Шурик раскладывали вещи, Тоня в одной из ниш стала мыться. Крышка термоса служила ей тазиком. Вовка взял мелкокалиберку и отправился на охоту. Скоро он вернулся с подстреленной уткой и принялся потрошить ее на площадке перед пещерой. Вышла Тоня. Ее светлые волосы красиво падали на плечи, щеки после купанья порозовели.

– Ишь ты какая стала, – проговорил Вовка, – прямо белочка!

Девушка зарделась. Вовка почему-то тоже смутился, замолчал и уже незаметно для Тони осмотрел тряпье, в которое она была одета. Ничего не сказав, он влез в пещеру и вскоре вернулся со своим ранцем.

– Придется тебе мальчишкой становиться, – он протянул ей свои брюки. – Ты маленькая, тебе подойдут. – Вовка поколебался и, вздохнув, добавил: – Там еще черкеска есть, тоже можешь пока носить.

– Спасибо, Володя, – прошептала девушка.

На следующее утро Вовка и Валя отправились за чемоданом и медикаментами.

Валя в огромной юбке и рваной майке, с мешком через плечо, и Вовка в брюках, покрытых коркой грязи, выглядели заправскими нищими.

Они вошли в Серный ключ. Валя судорожно вцепилась в рукав Вовки. Ей все казалось, что ее снова кто-нибудь остановит. Но на улице никого не было, и девушка немножко осмелела.

Вовка зашел в дом. В большой комнате завтракала компания солдат. Вовка шарахнулся обратно, но взял себя в руки и сказал:

– Дайте хлеба.

Это прозвучало настолько зло, что солдаты бросили есть, а один из них потянулся к автомату.

Вовка пулей выскочил на улицу.

– Зачем ты заходил в дом? – спросила Валя.

– Нужно найти врача.

– Давай лучше я узнаю. – И, не дожидаясь согласия, она поднялась на соседнее крыльцо.

– Подайте кусочек хлеба, – услышал Вовка жалобный голос. Очевидно, солдат в этом доме не было, потому что Валя уже другим тоном спросила: – Скажите, где мне найти доктора?

– Какого доктора? – отозвался старческий голос.

– Мне все равно. Есть в поселке доктор?

– Как не быть! Есть такой, Степанов фамилия. Через три дома от нас живет.

К доктору пошел Вовка.

– Подайте кусочек хлеба, – протянул он совершенно так же, как Валя.

Старый сгорбленный мужчина долго вглядывался в Вовку, непонятно почему покраснел, потом суетливо достал кулек с сахаром, какие-то свертки.

– Доктор, у вас есть еще кто-нибудь в квартире? – спросил Вовка.

Старик отрицательно покачал головой.

– Мне нужны вот эти медикаменты. – Вовка протянул бумажку, написанную Тоней.

Доктор с удивлением прочел ее и пошел к раскрытому окну.

– Назад! – закричал мальчик, выхватывая из сумки пистолет.

Старик ошеломленно посмотрел на дуло пистолета и в лицо мальчика, усмехнулся.

– Ну, тогда закрой окно сам.

Когда окно было закрыто, старик направился к тумбочке. Неотступно следовал за ним Вовка, которому доктор казался почему-то подозрительным.

Старик вытащил многочисленные бутылки, пакеты с порошками, свертки бинтов.

– Давай сумку. – Он положил в нее медикаменты, а сверху – булки и свертки.

Мальчик уже перешагивал порог, когда старик тихо проговорил:

– Боевой сынок у доктора Кошубы.

Вовка застыл в дверях, но старик махнул рукой:

– Иди, иди. На папашу ты уж очень похож. Никогда тебя не видел, а сразу узнал. Отца-то лет тридцать знаю. Иди, да не попадись фашистам. Поймают с медикаментами – и ты и я на столбе болтаться будем. А понадобится что еще – приходи. Только без револьвера.

Валя и Вовка спрятали медикаменты у памятной скалы и очень довольные успехом отправились в Саратовскую.

Вовка входить в станицу опасался, ушла туда одна Валя. Вовка остался ждать ее на островке среди плавней.

Этим утром Селезнев еще раз пытался проникнуть в станицу, чтобы достать хоть немного еды и расспросить о партизанах. Снова его поход окончился неудачно. Дойдя до первых домов, он остановился прочесть бумагу, наклеенную на столбе, и увидел, что к нему с винтовками наперевес бегут трое солдат.

Сорвав листовку, он бросился в плавни.

В листовке объявлялось о крупной награде тому, кто укажет местонахождение партизана «Старика».

– Да, – вздохнул Селезнев, – сейчас я могу сказать то же, что и обер-штурмбаннфюрер Гарденберг: награду тому, кто укажет, где находится «Старик».

Селезнев долго бродил по плавням, надеясь выйти на какой-нибудь большой остров, который мог служить базой для партизан. Островов не попадалось, и он повернул обратно.

Летчик уже дошел до своего пристанища, когда услышал детский голос, поющий песню о советских матросах.

Сначала Селезнев подумал, что это ему кажется. От многодневного голода у него кружилась голова, постоянно слышался то звон, то чьи-то невнятные голоса, то гул самолета. Но сейчас он ясно различал слова песни. Значит, это не бред.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Селезнев пошел на голос и, осторожно раздвинув камыши, увидел широкоплечего мальчишку в измазанных грязью брюках.

Селезнев шагнул вперед.

Вовка вздрогнул: перед ним стоял человек, похожий на выходца с того света.

– Мальчик, – хрипло начал человек, но в этот миг он увидел торбу и уже не мог отвести от нее взгляда: под мешковиной угадывались куски хлеба.

Вовка выхватил булку, протянул ее оборванному человеку.

– Нате, ешьте скорее!

Он смотрел, как незнакомец судорожно глотает непрожеванные куски, и с тоской сказал:

– И зачем эта война? Неужели нельзя без нее?

– Мы за то и сражаемся, чтобы никогда не было войн, – ответил Селезнев.

Мальчик достал кусок сала, сахар. Но Селезнев не мог есть: он корчился от мучительной боли в желудке.

– Потом, потом, – хрипло проговорил он. – Убери!

– Кто вы? – спросил Вовка.

– Я советский майор. – Летчик решил, что ему незачем скрывать это от мальчишки.

Вовка недоверчиво посмотрел на него и ехидно произнес:

– И вас послали к «Старику»?

После знакомства с гестаповцем ему все казались подозрительными.

«Мальчишка знает что-то о партизанах», – пронеслось в голове летчика. На миг появилась мысль выдать себя за посланца к «Старику». Но он все же решил сказать правду.

– Нет, меня никто не посылал. О «Старике» я услышал только сегодня, – и он протянул Вовке листовку. – Вот, читай.

Вовка прочел новое творение Гарденберга. Награда тому, кто укажет местопребывание старика партизана, была увеличена вдвое.

– Меня никто не посылал, – продолжал Селезнев. – Я убежал из плена. Трое нас было. Матрос один, убили его, и дивчина местная. Тоже, видно, пропала. Я уже несколько дней здесь в плавнях.

– Вот так, – с испугом спросил Вовка, – без всего?

Селезнев молча кивнул головой.

– Вас ранило? – Вовка видел, что рука майора перевязана клочком рубашки.

– Нет, ссадина.

– Давайте, я перевяжу.

– Не надо, уже зажило. – Селезнев сорвал повязку.

«Как же быть? – раздумывал Вовка. – Нельзя же бросить своего человека! А если это шпион? Но тогда он не был бы таким голодным… А здорово, если он действительно майор! Стал бы настоящий отряд!..»

– Мальчик, – сказал Селезнев, – как бы мне найти партизан?

У Вовки снова вспыхнули подозрения.

– Чего их искать? – пробурчал он. – Сами найдутся, если понадобится.

– Проведи меня в горы.

Вовка согласился.

«Спрячу его на пасеке, а про пещеру ничего говорить не буду, – решил он. – Может, партизан найдем, так они его сразу раскусят».

Неподалеку зашумел камыш. Кто-то пробирался. Селезнев вскочил и скрылся в плавнях.

«Неужели мальчишка подослан?» – думал он, наблюдая за островком.

Из станицы шла девушка. На ходу она вытащила из мешка чемодан.

«Видно, просто мелкие воришки», – подумал Селезнев.

– Все в порядке! – крикнула девушка.

Мальчик пошел к ней навстречу и что-то долго шёпотом объяснял, показывая на заросли, где скрылся Селезнев. Девушка утвердительно кивнула головой.

– Майор! – позвал мальчик. – Если хотите идти с нами, то пойдемте.

Селезнев вышел из чекана.

«Будь что будет! – сказал он себе. – Ребята на предателей не похожи, а в плавнях все равно пропаду».

Впереди Селезнев видел спину Вовки. Мальчик уверенно находил еле приметные тропы: видно было, что этот путь ему уже известен.

Сзади Селезнева шла Валя с двумя торбами. Летчик предложил помочь ей, но девушка с сожалением посмотрела на него и ответила:

– Сами хоть дойдите, а то нести вас трудно будет.

Его новые знакомые шли спокойно, громко переговаривались, а мальчик даже напевал все ту же песню о моряках.

Они пересекли шоссе. У беспорядочной россыпи камней мальчик остановился, достал какие-то бутылки, свертки и начал складывать их в одну из сумок. Вдруг он приложил палец к губам и прислушался.

– Пошли! – вскочил он.

Селезнев и Валя побежали за ним. Сейчас уже и они слышали сзади себя собачий лай.

Упорный, угрожающий лай все приближался. Вдали захлопали выстрелы.

«Что угодно, – думал Селезнев, – лишь бы не плен!» Он станет бить палкой, рвать, кусать фашистов с такой яростью, что они будут вынуждены пристрелить его.

Собачий лай слышится и справа и слева, впереди заметны дымки выстрелов. Значит, они в кольце. Собаки вот-вот настигнут их.

– Сюда! – крикнул Вовка Селезневу и Вале, показывая на массив кустов, покрытых синими ягодами.

«Чем могут помочь такие кусты?» – подумал Селезнев, но все же бросился вслед за своими проводниками и тут же, как ужаленный, отскочил: ветки были усыпаны твердыми и острыми шипами.

– Скорее, майор! – крикнул из кустов Вовка.

Селезнев, раздирая лицо и руки, полез вглубь колючек.

– Бежим же! – нетерпеливо сказал он.

– От собак не убежишь, – ответил Вовка. – А в терн собака, как ее ни бей, не пойдет.

Мальчик не выдумал: громадные, задыхающиеся от ярости овчарки метались вокруг, выли, но в терн не шли.

Низко пригибаясь, к кустарнику бежали фашисты. Селезнев подтянул к себе палку:

– Бегите без меня. Я их задержу.

– Лежите! – ответил Вовка.

Летчик увидел у него пистолет.

– Дай! – он протянул руку.

– Лежите! – повелительно повторил Вовка.

Выстрел. Подбежавший к кустарнику фашист выронил из рук автомат и упал. Вторым выстрелом Вовка уложил одну из собак.

«Вот это стрелок!» – подумал Селезнев.

Больше к кустам эсесовцы не приближались. Но со всех сторон слышался разговор и глухое ворчанье собак. Значит, они по-прежнему в кольце, фашисты не стреляют, решив, очевидно, захватить их живыми.

Вблизи громко раздалась перестрелка. Сквозь ветки терна Вовка увидел, что эсесовцы побежали куда-то в сторону. Он несколько раз выстрелил. Еще один солдат упал; другой пошел, сильно припадая на правую ногу.

Селезнев осторожно выполз и, убедившись, что их никто не стережет, позвал своих спутников.

Через полчаса они уже карабкались по крутой козьей тропе.

КОМАНДИР

В избушке Селезневу на глаза попалась бритва. Она была среди вещей убитого мотоциклиста. На ощупь майор начал соскребать свою щетину. Побрившись, он разительно переменился. Вовка долго всматривался в него и думал: «Где-то я его видел. Но где? Где?..»

– Жить пока будете здесь, – сказал мальчик. – Есть вам будут приносить. Бурку пришлем или плащ-палатку. И рубашку какую-нибудь. А то ваша вся порвалась в терне.

Действительно, от рубашки летчика остались клочья.

Селезнев после боя в кустарнике не сомневался, что Вовка и Валя из партизанского отряда. Видимо, мальчик боится вести неизвестного человека в лагерь без разрешения командира… Не терпится поскорее попасть к своим, но ничего не поделаешь. Придется ждать.

Вовка ушел.

«А вдруг нагрянет какой-нибудь шпик вроде того долговязого? – подумал он дорогой. – Майор ведь без оружия… А если он предатель и шпион? Нет, если б это был предатель, он бы стукнул меня палкой по голове, когда за нами гнались собаки».

Вовка вернулся в избушку и решительно протянул майору свой парабеллум.

– Нате. С той стороны, – он показал в окошко на обрыв, – могут появиться немцы. Ночью-то они в горы не суются, а днем могут. Так что следите да не особенно доверяйте всяким, хоть они и по-русски будут говорить и за партизан себя выдавать.

Видя, что майор внимательно слушает, он добавил:

– Тут позавчера приходил один. По-русски говорил лучше, чем наша учительница Мария Андреевна, а потом оказался Гансом Мюллером из гестапо. – Вовка многозначительно посмотрел на майора. – Ну, к нам прийти шпион может, а уйти не уйдет. Пусть и не надеется.

Селезнев улыбнулся широкой, приветливой улыбкой.

«Но где ж я его видел?» – думал мальчик всю дорогу до пещеры.

– Ура! Наши идут! – закричала Тоня.

– А я что говорил? – хлопал в ладоши Шурик. – У Вовки всегда все хорошо кончается.

Оставшиеся в пещере не теряли зря времени. Тоня и Шурик аккуратно разобрали вещи, Измаил наносил много сушняку. Перед приходом Вовки друзья рассматривали альбомы.

– Фу, устал, – отдувался Вовка. – Дайте скорее поесть. А то мы… – Он оборвал фразу и оторопело, как на какое-то чудо, посмотрел на альбом.

– Дай сюда! – бросился он к Измаилу, вырвал у него альбом и начал быстро-быстро листать его. Найдя нужное место, он принялся сосредоточенно рассматривать какой-то снимок. Потом, бегая глазами по строчкам, прочитал вырезку из газеты. Лицо его расплылось в радостной улыбке.

Вовка заметался по площадке перед пещерой, кинулся было к подземному ходу, хотел что-то сказать недоумевающей Вале и, наконец, помчался вниз к пасеке, размахивая альбомом.

– Что с ним? – спросила Тоня.

Валя пожала плечами и стала рассказывать о походе и о встреченном незнакомце. «Это подозрительная личность, его нужно остерегаться!» Тоня и Шурик насторожились. Измаил проверил, заряжены ли пистолеты и автомат.

К их изумлению, меньше чем через час Вовка появился в сопровождении незнакомца.

Навстречу им бросился Верный. Вовка заслонил собой майора, но Верный, обежав вокруг, все же прорвался к нему.

– Назад! – испуганно закричал мальчик.

Опасения оказались напрасными: радостно визжа и подпрыгивая, пес мгновенно вылизал майору лицо своим длинным, влажным языком.

– Верный, друг! Нашелся! – воскликнул растроганный Селезнев.

Сейчас уже удивился и Вовка.

А Верный бросился вниз, обыскивал окружающие заросли и жалобно, тоскливо выл. Пес искал хозяйку.

– Кто это? – шепотом спросила Тоня, настороженно глядя на Селезнева.

– На, читай. – Вовка протянул ей раскрытый альбом.

Перед девушкой был крупный снимок: Михаил Иванович Калинин пожимал руку невысокому летчику. Тоня посмотрела на снимок, потом перевела взгляд на пришельца:

– Он самый!

– Читай же! – торопил Вовка.

– «Бой сталинского сокола Селезнева», – громко прочла Тоня заголовок.

Она не дочитала статью и до половины, как Шурик, Валя и Измаил с криками принялись плясать.

– Скажите, откуда вас знает Верный? – теребил летчика Вовка.

– Бежали мы из плена втроем. Матрос Зубков, я и девушка по имени Галя.

– Галя! Галя была в плену? Это ж моя сестра!

«Мальчик расплачется, когда узнает, что сестра потерялась», – думал Селезнев. Однако Вовку рассказ майора только успокоил.

– Значит, ушла, – обрадованно сказал он. – Плавает она хорошо. Этот берег весь в плавнях, фашисты в них не суются, а она ведь местная, дорогу в горы найдет.

Селезнев был разочарован, узнав, что трое мальчишек и две хрупкие девушки и есть весь отряд «Старика». Но у этих подростков было оружие, отобранное у фашистов! Летчик с интересом стал расспрашивать ребят о их жизни в горах, о разведках.

«Ну что ж, – подумал он, – начнем партизанить с ребятишками. Если умно взяться за дело, то и с ними можно здорово насолить фашистам».

– Правильно, ребята, – сказал он вслух. – Пока не найдем партизан, будем вредить фашистам, чем сможем. Принимайте и меня в свой отряд отважных.

– Конечно! – восторженно завопил Вовка. – Теперь у нас есть настоящий командир!

– Хорошо. Я буду командиром вашего отряда. А ты, Володя, назначаешься командиром особой снайперско-разведывательной группы, у нас будет, как в настоящем отряде: разведгруппа, начальник санитарной службы…

– Ни за что! – перебила Тоня, поняв, что речь идет о ней. – Я хочу быть пулеметчицей… Правда, с пулеметом обращаться я еще не умею и у нас его пока нет…

Селезнев засмеялся:

– Уж тогда я буду и командиром пулеметного взвода. А пулемет постараемся достать.

– А мы? – с нетерпением спросил Измаил. – Что мы будем делать?

– Вы… Ну, а вы – главные силы и по совместительству разведчики.

Быть «главными силами» понравилось всем.

– Теперь, товарищи, давайте обсудим наши боевые возможности.

– Нет, нет, – воспротивилась Тоня, – сначала будем обедать. А пока Валя и Шурик все приготовят, я вас осмотрю.

Тоня заставила Селезнева снять рубашку. Казалось, у него не было ни мышц, ни жирового слоя – только кости, обтянутые сухой кожей. На шее и спине – страшные фурункулы.

– У вас очень сильно развившаяся дистрофия, – заключила Тоня.

– А что это такое? – спросил летчик. – Я, по правде говоря, плоховато разбираюсь в болезнях: никогда в жизни не болел.

Тоня разъяснила, что такое дистрофия.

– Но вы не пугайтесь. Мы назначим вам усиленное питание. И кое-какие нужные медикаменты у нас есть: глюкоза, витамины.

Селезнев с жадностью набросился на еду, но Тоня, как ему показалось, слишком скоро отобрала ложку.

– Больше сразу нельзя, – заявила она. – Я буду кормить вас часа через полтора.

Вспомнив, какую боль почувствовал он, когда съел булку, Селезнев не возражал, однако не мог оторвать взгляда от казана с кашей, стопки немного подгорелых лепешек и котелка янтарного меду.

После обеда Тоня решила вскрыть у Селезнева некоторые фурункулы. Операция прошла быстро и удачно.

– Замечательно, – обрадовалась Тоня. – Все-таки мне очень много дала работа с твоим папой, Вовка.

– Ты что-то сегодня медициной увлеклась, – пробурчал довольный Вовка. – Того и гляди, решишь кому-нибудь голову отрезать, а потом обратно пришить.

Селезнев с удовольствием растянулся в тени. Измаил на губной гармошке выводил какую-то национальную мелодию. Шурик заметил, что он часто сбивается.

– У нас в Адыгее больше женщины играют на гармошках, не на таких, а настоящих, – оправдывался Измаил. – А я так, немножко научился. На, лучше сыграй ты, Шурик.

– Ну вот, у нас даже свой оркестр организовать можно, – пошутил Селезнев.

– А что вы думаете! – отозвался Вовка. – У нас и еще инструмент есть. – Он вытащил из сумки окарину.

– А какую это песню ты пел в плавнях? Про матросов.

– Это Шурика сочинение, – с гордостью сказал Вовка. – Сыграй, Шурик.

Песня о морском отряде Селезневу очень понравилась. Потом Шурик начал вполголоса напевать о партизане Вовке. Герой песни смутился и уполз в пещеру, но Шурика заставили спеть еще раз.

– Песни хороши, – проговорил Селезнев. – Но ты напиши песню нашего отряда. Боевую, партизанскую! Чтобы с ней легче было в бой идти. Чтобы душа пела.

– Трудно, – опустил голову Шурик.

– Вам пора есть, – объявила Тоня. – Только сначала выпейте-ка эти порошки.

Селезнев выпил лекарство, быстро съел кашу и кусок лепешки с медом. Ему опять показалось, что порция чрезвычайно мала.

– Ну что же, давайте проведем военный совет, – проговорил он.

Со всех сторон посыпались предложения.

– Надо устраивать засады. Вот как мы делали с Шуриком, – сказал Вовка.

– Нужно, как брянские партизаны, мосты подпиливать, – перебила Валя. – А пилу я достану в Серном ключе.

– А зачем нам мосты подпиливать? – вмешался Измаил. – Очень просто можем обвал на дороге сделать. Так завалить, что три дня не разберешь.

– Эх, отбить бы арестованных, которые в Серном ключе сидят!.. – вздохнула Тоня.

Селезнев внимательно выслушал рассказы ребят о том, что происходит в станице Саратовской, в Серном ключе, на дорогах.

Измаил говорил о предателе Дархоке, повесившем старого Шумафа и лучшую гармонистку аула Айшей.

– Нужно отомстить предателям! – воскликнул он.

– Все это можно сделать, друзья, – сказал молчавший до сих пор Селезнев. – С завтрашнего дня мы начнем подготовку к операциям. Вы правильно делали, что все время учились стрелять, ходили на разведки и устраивали засады. Есть и еще один очень важный вид диверсии. Это порча линий связи врага.

– Как это, порча линий? – спросила Валя.

– Вот когда мы дорогу перебегали, я заметил: идут себе провода от станицы к городу. Значит, фашисты могут в любой момент попросить по телефону подкрепление или сообщить, что они разведали о наших войсках. Нужно обрывать провода, подпиливать столбы. Вот мы завтра с Володей и сходим на шоссе, а потом к Измаилу в аул.

Шурик и Валя не успели еще возмутиться, что не берут их, как на майора коршуном налетела Тоня.

– Ни завтра, ни послезавтра я вас никуда не пущу. Вы же больной! А Володя завтра пойдет на охоту, вас нужно усиленно кормить.

Селезнев пытался спорить; Вовка доказывал, что успеет сходить и на шоссе и на охоту, но Тоня была непреклонна. Она объявила, что на ближайшие три дня Селезневу назначается постельный режим, а после этого еще с неделю ему можно будет ходить лишь недалеко, на прогулки.

– Ну что же, – сказал Селезнев. – Тогда давайте пока готовить продукты на зиму.

– А разыскивать партизан как будем? – спросила Валя.

– Чем сильнее мы будем бить фашистов, тем скорее найдем партизан! – ответил Селезнев.

Валя недоуменно пожала плечами. Селезнев объяснил:

– В горы ушли тысячи людей. Неужели ты думаешь, что наша партия забыла о них? Я уверен, что партизаны по заданию партии уже разыскивают «Старика».

– А ведь верно! – хлопнул себя по лбу Вовка.

– Конечно, верно, – согласилась и Валя.

– О нас в Москве помнят и заботятся, – убежденно сказал Шурик.

…Впервые после тяжелых недель плена и одиноких скитаний по плавням Селезневу можно было отдохнуть. Однако ему не спалось.

«Легко рассуждать о боевых действиях, – размышлял он, – но что можно придумать с пятью подростками? Правда, эти ребятишки, видно, сметливы и сделали не так уж мало… Но как страшно рисковать ими!.. Да ведь и здесь они не в безопасности: в любой момент пещеру могут обнаружить немцы… Надо действовать очень осторожно и, главное, найти партизан».

Потекли дни…

– Заготконтора, а не отряд, – ворчал Шурик.

Площадка перед крепостью «Севастополь», да и сама пещера напоминали в эти дни продовольственный склад.

Заготовкой продуктов руководила Валя: в станице у бабушки она хорошо научилась хозяйничать.

Утром еще затемно и перед вечерней зарей Вовка отправлялся на охоту за утками. Птицы собирались в большие стаи, готовясь улетать на юг. Выстрел мелкокалиберки не громок, и Вовка успевал подстрелить двух-трех уток, прежде чем стая взлетала.

Мальчик терпеливо сидел в засаде до тех пор, пока на озеро не опускалась новая стая. В пещеру он приходил обвешанный утками. Тоня, Измаил и Селезнев принимались потрошить их. Валя и Вовка разводили в пещере костер, забрасывали его зелеными ветками кедра и подвешивали уток в густом дыму.

В самой глухой нише уже висело несколько гирлянд коричневых копченых тушек. Из потрохов уток Валя варила крепкий, как экстракт, бульон и по нескольку раз в день кормила им Селезнева. Но майор, которому совсем недавно казалось, что он никогда не будет сыт, открыто вздыхал, беря очередную порцию бульона.

Утиными потрохами питались и остальные. Уток же решено было оставить на зиму.

Селезневу Тоня милостиво разрешила ходить. Майор, Шурик и девушки собирали в лесу мелкие сладкие груши и яблоки, ежевику, кисло-сладкий кизил и терпкий терн. Все это Валя сушила на солнце и складывала в огромные корзины, которые искусно плел Измаил. Кроме того, он сплел несколько вершей. В небольшой бочке из-под меда засолили наловленную им в горной реке форель.

– В наших горах, – с гордостью повторял Измаил, – с голоду не умрешь. Вот еще скоро орехи поспеют – можно всю пещеру засыпать.

Но охотничьи лавры Вовки не давали ему покоя, и однажды он попросил:

– Степан Васильевич, давайте тоже пойдем на охоту.

Майор не был охотником, но все же согласился.

Утром сияющие от гордости Селезнев и Измаил приволокли в лагерь тушу кабана.