Текст книги "Смерть ей к лицу"

Автор книги: Игорь Солнцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Я попыталась что-то ответить ему в тон, но мое воображение молчало, да и Лазутин не дал мне возможности проявить остроумие.

– Прекрасное имя, – снова повторил он и, заломив руки за спину, заходил по кабинету.

– И что характерно, – нашлась наконец я, вспомнив фильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром», – редкое.

Он остановился как вкопанный, сощурился, а затем довольно промурлыкал:

– Редкое. Х-м… Это точно. Кофе не хотите?

Переход был довольно резким. Однако при одном упоминании о кофе я заулыбалась и закивала:

– Очень даже хочу.

Ответ мой ему понравился. Его глаза прямо заблестели от удовольствия, что он угадал желание женщины. Ну что ж, порадуйся, милый ты мой. И я с тобой.

Лазутин подошёл к тумбочке, где стояла кофеварка, всунул штекер в розетку и, пока готовился кофе, решил занять меня разговором:

– Честно говоря, никогда не думал, что женщины могут быть частными детективами. Когда я услышал от вашего юриста, что сыщик – женщина, то вначале не поверил. Но он меня, честно говоря, убедил, что женщины иногда могут дать фору мужикам. В иных вопросах, и я… В общем, я подумал, подумал… И решил, что он прав, В некотором роде прав.

Лазутин прервал монолог, выключил кофеварку с закипевшей жидкостью, вытащил стеклянную колбу и принес ее к столу. Восхитительный аромат, исходивший от напитка, чуть не свел меня с ума. Я прикрыла глаза и едва не застонала от удовольствия.

– Женщина-детектив – это сродни изюминке в пресной жизни. – Он прошел к шкафу, достал из нижней тумбочки две чашки с блюдцами и вернулся с ними к столу. – Это вроде как живёшь-живёшь, ждёшь-ждёшь чего-то, и тут происходит нечто невероятное, о чем и думать не мог. Так и с вами. Признайтесь? Многие небось удивляются, когда обнаруживают, что детектив – женщина.

– Не так уж чтобы многие, – не стала спорить я, – но бывает. Удивляются. Смотрят с подозрением. И так далее. Как вы, например.

– Как я? Я что же, смотрю на вас с подозрением? – Он раскрыл тумбу стола, достал две ложечки и сахарницу.

Интересно, а где ж секретарша? Насколько я знаю, именно эти особы должны участвовать в приготовлении напитков. Или тебе, дружище, нравится самому это делать? А может, боишься, что тебя отравят? Тьфу ты. Ну и мыслишки пошли, черт побери.

– Называйте как хотите. Подозрением, удивлением, интересом…

– А на вас смотреть просто невозможно. Даже не будь вы частным детективом. Вы слишком хороши. И у вас… И у вас прекрасное имя.

Он придвинул мне чашку с налитым кофе.

– И главное, редкое… – Я не стала дожидаться, когда Лазутин нальет и себе, а тут же схватила чашку, сделала два жадных глотка и лишь после этого расслабилась.

– Редкое? – Хозяин кабинета как-то всполошился, а затем, неожиданно вспомнив, что сие означает, обрадовался: – Ах да, да… Помню.

Он забрался на свое место, покрутил чашку на блюдечке и вперил в меня взгляд. Он как-то разом изменился, из рассеянного превратившись в задумчивого и сосредоточенного.

– Кофе неплох? – спросил он, как бы для начала разговора.

– Кофе хорош, – не стала врать я. И, сообразив, что человек уже чего-то ждет от меня, решила приступить к выяснению причин своего визита. – Давайте теперь перейдём к делу.

– Вы пейте, пейте, – как-то поспешно отозвался он, словно испугавшись, что именно сейчас ему придётся открывать перед сидящей напротив него женщиной свой интерес. – Успеется с делом.

Я недоверчиво покосилась на банкира. Уж у кого-кого, а у бизнесменов дела всегда поджимают. Или он стесняется мне признаться в своей беде – скажем, в измене жены? Поэтому и ходит вокруг да около? Почему-то в ту минуту я думала лишь о таком варианте. Уличить неверную супружницу – и всё.

Вскоре я поняла, что ошиблась. Очень сильно ошиблась. Впрочем, такого моё сознание не могло даже вместить. Даже будь это сознание сильно воспаленным.

Он подождал, пока я выпью кофе, сделал из своей чашки лишь несколько глотков и, отодвинув ее в сторону, собравшись с духом, произнес:

– Мне ваш юрист рекомендовал вас как человека глубоко профессионального, знающего свое дело.

– Не стала бы разочаровывать своего юриста, – поддакнула я. Добавки кофе мне не предлагали, и я не стала просить. Хотя, по большому счету, не отказалась бы. Но раз человек собрался с мыслями и духом, мешать ему не стоит. Тем более что это я должна выполнять желания клиента, а не наоборот.

– Хорошо, что не будете. Это очень хорошо. – Он вновь задумался.

– Так что же? – подогнала я его. – Что вы от меня хотели бы получить?

И вот тогда он мне это сказал. Очень так естественно это сказал. И в его голосе даже появились жесткие нотки.

– Я хочу, чтобы вы меня убили.

3

Если он хотел меня огорошить, то у него это здорово получилось. Некоторое время я сидела в немом оцепенении, переваривая только что услышанное. Одно дело – можно бы даже как-то это понять, – если бы он предложил убрать кого-то из своих знакомых или даже ту же свою супружницу. Но чтобы просить убить самого себя… Это было что-то новенькое.

– Это шутка? – наконец соизволила я разжать свои уста, видя, что мой собеседник не собирается вносить поправки в только что произнесенный текст.

– Я боялся, что вы так и отреагируете, – сокрушенно замотал он головой.

Я вспыхнула. А как, интересно, он считал, я должна была отреагировать? Вскочить и зааплодировать в ладоши от великолепного предложения? А может, раздеться и тут же, прямо в кабинете, от сочувствия его беде отдаться?

– Вы думаете, что от заказа на убийство я должна прийти в восторг? – ядовито спросила я и тут же махнула рукой: – Впрочем… По-видимому, вы не на того человека вышли. И нам лучше сразу разойтись. Я не наёмный убийца, и такие заказы меня нисколько не интересуют. Мой юрист ошибся…

И я попыталась приподняться с кресла. Но человек тут же встрепенулся и энергично воздел руки.

– Подождите. Вы, наверное, не так меня поняли.

– А как я должна вас понять? – произнесла я, но тем не менее вернула своё тело на прежнее место.

Лазутин облегчённо вздохнул. Обрадовался, что я всё же не бросилась в бега. Ну, это всегда успеется. Я всегда успею поднажать на свои ноги.

– Я не в прямом смысле прошу убить меня, – поправился он. – Тем более что на убийство найти людей не так сложно. В наше время не сложно.

Что ж, он прав. У него у самого наверняка своих головорезов навалом.

– Я хочу, чтобы вы сымитировали моё убийство.

– То есть?

– Что тут непонятного? – Он начал нервничать. Схватил двумя пальцами чашку, подержал ее на весу, а затем опустил обратно на блюдечко. – Я хочу исчезнуть. Но так, чтобы все думали, будто я умер. Не просто сбежал в неизвестном направлении, а убит, погиб, не знаю, что еще, но чтобы это было железно, ни у кого не вызвало сомнения. Чтобы все полагали, будто я труп.

– Интересненько, – хмыкнула я. – Но в живых вы остаться хотите, так?

– Естественно. – Его чуть не передёрнуло. Ещё немного, и он бы возмутился от моего вопроса. Жить он хотел. Просто для других он желал быть мёртвым – стопроцентно. – В этом и заключается вся соль, – пояснил он.

– Вся соль, – передразнила я его. – Почему вы хотите исчезнуть таким образом?

– Это неважно. Для вас это не важно. И этого вопроса мы касаться не будем. К вам у меня простая просьба – соорудить мне смерть.

– Да уж, задачка. Простая. Почему вы решили обратиться к частному детективу?

– Я хотел обратиться к человеку, который мог бы мне помочь. Вашего юриста я знаю, а он посоветовал мне вас. Вот и всё.

– Вы сказали юристу, какой заказ хотите взвалить на плечи детектива?

– Нет. Что вы. Никоим. образом. Об этом должен знать только детектив. То есть вы. Ну и, естественно, я.

– А если я откажусь?

– Мне бы не хотелось этого, – уклончиво, но с мрачными интонациями в голосе изрек Лазутин. – Тем более что я вам хорошо заплачу. Двадцать тысяч баксов. Десять аванс и десять по окончании. По-моему, сумма хорошая. Особенно в наших нынешних условиях.

– И особенно за убийство, – поддакнула я.

– За мнимое убийство, – поправил он.

– И как вы себе представляете это самое мнимое убийство?

– А вот об этом уже вам думать. За это я вам и плачу. Чтобы вы придумали мой железный «уход» в мир иной. Придумали и разыграли сценарий.

– Самое простое соорудить взрыв, пожар, с тем чтобы на пепелище отыскали изувеченный до неузнаваемости труп. Который невозможно опознать, но по параметрам указывающий на вас. Для этого лишь нужно подобрать в морге тело никому не нужного бродяги…

– Не пойдёт, – тут же резко перебил меня Лазутин, чем показал, что о данном варианте он уже хорошо думал и успел отмести как неподходящий для его случая. – Даже обгоревший труп можно иденфицировать. По оставшимся костям, по зубам.

– Что? Так всё серьёзно? – позволила себе усомниться я. – Вы что же, такая важная персона, что так досконально будут копать?

– Будут. Поверьте мне – будут. Иначе бы я не искал человека, способного мне помочь. Нужно сто процентное убийство.

– Или самоубийство, – добавила я.

– Может, и так. Но только такое, чтобы никто не сомневался в моей смерти.

– Найдите себе двойника, – подала я новую идею.

– Не пойдёт, – вновь отрезал он. – Стопроцентную схожесть тела не найти.

– Ну знаете ли, – не удержалась я от возмущения. – Вы хотите чего-то невероятного. Чтобы и ваше убиенное тело было предъявлено для опознания, и чтобы вы в то же время продолжали бодрствовать и процветать. Так не бывает. Если только вы не раздвоитесь и не укокошите своего дубля.

– Придумайте. Придумайте невозможное. Я вам увеличу гонорар. До тридцати.

Я надула щёки. Черт побери, никогда у меня еще не было таких денег. Я даже не могла представить раньше, что смогу быть владелицей такого состояния. По моим представлениям, очень приличного.

– С чего вы взяли, что я могу вам помочь? – решила я зайти с другой стороны. – Почему вы решили, что именно я в состоянии справиться с вашей проблемой?

– Поначалу я ни о чем таком не думал. Но когда вы вошли в мой кабинет… Я понял, что ваш юрист прав. В вас есть нечто невидимое, что притягивает, рождает уверенность, что вы можете справиться со многими вещами. Увидев вас, я внутренне решил, что вы тот человек, которого я искал.

– Фью, – фыркнула я. Он бы мне еще признался в любви с первого взгляда.

Лазутин вытянул ящик из тумбы стола, достал пачку купюр, перевязанных зеленой лентой, и подтолкнул ее по столу по направлению ко мне.

– Здесь пятнадцать тысяч. Ваш аванс.

Я прямо впилась глазами в деньги. Черт побери, гипнотизировали они – дай боже.

– Ну так как, придумаете? – донесся до меня голос хозяина кабинета, и я невольно опустилась с небес на землю.

– У вас есть служба безопасности, – как бы и спрашивая, и утверждая одновременно вымолвила я, совсем, казалось, не по теме.

– Есть, конечно, – не понял сразу Лазутин.

– Почему бы вам не иметь дела с ней?

– Я не могу привлекать своих людей. Они окажутся в первую очередь в центре внимания. После всего… ну, вы понимаете. И любого из них можно будет «разговорить».

– А меня, значит, нельзя будет «разговорить»?

– Вы посторонний человек. О вас никто не знает.

– Ну, конечно. Когда столько людей из вашей службы безопасности уже видели меня, «сфотографировали», когда я пришла к вам.

– Это не имеет значения, – махнул он рукой. – У вас будет ещё одно поручение, которое вы будете параллельно выполнять, – ваша «крыша», за которую вы, в случае чего, можете смело спрятаться – раскрыть его любым службам.

И тут он был прав. В этом я убедилась из его дальнейшего рассказа. В общем, о чем-то подобном я даже подумывала, направляясь в банк. Ошиблась лишь в одной, но очень весомой детали. Действительно, оно годилось для отвода глаз.

4

– Видите ли, Лора, у меня есть жена.

После этого признания он смутился и закашлялся, словно иметь супругу было некой недозволенной роскошью или ошибкой.

– Она вашего возраста. Красавица. Да. М-м… Чего-чего, а красоты у неё не отнять.

Ну вот. Это уже ближе к традиционным заказам, которые приходится выполнять частным сыщикам. Впрочем, я несколько поспешила. Всё же некоторая особенность была и здесь, в, казалось бы, тривиальном варианте.

– Единственный ее недостаток, даже нет… вряд ли это можно назвать недостатком. Не знаю, как сформулировать, скорее перст божий. Хотя, черт побери, какой к лешему перст. Наказание. Не знаю только чьё. В общем, она болела. Лет десять назад она переболела лунатизмом. Слышали о таком?

– Гуляние по крыше? – выдала я свою осведомленность.

– Ну это вы уж скажете. Просто это такое состояние, при котором человек бессознательно совершает внешне упорядоченные, но в основе своей нелепые и часто опасные действия во сне. Которые не запоминает.

– Я представляю, что такое лунатизм, – кивнула я, словно прося извинения за выпад насчет крыши. – Это ведь психическое заболевание?

– В общем, да. Но все намного глубже. Так вот, моя жена болела этой бедой. Потом пошла на поправку. Ей стало лучше. И она выкарабкалась. Правда, врачи говорили, что болезнь сия так просто не проходит. Что вполне возможен ее рецидив. Но я не обратил на это внимания. И даже забыл об этом. Потому что лет уже десять, как проклятого лунатизма у моей жены не замечалось. Словно этой гадостью она и не страдала.

– Что-то произошло?

– Произошло. В последний месяц многое изменилось. И я не знаю, на старую болезнь ссылаться или ещё на что. Так вот, с месяц назад я проснулся и увидел, как она бродит по дому. Когда я зажег свет, то отметил её потерянный взгляд, какой-то отрешенный. Она словно спала. Правда, когда я ее схватил в охапку и начал тормошить, она моментально отошла и, удивленно глядя на меня, попыталась понять, что произошло. Но так ничего и не поняла.

– Вы не обратились к врачу?

– Она отказалась. Заявила, что, наверное, просто переволновалась, вот и получилось так. Дескать, она успокоится, и все будет нормально.

– Отчего она переволновалась?

– Накануне мы немного поспорили. Это неважно… Семейные ссоры – это ведь вполне нормально.

– Они и раньше были?

– Что были?

– Ссоры.

– Ах, это… Да, конечно, не без этого. Но никаких приступов с ней при этом не случалось. До сего момента.

– Значит, ваша жена отказалась от встречи с врачом, – резюмировала я.

– Да. Отказалась. Я тоже посчитал, что можно подождать. И знаете…

– Что же?

– Больше такого не повторилось. То есть по ночам по комнате она не бродила. Но… Но стали происходить другие вещи. Она часто стала приходить поздно. Когда я спрашивал, где она была, она не могла вразумительно ответить. А порой была явно не в себе. Словно её подменили.

– Что значит – подменили? Конкретно?

– Ну, она становилась какой-то грубой, не могла припомнить то, о чём мы договаривались раньше.

– Дежа вю?

– Чего? А, нет. Не знаю.

– Вы считаете, что вернулся этот чёртов лунатизм?

– Понимаете, она наотрез отказывается обращаться к врачам. Насильно заставить ее я не могу. Она утверждает, что здорова и хорошо себя чувствует и что это я нагораживаю черт знает чего и воображаю неизвестно что.

– Вы на ней женаты с самого начала её болезни? То есть десять лет?

– Можно сказать, да. Но болела она и до нашего знакомства.

– Не многие сейчас могут похвалиться таким сроком супружества, – польстила я ему. Однако моя лесть ему была не нужна. По его потухшим глазам я поняла, что проблема жены его волнует очень даже серьёзно. Так же, как и проблема собственного «убийства».

– Я волнуюсь за нее, – подтвердил он мои догадки. – Я допоздна задерживаюсь на работе. Она остаётся одна.

– Что вы хотите от меня?

– Последите за ней, – выдал он вполне нормальную просьбу. Нормальную со стороны клиента. Которая чаще иных встречается в моей работе. – Понаблюдайте за ней. Куда она ходит. Где бывает. В общем, всё.

Он вытащил из ящика стола очередную пачку купюр, правда пожиже, положил ее сверху на ту, которая была повесомей, и прокомментировал:

– Здесь ещё пять тысяч. Этого вам вполне должно хватить, – уверенно заявил он. Затем он достал фотографию и уложил её сверху на две пачки. Этакая пирамидка. – Снимок моей жены. С обратной стороны домашний адрес.

Я подхватила фотографию, игнорируя пока пачки банкнот. Со снимка на меня смотрела на самом деле красивая – с греческим таким, породистым профилем – молодая женщина, которой невозможно было дать больше двадцати пяти лет.

– Это нынешний снимок?

– Нет. Но она почти не изменилась. Вы её сразу узнаете.

Я положила фотографию на стопки долларов. Они лежали вместе – две пачки денег. Лазутин их так положил. Как бы указывая, что одна просьба от другой неотделима.

– А как же ваше исчезновение? – напомнила ему я.

– Я думаю, что дал вам хорошую возможность заниматься им, прикрываясь делом моей жены.

Да уж. Возможность спокойно искать методы его «устранения». Что-то меня тут тревожило. Не верилось, что, навязывая мне слежку за своей супругой, он преследует лишь цель моего «прикрытия». Интуиция подсказывала мне, что за этим кроется нечто другое…

– О том, что я волнуюсь о своей жене, знают многие. И у меня на работе в том числе. И то, что я нанял детектива последить за ней, будет воспринято вполне нормальным образом. Так что вы смело можете заниматься моей первой просьбой, ссылаясь, если возникнет на то необходимость, на второе задание.

– Значит, «убийство» у вас остаётся делом номер один?

– Несомненно, – твёрдо заявил он. – Хотя я хотел бы знать, что с ней происходит. Мы ведь прожили вместе не один год. Вы сами говорили, что это срок, внушающий уважение.

– Тревожитесь о жене и собрались исчезнуть? Или вы хотите прихватить её с собой? Это может осложнить всё дело.

– Ничего я не хочу. И одно другого не касается.

Вот уж с этим я бы не согласилась. Очень даже касается. Впрямую. Но я не стала дальше развивать эту тему.

– Какой вы даёте срок на ваше «убийство»?

– Неделю. Максимум неделю. И столько же – на мою жену.

Я подняла голову вверх, делая вид, что подсчитываю варианты и возможные сроки исполнения, сопоставляя их с теми, которые дал клиент; затем медленно поднялась.

Лазутин отшатнулся к спинке кресла. Я увидела, что в его глазах промелькнул страх. Он, по-видимому, испугался, что я его пошлю к черту и сейчас исчезну… А интересно, что бы он сделал, если бы я на самом деле помахала ему ручкой и упорхнула из этого банка, послав его, его денежки и его предложения далеко-далеко подальше? Не знаю. Не знаю, что бы он сделал. И выяснять это не собиралась.

Лазутин быстро взял себя в руки. Лицо его моментально приобрело прежнее выражение волевого человека, уверенного в себе.

– Я могу ничего не придумать. Я ведь не бог. И не волшебница. Что тогда?

– Я верю в вас, – с нажимом на каждое слово проговорил он. – И думаю, вы все сделаете.

На это я не нашлась что сказать. Как можно разубедить человека, когда он твердо уверен в обратном, уверен настолько, что будет до конца стоять на своём. Лазутину очень хотелось, чтобы его невероятная просьба была выполнена. До ужаса хотелось.

И я неожиданно решила: а что, ведь я смогу. И тогда у меня появится собственная контора, с собственным штатом, аппаратурой. Да мало ли что… Может, этот пройдоха-юрист прав. Правда, он говорил, не зная, что для этого мне предстоит сделать. Боюсь, его уверенность быстро бы растаяла, будь он в полной мере осведомлен.

Я подхватила две пачки денег, одну, покрупнее, сложила вдвое, так что лента едва не лопнула, и засунула купюры в карман джинсов. Другую, помельче, я рассовала в передние карманы. Фотографию я просто зажала в руке.

– С вас ещё пятнадцать штук, – решительно напомнила я.

Лазутин просиял. Он наверняка почувствовал себя победителем. Поднялся вслед за мной, обогнул стол, подхватил меня под руку5 как старую подругу, и повёл к двери.

– Звоните мне. По второй просьбе можете звонить мне в любое время суток. – Он сунул мне визитку в руку, в которой уже был зажат снимок. – А по первой… По первой никакого телефона. Только личная встреча. Понятно?

Он уже командовал. Быстро он вернулся к своей роли хозяина.

– Я буду держать вас в курсе дел. Всех дел.

Он открыл дверь и, раскланявшись со мной, пропев мне дифирамбы перед охранниками, потребовал их проводить меня, как почётную гостью, из банка.

5

Я ещё не подозревала, в какое дело ввязалась. Вернее, в какие дела. И что второе поручение банкира Лазутина окажется не таким уж простым. И отнюдь не рядовым. Вполне на уровне первого.

Глава 3

1

Он был ранней птахой. И поэтому, едва открыв глаза, решил, что проснулся первым. Однако, оторвавшись от лежака, и приподнявшись на локтях, тут же убедился, что ошибся. Он был не первым и даже не вторым.

Касьян глянул на часы и удивленно присвистнул. Полседьмого утра. Он заспался. Обычно в шесть он уже бывал на ногах и приступал к утреннему мациону.

Сегодня он проснулся на полчаса позже. То ли смена обстановки тому была виной, то ли усталость от прошлого дня, сопряженная с поездкой, дала о себе знать. А может, и все вместе.

У противоположной стены, поджав под себя ноги, в позе лотоса восседал кавказец. Правда, он не медитировал и не пребывал в нирване сидя. В этой позе он с остервенением выгребал ложкой содержимое консервной банки. Жилетка на нем была расстегнута, как и рубашка, почти до пупа, открывая заросшую густой растительностью крепкую грудь.

Аслан ни на кого не смотрел, только внутрь банки, которая в данную минуту для него была, казалось, самым желанным в мире предметом.

Сорокалетний толстяк, просивший называть себя Витьком, восседал посреди зала, возле рюкзака, и ловко кидал себе в рот ломти ветчины, которые доставал из вакуумной упаковки, прикусывая их белым батоном.

Касьян ещё по прошлому вечеру подметил, что Витёк любитель пожрать и не прочь это делать в любую свободную от дел минуту. Еда для него, как он понял, была и хобби, и первейшая потребность.

Не спал и Гера. Он торчал у окна, обратившись спиной к залу, и курил. Гера курил много, даже, можно сказать, слишком много и все о чем-то думал, будто разгадывал некий ребус, захвативший его целиком и полностью.

Дрых только Руслан. Единственный человек, который продолжал мерно посапывать, словно у себя дома, ни о чем не тревожась и не заботясь.

– Кансэрва дран, – недовольно выдохнул Аслан и бросил пустую банку в угол. Гулко шмякнувшись, банка покатилась по полу, сделала круговое движение и с дребезжанием остановилась. – Всо дран!

Дверь приоткрылась, и, будто услышав восклицание джигита, в зал упругой походкой вошла их предводительница.

Она окинула взглядом своих подопечных и остановилась на кавказце.

– В чём проблемы? – спросила она. По её виду не чувствовалось, что она только что проснулась. Свежее лицо с капельками воды, скорее всего она только что сполоснула его под умывальником.

– Чай хачу, кофэ хачу, – высказал свои претензии Аслан и уточнил: – Гарачый кофэ хачу.

– Будет тебе, чернявый, кофе и чай. Привезу вам в термосе.

– Пачыму в тэрмосэ?

– Потому что электричества здесь нет. Понятно? Могли бы вчера заметить.

От шума голосов наконец проснулся и Руслан. Недовольно поморщился, привстал и удивленно заморгал, видимо, не ожидал, что без него начнётся такая бурная жизнь.

– Значит, так, – рыкнула женщина. – Ты и ты…

Её указующий перст по очередности остановился на Касьяне и хилом.

– Вы оба остаетёсь за дежурных.

– Каких ещё дежурных? – вспыхнул Гера, туша окурок о подоконник. – Нам что тут, еще полы, может, мыть или руки у всех проверять, чтобы чистыми были?

– Скажу мыть – будете мыть. Как и руки проверять. Вы наняты – не забыли? А тот, кто платит, тот и заказывает музыку. Диалектика стара, но, думаю, вам понятно.

Все промолчали на такой выпад. Потому что ответить было нечего. Козырей не имелось. По той простой причине, что она сказала сущую правду.

– Вы будете делать всё, что я скажу, и не иначе. Вы здесь на этих условиях. – Она жестко обвела взглядом обитателей зала и снова посмотрела на двоих, коих назначила дежурными. – На вас вся ответственность за время моего отсутствия. Никто не должен никуда выходить. Кто нарушит дисциплину – валит отсюда. Ясно?

– Ясно, – подал голос Руслан, последний из проснувшихся и недовольный тем, что ему не дали по спать. – Когда эта волынка кончится? Дело когда?

– Когда вы будете готовы.

– Мы савсэм готовы, да, – встрепенулся кавказец.

– Об этом мне судить. А пока ждите моего возвращения… Ещё пожелания?

– Спортивных костюмчиков бы. Переодеться, что ли, – неуверенно высказал просьбу Руслан.

– Будут и костюмчики. Только не те, что вы просите. Всё.

Она развернулась, вышла из зала, хлопнув дверью.

– Баба – камандыр, савсэм плохо, бляд, – тяжело вздохнул Аслан, поднимаясь с пола и отряхивая с себя крошки еды. – Бабу ибат нужно. Мужьик командуй – это да. Это правильно.

– Ты иди это ей скажи, – зло бросил Гера, суживая от ненависти глаза. – А нам твои стенания по барабану.

Аслан нахмурился, метнул из-под ресниц яростный взгляд с немой угрозой, дескать, подождите, умники, дойдет и до вас очередь, посмотрим тогда, что вы будете петь, – дайте только возможность кинжал достать.

Он выбрался из спального мешка. И принялся одеваться. В тот костюм, в котором приехал сюда. Он и Руслан были единственными из этой компании, кто явился на встречу в костюмах. Даже в одежде они чем-то походили друг на друга.

2

Эта комната лишь относительно напоминала помещение, которое по его назначению именуется ванной комнатой. Шесть выпачканных краской и штукатуркой жестяных умывальников были вмонтированы в стену; на противоположной стояли два унитаза с висящими над ними сливными бачками, рядом валялось с десяток ночных горшков.

Он уже насухо вытирался полотенцем, когда в бытовку вошел Руслан, голый по пояс.

– Как, вода есть? – осведомился он деловым тоном.

– Странно, но есть. Во всех умывальниках. В отличии от электричества.

– Тогда живём, – обнадеживающе заявил Руслан и, открутив кран над первым из умывальников, сунулся всем торсом под струю воды. Кряхтя от удовольствия, он тщательно помылся, сполоснул лицо и обернулся к Касьяну, почувствовав, что тот не уходит из-за него.

Касьян действительно ждал, когда Руслан закончит водные процедуры. Вид у него был какой-то нерешительный. То ли хотел что-то спросить, то ли сказать.

– Всё ништяк, братан, – пробубнил Руслан, вытираясь полотенцем. – Даже, видишь, есть чем вытереться.

Не первой молодости полотенца в количестве пяти штук были обнаружены на крючках внутри ванно-туалетной комнаты, рядом с входной дверью, и моментально распределены между великовозрастными обитателями бывшего детсада.

– Не нравится мне тут, – нахмурился Касьян, пытливо глядя на своего товарища, который давеча набивался к нему в друзья-товарищи.

– Брось. Бывало и похуже. Вспоминаю мокрую землю и болота – и, знаешь, этот детсад кажется просто санаторием.

– Ты как сюда попал?

– Как попал? – Руслан бросил на плечо полотенце и погасил свою довольную улыбочку. – Да как все, наверное. И как ты. Думаю, разницы никакой.

– Мне позвонили…

– Ну вот видишь…

– …и спросили, не желаю ли я хорошо заработать, – продолжал он. – Они знали, в каком деле я профи, и предложили сто штук. Сто штук. «Зеленью»… Мне жутко нужны деньги. А они словно были в курсе и этого.

– Мне тоже нужны, – поддакнул Руслан. – Всем нужны. Все, кто находится здесь, нуждаются в монете. Иначе нас бы тут не было. Я же говорю – подбор одинаковый.

– Да, одинаковый. – Касьян тем не менее решил продолжить: – Они сказали, что я получу письмо и должен буду выполнить все перечисленные в нём предписания. Если, конечно, хочу получить бабки. На следующий день это послание уже было у меня. В нём указывалось, куда мне нужно прибыть; в конверте лежали билет и медная монетка, которую я должен передать в месте встречи женщине, в дальнейшем слепо ей во всем повинуясь.

– У меня то же самое. И тот же гонорар.

Руслан перебросил полотенце на другое плечо.

– Не нравится мне все это, – вновь заканючил Касьян. – Мы не знаем, что они от нас хотят. Точно не знаем что. И…

– И? – подогнал его Руслан.

– Захотят ли они нам в конечном итоге платить?

Руслан нахмурился, его лицо вмиг стало жестким, даже угрожающим, словно враг уже ворвался в комнату и его требовалось незамедлительно убрать с дороги. Руслан вдруг подошел совсем близко к Касьяну, положил руку ему на плечо и доверительно сказал:

– Именно поэтому я и предлагаю тебе – держаться вместе. Тут компашка ещё та. Но вдвоём, я думаю, мы пробьёмся.

И Руслан для убедительности вытянул вперед руку и сжал огромный кулак.

Касьян тоже мог бы продемонстрировать нечто подобное. Но тут дверь в комнату распахнулась, и в нее ввалился кавказец. Увидев вместе двоих из пятерки, один из которых держал руку на плече другого, он понимающе хмыкнул и посторонился, словно наперед зная, что те при виде его попытаются поскорее уйти. Секреты на троих не делят.

Аслан не ошибся. Руслан и Касьян, одарив чужака неприязненными взглядами, вышли из комнаты.

Кавказец закрыл за ними дверь, и вмиг выражение его лица изменилось. Он затравленно оглянулся, прислушался и спрятался за перегородкой; вновь прислушался, потом достал из кармана штанов перочинный ножик и, присев на корточки, ловко отковырнул подошву на кроссовке, затем вытащил из искусно созданного гнезда в подошве небольшой пластмассовый предмет, по форме напоминавший спичечный коробок, только потоньше. Посередине «коробка» имелась небольшая, с горошину, неоновая лампочка, а рядом чёрная точка, на которую Аслан и нажал. Тут же замигала красным огоньком лампочка.

Аслан всунул предмет обратно в отведённое ему гнездо, а затем аккуратно вернул на место саму подошву на кроссовке.

Кавказец облегчённо вздохнул. И лишь после этого двинулся к умывальнику.

3

На этот раз они встретились за городом. На проселочной дороге, которая уходила от основной трассы, теряясь вдали в лесной полосе.

Солнце еще только всходило, однако уже чувствовалось тепло, и не было никакого сомнения, судя по безоблачному небу, что день выдастся жаркий, без дождя.

– Все, что тебе нужно, у меня в багажнике, – кивнул он за спину. А затем помог ей перетащить три наполненные сумки в микроавтобус. – Хоть бумаги у тебя и в порядке, будь все же осторожна, – предупредил, как выдал директиву.

– Ты термос с кофе привез, как я просила?

– С горячей водой, – поправил он её и тут же добавил: – Даже два. Всё привёз. А теперь…

Потом они согласовали свои действия на весь дальнейший день. День, который не обещал пройти спокойно, а для пятерых мужчин, находившихся в бывшем детском саду, он обещал быть весьма неспокойным. Хотя те об этом еще и не знали.

– На операции «Оружие» ты вообще не высовывайся, – напутствовал он её, подводя итог разговору. – Пусть они покажут себя. Ты ведь сама этого хотела?

– Хотела, – подтвердила она.

– И тебе нужно домой?