Текст книги "Смерть ей к лицу"

Автор книги: Игорь Солнцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

«В живых может остаться только один», – вспомнил он. И ещё больше нахмурился.

3

Это была их последняя встреча перед завершающим этапом операции. Об этом он ей и сказал, встретив, как обычно, в районе бывшего детсада, после того как она навестила свою команду, с которой ей предстояло уже завтра двигаться плечом к плечу навстречу неизвестности; хотя и был разработан план, как там пойдет на самом деле, известно только Господу Богу.

– Больше мы с тобой встречаться не будем. До того момента, как ты выберешься из подземных коммуникаций. И тебе не стоит теперь отлучаться. Никуда.

– Я не буду отлучаться. До завтра я с ними.

– И ещё одно. – Он посмотрел на женщину, сидевшую рядом с ним в машине, и тяжело вздохнул, как бы давая понять, что дальнейшее ему слишком трудно произносить. – Наши конкуренты зашевелились.

– Кто?

– Многие. Такое неожиданное оживление мне не нравится. Поэтому будь осторожна. Очень осторожна. И лучше всего…

Он запнулся, словно подыскивая слова. Наконец сказал:

– То, что ты объявила о чужаке, как понимаю, не принесло ощутимой пользы.

– Я предупреждала.

– Я помню. Но здесь просто сказалась нехватка времени. Так что… – Он поправил узел галстука и закончил: – Так что лучше всего убрать лишних людей. Как, впрочем, и было условленно с самого начала.

– Убрать, – машинально повторила она.

– Не сейчас, конечно, – поспешно поправился собеседник. – Завтра. Когда вы будете в банке и когда у тебя в руках окажется то, ради чего мы все это и затеяли. Оставь в живых проводника и электронщика. Остальных постарайся перед тем, как начнется спуск по канализационным системам, убрать. Это позволит тебе меньше отвлекаться – не думать о чужаке и сосредоточиться на главном.

– Ты хочешь, чтобы я завалила троих на глазах у двоих оставшихся? И думаешь, эти двое станут мне потом доверять?

– Завали так, чтобы эти двое не видели. Все понятно?

– Под землей мне, кроме проводника, никто не нужен. На хрена в таком случае и компьютерщика тянуть за собой? Уж если валить…

– Электронщик нам может пригодиться, – резко перебил мужчина.

– А проводник?

– Пусть выведет вас по подземным коммуникациям наверх – после этого он не нужен.

Она задумалась. И он ее не торопил, словно понимал, что не должен сейчас спешить, – ведь ей нужно все хорошенько обдумать, чтобы потом действовать самостоятельно. А от ее действий – от этого очень многое зависело, по крайней мере – лично для него.

– Ты говоришь, что началось «шевеление»… Значит, этот чужак каким-то образом сумел связаться со своими? Так получается?

– Ничего не получается, – отрезал он. – И это, в общем, не имеет принципиального значения. Уже не имеет. Завтра мы получим то, что требуется, и свалим отсюда.

– Не так быстро, – покачала она головой. – Если кто-то сумел наладить связь… Мне не нравится компьютерщик. Как и другие.

– Электронщик нам нужен, – заявил мужчина.

– Мне рисковать, а не тебе, – огрызнулась она, сверкнув глазами.

– Вопрос решен, – ответил собеседник. И добавил: – Если ты считаешь, что не справишься, то…

– Я не сказала, что не справлюсь. Я лишь говорю, что это чревато. Лишние проблемы…

– Разве их до этого было мало?

– Но почему электронщик? В том компьютере, что я передала тебе, что-то оказалось?

– Нет. Ничего. Кстати, можешь его забрать. Лежит на-заднем сиденье. – Он подождал, когда она возьмёт компьютер, потом продолжил: – Электронщик нам понадобится. Есть одно дело.

– Ладно, – кивнула женщина. – Пусть будет так.

Она выбралась из машины и посмотрела на мужчину. Он же не спешил уезжать – глядел, в свою очередь, на неё.

– Всё будет нормально, детка, – разжал он наконец губы, как бы расставаясь этими словами с нею. – После этого тебе не придется больше ничего делать. Нам не придется. Мы ведь об этом мечтали?

Он лукавил. Благоприятный исход в данном случае предполагался лишь для одного человека. Разумеется, не для неё.

Женщина ничего не ответила, словно понимала, насколько можно верить словам собеседника.

– Не будем прощаться, – закончил он. – Лучше до встречи – завтра. И пусть нам повезет.

Мотор тихонько заурчал, мужчина выжал сцепление, нажал на газ, и иномарка плавно тронулась с места, вздымая клубы дыма по немощеной дороге.

Она проследила взглядом за удаляющейся машиной. Когда же та исчезла из виду, достала сотовый телефон из кармана джинсов и быстро набрала номер.

– Привет, – бросила в трубку. – Все остается как договаривались. Жди меня. И не подведи.

Связь оборвалась. Женщина улыбнулась своим мыслям – улыбнулась как человек, готовый совершить самый важный поступок в своей жизни.

4

Шестеро человек в здании бывшего детского сада… Они до позднего вечера до мельчайших деталей репетировали свои роли, которые собирались завтра сыграть в «Эльфабанке».

Шестеро человек хотели выиграть. И не просто выиграть. Неплохо заработать при этом. И остаться в живых.

Решение задачки, за которую они взялись, должно было привести их к ответу, который они знали. Имелось условие и имелся ответ. Ответ – это деньги и жизнь. Условие же – банк и то, что надлежало в этом банке добыть. Оставалось только подобраться к ответу.

И, разумеется, остаться в живых.

Все шестеро были величинами, с помощью которых задачка решалась. Причём неважно было, какая из величин окажется в минусе, какая в плюсе – и окажется ли вообще кто-либо в плюсе.

Каждый из шестёрки считал, что он сам кузнец своей судьбы. И все они ошибались. Потому что это судьба играла ими, решая задачку и играя этой шестёркой, как ей заблагорассудится.

Глава 8. Лора Лемеш

1

И вот я снова у старенькой избы с покосившимся заборчиком.

Куриное племя во главе с разноцветным петухом – хохолок его свешивался набок, словно он только что получил взбучку, – прямо возле крыльца клевало разбросанное по земле зерно.

Когда я сделала несколько шагов к дверям, часть кур с шумом разбежалась в стороны. А петух недовольно заквохтал и принялся рыть одной ногой землю, аки конь, готовый галопом припустить с места. Вот же зараза, еще и клюнет ненароком, промелькнуло у меня. И я невольно притормозила, решая, каким ма-каром убрать с дороги противного петушару, да так, чтобы тому неповадно было точить на мою личность свой приплюснутый клювишко.

Активные действия в отношении птицы применять не пришлось. Дверь избы распахнулась, и на крыльцо выбрался мой давешний знакомый, пожилой мужчина.

– Ба, мил девица, – удивленно округлил он свои глазёнки. – Вот так раз. С чем тэпять пожаловала?

– Доброго здравия, – пробубнила я, косясь на воинственного петушару.

– Брысь, пернатые, – взмахнул рукой хозяин дома, отгоняя и кур, и петуха от крыльца. Последний отпрыгнул и стал звать к себе своих подруг, прекратив обращать на меня внимание. – Здравия доброго, мил девица. Неужто опять весточку привезла?

А помнит, гляди-ка ты. Все помнит. И тем лучше.

– Можно с вами поговорить? – вежливо осведомилась я.

Он прищурился, поскреб свой небритый подбородок и, тяжко вздохнув, – дескать, что ж поделать, не отвязаться, видимо, иначе от тебя, – кивнул утвердительно седой башкой. После чего закрыл дверь избы, подумал с секунду и запер ее на щеколду. Ага, значит, мамаша Марины в доме, и ее супруг предпринимает шаги, дабы та не наделала глупостей в связи с приездом незваной гости.

– Айда, – по привычке позвал он меня за собой. И направился в уже известный мне сад. Где и уселся на скамейке под развесистой яблонькой, за деревянным столиком.

Я пристроилась напротив хозяина. Тот услужливо придвинул мне миску с клубникой (уродилась она, видимо, у него в этом году), но на данном этапе ягоды меня мало волновали.

Я достала из кармана джинсов две фотографии, взглянула сначала сама на них, а затем, выбрав одну, протянула собеседнику.

– Посмотрите. Это ваша дочь. Вернее, прошу прощения, падчерица.

Он осторожно взял снимок, словно боясь, что Марина неожиданно сейчас материализуется, выпрыгнет из фотки и набросится на ненавистного ей человека, с которым спуталась много лет назад её мать.

– Н-да, – снова поскреб он подбородок, внимательно глядя на фотографию. – В общем, мало изменилась. Такая же красавица. Н-да. Ну совсем не изменилась. Хотя и десять лет уже прошло.

– Снимок сделан несколько раньше. Года три назад.

– А? – Он встрепенулся, прерывая свои воспоминания. И с недоумением посмотрел на меня, будто я только что сморозила несусветную чушь. Затем, всполошившись, залепетал: – Да-да, хотя… Всё равно. Словно и нет этих лет. Словно и не видел ее столько. Вот, кажется, совсем недавно расстались.

– А эта как? – Стараясь говорить как можно спокойнее, я в ту же секунду пододвинула к нему вторую фотографию, на которой также была Марина, но несколько иная, в другой одежде, выходящая из универмага с сумкой через плечо.

Отчим Марины положил первый снимок на стол и взглянул на второй. Сначала на его лице ничего не отразилось. Он придвинул фотографию к себе поближе и вгляделся. Не удовольствовался этим и, подхватив снимок, поднес его к глазам, прищурился.

Что-то ему не понравилось. Он отодвинул снимок от себя и снова взглянул на него; Затем перевел взгляд на меня.

– Ну, вроде Марина. А что?

– Уверены? – Я тут же с усмешкой задала каверзный вопрос: – А если я скажу, что это не она?

Моя каверзность достигла цели.

Отчим Марины побелел, затем покраснел, после чего крякнул, схватил уже обе фотографии и принялся смотреть то на одну, то на другую. Потом бросил их на стол, поднялся и гаркнул:

– Посиди-ка. – И поспешил к дому.

Через несколько минут вернулся с огромным бутылём, в котором плескалась тёмно-коричневого цвета жидкость, и двумя стаканами.

– Бражка. Собственного розливу, – прокомментировал хозяин, водружая свою ношу на стол.

– Не пью, – заявила я. – За рулём.

– Зато я не за рулём, мил девица, – хохотнул хозяин и плеснул жидкости в гранёный стакан, плеснул по самые берега.

«Хукнув» в сторону, он мощными глотками осушил стакан, поставил его со стуком на стол и уселся на прежнее место, облегченно вздохнув.

Посмотрел на меня внимательно и наконец задал вопрос, который его в данный момент шибко заинтересовал:

– Ты кто такая будешь, а? Из милиции – или ещё как?

– Или ещё как, – отозвалась я. – Я по просьбе мужа Марины. Беспокоится он очень за неё.

– А что так? – удивился собеседник. – Что там за неё беспокоиться? И почему сразу так не сказала? А то – весточку, понимаешь ли.

– Были на то причины. А беспокоится её муж именно из-за этого. – Я кивнула на два снимка. – Ему кажется, что Марины… как бы две.

– Кажется, говоришь? – не поверил хозяин дома. – Ну и почему? Что именно сейчас? Десять лет не казалось, а тут на тебе, да?

– Я понимаю, Марина по большому счёту вам безразлична…

– Ничё ты не понимаешь, мил девица. – Он неожиданно насупился и тяжело задышал через ноздри, точно паровоз. – Не безразлична она мне. Хотя и наплевала – в первую очередь на свою мать. Но зла на неё я не держу. Сами грешны, чё на других головой кивать. Однакось к матери за эти годы могла бы хоть разок приехать. Вот она, гордыня…

– У неё ведь есть сестра, да? – задала я вопрос, ради которого, собственно, и приехала.

– Нет у нее никакой сестры, – отмахнулся, хмурясь, отчим Марины. – Говорил я уже об этом. Одна она у Анюты.

– А кто ж у нее есть? – едва не вспылила я.

– В общепринятом понимании – сестры нет, – тут же поправился он, делая над собой усилие.

– Да?! А в каком же понимании есть?

Он снова наполнил свой стакан. Сделал очередных несколько глотков, крякнул и продолжил:

– В каком понимании?.. Ладно. Раз такая музыка пошла – слухай сюда… В молодости Иван, то бишь покойный муж Анюты и отец Марины, он был видным кобелем. Анюта была влюблена в него. Да и не только она. Он был хорош собой. Хотя и Анюта тоже была ничего, это сейчас черт-те что. Ага. юю Шибко запал он ей в душу. И вот как-то в дождь оказались они в поле одни. Анюта и Иван. Ну, Иван-то что? Он ещё и под градусом маленько тогда был. Говорит, переждём дождик-то у скирды. Анюта и рада – с таким красавцем многие готовы были переждать. Вот и переждали, ага. Вделал он ей тогда, она и не супротивилась. Чё супротивиться, когда сама того хотела. А он получил, что хотел, – и айда, только его и видали. И забыл даже об этом стоге сена. Потому как сам любил другую, статную красотку, хотя и не прочь был позабавиться между делом и с другими, как Анюта. Только вот… забыть-то он забыл, а Анюта не забыла. Не получилось у нее. И не то чтобы она там в уме что-то задумала. Нет. Забыть ей не позволил живот. Забеременела она тогда. Во как. Ну а родители у Анюты были тяжелы на руку, сразу к этому кобелю – и в рыло, для начала. А после – либо женись, либо тебе тут в посёлке не жить. Тут же, понимаешь, мил девица, всё на виду. Это не у вас в городе – напортачил и исчез. Тут не… Так не получится. Короче, взяли они Ивана в оборот. Ну и пришлось тому свадебку сыграть. И выйти за нелюбимую Анюту. Вот так вот… Через положенное время родилась Марина.

Рассказчик замолчал, перевел дух и вновь приложился к стакану, допивая остатки. Бражка развязала хозяину язык, сделала словоохотливым. Что ж, для меня то было неплохо. Узнать я хотела многое.

– На первый взгляд казалось, что все ладно получилось. Аня замужем. Дочь имеет отца. Ан нет. Не всё так просто вышло. Свою любовь, эту статную красотку, он, как оказалось, не позабыл и, более того, не собирался бросать. В результате – через год после появления Марины у другой девицы из поселка рождается девочка. К сожалению, у той красотки родители оказались не такими шустрыми, заметили беременность дочери поздно, а та, как назло, была с гонором и до последнего не говорила, кто ж это ее так уделал. Хотя слушок, конечно, пошёл, ох пошёл. Ну, в общем, замяли как-то… А вернее, быстренько оженили брюхастую девицу на плюгавеньком мужичонке, который был без ума от той крали и готов был выскочить за нее, не смотря ни на что… Вот таким путём.

Мужик ухмыльнулся, как бы подводя черту под своей мелодрамой. Действительно, расплакаться можно. Не только, оказывается, в Мексике могут реветь.

– Вот так и появилась вторая. – Он ткнул пальцем в снимок, на котором была запечатлена с сумкой на плече Марина… или не Марина? – Поначалу всё вроде бы было тихо. Страсти улеглись. Иван продолжал жить с Анютой. Его полюбовница – со своим. А потом все выявилось.

– Что выявилось?

– Детишки-то росли. И у первых, и у вторых. И в конце концов скрыть сие стало невозможным.

– Хорош говорить тайнами.

– Да какая ж тайна? Похожи были эти две девчонки одна на другую. Как две капли воды. Словно две близняшки. Только одна старше на год. Обе в отца, кобеля этого, ничего от матерей не взяли – ни одна.

– Значит, всё-таки сестра есть у неё, – выдохнула я, наконец расшифровав мучившую меня загадку.

– Ну, не совсем. Только по отцовской линии.

– И что же дальше было?

– А что дальше? Жили они и жили. Марина росла спокойной девочкой. Училась хорошо. В общем, не нарадоваться. А вторая, Райка, – та была наоборот. Задира, лезла, хоть и девка, в драки, короче, не приведи Господь.

– Они дружили? Марина и эта – Рая?

– Что удивительно – да. Анюта, конечно, была против той дружбы. Она ж, ясно, знала, откуда такая схожесть. Да и люди за спиной шушукались. А затем, когда Рае исполнилось лет четырнадцать, мужчинка, за которого вышла красотка, помер, и та, недолго думая, собрала манатки, взяла дочку и уехала. Не смогла она, овдовев, жить в одном поселке с Иваном – наверняка любила дурня по-прежнему. И он её любил, по всей видимости. Потому как, когда той не стало, запил сильно. И через три года хлобыстнулся с высотки. Оставив Анюту с дочерью одну.

– Угу… – Я в задумчивости барабанила пальцами по столу. – И куда уехала та, что с Раей?

– Не знаю, мил девица. И никто тебе не скажет. Даже своим родителям она ничего не сказала – словно желала исчезнуть навсегда из этого поселка, бесследно.

– А как Марина отнеслась к тому, что уехала Рая?

– Так что ей – дети они ж еще были.

– Уже не дети. Рае было на тот момент четырнадцать, а Марине, как следует из вашего рассказа, – пятнадцать. Вполне смышленые люди.

– Н-у… – протянул мужик, – может, оно и так. Не знаю. Что дружили – да. Ну а дальше… Разъехались – и всё тут.

– Не переписывались они, не знаете?

– Да вроде нет. Анюта не упоминала про письма. Да в такие годы обзавестись новыми подругами – раз плюнуть.

Это если просто подругами. А сестрами? Пусть только и по отцовской линии…

– Рая и Марина догадывались, что у них один отец?

– К-хм… – Хозяин усадьбы задумался. – Трудно сказать. Может, и догадывались. Может, кто из взрослых и ляпнул при них о том. Но Марина никогда не ставила перед матерью такой вопрос. Ни разу. Узнавал я про то у Анюты.

– А перед отцом? Вы ведь говорили, что она отца очень любила?

– Очень любила. И тот с нею всё своё свободное время проводил. Особенно когда уехала эта красотка с Раей. Кто его знает? Может, Иван дочери что и сказал. Поди теперь у него на том свете спроси.

– Но Марина-то жива.

– Вот и спроси у неё. К нам она носу не кажет. Обиделась. На мать обиделась. Сильно отца любила. Может, он ей что и сказал, может…

– Значит, о судьбе Раи ничего вам не известно?

– После того как она уехала – ничего. Да и о Марине… Сколько уж лет.

Последние слова он произнес с грустью и снова потянулся к бутылю.

Я взяла фотографии и сунула их обратно в карман джинсов. Что ж. Вполне возможно, эти две сестренки по отцовской линии все же встретились. Через много лет повстречались в столице. Марина и вторая, которую зовут Рая. Теперь появление близняшек было более или менее понятным. Это значило, что Марина не раздвоилась. Никакой мистикой здесь и не пахло. А пахло деревенской историей о разбитых сердцах, итогом которой стали две похожие, точно две капли воды, девушки.

Что ж, Марина и Рая повстречались. И наверняка после развода первой с банкиром. Иначе бы Лазутин всенепременно узнал бы о том, что у его жены имеется сестрёнка по отцовской линии.

Ну, и что дальше? Они встретились, узнали друг друга и… У них что-то появилось общее. Вернее, они что-то затеяли сообща. Этим и объясняется появление Марины в доме бывшего мужа – после того, как они разошлись. А затем, вполне возможно, в доме банкира побывала и Рая, под личиной своей сестрёнки. Значит, их интерес – Лазутин. И по характеристикам, которыми наградил отчим Марины двух девчонок, сама затея наверняка исходила от бандитки Раисы.

Затея. Хм… Что ж они задумали? Я уже нисколько не сомневалась, что имею дело с двумя красотками. Всё указывало именно на это.

Попрощавшись с хозяином, я ретировалась. Забралась в машину и помчалась обратно в столицу. Здесь, в поселке, мне уже нечего было делать.

Дела ждали меня в другом месте. И не очень-то приятные дела. Чем глубже я врезалась, что соха, в проблемы банкира Лазутина, тем больше появлялось вопросов.

2

До встречи с Лазутиным, когда должен был вступить в действие мой план, ещё оставалось достаточно времени. И время это следовало провести с пользой – лично для себя. Угу. Пора было позаботиться и о себе.

В конце концов, я рисковала в большей степени, чем банкир. Именно я. Собственной персоной.

…Я подъехала к дому, в котором жила Марина, припарковалась на старом месте и, заглушив мотор, осталась сидеть в машине. Я еще не знала, что собираюсь предпринять. В какое-то мгновение мне захотелось ворваться к Марине, хорошенько ее встряхнуть, так, чтобы у неё глаза от ужаса на лоб полезли, а душа ушла в самые нижние части тела, чтобы она разжала свои красивенькие губки и рассказала мне все, что у нее на уме.

Идея казалась соблазнительной. Но тут вставал вопрос – как в таком случае быть с банкиром? Не могла ли эта активная акция возыметь неблагоприятные последствия для моего клиента? А вот тут-то как раз – чёрт его знает… Отношения между Мариной и Лазутиным мне до конца были ещё не ясны. Хотя они и в разводе, уже более двух лет, однако… Однако встречались. И более того, тот ее финансировал. Так что… Так что от тесного контакта пока приходилось отказаться. И заниматься пассивным изучением объекта, хотя данное действо и шло вразрез с наказом моего клиента. Тот давеча четко сказал: я должна прекратить заботиться о его жёнушке, бывшей жёнушке, и теперь мне надлежит вплотную заняться его «исчезновением».

Но во всей возне вокруг «исчезновения» я чувствовала странную какую-то тревогу. Ну не нравилось мне что-то. А что именно – я и сама еще толком не знала. Не знала – хоть ты тресни. Вот это мне и не нравилось. Потому и призадумалась…

А времени-то было в обрез. В обрез – но всё же было.

Зелёный «фолькс» стоял на прежнем месте, у подъезда интересующей меня дамы.

Я, конечно, могла ничего и не дождаться. Марина могла сегодня, как и вчера, не предпринять активных действий – оставаться дома. Но мне почему-то казалось, что я не зря сюда приехала. Кое-что могло произойти. Раз Лазутин заторопился отправиться в мир иной, значит, его бывшая жёнушка… Ведь что-то ей понадобилось в доме бывшего мужа – после стольких лет разлуки. Между бывшими супругами какая-то связь все же существовала. И эта связь не могла так просто нарушиться.

Лазутин возжелал уйти. Неожиданно изменив сроки.

Изменится ли что-то в поведении Марины?

Ответ пришёл довольно быстро. Уже через полчаса.

Я оказалась права. Некая связь существовала.

Марина вышла из дома, вышла все в том же коротеньком платьице, распахнутом плаще и в туфельках на шпильках.

Она дошла до «фолькса», юркнула в салон, развернула машину и вырулила со двора, устремившись к проезжей части.

Я пристроилась за ней, правда, перед этим едва не столкнулась с грузовиком, выскочившим из подворотни; водила грузовика довольно ретиво жал на газ, пытаясь первым проскочить к перекрестку. Пришлось, дабы не отстать от объекта, заехать на зелёный газон и уже по нему выезжать на проспект. Разбираться времени не было, я лишь продолжительно просигналила вредоносному водиле.

Минут десять быстрой езды – и я пришла к неутешительному для себя выводу: Марина собиралась выбраться из города. Сомнений не оставалось.

Плохо, плохо, плохо, заверещал в моем мозгу кто-то посторонний. Н-да… не лучший исход. Марина могла ехать куда угодно. И сколько угодно. А у меня оставалось не так много времени. Лазутин должен был ждать меня в условленном месте, и опаздывать на встречу я никак не могла.

«Фольксваген» выскочил за черту города и увеличил скорость.

Ну ладно, ладно, успокаивала я себя. Сколько возможно, столько проеду.

Ещё где-то через полчаса я уяснила и цель поездки Марины – аэропорт. Вот так номер. Улетать, что ли, собиралась? Интересно, очень даже интересно. Лазутин «исчезает», а его бывшая женушка улетает.

Что касается цели вылазки Марины – мои предположения были верны.

Въехав на территорию аэропорта Шереметьево, Марина припарковалась на стоянке, выбралась из машины и быстрым шагом направилась в сторону здания аэровокзала.

Мне пришлось повозиться, прежде чем я нашла место для своей машины. Какие-то гадкие дядьки на стареньких «жигуленках» в количестве трех машин оказались впереди меня и на некоторое время притормозили мои энергичные действия.

Не удержавшись, я попеняла им из раскрытого бокового окна. В итоге все же поставила свою «Ауди» как положено, на стоянке, и поспешила за Мариной.

В здании аэровокзала было довольно свободно. Толчея отсутствовала: то ли самолеты пока не летали, то ли граждане в данный момент просто не желали пользоваться сим воздушным транспортом.

Марину я сразу заприметила. Она стояла у окошка кассы, сунув голову едва ли не за стеклянную перегородку. За ней уже успела пристроиться одна довольно внушительных размеров дамочка. Ну-ну, промурлыкала я мысленно.

Как только Марина отошла, я тотчас подбежала к кассе, отодвинула в сторону дамочку и показала ей красное удостоверение. Ну, отодвинула – наверное, громко сказано, скажем так: сделала попытку, попробуй такой монумент сдвинуть с места – так и родить недолго.

– ФСБ, – не повышая голоса, дабы не разносить данные сведения по залу, произнесла я как можно внушительнее. – Воспользуйтесь, пожалуйста, другой кассой.

И уже не обращая внимания на недовольную дамочку, всунулась в окошко к служащей аэропорта. Показав, не раскрывая, свою бордовую книжечку, изрекла:

– ФСБ. У вас только что заказывала билеты одна девушка. Мне нужно знать – для кого и куда.

Служащая не стала проверять мое удостоверение – и очень хорошо, иначе увидела бы, что я не из ФСБ, а всего лишь частный детектив. Пришлось бы спешно придумывать что-то такое оправдательное. Но судьба благоволила. Придумывать не пришлось.

Женщина за окошком выдала всю интересующую меня информацию.

И эта информация явилась еще одним доказательством существования двойника Марины.

Билеты были заказаны на двоих пассажиров. На Лазутину Марину. И на Скорнякову Раису.

Две сестрички по отцовской линии, Марина и Рая, собирались завтра улететь. И очень далеко.

…Я вернулась в город. А затем съездила ещё в одно местечко, где и оставила машину. Так нужно. Для моего плана.

Домой возвращалась на электричке. На встречу с Лазутиным доберёмся и на такси. А там… Хм. Не будем спешить. Нужно ещё подготовиться.

3

Оп-па. Я вновь платиновая блондинка, и волосы локонами спадают мне на плечи, закрывая едва ли не пол-лица. Яркие тени, четко очерчённый контур губ, самая малость грима, огромные очки – и я опять себя не узнаю.

– А ничего ты выглядишь, старушка, – резюмировала я вслух, стоя у зеркала и поправляя выдающихся размеров бюст, на который наверняка будут пялиться больше, чем на все остальное. Угу. И хорошо. Когда потом попытаются выяснить – и что за краля то была, боюсь, в ответ промычат лишь одно: хо-орошенькие имелись грудёхи…

Подкладки в лифчике держались крепко. Я разгладила коротенькое платьице, оправила его. Затем отставила в сторону ногу в туфельке на шпильке, отставила, как бы проверяя: как буду выглядеть в новом ракурсе. И вновь с удовлетворением ответствовала:

– Хоть сейчас тебя, старушка, заваливай и рви на клочья твои трусишки. Вай-вай, только бы добраться до нужного места, не будучи изнасилованной.

Перекинув сумочку через плечо, я проверила её содержимое. Так-с, пистолет, пакет с кровью, ну, и мелкая ерундовина, в которую особо не стоило вникать.

Я уже хотела ретироваться из своей квартиры, когда раздался телефонный звонок, который остановил меня и заставил – после небольшого раздумья (а поднимать ли трубку?) – все же узнать: кто это ко мне пытается прорваться по линии связи?

– Смотри-ка, застал тебя, – без лишних приветствий выпалил на другом конце провода знакомый голос. Имевшее место упущение я все же решила несколько восполнить.

– Привет, Михалыч.

– Привет-привет, – протараторил мой бывший начальник моей бывшей службы. – Я вовремя?

– Разве бывает иначе? У тебя новости?

– Уга. Куча новостей, – проворчал он.

– Похоже, не совсем весёлые…

– А ты когда-нибудь у меня спрашивала про веселое? Во-во… Значит, так… По первому твоему вопросу. Лазутин Эдуард Афанасьевич. Банкир…

– Это мы знаем, что он банкир.

– Не перебивай, пожалуйста. Итак, Лазутин. Председатель правления «Эльфабанка». И фактически его хозяин на данный период. Соучредителями этого финзаведения на некотором этапе были: Мостовой, генеральный директор консорциума «Нефтегазпром», и некий Смыслов. Последний – очень загадочная личность. Бывший гэбэшник. До девяностого года работал в центральном аппарате на Лубянке. Затем куда-то исчез. И вынырнул уже через три года, сразу как один из учредителей банка. Фактически он заведовал службой безопасности. Ну, и следил за направлениями денежных потоков и их целостностью. С его появлением в банке туда же перешли многие бывшие офицеры системы.

– Почему ты говоришь о них в прошедшем времени?

– Молодец, – почему-то усмехнулся Михалыч. – Подметила. Отвечаю: потому что двоих последних уже нет. Мостового расстреляли прямо у подъезда собственного дома. Расстреляли вместе с охраной. Смыслов получил пулю от снайпера у входа в банк.

– Когда это произошло? – несколько приуныла я. Что-то мне стало нехорошо, словно это не они, а я получила хорошую порцию свинца.

– С полгода назад ушёл в мир иной первый. Второй – спустя два месяца.

Так-с. Полгода назад к Лазутину приплелась его бывшая супружница Марина. Приплелась якобы со старой хворью – мол, разыгралась болезнь под названием лунатизм. Совпадение?

– И, сама понимаешь, убийцы найдены не были.

– Ну да, как обычно. Кто их заказал? Михалыч, не темни, вижу ведь, знаешь что-то.

– Поверь, на этот раз даже я почти ничего не знаю. Конечно, можно говорить о конкурентах, которых в любом бизнесе навалом. Но здесь… Здесь нечто другое. После кризиса банк, можно сказать, на нуле, однако держится на плаву. Просто держится, и всё…

– И продолжает в живых ходить последний член правления Лазутин.

– Именно. Никуда не исчезает, не уезжает. Хотя банк и нулевой.

А вот тут ты не угадал, хотелось рявкнуть мне. Собирается исчезнуть наш парень Лазутин. Ох как собирается.

– Ну, и что у вас думают? – спросила я, почувствовав, как при слове «у вас» у меня невольно сжалось всё внутри. Когда-то я тоже принадлежала к этому «у вас», была в одной упряжке с Михалычем. Теперь это в прошлом. Но вот горечь при упоминании о моей бывшей службе нет-нет да находила.

– Я же тебе сказал, – с грустью проговорил Михалыч. Подумал и добавил: – Могу лишь повторить: версия с конкуренцией у нас не котируется.

– А что котируется?

– А вот это ты уж извини… На меня и так подозрительно скосились, когда я принялся выяснять о твоём Лазутине. Намекнули – а зачем это я, старый такой-сякой, лезу не в свое дело, которое совсем не подходит моему отделу?

– Значит, подставила я тебя. Извини, Михалыч.

– Ты каким боком к этому банку, а? – неожиданно насторожился полковник, словно отец, забеспокоившийся о своей дочери.

– Сама еще не знаю каким, – туманно ответствовала я. – Только в отличие от тебя я свободная птичка. Могу лететь в любую сторону – нету надо мной начальства.

– Ага. Нету, – поддел Михалыч. – Только смотри, птичка, знаю твой характер, как бы ты крылышки свои не опалила.

– Что так похоронно?

– А это уже в отношении твоего второго вопроса.

– Ну?! Неужели и там что-то не в порядке?

– А это сама суди, «форд», номерные знаки… состоит на балансе Главного управления внутренних дел.

Я лишь икнула. Ну надо же, ну ничего себе… И куда, интересно, я влезла? Вот это ты, старушка, увязла. Вот это ты, старушка, влипла, запричитал во мне чей-то противный голос.

– Чем тебе данный Главк не угодил? – осторожно так спросил полковник.

Н-да. Что я могу сказать? Что черт его знает, чем мне он не угодил? И вообще… И с боку бантик. Бросай это дело, вновь прогнусавил мой внутренний собеседник, отдай бабки-аванс этому загадочному банкиру, остающемуся почему-то в живых, отдай – и тихонько продолжай жить дальше. Иначе… Иначе – всё! Если ФСБ теряется в догадках относительно смертей членов правления «Эльфабанка», то… А может, не теряется? Может, там на самом деле нечто… не укладывающееся в голове? Интересно – что?