Текст книги "Смерть ей к лицу"

Автор книги: Игорь Солнцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Когда он покупал дом, то сразу обратил внимание на лестницу, которая вела из гаража наверх – в одну из комнат дома. Эта комната была чем-то вроде чулана… Он её переделал. Нанял рабочих и велел загородить выход из чулана в гараж тончайшим картоном, а затем оклеить стены комнаты обоями. Чулан исчез. Получился рабочий кабинет. С тончайшей перегородкой, которую можно было легко и просто вынести ударом плеча. Или ноги – не столь важно, главное, что она выбивалась, а там – там внизу гараж, машина и ворота, которые открывались автоматически, нажатием на дистанционный пульт.

Нужно всегда иметь пути отхода. В любом случае. И он имел этот путь. И им воспользовался.

Деревянные ворота на выезде с территории усадьбы только казались крепкими. На деле силе удара машины они противостоять не могли – он уже это подметил и раньше. А теперь «Хонда» это продемонстрировала наяву.

Он мчался прочь. Прочь из жизни, которую совсем недавно приобрёл и которая представлялась ему спокойной и надежной. Он думал остаться здесь надолго – но не получилось.

Досадно, но если раскисать – то вообще не стоит жить. Были и похуже ситуации.

Петляя по извилистым улочкам, он выехал на набережную и, стараясь не снижать скорости, промчался по ней в сторону не работающего по причине межсезонья яхт-клуба.

Его встретил дедок. И удивлённо заморгал глазами.

– Петрович, – торопливо проговорил он, – открывай свою будку. Я загоню туда машину. Пусть побудет у тебя.

– Но… – У Петровича едва глаза на лоб не полезли.

Антон Валерьянович полез в карман куртки, вытащил горсть купюр и, не глядя, сунул их в руку Петровичу:

– Надо, старик, надо. Сделай милость. А я тебя не забуду.

Петрович оторопело посмотрел на деньги, чуть не обезумел от счастья, зачумленно сунул их в карман телогрейки и шустро проковылял к деревянному покосившемуся строению.

– Щас, Антон Валерьянович. То мы разом. Ежели надо хорошему человеку.

Амбарный замок повис на одной петле. Двери со скрипом разошлись в стороны.

Антон Валерьянович юркнул в салон и загнал «Хонду» внутрь, где стояли несколько яхт и вполне хватало места и для его машины.

Заглушив движок, он выбрался из «Хонды» и протянул ключи дедку:

– Держи, Петрович. Если через два дня не вернусь – машина твоя.

У Петровича что-то забулькало в глотке. Он был не готов к таким подаркам.

– Как моя яхта? – тут же, отходя от строения, спросил Антон Валерьянович.

– Так в «отстойнике» она. И не на ходу. Мы уж мотор начали перебирать. К вашему походу… Зима-то…

Антон Валерьянович чертыхнулся. Но думал недолго. Каждая минута, каждая секунда промедления приближала его к гибели.

– А что на ходу? – тут же, выпалил он.

– «Комета». Рыбнадзора нашего. Токо что приехал. И домой пошёл.

– Ключи есть?

– Дык запасные.

– Давай, Петрович, сюда.

Дедок попятился и отрицательно замотал головой.

– Петрович, я тебе машину оставляю, – урезонил дедка Антон Валерьянович. – А ты жмешься. Скажешь, что я тебе в морду дал. И забрал ключи силой. Ну?

– Ды что стряслось-то, Антон Валерьянович? – в ужасе забормотал старик.

– Стряслось. Выручай. Я же тебя всегда выручал, а?

С шумом выдохнув воздух, Петрович махнул рукой, зашёл в здание яхт-клуба, через минуту вышел оттуда и протянул ключи Антону Валерьяновичу.

– Няхай отобрали, – согласился он.

Но Антон Валерьянович уже не слушал Петровича. Огибая камни, он поспешил к причалу.

Его яхта стояла в стороне от причала на отгороженном металлической сеткой участке, где, кроме «Бригантины», находилась еще одна посудина – поменьше.

Антон Валерьянович спрыгнул с камня в море и, не обращая внимания на ледяную воду, пошел вдоль сетки. Со стороны моря в сетке была проделана дыра. Через нее он и добрался до своей яхты. Уцепившись за край борта, подтянул свое тело и забросил его на палубу.

Немного отдышавшись, он поднялся на ноги и поспешил в капитанскую каюту. Там он пробыл недолго. А когда вернулся, в руке у него был металлический кейс.

Он спрыгнул с яхты в воду и тем же путем, каким пришёл сюда, двинулся обратно – на берег.

Когда он выбрался из воды и собрался пробежать к стоявшей у причала «Комете», то понял, что опоздал.

На камнях, на пути к причалу, сидели двое. Мужчина и женщина. Они сидели и мирно беседовали. Он их знал – очень хорошо.

Он дёрнулся назад, но тут же увидел направленный на него зрачок пистолета, который держал в руке мужчина.

А женщина с милой улыбкой, как к доброму знакомому, обратила к нему своё спокойное лицо:

– Здравствуйте, Эдуард Афанасьевич.

Глава 3. Лора Лемеш

1

Прошло время, и я его все-таки увидела. Конечно, лицо совсем другое, но глаза были все те же. Они, как и взгляд, не подвластны пластической операции.

И что самое интересное – он на самом деле в конце концов оказался на краю. Только не пропасти с негашеной известью на дне. Он стоял на кромке берега. Внизу плескалась вода. И все же ассоциация была. Я мечтала его увидеть вот таким – растерянным, у обрыва в бездну. Что ж, в некотором смысле я это получила.

Слышались удары о причал свинцовых волн. Прекрасный фон, чтобы обескураженное молчание человека, только что выбравшегося из ледяной воды, звучало как признание своего поражения.

– Ты… – только и вымолвил он.

– Я, – не стала оспаривать я сей факт и голосом старика Пафнутьевича проскрежетала. – Не ожидали меня увидеть, коллега?

Мне показалось, что Лазутин сейчас свалится в море и утонет. Рано, голубчик, рано. Мне хотелось еще многое ему сказать. И кое-что выслушать в ответ. Так что, если бы он ухнул на дно морское, пришлось бы его вытаскивать. А жутко не хотелось мокнуть. Слава богу, не пришлось.

Лазутин удержался на краю, лишь зашатался, как от пощечины.

– Не мо-ожет быть, – заикаясь, просипел он.

– Может, – уверила я его. – На несколько размеров больше, свободная одежда, ковыляющая походка. Прекрасная работа визажиста. Умело наложенный грим – и старик-адвокат готов. Разумеется, неплохие актёрские данные у исполнителя роли, – не удержалась я от бахвальства.

– Боже! – Он застонал, затем замычал, наконец, словно о чём-то вспомнив, вытаращил на меня глаза: – А… Это… Рукопись. Ты, что ли, её написала?

– Ну зачем же, – вмешался Кондратьев, довольно поводив стволом у виска. – Писали профессионалы. Три человека. Одну часть писал один, вторую – второй, ну а третью, сам понимаешь, – третий. Причём никто из них не догадывался о существовании соавтора. Каждому давали отдельные задания – сюжетные линии. То бишь отдельные эпизоды, детали. А затем все три части уже четвёртый человек соединил вместе – и получился роман. Полностью отредактированный и готовый к печати. Сейчас многим писателям, дружок, живется нелегко – а мы х-хо-рошо заплатили. Неплохо получилось, да?

– Значит – это ты Чёрный Ворон? – икнул Лазутин.

– Мимо. Не я. Но это неважно. Для тебя уже не важно. Ты меня знаешь как человека, который под дождем сообщил тебе о смерти старикашки – и этого достаточно.

– З-зачем? – продолжая икать, упавшим голосом спросил Лазутин.

– А затем.

Кондратьев резко поднялся, подошел широким шагом к бывшему банкиру и с силой вырвал у него из рук кейс.

– А ты не дёргайся. Я в последнее время стал жутко нервным – палец на спусковом крючке постоянно скачет, – довел до сведения побелевшего человека Кондратьев, возвращаясь с поклажей на прежнее место, то бишь к камню.

Замки на «дипломате» были с кодом. И Кондратьев, подумав, вновь вернулся к Лазутину и протянул ему чемоданчик:

– Знаешь что. С некоторых пор мне что-то стали не нравиться твои вещи. Так что уж ты сам его открой.

И отошёл на несколько метров назад.

Лазутин приподнял кейс, набрал шифр на замках и безропотно щёлкнул, открывая «дипломат».

– Ну и спасибочки. – Кондратьев взял кейс, подошёл ко мне и положил его мне на колени, а сам уселся рядом на камень.

Я, как только что делал Лазутин, приоткрыла крышку. Внутри кейса лежали пачки дензнаков американского происхождения. Очень много. Больше, чем оставался мне должен этот банкиришка – теперь уже бывший. Впрочем, можно сказать, и бывший Лазутин. Сейчас он значился под другой фамилией. Только вот как ни называй – внутри-то он прежний.

– Столько возни, – выдохнул Лазутин. – И всё из-за денег.

– Возни? – Кондратьев пожал плечами. – Никакой возни, это работа. Нам нужно было действовать наверняка. Мало ли что ты мог придумать, наш изобретательный. А чтобы наверняка – значит, ты должен был сам вытащить нужную нам вещь. Сам, по собственному желанию. И мы этого добились. Ты вытащил. И принес нам. А каким путем мы добились этого – какая тебе разница. Важен результат. А насчет денег ты тоже ошибся. Они ни при чем. Микрочип здесь?

– Деньги тоже при чём, – буркнула я себе под нос. – Он мне должен. И расходы компенсировать нужно.

Но Лазутин этого не услышал. Вопрос Кондратьева вызвал у него на лице болезненную улыбку. Ни дать ни взять обреченный на смерть, который из последних сил пытается скрыть страх, овладевший им.

– Микрочип? Так вот оно что… Н-да. А нету никакого микрочипа, ребята. Как ни прискорбно вас разочаровывать – но его и не существовало в природе.

– То есть? – Кондратьев нахмурился, и оружие в его руке как-то самопроизвольно стало приподниматься кверху, словно отыскивая цель. И цель скоро была найдена. Ствол остановился на уровне груди застывшего у берега человека.

Лазутин враз померк. Он вновь стал заикаться.

– Н-нет. Это в-всё выдумки Смыслова.

– Не пойдёт, – замотал головой Кондратьев. – Он держал клиентов банка на крючке благодаря имеющейся у него информации.

– Он держал их благодаря незначительной информации. Ерунда у него была. Всё, что он имел, он сразу же выложил. Заявив при этом, что у него имеется ещё куча всяких интересных сведений. Он блефовал. Но клиенты об этом не знали и были убеждены, что бывший гэбэшник на самом деле сумел многое на них нарыть.

Кондратьев не знал, что ответить. Он не хотел верить, что столько сил потрачено, столько людей полегло ради пустышки, ради того, чего в природе не существует. Ради блефа, умело созданного одним человеком, который, в общем-то, за это и поплатился.

– Значит, микрочип – это блеф Смыслова? – одеревеневшим языком проговорил Кондратьев.

– Т-точно. После кризиса он стал невменяем. Решил, что ему все сойдет с рук. И он может и дальше творить черт-те что. Но клиенты пришли в ярость. Я и Мостовой пытались унять Смыслова. Мало того, что мы должны были деньги и притом большие деньги, так этот… Этот совсем спятил. То, что удалось сохранить на западных счетах, он снял и бросил на очередную авантюру. Он решил выдвинуть себя на роль лидера, этакого финансового босса. Его и хлопнули. Да что толку? Деньги уже вылетели в трубу. То, что нам удалось сохранить благодаря Смыслову, мы тут же и потеряли. После кризиса мы и так не могли вернуть всю сумму клиентам, а теперь лишились возможности даже частично рассчитаться. А возвращать деньги было нужно… Мостового убрали следом – под горячую руку. Тут я и вспомнил о той злосчастной информации… Об этом чертовом микрочипе, которого на самом деле не существовало. Но в который верили. Я сыграл на этом, и меня на время оставили. На время… Я отдавал себе отчёт – что это не надолго. Всё равно уберут. Попробуют добыть несуществующий микрочип – и уберут… Потому я и нанял тебя, Лора. Ты открыла мне глаза на мою жену. И я всё хорошо понял. Понял, что время пришло.

– Время, чтобы себя «убить», – вздохнула я. – Теперь вновь пришло время. Чтобы попросить убить себя снова.

– Я все хорошо обдумал, – продолжал исповедь Лазутин. – Очень хорошо. Я исчезаю, прихватив свои сбережения, – никаких свидетелей. Клиенты банка грызутся между собой, считая друг друга виноватыми – и в моем «убийстве», и в исчезновении микрочипа. А пока они грызутся, я спокойно живу в небольшом городке… Кстати. Как вы меня нашли?

– Марина, – сказала я. – Она вспомнила о твоей любви к морю и к яхте «Бригантина».

– Н-да, – сокрушенно протянул Лазутин. – Одна ошибка. Нет, не Марина. Она сама по себе ничего не стоит. Ты – вот моя ошибка. Я думал, что не промазал. Я считал, что освободился от всех свидетелей. Но нет… Ты жива. Я оплошал. Ты – главная ошибка. А то, что я не убрался подальше, – это уже второстепенно. Все дело в тебе.

– Ты оплошал, – подтвердила я.

А Кондратьев хранил молчание. Он переваривал услышанное и наверняка пытался найти хоть маленькую зацепку, чтобы все оказалось не так. Он не хотел верить, что этого чертового микрочипа нет, ему было тяжело с этой мыслью смириться. Но ответа не находилось. И он молчал.

Я тоже умолкла. В конце концов, лично я получила все сполна. Можно было порадоваться. Однако почему-то радости не было.

Лазутин искоса поглядывал на нас. Будто пытался понять – и что мы думаем предпринять дальше. Но что бы он ни думал, вряд ли он угадал.

Кондратьев неожиданно поднялся и решительно проговорил:

– Ну и хрен с ним.

Я поднялась следом.

– Он остался тебе должен, сыщик. Кажется, ты говорила, что стояла у обрыва, а он в тебя стрелял. Ты можешь сейчас вернуть ему эту пулю.

Я замотала головой. Вот чего не хотела, того не хотела. Зачем стрелять в уничтоженного, и так человека? Увидеть его у обрыва, у жизненного обрыва, – это да. Но не стрелять.

– Мне никто ничего не должен, – твердо проговорила я.

– Ну, тогда пошли отсюда.

Лазутин как-то вмиг подобрался и в ужасе прокричал:

– А я?!

– Ты? – Кондратьев спрятал пистолет за пояс и презрительно окинул фигуру бывшего банкира. – А ты нам по барабану. С деньгами ты сумел уйти. Попробуй теперь без них. Притом – открою тебе карты… За тобой сейчас охотится милиция, потому что после столь лихого побега тебя будут точно считать этим самым Чёрным Вороном. Смешно, конечно. И ещё. Кроме милиции, тебя не прочь увидеть люди, заказы которых выполнял настоящий снайпер. Как понимаешь, такие сведения даже на страницы беллетристики выплёскивать рискованно – для здоровья вредно. Для твоего, если конкретно. Так что… Счастливо тебе уйти. Хотя я лично в последнем сомневаюсь.

Мы развернулись, сделали несколько шагов и услышали дикий крик Лазутина. Крик человека, потерявшего последнюю надежду.

Без копейки в кармане – куда он двинется. Ему даже уехать не на что. Мы оставили его ни с чем. Хотя нет. Кое-что у него все же сохранилось. У него были ключи от «Кометы». Что ж, у него остался выход. Завести катер, отплыть подальше и утопиться. Мне кажется, что это был бы для него лучший выход. Лучше, чем попадаться в руки тех, кто так хотел бы его видеть.

Что ж, ради этого крика стоило и потерять время, и приложить некоторые усилия.

Крик из преисподней, в которую погружался человек, из последних сил пытавшийся удержаться в мире живых, но слабая опора, будто дышащий песок, двигалась под ним, погружая его в пучину смерти.

– Не-ет!!!

2

Мы стояли на берегу моря и вслушивались в шум прибоя. Ночной морозный воздух обжигал лёгкие. Безлунное небо, без звёзд – ни единого просвета, который бы позволил видеть морскую гладь. Мы могли только слушать. Плеск волн, какие-то странные, загадочные звуки, которые доносились из дальних морских просторов.

Завтра мы вернемся к себе. Туда, где нет моря. И где уже лежит снег… Здесь, как уверяют старожилы, до Нового года его может и не быть.

Мы стоим и слушаем море, думая каждый о чем-то своём. Наверное, Кондратьев не чувствует полной победы. Что чувствую я? Ничего. Ровным счетом ничего. Я прожила некий кусок жизни – и всё. Он закончился. Как фильм.

Я не выдержала первой.

– Ты женат? – У меня давно вертелся на языке этот вопрос, и наконец он родился, вырвавшись наружу.

Я поворачиваю голову к Кондратьеву, надеясь по первой реакции узнать ответ.

Нуль реакции. Он стоит, не шелохнувшись, и продолжает смотреть перед собой – в бескрайнюю даль. А с его уст слетают два очень четких слова:

– Да. Женат.

– Не везёт, – вылетает как-то само собой у меня.

И я отворачиваюсь от него. Не везет. Это уж точно. Те мужики, которые мне нравятся, почему-то никогда не остаются со мной. Какой-то рок.

Мы некоторое время молчим. А затем я вновь не выдерживаю:

– И что теперь?

– Теперь? Ну… Ты ведь знаешь.

Что ж, может быть, и так. Может, он и прав. В конце концов, иногда только это и остается. Делать своё дело. И двигаться дальше.