Текст книги "Ракетные войска СССР"

Автор книги: Игорь Дроговоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Глава 15. Третий лишний?

Фантастически высокие темпы наращивания в первой половине 60-х годов прошлого века ракетно-ядерного потенциала США вызвали серьезную тревогу в Кремле. Постоянно твердя народу о советском превосходстве в области ракетостроения, Хрущев хорошо знал, что реальное соотношение ядерной мощи складывается не в пользу Страны Советов, наоборот, отставание от вероятного противника постоянно увеличивается. Если в 1962 году на вооружении советских РВСН имелось 56 межконтинентальных баллистических ракет Р-7 и Р-16, то у американцев боевое дежурство несли 203 ракеты «Атлас», «Титан» и «Минитмен».

Через два года ситуация еще больше ухудшилась – 907 американским ракетам наземного базирования Советский Союз мог противопоставить всего 189 своих МБР. Американцы к тому времени окончательно сделали ставку на надежные твердотопливные ракеты семейства «Минитмен», и штамповали их как пирожки, ежедневно (!) наращивая свою ракетную группировку.

Точность стрельбы советских ракет тоже не шла ни в какое сравнение с американскими. Круговое вероятное отклонение МБР «Минитмен-2», принятой на вооружение в 1965 году, составляло 1,2 км, отечественные ракеты достигли подобной точности лишь в конце 70-х годов.

Уже в первой половине 60-х годов пути американских и советских ракетостроителей разошлись – у нас приоритет на долгие годы отдали жидкотопливным ракетам, за океаном предпочитали твердотопливные. Исключением из правил были советские PC-12, развернутые в количестве всего 60 единиц, и американские «Титан-2», число которых, начиная с 1966 года, не превышало 54.

Не последнюю роль в отказе от твердотопливных ракет в СССР сыграло отсутствие в течение долгого времени подходящего ракетного топлива, удовлетворяющего по своим качествам запросы ракетостроителей. Лишь в 80-е годы началось массовое развертывание твердотопливных мобильных ракет РС-12М и РС-22.

Быстрый рост стратегического ракетного потенциала США требовал адекватного ответа. Но ответить на вызов вероятного противника было нечем: МБР Р-7 безнадежно устарели, Р-16 были громоздкими и очень дорогими (хотя этот фактор в СССР решающей роли никогда не играл), Р-9 на жидком топливе представлялась пережитком прошлого.

Точность стрельбы всех этих ракет абсолютно не удовлетворяла военных, поскольку не давала возможности поражать высокозащищенные малоразмерные Цели. Срочно требовалась легкая, сравнительно дешевая, межконтинентальная баллистическая ракета (похожая по своим характеристикам на американские «Минитмены»), которую можно было бы развернуть, в больших количествах и в минимальные сроки, в шахтных пусковых установках по всей территории Советского Союза.

Как уже сказано, в начале 60-х годов созданием межконтинентальных баллистических ракет в Советском Союзе занимались два конструкторских бюро – Королева и Янгеля, – избравшие различные пути совершенствования ракетной техники. Бывшие соратники очень быстро превратились в непримиримых конкурентов, доказывая Хрущеву преимущества своих творений и перспективных проектов.

Увлекшись соревнованием между собой, они просмотрели появление новой влиятельной фигуры на ракетной сцене, вскоре потеснившей старожилов.

А начиналось все в годы войны. Получив сведения о разработанных в Германии крылатых ракетах Фау-1, Сталин дал команду скопировать вражеский снаряд. Поэтому осенью 1944 года в Москве появилось специальное конструкторское бюро, которое возглавил которое Владимир Николаевич Челомей (1914–1984). Задачу, стоявшую перед ним, нельзя было назвать легкой: на выполнение задания вождя отводилось всего несколько месяцев.

Тем не менее, в апреле 1945 года начались испытательные пуски крылатых ракет 10Х с бомбардировщика Пе-8. Испытания продолжались несколько лет, ракеты (воздушного и наземного базирования) постоянно совершенствовались, однако результат этой многолетней эпопеи оказался неутешительным.

В октябре 1952 года главнокомандующий ВВС маршал К.А. Вершинин (1900–1973) доложил Сталину о невозможности принятия на вооружение крылатых ракет Челомея по причине чрезвычайно низкой точности стрельбы и малой надежности, а также о том, что конструктор постоянно подтасовывал результаты испытаний, не учитывая аварийные пуски.

Получив доклад Вершинина, кремлевский вождь сделал соответствующие оргвыводы. КБ Челомея вместе с опытным заводом передали в систему ОКБ-155 3-го Главного управления при Совете Министров СССР, и во второй половине 1950-х годов опальный конструктор занимался разработкой крылатых ракет морского базирования П-5 и П-6.

УР-100 Челомея.

Новый взлет предприимчивого Челомея начался в конце 50-х годов, когда Он вторгся в новую для себя сферу межконтинентальных баллистических ракет и космических ракет-носителей. Своеобразным ускорителем, выведшим его на космическую орбиту, стал сын нового кремлевского вождя – Сергей Хрущев. Челомей, в отличие от многих своих коллег, быстро сообразил, какую пользу может принести такой человек в его конструкторском бюро.

Другой известный конструктор, создатель первой советской системы противоракетной обороны, Григорий Кисунько, в своих мемуарах сожалеет об упущенном шансе заполучить в свой коллектив сына вождя:

«Для отбора молодых специалистов я направил в Госкомитет одного из своих замов – Елизаренкова, который просмотрел представленный ему список и сделал пометки напротив отобранных фамилий. Замминистра по кадрам спросил у него:

– А почему вы обошли вот эту строчку в списке?

В указанной им строчке значилось: „Хрущев Сергей Никитич“.

– У нас уже был один Сергей (речь шла о Сергее Берия – сыне Лаврентия Павловича – И.Д.). Был, да сплыл, – не задумываясь, выпалил Елизаренков.

Только много лет спустя узнал я об этой самодеятельности и пришел в неописуемую ярость.

– Вы дурак или провокатор? – спрашивал я Елизаренкова. – Неужели вы не понимаете, что ваша выходка стала известной Никите Сергеевичу, как исходящая не от вас лично, а от меня, как Главного конструктора? Понимаете ли вы, что предложение замминистра не могло быть сделано без согласия Хрущева-старшего? Наконец, понимаете ли вы, что все катаклизмы, переживаемые нашим коллективом, являются прямым отголоском вашей дурацкой выходки?»

Челомей такой глупости не совершил. Он с радостью взяв Хрущева-младшего в свое конструкторское бюро, и, как показали дальнейшие события, не прогадал. Прямой выход на вождя вскоре обеспечил ему ведущие позиции в отечественном ракетостроении.

Никита Сергеевич Хрущев после отставки вспоминал:

«Королев, Янгель, Челомей… Все они работали над ракетами дальнего действия, большой грузоподъемности и крупных зарядов. Создавалось несколько марок таких ракет. Другие талантливые конструкторы разрабатывали реактивное оружие для использования против танков, зенитные ракеты и ракеты ближнего действия.

Челомей же буквально засыпал нас новыми предложениями: глобальные ракеты, межконтинентальные ракеты, ракеты классов „корабль-земля“ и „земля-корабль“. Он сумел сделать мобильную межконтинентальную ракету. Ее мы приняли на вооружение взамен некоторых янгелевских.

На одном из совещаний Челомей, как коробейник, который вытаскивает из короба ботинки с ситцем и бусами, развернул перед нами свои проекты. Помню, как ворчал тогда Королев: вот, мол, Челомей и то, Челомей и се, Челомей все берет в свои руки. Но ведь его предложения действительно оказались универсальными и к тому же наиболее выгодными и экономически, и в смысле мобилизационной боеготовности.

ШПУ УР-100.

Потом он же предложил тяжелую ракету, которая поднимала в космос груза больше, чем ракета Королева. Она еще и сейчас летает. Тут и Королев предложил создать очередную новую ракету, сверхмощную. Теперь уже Челомей начал настаивать, что в его конструкции заложено больше реализма. Творческая конкуренция продолжалась. Чем она закончилась, не знаю. Я теперь на пенсии, выращиваю морковь и патиссоны, а новости узнаю из газет. Но мне доныне приятно, когда думаю, что я правильно поступил, поддержав в свое время Челомея и дав ему возможность развернуться».

Предприимчивый Челомей не брезговал ничем и потому брался за все. Его конструкторское бюро разрабатывало крылатые противокорабельные ракеты для подводных лодок и надводных кораблей, межконтинентальные баллистические ракеты, космические ракеты-носители, орбитальные станции военного назначения, ракеты-перехватчики для системы противоракетной обороны. Пользуясь покровительством Хрущева, Челомей прибрал к рукам даже конструкторское бюро и опытный завод В.М. Мясищева (1902–1978), ранее занимавшиеся разработкой стратегических бомбардировщиков.

Оценив сложную ситуацию в советском ракетостроении, Челомей решил взяться и за самое перспективное направление – создание легкой межконтинентальной баллистической ракеты, обладающей постоянной готовностью к пуску.

Ракеты Янгеля Р-16У были слишком крупными и дорогостоящими для того, чтобы стать основной «рабочей лошадкой» РВСН; королевские Р-9А строились в ограниченном количестве, а между тем, планы ракетного строительства советских военных стратегов поражали своим размахом.

МБР УР-100 в ШПУ.

В полном соответствии с рыночным принципом – «спрос рождает предложение» – Челомей предложил военным «универсальную ракету» УР-100 (8К84). Универсальность ее заключалась в том, что ее также планировали использовать и в качестве противоракеты в системе противоракетной обороны «Таран».

Двухступенчатая МБР массой около 43 тонн постоянно находилась в транспортно-пусковом контейнере, который устанавливался в шахтную пусковую установку. В качестве топлива использовался гептил, окислителя – азотный тетраксид. Длина ракеты составляла 16,8 м, максимальный диаметр корпуса – 2 м.

Мощность ядерной боеголовки превышала одну мегатонну, а круговое вероятное отклонение – пять километров, поэтому эффективно ее применять можно было только против крупноразмерных слабозащищенных целей, т. е. промышленных и административных центров вероятного противника.

УР-100 была создана в кратчайшие сроки – Постановление Совета Министров СССР о ее разработке появилось на свет 30 марта 1963 года, а через два года, 19 апреля 1965 года, состоялся первый испытательный пуск с Байконура, завершившийся неудачей. Катастрофой закончился и первый запуск из шахтной пусковой установки – 17 июля 1965 года ракета пролетела всего 500 метров, после чего упала на землю и взорвалась. Лишь 17 сентября ракета полетела. Летные испытания продолжались до октября 1966 года, за это время было запущено около 60 ракет.

В конце 1966 года первые МБР УР-100 заступили на боевое дежурство – ракетные полки этих ракет развернули в районе Красноярска, поселка Дровяная Читинской области, в Бершети Пермской области. Размещались они в шахтных пусковых установках одиночного старта, что, по идее, должно было повысить выживаемость ракет.

Первые же месяцы эксплуатации УР-100 в войсках выявили многочисленные недостатки, поэтому вскоре в бюро Челомея началась работа по ее модернизации, основными целями которой были: снижение времени на предстартовую подготовку ракеты, облегчение технического обслуживания, удлинение сроков хранения, повышение надежности всех систем. Челомей пошел путем бесконечного усовершенствования своей базовой ракеты, что позволило сохранить УР-100 на вооружении РВСН вплоть до распада СССР, причем все это время она оставалась самой массовой советской МБР.

Был здесь и другой, чисто шкурный интерес – за каждую новую модификацию ракеты щедро давали ордена, чины, премии, чем пользовались и ракетостроители и военные, стараясь использовать представившиеся возможности на сто процентов.

Новый вариант ракеты получил наименование УР-100М и был принят на вооружение 30 октября 1972 года. Через два месяца на вооружение РВСН официально приняли и другую модификацию – МБР УР-100УТТХ (с улучшенными тактико-техническими характеристиками). Ее главными отличиями стали: усовершенствованная система управления, увеличенная дальность стрельбы, наличие средств преодоления системы противоракетной обороны противника «Верба» – надувных целей, покрытых металлическим порошком. Развертывание УР-100УТТХ началось в полках 19-й ракетной Запорожской Краснознаменной дивизии, дислоцировавшейся в районе Хмельницкого на Украине.

Глава 16. Большая стройка

Высокая точность стрельбы американских ракет «Минитмен» представляла серьезную угрозу для шахтных пусковых установок советских МБР. Это заставило военных задуматься над проблемой выживания ракетной группировки в случае удара противника.

В феврале 1963 года было принято решение, на многие годы вперед определившее развитие советских ракетных войск: перейти к строительству шахтных пусковых установок одиночного старта, использование которых значительно повышало неуязвимость ракетных комплексов, но требовало значительных затрат материальных и людских ресурсов.

Заправка МБР в ШПУ.

ШПУ «Чусовая».

На страницах «Военно-исторического журнала» генерал-лейтенант А.С. Калашников вспоминал:

«1969–1971 годы запомнились острыми обсуждениями возможных направлений развития ракетных комплексов. Причем именно в тот период резко обозначилась полярность взглядов среди не только главных конструкторов, но и военного руководства страны, военных специалистов разного ранга.

Мы настойчиво добивались реализации новых перспективных технических решений, нацеленных на существенное повышение боевых и эксплуатационных характеристик систем вооружения. И прежде всего защищенности ШПУ и КП. Шла разработка системы прицеливания, способной функционировать с требуемой точностью в условиях ядерной войны, внедрение минометной схемы старта, позволяющей создать эффективную амортизацию изделия и других способов»[26]26
  Военно-исторический журнал. 1994, № 2, с.22.


[Закрыть].

Строительство позиционных районов базирования межконтинентальных баллистических ракет шло на всей территории СССР, от Карпат до Дальнего Востока. На этих сверхсекретных стройках социализма трудились более 350 тысяч военных строителей, в обстановке строжайшей секретности создававших и модернизировавших огромные подземные сооружения для ядерных ракет.

Тяжелая МБР Р-16 на Красной площади.

Первый заместитель начальника строительства и расквартирования войск, начальник Главного управления специального строительства, генерал-полковник К.М. Вертелов отмечал:

«Когда в начале 70-х годов встала проблема третьей модернизации этих районов (позиционных районов базирования баллистических ракет стратегического назначения), а по существу, это было новое строительство, только в более трудных условиях, мы хорошо представляли громадный объем и сложность предстоящей работы. Требовалось не только в больших масштабах выполнить строительно-монтажные работы одновременно почти во всех регионах страны, но и выдержать установленные сроки, продление которых было немыслимо».

Денег на армию в то время не жалели, поэтому задачу выполнили в срок. После завершения работ было принято решение проверить фактическую защищенность шахтных пусковых установок при воздействии на них ядерного взрыва. Участник испытаний, генерал Вертелов, рассказывал:

«На полигоне, где производились испытания ядерного оружия, были построены в штатном варианте шахтные пусковые установки, командные пункты, системы энергоснабжения, боевого управления, контроля и связи. В пусковые установки опустили боевые ракеты, которые были заправлены горючим и пристыкованы к системам контроля и боевого пуска. К ракетам пристыковывались боеголовки без взрывчатого вещества. Все вводилось в режим боевого дежурства. Одновременно испытаниям подвергались и долговременные сооружения другого назначения.

После расчетного воздействия ядерным взрывом оказалось, что все системы и фортификационные сооружения остались неповрежденными и способными к боевой работе. Истинную прочность шахтных пусковых установок уже после проведения зачетного эксперимента мы еще дважды проверили воздействием ядерного взрыва, каждый раз вдвое увеличивая его мощность. Силовые фортификационные конструкции оставались совершенно невредимыми, без единой трещины»[27]27
  Военно-исторический журнал. 1994, № 3, с. 46, 49.


[Закрыть].

Глава 17. Некоторые любят потяжелей…

Челомеевская «универсальная ракета» УР-100, ставшая советским ответом на американские «Минитмены», во второй половине 60-х годов лихорадочными темпами развертывалась в многочисленных позиционных районах по всей территории СССР. Шахтные пусковые установки росли как грибы после хорошего дождя – в первый же год развертывания (1966-й) на боевое дежурство стали 160 МБР УР-100, дополнившие уже имевшиеся ракеты первого поколения конструкции С.П. Королева и М.К. Янгеля.

Тяжелая МБР Р-36 на параде.

Р-36 на наземной пусковой установке.

К концу 1967 года РВСН имели на боевом дежурстве уже 420 МБР УР-100 (а еще, в дополнение к ним, 197 тяжелых МБР Р-16У, 29 Р-9А, 120 тяжелых Р-36МУ и три безнадежно устаревшие Р-7А), а через год их количество возросло почти в полтора раза – до 620 единиц. Столь высокие темпы развертывания баллистических ракет наземного базирования сохранялись и в последующие годы: 1969-й год – на вооружении 770 УР-100 разных модификаций, 1970-й – 930, 1972-й – максимум, 950 единиц. «Универсальная ракета» Челомея стала самой массовой в советском ракетном арсенале и состояла на вооружении 12 ракетных дивизий РВСН.

В изданном в 1998 году сборнике, посвященном академику В.П. Глушко сказано:

«Концепция Челомея основывалась на необходимости иметь на боевом дежурстве большое количество относительно дешевых в изготовлении и простых в эксплуатации ракет среднего класса УР-100Н. Главный мотив – количество через дешевизну, которая обеспечивается простотой конструкции ракеты и пусковой установки.

Эффективность такого подхода объяснялась тем, что в этом случае вероятный противник при нанесении опережающего удара не сможет подавить многочисленные пусковые установки (шахты), а при ответном массированном ударе противоракетная оборона противника не справится с обрушившимися на нее многочисленными боеголовками»[28]28
  Однажды и навсегда. М… 1998, с. 568.


[Закрыть].

Однако УР-100 была не единственной МБР, поступавшей на вооружение в эти годы. Ракетчиков не устраивала низкая точность стрельбы изделий многочисленных детищ Челомея (их круговое вероятное отклонение составляло около пяти километров) и относительно небольшая мощность ядерной боеголовки (одна мегатонна). Использовать их против шахтных пусковых установок американских МБР было практически невозможно. Для решения этой крайне важной (если не важнейшей!) задачи требовались другие, более точные, ракеты, несущие боеголовки повышенной мощности.

Старт МБР РС-20А.

Поэтому, параллельно с проектированием и развертыванием УР-100, КБ Янгеля в Днепропетровске приступило в начале 60-х годов к разработке тяжелой межконтинентальной баллистической ракеты нового поколения, получившей в дальнейшем обозначение Р-36 (8К67).

Ее основным предназначением считалось поражение шахтных пусковых установок американских баллистических ракет наземного базирования, командных пунктов, аэродромов стратегической авиации, баз атомных подводных ракетоносцев и других военных объектов на североамериканском континенте, иначе говоря, высокозащищенных малоразмерных целей.

Поскольку существенно повысить точность стрельбы разрабатываемой Р-36, по сравнению с предшествующими МБР, не удалось, это постарались компенсировать увеличенной мощностью боеголовки (она возросла до десяти мегатонн). Теоретические расчеты, свидетельствовали, что пятикратный рост мощности ядерного заряда равнозначен двукратному увеличению точности попадания.

Работы над Р-36 начались в 1962 году, а уже через год первая ракета поступила на испытания. Ее стартовая масса составляла 184 тонны, длина – 31, 7 м, максимальный диаметр корпуса – 3 метра. Как и абсолютное большинство советских МБР, Р-36 была жидкостной, она работала на гептиле и тетраксиде азота. Но использование ампулизированных топливных баков позволило сократить время подготовки ракеты к пуску до пяти минут.

Размещаться новые МБР Янгеля должны были в шахтных пусковых установках одиночного старта, расстояние между которыми составляло несколько километров, дабы исключить вероятность их поражения одной ракетой противника. Каждая шахта для Р-36 представляла собой грандиозное инженерное сооружение – глубина достигала 41 метра, диаметр – более 8 метров.

ШПУ Р-36.

В силу этих обстоятельств, позиционные районы тяжелых МБР занимали огромную территорию. Поэтому развертывание происходило в сравнительно малонаселенных районах: первыми их получили на вооружение полки 62-й Венской ракетной дивизии, дислоцированные в районе города Ужур Красноярского края.

Освоение новых ракет сопровождалось серьезными авариями. Так, первый испытательный пуск Р-36 28 сентября 1963 года с наземной пусковой установки на Байконуре закончился тем, что через несколько секунд после старта ракета взорвалась, разрушив стартовую площадку. Катастрофой закончился и первый пуск из шахтной пусковой установки – 14 января 1965 года МБР Р-36 взорвалась прямо в шахте. Пусковая установка была полностью разрушена, а защитная крышка шахты весом более 200 тонн улетела на сотни метров в сторону.

В дальнейшем ракету все же удалось довести до ума, и 21 июля 1967 года тяжелую межконтинентальную баллистическую ракету Р-36 официально приняли на вооружение РВСН. К этому моменту уже развернули 72 ракеты, и процесс продолжался: 1967-й год – в строю 120 МБР Р-36, 1968-й – 168, 1969-й – 222, 1970-й – 258.

Помимо Ужура, шахтные пусковые установки Р-36 появились вблизи городов Алейск Алтайского края (здесь дислоцировалась гвардейская ракетная Львовско-Берлинская дивизия), Домбаровск Оренбургской области (13-я ракетная дивизия), Карталы Челябинской области (59-я ракетная дивизия), казахских городов Державинск (57-я ракетная дивизия) и Жангизтобе (38-я ракетная дивизия). Все эти соединения вошли в состав сформированного в 1965 году Отдельного Оренбургского ракетного корпуса, позже преобразованного в ракетную армию.

С поступлением на вооружение тяжелых ракет Янгеля, советские ракетчики наконец-то получили долгожданную возможность взять на прицел шахтные пусковые установки вероятного противника, его командные пункты и другие объекты, прежде не досягаемые для них.