Текст книги "Ракетные войска СССР"

Автор книги: Игорь Дроговоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Глава 31. Шпионские страсти

С момента рождения РВСН и до распада СССР за ними неусыпно следил вероятный противник. Самолеты-разведчики, искусственные спутники Земли, различные радиоэлектронные средства, агентура дяди Сэма ловили каждое движение ракетного монстра, стараясь установить тактико-технические характеристики МБР, точные координаты их стартовых позиций, планы боевого применения.

Далеко не случайно маршруты полетов самого известного американского самолета-шпиона U-2 пролегли над Байконуром, где в то время шли испытания первой советской МБР Р-7. Трассы разведывательных спутников, сменивших в начале 60-х годов U-2, так же проходили над районами развертывания советских ракет.

Подготовка к запуску ракеты PC-12.

Советское командование, зная о кружащих над головой спутниках противника, предпринимало титанические усилия по сохранению «военной тайны». РВСН стали самым засекреченным видом советских вооруженных сил, любая информация о котором относилась к разряду «совершенно секретной».

Гарнизоны ракетных полков и дивизий носили наименования, географически никак не привязанные к местам их реального размещения. Многие автомобильные и железные дороги отсутствовали на всех географических картах. Проявление советскими гражданами малейшего интереса к ракетной теме автоматически расценивалось как измена Родине.

Шпиономания приобрела беспрецедентные масштабы, что, однако, не мешало американцам быть в курсе советских секретов. Информация поступала к ним с самого верха. Так, высокопоставленный сотрудник Главного разведывательного управления Генерального штаба, полковник Олег Пеньковский (1919–1963), еще в начале 1960-х годов снабдил американцев точными данными о тактико-технических данных советских ракет, организационной структуре РВСН, а главное, о планах их применения.

Транспортировка межконтинентальной баллистической ракеты.

Много информации давала радиоэлектронная разведка. Журнал «Зарубежное военное обозрение» в этой связи сообщал:

«Результаты ведения спутниковой разведки в последнее десятилетие тщательно скрываются и лишь немногие из них опубликованы в периодических изданиях. Одним из таких результатов является разведка советских ракетных комплексов железнодорожного базирования (МБР СС-24). По данным западной печати, места дислокации этих комплексов были выявлены в 80-х годах на основе перехвата радиообмена кодовыми сигналами между боевыми комплексами и командными центрами ракетных войск.

Судя по некоторым публикациям в зарубежной прессе, факт строительства советской РЛС в Абалаково в Сибири также был первоначально вскрыт на основе анализа радиопереговоров, и лишь затем на строящийся объект был наведен спутник фоторазведки типа КН-9.

По данным перехвата телеметрических сигналов советских ракет специалисты ЦРУ следили за разработкой и испытанием в СССР новых образцов ракетной техники и обеспечивали руководство США достоверной информацией для ведения переговоров по ограничению СНВ. Например, в результате расшифровки перехваченных телеметрических сигналов ракеты СС-20 американские специалисты установили, что она испытывалась с балластом массой 900 кг и ее реальные характеристики выше продемонстрированных в ходе испытаний.

Первое упоминание о разработке тяжелой советской МБР, получившей обозначение СС-19, американцы получили в результате перехвата и расшифровки радиопереговоров членов Политбюро с конструкторами ракетной техники, которые велись через автомобильные радиостанции. С помощью спутников радиоэлектронной разведки в 1973–1974 годах были выявлены также испытания советских зенитных ракет СА-5 – по перехвату боеголовок баллистических ракет на полигоне Сары-Шаган»[40]40
  Зарубежное военное обозрение. 1993, № 12, с. 43.


[Закрыть].

Особый интерес у американцев вызывали мобильные ракетные комплексы, за которыми велась настоящая охота из космоса. Спутники-шпионы тщательно отслеживали маршруты боевого патрулирования и местонахождение пусковых установок «Тополей», а Советский Союз тем временем готовила для «янки» еще один неприятный сюрприз.

БЖРК с МБР РТ-23.

В 1969 году Министерство оборонной промышленности СССР поручило конструкторскому бюро Янгеля разработать подвижный боевой железнодорожный ракетный комплекс твердотопливной ракеты РТ-23. Через несколько лет решили создать и аналогичный комплекс шахтного базирования, поэтому работа над новой ракетой шла сразу по двум направлениям. В 1979 году было принято решение об оснащении их разделяющимися головными частями индивидуального наведения (с 10 боеголовками).

27 февраля 1985 года на полигоне Плесецк начались испытания ракет железнодорожного базирования РТ-23УТТХ, завершившиеся принятием их на вооружение 28 ноября 1989 года. Однако первый ракетный поезд П-450 заступил на боевое дежурство двумя годами раньше – в 1987 году. К моменту распада СССР в составе РВСН имелось 12 ракетных поездов (36 МБР РТ-23УТТХ), организационно сведенных в три ракетных дивизии.

В состав каждого железнодорожного комплекса входят три восьмиосных вагона (пусковых установок) с ракетами, командный пункт, а также вагоны для размещения личного состава и оборудования, необходимого для эксплуатации комплекса. Вагоны с ракетами оборудованы распашными крышами: перед пуском контейнер с ракетой приводится в вертикальное положение. Запуск МБР возможен как с мест постоянной дислокации, так и непосредственно с железнодорожного полотна на маршруте патрулирования.

Глава 32. Крах

Экономический и политический кризисы, поразившие СССР в конце 1980-х годов, оказали непосредственное воздействие и на его вооруженные силы. Государству, потерявшему огромные доходы в результате мирового падения цен на нефть, стало не под силу содержать крупнейшие в мире вооруженные силы. Наступило время вынужденного сокращения арсеналов.

Первоначально «под нож» пошли части и соединения сухопутных войск, многие из которых были скорее складами вооружения, нежели полноценными боевыми подразделениями. Договор об обычных вооружениях в Европе, подписанный в 1990 году, стал смертным приговором для многих тысяч советских танков, бронетранспортеров, артиллерийских орудий, боевых самолетов.

ПУ БЖРК.

МБР РТ-23 готова к транспортировке.

Передовым группировкам Советской Армии, размещенным на территории восточноевропейских государств, в результате политических перемен пришлось паковать вещи, готовясь к возвращению на родину.

Параллельно шел процесс уничтожения ракет средней и меньшей дальности – РВСН лишились сотен новейших мобильных ракет «Пионер», оперативно-тактических «Темп-С», а сухопутные войска – только что принятых на вооружение комплексов «Ока». Однако «главный калибр» – межконтинентальные баллистические ракеты РВСН и баллистические ракеты подводных лодок – до поры до времени оставались в неприкосновенности.

Но вскоре очередь дошла и до них: холодная война была безнадежно проиграна, и торжествующий победитель диктовал свои условия.

31 июля 1991 года, за три недели до печально знаменитого августовского путча, в Москве президенты СССР и США – Горбачев и Джордж Буш-старший – подписали Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений, больше известный как СНВ-1. В отличие от предыдущих договоров ОСВ-1 и ОСВ-2, новое соглашение не только ограничивало количество стратегических вооружений, но и требовало их значительного сокращения.

Согласно условиям СНВ-1, СССР и США могли иметь не более 1600 развернутых МБР, БРПЛ, стратегических бомбардировщиков и 6000 боезарядов для них. Хотя для обеих стран и были установлены равные уровни вооружений, для СССР вводился еще целый ряд дополнительных ограничений – Горбачев согласился со всеми американскими требованиями.

Установщик УТПК-1.

Так, количество тяжелых советских МБР (типа Р-36) ограничивалось 154 единицами, то есть, половиной от имевшихся на тот момент в строю; ограничивалось количество неразвернутых мобильных ракет (не более 250) и их пусковых установок (не более 110). Для ракет подвижного базирования вводилось особенно много ограничений: пусковые установки «Тополь» разрешалось развертывать только в ограниченных районах (не более пяти квадратных километров), в каждом из которых могло находиться не более десяти комплексов. Для ракетных дивизий устанавливался район развертывания (не более 125 тысяч квадратных километров), в пределах которого находились вышеуказанные ограниченные районы.

Развернутые железнодорожные мобильные пусковые установки МБР должны были базироваться только на специальных железнодорожных станциях базирования, общим количеством не более семи. Запрещалось менять стандартную конфигурацию составов (для облегчения контроля из космоса), маскировать их. Американцы постарались максимально ограничить мобильность советских ракетных комплексов и, надо сказать, им это удалось.

Договор также запрещал развертывать тяжелые МБР и БРПЛ новых типов, размещать на ракетах более 10 боеголовок, создавать средства скоростного перезаряжания пусковых установок.

Большинство экспертов, ознакомившись с условиями Договора СНВ-1, сделали однозначный вывод – налицо значительный успех американской дипломатии. И, хотя советские представители пытались убеждать сомневающихся в обоюдной выгоде соглашения, победитель в холодной войне продемонстрировал всему миру, кто истинный хозяин положения.

Системный кризис, поразивший Страну Советов, привел к тому, что гигантские материальные и людские ресурсы оказались выброшенными на ветер. Сотни стратегических ракет, стоимость которых даже трудно подсчитать, были уничтожены, на металлолом пошли подводные атомные ракетоносцы, параллельно уничтожались циклопические подземные сооружения – шахтные пусковые установки и командные пункты. Все, что строилось десятилетиями, уничтожили за несколько лет, причем вероятный противник (США) пошел на то, чтобы финансировать эти процессы.

Многолетняя ракетная гонка завершилась крахом советской военной машины. Ракетно-ядерное наследство бывшей сверхдержавы досталось России и ныне потихоньку приходит в негодность. Каждый год сокращается количество ракет на боевом дежурстве, все чаще происходят отказы техники, заменить которую нечем (если не считать ракеты «Тополь-М» стационарного базирования, которые никак нельзя назвать современными).

Идет медленная агония некогда могучих Ракетных войск стратегического назначения. Расформировываются армии и дивизии, взрываются шахтные пусковые установки, исчезают ракетные гарнизоны. От былой мощи осталась лишь бледная тень.

Часть 2. РАКЕТНЫЙ ЩИТ

Шестидесятые годы прошлого века стали временем, когда днем и ночью ковался ракетный меч СССР. С конвейеров многочисленных военных заводов непрерывным потоком сходили баллистические ракеты наземного и морского базирования, на всей территории страны, от Калининграда до Владивостока, сотни тысяч солдат и гражданских специалистов строили шахтные пусковые установки, подземные командные пункты, на стапелях судостроительных заводов росли корпуса подводных ракетоносцев.

Но одного ракетно-ядерного меча для решающей схватки с мировым империализмом в лице США было недостаточно. В дополнение к нему требовался надежный щит, способный уберечь страну победившего пролетариата от баллистических ракет вероятного противника.

Поэтому в 1967 году военно-политическое руководство СССР приняло секретное решение о создании войск противоракетной и противокосмической обороны в составе войск ПВО. 30 марта того же года на свет появилась соответствующая директива Генерального штаба и работа закипела.

Первым командующим советскими войсками противоракетной и противокосмической обороны (ПРО и ПКО) был назначен генерал Ю.В. Вотинцев, ранее командовавший 12-й отдельной армией ПВО в Средней Азии. В своих мемуарах он так описывал события тех дней:

«Сам факт, что выбор пал именно на меня, явился полной неожиданностью. В наших войсках выдвиженцы на крупные ключевые должности были, как правило, из Московского округа ПВО. П.Ф. Батицкий (1910–1984; главнокомандующий войсками ПВО страны – И.Д.) в течение одиннадцати лет им командовал и очень ревниво относился к своим питомцам. И, тем не менее, вскоре я был вызван в Москву на беседу в ЦК КПСС…

Вступив в должность командующего войсками ПРО и ПКО, в течение двух месяцев я знакомился с коллективами и содержанием работ, выполняемых в ряде НИИ, КБ, на создаваемых объектах. Сформировал управление. С одобрения главнокомандующего войсками ПВО страны на основные должности в управление были назначены крупные инженеры, прошедшие хорошую школу в зенитных ракетных войсках и главным образом в армии особого назначения»[41]41
  Военно-исторический журнал. 1993, № 9, с. 29, 31.


[Закрыть].

В состав нового рода войск – ПРО и ПКО – организационно вошли: отдельный корпус противоракетной обороны и отдельная дивизия предупреждения о ракетном нападении (позже развернутая в армию). В дальнейшем, в дополнение к ним, был сформирован и заступил на боевое дежурство отдельный корпус контроля космического пространства.

Средства предупреждения о ракетном нападении (наземного и космического базирования) предназначались для своевременного обнаружения пуска баллистических ракет вероятного противника (то есть – США, а потом и Китая) по территории Советского Союза, определения траектории их полета и выдачи целеуказания войскам противоракетной обороны. На последние же возлагалась особо важная задача – перехват и уничтожение вражеских ракет.

Глава 1. Большой глаз

Развертывание большого количества МБР в США и СССР породило проблему – каждой из сторон требовались достоверные сведения о действиях вероятного противника, дабы своевременно обнаружить старт его стратегических ракет и успеть отреагировать на него, нанеся ответный удар.

США в начале 1960-х годов первыми взялись за развертывание системы предупреждения о ракетном нападении, состоявшей из четырех основных элементов: 1) космической системы обнаружения старта ракет с наземных пусковых установок «Имеюс»; 2) системы загоризонтных радиолокационных станций прямого зондирования; 3) системы обнаружения ракет на среднем участке траектории полета; 4) системы обнаружения баллистических ракет, запускаемых с подводных лодок. Организационно все они входили в Объединенное командование противовоздушной обороны североамериканского континента – НОРАД.

Космическая система «Имеюс» была введена в эксплуатацию в 1970 году и первоначально включала в себя три геостационарных спутника, способных обнаружить стартующие ракеты по тепловому излучению факелов их двигательных установок, работающих на активном участке траектории полета. После запуска дополнительных спутников, американцы получили возможность контролировать практически всю территорию поверхности планеты, обнаруживая любой ракетный старт и за 3–5 минут выдавая информацию о нем (время запуска, координаты, направление полета) на командные пункты.

Система загоризонтных радиолокационных станций прямого зондирования была введена в строй в 1968 году и включала в себя девять центров: четыре передающих в зоне Тихого океана и пять приемных в Западной Европе. Обнаружение стартующих ракет здесь происходит за счет искажения принимаемых сигналов, возникающих в момент прохождения ракет через атмосферу.

Для обнаружения баллистических ракет на среднем участке траектории полета предназначалась система «Бимьюс», основные элементы которой были введены в строй в 1960–1963 годах. Она являлась основной системой предупреждения НОРАД, имея задачей обнаружение баллистических ракет, летящих в сторону североамериканского континента с северо-восточного, северного и северно-западного направлений. Система «Бимьюс» включала в себя три радиолокационных поста, размещенных в Клир (Аляска), Туле (Гренландия) и Файлингдейлз-Мур (Великобритания), и имеющих дальность обнаружения более 4500 км. Эти РЛС позволяли определить по траекториям полета район старта, количество ракет в полете и район предполагаемого падения.

Развертывание СССР во второй половине 60-х годов большого количества атомных подводных ракетоносцев второго поколения заставило американцев создать систему обнаружения баллистических ракет, запускаемых с подводных лодок, вступившую в строй в 1971 году. В ее состав вошли восемь радиолокационных постов: четыре на восточном побережье Северной Америки, один на южном и три на западном, с дальностью действия до 1500 км.

В период ракетно-ядерного противостояния с СССР, системы «Имеюс» и загоризонтных РЛС позволяли оповестить руководство США о МБР, летящих с территории противника, за 30 минут до падения их головных частей в нацеленные районы, а баллистических ракет, запускаемых с подводных лодок за 2,5 – 20 минут. Посты системы «Имеюс» могли засечь головные части МБР в полете за 15–20 минут до поражения ими целей на североамериканском континенте.

Создание американцами многоэшелонной системы предупреждения о ракетном нападении, естественно, не осталось без внимания в Советском Союзе. Первые работы в этом направлении начались еще во второй половине 1950-х годов, когда в СССР были предприняты первые попытки создать систему противоракетной обороны. Советское руководство, параллельно с развертыванием группировки межконтинентальных баллистических ракет («ракетного меча») желало обзавестись и «ракетным щитом» – системой ПРО, способной защитить территорию страны от ракет противника.

Однако для того, чтобы надежно поражать находящиеся в полете баллистические ракеты противника, их, прежде всего, необходимо вовремя обнаружить, классифицировать, определить траекторию полета, а уже потом пытаться перехватить. Задача создания эффективной системы предупреждения о ракетном нападении вышла на первый план.

15 ноября 1962 года на свет появились совместные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР:

а) «О создании системы обнаружения и целеуказания системы ИС, средств предупреждения о ракетном нападении и экспериментального комплекса средств сверхдальнего обнаружения запусков баллистических ракет, ядерных взрывов и самолетов за пределами горизонта».

б) «О создании отечественной службы контроля космического пространства», предусматривавшие создание радиолокационных станций обнаружения спутников ОС и раннего обнаружения РО на базе радиолокатора 5Н15 и загоризонтной РЛС «Дуга».

Они положили начало работам по созданию отечественной системы предупреждения о ракетном нападении.

Решение было принято и в Радиотехническом институте АН СССР, руководил которым в то время академик А.Л. Минц (1896–1991), с энтузиазмом взялись за разработку сверхмощных надгоризонтных радиолокационных станций предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства. Коллектив под руководством Ю.В. Поляка (1922–1993) вскоре предложил военным проект РЛС 5Н15 «Днестр», предназначенной для обнаружения баллистических ракет. Он получил одобрение министерства обороны и с 1962 года началось строительство первых четырех станций этого типа.

Для развертывания РЛС «Днестр» выбрали районы Мурманска, Риги, Иркутска и Балхаша, где развернулись грандиозные строительные работы. Непосредственный участник этого строительства, генерал-полковник К.М. Вертелов позже вспоминал: «Не менее сложной и острой проблемой, решавшейся параллельно с наращиванием мощи ракетных войск стратегического назначения, было создание противоракетной обороны страны и ее первого эшелона – системы раннего предупреждения о ракетном нападении, которая могла бы обнаружить старт стратегических ракет со всех ракетоопасных направлений, селектировать боеголовки, определить координаты траектории их полета и места падения, а также передать эти данные на командный пункт.

РЛС „Днепр“.

Задача фантастически сложная, так как на все это отводятся лишь мгновения. Разработка и конструктивное решение станций обнаружения и слежения определили необходимость строительства гигантских по объемам и техническому насыщению сооружений (размеры достигали по высоте 90 метров при соответствующих длине и ширине). Строительство первой очереди этого типа станций потребовало 7–8 лет. И это при двухсменной работе, практически максимально возможном насыщении строительных площадок рабочими и параллельном ведении работ. На отдельных стройках мы вынуждены были сосредотачивать до 28–30 тысяч человек.

Сложность создания станций раннего обнаружения ракетного нападения и других объектов противоракетной обороны заключалась в том, что весь комплекс систем инженерного обеспечения функционирования основного технологического оборудования к началу монтажа последнего должен быть готов к работе в штатном режиме при автоматизированном управлении…

Тактико-техническое задание на разработку объектов системы раннего предупреждения предусматривало обеспечение работы всех систем и сооружений объекта без вывода в ремонт и снятия станции с боевого дежурства на протяжении не менее десяти лет»[42]42
  Военно-исторический журнал. 1994, № 3, с. 50–51.


[Закрыть].

Только 25 августа 1970 года на вооружение был официально принят комплекс раннего обнаружения баллистических ракет, в состав которого входили командный пункт в Подмосковье и два узла раннего обнаружения на безе РЛС 5Н15М «Днестр-М», построенные в районе Мурманска (РО-1) и Риги (РО-2) – северное направление в этот период считалось наиболее ракетоопасным.

Через три года в строй вступили еще два радиолокационных узла (РЛС «Днестр»), предназначенные для обнаружения искусственных спутников Земли – близ Иркутска (ОС-1) и в районе озера Балхаш (поселок Гульшанд) (ОС-2).

Параллельно со строительством радиолокационных станций «Днестр» и «Днестр-М» велась разработка РЛС нового поколения – 5Н86 «Днепр» и 5Н79 «Дарьял» – обладающих более высокими тактико-техническими характеристиками.

После вступления в строй первых объектов СПРН, руководство министерства обороны решило создать по американскому образцу единую систему, вроде НОРАД, объединив имевшиеся к этому времени средства СПРН и системы противоракетной обороны А-35. Но это оказалось весьма непростым делом.

Генерал-полковник Ю.В. Вотинцев вспоминал:

«Надгоризонтные средства системы предупреждения (А.Л. Минц) и средства дальнего обнаружения системы ПРО (Г.В. Кисунько) создавались независимо друг от друга. И это привело к тому, что средства работали в различной системе координат, определяющих параметры траектории баллистической ракеты. Использовались и разные вычислительные машины. У Минца – машины главного конструктора М.А. Карцева „5Э-73“, а у Кисунько – главного конструктора B.C. Бурцева. Различными были и автоматизированные системы передачи данных.

Подобная несогласованность потребовала существенно доработать боевые алгоритмы и программы вычислительных машин на командных пунктах СПРН и ПРО, которые заняли около 30 процентов их памяти и быстродействия. В дальнейшем именно эти обстоятельства вызвали необходимость увеличить количество вычислительных машин и заменить их на ЭВМ нового поколения. А следствие – немалые дополнительные затраты.

Допущенная Минрадиопромом „самостийность“ различных фирм, отсутствие требований на стандартизацию и унификацию вооружений неоправданно дорого обошлись как войскам, так и налогоплательщикам, затормозили ввод в строй новых объектов»[43]43
  Военно-исторический журнал. 1993, № 10, с. 33–34.


[Закрыть].

Итак, отсутствие координации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в области создания систем предупреждения о ракетном нападении стоили много времени и денег, потребовали серьезной (и весьма затратной) доработки имеющихся средств.

Ошибки, допущенные на первом этапе создания СПРН, постарались учесть в дальнейшем. Главный конструктор СПРН В.Г. Морозов позже вспоминал:

«Анализ, проведенный специалистами Минобороны и ЦНПО, показал, что система, создаваемая на основе эскизного проекта 1968 года, не позволит решить весь комплекс задач ракетно-космической обороны. В 1972 году был принят к реализации вновь разработанный в Научно-тематическом центре объединения „Вымпел“ эскизный проект СПРН. Отличием этого проекта от предыдущего была, в частности, его тесная увязка со средствами контроля космического пространства.

Информационная компонента этих систем – средства СПРН и СККП (системы контроля космического пространства) – разрабатывалась как единое целое, а независимые разработки Александра Минца, Анатолия Савина и Григория Кисунько стали дополнять друг друга.

Наряду с группировкой средств надгоризонтной радиолокации проектом предусматривалось включение в состав СПРН двух узлов (Чернигов и Комсомольск-на-Амуре) загоризонтного обнаружения стартов МБР с ракетных баз США, космической системы обнаружения стартов с космическими аппаратами на высокоэллиптических орбитах и наземным пунктом приема и обработки информации. Двухэшелонное построение СПРН, работающей на различных физических принципах, создало предпосылки для ее устойчивой работы в любых условиях»[44]44
  Независимое военное обозрение. 2000, № 13, с. 4.


[Закрыть].

В соответствии с проектом, в 1973 году было осуществлено сопряжение на едином командном пункте радиолокационных узлов СПРН и ПРО, после чего началась широкомасштабная модернизация существующей системы предупреждения.

18 января 1972 года было принято очередное секретное постановление ЦК КПСС и Совета Министров.

Оно предусматривало строительство новых радиолокационных узлов:

1) РО-5 с РЛС «Днепр» в Мукачево; 2) РО-3 с РЛС «Дарьял» в Печоре (этот узел первоначально хотели строить на Земле Франца-Иосифа, но из-за фантастически высокой стоимости проекта от него вскоре отказались); 3) РО-7 с РЛС «Дарьял» в Мингечауре; 4) двух узлов загоризонтного обнаружения «Дуга» в Чернобыле и Комсомольске-на-Амуре; 5) вынесенной приемной позиции «Даугава» на узле РО-1 в Мурманске; 6) создание командного пункта системы предупреждения о ракетном нападении в Солнечногорске.

Уже через год в районе Балхаша была ведена в эксплуатацию новая радиолокационная станция 5Н86 «Днепр». Подобные же РЛС вскоре появились под Иркутском, Мукачево (радиотехнический узел ПРИ РО-5) и Севастополем (РО-4), что позволило создать сплошное непрерывное поле надгоризонтного обнаружения на западном, юго-западном и южном направлениях.

Официальным днем рождения советской системы предупреждения о ракетном нападении стал считаться день 15 февраля 1971 года, когда, в соответствии с приказом министра обороны СССР А.А. Гречко (1903–1976), отдельная дивизия предупреждения о ракетном нападении заступила на боевое дежурство. Ее задачей было раннее обнаружение баллистических ракет вероятного противника и оповещение вышестоящих командных пунктов.

В состав системы предупреждения о ракетном нападении в это время входили: командный пункт, узлы раннего обнаружения РО-1 (Мурманск), РО-2 (Скрунда, близ Риги), радиолокационные узлы обнаружения спутников ОС-1 (Иркутск), ОС-2 (Балхаш).

Дивизия предупреждения о ракетном нападении, сформированная в 1967 году, была в 1977 году развернута в 3-ю отдельную армию предупреждения о ракетном нападении. Командовал ею в то время генерал В.К. Стрельников (1925 г.р.). На базе же узлов обнаружения спутников ОС-1 и ОС-2 в 1972 году сформировали отдельную дивизию разведки космического пространства.

Станция управления и приема информации космической системы предупреждения о ракетном нападении.

Радиолокационная станция обнаружения и сопровождения баллистических и космических объектов «Днепр» предназначалась для обнаружения и измерения координат искусственных спутников Земли и баллистических ракет, трассы которых проходили через зону ее действия. Работающая в метровом диапазоне РЛС имела зону обзора по азимуту 120 градусов, и была способна обнаруживать объекты с эффективной площадью рассеивания (ЭПР) 1 кв. м на дальности 1900 км. При этом точность измерения координат составляла: по дальности – 1 км, по азимуту – 10 минут, по углу места – 50 минут, по радиальной скорости – 5 м/с.

Параллельно с постановкой на боевое дежурство радиотехнических узлов СПРН, шла разработка новых радиолокационных станций, принципиально отличающихся от уже имевшихся на вооружении. В 1976 году было принято решение о создании надгоризонтной радиолокационной станции с фазированной антенной решеткой «Дарьял». Работы над ней затянулись на восемь лет и только в 1984 году вступила в строй первая РЛС этого типа в районе Печоры (радиотехнический узел предупреждения о ракетном нападении РО-3). Через год заработала вторая РЛС «Дарьял» в Азербайджане (Габала) – РО-7.

Генерал-полковник Ю.В. Вотинцев пишет:

«В 1984–1985 гг. узлы со станцией „Дарьял“ начали ставиться на боевое дежурство на Севере и в Азербайджане, на пять-шесть лет позже первоначально установленных сроков. Это происходило из-за издержек строительных организаций, срывов поставок оборудования заводами и главным образом из-за неготовности программно-алгоритмического обеспечения.

Несмотря на неоднократные требования главнокомандующего войсками ПВО страны, Главного заказывающего управления и мои, в конструкторских бюро и НИИ Минрадиопрома вычислительной базы так и не было создано. Это приводило к тому, что на практически завершенных и готовых к эксплуатации объектах приходилось в течение трех-четырех лет отлаживать программно-алгоритмическое обеспечение с использованием штатных ЭВМ»[45]45
  Военно-исторический журнал. 1993, № 10, с. 35.


[Закрыть].

Немного ранее, сокращенный вариант приемной части РЛС «Дарьял», получивший обозначение «Даугава», был поставлен на боевое дежурство в районе Мурманска.