Текст книги "Ракетные войска СССР"

Автор книги: Игорь Дроговоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

В конце июня 1962 года в Москве министры обороны Кубы и СССР, Рауль Кастро и Родион Малиновский, подписали секретный «Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о размещении Советских Вооруженных Сил на территории Республики Куба».

27 августа в Москве побывал Эрнесто Че Гевара, сообщивший советскому руководству поправки Фиделя Кастро, которые были тут же приняты Хрущевым.

Главный узбекский «партайгеноссе» Рашидов сделал очень простой вывод, вполне соответствовавший его интеллектуальному уровню: пальм на острове много, значит ракеты от американцев спрячем, а солдат и офицеров укроем в землянках. Были выбраны районы будущего развертывания советской группировки, соответствующие отчеты полетели в Москву.

Однако прибывшая 12 июля 1962 года на Кубу рекогносцировочная группа во главе с командиром ракетной дивизии, генерал-майором И.Д. Стаценко (1918–1987), забраковала места дислокации ракетных полков, выбранные советской делегацией.

Позже генерал Стаценко написал:

«Рекогносцировка показала, что центральная часть острова Куба (районы полков т. Сидорова и т. Черчесова) имеют резко пересеченную местность, бедную растительную массу, отсутствуют необходимые площадки, а имеющиеся дороги не обеспечивают проход ракетной техники без проведения большого объема скальных работ, водоносные слои залегают на глубине 150–200 метров, в районах действуют контрреволюционные банды. Таким образом, было установлено, что размещать полки в указанных районах крайне нежелательно и нецелесообразно…

Тщательно изучив строение грунта и климатические условия, было установлено, что располагать войска в землянках в условиях тропиков невозможно ввиду большого количества осадков и испарений.

В связи с этим для размещения личного состава части вынуждены были строить палаточные городки, которые впоследствии явились одним из основных демаскирующих признаков расположения войск на острове Куба».

Вся подготовительная работа на Кубе велась в обстановке тотальной секретности: советских ракетчиков во всех официальных документах именовали «специалистами сельского хозяйства», строительство ракетного комплекса на плато Эсперон официально называлось «строительством советскими военными специалистами учебного центра для кубинской армии». Советские офицеры носили форму кубинской армии, передвигались по острову только мелкими группами под охраной солдат «батальона личной охраны товарища Фиделя Кастро»

Генерал Стаценко:

«Цель проводимых работ содержалась в строжайшей тайне. О прибытии на остров Куба ракетных войск знал строго Ограниченный круг лиц кубинской армии: в начале работ – тов. Фидель Кастро, тов. Рауль Кастро и начальник разведывательного управления генштаба кубинской армии тов. Педро Луис, в последующем – 10 человек и к моменту окончания работ в эти вопросы были посвящены всего 15 человек».

Сохранением секретности проводимой операции был озабочен и Хрущев:

«Больше всего нас беспокоило, чтобы наша операция не была раньше времени раскрыта с воздуха. Американцы непрерывно летали над Кубой. А Кубу можно разведывать не только прямыми полетами, но и летать параллельно берегу над нейтральными водами, делая снимки почти всей территории острова…

Мы хотели скрытно поставить ракеты, чтобы США через свою агентуру и воздушную разведку не смогли их обнаружить. Это было очень важное обстоятельство. То есть, мы хотели сосредоточить ракеты на Кубе тайно от США».

Формирование Группы советских войск на Кубе было в основном завершено к 20 июня 1962 года.

Согласно директивам Генерального штаба, в состав развертываемой группировки вошли: а) штаб группы, состоявший из оперативного управления и отделов (разведки, баллистики, топогеодезического, метеослужбы, комплектования и учета, всего – 133 человека); б) 51-я ракетная дивизия.

Эту дивизию сформировали на базе 43-й гвардейской ракетной дивизии 43-й ракетной армии РВСН, дислоцированной на Украине (штаб – город Ромны). В ее состав вошли полки трех дивизий РВСН (664, 665, 668-й – из 43-й РД, 79-й – из 29-й гвардейской РД (Шяуляй), 181-й – из 50-й РД (Н. Белокоровичи).

Три полка имели на вооружении ракеты средней дальности Р-12 (24 пусковые установки и 36 ракет), а два (665-й и 668-й) – Р-14 (16 пусковых установок и 24 ракеты).

Для прикрытия стартовых позиций ядерных ракет предназначались четыре мотострелковых полка (302-й, 314-й, 400-й и 496-й), одним из которых командовал будущий министр обороны СССР Д. Язов; две зенитные ракетно-артиллерийские дивизии; 32-й гвардейский истребительный и 437-й отдельный вертолетный полки; два полка (561-й и 584-й) фронтовых крылатых ракет, также с ядерными боеголовками – всего 16 пусковых установок. Общая численность советской группировки на Кубе должна была составить 44 тысячи человек.

Первое подразделение ракетных войск прибыло в кубинский порт Касильда 9 сентября 1962 года на теплоходе «Омск». Всего для доставки войск на остров 85 советских судов совершили в общей сложности 180 рейсов, пока США не ввели морскую блокаду. Солдатам и офицерам, отправлявшимся на Кубу, ничего не сообщали о цели их путешествия. Части грузились на корабли со всеми своими запасами, прихватывая даже валенки и зимние караульные тулупы. Размещались военнослужащие в трюмах, откуда им категорически запрещалось выходить. Температура там достигала 50 градусов, кормили людей два раза в сутки и только ночью. Умерших хоронили по морскому обычаю – зашитыми в брезент опускали в океан.

Хрущев вспоминал:

«Наши грузы потекли на Кубу. Корабли шли без военно-морского сопровождения. Все размещалось на тех же кораблях. Когда грузили ракеты, то грузилась и команда в штатском, никто в военной форме туда нами не посылался. Еще раньше мы послали на Кубу войска, которые должны были охранять ракеты, когда они будут поставлены.

Эти войска встречали грузы и разгружали их в особых портах, в которые не допускали никаких посторонних глаз. Там должны были находиться только глаза советских людей. Мы об этом заранее договорились с Кастро, потому что боялись, что среди кубинцев существует много ненадежных людей. В обычных портах, где скапливается много народа, американские разведчики, безусловно, наблюдают за приходящими грузами. Поэтому первый же корабль был бы засечен и было бы расшифровано, какие прибыли грузы.

Мы этого не хотели, и все делалось нашими людьми. Установка ракет на месте проводилась тоже нашими людьми. Охрана в районах, где устанавливались наши ракеты, тоже состояла из наших людей. Одним словом, максимально хотели обезопасить себя от утечки информации, чтобы она не стала достоянием американской разведки»[16]16
  Стратегическая операция «Анадырь». Как это было. М., 2002, с. 11.


[Закрыть].

О беспрецедентных мерах по сохранению в тайне сосредоточения на Кубе советских войск докладывал и командир ракетной дивизии, генерал Стаценко:

«Всего для перевозки дивизии на остров Куба было запланировано 35 судов. Сосредоточение дивизии на о. Куба началось только с 9.09.62 года прибытием теплохода „Омск“. Первого корабля полка тов. Сидорова в порт Касильда. В период с 9.09 по 22.10.62 года прибыло и было выгружено 24 судна…

Выгрузка ракет из кораблей производилась только ночью в условиях полного затемнения кораблей и портов. Во время выгрузки ракет внешние подступы к портам охранялись специально выделенным горнострелковым батальоном в составе 300 человек, переброшенным из района Сьера-Маэстра.

Людьми из этого батальона в последующем обеспечивалась внешняя охрана ППР (полевых позиционных районов – И.Д.).

Внутри ограждения портов охрану нес личный состав прибывших подразделений и выделенные штабом Группы оперативные работники. Подступы к выгружаемым кораблям со стороны моря охраняли боевые корабли и катера, а также специально проверенные и подобранные рыбаки из числа местного кубинского населения. Через каждые два часа специально выделенные водолазы проверяли подводные части кораблей и дно гавани в районе пирса.

Ракетная техника и грузы частей перевозились в позиционные районы только в ночное время организовывалось и осуществлялось следующим образом:

– ракеты и крупногабаритная техника перевозились только в ночное время в период с 00 часов до 5 часов;

– точное время выхода колонн с ракетами намечалось мною, но заранее не объявлялось;

– маршруты движения колонн с ракетами перекрывались заранее на всем протяжении силами Кубинской армии и военной полиции;

– при перекрытии маршрутов создавались и имитировались автодорожные катастрофы с вывозом „раненых“ и „учения“ частей Кубинской армии;

– за час-полтора до начала движения колоны с ракетами пускалась но маршруту специально сформированная колонна кубинских трайлеров или большегрузных габаритных машин по ложным маршрутам…

Весь личный состав, участвующий в подготовке и транспортировке ракет, в ночное время, переодевался в форму Кубинской армии.

Разговоры и подача команд на русском языке категорически запрещались, все распоряжения отдавались заранее, широко использовались заученные испанские слова и фразы.

При транспортировке установщиков и заправочных средств внешние очертания их изменялись под груженые большегабаритные кубинские машины.

Практически сосредоточение дивизии на о. Куба прекратилось 22.10.62 года с объявлением блокады острова и возвращением в Советский Союз части кораблей, шедших на Кубу с личным составом и техникой дивизии…

Всего на о. Куба в составе дивизии прибыло: офицеров – 1404, солдат и сержантов – 6462, служащих СА – 90, ракет – 42 (в том числе учебных – 6); головных частей – 36; машин – 1695; радиостанций – 72; строительных материалов и оборудования – 9425 тонн; продовольствия, снаряжения и обмундирования – более 1000 тонн»[17]17
  Стратегическая операция «Анадырь». Как это было. М., 2002, с. 289–290.


[Закрыть].

Подобные беспрецедентные меры предосторожности дали результат – американская разведка ничего не заметила, отметив лишь увеличение потока советских судов в кубинские порты. Всерьез американцы забеспокоились только после первых сообщений своей агентуры на острове, доносившей о ночных передвижениях по дорогам тягачей с огромными контейнерами. Над Кубой закружились самолеты-разведчики, и на полученных аэрофотоснимках снимках изумленные американцы увидели строящиеся ракетные позиции.

23 октября 1962 года президент Джон Кеннеди подписал директиву об установлении морского карантина в отношении Кубы. На следующий день американские моряки начали досмотр кораблей, идущих на остров, поэтому из-за блокады на Кубу так и не попали ракеты средней дальности Р-14.

Развертывание советской ракетной группировки на Кубе шло фантастическими темпами, безостановочно днем и ночью. Москва установила срок приведения всех ракетных полков в полную боевую готовность 1 ноября 1962 года, поэтому на такие мелочи, как тропические ливни, внимания не обращали. После того, как американцы установили факт наличия на Кубе советских ракет и объявили морскую блокаду острова, работы стали вести лишь по ночам.

К 15 октября были проверены и подготовлены к установке на ракеты ядерные головные части, временно сосредоточенные на групповом складе. Ядерные боеголовки на Кубу доставил дизель-электроход «Индигирка», ушедший в плавание 16 сентября из Североморска.

На следующее утро на стол Хрущеву легло донесение начальника Генерального штаба маршала Советского Союза М: В. Захарова (1898–1972), написанное для пущей секретности от руки – машинисткам не доверяли:

«Секретно. Лично. ЦК КПСС, товарищу Козлову Ф.Р. Докладываю: в соответствии с вашими указаниями корабль „Индигирка“ – особой важности отправлен в рейс в 15.00 16 сентября 1962 года. Для самообороны от кораблей и самолетов-пиратов на корабле поставлены две автоматические 37-мм зенитные пушки и по 1200 выстрелов на каждую. Открывать огонь приказано только при явной попытке захвата или его потопления – решением капитана корабля с одновременным донесением в Москву».

В трюмах неприметного с виду грузового судна находились более 160 ядерных зарядов различной мощности! Это 60 боеголовок к ракетам средней дальности Р-12 и Р-14, 12 боеголовок к тактическим ракетам «Луна», 80 боеголовок для фронтовых крылатых ракет, 6 авиационных бомб и 4 морские атомные мины.

Все работы по погрузке «груза особой важности» осуществляли офицеры центральной ядерной базы под охраной многочисленных сотрудников КГБ. О конечной цели плавания – кубинском порте Мариэль – капитан узнал лишь в районе Фарерских островов, вскрыв секретный пакет.

4 октября в порту Мариэль началась разгрузка. В обстановке строжайшей секретности ядерные заряды покинули трюмы «Индигирки» и были доставлены в специальное хранилище, где должны были находиться до установки на ракеты.

Генерал Стаценко в своем докладе писал:

«В 18.00 22.10.62 года правительство США объявило блокаду о. Куба.

В 5.40 23.10.62 года Премьер-министр и Главнокомандующий вооруженными силами Кубинской Республики отдал приказ – все Революционные Вооруженные Силы поднять по тревоге. В республике было объявлено военное положение.

К 8.00 23.10.62 года части дивизии были приведены в повышенную боевую готовность. Полк тов. Сидорова, приведенный в боевую готовность 20.1062 года, был готов выполнить поставленную задачу. Полк тов. Бандиловского и 2-й дивизион полка тов. Соловьева, несмотря на то, что еще не полностью были закончены инженерные работы в ППР, практически были готовы выполнить поставленную задачу.

В 11.30 23.10.62 года два американских истребителя на высоте 100–150 метров вторглись в воздушное пространство о. Куба и прошли над боевыми порядками полков тов. Соловьева и Бандиловского.

В 11.32 пара американских самолетов прошла над боевыми порядками полка тов. Сидорова, а в 12.00 над боевыми порядками полка тов. Черкесова.

С этого момента начались систематические безнаказанные свободные разведывательные полеты американской авиации над территорией о. Куба и боевыми порядками дивизии на высотах 50—100 м, которые продолжались до 27.10.62 года, т. е. до того момента, когда был сбит самолет U-2 на высоте 21 км и силами ПВО Кубинской армии самолет Ф-106 на низкой высоте.

Позже было установлено, что военно-воздушные силы США безнаказанно вели систематическую разведку и фотографирование кубинской территории, начиная с 1.08.62 года, находясь вне зоны досягаемости радиолокационных средств ПВО Кубинской армии.

Так, в августе месяце было совершено 60 самолето-пролетов над кубинской территорией, а средствами ПВО Кубы было обнаружено только 10. В сентябре – 23 самолето-пролета, а обнаружено 7. До 22.10.62 года был совершен 71 пролет самолетов США над о. Куба»[18]18
  Стратегическая операция «Анадырь». Как это было. М., 2002, с. 292.


[Закрыть].

К 27 октября три полка 51-й ракетной дивизии были уже готовы нанести ракетно-ядерный удар со всех своих 24 стартовых позиций. Поскольку непрерывные полеты американских самолетов-разведчиков привели к вскрытию районов базирования советских ракетных комплексов, командование ракетной дивизии и Группы советских войск на Кубе предприняли ряд мер по повышению боеготовности ракетных комплексов. В частности, в район полевых позиционных районов из группового склада доставили ядерные боеголовки, а для защиты от возможных воздушных ударов на прикрытие ракетных полков направили значительную часть зенитных орудий, ранее прикрывавших столицу Гавану. В общей сложности, для непосредственной противовоздушной обороны ракетной группировки были задействованы две батареи 100-мм орудий, четыре батареи 57-мм пушек, 12 батарей 37-мм зенитных автоматов.

После выполнения всех этих мероприятий генерал Стаценко доложил:

«51-я ракетная дивизия сосредоточилась и была приведена в полную боевую готовность на о. Куба за 48 суток с момента прибытия первого корабля, т. е. 27 октября 1962 года дивизия была способна нанести удар всеми 24 стартами… Готовность полков согласно разработанных графиков определялась: полков тов. Соловьева и Бандиловского – 14–16 часов; полка тов. Сидорова – 24 часа, а с 27 октября 1962 года после переброски ГЧ (головных частей) в ППР (полевой позиционный район) – 10 часов».

Одновременно с ракетной группировкой на Кубе в полную боевую готовность были приведены РВСН, Войска ПВО страны, Дальняя авиация; в повышенную боевую готовность – Сухопутные войска, часть сил ВМФ.

Было задержано увольнение в запас советских солдат и матросов, отслуживших свой срок, отменены все отпуска для военнослужащих (21 ноября 1962 года эти приказы отменили).

Надо заметить, что одно из главных действующих лиц Карибского кризиса, Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев, особого значения этим мероприятиям не придавал. В своих мемуарах он писал:

«Шел непрерывный обмен письмами с президентом Кеннеди, и я провел ночь в помещении Совета Министров СССР, ожидая, что могут быть срочно переданы тревожные известия, на которые необходимо немедленно реагировать.

Были предупреждены и военные. Мы, насколько возможно, приготовили наши войска. По-моему, сделали даже какие-то заявления относительно усиления нашей боевой готовности. Должен сейчас чистосердечно сказать, что это была только демонстрация в печати, чтобы воздействовать на умы американских агрессоров. Практически же мы ничего серьезного не предприняли, ибо считали, что война не разразится и что мы имеем возможность повлиять на возникший накал, чтобы не допустить войны».

Так персональный пенсионер союзного значения Хрущев, сам того не желая, выдал главную государственную тайну: вся политика «ленинского» ЦК КПСС в период Карибского кризиса была сплошным блефом. Пугали Америку своей ракетной мощью, реально располагая всего шестью ракетами Р-7 и пятью десятками Р-16; твердили о готовности до последнего защищать Кубу, а сами старались не пропустить тот момент, когда нужно дать задний ход. Лицемерие всегда было визитной карточкой советского политического и военного руководства.

Несмотря на то, что американцы достоверно знали о наличии на Кубе советского ракетно-ядерного оружия и даже демонстрировали в ООН аэрофотоснимки стартовых позиций и техники, вплоть до 26 октября Хрущев в переписке с Кеннеди настойчиво отрицал их наличие. То же делали многочисленные советские дипломаты по всему миру, внушая потенциальному противнику очень серьезные подозрения о намерениях Советского Союза.

Данный факт был вынужден признать даже генерал армии А.И. Грибков (1919 г.р.):

«Как мне представляется, американцев напугало скрытное и внезапное появление советских ракет на острове. Дезинформация шла по вертикали вниз с самого „верха“. Н.С. Хрущев вплоть до 25 октября уверял американского президента в отсутствии на Кубе ракетного оружия. Разработанный план маскировки и дезинформации в основном был выполнен.

К тому же на все вопросы о наличии ракет на Кубе наши дипломаты в силу своей неосведомленности (в том числе и посол Советского Союза в США, и представитель в ООН) давали отрицательный ответ, что тревожило американцев и, видимо, давало им повод сделать вывод о готовящемся против них внезапном ракетном ударе.

Полагаю, если бы на. основе заранее заключенных с кубинским правительством и обнародованных договоров и соглашений мы постепенно и открыто перебрасывали вооружение, боевую технику, воинские части, в том числе и ракетные, такой острой реакции со стороны США могло и не быть. Хотя вполне вероятно, что американцы приняли бы все меры к недопущению завоза ракет на Кубу».

Такая политика привела к тому, что советские представители в ООН превратились в посмешище для всего мира, после того, как американцы, в ответ на их очередную «гневную отповедь буржуазной пропаганде», твердящей о каких-то ракетах на Кубе, продемонстрировали фотоснимки, на которых любой человек ясно видел стартовые позиции советских ракет.

Сам Никита Сергеевич так объяснял советское лицемерие:

«Американцы предупредили нас в неофициальном порядке через каналы, которые у нас тогда имелись с президентом Кеннеди и его доверенными людьми, что они знают, что мы устанавливаем на Кубе ракеты. Естественно (!), мы все отрицали. Могут сказать, что это вероломство. К сожалению, в наше время данная форма дипломатии сохраняется, и мы ничего нового тут не выдумали, а только воспользовались теми же средствами, которыми пользуется противник в отношении нас».

27 октября обстановка вокруг Кубы накалилась до предела. Расчет советского зенитно-ракетного комплекса С-75 сбил американский самолет-разведчик У-2, пилот которого Р. Андерсон погиб. Напряжение в Москве и Вашингтоне достигло апогея. Нервы были натянуты до предела, одна искра могла вызвать огонь. Задним числом Никита Сергеевич постарался вину за сбитого американца возложить на своего кубинского друга Фиделя Кастро:

«Американские самолеты постоянно облетали остров. Это с ума сводило Кастро. Кастро отдал приказ открыть огонь, и наши военные сбили ракетой американский разведывательный самолет У-2. Это был второй американский разведчик после Пауэрса, сбитый нашей ракетой.

Поднялся шум. Мы несколько взволновались, что президент может это не переварить. Мы тогда отдали приказ своему командующему выполнять только наши указания, и ничьи другие. На случай вторжения мы приказали ему координировать свои действия по отражению вторжения с кубинской армией».

В реальности же 27 октября 1962 года произошло следующее. Обнаружив утром американский самолет-разведчик, шедший в направлении Сантьяго-де-Куба, командование советской группировки долго не могло принять решение. Командующий, генерал Плиев самоустранился, не разрешая, но и не запрещая открывать огонь, а его заместители долго дискутировали. Наконец, заместитель командующего по ПВО, генерал-лейтенант авиации Степан Гречко, приказал уничтожить американский самолет.

Однако, сбив самолет-разведчик, советские генералы испугались собственной смелости, поэтому на стол Хрущеву легло максимально обтекаемое донесение министра обороны Малиновского, из которого невозможно понять, кто же отдал приказ:

«Сов. секретно. Товарищу Хрущеву Н.С. Докладываю. 27.10.1962 года самолет У-2 на высоте 16000 м в 17 часов московского времени вторгся на территорию Кубы с целью фотографирования боевых порядков войск и в течение 1 часа 21 минуты прошел по маршруту Ягуахай, Сьего-Деавила, Камагуэй, Максанильо, Сан-Луис, Гуантанамо, Престон.

В целях недопущения попадания фотодокументов в США в 18.20 московского времени этот самолет был сбит двумя зенитными ракетами 507-го зенрап (зенитно-ракетного полка) на высоте 21 000 м. самолет упал в районе Антилья. Организованы поиски.

В этот день было 8 нарушений самолетами США воздушного пространства Кубы. Р. Малиновский. 28 октября 1962 года».

Прекрасно зная обо всех обстоятельствах уничтожения американского самолета, Хрущев, тем не менее, пытался всю вину возложить на Фиделя Кастро. Даже в секретном послании к нему он написал:

«Сейчас, когда намечается соглашение, Пентагон ищет случая, чтобы сорвать это соглашение. Вот он и организует провокационные полеты самолетов. Вчера вы сбили один из них, в то время как вы их не сбивали раньше, когда они летали над вашей территорией. Такой шаг будет использован агрессорами в своих целях».

Обескураженный наглостью и лицемерием советского вождя, Фидель в ответном послании сухо заметил:

«Советское военное командование может дать Вам дополнительные сведения о том, как был сбит самолет»[19]19
  Новое время. 1991, № 4, с. 37.


[Закрыть].

27 октября Хрущеву вручили послание Фиделя Кастро, предлагавшего радикальный способ решения проблемы:

«Если произойдет агрессия… и империалисты нападут на Кубу с целью ее оккупации, то опасность, таящаяся в такой агрессивной политике, будет настолько велика для всего человечества, что Советский Союз после этого ни при каких обстоятельствах не должен будет допустить создания таких условий, чтобы империалисты первыми нанесли по СССР атомный удар.

Если они осуществят нападение на Кубу – этот варварский незаконный и аморальный акт, то в этих условиях момент был бы подходящим, чтобы, используя законное право на самооборону, подумать о ликвидации навсегда подобной опасности. Как бы ни было тяжело и ужасно это решение, но другого выхода, по моему мнению, нет. Это мое мнение вызвано развитием той агрессивной политики, когда империалисты не взирают ни на какое общественное мнение, ни на какие принципы и право: блокируют моря, нарушают воздушное пространство и готовят нападение и с другой стороны срывают всякую возможность переговоров, несмотря на то, что им известна серьезность последствий»[20]20
  Новое время. 1991, № 4, с. 36.


[Закрыть].

Как видим, Фидель Кастро, по сути дела, призывал Хрущева нанести превентивный ядерный удар по США, дабы навсегда избавиться от «империалистической опасности». Наивный кубинский революционер верил в ядерную мощь СССР и не понимал, что кремлевские вожди только на словах готовы до последнего противостоять вероятному противнику. Но советский блеф все же имел свои пределы, поэтому Никита Сергеевич постарался успокоить разошедшегося не на шутку Фиделя:

«Мы хотели Вам порекомендовать сейчас, в такой кризисный переломный момент, не поддаваться чувствам, проявить выдержку. Нужно сказать, что мы понимаем Ваше чувство возмущения агрессивными действиями США и нарушениями элементарных норм международного права. Но сейчас действует не столько право, сколько безрассудство милитаристов из Пентагона…

Поэтому мы хотели бы по-дружески посоветовать вам: проявите терпение, выдержку и еще раз выдержку. Конечно, если будет вторжение, то нужно будет отражать его всеми средствами. Но не надо давать себя спровоцировать»[21]21
  Новое время. 1991, № 4, с. 36–37.


[Закрыть].

Сообщение о сбитом самолете и послание Фиделя Кастро о начале американского вторжения в ближайшие 24–72 часа, серьезно встревожили Хрущева и его соратников по Президиуму ЦК КПСС:

«К этому времени Америка уже призвала из запаса людей, вывела в океан военно-морской флот, подтянула к своим берегам резервы. Одним словом, все военные приготовления были закончены. Видимо, президент понимал, что он делает.

Конечно, превосходство в ракетах было на стороне США, но он понимал: превосходство превосходством, а те ракеты, которые поставлены нами, свое дело сделают. Они могут сдуть с лица земли Нью-Йорк, Вашингтон и другие промышленные города и административные центры. Конечно, Советскому Союзу они тоже нанесут урон. Начнется война, не такая, как первая мировая или вторая мировая, где некоторые американцы даже не слышали ружейного выстрела. Они не знали, что такое разрывы бомб, что такое разрывы артиллерийских снарядов. Они воевали на чужих территориях. А в этой войне, если она будет развязана, они вызовут огонь на себя. И какой огонь! Термоядерных бомб!»[22]22
  Стратегическая операция «Анадырь». Как это было. М., 2002, с. 14.


[Закрыть] У Никиты Сергеевича руки так и чесались шарахнуть ядерной дубиной по ненавистной Америке, однако даже он понимал, что ответный удар сотрет с лица земли страну победившего пролетариата, а умирать в пламени ядерных взрывов обитателям Кремля совсем не хотелось!

Поэтому на следующее утро Советский Союз заявил о готовности вывести ядерное оружие с Кубы. Хрущеву стало ясно, что он дошел до края пропасти – еще один шаг в прежнем направлении означает, что второго уже не будет. Блеф все более ощутимо пахнул братской могилой для всего человечества. Осознав это, Никита Сергеевич дал команду «Полный назад!» Однако, диктуя через несколько лет мемуары, он постарался максимально приукрасить реальную картину:

«В самый разгар событий, после получения доклада Добрынина о визите к нему Роберта Кеннеди, я продиктовал вариант телеграммы президенту Кеннеди, в которой мы выражали готовность пойти на уступки (в смысле вывода наших ракет).

Только я продиктовал эту телеграмму, ее отпечатали, и мы должны были обсудить ее в коллективе руководства, чтобы принять текст и отправить ее, как мы получили телеграмму от нашего посла, в которой он передавал послание нам Кастро. Фидель сообщал, что по достоверным сведениям, полученным им, США вторгнутся на Кубу через несколько часов.

Нужно сказать, что и мы имели аналогичные сведения: наша разведка сообщила, что подготовлена такая высадка и вторжение неизбежно, если мы не договоримся с президентом Кеннеди. Возможно, эти сведения были подброшены нам американской разведкой. Они ведь часто знают наших разведчиков. Поэтому нередко случается подбрасывание тех данных, которые той или другой стороне хотелось бы довести до сведения противной стороны».

Никита Сергеевич забыл лишь упомянуть в своих мемуарах о том, что советское руководство так торопилось сообщить американцам о своем согласии вывести ракеты с Кубы, что передало свое заявление по радио открытым текстом, опасаясь ракетного удара со стороны США.

Командир 51-й ракетной дивизии, генерал-майор И.Д. Стаценко, по возвращении в Союз, докладывал:

«В 15.00 28 октября 1962 года командующий Группой советских войск на о. Куба объявил мне директиву № 7665 от 28 октября 1962 года, в которой Министр обороны Союза ССР на основании решения Советского правительства приказал демонтировать стартовые позиции, а дивизию в полном составе передислоцировать в Советский Союз.

В период с 29 по 31.10.62 года части дивизии полностью закончили демонтаж стартовых позиций.

В 15.30 31.10.62 года при встрече с исполняющим обязанности Генерального секретаря ООН У Таном, послом СССР в Республике Куба тов. Алексеевым и мною было доложено, что стартовые позиции полностью демонтированы.

В 1200 1.11.62 года поступила директива МО СССР, которой было приказано в первую очередь погрузить все ракеты на имеющиеся корабли до 7 ноября 1962 года и не позднее 10 ноября отправить их в Советский Союз.

Ракеты грузить на палубы кораблей. Во исполнение директивы к 2.11.62 года все ракеты были сосредоточены в портах погрузки. Погрузка ракет на корабли началась 3.11.62 года и закончена 8.11.62 года…

Первым из порта Мариель с четырьмя ракетами на борту в 15.30 5.11.62 года вышел теплоход „Дивногорск“.

Последние 8 ракет с о. Куба вывезены из порта Касильда теплоходом „Ленинский комсомол“ в 8.30 9.11.62 года.

Решение Советского правительства и приказ министра обороны Союза ССР о вывозе ракет с о. Куба было выполнено досрочно»[23]23
  Стратегическая операция «Анадырь». Как это было. М., 2002, с. 293–294.


[Закрыть].

Вывод советских ракет и других войск с Кубы напоминал отступление разбитой армии: американцы настояли на инспекции всех кораблей и судов, на которых возвращались домой войска.

Отметим, что переговоры с американцами и принятие решения о выводе происходили без участия кубинцев. На Фиделя кремлевские вожди не обращали внимания, видимо, считая, что третий лишний. Подобная политика Москвы вызвала серьезное недовольство кубинского руководства, и на то были веские причины.

Непосредственный участник карибского кризиса, генерал армии А.И. Грибков, через тридцать лет после описываемых событий, отметил:

«Фиделя Кастро можно было понять. Советские ракеты оказались на Кубе в результате договоренности правительств двух государств. А значит, и вывоз их следовало согласовать с кубинским руководством…