Текст книги "Из разноцветных миров"

Автор книги: Игорь Чичилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава X

«Гнев и ярость, безысходность, отчаяние. Смерть».

Скрижали времен

Он пошел вдоль стражей. Это был более длинный путь, но сейчас ему совершенно не хотелось идти через город, видеть кого-то, тем более этих птицеящериц-зартов. И вообще он не хотел видеть весь мир, этот мир. Он шел довольно близко от стражей, и пару раз пустынники пытались заговорить с ним, но он не обращал на них внимания, а может, просто не замечал. Он был погружен в какое-то странное состояние: смятение, отчаяние, безысходность, чувство того, что он совершил какую-то ошибку, дикую, непоправимую ошибку. Словно то, что ему было нужно, лежало перед ним, стоило лишь протянуть руку и взять, никто не мешал ему, он мог просто подойти и взять, но вместо этого… «Глупо, как глупо все вышло! – в смятении думал он. – Ну и черт с ним! – злость была как защита и ответ на все. – Но почему, почему все так?! – Отчаяние жгло его. – Что же теперь делать? Как же теперь…»

Начинало темнеть. Ирв шел, не замечая этого. Черные тени пустынников на равнине за стражами, свет в окнах домов города – Ирв шел между ними, среди них, внутри них. Еще одна ночь приходила в мир, еще один день кончался. Один из многих, тех, что были и еще будут – лишь где-то в середине времени, а точнее, просто нигде, – просто один из всех дней, одна из всех ночей этого мира. И не уйти от них, не скрыться, нельзя не быть в них. Лишь в середине времени – это значит, что впереди еще долго, еще много дней и ночей этого мира, этого мира…

Придя домой, Ирв увидел, что там Лия ждет его.

– Я узнала, что ты пошел к Нолу, – сказала она, – и решила прийти к тебе. Я боялась больше никогда не увидеть тебя, если ты вернешься в свой мир.

Ирв только усмехнулся на это, подумав, что слишком часто стал усмехаться последнее время. Хотя, что еще оставалось? Он ничего не ответил Лие, лишь прошел и сел на стул у стола, отвернувшись к окну.

– Что тебе сказал Нолу? – спросила Лия.

– Нолу? – усмехнулся Ирв. – Что он может сказать?

– Он рассказал тебе, как вернуться в твой мир?

Ирв молчал. Обида и злоба были в нем, вот только на кого? На Нолу? На себя?

– Он ответил тебе? – переспросила Лия.

Ирв кивнул:

– Да, – с сарказмом сказал он, – ответил.

– Что с тобой? – мягко произнесла Лия. – Я слышу печаль в твоих мыслях.

– Печаль?! – удивился Ирв. – Ты слышишь печаль? А по-моему, это просто смерть.

– Нет, – она покачала головой. – Когда смерть, то уже нет ничего.

– А интересно, – с притворной наивностью спросил он, – что у вас делают с покойниками? Я что-то не видел здесь кладбища.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Думаю, что мне пригодится это, когда я состарюсь и умру в этом мире. Похоже, мне придется доживать свой век здесь, – он зло посмотрел на нее. – Ты, конечно, будешь рада этому.

– Я буду рада, если мне не придется расставаться с тобой, – спокойно ответила Лия. – Но я буду рада и если тебе будет хорошо, как бы это ни было.

Ирв промолчал, снова отвернувшись и уставившись в окно.

– Что тебе сказал Нолу? – спросила Лия.

Ирв молчал, но потом проговорил с некоторой издевкой:

– А ты разве не слышишь это в моих мыслях?

– Я чувствую, что все получилось не так, как ты хотел. Но что именно произошло, я не знаю.

Ему не хотелось говорить, и он молчал, хотя понимал, что напрасно злится на Лию, но ничего не мог поделать с собой – уж очень мрачные мысли одолевали его. Ирву вдруг пришло в голову, что после того как он напал на Нолу, тот больше вообще не захочет говорить с ним. Никогда. И значит, ему никогда не узнать ответ, не найти дороги назад. Никогда…

– Что ты сделал Нолу? – Лия услышала его мысли.

Ирв усмехнулся:

– Что ему сделаешь? – пробормотал он и потом громче: – Не бойся, ничего не случилось с вашим драгоценным Нолу.

– Значит, он не сказал тебе, как вернуться в свой мир?

– Нет, – резко ответил Ирв, посмотрев на нее, – можешь радоваться.

– Ты зря злишься. Он никому не желает плохого, иначе он не приходил бы к нам.

– Он просто надутый индюк, этот ваш Нолу, упрямый осел…

– Не говори так, – сказала Лия. – Не нужно оскорблять Нолу.

– Ты тоже будешь указывать мне, что говорить? – почти прокричал Ирв.

– Нет, – тихо произнесла она. – Но Нолу добр и справедлив, он все делает так, чтобы всем было хорошо.

– Именно поэтому ему лень сказать пару лишних слов, – с ухмылкой проговорил Ирв.

– Нолу всегда отвечает на вопрос, – сказала Лия. – Может быть, дело в вопросе, а не в нем?

– Что? – и снова волна гнева захлестнула его, как тогда в Храме. Лия говорила ему то же, что и Нолу, и ладно, этот божок Нолу, но Лия… Уж от нее он никак не ожидал такого. Ирв почувствовал, что бесполезно говорить что-либо, и злоба бессильна, и вообще зачем говорить?

– Ну и черт с вами! – сказал он. Потом резко встал, опрокинув стул, и вышел на улицу.

Была ночь. Оказавшись во дворе перед домом, Ирв не знал, что делать. Тогда пошел к стражам и стал разводить костер. Лия вышла на порог и издалека наблюдала за ним. Когда костер разгорелся, Ирв опустился на землю перед ним, сидел и смотрел в огонь. Лия тихо подошла к нему и присела сзади, обняв его за плечи. Они молчали, лишь огонь потрескивал в ночи. Ирв думал о том, что случилось, мрачные мысли наполняли его своей чернотой. Все, все рухнуло: все надежды, а может, и вся его жизнь, если действительно этот Нолу больше не захочет говорить с ним. Ему не найти дороги назад, он навсегда останется здесь. Навсегда…

Лия слышала его мысли, но молчала, понимая, что лучше ничего не говорить сейчас. Она положила голову ему на плечо и обнимала его, слыша и чувствуя все то, что владело им, слушая его мысли, его чувства, ощущая их вместе с ним.

Костер горел в ночи. Пустынник возник перед ними во тьме молчаливой тенью, пустотой, чернее, чем сама ночь. Ирв как-то понял, что это именно «его» Пустынник, хотя даже не посмотрел на него. Пустынник молчал, тоже слыша мысли Ирва, понимая его состояние. Они так и молчали втроем во тьме перед костром, ощущая одни чувства.

«Вот и все, – думал Ирв. – Вот и все, что осталось мне, – Лия и Пустынник были с ним, пламя костра, ночь. – Вот и все. Теперь это весь мой мир, все мое человечество, в котором лишь я один человек, – он усмехнулся. – И так будет всегда, навсегда, на всю вечность, которой теперь будет моя жизнь, пока она не кончится. Она будет тянуться бессмысленно долго, и ничего не будет в ней. Лишь пустота, лишь время, которое надо прожить день за днем. Зачем?».

Лия подняла голову и посмотрела на него.

– Нет, – тихо произнесла она. – Нет…

Ирв огляделся.

– Отличное место для могилы, – с черной веселостью сказал он. – Вот здесь и будет моя могила, на краю у стражей. Здесь я и останусь навсегда.

– Нет, – снова произнесла Лия и погладила его по голове.

Пустынник молчал, слушая их, и молчание его было глубоким и мрачным. Он не уходил и не говорил ничего. О чем он думал там, в темном участке мозга Ирва? Он сочувствовал? Хотел помочь? Черная тень в ночи, думающая о том, чтобы помочь, взяв на себя часть тяжелых мыслей.

Ирв смотрел в огонь.

– Отличное место для могилы, – еще раз проговорил он.

Лия обнимала его и гладила его волосы. Ночь окружала их, тихая, огромная, долгая.

Наутро Лия ушла, Ирв не стал удерживать ее. Он был дома, пребывая все в том же мрачном настроении, и злоба владела им: на Нолу, на себя, на весь этот мир с пустынниками и зартами, с приплюснутым небом и размазанным пятном вместо солнца. Он не мог видеть его. Этот мир стал его тюрьмой, Ирв ненавидел все, что относилось к нему.

Он смотрел на Кристалл Мерцания. Свет за окном. Медленные переливы темных бархатистых тонов внутри Кристалла. Где-то за стенами дома город, в котором копошатся зарты, исполненные важности своей каждодневной суеты. Грани чуть выделяются на Кристалле, но не слишком – так, почти не заметно. Пустынники по ту сторону стражей ждут свою жертву, тупо уставившись в пространство перед собой. Мерцание было ровным по всей поверхности и скорее напоминало волны, чем что-то другое, но не набегающие одна на другую, а возникающие внутри друг друга. Где-то в другом городе божок Нолу, наверное, уже начал пудрить мозги пустоголовым зартам, впрочем, пожалуй, сначала пустоголовым пустынникам. Кристалл не был прозрачен, и переливы происходили как бы на поверхности или, вернее, чуть в глубине у самой поверхности. А Девы… Хм… Ох уж эти Девы! Наверное, тоже приступили к своей работе, хотя нет – сейчас, пожалуй, еще слишком рано. Тогда чем они там заняты? Готовятся к рабочему дню? Или, вернее, ночи… Скорость изменения цветов примерно одинакова, без всплесков и ускорений, но узоры всегда разные или просто случайные. Интересно, от чего зависит картина узоров? И вообще, что там переливается внутри?

Ирв взял Кристалл Мерцания в руки. Ну что, божок Нолу, поспорим, кто из нас обладает большей магией? Ирв усмехнулся. Чертов Нолу! Нечего было надеяться на него, сам виноват – поверил в местного бога, – что за наивность? Цивилизованный человек, а верит во что попало! Сам виноват – нечего было надеяться на этого Нолу…

Ирв внимательно рассматривал Кристалл Мерцания, искал хоть что-нибудь, что давало бы возможность управлять им… Или не управлять, а… Не важно! Так что здесь? Ирв вертел Кристалл и так и этак, но ничего похожего на рычажок или кнопку или бог его знает что, не было. Ирв отметил про себя, что выражение «бог его знает», звучит в этом мире как нельзя кстати – можно прямо так и говорить: «Нолу его знает». Да уж, Нолу знает все, конечно. Ирв усмехался: «Ну что ж, всезнайка Нолу, давай поспорим, давай!»

Он просмотрел каждый миллиметр Кристалла, каждую грань, но не обнаружил ничего, даже мельчайшей царапины не было на нем. Так, ладно… Ирв сел за стол, положив Кристалл перед собой. «В чем же твое свойство? – мысленно обратился он к Кристаллу. – Только чтобы пускать пыль в глаза своими переливами?». Но нет. Ирв знал, что Кристалл обладает реальными практическими возможностями. Конечно, на Земле лишь предполагали и высказывали догадки об этом, но Лия говорила, что он был и в этом мире, и зарты использовали его для перемещения в четвертом измерении. А раз глупые зарты могли это, то и он сможет. Хотя тогда зарты еще не были глупыми, но все равно, это вызов ему, как человеку. Зарты разгадали эту загадку, а он? Ирв усмехался: чертовы зарты, чертов Нолу, чертовы пустынники, чертов мир! Он больше не станет надеяться ни на кого. Вот он, Кристалл Мерцания, в его руках! Что еще нужно? А если он не сможет понять, как управлять им, то и поделом ему, тут ему и место, среди глупых зартов. Ирв усмехался. Злоба и азарт подстегивали его, он готов был бросить вызов всему миру, всем мирам. Как он ненавидел этот мир!

Кристалл Мерцания лежал перед ним на столе – магические переливы темных тонов, Ирв смотрел на них. Может быть, есть какая-то закономерность в переливах и изменениях узоров? Ирв смотрел, пытаясь понять. Долго. Но потом почувствовал, что уже просто перестает понимать что-либо, завороженный, загипнотизированный неспешным мерцанием. Он потряс головой, пытаясь прогнать оцепенения. Нет, это не то, это неправильный путь. Закономерности, пожалуй, нет, а даже если бы и была – что с того? Как ею пользоваться? Нет, дело не в этом. Тогда в чем?

Усиливать сознание – вот все, что Ирв знал о свойстве Кристалла. Но что это значит «усиливать сознание»? Как его можно усилить? Да, помнится, еще Пустынник говорил что-то об этом: «Пространство и время спрессованы и свернуты в свиток…» Нет, это уж совсем не понятно что. Ладно. Если дело в сознании, тогда, может быть, Кристалл как-то действует на мозг человека, или, наоборот, биотоки мозга действуют на него?

Ирв взял Кристалл в руки, повертел, потом закрыл глаза и приложил его к голове. И что? Ровным счетом ничего. С таким же успехом можно прикладывать ко лбу кусок льда или просто пустую кружку. Опять не то… Ирв держал Кристалл в руках и, не открывая глаз, пытался представить его в голове, увидеть мысленным взором, как-то воздействовать на него. Нет, все напрасно. Кончилось тем, что Ирв почувствовал, что засыпает. Нет, хватит, он открыл глаза. «А может, и надо уснуть?», – мелькнула мысль. Но Ирв сразу отверг ее – если спать, то как же тогда осуществлять перемещение? Все не так, все не то.

«Что за глупость, – думал Ирв, – держать в руках способ воздействия на четвертое измерение и не знать, как воспользоваться им? Что за глупость? Нелепость… – он смотрел на Кристалл Мерцания, лежащий перед ним. – Так что же с тобой делать?»

Ирв встал и прошелся по комнате. «Нужно знать то, что я хочу сделать. Нужно видеть четвертое измерение, чтобы управлять им», – размышлял он. Дверь была открыта: утром он выходил на улицу и не стал закрывать ее – просто было все равно. Ирв вышел на порог, посмотрел на город. Днем он был сер и мертв. Как ни странно, город оживал только ночью, когда зажигались огни в домах, и все ложились спать. И даже в темноте, когда гасли почти все окна, город казался более живым чем сейчас, чем днем, – сны тогда были его жизнью. Ирв вдруг усомнился, подумав, что видят ли зарты сны? Пожалуй, нужно спросить у Пустынника об этом – он ведь видит сны спящего человека. Хотя, откуда ему знать это про зартов? Он – убийца и не может видеть сны мертвых зартов, в сознание которых проникает. Лишь человека ему не удается убить при этом. А зарты… Мертвые не видят снов.

Ирв зашел в дом и закрыл дверь. Пустынники, зарты… Пусть сами разбираются с собой. Ему нет дела до них и вообще до этого мира. Чертов мир! Ирв завесил окно черным покрывалом, и стало темно, как ночью. Он включил свет. Все было отлично: его дом был отдельно, он отделил его от окружающего мира. Ирв улыбался. Все было отлично…

Кристалл Мерцания на столе – словно главная вещь в мире, а все остальное лишь фон, декорации для него. Ирв видел это: Кристалл был именно таким. «Ну уж нет, – подумал он, – я не буду декорацией для тебя. Ты сам послужишь мне. Я буду использовать тебя, а не наоборот». Кристалл лежал, все так же бесстрастно мерцая, не обращая внимания на него и словно подсмеиваясь над ним. Хотя нет, он не опускался до подсмеивания, он просто был и занимался своим делом, а все остальное как бы не существовало для него. «Я заставлю тебя слушать меня, – мысленно говорил ему Ирв. – Ты обратишь на меня свое внимание, ты будешь делать то, что я скажу тебе». Он снова сел перед Кристаллом.

Камни и тени, деревья и птицы, озера и травы. Дайте мне силу тысячи солнц, пронзающих время огненным светом. Дайте мне тьму, в которой весь мир, словно в мешке внутри. Сверкающий ветер, лед и огонь дайте мне.

Он смотрел в Кристалл Мерцания, стараясь быть им, вобрать в себя переливы, строгие грани, молчаливую и безразличную ко всему смену узоров. Неспешные волны, бесконечно разнообразные, но спокойные и плавные, просто наплывающие друг на друга не для того чтобы быть выше всего, а лишь совершая свое действие потому, что они есть. Но так, словно зная смысл всего, словно сущность мироздания – только то, что вокруг, и не представляет никакой тайны для них, равная им, если не созданная специально для них. Там миры, бесконечное количество миров и бесконечные в своем разнообразии, наполненные жизнью, тысячами, миллиардами жизней и судеб. Но все это только для того, чтобы создать пространство, какое-то место, где бы он мог быть и использовать свои свойства – Кристалл Мерцания, Мерцающий Камень, Свиток Мерцания… Как еще называют его в других мирах?

Ирв смотрел на Кристалл, понимая, что ему, возможно, тысячи, миллионы лет, и он побывал не в одном десятке или сотне миров, и вот теперь он держит его в руках, он является его единовластным хозяином. Но так ли это? Он лишь держит его в руках и все. Какое значение это имеет для Кристалла, да и для него самого тоже? Ирв лишь очередная декорация для него, лишь очередное место, где он находится сейчас. Какая ему разница, где быть? Пройдет несколько лет, и после смерти руки Ирва станут костями скелета, и его труп может так же держать Кристалл, как он сейчас. Какая разница? Что Кристаллу какие-то несколько лет или несколько тысяч лет? Он будет все так же бесстрастно мерцать, невзирая на окружающий мир. Но только Ирв живет сейчас, он только сейчас может использовать свое сознание и по-настоящему завладеть Кристаллом, действительно сделавшись его хозяином.

«У вас еще нет Свитка Мерцания», – вспомнил Ирв слова пустынника. Да, он был прав, а тогда Ирв посмеялся над ним. Как он был глуп! Так что, может, пойти к пустынникам, и пусть они помогут ему, подскажут хоть что-то? Может быть… Пожалуй, это неплохая мысль. Ирв взял Кристалл Мерцания и вышел из дома. Подойдя к стражам он сел на землю, положил Кристалл перед собой и стал ждать пустынника. И пустынник не замедлил появиться, возникнув перед ним черной тенью.

– Что ты знаешь об этом? – спросил Ирв, показав на Кристалл.

– Это Свиток Мерцания, – ответил пустынник.

Это был не «его» Пустынник, но, пожалуй, это было не важно.

– Я знаю, – сказал Ирв. – Расскажи мне о нем.

– В нем пространство и время свернуты в свиток. Тот, кто сможет заполнить его, получит возможность видеть, использовать его.

– Что значит «заполнить»?

– Заполнить Свиток собой – записать на нем пустоту бесконечности и бесстрастность времени.

– Что это? Я не понимаю.

– Бесконечность везде, и материя – лишь крохотные частицы в ней. А время идет всегда, и чья-то жизнь – лишь крохотная частица его.

– То есть нужно познать пустоту бесконечности и отрешенность времени?

– Д-да, – несколько неуверенно произнес пустынник. – Тогда Свиток сможет заполнить пустоту и наполнить отрешенность.

– Подожди, но ты ведь сказал, что нужно наоборот заполнить Свиток?

– Нужно заполнить Свиток ничем, чтобы он предоставил пространство и время для чьей-то власти над ним.

– Так, – Ирв задумался. – Значит, нужно только заполнить его пустотой и все? – потом сказал он.

– Да, – ответил пустынник. – Но это не так просто.

– Почему? По-моему, пустота меньше, чем что-либо.

– Нет, пустота больше, чем что бы то ни было.

– По размерам – возможно, но по содержанию…

– Нет, вы не понимаете. Пустота должна быть абсолютной, только так она сможет заполнить Свиток.

– Да? – беззаботно произнес Ирв. – Уж чего-чего, а пустоты у меня сколько угодно, – он улыбнулся. – Ничто просто распирает меня своим количеством.

– Нет, вы не понимаете, – повторил пустынник.

– Ладно, – Ирв встал, взяв Кристалл Мерцания. – Спасибо за информацию. Пойду использовать свою пустоту.

Он повернулся и пошел к дому.

– У вас нет пустоты, – вслед ему проговорил пустынник, но Ирв не обратил внимание на его слова.

Выдох, еще выдох – напряжение оставляет мышцы вместе с воздухом, выходящим их легких. Ирв пытался расслабиться и забыть обо всем. Снова сидя перед Кристаллом Мерцания, он пробовал сделать то, о чем говорил пустынник. Но все было бесполезно. Он закрывал глаза и расслаблял мышцы, переставая думать о чем-либо, кроме Кристалла, но нет – ничего не выходило, Кристалл был нем и мертв как обычный холодный камень.

Ирв подумал, что, возможно, мысли о Кристалле тоже лишние и не дают образоваться пустоте. Да, наверное. Тогда он постарался не думать вообще ни о чем. Но через какое-то время понял, что и этого мало – он ведь помнит о Кристалле, и желание достичь цели есть внутри, и, скорее всего, это так же является лишним. Нужно было убрать и это. Но как тогда в принципе делать что-то, если не иметь желания? Как можно совершить действие, не думая о нем, сделать что-то, не желая или, проще говоря, не делая этого? Он не знал. Нужно, наверное, забыть об этом, а потом сделать как бы случайно, не думая. Но… как это? Как запланировать случайное, спонтанное действие? Черт! Пустынник снова был прав, все оказалось не так-то просто. Ирв не знал, что делать. Вернее, знал, что не нужно делать ничего, чтобы сделать это. Тьфу! Он совсем запутался, уже переставая понимать что-либо.

Кристалл Мерцания лежал перед ним все такой же отдельный и безмолвный, высокомерный. «Нет, я не сдамся!», – думал Ирв, но понимал, что азарт и вообще эмоции только мешают ему, так же как и желания, стремления. Нужно, чтобы в нем не было ни эмоций, ни чувств, ни желаний. Но как сделать это? Стать холодным как лед? «Бесстрастным как время», – вспомнил он. Да, все оказалось непросто, совсем не просто. Желание определяет действие. Ему нужно убрать желание и совершить действие. Но как же сделать это? Как?

Ночь сменила день. Ирв не спал уже вторые сутки по земному времени и почти ничего не ел. Он был одержим целью, одержим стремлением. «В этом-то и есть главная ошибка, – думал он. – Но в этом и основа для достижения цели». Замкнутый круг. Чертов замкнутый, заколдованный круг! Ирв уже не понимал, что он делает, глядя на Кристалл, который, словно издеваясь, продолжал все так же бесстрастно мерцать. «Чертов Кристалл!», – подумал он. Потом встал и вышел из дома.

Ночь. Огни в домах города. Ирв смотрел на них. Ночное спокойствие рассеивало напряжение, уносило заботы. Ирв чувствовал, что устал – он так долго был напряжен и одержим, слишком напряжен, пытаясь расслабиться и отрешиться от всего. Нет, это снова не верный путь, так не выйдет ничего. Но тогда как? Как сделать это? «Ищи ответ в себе», – вдруг вспомнил он слова Нолу. Неужели это так? Неужели это и есть правильный ответ? Но ведь Нолу всегда отвечает и отвечает правильно… Ирв качал головой. Если признать это, то придется согласиться и с тем, что он действительно бог. Хм… Ирв только качал головой в ответ на эти мысли.

Огней в городе становилось все меньше, сны приходили в мир. Ирв постоял еще немного, а потом пошел в дом и тоже лег спать.

Утром он проснулся с тягостным чувством того, что он слаб и беспомощен. Он бросил вызов всему миру, но не в силах выиграть этот бой. Он слишком слаб и, как ни странно, слаб тем, что не может быть достаточно бессильным, сбросить напряжение, отрешиться от всего. Нет, это слишком не по-человечески: выиграть битву, в которой побеждает тот, кто стал более слабым и уничтожил само желание победить.

Но все-таки он не хотел сдаваться – что ему еще оставалось? Да и потом, почему бы не попробовать, вдруг все же получится? Он возобновил попытки «заполнить» Кристалл Мерцания. Но ничего не получалось. В конце концов, совершенно отчаявшись, он снова отправился к пустынникам. На этот раз перед ним появился «его» Пустынник. Ирв чуть приподнял Кристалл Мерцания в руках:

– Покажи мне его, – сказал он Пустыннику.

– Но ведь вы держите его в руках, – удивился Пустынник.

– Нет, покажи, как видишь его ты – у вас ведь совсем другое восприятие.

Пустынник помолчал секунду.

– Хорошо, – потом сказал он.

Ирв закрыл глаза и крепче сжал в руках Кристалл Мерцания.

Черкая пронзительная пустота. Везде. Нет ничего. И время не идет здесь. Или нет, оно присутствует здесь всё: от начала до конца времен все время собрано в одно мгновение, и это мгновение есть всегда. В этой пустоте, в этом пронзительно бесконечном пространстве. Ирв падал в него. Словно сорвавшись с края мира, он падал в бесконечность без времени, со всем временем. Дикий сумасшедший полет. Сознание переставало быть внутри него: оно тоже падало, но во все, абсолютно во все стороны. Оно распадалось или растягивалось в этой пустоте и, не имея границ, удерживающих его, заполняло собой всю бесконечность, само становясь бесконечностью. Это было невыносимо. Падение все продолжалось, и скорость его увеличивалась. Но бесконечность была бездонна, и полет не прекращался, делаясь все быстрее, быстрее, быстрее… Ирв чувствовал, что сходит с ума, становясь бесконечностью в постоянно тянущемся мгновении всего времени.

– Нет! Нет! Стой! – закричал он и тяжело дышал, закатывая глаза, и все никак не мог прийти в себя, когда Пустынник перестал показывать ему образ Кристалла Мерцания.

– И ты… и ты можешь понимать такие образы? – наконец отдышавшись, спросил Ирв.

– Да, – ответил Пустынник. – Я ведь показал вам его.

Ирв покачал головой.

– Какое же надо иметь сознание для этого, – проговорил он.

– У меня нет сознания, – сказал Пустынник.

Ирв посмотрел на него.

– Вот в чем дело. Тогда, действительно, тебе не страшна бесконечность.

Они молчали какое-то время. Ирв думал о Кристалле и о том, что показал ему Пустынник.

– И эта бесконечность в нем? – спросил Ирв.

– Я не уверен, что это бесконечность или то, что вы подразумеваете под этим.

– Тогда что это?

– Я не знаю, – ответил Пустынник. – Я просто показал вам то, что вижу.

– Да?

Ирв продолжал размышлять.

– А у Кристалла… или Свитка Мерцания, как вы его называете, есть четвертое измерение?

– Нет, он трехмерный, как и все в этом мире. Но Свиток обладает свойством сохранять стабильность при движении в четвертом измерении.

– Стабильность? Что это значит?

– Я не знаю, как объяснить – я лишь чувствую это.

– Тогда… Черт! – Ирв хотел сказать, чтобы Пустынник показал ему это. Но вспомнив только что виденный образ, понял, что лучше не делать этого – еще один такой полет может и вправду свести его с ума. Нет, лучше не лезть в образы, связанные с Кристаллом Мерцания.

– М-мм… – Ирв задумался. – Ладно, попробуем так: давай по порядку. Стабильность при движении в четвертом измерении – что это?

– Все, что есть в мире и во всех мирах, состоит из мельчайших частиц, – сказал Пустынник.

– Да, из молекул и атомов, – кивнул Ирв. – И что?

– То, что сохраняет их вместе, и определяет мир.

– Так, подожди, – Ирв пытался понять. – Сохраняет их вместе? То есть соединяет их в какой-то предмет и удерживает, не давая распасться?

– Да, сохраняет очертания и целостность, форму вещей, предметов.

– Угу. И это что-то определяет мир? То есть мир – это то место, где есть эти связи?

– Нет, мир – это сами связи. Именно потому он и существует, что в нем есть возможность составлять предметы из мельчайших частиц. И эта возможность и есть мир.

– Подожди, подожди, – Ирв думал. То, что говорил Пустынник, было где-то на краю понимания, но все же можно было удержать это. – Значит, мир – это не место, это возможность, или присутствие возможности… Какие-то силы, которые есть, и внутри них, посредством их атомы соединяются, образуя Вселенную.

Пустынник молчал.

– Но ведь это известно, что соединяет атомы, – продолжал Ирв. – Наука на Земле… Хотя, пожалуй, действительно известно не все и не до конца… – Ирв пытался представить себе это. – Законы природы, механизм и связь существования всего – это и есть мир? То есть пустота пространства на самом деле содержит связи, определяющие мир, вернее, они определяют ее, или… М-мм… Но тогда… Как же может быть, чтобы этих связей не было – как могут разделяться миры, существуя отдельно?..

И тут он понял. Догадка пронзила его, вспыхнув четким образом в голове.

– Лист бумаги! – почти выкрикнул Ирв. – Наш мир… все миры…

Он вспомнил, как всегда представлял себе четвертое измерение и отдельные миры в нем. Просто спустившись на измерение ниже: представив не четвертое измерение с позиции трехмерного мира, а – что примерно то же самое – третье с позиции двухмерного. Ведь каждый двухмерный мир – это плоскость, как лист бумаги. И все, что есть в таком мире, – это как картинки, нарисованные на бумаге и не имеющие высоты, третьего измерения. Но главным было другое, Ирв подумал, что именно лист бумаги и есть то, что определяет мир – та связь, которая сохраняет картинки, – то, на чем они держатся. Ведь они не могут быть просто в воздухе – они должны быть нарисованы на чем-то, и лист бумаги, плоскость мира – это то, на чем они существуют, то, что удерживает и сохраняет их. Потому что без него… Что будет с рисунком, если он лишится бумаги, на которой нарисован?

И значит… значит… Господи! Значит, есть что-то вроде листа бумаги, на котором сохраняется, держится и трехмерный мир, только не обычного, а трехмерного листа. И все существует на нем. Но как картинки не знают о бумаге, на которой они нарисованы, так и мы не видим этого своего трехмерного листа, но он есть и определяет наш мир. Как и другой такой же лист определяет другой мир над нашим, и над ним еще один, и следующий, и следующий – и так до бесконечности. И каждый мир – это то, на чем держатся краски, составляющие картинку, или отдельные образы, предметы мира. Но сам мир, его сущность – это лист бумаги, способный сохранять на себе предметы мира.

Ирв сидел перед Пустынником на земле другого мира, размышляя об этом. Кристалл Мерцания был в его руках.

– Но тогда, – проговорил он, обращаясь к Пустыннику, – то, что ты сказал, значит, что Кристалл не распадается, отделившись от мира. То есть, если то, что нарисовано на листе бумаги, распадается, отделившись от него, то Кристалл Мерцания сохраняет свою форму, сохраняется, не имея поддержки мира.

– Наверно, – сказал Пустынник. – Это не противоречит моим представлениям.

– Но чем определяется это его свойство? – продолжал Ирв. – Кристалл имеет свою связь внутри? Или… Да! Тогда получается, что Кристалл Мерцания – это отдельный мир, если эта связь определяет существование мира. Если Кристалл обладает ею, тогда он – это мир?

– То, что может считаться отдельным миром, есть в Свитке Мерцания, – сказал Пустынник. – Но он не как все миры – он не содержит предметов, в нем нет ничего, кроме самого себя.

– Вот как? – Ирв смотрел на Кристалл Мерцания. – Значит, это мир… Но мир в чистом виде – только сама сущность мира, не заполненная ничем.

– Да, – сказал Пустынник, – сейчас это так, но вы можете заполнить этот мир собой.

– Что?! – у Ирва мурашки побежали по спине. За всеми этими рассуждениями он совсем забыл, что его действительной целью являлось использование Кристалла Мерцания. – Но как, как мне сделать это? Как войти в мир Кристалла Мерцания?

– Вы не можете физически войти в него, – проговорил Пустынник.

– Я знаю. Но тогда как?

– Все же Свиток Мерцания не совсем мир в обычном понимании – это пространство и время…

– …которое свернуто в Свиток, – быстро договорил за него Ирв. – Это я уже слышал. Как мне войти в него?

– Пространство и время сохраняют в нем свои свойства…

– Подожди, – снова перебил его Ирв. – Действительно это мир, если в нем есть пространство и время.

– Да, но то, что они свернуты в нем, и отделяет их от внешнего мира, того, в котором находимся мы, и препятствует присутствию материи внутри него.

– Хорошо. Как мне войти в него? – снова повторил Ирв свой вопрос.

– Поскольку, он не может содержать никакой материи, то только ваше сознание может быть в нем. Вам нужно установить связь с ним, сделать его таким же, как вы, чтобы он мог включать вас в себя.

Ирв молчал, больше не задавая вопросов, и с какой-то сумасшедшей терпеливостью слушал Пустынника, стараясь не перебивать и не мешать, дать ему высказать все, что он знает.