Текст книги "Т-34 — истребитель гархов"

Автор книги: Игорь Подгурский

Соавторы: Константин Клюев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Десантники во главе с доктором Гримом приглядывали и за берегом, и за рекой. Доктор время от времени рассматривал удаленные участки берега через оптический прицел. В километре вверх по течению река делала широкий изгиб, и сильное течение намыло серпообразную белую косу. Кроме нескольких крупных пресноводных черепах на песчаной отмели никого не было. Широкие, как противни, они лениво переползали по песку с места на место.

Спокойствие было нарушено лишь однажды: кабан с огромными желтыми клыками выскочил из зарослей и помчался на матросов. Рубин так стремительно срезал секача короткой пулеметной очередью, что на берегу даже не успели испугаться.

Запасные трубы топливопровода закрепили перпендикулярно палубе и пустили по ним лианы зеленым водопадом. Срезанные ленты дерна и мха раскатали по палубе среди сшитых проволокой матов из травы и камыша. Ветки и целые кусты, выдернутые почти с корнем, привязывали вдоль леерного ограждения. Мичман-дизелист любовно расправлял ладонями помятые листья орхидей, оставленных кем-то возле турели. Он наклонился над импровизированной клумбой и с наслаждением вдохнул аромат дивных полосатых цветов. Резкий запах тухлого мяса заставил мичмана отпрянуть. Он громко чихнул, подняв облако желтой пыльцы.

– Красота обманчива, – пробормотал дизелист, пытаясь рассмотреть слезящимися глазами дорогу в трюм.

Подводная лодка после тотального озеленения приобрела вид дикого островка. Под конец на борт прихватили тушу убитого секача, освежеванную коком на берегу. После короткой переклички старпом убедился, что весь экипаж на борту, и сходни убрали. Заработали электромоторы, и еще один зеленый островок поплыл по реке. Его отличие от других заключалось в том, что он плыл быстрее, причем против течения.

* * *

Голова подводника в черной пилотке просунулась в дверь:

– Господин Гримм, командир приглашает вас в центральный отсек!

Командир субмарины стоял у перископа, прижав лицо к окулярам. Услышав шаги, он оторвался от перископа и произнес:

– Посмотрите! Узнаете?

Над угольно-черной водой, левее лунной дорожки, возвышалось плато с остроконечной скалой.

– Палец Дракона?

– Так точно, Палец Дракона, – торжественно подтвердил капитан. – Если верить карте, по воде до него километров сорок. Река здесь делает петлю. Напрямик, по джунглям и через плато, – километров пятнадцать.

– Мы высадимся здесь. – Доктор Гримм оторвался от перископа. – Пойдем к скале по суше. Если понадобится, прикроете нас орудием и пулеметами. Если все будет тихо, отправитесь к Пальцу Дракона по воде. Вы там будете через двадцать пять – двадцать шесть часов. Там и встретимся. Приступаем, господин капитан!

Капитан-лейтенант повернулся к рулевому:

– Стоп машина!

По коридору пронесли тяжелый кокон штормбота и разборные весла в чехлах. По трапу поднимались комендоры, таща с собой ящик со снарядами. Когда Эрик Гримм и капитан Райф появились на мостике, артиллеристы уже расчехляли орудие, а боцман встал к зенитному пулемету, проверяя ход турели. Расчеты были готовы к бою ровно через две минуты.

Почти весь корпус подлодки был под водой, над поверхностью возвышались только рубка и артиллерийская площадка в темных лохмотьях зелени. Легкая речная волна плескалась у самых ног артиллеристов, развернувших ствол орудия в сторону одинокой скалы.

Наставник внимательно разглядывал берег через бинокль. В некоторых местах стена деревьев подходила к воде вплотную.

* * *

– Готовы? – Доктор Гримм оглядел свою группу в свете дежурной лампочки.

– Так точно!

– За мной!

Десантная группа поверх формы была облачена в бесформенные накидки с нашитыми лоскутами. В таких костюмах немецкие лесники выслеживали браконьеров, но на борту субмарины эта одежда выглядела уродливой и неуместной, как грязь на камбузе.

– Огнемет не уроните, – тихо сказал Рубин, спрыгнул в бот и начал принимать оружие и рюкзаки.

– Все, пора. – Доктор Гримм обернулся к капитану субмарины.

Они пожали друг другу руки.

– Удачи! – пожелал морской офицер. – Если на вас нападут, ложитесь наземь, а мы накроем вспышки.

Резиновая скорлупка отделилась от субмарины с тихим плеском. Матросы взялись за весла, и лодка устремилась к темному берегу.

Нос лодки мягко толкнулся в берег. Первым на землю сошел Рубин с пулеметом. Матросы помогли перетащить поклажу на берег и подождали, пока три лохматые тени исчезнут в переплетении джунглей.

Наставник ждал, пока его подчиненные разберут и приладят поклажу.

– Ветер скоро переменится, но пока он дует в нашу сторону. Для тех, кто может нас учуять, мы пока незаметны. По моим ощущениям, по крайней мере. Вперед!

– Вперед, – эхом отозвался Наконечник, поправляя на плечах лямки огнемета.

Шум реки остался за стеной деревьев. Запах свежей воды сменился запахом цветов и растительной гнили. Наставник шел первым, раздвигая тропические заросли. Он двигался легко и почти бесшумно, несмотря на тяжесть экипировки и седину. Вторым шел Наконечник с огнеметом. Ему было тяжело и неудобно: баллон с огнесмесью оттягивал плечи, стремясь опрокинуть десантника на спину. Рубин с пулеметом наперевес замыкал шествие. Тропический лес тонул в непроглядной темноте, и десантники скорее слышали и чувствовали командира, чем видели его. Когда Наконечник споткнулся пятый раз, командир остановился.

– Так, привал, – доктор Эрик вытащил фонарь и включил. Фонарь загорелся красным. – Смотреть на свет до моей команды.

Когда Гримм забрал и выключил фонарик, Рубин и Наконечник огляделись и пришли в восторг: граница беспросветной тьмы отодвинулась на несколько метров. Дальше пошли быстрее, почти бегом.

* * *

В джунгли пришло утро. Тьма вокруг десантников сменилась зеленоватым полумраком. Где-то на втором ярусе леса, за плотным лиственным потолком, свистели и верещали птицы.

Впереди послышался плеск, поначалу едва отличимый от щебета пернатых. Когда журчание стало сильнее, в нем стали слышны звуки, подобные человеческим голосам, и командир поднял руку, приказывая ждать.

Через несколько минут доктор Гримм вернулся, и группа пошла дальше. Джунгли резко расступились. Среди больших замшелых валунов, похожих на уснувших бегемотов, бурно резвилась маленькая горная речка. Группа вышла прямо к десятиметровому водопаду. Снизу бриллиантовым туманом поднимались мельчайшие брызги. На другом берегу речки, сразу за каменистой полоской земли шириной в двести метров, поднималась отвесная каменная стена, оплетенная у подножия буйной растительностью.

– Пойдем вверх по течению? – спросил осторожный Рубин.

– Зачем терять время? – весело переспросил командир. – Нам прямо.

Он потоптался подошвами по сырому песку, сбивая с подметок глинистую грязь, перемешанную с травой, затем легко перепрыгивая с камня на камень, перебрался на противоположный берег.

Бранденбуржцы переглянулись. Что может один – сможет и другой.

Привал устроили у самой скальной стены, в приятной бархатной тени. Ели быстро и деловито.

Доктор Эрик Гримм вскочил на ноги. Его лицо стало молодым и хищным, ноздри раздувались.

– Впереди нас ждет великолепное сафари, мои боевые товарищи! Охота на дракона! – Командир пристально осматривался, что-то оценивая и прикидывая.

Рубин и Наконечник невозмутимо ждали продолжения.

– Не стоит здесь задерживаться, – задумчиво произнес Гримм. – Если бы я ждал нападения, то именно отсюда.

– А он ждет, господин командир? – Рубин уже застегивал рюкзак, а Наконечник прилаживал лямки огнемета.

– Он всегда ждет, – усмехнулся доктор Эрик. – Всегда.

* * *

Подъем давался трудно. На плоском карнизе устроили очередной привал. Рубин лежал на боку и с удовольствием рассматривал чудо природы: два неохватных дерева у самого края скальной площадки срослись и стали похожи на шагающего безрукого великана. Рубин взял кинжал и метнул в ближнюю «ногу». Рукоятка с набалдашником в виде черепа еще дрожала, когда десантник положил на нее крепкую ладонь и вытащил из сырой и вязкой древесины. Затем он сделал шаг назад, пристально глядя под ноги, как будто обронил что-то маленькое.

– Что там? – негромко спросил командир. Рубин присел, разглядывая находку, затем пошарил руками в траве и выпрямился.

У него в руках был почерневший десантный кинжал, несколько зеленых гильз и череп с остатками светлого скальпа. Из черепа ручейком хлынули потревоженные черные жуки с блестящими спинками.

– И что мы имеем, – сказал Эрик Гримм с расстановкой. – А имеем мы гильзы от «парабеллума», немецкий кинжал, череп… Череп арийца, по всей видимости.

Десантники разделились и проворно прочесали всю площадку, осторожно раздвигая густые заросли.

В кустах возле шагающего дерева нашли разорванный пополам, но не расстегнутый поясной ремень с кобурой.

– Красные? – Наконечник держал в руках пистолет «ТТ», вынутый из кобуры. Он прекрасно сохранился, но и его черное воронение успели тронуть пятна ржавчины. Джунгли безжалостно поедали и человеческие останки, и металл.

– Не обязательно! – отозвался командир. – Кто-то мог или работать под русских, или использовать их экипировку.

На самом деле, Наставник хорошо помнил отчеты о русских танках у «Трона»-2 и в душе не сомневался, что здесь были именно красные диверсанты. Хотя, немецкий кинжал… И что кинжал? Диверсанты берут самое лучшее, им не до национального чванства: немецкий кинжал, русский пистолет, монгольская удавка. Неужели русские тоже пришли охотиться? Что же они использовали в качестве приманки? Наставник приготовил крупного живца, жирнее не придумать. Забавно… Вспомнив о подлодке, Эрик Гримм взглянул на часы и объявил:

– Пора!

Десантники спрятали находки под куст, усыпанный алыми звездочками неведомых цветов. Доктор Гримм осторожно поднял вокруг примятую траву и пробормотал под нос: «Смешные звезды нам пророчат смешные судьбы. Надо бы вернуться, найти, что отыщется, и похоронить парня». Последнее время Наставник все чаще замечал в себе проявления таких эмоций, о которых он раньше не мог и помыслить.

Пора было поскорее убираться с опасной площадки. Древний животный инстинкт велит всем тварям держаться подальше от останков себе подобных.

Пятидесятиметровый подъем по скальной стене совершенно вымотал десантников, но перед ними раскинулось ровное плато, в центре которого и торчал Палец Дракона – скала, протыкающая низкое облачное небо кривоватым каменным пальцем. После отвесной скалы несколько километров по плоской равнине казались отдыхом, несмотря на убийственное солнце в зените. Добравшись до скалы, путники с удовольствием растянулись в прохладной тени.

До расчетного времени встречи с лодкой оставалось семнадцать часов. Группе нужно было переждать удушающий зной в надежном укрытии. Гримм быстро осмотрелся через бинокль и выбрал место для стоянки в чаще колючего кустарника, в самой середине небольшого, но труднопроходимого болотца. У земли ветки росли реже. Забравшись в самую чащу, расчистили и утрамбовали небольшой пятачок. Наставник достал из рюкзака маленькую таблетку, поджег и положил под куст. Таблетка стала медленно обугливаться, и надсадное жужжание гнуса и крупных насекомых смолкло, как по мановению волшебной палочки. Относительный комфорт и максимальная безопасность для привала были обеспечены. Десантники откинули москитные сетки с лица, с наслаждением сняли комбинезоны и развесили сушить.

– Жизнь хороша, – подмигнул Рубину Наконечник. Рубин вытащил кинжал с черепом на рукоятке и ловко вскрыл три жестянки с мясом. К консервированным языкам полагался шоколад и витаминные брикеты. Через десять минут сытые и довольные десантники крепко спали.

* * *

Палец Дракона остался позади, его обошли без особого труда еще вечером, до ночлега. Спуск с этой стороны плато оказался пологим и легким. Дорогу омрачала только необходимость прорубать проход в зеленой стене тропического леса. Судя по карте, до протоки оставалось не более двух километров.

Джунгли расступились резко, как по команде. Десантники продирались сквозь паутину лиан и густой кустарник, и вдруг буквально выпали из дебрей на равнину, заросшую высокой травой, едва ли не в рост человека. Оказалось, что если бы Гримм решил обойти скалу с другой стороны, то их ждала бы легкая прогулка по равнине, лишенной любой растительности, кроме травы и редкого кустарника. Река была почти рядом. Над водой мельтешили птицы. Со всех сторон доносилось обычное утреннее верещание, но доктора Гримма что-то насторожило. По его знаку Рубин и Наконечник замерли. Наставник долго слушал. Из пестрого шума выделялись три тревожные ноты, повторявшиеся в разных комбинациях. Неизвестный подавал сигналы снова и снова, как вдруг совсем рядом зазвучал ответ – сомнений быть не могло. Деревянный стук прозвучал еще несколько раз и смолк. По сигналу Наставника Наконечник нырнул в высокую траву и исчез.

На небольшом холмике стоял индеец. Он напоминал античную статую; кожа его блестела, как потемневшая отполированная медь. Из одежды на индейце была юбочка, нагрудник из древесной коры и головной убор из пестрых перьев. За спину был закинут лук и колчан со стрелами, а сбоку на траве стоял вытянутый барабан, похожий на отполированное полено с кожаным торцом.

Воин держал в левой руке тонкую палочку, к которой были подвешены три деревянные дощечки с продольными разрезами. Он ударял в дощечки деревянным молоточком, обернутым кожей, и каждая из дощечек издавала свой звук. Сигналы стремительно чередовались. Смуглый разведчик закончил очередную причудливую дробь, и через мгновение сырой речной воздух донес ответное сообщение. Вибрации еще не стихли, а Наконечник уже скользил среди высоких стеблей огромной ящерицей. Индеец что-то почувствовал, положил свои дощечки на траву и втянул голову в плечи, настороженно оглядываясь. Наконечник бросил комок земли в траву слева от индейца. Воин резко повернулся на шорох, и это было последнее сознательное движение в его жизни. Наконечник прыгнул, левой рукой зажал индейцу рот и опрокинул, насаживая спиной на кинжал. Десантник придержал обмякшее тело, не давая ему упасть, и беззвучно уложил на землю рядом с барабаном. Высокая трава сомкнулась.

Глава 6
МОСКВА

Марис выскочил из люка по пояс, да так и замер, опираясь на прямые руки. От яркого света заломило в висках. Постепенно зеленые круги в глазах проходили, и окружающий мир начал проступать размытыми пятнами. На броне у башни сидел и тихо чертыхался Ковалев. Снизу послышался голос Суворина:

– Вить, осторожно, тут можно зрения лишиться!

– И что теперь? – Стрелок-радист отозвался из брюха танка, как из колодца.

– Глаза прикрой, вот что!

Холм был залит неистовым солнцем. Белые цветы и яркие бабочки сливались в пестрый хоровод. Разомлевшие от зноя птахи прославляли благословенную пятнистую тень в прозрачной березовой роще. Неширокая дорога спускалась с холма к большим воротам в городской стене, выложенной из светлого камня. Стена была достаточно высока, чтобы укрыть большую часть построек города даже от взглядов с холма; Марису был виден только ряд крыш и верхняя часть звонницы белоснежного собора с плавящимися на солнце золотыми маковками. За городом и до самого горизонта, куда хватало глаз, лежал синеватый бор.

– Вот и славно, – громыхнуло сверху. – С прибытием, Ковалев! Привет, казацкое племя, скучал без тебя, друже! Марис, мое почтение! Ваня, оторва, как жизнь! Ах да, будем знакомы!

С этими словами Великий Дракон Линдворн, потомок славного Амфиптера из рода Драконов Времени, наместник Господа, Властитель неба, земли и всего сущего, шагнул к танку от правого из двух огромных каменных обломков, и протянул когтистую лапу побледневшему от неожиданности Вите Чаликову.

– Для вас переход из сырой черной ночи в здешний день слишком резок, но тут уж ничего не поделаешь. – Вздох Линдворна был глубок и протяжен, как холостой ход мехов органа. – За это извиняться не буду; виниться за обстоятельства, над которыми ты не властен, – пустое бахвальство, что скажете? Ах-хах-ха-ха!

Виктор молча глазел на Великого Дракона. Он подозревал, что его друзья ничего не преувеличивали, рассказывая о своих приключениях, но рассказ – это одно, а хохочущий громоподобным рыком дракон с двухэтажный дом величиной – совсем, совсем другое…

– Не желаете ли освежиться? В такую жару природа шепчет, знаете ли, – дракон заговорщицки подмигнул и сощурился. – Здесь недалеко, вон он, град Китеж, под горочкой. Машину свою здесь оставьте, никуда она не денется. А, Ковалев? Ах, голуба, как скучал без тебя, братец ты мой! Марис, да ты еще вырос, как я погляжу! Да ладно, я же не в обиду. – Пасть Линдворна не закрывалась ни на миг.

Марис сидел на броне и улыбался. Теперь он точно знал, что все неприятности в прошлом. Еще он понимал, что теперь вряд ли встретит свою маму, школьных друзей, а также ту девушку, к которой так и не подошел тогда, в музее истории Риги, но тоски по утраченному не было. Была грусть, смешанная с облегчением, а слезы из глаз катились от слишком яркого света.

– Хотите – пешком, а нет – у каждого есть жетон, – продолжал радостную болтовню Великий Дракон. – Две угловые кнопки одновременно. Ну как, пройдемся?

Ковалев приложил ко лбу ладонь, оглядывая из-под козырька сияющий град Китеж.

– Пошли, Великий Линдворн, показывай дорогу.

– Так тут одна дорога, вниз, – громыхал потомок славного Амфиптера, балансируя на спуске и осторожно подтормаживая хвостом. – К воротам, там открыто. Ваня, а ты что опечалился? Да брось ты эту канитель – бывает, не бывает. Если другого нет, значит, все на самом деле.

Суворин шел позади всех с обиженным видом. Витя Чаликов с недоумением поглядывал на приятеля, но тот молчал, надувшись, и смотрел под ноги.

– Это у него бывает, – вполголоса сказал Ковалев. – Пройдет. Всякий раз, когда эти дела начинаются, ну, необычные, он подозревает весь белый свет, ему кажется, что его разыгрывают. Хуже всего было, когда наш Вихрончик при нем заговорил; Ваня все приглядывался, пытался угадать, кто из нас поросячьим голосом пищит. Еле в себя пришел. Знаешь, Вить, он до конца так и не поверил, хотя часто оставался с Вихроном и даже разговаривал.

– Я его понимаю, командир. – Виктор засмеялся, откинув голову. – Мне бы за подобные рассказы в Грохольском пацаны такую кличку придумали, век самому не сносить, а внукам донашивать.

Марис немного приотстал, дождался Суворина и пошел с ним рядом, участливо сутулясь.

Линдворн пригнулся, проходя в глубокой арке ворот, глянул Виктору в глаза и подмигнул. На площадь валил народ – в Успенском соборе кончилась служба. Лица мужчин и женщин были открыты и доверчивы, а самое удивительное – никто не проявлял излишнего любопытства ни к танкистам, ни к их выдающемуся спутнику. Прихожане в легкой светлой одежде приветливо здоровались и спокойно шли по своим делам – кто куда. Дракон обошел собор слева. Большие каменные палаты были архитектурным продолжением храма и уравновешивали его тяжесть. Двери были под стать потомку Амфиптера, хотя ему и пришлось опять пригнуться, зато внутри, в высокой зале, он чувствовал себя замечательно и комфортно.

– Смотри-ка, пассаж, ни дать, ни взять. – Чаликов радостно оглядывал сводчатую крышу и два этажа помещений, соединенных наверху ажурными мостиками.

Дракон важно проследовал к полированному каменному столу в самом центре залы.

– Вот здесь мы и перекусим. – Линдворн щелкнул пальцами, и круглая столешница раздвинулась, открыв вместительный ларь. Дракон перегнулся вглубь, огляделся, а затем начал ловко орудовать лапами, выставляя яства то на левую, то на правую половину столешницы. Под конец был извлечен замечательный ящик с пыльными бутылками в плетенках, и половинки столешницы с каменным рокотом сдвинулись в одно целое.

Ковалев обреченно вздохнул, улыбаясь.

– А что, Сашок, казак ты мой любый, орлы твои мальвазию не разучились пить? Нектар! Наполним чаши! – Коготь Линдворна ловко вытащил пробки из нескольких бутылей. – Давай, Виктор, разливай! Виноград, осетрина, цыплята, что еще… За здравие, орлы!

Дракон глотком осушил вместительный кубок и пощелкал языком. Ковалев тоже выпил до дна, и теперь ждал, когда жгучая сладость во рту сменится ощущением приятного тепла во всем теле. После второго тоста заговорили все разом – перебивая друг друга и ухитряясь услышать и ответить каждому.

– Да видели ваши приключения – жетоны-то на что! Предупреждали ведь, да без толку!

– А ты бы что на нашем месте?

– Давайте еще по одной! Марис, а давай споем «Kupla liepa», уважь старика!

– Да ты и песни наши знаешь, Горыныч!

– Амфиптеры все в душе латыши, мальчик мой! Мы – всем родня, образно!

Суворин было оттаял под этот гомон, заедая мальвазию прозрачным виноградом и ноздреватым пшеничным хлебом, но вскоре взгляд его снова стал жестким и упрямым.

– Жетоны ваши. Штучки все эти. Если вы такие всемогущие, остановили бы войну, шуты гороховые!

Стало тихо.

– Ох, Ваня, Ваня. – Дракон закатил глаза, вставил горлышко бутылки в пасть и несколько раз задумчиво булькнул. – Ветер не может хозяйничать на дне морском. Ну, никак! Разве что шторм устроить – да и то волна до дна не дойдет, так, отголоски. Кораблик какой с поверхности опустится, крабам на обустройство, якорь с обрывком цепи, амфоры с благородным напитком. Понимаешь, Иван Акимыч?

Иван отрицательно помотал головой.

– Люди войну начали, им ее и прекращать. У нас другая задача, и возможности тоже другие. Если сказать проще – чтобы вот этой войной, да и другими тоже, не пользовались в своих целях. Помнишь, я рассказывал про энергетику перекрестков? Гархи в борьбе за пространство не остановятся ни перед чем. Люди тоже готовы заключать немыслимые союзы с кем угодно. На нашем уровне с гархами мы разберемся, сомнений нет. Но когда гархи вербуют людей, и даже, – Великий понизил голос до гудения игрушечного паровозика, – засылают к ним своих агентов, то противостоять этому нужно на том же энергетическом уровне, используя… ну, примерно те же возможности. Только так достигается исторически значимый результат. Как бы это сказать иначе? Вот резня на берегу залива, когда вы защищали самоверов, уходящих на мой остров, останется в эпосе, но никак не изменит души глионцев. Вы там выступали как посланцы богов – могущественные, непобедимые и пристрастные. С таким же успехом рыцарей могла стереть с лица земли буря, уничтожить наводнение, любая стихия. Люди из такого вмешательства делают только один вывод: сейчас не повезло, боги не на нашей стороне, и их нужно постараться перетянуть на свою сторону. При этом не будет сделано ни малейшей попытки изменить себя, свое общественное сознание. Зачем? Все силы уйдут на подкуп, лесть, интриги, жертвоприношения божествам.

Дракон замолчал, задумчиво обводя когтем узоры на полированной столешнице. Ковалев уже давно все понял, и теперь искал подходящие слова, чтобы помочь Ивану. Коварная мальвазия сделала свое дело – мысли были рельефны и почти осязаемы, но слова рассыпались и ускользали.

– А мы с эсэсовцами, возле храма в скале? – оживился Марис. – Там был результат?

– Несомненно! – обрадовался Линдворн. – Мы не могли там действовать сами, да это и было бы бессмысленно, я только что рассказывал, почему. Вот мы и воспользовались случаем и вашим великодушием, обратившись к вам за помощью. Так выпьем же за боевое братство и взаимопомощь!

Дракона поддержали, но вяло и как-то вразнобой.

– В чем дело, друзья? – Очи Великого потомка Амфиптера заглядывали каждому в лицо, и в выпуклых нефритовых блюдцах с узкими зрачками танкисты видели свои издевательски вытянутые отражения. – Где воинский дух? Где радость от братской попойки? Так! Уныние прокралось на наш пир! Давайте по порядку. Давно этого не делал, но сейчас самый момент… Ковалев, отвечаю тебе на невысказанный вопрос первому, как командиру и боевому напарнику, потомку моего славного дружочка Григория Ковалева. Госпожа Принципал предупреждала вас, что возврата в прошлое нет? Что война для вас окончена – во всяком случае, там? В лучшем случае – убьют, причем свои же. Вы все-таки предпочли вернуться. Честь вам и хвала. Поступок неосторожный, но иначе вы не могли. В некоторых вещах убеждаются исключительно при помощи своих сломанных ребер, Александр Степанович, любых других доводов нам недостаточно. Так что пора принять положение дел как факт. Марис, на твой вопрос «что делать дальше» отвечу так: у госпожи Принципал было предложение, которое она не стала озвучивать на последней встрече. Сама хотела с вами поговорить, но раз уж разговор назрел раньше, скажу я. Позднее. Иван Суворин, твой вопрос остается без ответа. Ни один из перекрестков за все время не зарегистрировал сигнал от жетона любезного друга Неринга. Повторить то же, что в прошлый раз, когда я показал Виктору его семью, невозможно, – для такого сеанса рядом должен быть кто-то из родственников. Итак, о нем мы не знаем ничего. Все, теперь я отсоединяюсь от ваших мыслей. Сами вынудили своей вселенской скорбью и молчанием.

Дракон обвел компанию хитрым взглядом:

– Ставлю свой хвост и гребень в придачу: Виктор скучает без вас. Ну, и без меня немного… Давайте за него, до дна!

* * *

Эльза была счастлива по-настоящему, ощущая свое счастье каждую секунду так полно и сильно, что ей часто становилось страшно. Она понимала, что лучше быть не может, и очень боялась, что сказка кончится. Именно поэтому она предпочитала во время прогулок крепко держать Виктора под руку, а маленького Зигфрида старалась не отпускать от себя дальше пяти шагов. Малыш смешно приседал на корточки, разглядывая на земле какие-то важные и интересные мелочи, которые взрослым уже почти не видны с высоты их роста, да и давно потеряли для них новизну и привлекательность.

За оградой парка возник неясный гул. Звук нарастал, усиливался, и земля начинала подрагивать, передавая знакомые Нерингу мощные вибрации. Виктор подхватил Зигфрида на руки, и Неринги отправились к Северным воротам.

По шоссе шли тридцатьчетверки, и сердце Виктора забилось чаще. Танки шли к парку длинной колонной. Выкрашенные в цвета вермахта, с многочисленными крестами на броне и на башне – чтобы летчики люфтваффе не приняли за врага, – трофейные танки производили на Неринга странное впечатление. На мгновение Виктору захотелось забраться в русский танк, причем желание было так велико, что он даже придавил ногой воображаемый тормоз.

Головной танк колонны поравнялся с Северными воротами и резко остановился. Из люка выскочил круглолицый офицер и бросился к Нерингу:

– Вот так встреча! Это кто? Сын? Жена? Прошу прощения! Уже полковник? Вот это правильно. Виктор, представь же меня своей семье!

– Эльза, рад тебе представить полковника Шеера. – Неринг озадаченно жал руку бронетанкиста, в то время как маленький Зигфрид уже тянул ручку к серебряному нагрудному штурмовому знаку веселого дяди. Внизу знака на золоченом фоне стояла штампованная цифра 100.

– Это за сто танковых атак, такие знаки летом ввели, а раньше у меня был простой, серебряный, как у твоего папы, – пояснил младенцу словоохотливый дядя Шеер. Зигфрид понимающе загудел, тотчас переключившись на витой погон незнакомца.

– Как машина? – кивнул Неринг на Т-34.

– О! Класс! Внутри перебрали почти все, поставили наши органы управления, электрику, сиденья, цейссовские прицелы. Теперь можно воевать. Броня у русских что надо, движки в порядке. Да вот сам посмотри! Давай-давай! – С этими словами полковник Шеер стащил с Неринга шинель, принял на руки Зигфрида и плечом подтолкнул к танку. – Залезай смелее!

Неринг забрался на броню и скользнул в люк. Командирская башенка, пристроенная сверху по немецкому образцу, казалась лишней, но не мешала. Внутри все было совсем иначе – типичный немецкий танк, оборудованный по последним требованиям вермахта. Виктор ощутил некоторое разочарование, будто ждал от трофейного русского танка чего-то другого. Ну, право, не Ивана же и не Мариса он ждал увидеть! Поблагодарив экипаж за прием, Неринг вернулся к семье и Шееру.

– Ничего аппарат получился. Когда на фронт?

– Эшелон отправляется в полночь, – ответил Шеер. – Сутки на приемку и погрузку. Маловато, дружище, но сам знаешь, на Востоке сейчас временные трудности, сроки предельно сжаты. Что у тебя, как?

– А давай поговорим вечером. Ужин в кругу семьи, – улыбнулся Неринг. – Мы с Эльзой тебя приглашаем, дружище! До полуночи успеем, отправлю тебя на вокзал на служебной машине. Договорились? Ждем к восемнадцати ноль-ноль.

Шеер записал адрес в планшете, проворно забрался на командирское место и отсалютовал Нерингам с высоты.

Виктор, Эльза и малыш Зигфрид вернулись в парк, а за их спиной рычала длинная лента русских танков, ползущих на Восточный фронт.

* * *

– У вашего аппарата две проблемы: неудобно и тесно внутри и постоянно нужно думать о топливе. Поэтому местные мастера решат первую из этих проблем. За вторую примемся позднее. – Линд скосил глаза на госпожу Принципал, но не смог уловить ничего; лицо владычицы пяти мирозданий было бесстрастным и неприступным. Тонкие пальцы перебирали ожерелье из двадцати пяти полупрозрачных бусин, и шарики под ее пальцами отзывались короткой чередой синих и зеленых вспышек.

Танкисты сидели за столом молча. Если Ковалеву, Эмсису и Суворину госпожа Принципал была хоть немного, да знакома, то Виктор Чаликов был ослеплен и растерян. Теперь Ковалев видел со стороны, как комично выглядел экипаж при первом знакомстве с этой властной и великолепной женщиной и сопровождающим ее странным молодым человеком. От тонкого и хрупкого на вид Линда исходила несокрушимая уверенность могучего воина, но в то же время Ковалев едва ли мог припомнить более мягкого и обходительного юношу. Кто-то из литературных персонажей маячил в глубине памяти, но кто это был? Черт, девчонки должны сходить с ума от такой гремучей смеси. Ковалев улыбнулся своим мыслям.

– А что Великий Дракон? – Повелительница подняла бровь, едва заметно улыбаясь уголками рта. – Сегодня он должен был почтить нас своим присутствием? Али занемог?

– Неотложные дела призвали достойнейшего потомка Амфиптера в Глион. – Тень быстрого облака скользнула по лицу Линда, и на этот краткий миг юноша помрачнел и осунулся, испытующе глядя на госпожу.

– Я полагаю, совершенно неотложные?

– Там что-то очень серьезное, госпожа Принципал.

– Может быть, нам следует вмешаться и помочь Советнику?

– Нет-нет, госпожа Принципал, Великий Дракон справится сам! – выпалил Линд, пожалуй, слишком поспешно.

Марис опустил голову, как он это делал на уроках в последнем классе гимназии, чтобы не рассмеяться в лицо преподавателю. Дракон вчера уговорил столько мальвазии, что никакой речи о Глионе и важных обстоятельствах быть не могло.