Текст книги "100 великих разведчиков"

Автор книги: Игорь Дамаскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)

Аня оказалась в группе незаменимой: она первая бросилась в реку в поисках брода, затем, когда группа оказалась «в окружении» десятка немецких ребятишек из ближайшего хутора, сняла обмундирование, в одном платье вышла к детям и сумела отвлечь их внимание, пока остальные разведчики уходили в лес. Ей пригодилось знание немецкого языка.

За парашютистами началась настоящая охота. В целях мобилизации бдительности населения нацисты сожгли хутор Кляйнберг, убили его жителей и сообщили в местных газетах, что это сделали советские парашютисты.

Эриху Коху, палачу и убийце, ничего не стоило пойти на такую провокацию.

Результатами операции против парашютистов интересовался сам Гиммлер, неоднократно звонивший из Берлина. Облавы не прекращались ни днём, ни ночью. На прочёсывание лесов помимо полицейских сил ежедневно выделялось до двух полков. Мобильные группы на автомашинах сразу же направлялись к тем местам, откуда велись запеленгованные немцами радиопередачи.

В сильную грозу разведчики набрели на пост немецких связистов. В окно было видно, что дневальный спит.

– А что если я пойду, – вызвалась Аня. – Если немец проснётся, скажу, что на крыльце больная женщина, попрошу, чтобы помог ей. Если пойдёт на это, вы его прихватите, а если нет – застрелю.

Так и сделали. Немец вышел, его схватили и допросили. Ценных сведений от него не получили, но он сказал, что о высадке парашютистов предупреждены все – и гражданские лица, и воинские части.

В районе города Гольдап снова вышли на укреплённую линию. Там их застала немецкая облава. Отступать было нельзя, пришлось с боем прорываться через цепь солдат. В ходе боя вышли на немецкий аэродром, откуда чудом удалось вырваться и укрыться в ближайшем лесу. Быстро передали шифровку в Центр с полученными разведданными и снова пошли вдоль укреплённой линии, нанося её на карту. На ночёвку вернулись в уже прочёсанный немцами лес. На следующий день получили указание Центра возвратиться в район приземления, выйти к дороге Кёнигсберг – Тильзит и взять под наблюдение перевозки по ней и по ближайшему шоссе.

Разведчикам удалось найти удобное место, с которого просматривались дороги. Для передачи радиограмм Аня и Зина совершали многокилометровые манёвры. Их станции выходили на связь в самых неожиданных местах: в поле, у гарнизонов, на окраинах городов, на берегу залива Куришес-Гаф. За ночь девушки успевали уйти далеко, оказывались за цепью вражеского окружения и возвращались обратно.

Из отчёта штаба Третьего Белорусского фронта: «От разведгруппы „Джек“ поступает ценный материал. Из полученных шестидесяти семи радиограмм сорок семь информационных».

Группа голодала. Из телеграмм нового командира группы в Центр в начале ноября 1944 года: «Все члены группы – это не люди, а тени… Они так изголодались, промёрзли и продрогли в своей летней экипировке, что у них нет сил держать автоматы. Просим разрешить выход в Польшу, иначе мы погибли».

Но группа продолжала действовать, вела разведку, брала языков, посылала шифровки в Центр. В одном из боёв группа была окружена.

Из радиограммы «Лебедя»: «Три дня тому назад на землянку напали эсэсовцы. „Сойка“ (Зина) сразу была ранена в грудь. Она сказала мне: „Если сможешь, скажи маме, что я сделала всё, что смогла. Умерла хорошо“. И застрелилась…»

Оставшиеся в живых вырвались из окружения, но потеряли друг друга. Аня с рацией трое суток блуждала по лесу, пока не наткнулась на разведчиков из спецгруппы капитана Черных. Встретились с польскими партизанами, вместе провели несколько операций. В одной из них группа попала в засаду, капитан Черных и остальные разведчики погибли.

И опять Ане удалось спастись. Она сумела выйти на территорию Польши в Мышенецкую пущу, севернее Варшавы. Там у неё ещё была возможность остаться в живых, затерявшись в толпах беженцев и угнанных. Но она решила продолжать бороться.

Аня разыскала польский партизанский отряд, вступила в него и приняла участие в боях. В одном из них была ранена. Ей перебило левую руку. Аня пыталась шутить: «Радистке нужна одна правая».

Раненую девушку спрятали в лесу у смолокура Павла Ясиновского, но и туда добралась облава. Утро 31 декабря 1944 года стало последним для неё. Её окружили во время облавы, она отстреливалась, будучи несколько раз раненной, и когда её хотели взять в плен, взорвала себя и рацию гранатой.

Поляки похоронили её в братской могиле местечка Градзанувле.

В 1965 году Анне Афанасьевне Морозовой было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, и она была награждена польским Крестом Грюнвальда II степени.

ЖОЗЕФИНА БЕЙКЕР (1906–1975)

Прошло всего несколько дней с начала Второй мировой войны, а гитлеровские армии уже заканчивали разгром Польши. Ни англичане, ни французы, объявившие немцам войну, никаких активных действий не предпринимали. Начался тот период, который впоследствии назовут «странной войной».

Сентябрьским днём на одном из бульваров Парижа, где война никак не ощущалась, в кафе сидели, потягивая аперитив, два посетителя. Один из них – капитан французской контрразведки Жак Абтей, другой – Даниель Моруани, антрепренёр известной чернокожей эстрадной артистки Жозефины Бейкер. Наклонившись к Жаку, он тихо говорил:

– Ты понимаешь, она совсем с ума сошла. Утверждает: «Это Франция сделала меня тем, что я есть. Мы, цветные, живём во Франции счастливо, здесь нет ни цветного барьера, ни расовых предрассудков. Я буду вечно благодарна и верна Франции. Я – любовница Парижа и горжусь этим. Он отдал мне своё сердце, и я ему отдала своё. Сегодня я готова отдать свою жизнь Франции».

– Так чего же она хочет? – поинтересовался Жак.

– Она хочет служить Франции на любом посту, в том числе и как секретный агент.

– Видно, лавры другой артистки, Мата Хари, не дают ей покоя, – усмехнулся Жак.

– Ты не смейся. Она, действительно, хочет служить Франции.

Жак ничего не ответил. Он знал, что у Жозефины уже был кое-какой опыт секретной работы. В качестве «почётного осведомителя» мосье Джиавити, главы контрразведывательной службы парижской префектуры, она сообщила информацию об итальянском дипломате, которым интересовалась служба.

О разговоре с Моруани капитан Абтей доложил своим шефам, полковнику Шлессеру и коменданту Палуалю из «германской секции» контрразведки.

Жозефину немедленно зачислили в агентурную сеть, даже прежде чем она узнала об этом, и капитан Абтей был назначен её куратором. Так и началась их совместная военная одиссея, которая из Франции увела их в Испанию, Португалию, Марокко, Алжир, Тунис, Ливию, Египет, Ирак, Сирию, Ливан и вновь вернула в освобождённый от фашистов Париж. В этот период Жозефина некоторое время работала на британскую разведку.

Она обладала всеми необходимыми для агента качествами: красивая и популярная актриса, к которой тянулись все, с кем она соприкасалась, даже заядлые нацисты, с глубоким интеллектом и великолепным чувством юмора, любящая подурачиться и хорошо подготовленная для разведывательной работы, за что всегда была благодарна Жаку Абтею.

Жозефина владела замком, построенном в XV веке, но модернизированном на современный лад. Её обслуживали девять слуг, которые впоследствии стали храбрыми участниками Сопротивления. Здесь же проживали ещё несколько человек: кузнец, экономка, горничная, семья беженцев из Бельгии и любимцы актрисы – собака, обезьяны и белые мыши, которых она обычно брала с собой во все поездки, а также личный секретарь и собственный пилот. Но она и сама любила пилотировать самолёт и имела одно из первых – после полученного Мартой Рише ещё в 1913 году – «удостоверений пилота», выданных женщине во Франции.

Всего этого Жозефина Бейкер добилась сама. Негритянка родом из города Сент-Луис, штат Миссури, США, недоучившаяся в школе, стала танцовщицей и певицей, а в 1924 году в восемнадцатилетнем возрасте «Чёрной звездой» Бродвея.

В 1925 году согласилась на предложение французского антрепренёра выступить в Париже в «Негритянском ревю», с восторгом была принята публикой и в 1937 году получила французское гражданство.

Первое время после установления контакта с разведкой Жозефина работала в Париже, общаясь с беженцами из Бельгии и Северной Франции, среди которых было немало немецких шпионов. В мае 1940 года «странная война» закончилась, началась настоящая, и немцы, за сорок дней разгромив Францию, заняли Париж.

Капитану Абтею приказали прибыть в Лондон за инструкциями, и он отправился туда по фальшивому паспорту на имя Жака Геберта. Жозефина получила от германских военных властей разрешение выехать в Мадрид для выступления в кабаре. Хотя военные власти очень любезно обращались с ней, это не помешало гестаповцам ограбить её замок.

В ноябре 1940 года Жозефина и Жак встретились в Лиссабоне. Всё было подготовлено для того, чтобы её визит выглядел профессиональной поездкой. Она пела в варьете и выступала по национальному радио. Но её истинной целью было выявление двух немецких шпионов, которые угрожали единственному действовавшему пути отступления из Франции через Пиренеи в Лиссабон, а оттуда в Лондон. Несколько французских офицеров и английские разведчики Дуглас Хей, Хед Уоллер, Джон Бенет и Ян Дональдсон имели то же задание, что и Жозефина. Они должны были помочь ряду французских министров, генералов и политических деятелей переправиться к генералу де Голлю.

Даже много лет спустя Жозефина неохотно рассказывала о том, как ей удалось выявить Хайнца Рейнерта, гестаповца, который руководил охотой на перебежчиков из Франции. Он постоянно курсировал между французской границей, Мадридом и Лиссабоном под видом германского бизнесмена Георга Рунке. В течение нескольких месяцев агенты союзников не могли его разоблачить. Жозефине это удалось. Установила она и другого опасного гестаповца, Карла Клумпа, который с помощью франкистской полиции выловил нескольких беженцев и передал их эсэсовцам, ожидавшим на французской стороне границы. Они погибли в германских концлагерях. Но многие обязаны своей жизнью и свободой Жозефине. Немцы так никогда и не узнали, кто разоблачил Рейнерта и Клумпа.

В Лиссабоне Абтей установил контакт со своим бывшим шефом Палуалем. Тот выехал из Парижа в Виши и делал вид, что поддерживает марионеточное правительство Петэна, в то время как на самом деле организовывал разведывательную сеть генерала де Голля на неоккупированной территории Франции. Ему в помощь была направлена Жозефина Бейкер.

Она довольно неохотно обратилась к правительству Виши за разрешением на въезд в Марсель под предлогом организации выступлений в оперном театре. Впервые она не хотела выступать во Франции, заявив: «Я не буду играть там до тех пор, пока последнего нациста не вышвырнут из Франции!» Но вынуждена была согласиться с Абтеем, что принесёт гораздо больше пользы, если сделает вид, что дружелюбно относится к предательскому режиму Петэна – Лаваля, и уже в декабре 1940 года в переполненном марсельском театре она пела в оперетте Оффенбаха «Креолка». В Марселе Жозефина содействовала организации подпольной группы.

По приказу Лондона Абтей и Жозефина, отказавшаяся принять от английской разведки вознаграждение в сумме одной тысячи фунтов стерлингов, отправились в Северную Африку. К этому времени были подготовлены планы высадки десанта в Алжире. Вторжение в Оран и Алжир было отложено до ноября 1941 года, но руководство союзных разведок в Лондоне нуждалось в подробной информации о положении в этом районе. В начале 1941 года Жозефина прибыла в Алжир и много месяцев гастролировала по Северной Африке. По вечерам и ночам она пела в кабаре и театрах, а в «свободное время» собирала ценную информацию, в которой нуждалась военная разведка, – о береговых укреплениях, размещении войск и общеполитической ситуации. В Марокко у неё состоялась секретная встреча с Би Бахином, братом султана, поддерживавшим союзников. В Марракеше она заручилась поддержкой Эль Глав Паши, старого берберского вояки, который впоследствии стал близким другом Уинстона Черчилля.

Бейкер выполнила много деликатных миссий, включая раздачу взяток бедуинским и берберским шейхам. Частично эти деньги были её собственными. Жозефина обворожила Муллу Ларби Эль Алуи, хитрого визиря Марокко, настолько, что он стал снабжать её ценной информацией. Она приобрела друзей среди высокопоставленных офицеров из окружения генерала Нога, вишистского и прогерманского генерал-губернатора. Они тоже снабжали её информацией, которая сразу же передавалась в Лондон. Это было рискованно, ведь корпус Роммеля к тому времени оттеснил британскую армию почти до окрестностей Александрии.

Жозефина побывала всюду: в Агадире, в Фезе, в Тунисе. Она пересекла Ливию и согласилась петь для германских солдат с целью установить контакт с шефами движения Сенусси, которое наносило ущерб итало-германским войскам в пустыне.

В любой момент этих «гастролей» она могла быть разоблачена немцами как агент союзников и расстреляна.

Зимой 1941–1942 года, находясь в Касабланке, Жозефина заболела. Болезнь официально признали паратифом, но почти бесспорно она стала жертвой попытки отравить её. Агенты германского абвера подозревали её в том, что она по меньшей мере симпатизирует де Голлю, если не является шпионкой союзников. Но вследствие широкой популярности Жозефины ни нацисты, ни итальянцы не смели арестовать её, ибо это вызвало бы возмущение во французской Северной Африке, где фашисты стремились получить поддержку от официальных вишистских чиновников и коллаборационистов. Несколько месяцев жизнь Жозефины висела на волоске не только из-за болезни, но и потому, что пока она лежала в госпитале, самолёты союзников почти ежедневно бомбили Касабланку, и бомбы падали в непосредственной близости от госпиталя.

Наконец началось вторжение союзных войск. За три дня и три ночи сто пятьдесят тысяч американских и сто сорок тысяч солдат Англии и Свободной Франции высадились с десантных судов на пляжи Северной Африки.

Когда генерал Патон во главе союзных армий прибыл в Касабланку и услышал, что она больна, он послал ей букет цветов и записку со словами: «Жозефине Бейкер, которая так доблестно помогала нам».

Хотя актриса всё ещё была очень слаба, она настояла на том, чтобы дать гала-концерт в Клубе Свободы. Среди зрителей было много видных военачальников союзных войск: фельдмаршал Александер, генералы Кларк, Патон, Андерсон, адмирал Канингхэм. В течение нескольких недель Жозефина выступала для американских и английских солдат, после чего получила новое секретное задание.

Палуаль, бывший начальник Абтея, прибыл в Северную Африку с полковниками Риветом и Дюкрестом. Перед ними стояла задача разобраться в ситуации, сложившейся на французских подмандатных территориях – Сирии и Ливане, где перед французами встала серьёзная проблема арабского национализма.

Союзники имели теперь сильные позиции на Среднем Востоке, но это не повлияло на арабов, мечтавших о национальной независимости. Агенты Гитлера и Муссолини всячески старались использовать настроения арабов в своих интересах – создать «второй фронт» для английской армии в Египте.

В январе 1943 года Рузвельт и Черчилль встретились в Касабланке для обсуждения вопроса об открытии второго фронта в Европе. Жозефина была искренне тронута, получив приглашение в американское консульство, где происходила встреча. Но она вынуждена была отказаться, так как уже имела указание отправиться в Бейрут и встретиться там с французским посланником.

Задание на этот раз было иного рода, чем те, которые она выполняла раньше. Ей надо было теперь работать не против нацистских или итальянских шпионов, а против арабских националистов и революционеров. Амин, муфтий Иерусалима, бежал в Германию. Но его сторонники серьёзно подрывали французское и британское господство. В Ираке и Сирии восстание Рашида Али, которое, как считали западные разведки, инспирировано и профинансировано Германией, было подавлено в 1941 году. Но его последователи снова подняли голову. Это были члены Арабской лиги Ибрагима Ваззани, в которую были внедрены и нацистские агенты.

В конце 1943 года, уже после полного поражения Роммеля в Северной Африке, снова начало разгораться пламя вражды арабов к Франции и Британии. У английской разведки имелись данные, что большую роль в этом играют эмиссары, засланные немцами через Турцию. Жозефину попросили выяснить детали всего этого дела.

Через Ливию и Египет она направилась в Багдад и Бейрут, где комендант Бруссе из французской секретной службы вывел её на связь с британской разведывательной службой на Ближнем Востоке. Она теперь выдавала себя за арабку и, сопровождаемая марокканским принцем Си Менхеби, помогла выявить ряд нацистских агентов в этом районе, в том числе двух женщин-агентов гестапо, Аглаю Нойбахер и Паулу Кок.

Западные авторы, описывая эту миссию Жозефины Бейкер, безусловно лукавят, приписывая мощный подъём национально-освободительного движения арабских народов действиям германских агентов и эмиссаров. Это был закономерный процесс. И то, что Жозефина помогла разоблачить нескольких агентов, не особенно повлияло на ход освободительной борьбы против колониальных режимов Англии и Франции. Тем не менее её искусству разведчицы надо отдать должное.

Выполнив задание, Жозефина вернулась в Алжир, по пути она дала несколько концертов для солдат, отдыхавших после трудно достигнутых побед над войсками Роммеля. Её восторженно приветствовали в Каире, Александрии, Мисурате, Тобруке, Бенгази, Триполи. В Алжире её принял сам генерал де Голль.

Италия капитулировала, и на Западе полагали, что война идёт к концу, благо почти все германские войска были сосредоточены на восточном фронте.

25 августа 1944 года Вторая французская бронетанковая дивизия вошла в освобождённый Париж. Жозефина вернулась в свою любимую Францию, но не в свой замок в Дордони. Она следовала за наступавшей армией, поддерживая солдат своим искусством. Пела в Страсбурге, Меце, Кольмаре через несколько часов после их освобождения.

После капитуляции Германии Жозефина как «специальный агент» ушла в отставку, но как любимая певица продолжала выступать перед французскими, английскими и американскими войсками в оккупационных зонах Германии. В Париже генерал де Голль вручил ей Крест Лотарингии и Медаль Сопротивления. Он также прислал ей письмо, в котором благодарил за «великолепную работу и службу в самые тяжёлые для Франции времена».

Замок в Дордони отреставрировали, но его прежних обитателей там уже не было. Одни из них умерли в застенках гестапо, другие от голода.

Достигнув зрелого возраста, Жозефина Бейкер посвятила себя воспитанию своих девяти приёмных детей. Среди них были француз, араб, негр, испанка. Дети сопровождали её во всех поездках.

С годами её взгляды изменились. Если в 1940-е годы она выступала как противница движения за национальное освобождение арабов, правда, видя в этом «руку Берлина», то в 1960–70-е годы стала ярой сторонницей борьбы негров за свои права. Приехав в США, участвовала в демонстрациях в защиту прав негров, хотя в то время в негритянском движении многие видели «руку Москвы».

Автору довелось встретиться с Жозефиной, когда она надумала побывать в Советском Союзе, чтобы там рассказать о борьбе негритянского народа в США. Мы сидели в моём нью-йоркском офисе и обсуждали детали поездки, сдабривая разговор традиционным русским угощением, икрой и водкой, которые ей очень нравились. Как-то получилось, что разговор зашёл о войне, и она с гордостью сказала, что генерал де Голль лично вручил ей орден и медаль за участие в движении Сопротивления. К сожалению, больше мы на эту тему не говорили, и о том, за что она получила награды, я узнал намного позже.

Но Жозефина заболела, и поездка её не состоялась. Хотя нельзя исключить и того, что, учитывая её прошлое, болезнь могла оказаться «дипломатической». Скорее всего, кому-то не хотелось, чтобы она поехала в нашу страну.

ГЕВОРК ВАРТАНЯН (род. 1924)

Вскоре после начала Великой Отечественной войны, 25 августа 1941 года, советские и английские вооружённые силы совместно провели стремительную военную операцию. Две советских армии вошли в Иран с севера и заняли его северные провинции, а с юго-запада одновременно вступили подразделения британских войск. Они без потерь продвигались вперёд и 17 сентября встретились в столице Ирана Тегеране. В 1942 году два иранских порта были заняты американской армией.

Причин для вторжения в Иран было несколько. Первая – иранское правительство симпатизировало гитлеровской Германии и могло нанести с тыла удар по Советскому Союзу. Вторая – в Иране работало огромное количество немецких агентов, представлявших угрозу для нашей страны. Третья – Иран был удобным транзитным путём для поставок в СССР американских военных грузов.

Некоторое время спустя Иран присоединился к антигитлеровской коалиции. Несмотря на это немецкая агентура Канариса и Шелленберга продолжала работать в этой стране, и борьба с ней шла почти до конца войны.

Осенью 1943 года союзники приняли решение провести в Тегеране конференцию руководителей трёх держав – СССР, США и Англии – Сталина, Рузвельта и Черчилля. Место было выбрано после долгих переговоров и споров как наиболее удобное для всех стран.

Немецкая агентура узнала про подготовку конференции и информировала об этом руководство Германии. Гитлер принял решение о проведении операции «Длинный прыжок» – так немецкие разведчики назвали намеченное покушение на лидеров «Большой тройки» во время Тегеранской конференции. Организацию покушения Гитлер поручил своему любимцу Отто Скорцени.

В августе 1943 года на парашюте в районе Тегерана приземлился опытный немецкий разведчик Роман Гамота. Он сразу связался с главой германской резидентуры Францем Майером. В помощь им была заброшена группа из шести немецких «коммандос». Они высадились в районе города Кум, в семидесяти километрах от Тегерана, до которого добирались более двух недель. С собой они имели много снаряжения и оружия, которое вначале везли на десяти верблюдах, а потом переложили на грузовик. Члены группы перекрасили волосы в чёрный цвет, переоделись в иранскую одежду и разместились на конспиративной квартире, ожидая прибытия главных исполнителей операции «Длинный прыжок».

Между тем советская разведка не дремала. Одно из первых сообщений о замыслах немцев поступило от разведчика Николая Кузнецова, который действовал в немецком тылу, в Ровно, под именем обер-лейтенанта Пауля Зиберта. Ему проболтался об этом штурмбаннфюрер СС Ульрих фон Ортель, который приглашал «своего друга Пауля» на одно «дельце» в Тегеран. Кузнецов отказался, а Ортель прибыл в иранскую столицу и присоединился к Майеру и Гамоте.

Поступали в разведку сообщения и из других источников – от иранцев, немца, и очень интересные – от семнадцатилетнего Амира, руководителя «лёгкой кавалерии».

Приближался день открытия конференции. Разведка приняла нужные меры. Действия основной группы диверсантов оказались в поле зрения советской и английской разведок, и за ними установили наблюдение. Работа их радиостанции была запеленгована, радиограммы перехвачены и дешифрованы, после чего группу арестовали.

Узнав о провале группы, Гитлер передумал направлять в Тегеран главных исполнителей операции «Длинный прыжок», и она была отменена. Об этом решении Гитлера стало известно только впоследствии, уже после войны. А тогда, в 1943 году, об этом не знали и вполне резонно полагали, что у немцев есть запасные варианты, и покушения всё же следует опасаться.

Поэтому, когда лидеры трёх стран съехались в Тегеран, Сталин предложил Рузвельту поселиться в советском посольстве. Рузвельт принял предложение, а Черчилль очень ревниво отнёсся к этому и признал:

– Сталин перехитрил нас и выиграл этот раунд.

Вернувшись в Вашингтон, президент Рузвельт на пресс-конференции сказал:

– Маршал Сталин заявил, что, возможно, будет организован заговор с целью покушения на жизнь всех участников конференции. Он просил меня остановиться в советском посольстве, чтобы избежать необходимости поездок по городу… Немцам было бы довольно удобно разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной в то время, когда мы проезжали бы по улицам Тегерана, поскольку советское и американское посольства находятся друг от друга на расстоянии полутора километров.

Конференция прошла успешно, приняла очень важные решения, и её работе никто не помешал.

Операция немцев провалилась благодаря успешной работе нашей и английской разведок, в том числе и группы Амира – Геворка Вартаняна.

В «Очерках истории российской внешней разведки» об Амире очень интересно рассказал Л.П. Костромин. С любезного разрешения автора я изложу историю Амира. Кое-что поведал мне и сам ныне здравствующий Амир.

Отец Амира был иранским подданным и сотрудничал с советской разведкой. Семья жила в Ростове-на-Дону, а когда Амиру исполнилось шесть лет, по заданию разведки перебралась в Иран. Отец стал преуспевающим коммерсантом, почти никогда не пользовался деньгами Центра, сам зарабатывал на все расходы. Он создал агентурную сеть и оказывал действенную помощь советской разведке.

Его несколько раз арестовывали по подозрению в шпионаже, но доказать этого не могли и выпускали на свободу.

Он был настоящим патриотом Советской России и своих детей воспитывал в том же духе. Именно под его влиянием Амир, тогда ещё совсем молодой, шестнадцатилетний мальчишка, в 1940 году стал разведчиком.

Его первым учителем был советский резидент И.И. Агаянц.

Амир выполнил первое задание – подобрал группу друзей и единомышленников. Они были молоды, отважны, охотно шли на риск. В резидентуре их в шутку назвали «лёгкая кавалерия», может быть, и потому, что по городу они передвигались на велосипедах. Других средств передвижения у них не было, только в 1942 году появился немецкий трофейный мотоцикл «Цюндапп».

По заданию Агаянца группа действовала как бригада наружного наблюдения, а иногда и как отряд быстрого реагирования, «способный выполнять специальные задания».

Всего лишь за пару лет с помощью группы Амира было выявлено четыреста лиц, связанных с германскими разведслужбами.

Юный возраст участников группы сбивал с толку тех, за кем они наблюдали; никому и в голову не приходило, что какие-то мальчишки-велосипедисты могут за кем-то следить. Не всегда дело ограничивалось слежкой, иной раз приходилось участвовать в опасных операциях, когда жизнь юношей висела на волоске. Время было военное, жестокое, и они знали, что их сверстники в партизанских отрядах так же отважно дрались с врагом.

Именно группа Амира выследила скрывавшегося в Тегеране немецкого резидента Майера. Захватить его советской разведке, правда, не удалось: буквально под носом нашей группы захвата он был арестован английской разведкой, которая тоже вела охоту за ним. Так или иначе, он был выбит «из игры», а два его радиста арестованы.

Во время поиска Майера Амир с друзьями установили его пособников, которые предоставили тому убежище и готовились дать убежище другим немецким агентам. С помощью «семёрки» Амира был обнаружен и арестован и главный помощник Майера Отто Энгельке. Лишившись руководителей и радиосвязи, германская разведка к концу 1943 года резко ослабила свою деятельность.

Ещё до этих арестов резидентуре стало известно, что некий немецкий коммерсант (ему дали кличку «Фармацевт») ведёт активную разведывательную деятельность и тайно встречается с высокопоставленными иранцами. Однако следившая за ним группа Амира никаких его встреч не засекла. Тогда стали внимательно наблюдать за его домом и обнаружили там брата-близнеца «Фармацевта». Один из братьев выходил из дома, уводил группу наблюдения за собой и спокойно шёл в бар или в кино, где ни с кем не встречался. А второй, убедившись, что группа ушла, тоже выходил из дома и направлялся на нужную встречу.

Обнаружился и ещё один интересный немец, по имени Вальтер. Он был владельцем букинистической лавки, куда постоянно заходили иранские офицеры, которые покупали и продавали книги. Возникло подозрение, что эта лавочка является «почтовым ящиком» немецкой резидентуры.

Ребята из группы Амира стали посещать лавочку и познакомились с Вальтером. Он действительно оказался держателем немецкого почтового ящика, но в победу Германии не верил, считал нападение на Россию грубой ошибкой фюрера, которая приведёт к катастрофе.

Работники резидентуры вплотную занялись Вальтером и вскоре завербовали его. Он был одним из тех, кто сообщил о планах покушения на руководителей «Большой тройки».

Ребята Амира первые узнали и сообщили о десанте передовой немецкой группы, прибывшей для участия в покушении, и помогли её разоблачить.

Англичане, хотя и были союзниками СССР, вели одновременно враждебную работу против нашей страны. Под видом радиоклуба они создали разведывательную школу, где готовили шпионов для засылки в советские республики Средней Азии и Закавказья.

По заданию резидентуры Амир внедрился в эту школу и получил там хорошую разведывательную подготовку, которая пригодилась ему в дальнейшем. Его научили многому, что должен знать и уметь разведчик: двусторонней радиосвязи, тайнописи, тайниковым операциям, пользованию шифрами, методам вербовки агентуры.

Амир и его друзья собрали подробную информацию о школе и о её курсантах. Стало известно, что после окончания шестимесячных курсов выпускников обычно направляли в Индию, где они совершенствовали мастерство и тренировались в прыжках с парашютом. После этого их забрасывали на территорию СССР.

Благодаря группе Амира стали известны многие из выпускников школы. Почти всех их поймали после заброски в СССР. Часть из них согласилась работать на нашу разведку и передавать англичанам дезинформацию. Так получилось, что школа не только работала вхолостую, но и наносила хозяевам вред. В результате она была закрыта.

Помощницей Амира, а впоследствии его женой стала шестнадцатилетняя девушка Гоар. Они прошли вместе большой путь в советской разведке, работали в разных странах мира. Недавно отметили золотую свадьбу.

Гоар помогла выявить много фашистских агентов. Она также сумела найти тайную квартиру, где фашистская разведка скрывала двух советских лётчиков-изменников. Они угнали свои самолёты из Баку в Иран, и немцы собирались переправить их в Германию, но лётчики были арестованы и понесли наказание.

Группа Амира действовала до конца 1940-х годов.

Сам же он, как сказано выше, вместе с женой работал за рубежом многие годы и продолжает свою службу и сегодня. К сожалению, ещё не настало время рассказать о всех делах Геворка Вартаняна.

Геворку Андреевичу Вартаняну присвоено высокое звание Героя Советского Союза, Гоар награждена орденом Красного Знамени.