Текст книги "100 великих разведчиков"

Автор книги: Игорь Дамаскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)

Получивший эти сведения Пинкертон направил членам президентского окружения две предостерегающие записки.

21 февраля 1862 года он встретился с президентом и представил ему свои доказательства балтиморского заговора, при этом подвергся перекрёстному допросу, не менее придирчивому, чем в уголовном суде.

Одновременно сведения о заговоре поступили и из других источников, в том числе от Джона Кеннеди, начальника полиции Нью-Йорка.

С учётом всех этих сообщений условия поездки Линкольна из штата Иллинойс в Вашингтон были изменены. Охрана приняла срочные меры. Президент должен был выступать в Гаррисберге на банкете в его честь. Но по совету охраны он предусмотрительно покинул банкетный зал и проследовал к запасному пути, где уже стоял специальный поезд, состоявший из одного вагона. Внезапный отъезд Линкольна был объяснён приступом головной боли.

Поездкой президента, которая частично проходила через мятежную территорию, распоряжались директор железной дороги Фелтон и Пинкертон. По железной дороге, движение на которой было заранее прекращено, Линкольн был доставлен в Филадельфию. Он подчинился всем мерам предосторожности, которые требовала охрана. Ему пришлось изобразить из себя инвалида, которого опекала сердобольная сестра. Её роль исполняла миссис Кет Уорн из пинкертоновской команды. Кстати, она была первой женщиной в Америке, а возможно, и в мире, ставшей профессиональным частным сыщиком.

Президент и сопровождавшая его команда заняли три купе спального вагона поезда. В этот же поезд сели Джон Кеннеди и вооружённая охрана. По совету Пинкертона и распоряжению Фелтона бригады специально подобранных рабочих были посланы красить мосты. Эти люди могли стать резервом охраны в случае мятежа или нападения на поезд. На всех переездах, мостах и запасных путях дежурили вооружённые агенты Пинкертона, снабжённые сигнальными фонарями.

Уже в пути, на одной из станций, от Уэбстера было получено сообщение о том, что отряды рабочих-железнодорожников проходят подготовку якобы для охраны железной дороги, а в действительности для её разрушения по сигналу о начале мятежа.

Аллан Пинкертон разместился на задней площадке вагона, в котором спал президент. Он изучал местность и получал сигналы от своих людей, расставленных вдоль дороги.

Наконец поезд прибыл в Балтимор, миновать который было нельзя. В те времена спальные вагоны, направлявшиеся в столицу, приходилось перетаскивать по улицам Балтимора с помощью конной тяги на вокзал вашингтонской линии. Можно себе представить, каково было Линкольну и его спутникам ехать по улицам города, полного заговорщиков. Но Балтимор мирно спал, не ведая о том, что происходит. До вокзала добрались без всяких осложнений, хотя ещё пришлось понервничать, так как поезд на Вашингтон опоздал на два часа.

На следующее утро Линкольн был в Вашингтоне.

Когда весть об этой удаче контрразведки стала широко известна, враги президента подняли Линкольна и его охрану на смех. Сейчас трудно утверждать, было ли покушение на Линкольна реальной угрозой или блефом Пинкертона и других охранных служб. Факт остаётся фактом – операция по обеспечению безопасности президента прошла успешно.

Фернандино и другие главные заговорщики бежали из Балтимора и скрылись в неизвестном направлении.

После этой операции Пинкертон и его сотрудники вернулись в Чикаго. Но они так хорошо зарекомендовали себя, что после официального вступления президента Линкольна в должность 4 марта 1861 года Пинкертона и Уэбстера снова вызвали в Вашингтон.

К этому времени перед страной встала угроза неизбежной войны. Девять южных штатов уже были охвачены пламенем мятежа. 19 апреля в Балтиморе произошли столкновения регулярных войск и местного населения. Затем было сожжено несколько железнодорожных мостов, сообщение между столицей и Севером прервано, телеграфные провода перерезаны. В этих условиях президент пригласил Аллана Пинкертона обсудить с ним и членами кабинета вопрос об учреждении «отдела секретной службы» в Вашингтоне. Пинкертон был назначен главным руководителем вновь организованной Федеральной секретной службы.

Ожидая официального назначения, он практиковался в искусстве военной разведки в качестве «майора Аллена», офицера при штабе генерала Джорджа Мак-Клеллана. Он так понравился генералу, что тот хотел оставить его при себе. Но Пинкертона ждали другие задачи.

Федеральная секретная служба добилась первого успеха, разоблачив опасного агента Конфедерации миссис Розу Гринхау. В докладе Пинкертона говорилось о подозрительных лицах, имевших «доступ в золочёный салон аристократических предателей», принадлежавший богатой вдове Гринхау. Свою шпионскую деятельность она начала в апреле 1861 года. Причём вдова не скрывала своих убеждений и открыто выступала в поддержку рабовладельцев-южан. Как только Аллан Пинкертон и его агенты начали вести наблюдение за этой дамой, они обнаружили неопровержимые доказательства её шпионской деятельности и измены одного федерального чиновника, которого она завербовала.

Окна квартиры Гринхау были расположены слишком высоко, и, чтобы что-нибудь увидеть с тротуара, агенты Пинкертона обычно становились на плечи друг другу. Слежка принесла плоды, и миссис Гринхау была заключена в тюрьму.

Аллан Пинкертон организовал засаду в квартире Гринхау, но, к его удивлению, в ловушку никто не попался. Оказалось, что восьмилетняя дочь миссис Гринхау залезла на дерево и оттуда кричала всем знакомым ей лицам: «Маму арестовали! Мама арестована!»

Но благодаря своим связям вдова Гринхау вскоре вышла из тюрьмы, и ей разрешили выехать в Ричмонд на пароходе, защищённом флагом перемирия.

Аллан Пинкертон занялся разведкой в тылу мятежников. Его друг Уэбстер несколько раз совершал поездки на территорию южан и доставлял ему ценные сведения. Однако во время одного из рейсов он вдруг исчез. На его поиски Пинкертон направил двух федеральных агентов Льюиса и Скайли, которые вызвались проникнуть в Ричмонд и попытаться наладить связь с Уэбстером. Они разыскали его. Оказалось, он был тяжело болен. К несчастью, их самих арестовала контрразведка южан. Под сильнейшим давлением и угрозой виселицы оба агента стали давать показания. В результате Уэбстер был приговорён к повешению.

Его можно было спасти, если бы северяне пригрозили казнью кого-либо из агентов южан, захваченных ими. Но письмо на имя президента южан Дэвиса Джефферсона было составлено в таких дипломатических тонах, что его восприняли как разрешение на казнь. Так и случилось – Уэбстера повесили.

После этого Пинкертон подал в отставку. Правда, не гибель Уэбстера стала её причиной. Его отставка с поста начальника секретной службы была вызвана другим обстоятельством, а именно снятием его друга генерала Мак-Клеллана с поста командующего. Этого он простить президенту Линкольну не мог, резко осудив его и демонстративно отказавшись руководить разведкой и контрразведкой для нового командующего.

Вернувшись в Чикаго, Пинкертон опять возглавил своё частное сыскное агентство.

После Гражданской войны огромную популярность приобрели Западные штаты. Переселенцы тянулись туда в поисках золота и серебра, пастбищ и плодородных земель, и этот Запад стал поистине Диким Западом. Переселенцы попадали в страну, в которой десятилетиями господствовал один закон – закон сильного и того, кто стреляет первым. Повседневным явлением стали уличные грабежи, нападения на почтовые кареты и железнодорожные поезда, конокрадство, ограбления банков, заказные убийства. Даже среди шерифов находились такие, которые под прикрытием закона совершали безнаказанные убийства.

Для железнодорожных компаний, постоянно находившихся под угрозой ограбления, «пинкертоны» были единственной полицейской силой, на которую можно было положиться. Услуги доносчиков из преступного мира были у «пинкертонов» не в чести. Зато сами они в разных обличиях проникали в самое логово крупных шаек, промышлявших в городах Дикого Запада.

В центре Сеймура, в цитадели банды Рино, совершившей 6 октября 1866 года первое в Западной Америке нападение на поезд, поселился под видом бармена агент Пинкертона Дик Уинскотт. Через несколько недель он подружился с членами шайки Рино. Его же самого Уинскотт заманил на железнодорожную станцию Сеймура как раз в тот момент, когда туда специальным поездом прибыл Аллан Пинкертон с шестью помощниками. Джона Рино схватили, и поезд с арестованным отбыл прежде, чем остальные бандиты сообразили, что произошло.

К 1878 году «пинкертоны» ликвидировали одну из опаснейших тайных организаций Пенсильвании – ирландское общество под названием «Молли Магвайрс». Это общество использовало социальные столкновения в угольном районе Пенсильвании для установления господства главарей банд. Один из лучших агентов Пинкертона, Мак Палэнд, стал членом общества и оставался им (постоянно находясь под угрозой смерти, так как за предательство неминуема была смерть) на протяжении трёх лет, до тех пор, пока не смог выступить свидетелем против главарей «Молли Магвайрс».

Многие сотрудники Пинкертона поплатились за свою деятельность жизнью: Джеймс Уикчер проник в банду Джесси Джеймса, по следу которой «пинкертоны» шли тысячи миль, но был распознан и убит. Сам Джесси Джеймс месяцами разыскивал в Чикаго своего врага номер один – Аллана Пинкертона, чтобы всадить в него пулю.

«Пинкертоны» чувствовали себя как дома не только на Диком Западе, но и в городах восточного побережья страны. Вероятнее всего, они были первыми в Америке, кто использовал фотографии в расследовании преступлений. Когда в 1866 году Дик Уинскотт получил задание уничтожить банду Рино, он взял с собой фотоаппарат. Во время одной попойки он убедил Фреда и Джона Рино сфотографироваться. Копии снимков он тут же тайно послал Аллану Пинкертону. Это были первые фотографии Рино, и вскоре они появились в объявлениях о розыске, рассылавшихся Пинкертоном.

Аллан Пинкертон создал первый в Америке альбом преступников. В другом альбоме содержались снимки и описания тысяч скаковых лошадей для того, чтобы иметь возможность во время скачек отличить их от подставных. Пинкертон и его сыновья заложили основу самой большой в мире специальной картотеки воров, занимавшихся кражами ювелирных изделий, и их укрывателей.

В 1884 году Аллан Пинкертон умер, но его агентство продолжало успешно работать. Эта сыскная организация с пятнадцатью тысячами служащих имела отделения в пятидесяти городах. Агентство «Пинкертон инвестигейшнс» действует и в наши дни. Оно специализируется на корпоративной и личной охране и ведёт сложные негласные расследования. Сегодня оно имеет двести двадцать отделений по всему свету, в которых работает более сорока пяти тысяч человек.

Как заявил недавно директор по связи с прессой этого агентства Дерек Эндреди, оно «изучает все аспекты применения своих сил в России… и неофициально прощупывает почву в Москве и других районах Российской Федерации».

Так что не исключено, что и мы скоро увидим эмблему «Никогда не спящий глаз».

ВИЛЬГЕЛЬМ ШТИБЕР (1818–1892)

Вильгельм Штибер, знаменитый мастер шпионажа, был соратником «Железного канцлера» Бисмарка (получившего это прозвище за то, что в своих речах требовал проводить политику «железом и кровью»), который однажды назвал его «королём шпионов». Историки говорили о Штибере, что он поднялся «до олимпийских высот международного негодяйства».

Штибер родился 3 мая 1818 года в небольшом саксонском городке Мерзебурге в семье мелкого чиновника, получив при крещении имя Вильгельм Иоганн Карл Эдуард. Из Мерзебурга семья переехала в Берлин, где юношу стали готовить в лютеранские пасторы. Но он избрал себе другой путь. Выучившись, стал юристом. Первым его «подвигом», отмеченным в истории, было то, что втёршись в доверие силезского текстильного фабриканта Шлеффеля, дяди своей жены, любимцем которого он был, Штибер спровоцировал мнимый заговор, известный под названием «заговора в Гиршбергской долине», якобы связанного с силезским восстанием ткачей. В действительности же единственной виной Шлеффеля было то, что он имел либеральные взгляды и распространял их среди рабочих. Штибер выдал полиции любящего дядюшку как главного заговорщика.

К счастью для Шлеффеля, улики, представленные Штибером, были недостаточными для осуждения фабриканта. При этом Штибер так ловко повёл себя, что дядюшка продолжал доверять ему, как лучшему другу. Штибер выдавал себя за убеждённого радикала, друга рабочих и сторонника социалистов. Полиция не препятствовала ему в этом, зная, какого ценного агента имеет в его лице.

Изображая из себя либерала, Штибер втирался в либеральную среду, провоцировал своих «друзей» на выступление против режима, а затем выдавал их. Однажды он шёл во главе демонстрации, выкрикивавшей мятежные лозунги против короля Фридриха Вильгельма Прусского, трусливого и слабоумного (позже этот король был отстранён от власти и помещён в психиатрическую клинику). Когда демонстрация приблизилась к королю, тот трясся от страха, но Штибер каким-то образом умудрился пробраться к нему и шепнуть на ухо: «Не бойтесь, ваше величество, я с вами, всё будет в порядке!» Король был так счастлив, что вскоре назначил Штибера начальником своей секретной полиции.

Ещё будучи адвокатом, Штибер стремился завоевать доверие либералов, защищал их в суде, выступал с громкими прогрессивными речами. Кроме того, он небезуспешно провёл дела по защите трёх тысяч уголовных преступников.

Успеху защиты способствовало то, что являясь редактором полицейского журнала, он был вхож в министерство полиции и знакомился с данными, которые полиция собирала для предъявления в суде против его клиентов. Не знавшие об этом судьи и публика поражались его проницательности и уму. Знакомство и дружбу с уголовниками Штибер затем не раз обращал в свою пользу.

После отстранения от власти короля Фридриха Вильгельма регентом, а затем и королём стал Вильгельм I, который снял Штибера с поста начальника полиции, и он оказался в опале. Более того, его предали суду за провокации и шпионаж, которыми он занимался. Но Штибер вывернулся, сумев доказать, что провоцировал, шпионил и выдавал по прямому распоряжению бывшего короля. Суд оправдал его. Правда, всё равно не был восстановлен в должности. Штибер не растерялся и направил свои стопы в Петербург. Там он принял участие в организации службы, которая просуществовала до 1917 года как Зарубежный отдел русской охранки. В Петербурге Штибер одновременно шпионил в пользу Германии.

Настоящая разведывательная работа Штибера началась после его знакомства с канцлером Бисмарком.

Первой успешной акцией Штибера было похищение его агентом Борманом (по заданию Бисмарка) важных документов у представителя Австрии в Союзном сейме Германского союза барона Прокеш-Остена. Это дало возможность Бисмарку скомпрометировать своего противника и добиться его отзыва.

После этого Бисмарк, готовивший войну против Австрии, поручил Штиберу изучить военный потенциал этой страны.

Отправившись в Австрию под видом странствующего торговца, он приобрёл лошадь и бричку, которую нагрузил лёгким товаром – дешёвыми статуэтками святых угодников, иконами и порнографическими картинками. Ни разу не заподозренный ни в чём полицией, Штибер, разыгрывая из себя «рубаху-парня», месяцами вращался в среде гражданских и военных австрийцев, выуживая сведения, которые обилием и точностью своих деталей поразили даже начальника генерального штаба прусской армии фон Мольтке. С помощью этих данных Пруссия в 1865 году разгромила австрийские войска и положила конец влиянию Австрии на Союз германских государств.

После этой победы Штибер стал руководителем отряда тайной полиции, созданной Бисмарком для обслуживания главного штаба.

Штабные дворяне, презиравшие шпионов, не пустили Штибера в офицерскую столовую. Тогда Бисмарк пригласил его к своему столу. Кроме того, он предложил Мольтке наградить Штибера орденом за отличную работу.

Мольтке пожаловал ему медаль, но после вручения извинился перед коллегами, что наградил презираемого ими человека. В ответ Бисмарк назначил Штибера губернатором Брюнна (Брно), столицы Моравии в период прусской оккупации.

По просьбе Бисмарка и при его поддержке Штибер заложил основы германской контрразведки. Он ввёл строгую цензуру всех писем и телеграмм, поступавших с фронта. С целью поднятия духа армии и населения он организовал Центральное информационное бюро. В ежедневных сводках оно сообщало о тяжёлых потерях врага, о панике, царящей в его рядах, о болезнях, недостатке боеприпасов, о раздорах. Этой тенденциозной информацией Штибер наводнял не только Германию, но и другие европейские страны. Он выдворил из Германии крупнейшее телеграфное агентство Рейтер, но вскоре обнаружил, что филиал агентства начал свою деятельность в Берлине. С ним он также быстро расправился, организовав в Берлине полуофициальное агентство доктора Вольфа, которое, в отличие от Рейтера, снабжалось правительственной и первоочерёдной информацией.

Заслуги Штибера не остались без высочайшего внимания. Король Пруссии Вильгельм I, ещё недавно относившийся к Штиберу с недоверием, стал называть его своим «плохо понятым и недостаточно оценённым подданным» и тайным агентом, заслуживающим не только золота, но и общественного почёта и военных отличий. Штибер был произведён в ранг тайного советника.

После войны с Австрией Бисмарк начал готовить другую – с Францией.

Всемирная выставка 1867 года привлекла в Париж многих монархов, среди которых был и российский император Александр II. Штибера командировали во Францию накануне визита туда русского царя с целью сорвать подписание российско-французского союзного договора.

И тут Штиберу помог случай. От своих агентов он узнал о готовящемся покушении на русского царя. Как гость и возможный союзник Наполеона III, царь должен был присутствовать на параде в его честь, и именно там некий поляк по фамилии Березовский собирался совершить покушение. Зная об этом, Штибер не поставил в известность французскую полицию. Он был уверен, что в случае удачного покушения союз России и Франции будет сорван.

На Александра II действительно было совершено покушение, но пуля террориста прострелила лишь ухо лошади шталмейстера, который ехал возле царя. Березовский был схвачен. Его судили, однако наказание оказалось столь мягким, что русский царь был разгневан этим, и подписание договора не состоялось. Теперь путь для германских войск был открыт.

Одним из важнейших приоритетов военной стратегии было качество оружия. Прусское игольчатое ружьё считалось в то время лучшим в Европе. В ответ французы придумали митральезу, которая держалась в секрете. В 1868 году Штибер с двумя главными подручными прибыл во Францию где полтора года шпионил и выслеживал. За это время шпионская троица переслала в Берлин множество своих шифрованных донесений, устраивала на жительство во Франции множество шпионов, а отправляясь на родину перед войной, везла материалы в трёх чемоданах. Впоследствии Штибер хвастался тем, что имел в этой стране сорок тысяч шпионов. Это, конечно, преувеличение, но около десяти—пятнадцати тысяч агентов у него, вероятно, имелось.

Штибер подготовил вторжение во Францию с немецкой пунктуальностью. В центре его внимания были дороги, реки, мосты, арсеналы, запасные склады и линии связи. Но он также усиленно интересовался и населением, торговлей, экономикой, политикой, моральным состоянием французов.

Сведения были настолько достоверными, что после начала вторжения немецкие интенданты точно знали, сколько и у кого из крестьян и помещиков можно реквизировать для нужд немецкой армии. А если кто-либо из них заявлял, что у него мяса, хлеба или кур меньше, чем с него требуют, ему предъявляли два листка бумаги. На одном стояли точные данные о его хозяйстве и о том, сколько он должен отдать, а на другом – незаполненный приказ о повешении. Ему предлагалось выбирать. Конечно, он выбирал первый вариант.

Немцы проявили себя как жестокие завоеватели. Они пытали, вешали и казнили жителей только за то, что те разглядывали поезда с боеприпасами или кавалерийские колонны.

Штибер, высоко оценивая свои заслуги и положение в оккупированной Франции, совершенно распоясался, издевался не только над французами, но и над немецкими офицерами, за что удостоился всеобщей ненависти и презрения.

Но во время мирных переговоров он снова оказался в тени. Теперь он исполнял роль слуги французского делегата Жюля Фавра и втёрся к нему в доверие. Все секретные документы и шифры, которые Фавр привёз, каждая телеграмма и письмо проходили через его лакея. Штибер знал всё и довольно потирал руки.

Через пять лет после поражения Франция стала вновь поднимать голову и подумывать о реванше. Надо было разузнать о французских планах.

Штибер разыскал некую баронессу фон Каулла, которая была в близких отношениях с французским генералом де Сиссэ, когда он был в плену в Германии. По заданию Штибера фон Каулла направилась во Францию и встретилась с де Сиссэ, который к тому времени стал военным министром. Она сумела выведать у него много секретных данных, прежде чем её разоблачили и выгнали из Франции, а де Сиссэ – с должности министра.

К 1880 году Штибер имел во Франции надёжный отряд шпионов из жителей Эльзаса и Лотарингии, численностью около тысячи человек. Они заняли посты в армии, в министерствах, банках, заводах, гостиницах лавочках, на железной дороге, собирали нужные сведения и были готовы в любой день совершить диверсии. Шпион Штибера Виндель стал кучером военного министра генерала Мерсье и вместе с ним «инспектировал» все укреплённые районы и гарнизоны.

В Париже Штибер организовал филиал берлинского страхового общества «Виктория», все служащие и агенты которого были прусскими офицерами в запасе. Он просуществовал до 1914 года. Приблизительно каждые полгода здесь менялся штат сотрудников, но ни один из них не возвращался в Берлин, пока не использовал полученного отпуска, разъезжая по восточным департаментам Франции.

Именно Штибер ввёл в состав агентов «отставного офицера и дворянина», сделав для них престижной ту службу, которую в прошлом презирали и которой чурались. Князь Отто Гохберг, отпрыск древнего и знатного рода, но карточный шулер, стал одним из полезнейших агентов Штибера. Он применял в шпионаже те же грязные приёмы, которыми обирал своих приятелей офицеров. Особенно часто услугами людей такого рода Штибер стал пользоваться после 1871 года.

К числу разведывательных «подвигов» Штибера можно отнести ещё одну провокацию – «раскрытие» им так называемого «немецко-французского заговора в Париже», целью которого было скомпрометировать созданный Марксом и Энгельсом «Союз коммунистов». Когда судебное следствие не нашло никаких улик против «Союза коммунистов», Штибер, действуя по заданию прусского правительства и прибегнув к помощи грубо подделанных фальшивок, инспирировал судебный процесс, вошедший в историю как «Кёльнский процесс коммунистов». В результате энергичной разоблачительной деятельности Маркса и Энгельса судебная комедия с треском провалилась.

В жизни Штибера было ещё немало удач, поражений, провокаций и предательств. Он скончался в 1892 году и был торжественно похоронен прусским правительством.

ВАЛЬТЕР НИКОЛАИ (1873–1947)

Этот добросовестный служака и офицер Генерального штаба к сорока годам, когда он стал начальником военной разведки кайзеровской Германии, дослужился лишь до чина майора. За годы Первой мировой войны, несмотря на всю ответственность и значительность своего положения, продвинулся в звании лишь на одну ступень и стал подполковником. Сам он в этом видел одну из причин провала германской разведки в войне: Генеральный штаб был переполнен генералами всех степеней и полковниками, и на армию, в которой было сильно развито чувство субординации, не могло не повлиять «то, что начальником разведывательной службы был самый младший по стажу начальник отдела в высшем командовании, притом гораздо более молодой, чем начальники других отделов Генерального штаба… Гражданские власти также привыкли к более высоким, чем майор, чинам в Генеральном штабе», – писал он в своих мемуарах.

Такое пренебрежение к военной разведке было трудно представить в Германии, которая совсем недавно была объединена усилиями Бисмарка, первейшим помощником которого был знаменитый шпион Штибер. Видимо, репутация разведки времён Штибера повлияла на мнение высших деятелей Германской империи, полагавших, что всё делается само собой, и считавших ниже своего достоинства вникать в тонкости разведывательной службы. Между тем в других европейских странах германскую разведку продолжали считать самостоятельной. Историк Роуан пишет: «На протяжении целого поколения правительства и народы Европы страшились нового колоссального нашествия немецких армий, поддержанных тевтонскими шпионами. Но куда же девались эти тайные спутники армий?..»

По мнению Роуана, такой бездарный чиновник, как Николаи, не смог обеспечить должной разведывательной подготовки Германии к войне. Сам Николаи в своих мемуарах также не отрицает слабости своей разведки, пеняя прежде всего на недооценку её роли руководством страны. Этим он как бы до некоторой степени оправдывает поражение Германии в войне.

Но если исходить из реальных фактов и сопоставлений, надо признать, что германская разведка была подготовлена к войне значительно лучше, чем разведки других участников войны. Другое дело, что она допустила много промахов, а контрразведки союзников во многих случаях переиграли её. Например, германская разведка не смогла установить, сколько времени понадобится России для проведения мобилизации, и когда русская армия появилась в Восточной Пруссии, германский Генштаб был застигнут врасплох. Чтобы остановить вторгнувшиеся русские войска, немцам пришлось перебросить на Восток два корпуса из армии, наступавшей на Париж. В результате немцы проиграли битву на Марне, и Париж был спасён.

Немцы сумели создать мощную агентурную сеть в Англии. Во всех крупных городах, портах, стратегически важных объектах осели и надёжно легализовались немецкие агенты. Была налажена бесперебойная и, казалось, неуязвимая связь. И всё-таки в самом начале войны вся эта по-немецки аккуратно налаженная машина рухнула. Началось всё с «мелочей», которых, как известно, в разведке не бывает.

Во время визита в Англию кайзера Вильгельма, за несколько лет до войны, английская контрразведка проследила за одним из офицеров, сопровождавших кайзера и подозревавшихся в шпионаже. Он зашёл в парикмахерскую некоего Карла Густава Эрнста. Дальнейшая слежка за Эрнстом показала, что он является «почтовым ящиком», через который велась переписка германских агентов. Таким путём несколько из них были выявлены.

Ещё одним виновником провала германских шпионов стал Густав Штейнхауэр, бывший агент политической немецкой полиции, а накануне войны резидент немецкой разведки в Англии, руководившей сетью из двадцати шести агентов. Слежка за ним позволила выявить их. Правда, в последний момент Штейнхауэр заметил слежку и предупредил своих людей. Некоторым из них удалось бежать, но Карл Густав Эрнст и двадцать один его коллега были арестованы. На их счастье, это произошло 5 августа 1914 года, на второй день после вступления Англии в войну, когда ещё не действовал «Акт о защите государства», предусматривающий смертную казнь за шпионаж. Поэтому они отделались лишь несколькими годами каторжных работ.

Сам Штейнхауэр за несколько дней до начала войны скрытно пробрался в бухту Скапа-Флоу. Под видом рыбака при помощи лески, имевшей разметочные узелки, он сделал промеры глубины и смог утвердительно ответить на вопросы морского министерства: могут ли крупные броненосцы британского флота базироваться на Скапа-Флоу. Действительно, во время войны эта бухта стала главной базой ВМФ Англии. Штейнхауэру удалось благополучно добраться до Гамбурга.

Но Германия осталась без своих «глаз» в Англии. Поэтому высадка британских войск во Франции также стала неожиданностью для германского Генштаба.

Взбешённый кайзер, узнав о прибытии английских войск, вскричал:

– Что за олухи меня окружают? Почему мне не сказали, что в Англии у нас нет шпионов?

Он приказал немедленно отправить в Англию «такого немца, за патриотизм которого можно было бы ручаться».

Чтобы успокоить кайзера, нашли лейтенанта запаса Карла Ганса Лоди, человека честного и добросовестного, но не искушённого в разведке. Он привлёк к себе внимание английской контрразведки тем, что, действуя под видом американского туриста, отправил в Стокгольм телеграмму с чрезмерно враждебными Германии высказываниями, что не соответствовало поведению американцев в то время. За ним начали слежку. Все его письма с разведывательной информацией были перехвачены, кроме одного, где он сообщал слух, будто русская армия высадилась в Шотландии. Несчастный лейтенант был схвачен 30 октября 1914 года. Военный суд приговорил его к смертной казни, и в ноябре того же года он был расстрелян.

В Англию было заброшено ещё несколько немецких агентов, но большинство из них было разоблачено и расстреляно (исключением стал Зильбер – см. очерк)

И всё же руководимая Николаи военная разведка действовала, особенно больших успехов она добилась в Испании, Швейцарии, других нейтральных странах. Действовали школа и разведывательный центр «Фрау Доктор» – Элизабет Шрагмюллер (см. очерк), на Ближнем Востоке успешно подвязался Васмус Персидский (см. очерк), в Соединённых Штатах совершались диверсии на судах и т. д.

При дворе последнего российского императора немецкие шпионы чувствовали себя свободно. Шпионка и авантюристка Мария Соррель сделалась любовницей русского генерала Ренненкампфа. Трудно сказать, насколько велика была её роль в разгроме русской армии в Восточной Пруссии. Соррель изловили и повесили.

Одним из лучших агентов Вальтера Николаи (всего их было триста тридцать семь) был барон Август Шлуга, доставшийся ему в наследство от Штибера. В 1914 году ему исполнилось семьдесят три года! Но на пятый день войны он представил своему шефу французский мобилизационный план и снабжал его информацией вплоть до 1916 года, когда тяжелобольной вернулся в Германию и вскоре умер.

В апреле 1917 года Вальтер Николаи осуществил самую крупную в его понимании акцию. Он способствовал проезду через Германию из Швейцарии группы большевиков-эмигрантов во главе с В.И. Лениным. Но, как плохой шахматист, смотрел только на один ход вперёд: он знал, что большевики желают поражения своему правительству и стремятся перевести войну империалистическую в войну гражданскую. Он забыл или игнорировал их главную цель – мировую революцию. Группа Ленина явилась детонатором, взорвавшим мины, заложенные не только под Российскую, но и под Германскую империи.