Текст книги "Фальшивый наследник (СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

  – Когда тот берег, ещё будет – тяжело вздохнув, сказал Павел.

  – Скоро, тут всего то ничего осталось.

  – Скорее бы. Не могу я больше эту качку терпеть, всего наружу выворачивает. Не моё это, по морю плавать. Мне бы, где на берегу пристроиться, с техникой повозиться или на худой конец со скотиной.

  Услышав признание товарища, я тут же вспомнил, о чём с ним хотел поговорить, ещё с тех пор, как вновь встал у руля своего нового судна.

  – Хорошо, что напомнил про свой опыт работы на селе – поблагодарил я его. – Давно собирался тебя спросить. Ты сам бы смог организовать нам, что то вроде коровника или там, свинофермы?

  – Серёж, а на хрена тебе это? У тебя свои корабли, ты говоришь дядя твой тут самый важный. Оно тебе надо, с дерьмом связываться?

  – Ладно Паш, брось из себя обиженного разыгрывать. Сказал же – временно поработаешь матросом, а там посмотрим, куда можно будет твои знания и силы приложить. Ты чё думаешь, я сразу к королевской семье прибился? Я, чтоб ты знал, почти год в местной военной школе учился, а порядочки там ещё те. На сон четыре часа, ежедневно марш бросок на сорок километров и с утра до ночи работа с холодным оружием. Думаешь мне просто было? Но я же не ныл. Так что терпи, ты уже взрослый мальчик.

  – Да я чё Серёж ною то, качка меня добила окончательно. Я на этом вашем море, до этого то и плавал всего один раз, когда меня в трюме вонючего клоповника, на остров перевозили, но там и то лучше было. Море спокойное, не болтает. А здесь? Я уж грешным делом думал: скорее бы нас на дно утянуло, а когда не приняли, так сам хотел утопиться. Устал блевать.

  – Ладно Паша терпи, не много осталось. До города доберёмся на берегу осядешь. Я же поэтому тебя про коров и спрашиваю.

  – Серёга, ну нашёл о чём деревенского мужика спрашивать. Я тебе не только коровник и свинарник организую, но и птичник с зарыбленными прудами сделаю. Мы же, деревенские, на все руки мастера.

  Поговорить за ужином у нас так и не получилось, Пашка не сумел вырваться, а пользоваться служебным положением, чтобы вырвать его из крепких лап завхоза, мне не хотелось. Ничего, ещё не много и времени на разговоры будет навалом, я на это очень надеюсь. Сам устал, как собака.

  Дни шли за днями, мы оставляли позади милю за милей, продвигаясь вперёд то под дождём, то под ливнем, а то и вовсе под шквалистым ветром, иногда подгонявшим наши суда вперёд, а порой встававшем на нашем пути словно непреодолимая стена. В один из таких безразмерных дней, когда большая часть трудной дороги домой уже была пройдена, многие из нас разглядели пламя от огромного костра, разведённого неизвестными лицами, на одной из многочисленных возвышенностей обрывистого берега.

  – Кто то сигнал нам подаёт – услышал я утверждение рулевого, с которым у нас за этот поход завязались рабоче-дружеские отношения.

  – С чего это ты решил? – спросил я его, имея совсем другое мнение о увиденном.

  – Когда я плавал под предводительством самого Атриуса, он часто переговаривался с засадами, устроенными на берегу, таким способом. Видишь, огонь то яркий, то не очень. Риктур уже, наверное, давно узнал, чего от нас хотят. Старикам читать такие послания просто, раньше они ими постоянно пользовались.

  – А ты откуда об этом знаешь?

  – Много кого возил на этом корабле, много чего слышал? – туманно ответил моряк.

  – И болтаешь, тоже много? – спросил я его с раздражением, не ожидая от внезапных посланий ничего хорошего.

  – Смотря с кем – спокойно сказал рулевой и заметив манёвр Риктура быстрее, чем я, добавил: – Надо в дрейф ложиться, он на разговор поплыл.

  Ветер с самого утра был встречный и нам приходилось прилагать не малые усилия, чтобы продвигаться вперёд, так что пока руководство узнавало, кому там на берегу приспичило с ним побеседовать, гребцам отдохнуть по полной, не довелось. Они были вынуждены постоянно подгребать вперёд, после ударов вахтенного матроса, контролирующего расположение корабля относительно какого то берегового ориентира. Мне показалось, что переговорщики слишком долго выясняют отношения. По моим прикидкам корабль Риктура встал на якорь уже очень давно, а его хозяин так и не собирается возвращаться обратно по узкому, длинному трапу, о чём то беседуя, с одиноким путником. Стоящие на берегу люди то попадали в поле моего зрения, когда нас немного сносило назад, то вновь прятались за бортом головного корабля, когда мы медленно плыли вперёд и это меня начало так раздражать, что я приказал матросу сменить ориентир и сдать не много назад. Хотя разглядеть в каком ключе беседуют на суше было невозможно, а чего нибудь услышать из их разговора, тем более было не реально, ветер и расстояния не позволяли этого сделать, но тревога, вселившаяся в меня вместе с появлением костра на возвышенности, притуплялась лишь во время моего визуального наблюдения за людьми, стоящими на твёрдой земле.

  Риктур поплыл обратно так же быстро, как и примерно час тому назад рванул на разговор с незнакомцем, но на этот раз он направил корабль не в голову нашего каравана, а прямиком к моему огромному судну, без дела болтавшемуся на воде. Это мне понравилось ещё меньше, чем неожиданная встреча с непонятным посланником. Нервы напряглись, словно готовая лопнуть, гитарная струна, и чтобы этого не произошло, я крикнул рулевому, пытаясь сократить время до неизбежной встречи:

  – Поворачивай к нему! Видишь, поговорить со мной хочет.

  По лицу Риктура догадаться, какие вести принёс гонец, было невозможно. Оно также, как и всегда, выглядело в меру серьёзным и сосредоточенным, а вот на моём, наверное, легко читалось всё, что у меня творилось на душе. Я первым и не выдержал, громко спросил подплывающего к нам командира, хотя знал же, что ветер отнесёт мои слова от его уха с лёгкостью.

  – Не слышу ничего – скорее всего разглядев мои манипуляции губами, ответил Риктур. – Подожди, сейчас прижмусь, поговорим.

  Дождавшись момента, когда между судами осталось пространство метра в полтора, я встал на свой борт и оттолкнувшись от него, быстро преодолел это расстояние, позволив рулевым снова разойтись в стороны, так и не опробовав прочность обшивки.

  – Что случилось? – спросил я Риктура ещё в полёте.

  – Атриус умер – без паузы ответил мне, он.

  Хорошо, что к этому моменту мои ноги уже твёрдо стояли на палубе чужого корабля.

  – Как это умер? – от неожиданности, задал я дурацкий вопрос.

  – А то ты не знаешь, как умирают – спокойно ответил мне командир. – Но и это ещё не всё. На следующее утро после его смерти, Линта нашли мёртвым.

  – Но такого просто не может быть! – услышав ещё более трагическую, для себя, новость, выкрикнул я.

  – Я точно также сказал, когда услышал это – покачав головой сказал Риктур. – Но, когда мне рассказали о том, что затем произошло в столице, вот тогда мне стало действительно не по себе.

  – А, что там ещё могло такого произойти? – чувствуя, как внутри меня всё похолодело, задал я очередной вопрос.

  – Римк провозгласил себя императором и объявил тебя в не закона.

  – На каком основании? – не зная, как реагировать на услышанное и чего дальше ждать от человека, принёсшего мне просто сногсшибательное известие, спросил я.

  – Он всем объявил, что на самом деле ты никакой не племянник Атриуса, а обыкновенный самозванец.

  – А ему то это откуда знать? – чуть было не выдал я себя, но тут же спохватился. – Я тоже про него могу много чего сказать, но это совсем не будет означать, что я говорю правду.

  Кто такой Римк я толком не знаю. Предполагаю, что это один из тех трёх мужчин, с которыми мне, как то раз пришлось сидеть за одним столом, но ненависть моя к нему уже сейчас зашкаливает.

  – Я тебя понимаю – всё также спокойно, сказал Риктур. – Но исправить ничего уже нельзя. Всё произошло двенадцать дней тому назад. Сегодня Римк крепко держит власть в своих руках и никому её не отдаст, время упущено. Он отстранил от дел Нирта, сменил всю охрану и самое плохое, отдал распоряжение на твои поиски. А это значит, как только тебя обнаружат, сразу же приведут его приговор в исполнение.

  – А кто тот человек, на берегу? – засомневался я, в правдивости услышанного.

  – Это личный охранник Нирта, сигнал тревоги он прислал.

  – И чего он ещё передал, кроме того, что сообщил о смерти?

  – Сказал, что тебе домой возвращаться нельзя – не вдаваясь подробности, ответил Риктур. – Надо, где то переждать это, смутное время.

  – Сколько? Всю оставшуюся жизнь? – вскипел я, забыв о том, кем являюсь на самом деле.

  – Не знаю – коротко ответил один из представителей знати, новой Тартумии.

  Разговор со временем зашёл в тупик. Риктур не мог сказать о ситуации больше, чем знал. Я же не хотел верит тому, что мне прямо сейчас предстоит повернуть свои суда назад и отправиться на поиски не известно, чего.

  – Хорошо. Я всё понял – взяв себя в руки и сообразив, что уже не первый раз захожу на один и тот же круг, сказал я. – Спасибо тебе за всё. Таких друзей, как ты, у меня в жизни не много было.

  Я протянул руку Риктуру, он её крепко пожал и дал отмашку на сближение кораблей. Затем, как то совсем буднично, я преодолел очередные пару метров, разделяющие вновь приблизившиеся друг к другу суда, удачно приземлился на палубу своего и отдал команду на отплытие.

  – Что то случилось? – спросил меня, разговорчивый рулевой.

  – Ничего такого. Если не считать, что домой мы теперь не скоро попадём.

  Информация о смерти Атриуса и Линта, разлетелась по судну мгновенно, через какое то мгновение она, чудесным образом, перебралась и на мой соседний корабль, где её начали так же бурно обсуждать. Но, когда я рассказал экипажу о положении дел в столице и у нас воцарилась гробовая тишина, моментально замерли, и на втором судне, что лишь поспособствовало грамотному выполнению крутого разворота, чего сделать при порывистом, встречном ветре не так просто, как кажется.

  Сидеть и о чём то думать у разбитого корыта мне не позволило самое обычное чувство, чувство самосохранения. Я вдруг всем телом ощутил, отправленную по мою душу, мало знакомым мне человеком, погоню и в тот же самый миг, дав всем присутствовавшим на моих кораблях понять, что в отношениях между нами ничего не поменялось, громко отдал команду на полный вперёд, в обратном направлении. Выполнена она была, как и прежде быстро, и в строгом соответствии со здешним уставом. Такие слаженные действия подчинённых, придали мне ещё некоторое количество моральных сил, и я окончательно успокоился, хотя всего несколько минут назад ощущал себя круглым сиротой, у которого только что погибли отец и мать.

  Убегать от преследователей сутки на пролёт, посчитал излишним, навряд ли они с особым рвением будут выполнять приказ нового властителя Тартумии. Не факт, что он им вообще нравиться и они в восторге от прихода к власти, зажравшегося барона. На ночь пристали к берегу, у меня появилось огромное желание собраться с мыслями, сидя у костра, с куском разогретого мяса в руках, ощущая под ногами твёрдую землю.

  – Бунта на корабле я не вижу, да и нет для него никаких оснований. Ну подумаешь, лишили меня возможности взойти на престол, ну и что? Суда, как были моими, так и остались, присягнувшие на верность солдаты, несмотря на свой юный возраст, скорее умрут все скопом, чем изменят присяге, в этом я почти не сомневаюсь. А все остальные работают или по принуждению, им то совсем деваться не куда, или за определённую плату, которую платить я, буду обязан в любом случае – так думал я, сидя на берегу и глядя на разлетающиеся искры, от не большого костра, разведённого пришедшим мне по сопереживать, Павлом.

  Мысли мои почти соответствовали действительности, но я не учёл одного фактора, о котором мне напомнили. Не сразу, но настойчиво.

  – Господин Тартум – впервые обратившись ко мне официально, сказал мой заместитель, возглавляющий не большую группу людей, собравшуюся по не понятному для меня признаку. – Мы сочувствуем вашему горю и никогда бы не посмели обратиться к вам, в столь трудный момент. Но обстоятельства и время, заставили нас это сделать.

  – Что ты хочешь? Говори яснее? – оборвал я его витиеватую речь. Сейчас у меня не то настроение, чтобы играть в демократию.

  – У нас, у всех, там семьи остались. А вы, как мы понимаем, будите вынуждены долгое время вести скрытную жизнь. Поверти мы бы никогда, не посмели – заговорил завхоз по существу, но вдруг снова, начал повторяться.

  – Я понял, что у вас семьи. От меня то ты, что сейчас хочешь? – с ещё большим раздражением спросил я.

  – Отпустите нас – тихо попросил меня мужчина и тогда до меня наконец то дошло, в чём тут дело.

  Следующим утром мы покинули временную стоянку, не досчитавшись в своих рядах всех лучников Атриуса, моего зама по быту, трёх матросов и одного повара. Количественно потеря не большая, но качественно. По существу, я остался один на один, чуть больше чем с восьмьюдесятью мальцами и полным штатом подневольных гребцов, толку от которых вместе и по отдельности, в случае какой нибудь неординарной ситуации, ноль. Да взять хотя бы возможную стычку с моими загонщиками. Пацанов они в лёгкую перестреляют, а гребцы тут же бросят вёсла, стоит только кому то из погони меня легко зацепить. Хорошо ещё, что рулевые, на моё счастье, бессемейные мне достались, а то бы точно хана пришла, только и оставалось бы, что убегать по берегу, где долго бы мне пропетлять, наверняка, не дали.

  – Пашка, пришло время и тебе настоящим делом заняться, несмотря на твоё отвращение к морю – стараясь не терять бодрости, сказал я притихшему земляку, не отходившему от меня ни на шаг, почти окончательно закончив с самокопанием.

  – Серёга, я готов. Я же понимаю, что будут у тебя трудности и моя спокойная жизнь закончится.

  – Ну, а раз понимаешь, тогда назначаю тебя боцманом и на следующей стоянке примешь мой маленький катерок. Только я очень тебя прошу, блюй пожалуйста по меньше, моряки тебя не поймут.

  – Я постараюсь – тяжело вздохнув ответил Павел, приняв мою просьбу за чистую монету. – Только Серёж. Я не очень соображаю, чем боцман на корабле заниматься должен?

  – Хороший вопрос – бодро ответил я и не много поразмыслив, продолжил. – Видишь ли Паша в чём дело, я толком и сам не знаю, чем он должен заниматься. Но поступим мы следующим образом. Ты помнишь, чего делал твой бывший начальник?

  – Помню, конечно – удивившись такому простому вопросу, ответил Павел.

  – Так вот, поручаю тебе делать тоже самое, но кроме этого ещё и приглядывать за рулевыми, и гребцами. Справишься?

  – А с пацанами, как быть? – не ответив, спросил Паша.

  – На них не обращай внимания. Пускай они сами по себе бегают. Но если начнут сильно хулиганить, пугай их тем, что мне пожалуешься. Они меня пуще смерти бояться.

  – Понял. А почему?

  – Чего, почему.

  – Почему они тебя сильнее смерти бояться?

  – А кто их знает? Бояться и всё. Зачем мне в этом разбираться, когда и кроме этого дел навалом. Как думаешь, я прав?

  – Наверное. Тебе виднее – согласился со мной Павел и немного помявшись спросил: – Слушай, Серёж. Раз я теперь при должности, то нельзя ли мне, как нибудь подстричься и побриться? Не привык я с такой шевелюрой и с бородой, ходить.

  – Да, почему ж нельзя то. Давно бы спросил, я бы тебе помог. Пойдём ко мне в каюту, я тебе бритвенные принадлежности дам – пригласил я Павла в свой маленький деревянный домик с двумя сквозными окошками, заменявший на этом корабле кожаную палатку.

  – Вот спасибо – поблагодарил меня Паша, – а то хожу, как дед старый. Самому не приятно и людей пугаю.

  – Да кого ты тут напугаешь? У нас все гребцы такие.

  – Ну, гребцы. Я то теперь начальство, надо значит, выглядеть соответственно, иначе уважать не будут.

  – Что, точно? – удивившись такой постановке вопроса, спросил я.

  – Ну, а как же.

  – А я, по своей простоте душевной, раньше всегда думал, что человека по поступкам оценивают. Заблуждался значит?

  Ответить новоиспечённый боцман, не успел. Мы подошли к моей, достаточно просторной, по корабельным меркам, каюте и я заскочил внутрь её. Отыскал там, в своих вещах, небольшой, пятнадцати сантиметровый, острый ножичек и выбравшись обратно, на свежий воздух, сунув его Пашке в руки, сказал:

  – На, брейся дорогой. Повышай свой авторитет.

  Вообще то Павел до этого на постоянной основе находился на борту моего более мелкого корабля, так как там ехало его непосредственное начальство, но после известных событий я забрал его к себе, оставив второе судно на попечении рулевых и старших, трёх коробок мечников, базирующихся там. Пока мой приятель брился, попутно повышая настроение всех, кто находился рядом с ним, я смотрел на него и думал о том, как вовремя судьба прибила ко мне этого простодушного, деревенского мужика. Не окажись его рядом в трудный час, не знаю, как бы я справился со своими внутренними страданиями. Нет, по внешнему виду, никто и подумать не может, что внутри меня происходит борьба не на жизнь, а на смерть, моих страхов и сомнений, с убеждённостью в том, что биться за то, чего с таким трудом достиг, надо до конца. Но я то сам знаю, какое истинное положение дел, у меня на сердце.

  – Паш, да ты не бойся. Скобли сильнее – подсказал я товарищу, ещё раз тепло взглянув на его, клочьями выстриженную голову.

  Да, теперь у меня, кроме него и нет никого. Атриус умер, Линту, по всей видимости, помогли за ним уйти. Из старой гвардии в друзьях остались Ниртолиртак и Риктур, но оба они далеко и помощи ждать от них, хотя бы моральной, не следует. Уберегли от лап нового хозяина Тартумии и на том спасибо. Новый хозяин Тартумии, даже звучит, как то противно. А собственно говоря, почему это он, хозяин Тартумии? Кроме Линта никто не знал, что я пустышка, так что, как не верти, а я на сегодняшний день единственный из живых, вправе носить эту великую фамилию. И что мне помешает везде представляться, как император Тартум, пускай и в изгнании? Ничего. Подтвердить, что это так, может почти три сотни человек, что остались со мной, да и знак передаваемый династией от отца к сыну, весит у меня на шее. А просто так в руки, такие штуки, попасть не могут. Мне бы ещё от погони оторваться и задушить в себя нервозность, заставляющую по ночам прислушиваться к любому шороху и можно было бы думать о возвращении трона. Задумки на эту тему есть. Эх, мне бы сейчас навоза по больше, тогда бы я вам, где нибудь через годик устроил пир, во время чумы.

  – Серёж, ну как? – отвлёк меня от мыслей, Павел.

  – Чего, как? – выбираясь из тумана, спросил я его.

  – Постригся спрашиваю, как? Нормально?

  – Нормально – машинально ответил я, но присмотревшись сообразил, что в таком виде боцману, качать права на корабле, не дадут. – Хреново ты постригся, Павлик. Вали давай ко мне в каюту, помогу тебе по дружбе. Но первый и последний раз. Считай, что это мой тебе подарок, в день вступления в должность.

  До места стоянки, где наш караван останавливался после долгого перехода по открытому морю, мы благополучно добрались на сутки раньше, чем я планировал. Помог попутный ветер и упорная работа всех, кто находился рядом. К этому месту я рвался так, как будто здесь могли разрешиться все мои проблемы, но достигнув его, понял, что самое трудное только начинается. "Куда плыть дальше?" – вот в чём вопрос. Вдоль береговой линии, так преследователи только на это и рассчитывают. Выходить в море и пересекать его по старому маршруту? Попробовать можно, но погода на дворе такая, что проще сразу утопиться, чем упорно и долго мучиться, а потом всё равно бесславно затонуть. И чего тогда делать? Куда податься?

  Обратился за советом всё к тому же рулевому, имя которого я, наверно, из-за своей важности, так до сих пор и не удосужился узнать.

  – Ты давно рулевым служишь – спросил я моряка, лет примерно тридцати или сорока, от роду. Лицо у него обветренное с маленькой, стриженной бородкой, так что более точно определить возраст мужчины невозможно.

  – Давно – коротко ответил он. – Сначала с Атриусом ходил, когда он по моложе был, потом с его помощниками, кому он временно отдавал в пользование корабль, иногда с Линтом, а теперь вот с тобой.

  – А звать тебя, как? – решил я исправить, давно допущенную ошибку.

  – Грид – представился моряк, – но меня по имени никто не называет, так что я отвык уже от него.

  – Вот что, Грид. Посоветоваться с тобой хочу – подойдя вплотную к рулевому, сказал я. – Ты пока отдай весло своему напарнику, а когда будем в бухту заходить я тебя отпущу. Разговор у меня секретный, мне надо с тобой один на один переговорить.

  Моряк беспрекословно повиновался приказу и следуя за мной, зашёл в мою каюту.

  – Садись – предложил я ему, – в ногах правды нет.

  Грид и здесь всё сделал в точности так, как я его попросил. До этого, все наши разговоры с этим рослым, широким в плечах, с крепкими руками, мужчиной, неопределённого возраста, касались рабочих моментов, не требующих ни от него не от меня, каких то долгих размышлений. Сейчас же дело обстоит совсем по другому. Ответ, который я ожидаю услышать от рулевого, на свой будущий вопрос, можно приравнять к приговору. Поэтому прежде, чем начать разговор по существу я собрался с мыслями, подвёл под ними черту и лишь после двухминутной паузы, заговорил, уже зная конкретно, что я хочу услышать от сидящего напротив моряка.

  – Грид, тебе, как никому другому на этом корабле известно, почему мы с такой скоростью плывём назад. И ты много чего делал для того, чтобы погоня, отправленная за мной человеком, обманом, занявшим моё место, так и не достигла поставленного перед ней результата.

  – Ты на меня и дальше можешь рассчитывать – ответил рулевой, с той прямотой, которая свойственна людям его профессии.

  – Спасибо. Я рад, что в трудную минуту со мной рядом оказался такой верный друг, как ты.

  – Я помню, что сделал для меня Атриус, много лет назад и готов отплатить тебе тем же.

  – Атриус и для меня сделал не мало. Думаю, тебе хорошо известна моя история. Поэтому я считаю своим долгом отомстить тем, кто его предал – пафосно сказал я и посмотрел в глаза собеседника, пытаясь определить, как он среагировал на моё высказывание.

  – Я полностью на твоей стороне. Такой поступок нельзя оставлять без ответа. Знай я, кому отомстить за смерть своих близких, поступил бы точно также.

  – Это хорошо, что мы с тобой одинаково понимаем эту проблему. В таком случае я не буду ходить вокруг да около и прямо спрошу тебя. Что нам делать дальше? Какой курс выбрать? Место, куда мы подходим, для меня последнее, из знакомых, на этом берегу. Дальше я могу отдать приказ только на выход в открытое море, зная, что сумею проконтролировать правильность его исполнения. Я так бы и сделал, способствуй этому погода. Но судьба нанесла мне очередной свой удар в не очень подходящее время, поэтому я прошу тебя помочь мне выбрать дальнейший курс. Безопасный для всех нас.

  Грид задумался и это меня обнадёжило, когда моряк не бросается в омут с головой, это всегда даёт надежду.

  – Надо всё не торопясь взвесить. Так, сходу я не могу тебе дать достойный ответ. Рисковать твоей жизнью, значит предать Атриуса. Мне надо подумать.

  Впервые, за время моего бегства, я решил причалить к берегу в светлое время суток, справедливо пологая, что перед выходом в неизвестность, есть смысл постоять ногами на твёрдой земле. Кто его знает, как там всё дальше повернётся. Не лишать же себя возможности, может быть в последний раз, ощутить её тепло.

  Оба моих корабля вошли в бухту почти одновременно, её размеры позволяют, такому количеству судов, не заботиться о чёткости выполняемого манёвра. Так что на суше мы с Павлом оказались, с разницей в несколько минут и мне не пришлось долго ожидать его прихода.

  – Ну, как у тебя там обстановка? – кивнув головой в сторону корабля, где мой товарищ совсем недавно занял высокую должность, спросил я.

  – Всё в порядке – чётко ответил он. – Нарушений нет, все работают. Солдаты ведут себя спокойно.

  Я посмотрел в его чуть раскосые, бледно серые глаза, оценил размер щетины, успевшей за неделю закрыть то безобразие, что образовалось на его веснушчатом лице, после последнего бритья и невольно улыбнулся, вспомнив, как оно проходило.

  – Это хорошо, что никто не буянит – вновь мысленно вернувшись к надвигающейся на всех нас проблеме, серьёзно сказал я, беспощадно задушив весёлые нотки в своём настроении. – Дальше нас ожидают такие приключения, что особо следить за дисциплиной будет некогда.

  – Да – тяжело вздохнул Павел, наверняка в полной мере не осознавая, что нас на самом деле ждёт.

  – Как народ, не сильно возмущается, что я ему пайку приказал урезать? – спросил я своего боцмана, глядя на него сверху вниз и попутно оценивая качество своей недавней работы, на его голове.

  – Вроде нет. Так прямо, о своём недовольстве, никто не говорил. Может понимают, почему ты так поступил, а может просто бояться задавать такие вопросы. Я разговор недавно подслушал, среди твоих малолеток, так те прямо так и говорят, что если, что то будет не по твоему, то ты сразу кишки выпустишь.

  – Даже так?

  – Да. Я, конечно, не ручаюсь, что всё правильно перевёл, но за смысл отвечаю.

  – Ну что ж, это даже не плохо. Значит понимают, всю серьёзность момента.

  Мы ещё не много поболтали с Павлом, почти не о чём, а потом он, в сопровождении своих поваров и единственного матроса, отправился к небольшой заводи, где в прошлый раз рыбы удалось набить почти пол вагона. Сейчас она для нас на вес золота. Без малого три сотни здоровых мужиков надо кормить не меньше двух раз на день, а продуктов у меня осталось кот наплакал и где их взять потом, я понятия не имею.

  Потолкавшись какое то время на берегу, побрёл к себе на корабль. Грид, ответа от которого так до сих пор и не поступило, сегодня на берег с него не сходил. Возможно, ему на родной палубе думается легче. Но нашей беседе суждено было состояться именно на суше. Когда до длинных и узких сходней мне оставалось сделать всего несколько средних шагов, на них ловко вскочил мой рулевой и почти бегом сбежал вниз.

  – Можешь принимать решение – обрадовал он меня, оказавшись рядом.

  – Говори – предложил я ему, ощутив внутри себя взрыв ледяного холода.

  – Отойдём. Мне проще на песке нарисовать, чем объяснять, какие у тебя есть варианты.

   Глава 25

  Рыба показалась необычайно вкусной, после недельного употребления сухофруктов, подпорченного водой вяленого мяса и полного отсутствия горячей пищи. Прошлые наши стоянки были сплошь ночными, скоротечными и возможности добыть на них чего нибудь съестного у нас практически не было никакой. Зато сегодня боцман и его малочисленная компания постарались на славу. Каждому из нас досталось по половине рыбины, поджаренной на углях и по кружке свежей, ледяной, родниковой воды, которую доставили мои малолетние вояки, протопав за ней по суше три километра, в одну сторону. И вот во время этого великолепного пиршества я должен был окончательно решить, куда мне засунуть свою, переполненную заботами, такую, на самом деле ещё очень молодую, симпатичную голову. В пасть к удаву или в лапы к тигру, с другими обитателями животного мира я, предложенные Гридом варианты, сравнить не могу.

  Мой рулевой, держа в руках тонкий, полностью лишившийся влаги прутик, аккуратно вывел им на гладком песке подробную карту побережья, куда нам, при любом стечении обстоятельств, предстоит плыть уже через пару часов. Вся разница в его предложениях заключалась в том, что в первом случае нам это побережье надо было осваивать бессчётное количество дней, причём по прошествии семнадцатого, двигаться придётся по никем ещё не обследованной территории, а во втором покинуть его, на шестой день плавания и выйти в открытое море, правда тоже, с некоторыми условиями. Выбор, надо прямо сказать, не богатый и, как говорят эксперты в области овощной продукции, мало вариативный, так как "хрен, редьки не слаще". Тщательно отделяя мясо от костей, неизвестной мне рыбины и затем с ещё большим усердием пережёвывая его, я прокручивал в голове все за и против, не находя особых преимуществ ни в одном из возможных путей моего планомерного бегства. Первый может затянуться на месяцы, при удачном стечении обстоятельств на годы, если аборигены, населяющие неизведанные земли, частично завоёванные выходцами из Тартумии, отнесутся ко мне благосклонно или попросту не захотят связываться со мной. Что очень сомнительно. Слава о подвигах, подчинённых моего, безвременного ушедшего в мир иной, дяди, распространилась очень далеко. Так что если меня не поймают его последователи, то в лёгкую могут сожрать их визави. Второй вариант, гарантированно оставляет мне жизни дней на шесть, ну от силы восемь. Два я прибавляю на ожидание ясной погоды, причём которая должна быть таковой и днём, и ночью, иначе Грид не сможет отыскать дорогу к не большому островку, торчащему из воды в трёх днях пути от берега. Они же составляют примерный отрыв моих судов от идущих, где то рядом, кораблей империи, после встречи с которыми жизнь моя может оборваться в любой момент. Ну, а дальше, по этому варианту, судьба беглеца, точно так же, как и его людей, будет полностью зависеть от матушки природы, пожелавшей разгуляться именно в этот период времени. Вот и получается, куда не сунься везде полный... И ничего другого не скажешь.

  Допив необычайно вкусную воду, я встал на ноги, поднял голову вверх и посмотрел в высокое небо, гоняющее, в своей бездонной синеве, грязные, разорванные в клочья грозовые тучи. Может случиться так, что смотрю я на всё это последний раз в жизни, даже не зависимо от того, что примерно ещё неделя у меня в запасе точно имеется. Через час, от силы через два, чтобы я не решил, мир вокруг меня может закрутиться с такой скоростью, что думать о чём либо ещё, кроме как о ней и не придётся.

  – Чёрт, а подыхать то совсем не хочется – тихо сказал я себе и усмехнулся. Кто бы сказал ещё десять дней назад, что всё так повернётся.

  Команду на отплытие отдал так и не имея на руках готового решения.

  – Направление движения не изменится от моего выбора, ещё несколько дней – так я сказал себе, подымаясь на борт корабля и уже уверенно топая по его палубе, добавил: – Будет ещё время всё, как следует, взвесить. Сейчас не тот случай, когда надо торопиться.

  Однако расслабляться тоже не следовало, никто мне не может гарантировать, что мои преследователи не поднажали и не сократили своё отставание от нас до минимума. Если я их не вижу на горизонте, это совсем не значит, что и следующим утром они не покажутся там.