Текст книги "Фальшивый наследник (СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

  Плохо пережёвывая и не вдаваясь в подробности того, чем меня кормят продолжал усиленно напрягать черепную коробку. Ещё раз мысленно проверил содержимое корабельных внутренностей, прокрутил ранее отданные распоряжения, прикинул общее количество людей, наверняка с завистью наблюдавших, как я лопаю и в целом остался доволен своими действиями. Вроде ничего лишнего не наболтал, дурацких приказов никому не отдал, со всеми был в меру строг и справедлив. Ну что ж, если это действительно так, тогда можно уверенно считать, что первый блин у меня получился не комом.

  – Крыткл, убирай – закончив ранний ужин отдал я распоряжение слуге и ещё раз сложив в уме количество воинов, обслуги и подневольных гребцов, потопал в крохотный кожаный шатёр, установленный на корме судна.

  Пришла пора узнать сколько денег мне отвалили Атриус с Линтом. Время быстро пролетит и через несколько недель мне надо будет думать, чем кормить почти сто семьдесят человек. Да знать бы ещё номинал местной валюты, её ценность, в отдельно стоящих государствах и, в конце то концов, пора уже разобраться с тем, из чего местные деньги делают.

  Сундук был тяжёлый и немудрено, он доверху был набит, не золотыми и даже не серебряными монетами, а обыкновенными, рыже зелёными медяками, развлекаться с которыми, желание у меня пропало тут же, как я их увидал. Эка невидаль, медяшки.

  – Крыткл! – позвал я человека, заменившего мне Линта в вопросах, касающихся изучения разных житейских мелочей.

  – Да господин – отозвался он.

  Просить парня, перестать меня называть этим ругательным, для образованного человека, словом, я уже замаялся, поэтому ответил коротко:

  – Зайди.

  Служка тут же повиновался и засунул свою лохматую голову, в мои царские покои, не решаясь затащить в шатёр и остальную часть своего, субтильного тела.

  – Полностью залазь – приказал я, – разговор у нас долгий будет.

  Особых трудностей в изучении местной валюты у меня не возникло. Своим монетным двором Атриус, после потери государства, так и не обзавёлся, а все остальные монеты, хотя и различались размером, но имели на себе знаки, легко позволяющие узнать их номинал. Набита одна палка на монете – значит это одна местная денежка, три – соответственно три местных рубля, ну а перечёркнутая – естественно десять и так по кругу. Самый большой номинал имела монета стоимостью в сто единиц, но она являлась почти антикварной редкостью и мне, чтобы познакомиться с ней, пришлось половину ящика освободить от мелочи. В общем с арифметикой сложностей быть не могло по определению, а вот с ценами на товары и продукты всё оказалось на много сложнее. Слуга мой в этом вопросе имел самое приблизительное понятие, а привлекать для этих целей завхоза я побоялся, кто его знает, как он отреагирует на мою безграмотность. Придётся ждать первых закупок и учиться всему у Риктура, как и предупреждал Линт. А что ещё остаётся? Благо удалось выяснить с помощью няньки, чем я примерно располагаю и на том спасибо. По его словам, этой мелочи нам должно на долго хватить, если питаться скромно и не тратиться на ремонт корабля. Ну что же и это уже кое что. Позвякивает мелочишка в кармане и то радость.

  Уже лёжа в палатке, почти в полной темноте, я ещё раз прокрутил в голове прошедший и день, похвалил себя за исключительную работоспособность, поздравил с получением приличных призов, началом новой, более деятельной жизни и собирался было приступить ко сну, как вдруг мой, перегруженный заботами мозг, выдал такую мощную нервную вспышку, от которой я вскочил на ноги быстрее самой ловкой кошки.

  – Ну твою же мать! – громко застонал я. – так и знал, что чего нибудь забуду в этом бардаке! Ты бы мне хоть напомнил, Риктур! Виделись же после первой встречи, а ты хоть бы что. Э-эх!

  Выскочив из шатра я в два шага оказался у ближнего рулевого.

  – На ночь приставать будем? – возбуждённо спросил я его.

  – Нет – тут же подхватив моё настроение, встревоженно ответил он. – Впереди идущие, огни уже зажгли, значит точно ночевать на берегу не будем.

  И что мне теперь делать? Может сигануть в воду и попробовать самому добраться до корабля нашего вожака, всё равно же теперь не усну пока не узнаю, куда он мои жёлтенькие камушки дел.

  Уснуть мне всё же удалось, пускай и не с первой попытки. Сказался, видно, прошедший в нервозных приготовлениях день. А вот с утра я, уже битых три часа, не нахожу себе места, обдумывая возможность связаться с головным кораблём, каким нибудь чудесным способом. Ни о чём другом думать не могу, ни о еде, ни о боевой готовности, даже пересчёт денег и тот на первой тысячи прекратил, не идут они ни в какое сравнение с этими яркими минералами. Если это действительно сера, то рано или поздно, с её помощью, я здесь столько денег заработаю, что сундук, сиротливо стоящий в моём шатре, покажется жалкой мелочью, не способной удовлетворить мои, изо дня в день возрастающие, запросы.

  Встретиться с Риктуром удалось только поздним вечером, лишь после того, как он принял решение провести предстоящую ночь в уютной бухте, способной вместить и на много больше судов, чем насчитывается в нашем, скромном караване.

  – Ты, куда камни дел?! – отыскав главу похода у небольшого костерка, спросил я его, не сказав при этом ни "здрасте", не поинтересовавшись о состоянии дел у человека, впервые встреченного за день, что в этих местах считается верхом бескультурья.

  – С собой везу – скорее всего, списав мою беспардонность на молодость, спокойно ответил мужчина.

  – Фу ты – с облегчением выдохнул я. – А мне отчего то подумалось, что ты их выкинул.

  – Выкинул? Да, как такое возможно? Я же обещал их тебе привезти – удивлённо взглянув на меня и на пол тона повысив голос, проговорил Риктур. – С разгрузкой ты ничего не решил. На твой корабль перегружать? Так, вроде тебе не до этого было? Вот и вожу все корзины с собой. Место они много занимают, но делать то нечего.

  Извинившись и поблагодарив старшего товарища, за его удивительную доброту к моим странным прихотям, так тепло, как только позволял мой словарный запас, пообещал ему, завтра же утром, весь груз забрать на свой корабль. Риктур в ответ лишь пожал плечами и снисходительно кивнул головой, наверняка, подумав о том же самом, что и я. Свободного места на моём паруснике ещё меньше, чем у него. Девять десятков моих солдат, в небольшом трюме, сами с трудом разместились, а я собираюсь засунуть туда ещё и сотню, заполненных камнями, корзин, легко превращающих моё судно, в огромную бочку, сверх меры забитую солёной рыбой. Но выхода другого у меня нет, минералы мне дороги точно так же, как и, вставшие под моё начало, люди.

  Выяснять, как я собираюсь справляться с внеплановыми трудностями, Риктур посчитал излишним, а вот предложение поужинать вместе, сделал.

  – Лучше бы корзины, на своём корабле, ещё повозил – подумал я и сразу же отказался от совместного поедания, стандартного набора продуктов.

  На самом деле, никакой обиды на этого человека у меня нет. А мысли? Так что ж, их к делу не пришьёшь. Отказ мой вызван совсем другими соображениями, более прагматичными. Как известно, со вчерашнего дня на меня возложены новые обязанности, соответствующие моему высокому положению и в первую очередь я должен думать о них, а уж только потом о перспективных знакомствах. Независимо от того, что в течении всех прошедших суток, мои юные солдаты легко доказывали свою самостоятельность и запросто обходились без присмотра старших, но всё равно, проверить, чем их кормят и, как они устроились на берегу, необходимо, причём в первую очередь для меня самого. Пускай они и служат, наравне со взрослыми, но их возраст ещё вполне способствует совершению детских поступков, не свойственных опытным бойцам. Возможно, мне и предстоит убедиться в своей неправоте, но произойдёт это ни сегодня и не завтра. Достоверно узнать, на сколько самостоятельны пятнадцатилетние парни, получится лишь после того, как познакомлюсь с ними по ближе, а пока же придётся опекать молодёжь круглосуточно, без перерывов на завтрак, обед и ужин.

  Ровно одиннадцать дней мы двигались вдоль береговой линии. Семь из них, я полностью посвятил работе с личным составом, а четыре – изучению работы рулевых и поведению гребцов, при смене скоростных режимов. Недели мне хватило, чтобы побеседовать почти с каждым из подрастающих мужчин и убедиться в том, на сколько был несправедлив к ним, до этого. Мои телохранители уже и рассуждали, как взрослые, и поступки совершали, словно прожили лет двадцать пять и, никак не меньше. Прав был Ниртолиртак, эти парни ещё себя проявят и покажут всем вокруг, чего они стоят, на самом деле.

  Получив мощную моральную поддержку оттуда, откуда её и не ожидал, переключился на морскую составляющую, нашего коллектива. Для начала, в течении всего светового дня, безвылазно сидел на корме и наблюдал за рулевыми, людьми, по своей сути, заменяющими на здешних кораблях штурмана и первого помощника капитана. Затем, два дня подряд, на несколько часов в сутки, менял одного из них и ворочал тяжеленое весло, неукоснительно следуя указаниям, отдыхающего от вахты моряка. Когда же мне стало казаться, что какие то понятия, об этой морской профессии, в моей голове прижились, спустился в трюм и работал там, вместе с гребцами. Неповоротливым веслом крутил наравне с остальными, стараясь не сбиться с ритма, задаваемого одним из матросов, при помощи толстых барабанных палочек и обыкновенной, но издающей специфический гул, доски.

  Ученье, как известно, приносит свет в затуманенные, собственным величием, мозги. Я бы так и продолжал учиться дальше, тяжёлому ремеслу, если бы головной корабль не вывел наш караван в открытое море и в течении семи дней не тащил за собой моё тихоходное судёнышко, требующее, в сложной обстановке, концентрации абсолютно всех имеющихся в его распоряжении сил. Да, можно было бы попрактиковаться в работе с веслом и после новой встречи с землёй, но в те три с половиной дня, что мы добирались непосредственно до места засады, вдоль крутого и обрывистого берега, желания на это, у меня, почему то так и не появилось. Удовлетворился тем, чему уже научился и продолжил, с ещё большим усердием, исполнять обязанности старшего по команде, среди подрастающего поколения.

  Что сказать, так долго добираться до работы, мне, человеку знакомому с более скоростным транспортом, показалось, чем то сродни садомазохистским забавам. Но достигнутое нами место, является самым близким, из всех, предоставляемых руководством для грабежа. До остальных надо идти раза в два, а то и в три дольше, так что жаловаться на судьбу тут же перехотел, вспомнив об одолжении, сделанном Атриусом своему племяннику.

  Первую же ночь, проведённую нами на незнакомом мне берегу, наш командир посвятил разбору плана дальнейших действий. Он, с мельчайшими подробностями, пошагово, изложил его, наверняка лишь для того, чтобы я проникся ответственностью к предстоящему делу, второму слушателю красочной речи, такие тонкости давно уже ни к чему. Затем, заставил меня повторить всё услышанное, где посчитал нужным, сделал замечания и только после этого, когда уже наступила глубокая ночи, и весь личный состав видел третий сон, предложил:

  – Ну что, теперь и перекусить можно.

  План мне не показался сложным и многоходовым, но отсутствие связи, во время его исполнения, заставляет быть предельно внимательным к мелочам. Никто тебе не скажет, когда нужно идти на перехват, никто за тебя не примет решения, какой из кораблей предстоит атаковать именно тебе, а их, у потенциальной жертвы, может оказаться и два, и три, и даже четыре. А уж, когда всё завертится, тогда и подавно, никто внимания на тебя обращать не будет, каждый начнёт заниматься своим делом и думать станет только о враге, и о своих людях. Поэтому то Риктур, так подробно и излагал линию моего поведения, во время предстоящей работы, от которой я не могу, по его словам, ни на шаг отойти. Скорее всего он прав, импровизация, с моей стороны, в первом же бою, может дорого обойтись не только мне, но и моему сопливому воинству, для которого предстоящая схватка также будет первой в жизни.

  – Мы, как управимся, сразу подойдём к тебе, на помощь – успокаивал меня Риктур, напоследок. – А до тех пор, бейся самостоятельно. Делай, что хочешь, хоть зубами их рви, но слабины не давай. А то затопчут и оглянуться не успеешь, как сам станешь дичью.

  – Постараюсь – только и смог я, ему ответить.

  А чего тут ещё скажешь? Хорошо, что, хотя бы зубы не болят и на горшок не тянет, как это иногда бывает перед боем, у самых ответственных из солдат.

  Добравшись до "дома" ощутил потребность ещё раз осмыслить сказанное старшим нашей группы, а за одно и, как бы это странно не казалось часа в три ночи, снова немного перекусить. Мой верный помощник, ожидая своего, куда то ушедшего на ночь глядя, господина, спать так и не ложился, и чтобы отдать ему мелкие распоряжения, будить его не пришлось.

  Запас продуктов у нас был не безразмерный, но и по истечении двадцати дней мы не голодали. Наш завхоз, точно также, как и его коллеги с других судов, во время ночных стоянок умудрялся со своими подручными наловить такое количество рыбы, что завтракать ей можно было дня два, а с водой так и вовсе проблем не было никаких. Маршрут всем хорошо известен и, где на нём можно запастись свежей, родниковой водой, ветераны боевых походов знали. Правда сейчас улов ещё не поступил на нашу кухню и мне приходится обходиться концентратами, зато вода вкусна на загляденье, и пить её можно вместо молока или даже, свежевыжатого сока. Запивая этим даром божьим, сладкие сухофрукты, отлично способствующие работе головного мозга, я прокручиваю в нём свой, будущий бой, хотя прекрасно осознаю, что, как бы тщательно к нему не готовился, чего то всё равно пойдёт не так. Не бывает в жизни по другому.

  Жертву Риктур выбирал очень долго, а всё потому, что помнил о том, кто у него стоит третьим номером. Ещё во время ночного разговора он предупредил нас с напарником, знакомство с которым так и оставалось у меня поверхностным, что группы кораблей, насчитывающие в своём составе больше четырёх плав средств, он атаковать не будет. А мимо нас, как назло проплывало то пять, пускай и малотоннажных корабликов, то семь или восемь. Лишь третьи сутки сидения в засаде принесли желаемый результат. На горизонте появилось три судна, правда при их приближении, одно мне показалось таким громадным, что я бы его посчитал за два, а может быть и за все три. Но Риктура, точно также, как и меня, ещё один день бездействия, наверняка, довёл бы до сумасшествия. Сколько можно сидеть в полной боевой готовности и ждать у моря погоды? Тем более, никто не даст гарантии, что она действительно не изменится, в худшую сторону, а тогда, наша засада, легко превратится в настоящую осаду, ближайших морских миль.

  Как и предупреждал наш главком, оценивавший строгим взглядом проплывающие мимо корабли, сразу в погоню за ними, мы не бросились. Старший дал им возможность пройти спокойно ещё пару километров в выбранном направлении и только после этого ринулся в погоню, впрочем, не предпринимая каких бы то ни было активных действий ближе к ночи. Ему достаточно и того, что он может контролировать зажжённые на судах огни, при такой погоде просматриваемые на достаточно большом расстоянии и сокращать его не привлекая внимание к себе, вплоть до того самого момента, как начнёт светать, и появится возможность для решительной атаки. Я за ранее знал, что мне достанется корабль идущий последним и придирчиво изучал его характеристики, во время смотрин. Судёнышко показалось мне совсем крохотным, что вселяло надежду на быструю расправу с его экипажем. Даже если оно, при более близком рассмотрении, будет мало чем отличаться от моего "крейсера" мы справимся с ним в лёгкую, такого количества бойцов, как у нас, они наверняка к себе в трюм не посадили. Риктур говорил, что максимум, с чем нам придётся столкнуться на судах такого типа, это пяток лучников и не больше десятка мечников, подрабатывающих ещё и грузчиками, во время стоянок в порту, и от этого владеющих оружием не на должном уровне. Настоящий боец никогда не позволит себе опускаться до такого.

  Зелёной ракеты или хотя бы просто какого нибудь сигнала, перед началом атаки не было. Корабль Риктура без лишнего шума отплыл от мелководья, следом за ним отошёл номер два и только после этого отправились на первое задание и мы, почти все, немного мандражирующие. Отличить военные суда от торговых, в этом отсталом мире, практически невозможно. Поэтому идущему впереди каравану, даже заметив нас у себя на хвосте, преждевременно нервничать не было смысла. Они и не нервничали, продолжая движение всё в том же темпе. Корабли на маршруте пропадали ежегодно и не по одному или два, а пачками, как говорил знающий человек. И списать их пропажу на пиратов, о которых понятное дело все моряки знают, можно было с большой натяжкой. Тот же Риктур рассказывал, что в сезон они грабят не больше двух, трёх судов на одном и том же маршруте, которые после дела, каждый раз, отправляют на дно. Если это количество сравнить с тем, что гибнет во время шторма или бури, то его можно будет попросту списать на погрешность, всегда присутствующую при подсчётах. Так что паники среди простых торговцев, мои соплеменники, не наводили, действовали чётко и в рамках ранее утверждённой высшим руководством концепции, что и позволяло нам сейчас двигаться вперёд, без избыточного напряжения.

  Ночью не спал, точно так же, как и большинство моих молодых солдат. Ожидание боя, каким бы лёгким он не казался, теребило нервы до дрожи в коленях. Понятное дело, что я ни показывал своего внутреннего смятения никому из окружающих. Напротив, пару раз, в тёмное время суток, даже прошёлся между дремлющими бойцами и подбодрил тех, кто ёрзал сильнее остальных, между прочим сам, во время этого, порядком успокоившись. Понимание того, что не ты один такой трусливый, на нервную систему всегда благотворно действует, во всяком случае у меня так. А вот перед рассветом меня разморило и так сильно, что рот не закрывался, от непрерывной зевоты, вскоре перешедшей в мелкую дрожь. Перебить такое состояние у меня обычно получается теплом, но сейчас его, в нужном количестве, взять негде и я решил, наплевав на субординацию, подменить одного из гребцов. Думаю, от этого мой авторитет пострадает меньше, чем когда народ увидит, как колотит их командира. Минут двадцать усиленной гребли помогли. И, кстати, не только согреться. Видел я с каким удивлением и одобрением смотрела на меня свободная вахта невольников. Ощутив внутреннее равновесие, которое у меня всегда наступает после тяжёлого физического труда, передал весло его законному владельцу и быстрым шагом выдвинулся к, вперёд смотрящим, по дороге подбодрив пару, показавшихся мне излишне напряжёнными, лучников. Моё появление на носу, пришлось как раз на тот момент, когда наш головной корабль приступил к ускорению и манёвру, направленному на обход, идущей с прежней же скоростью, дичи, что служило сигналом и для нас, загонщиков, идущих следом. Я тут же вернулся назад и приказал свободным гребцам сесть за вёсла, а матросу, без которого, как правило, ни одно ускорение на кораблях такого типа не обходиться, отдал распоряжение увеличить ритм гребка до максимально возможного. Пользоваться парусом погода не позволяла, да и проводить абордаж в его рабочем состоянии будет сложнее, об этом меня тоже, умные люди, уже оповестили, так что скорость набирать будем только с помощью физических сил.

  Моё судно только начинало достигать расстояния способного обеспечить пробивную силу запущенной в цель стрелы, а остальные наши корабли уже успели подвергнуться ответному огню, после залпа, произведённого лучниками Риктура. Приказав грести ещё усерднее, я перешёл на правый борт, который уже облепили все имеющиеся в моём распоряжении метатели стрел и меряя метры глазами, вот вот готовился отдать приказ на стрельбу. Меня опередили, какой то молокосос не выдержал и забыв обо всём на свете пальнул в готовившийся к неравной схватке корабль, нанеся ущерб моей и без того дырявой казне, своим бесполезным выстрелом. Дурной пример, как известно, заразителен. Подумав, что команда уже прозвучала и остальные новобранцы открыли беглый огонь, из своих луков, наглядно показывая мне, кто их них, чего стоит. Ну что ж, будем считать, что я провёл показательный смотр, давший мне представление о силе моего подразделения. Результат оказался не очень, но и совсем плачевным его назвать язык не повернётся. Больше половины стрел достигли борта, с огромной скоростью приближающегося к нам, вражеского корабля. Живые цели они, если быть до конца правдивым, не поразили, но никто от них этого и не требовал. В настоящий момент, главной своей задачей считаю – сломить противника морально, а уж только потом, если он не пожелает сдаться мне на милость, буду валить всех подряд. Я не кровожадный и поступать так, как предлагал Риктур, "сразу ложить всех напавол", не желаю.

  Преследуемые мной люди, сдаваться без боя не хотели. Не знаю, как обстоят дела у других, а мне достались моряки не из робкого десятка. На почти бесполезный залп моих юниоров, с убегающего корабля огрызнулись, и я бы не сказал, что совсем беззубо. Один из моих зазевавшихся лучников, схватил-таки вскользь, вражескую стрелу. Минуты, а вместе с ними и метры, неумолимо двигались в разных направлениях. Одни на глазах сокращались, другие напротив – увеличивались, но преследуемые мной, ни то что бы не выбросили белый флаг, но так, до сих пор и не позволили приблизиться к ним на расстояние, когда можно было бы начать крушить их вёсла и идти на абордаж. Впрочем, беглый взгляд вперёд показал, что не я один такой невезучий, тоже самое происходило и с более опытными командирами. Все, на данную минуту, только тем и занимаются, что осыпают корабль противника роями стрел, по большому счёту, редко достигающими цели.

  Всё изменил громкий, дружный крик нескольких десятков человек, прозвучавший метрах в пятистах впереди. Это Риктур со своими солдатами, которых у него в два раза меньше, чем у меня, попытался перебраться на огромный корабль, доставшийся ему в этом бою не только по стечению обстоятельств, но и по праву сильного. Сотни людей со всех кораблей мгновенно прекратили заниматься своими делами и дружно посмотрели вперёд, туда, где решалась дальнейшая судьба всех, кого она свела в этот день, в данной точке. Нам это действо моментально прибавило сил, а вот преследуемым, судя по всему, стало не по себе, от жуткого воя. В частности, плывущий впереди меня кораблик, мгновенно потерял скорость, а люди, находившиеся на нём, забегали, словно при пожаре.

  – Прибавь! – заорал я матросу, выбивавшему дробь деревянными палками и тут же, ещё громче, гаркнул рулевому, и без моего напоминания знающему чего, и как делать: – Поворачивай!

  Наступало время решительных действий и мне хотелось подтолкнуть его вперёд, но силёнок не хватало, вот и орал словно резанный. Хотя, возможность испытать на себе, чего это такое на самом деле, представиться мне ещё не скоро, где то минут через пять. Нет, ошибся. Не позже, чем через две минуты, мы уже ломали вёсла противника, правым бортом, предусмотрительно вынув из отверстий свои. А ещё через три, сократив расстояние между судами до минимума, моя команда позволила мне, перемахнуть через борт и отчаянно броситься на вражеские щиты с мечами. Не природная смелость и бесшабашность, толкнули меня на такой не обдуманный поступок, а абсолютное непонимание правил поведения, во время таких мероприятий. Оно же, это незнание, повлияло и на мой приказ, вступить в бой всем, находящимся под моим командованием, солдатам, зарабатывающим себе на жизнь, почти такими же, как и у противника, мечами. Делать этого, нельзя было категорически. И, где то далеко, внутри меня, чувство такое начинало зарождаться и даже подавать свой, неуверенный, и слабый голос. Но всеобщий азарт, захвативший большую часть моего экипажа, выше обозначенная, моя личная, безграмотность и полное отсутствие, какого либо опыта в пиратских операциях, выдавили из меня эти вредные слова, способные принести не только беду, но и горе. Если бы не везение, с самого начала плавания, поселившееся на моём корабле, так бы и случились. Повезло, чего уж тут скрывать. Всего за две волны, стихийно образовавшиеся на нашей палубе с промежутком всего в пару минут, мы полностью поглотили чужой корабль, а ещё минут через десять, так и не позволив противнику оказать нам достойное сопротивление, хозяйничали в чужом трюме, как у себя дома. Естественно, кто, как привык и умел. Я, к примеру, метался из одного конца в другой, выискивая раненых среди своих солдат, мой завхоз, не мешкая, проверял содержимое мешков и ящиков, а лучники Атриуса, ни на кого не обращая внимания, и никого не стесняясь, хладнокровно добивали раненых, которых среди обороняющихся оказалось не мало.

  Суета вскоре закончилась и со всех сторон на меня посыпались доклады. Разные люди приносили вести о наличии разнообразных товаров, обнаруженных в скромном трюме корабля средних размеров, о захваченных в плен гребцах и рулевых, ни один из охранников абордаж не пережил, о количестве оружия доставшегося нам в этой схватке и ещё о некоторых мелочах, без которых не обходятся любые другие доклады, такого плана. Я делал вид, что всех внимательно выслушиваю, отдавал какие то умные распоряжения, а сам, в то же самое время, терзался сомнениями, материализовавшимися совсем скоро в моём, для многих очень странном, решении. Мной был отдан приказ, всем военным и хозяйственникам, оставаться на захваченном судне, и готовить его к перегрузке. Сам же, резво перебрался обратно, на родной корабль и на всех "парусах" помчался вперёд, туда, где праздновал победу Риктур.

  Оставив позади второй номер, при встрече лишь махнув ему, приветственно рукой, уже через пару десятков минут, имел счастье лицезреть довольную физиономию своего командира, также, как и я совсем недавно, принимающего доклады подчинённых, уверенно стоя на борту чужого корабля.

  – Ты чего здесь?! Случилось что?! – быстро переходя от удивления, к нескрываемому волнению, громко спросил меня Риктур.

  – Ничего не случилось! – успокоил я, его, уйдя от прямого ответа.

  – А чего тогда приплыл? – поинтересовался, на глазах повеселевший, воин, готовясь к соприкосновению наших бортов.

  – Поговорить хочу с тобой! Найдётся для меня время?! – крепко вцепившись руками в свой, выкрикнул я.

  – Поговорить?! О чём?! – в который уже раз, поменяв настроение, так же громко спросил Риктур.

  Корабли тряхнуло и ответить ему сразу, у меня не получилось. Вновь завёл разговор, уже топая по палубе чужого корабля, при ближайшем рассмотрении показавшегося мне, просто огромным.

  – Ты с ним, чего делать собираешься? Топить будешь? – кивнув головой в сторону трюма, задал я вопрос по существу, довольно улыбающемуся человеку.

  – Конечно – простодушно ответил мне, он. – На кой мне такая гробина.

  – Отдай его мне – пристально посмотрев в озорно сверкающие глаза, попросил я собеседника.

  – Тебе?! Да зачем он тебе нужен? Сам хочешь его на дно отправить?

  – Нет, за этим я бы сюда не пришёл. Хочу его забрать и дальше плавать на нём – коротко объяснил я причину своего появления, на палубе, пока ещё чужого, корабля.

  Этот монстр, как обозвал его Риктур, действительно очень большое и возможно поэтому не очень поворотливое, судно. Понравился он мне, с первого взгляда. Было в его неторопливом движении, что то завораживающе красивое и оно зацепило меня ещё там, в засаде, когда я смотрел на него с берега.

  – Ну, не знаю – засомневался новый владелец, морского красавца. – А что на это Атриус скажет? От него не было указаний тащить с собой, чужие корабли.

  – Атриус – это моя забота – попытался я развеять сомнения, образовавшиеся в голове моего временного командира.

  Свободолюбивый градоначальник молчал, по всей видимости, прикидывая все за и против, влияющие на его медленно созревающее решение, а потом вдруг взял да и сказал, как отрезал:

  – Бери. Если нравится, плавай. Пока молодой. Только сам со всем разбирайся. Я его разгружу, заберу нужных мне людей, а остальное твоя забота.

  – Идёт – решительно согласился я. – Только просьба. Кого не будешь забирать, не убивай. Оставь их мне, сам же видишь, что гребцов здесь много понадобиться.

  – Ну, об этом мог и не просить – ответил Риктур и посчитав, что наш с ним разговор окончен, снова начал принимать доклады и так же чётко отдавать, новые распоряжения.

   Глава 22

  На радостях перегрузил барахло, доставшееся мне по праву победителя, перетащил гребцов с чужого корабля и опустил его на дно морское, так быстро, что даже образовавшийся на моём судне перегруз заметил не сразу. Советоваться по этому поводу с кем то из сопровождающих меня лиц посчитал преждевременным, может здесь принято так, грузить на корабль всё до тех пор, пока он на воде держится, во всяком случае, моим приказам никто не сопротивлялся. Завершив манипуляции с имуществом осмотрелся, коллеги по разбою всё ещё продолжают дружно потрошить добычу. А мне делать в данной точке водного пространства было больше нечего, и я взял курс по направлению к нашему головному кораблю, хотелось побыстрее стать полноправным хозяином нового, более мощного судна и я, вместо того, чтобы озаботиться устойчивостью Атриусова подарка, резво поплыл к своему случайному приобретению. Проходя возле нашего с Риктуром напарника, заметил, что мне машут с его корабля. Махнул в ответ, приняв невинные жесты за обычное приветствие и сильно удивился тому, что махать мне после этого так и не перестали, а даже наоборот, ко всему прочему, начали ещё и громко орать, чего то.

  – Что им от меня надо? – не разобрав в чём дело, спросил я одного из рулевых, так же внимательно смотревшего в том же направлении.

  – Хотят сказать, что мы бортами воду скоро черпать начнём – удивительно спокойно ответил обладатель редкой специальности.

  – А что, это действительно так? – спросил я, озабоченно взглянув на лёгкую волну, вяло пытающуюся перелезть ко мне в трюм.

  – Да, хозяин. Ты же сам видишь – не теряя самообладания, ответил рулевой.

  Вижу, конечно. Море стало к нам ещё ближе, но думал, что это только меня заботит.

  – И, чего нам теперь делать? – поинтересовался я, у говорившего со мной моряка, стараясь так же, как и он, выглядеть более-менее спокойно.