Текст книги "Молитва Иисусова в духовном наследии Оптинских старцев"
Автор книги: Иеромонах Димитрий Волков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Итак, без послушания нет смирения, а без смирения суетен любой наш подвиг, в том числе и подвиг молитвы. Остается задаться вопросом: может ли кто проходить подвиг молитвы, не имея возможности жить в послушаниии старцу или старице? Кажется, это почти невозможно, но если мы обратимся к письмам старцев, то окажется, что невозможное человекам возможно Богу. Мы находим у них примеры, как миряне и иноки, не находящиеся в послушании у старцев, преуспевали в молитве. Возможно, их преуспеяние неустойчиво и не таково, как у инока, умертвившего свою волю через послушание старцу, но игнорировать данные факты нельзя.
Так, преподобный Амвросий рассказывал, что к старцу Макарию приходил мирянин, у которого была такая высокая степень молитвы, что преподобный, слушая рассказ о его молитвенных состояниях, только и повторял: «держитесь смирения»417. Преподобный Амвросий отнес это на счет известного орловского купца Немытова, который «был великий молитвенник»418. Другой раз старец рассказывал об одной молитвеннице, которая тридцать лет занималась молитвой и говорила: «Я не знаю, где у меня сердце; но бывает, когда творю молитву Иисусову, нахожусь в таком состоянии, что все кости моя рекут: Господи, кто подобен Тебе»419.
Преподобный Анатолий, находясь в переписке с сестрами ряда обителей, утешал их, советуя во всех обстоятельствах держаться за молитву. И когда она привьется, «полюбишь ее так, что и насильно не оторвут от нее»420, «подержи молитву – не только Рим и Иерусалим, а Сам Распятый за нас придет с Пречистою Материю»421, и «узришь свет и радость»422, ибо молитва Иисусова «услаждает, очень услаждает сердце, и дух делает мирным, и мысль дает светлую»423. Инокини данных обителей общались со старцем посредством переписки и, следовательно, их послушание имело самый общий характер, – они находились в послушании игуменье и монастырскому уставу. И все же преподобный проявлял полную уверенность, что Господь поможет им в свое время преуспеть в молитве.
Преподобный Амвросий говорил, что «кто сначала проходит правильно устную молитву, заключая ум в слова молитвы… а потом будет проходить правильно и умную молитву, со смирением держа внимание ума в персях, то по времени и без наставника у некоторых умная молитва сама переходит в сердечную»424.
Преподобный Макарий, когда человек унывал из-за рассеянной молитвы, старался утешить и говорил, что за понуждение Бог дает молитву молящемуся. Он писал одной мирянке: «Когда ж Вы не можете так, как должно, молиться или приуготовить себя к оной, то неужели надобно совсем молитву оставить? Напротив, надобно себя нудить к молитве, хотя бы и противилось тому сердце; а Господь, видя таковое наше понуждение и насилие к молитве, подает Свою помощь, по словам святых Макария и Петра Дамаскина: Даяй молитву молящемуся, кто молится добре простою моливою, тому дает Господь дар молитвы умной»425.
На вопрос одной монахини, обремененной многими обязанностями, преподобный Иларион отвечал: «Спрашиваешь, можно ли научиться молитве Иисусовой, живя в такой суете? – Можно. Прочти у святого Симеона Нового Богослова в 1-й части Добротолюбия “Слово о вере к тем иже глаголют, яко же невозможно пребывающим в мире и имеющим попечение житейское достигнуть до совершенства добродетели”»426.
Миряне или иноки, живущие без полного послушания по причине отсуствия духовно опытных старцев, могут отчасти восполнить сию недостачу, во-первых, частой исповедью и советованием с духовником по всем важным для них вопросам. Мирянин может открывать помыслы священнику на приходе.
В случае затруднительности даже такой практики преподобный Макарий советовал: «Когда такой глад у вас окормления, то, призвав в помощь Бога, сама испытуй писания отеческая и в нужде открой сестре единодушной. Бог не лишит тебя пользы, только ищи со смирением, ибо без оного все наше делание ничтожно и Богу не угодно»427.
Живущим в миру старцы советовали проявлять послушание властям и начальникам, укорять себя во всякой неприятности, вести себя смиренно и ничем не выделяться. Преподобный Амвросий говорил: «Жить можно и в миру, только не на юру, а жить тихо»428. Преподобный Нектарий в 1918 году одному молодому инженеру, недоумевающему, идти ли ему на службу к большевикам или нет, ответил: «Да, да, служите, конечно... вы ведь человек ученый. Но только не гонитесь за большим... А так, понемножку, полегоньку»429. Впоследствии посетитель старца стал священником и рассказывал, как наказ старца исполнялся в его жизни. В это нелегкое время он устроился на скромное место секретаря в одном из главков ВСНХ, который находился рядом с его домом. Все знакомые дивились его непритязательности, но вскоре послушание старческому совету было вознаграждено. В тот год в Москве остановилось трамвайное сообщение, и если другие были вынуждены тратить по нескольку часов, чтобы пешком добраться на работу и вернуться домой, он, напротив, не испытывал никаких проблем. Кроме того, несложные обязанности на работе позволили Сергею много времени посвящать работе православного братства, в котором он состоял. «И во всей моей последующей жизни в Советском Союзе, – вспоминал протоиерей Сергей Щукин, – его [преподобного Нектария] слова всегда сбывались: как только я начинал подниматься по служебной лестнице, так вскоре у меня появлялись неприятности и осложнения; когда же я довольствовался малым, то жизнь текла более спокойно»430.
Молитва в миру требует тех же условий, что и в монастыре: смирения, самоукорения, послушания, по возможности – откровения помыслов или частой исповеди. Личные усилия обрести означенные добродетели до известной степени могут компенсировать отсутствие старческого окормления. Но надо помнить, что всякий, кто упражняется в обретении сих качеств по собственному плану, не может преуспеть вполне, так как в основе таких усилий лежит его воля. Всем таковым Господь посылает искушения и скорби; скорби венчают труды по приобретению смирения, ставя на них своеобразную печать. Как замечает об этом преподобный Амвросий: «Святой Иаков, брат Божий, пишет, что человек неискушен неискусен. В паремиях преподобным читается: якоже злато в горниле искуси их. Искушения неприятны, а полезны; да и податься от них некуда, по сказанному: в мире скорбни будете. Значит, в целом мире бесскорбного места не найдешь; везде к одному заключению придешь, что потерпеть нужно. Другого средства к избавлению нет»431. Седьмой совет старцев: ждите «награды» за молитву
Терпение скорбей оптинские старцы выделяли особо. Ведь одно укорение и покаяние в своих грехах недостаточно для обретения непадательного смиренного настроения. И потому возникающее в нас возношение Господь врачует скорбями, да и само очищение от прежде сделанного врачует скорбями непроизвольными, которых мы и хотели бы избежать, да не можем. Оптинские старцы пишут, что для преуспеяния в молитве нужно настраиваться терпеть скорби, и не от случая к случаю, а всегда и везде.
«Очень ты меня утешила, что желаешь учиться молитве Иисусовой, – пишет преподобный Анатолий. – Начинай с устной. А прежде всего, вместо фундамента, положи терпеть скорби. Тогда она скоро привьется»432.
И в другом месте замечает: «А я тебе говорил, что молитва Иисусова не может быть крепка без крепких скорбей. Но ты этого и знать не хочешь: ей не нужно ни Иисуса, ни раю и никого на свете, только бы убежать от скорбей»433.
И еще: «Я ему [старцу Амвросию] говорил, как ты страдаешь, он ответил, что это попускается за молитву. Значит, оставь молитву, вот и скорби отойдут... чтобы утвердилась молитва, лучшее самое средство – терпеть скорби и презрение!»434
Скорби – это своего рода «награда» за молитву. Бог попускает их для утверждения в молитвенном подвиге. Старец Амвросий пишет: «Преподобный Марк Подвижник в слове о покаянии говорит: правое дело для начинающих, средних и совершенных есть: молитва, очищение помыслов и терпение постигающих нас скорбей. Без сих трех нельзя совершать и прочие добродетели. Да и самая молитва без очищения помыслов и без перенесения скорбей совершаться не может. В этой триплетенной верви, если где одна нить ее прерывается, там прерываются и другие нити»435.
В другом месте он приводит цитату из преподобного Исаака Сирина, который говорит, что Бог специально попускает святым немощи и страстные взыграния как повод для смирения и усиленной молитвы. Подвижников по временам одолевают страстные движения естества, оскорбления и гонения от людей, недуги и болезни, нищета и страшные бесовские наваждения. И все это бывает по Промыслу Божию, чтобы те смирялись и не впали в нерадение. Поэтому скорбные искушения хотя и неприятны, но крайне полезны подвижнику436.
Таким образом, недостаток смирения в нас восполняется по Промыслу Божию находящими скорбями, чтобы держать нас, во-первых, в непрестанном молитвенном усилии, а во-вторых, сохранять от возношения.
«А скорби собирай, как сокровище, ибо это очень способствует Иисусовой молитве, – пишет преподобный Анатолий. – А потому враг и научает, и подстрекает всех, кто только может досадить тебе. Я тебя предупреждал давно, что всякий христианин, чем больше держится за эту молитву, тем больше озлобляет диавола, не терпящего имени Иисусова и направляющего на такого людей, даже и близких. Я видел девицу, которую отец родной так возненавидел, что хотел убить. Только та проходила умную, чего тебе нельзя еще»437.
Преподобный Анатолий видел в скорбях милость Божию, которая ведет подвижника к преуспеянию во времена, когда жизнь в послушании для большинства стала невозможной. Он во многих письмах твердит: «Будь готова встретить скорби. Ибо всем, кому слюбится Иисусова молитва, враг никогда не оставит без отмщения, но непременно научит или старших, или младших, а уж пакостей непременно натворит»438. Но скорби не должны отвращать подвижника от молитвы, и каждый, кто примется за молитву, должен смиренно терпеть бывающие от этого искушения.
Преподобный Амвросий замечает, что эта особенность имеет свойство духовного закона, и всякое усилие в молитве, особенно умной и сердечной, «вознаграждается» от диавола. «Касательно умной и сердечной молитвы, к которой ты так расположена, скажу, – пишет старец, – что враг наш душевный не восстает так ни против какой добродетели, как против молитвы, в особенности умной и сердечной; всеми способами подвизает человека на гнев и на немирствие против других, которые по своему неразумию, а вместе по наущению вражию, мешают нам проходить внимательную жизнь. Блаженный Илия Экдик пишет: егда помолишься, якоже подобает, ожидай онех, яко не подобает, т. е. гневного возмущения»439.
Преподобный Варсонофий рассказывал про себя: когда начал творить молитву в миру, то спустя какое-то время начались «разные звуки, шелесты, шатания, удары в стену, окно, и тому подобные явления». Будущий старец стал для спокойствия звать к себе на ночь денщика. Но страхования не прекратились, и через четыре месяца он оставил молитву, о чем впоследствии преподобный Амвросий сказал, «что не должно было бросать»440. В таких случаях он учил: «Знай, как и сама ты читала в книгах отеческих, что ни против чего так враг не восстает, как против молитвы Иисусовой. Поэтому, как начала ты держаться молитвы Иисусовой, то и не оставляй ее, а продолжай, уповая на помощь и милость Божию»441. К сему добавлял и традиционное поучение о том как сносить искушения: «Во всяком искушении победа – смирение, самоукорение и терпение; разумеется, при испрашивании помощи свыше»442.
Не оставлять молитвы Иисусовой призывал и преподобный Анатолий: «А если оставишь молитву, куда тебя тогда девать? – вопрошает он. – Терпи. Это скоро все пройдет, и слюбится»443. При всей своей любвеобильности преподобный Анатолий, когда жаловались ему на скорби и болезни, не отступал от заповеданного отцами узкого пути спасения и старался пробудить в человеке бодренное настроение, всякое искушение обращая на пользу молитве. «Что это с тобою сделалось? – восклицает он в одном письме. – Я и понять не могу. Жар, зноб и все страсти. Очень, очень жаль тебя, бедненькую... Вижу, тебе пришло блаженное время лежать. Лежи. Лежи да молитовку твори: Господи Иисусе Xристе Сыне Божий помилуй мя грешную, немощную. А то, видишь, что может случиться: рада бы сотворить ее, да сил не хватит: затворены двери. И кто успел зажечь светильник свой, тот и ликует со сладчайшим и вожделеннейшим своим Женихом в неумолкаемом шуме празднующих. А светильник-то и есть эта молитва. Сердце – фитиль, молитва – огонь, а радость неизглаголанная в сердце молитвенном – действие Духа Святаго.... Потому-то я вас и увещеваю, и прошу: не дремите, не губите времени в смехах да шутках, невозвратимого времени; все эти временные утехи обратятся в уголь горящий, в омерзительное зловоние, в невыносимую темноту, а убежать будет некуда. И потому Господь сказал возлюбленным Своим: бдите и молитеся, да не внидете в напасть»444.
Впрочем, любые скорби всегда уравновешиваются Божественными утешениями. Бог не только посылает скорби на молитвенном пути, но в определенное время утешает подвижника. Так действует Божественная педагогика, ведь учитель молитвы – Сам Бог, и в любой скорби уже скрывается утешение, как зерно в земле, нужно только время, чтобы оно проросло. «Не забывай заповеданного тебе, – напоминает старец Анатолий. – Особенно – молитвы Иисусовой и толкования, что в скорбях сокровенна есть милость Божия. И чем, значит, больнее, чем глубже хватает за сердце, тем больше пользы для души, тем больше милости Божией»445.
«А что радость разливается в сердце – это я тебе, кажется, говорил, – бывает. Иногда Господь желает подвижника утешить, видя, что он уже изнемогает»446.
И хотя рассчитывать на это святыми отцами возбраняется, но Бог иногда подкрепляет утешительными действованиями в сердце. Это бывает не с каждым, а только с теми, кто действительно изнемог, близок к унынию, и Господь, видя его немоществующим, не склонным к высокоумию и возношению, подает ему утешение.
«Утешение твое молитвенное не новость. Я тебе раз, а может быть, сто раз твердил: потрудись, потерпи, а там Сам Бог утешит, – сообщает преподобный Анатолий. – Вот тебе объяснение: Господь привлекает к Себе строптивых и малодушных именно таким образом… А теперь ты сама видишь, что не всуе трудилась, и я тебя не обманывал. Это первая часть. А вторая последует после. Это утешение уверило тебя, что есть Бог и есть награда. Затем оно отойдет от тебя, и Господь будет глядеть на тебя, что ты: верная раба Его или лукавая, сластолюбивая, купленная раба, которая любит Господина только тогда, когда Он ее утешает. Вот ты тогда и покажи искреннюю любовь неподкупной невесты Его. Но это опять пройдет. И опять блеснет луч утешения. И так-то обучает Господь возлюбленных Своих. Но горе тебе, если ты вознесешься, как богачка, сущи нищая!»447
Но утешения не всегда и не всем полезны. Многие молятся всю жизнь и не сподобляются утешений, по крайней мере таких, какие показались бы им значительными. Опасность утешений состоит в том, что человек возрадуется и хотя бы частично, да припишет своим усилиям получение Божественного утешения. Это ведет душу к тайному возношению, которое в случае упорства подвижника может остаться неуврачеванным, и тогда последует прелесть. Понятие о прелести в учении оптинских старцев
Самое простое понятие о прелести заключается в том, что прелесть есть ложь вражия, которой человек поверил и обманулся. Такой неправо мудрствует, неправо действует, а в основании его прелестного состояния лежит самомнение. Подобное определение встречается у различных отцов. Преподобный Лев так пишет о прелести: «Самосмышление верует мнениям и мечтам, представляемым ему от всеобщего врага-диавола, – сие значит прелесть»448.
Есть два вида прелести. Одна – та, что у всех на слуху и понятие о которой сразу приходит на ум, когда кто-нибудь слышит о прелести. Первый вид подразумевает обольщение разными видениями, снами, явлениями мнимых ангелов, радостными ощущениями в душе и теле, которые человек принимает за благодатные, в то время как они суть действия духа лжи. Преподобный Макарий пишет об этом так: «Всякая прелесть, и сумасбродство, и всякое поругание бесовское, и всякие несбыточные и нелепые мечты, и представления основанием своим имеют или помысл о мнимом и ложном получении благодати, или самосмышление и клевету на других… и сокровенную злобу и памятозлобие»449.
Второй вид прелести обширнее первого или, лучше сказать, он включает в себя и первый вид прелести. К нему нужно добавить все заблуждения и неправые мысли, но не вообще все, ибо человек может заблуждаться в каких-то научных или общественных вопросах. В этом случае следует говорить о незнании или неведении. Прелесть же второго вида – это всегда неверное представление о самом себе, имеющая вид преувеличения, приписывания себе заслуг, особых качеств, умений и пр. К примеру, преподобный Макарий писал: «О молитве повторяю вам, что самое то, что думать иметь действие благодати от теплоты, уже есть прелесть»450.
Преподобный Лев так объяснял одной монахине происхождение ее прелестного состояния: «Верно, ты прежде времени старалась снискать безмолвие и проходила умную, но самочинную молитву, ища прежде времени высокого устроения и дарований, каковые даются проходящим только истинную молитву, и, между прочим, ощутив в сердце некое сходственное движение, принимала оное за благодатное; затем, услаждаясь им, пришла мало-помалу в таковое устроение»451.
Прельщенный обманывается о своих переживаниях, принимая их за благодатные, отчего разгорячается его кровь, и он наполняется высоким мудрованием о себе и своем подвиге. Поскольку же всякое мнение о себе, кроме смиренного, есть та или иная степень прелести, то очевидно, что развитие прелести, ее зарождение и умножение происходит на пути самоволия, самочиния и самосмышления, о чем прямо пишет преподобный Амвросий: «Святой Лествичник говорит, что для вступивших в монастырь первая и главная прелесть вражия есть самочиние, caмовериe и самоуправство»452.
К этому следует добавить и такую черту, как скрытность, ибо если откровение помыслов уничтожает вражии козни, то неоткровение способствует их умножению, о чем пишет тот же отец: «Ты, как видно, от неопытности и самочиния, по причине самомнения и скрытности характера, подверглась прелести вражией… В скрытности и самочинии основание прелести вражией, от нее же да избавит нас Господь»453.
Так описывает преподобный причины прелести в монастыре. В миру ситуация более опасная, так как любитель молитвы зачастую предоставлен самому себе, если и открывает он помыслы и происходящее с ним, то делает это эпизодически; а к тому же, в отсутствие опытных духовников он может легко заслужить похвалу за свое усердие и прослыть подвижником и молитвеником. Это еще больше укрепит его в тонком самомнении, даже если он будет стараться вести себя смиренно.
По этой причине преподобный Макарий и монашествующих, и мирян предупреждает об опасности искания Божественных дарований. «Ты ищешь жару в молитве – по безумию; ежели и подумаешь, что получила оную, то будь уверена, что это прелесть, – пишет он одной мирянке. – Ты исправь жизнь свою, будь смиренна, молись смиренно – Бог приемлет молитвы смиренных. А когда ты сама будешь давать цену своей молитве, то это уже прелесть»454. Первый путь развития прелести
Действие прелести не в том только заключается, чтобы держать человека в самомнении. С этого дело начинается, а потом бывают последствия. «Надобно опасаться прелести, которая есть многообразна, – пишет преподобный Макарий. – Или прельстив мнимою святостию, ослепит душевные очи, или по вспышке радостных и утешительных действий и лишась их, впадет в многоразличные страсти»455.
Как следует из слов преподобного Макария, в одном случае прелесть разивается в устойчивое заблуждение о собственной святости. А во втором прелесть сначала вспыхивает усладительными чувствами, а потом они гаснут, и человек бывает борим мучительными страстями.
В первом случае человек утверждается во мнении, что он подвижник, молитвенник или святой. Нередко он дерзает на большие подвиги, и поскольку верит в свою святость, то начинает вести себя так, как ведут святые, – учит, рассказывает о бывших ему откровениях, говорит непонятно, с разными многозначительными намеками и недомолвками, а если слушатели не спешат ему верить, испытывает к ним острую неприязнь.
Обстоятельно пишет о состоянии мнимой святости преподобный Макарий.
«Опаснее всего действие диавола против прельщенных мнением о своей святости. Люди такого рода… посредством подвигов телесных утончают природу чувственную и раскрывают в себе жизнь собственно душевную, хотя неверно направленную. Сие делает их способными к принятию впечатлений частию духовных, а потому и дух злой становится ближе к ним»456.
После этого невидимые духи внушают человеку разные вздорные и восторженные мысли, наполняют душу мечтательными видениями, пока не делают такого человека послушным себе. Прельщенный становится врагом всякого, кто не принимает его баснословные мнения за истину; одновременно с этим растет его самомнение457.
Тяжелейший вид прелести связан с сознательным служением силам зла, обычно еще до покаяния. Если человек интересовался оккультными практиками, занимался волхвованием, то таковой и после обращения ко Христу остается в опасности прельщения от злых духов. В Оптиной пустыни был случай, когда одному бывшему фельдшеру, в миру связанному с колдунами, явился бес в чувственном образе. Инок прибежал ночью к старцу Амвросию и рассказал, как все было.
«После вечернего правила я захотел лечь, как вдруг вижу – сидит у меня какой-то человек, уже преклонных лет. Двери у меня крепко заперты, следовательно, войти никто не мог. Я догадался, что это бес. А он говорит мне:
– А ведь ты очень неблагородно поступил: был нашим другом, мы сообщали тебе уже некоторые тайны, и вдруг ты все бросил и привязался к этому старичишке.
– Что же мне делать? – спрашиваю.
– А вот что: как ты бросил нас, так брось и его. Только пожелай, и я тебя в одно мгновение перенесу отсюда к твоему бывшему наставнику.
– Да у меня шубы нет, а на дворе мороз.
– Не беспокойся: и лошади, и шуба – все есть.
– Скит заперт.
– Перелезем через ограду, а там уже тройка ждет.
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, – воскликнул я, и бес моментально исчез.
Когда отец Амвросий выслушал монаха, то сказал:
– Хорошо, что ты пришел, у тебя был бес восьмилегионный, силы страшной, и почти никто не избавляется от него.
– Как же я от него избавился?
– Господь возвестил мне, что ты в опасности, и я встал на молитву. Слава Богу, что ты вспомнил Его страшное и святое имя, и изгнал им беса»458.
В данном случае инок не прельстился и по молитве старца избежал смертельной опасности, но из церковного предания известно, что многие в подобных ситуациях верили духу лжи и впадали в прелесть. О тех же, которые погибли в сходных обстоятельствах, мы и сказать ничего не можем, так как погибшие унесли с собой на тот свет тайну своего падения.
Прельщенные по действию злых духов могут испытывать мятежную радость, которую они принимают за благодатную, но по тому беспокойству и тревоге, которые ее сопровождают, можно определить, что она от врага.
«Сама пишешь, что иногда находит на тебя какая-то мучительная, необузданная, растрепанная, свирепая радость диавольская, которая тебя ужасно утомляет, и что всякая скорбь душевная отраднее этой безобразной радости, – читаем в одном письме преподобного Амвросия. – Сама теперь видишь, что эта радость с противной стороны; но вместе знай, что эта растрепанная радость находит не без причины, а видно, было когда-нибудь, что ты по неопытности и неосторожности принимала обманчивую и прелестную радость за настоящую»459. Второй путь развития прелести
В этом случае, как сказал преподобный Макарий Оптинский, душа, лишившись мнимоблагодатных переживаний, впадает в многоразличные страсти. Сначала бесовская радость и усладительные чувства покидают человека, он смущается и унывает от своего новоявленного сиротства, а затем впадает в грехи, так как алкание им утешительных чувствований достигает такой силы, что он старается хоть чем-то унять внутренний голод. Голод этот вызван не только приятностию бывших с ним обольстительных ощущений, но и тем, что благодать Божия отступает от прельщенного, и он оказывается беззащитным перед демонскими внушениями.
Преподобный Амвросий пишет о признаках подобной прелести: «Господь да сохранит нас от всякого зла и особенно от прелести вражией, которой явный признак – беспорядочное смущение и внушение самомнения, и вслед за тем студные помыслы, или пожелания миpcкие, или чувство гнева и раздражительности»460.
Во всех случаях прелестного состояния оно, кроме всего прочего, характеризуется тревогой, беспокойством, непостоянством, беспорядочностью жизни и высокоумием. Некоторые из этих моментов проявляются уже на стадии «мнения», когда горьких плодов прелести еще нет, но есть доверие своим помыслам и с виду благим намерениям. Преподобный Амвросий пишет: «Желаю и советую тебе оставить изменчивость и непостоянство – то берешься за чрезмерное безмолвие и подвиги, и непрестанную молитву, то опять оставляешь все недели на две, или немного менее, или немного более, как видно из писем твоих… В таком своеволии есть явный признак, что враг путает тебя прелестию, хитро утаивая это от тебя самой»461.
В дальнейшем закоснение в прелести вносит в душу беспокойство, тревогу и смущение.
«Ты, верно, ощутив теплоту в сердце или персех, приняла ее за благодатную, – пишет преподобный Лев одной монахине, – но вместо того оказалось – жжение прелестное. И сие, совокупляясь с яростною частию, повредило твое устроение. Полагаю, от того происходит у тебя и безсонница, что сердце, трогаясь оным жжением, не имеет мира, но тревожась, лишает тебя успокоения, да и каждая малость трогает тебя и смущает462. Самомнение и доверие себе – путь к прелести
Особенно способствует развитию самомнения высокоумие, против коего непримиримо ополчался преподобный Амвросий. Старец несколько раз указывал одной сестре, что подобный недуг являлся причиной ее браней: «Не высокоумие ли это, что, получив некоторое временное успокоение от брани, ты поверила, что это хранение ума. Святой Иоанн Лествичник говорит: “Елико отстоят востоцы от запад, толико хранение ума выше хранения помыслов и несравненно труднее оного”. А мы с тобою и помыслов своих не умеем хранить как должно, то откуда же возьмется у нас хранение ума?.. Пишешь: “...не могу вместить попечения о временной жизни, оно как цепью оковало дух мой”. Не страшное ли это высокоумие? Сказано: попечение лукаво даде Бог сыном человеческим, да не в горшее уклонятся. Вспомни из жития преподобного Макария, что ему говорил бес: он не пьет, и не ест, и вовсе не спит, – одного только смирения у него недостает… Говоришь: “желанием желаю непрестанно чистым умом и сердцем славословить Господа”. Другими словами, нечистый желал бы быть чистым. Все это очень высоко. А достигается то, чего ты желаешь, покаянием и исполнением заповедей Божих и смирением»463.
Все прелестные состояния развиваются из-за того, что человек доверяет своим помыслам. Сила этих помыслов в том, что они льстят душе, внушают принимать телесные ощущения за благодатные, толкуют смысл происходящих событий или же предлагают решение каких-то проблем. Прельщенный, если и не верит им в полной мере, все же считает их достойными внимания и исследования. При этом он может ссылаться на Писание, сказано же: вся же искушающе, добрая держите (1 Фес. 5, 21). «Вот я и исследую, – оправдывает он себя, – а если пойму, что это дурное, то, конечно же, отвергну его». Но преподобный Амвросий учит презирать помыслы. «Вся стужающая тебе мысленная брань или путаница происходит от этого доверия вражеским внушениям, которым ты приписываешь какое-то значение или вероятие или которое ты хочешь уловить вместо того, чтобы презирать их, призывая противу них помощь Божию»464.
Кроме того, вражии помыслы – не обязательно дурные, они могут быть по виду и благими, только несвоевременными465. По этой причине отцы советуют отвергать всякий помысел, вносящий смущение, хотя бы и открывал он Божественные тайны или толковал Священное Писание. А особенно они возбраняют веровать снам, принимать любые видения, благоухания, радостные ощущения в теле, слезы и прочее466. «Никаким видениям не верь», – наставляет преподобный Амвросий. Он ссылается на святого Григория Паламу, который говорил, что Бог не негодует на того, кто из опасения впасть в прелесть не принимает от Него что-либо, «но паче похваляет, яко премудра… Пишешь, что как-то почувствовала, что сверху свет блеснул, что от слов молитвы Иисусовой блеск бывает и т. д. Ничему этому не верь; все это мечтательность, которую должно отвергать. Во всех твоих искушениях старайся удерживать молитву»467. При различных случаях, бывающих на молитве, преподобный Амвросий призывает следовать правилу преподобного Марка Подвижника, то есть ничего не принимать и ничего не отвергать, все предавая суду Божию468.
Преподобный Макарий идет еще дальше, он считает, что замедление ума на чем-то приятном во время молитвы уже опасно. Он пишет, что «при наблюдениях же ваших о чем-либо умилительном и приятном тотчас готова прелесть»469. То есть при появлении на молитве усладительных ощущений не следует обращать на них внимания, а относиться к ним так, как будто их и нет. Если же обращаем на это внимание и принимаем за благодатное действие или за Божий ответ на нашу молитву, то сразу готова прелесть.
Прелесть соответствует определенному образу жительства, которое характеризуется недостаточной духовной зрелостью, жизнью по страстям, а не по Христовым заповедям. Прелесть сама себя изобличает, когда по виду Божии дарования неожиданно начинают проявлять себя в человеке страстном и самовольном. Можно даже не входить в подробное исследование его состояния, чтобы понять – это от врага.
«Ты же так увлеклась своеразумием и своечинием, что, презирая совет и действуя по-своему, дошла будто бы до самодвижной молитвы сердца, во время сна, – пишет преподобный Амвросий одной сестре. – Это бывает у редких и из святых людей, которые достигли крайнего очищения от страстей. Люди же еще страстные, как поведал нам некто, сам это испытавший, прислушиваясь в полусонии к подобному внутреннему движению, как твое, услышали – что же? Услышали “мяу” – кошачье, хитро произносимое, наподобие слов молитвы. Сестра! Надобно смириться. Мера наша еще очень маленькая. Как бы не попасть в сети врага, и особенно в тонкую прелесть, потому что подверженные прелести вражией бывают неудобоврачуемы. Скорее всякого грешника можно обратить к покаянию, нежели прелестного вразумить»470.
