Текст книги "Спасенная инопланетным воином (ЛП)"

Автор книги: Хоуп Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– И я полагаю, что этим кем-то будешь не ты.

Я качаю головой.

– Я отправлюсь прямо в племя Текара. Я оставлю мальчика и женщину здесь.

Веселье Дексара усиливается, и я хмурюсь, когда он улыбается.

– Ты считаешь, что это хорошая идея?

Я игнорирую укол вины за то, что оставляю Бэт, странную тоску и желание, которые я чувствую, когда ее нет рядом. Вместо этого я думаю о том, как близка она была к смерти в таверне.

Я киваю Дексару, поворачиваясь к лагерю.

– Да.

БЭТ

Звучит музыка, и я танцую, руки порхают вверх-вниз в иллюзии полета.

– Арабеска! Тяни носок! Хорошо, теперь плие. – Мисс Джей требовательна, но простой одобрительный кивок от нее стоит большего, чем пылкая похвала от почти любого другого учителя танцев.

Я опускаюсь в плие, чувствуя, как мое тело растягивается. Затем я кружусь, ненадолго останавливаясь с поднятыми в воздух руками. Я прыгаю в шестую «антрепризу», стуча ступнями друг о друга, чтобы прыгнуть как можно выше.

– А теперь от души кайфони от этого гран жете, – говорит мисс Джей, и я прыгаю через студию, отрывая обе ноги от пола, пока не оказываются параллельно земле.

Нога болит, когда я указываю на нее, и я резко просыпаюсь, уставившись на свою ногу. Самое худшее в том, чтобы оказаться травмированной на этой планете? Здесь нет ни рентгена, ни МРТ, ни УЗИ.

Я понятия не имею, насколько сильно травмирована моя нога.

Я танцую с тех пор, как мне исполнилось три года. Конечно, в том возрасте я по-настоящему не танцевала, но мне это нравилось. Мои родители хотели, чтобы в детстве я попробовал себя в различных хобби и увлечениях, но я всегда возвращалась к балету. Я обожала музыку, костюмы, то, как балерины плыли по сцене. Когда я наконец начал выступать, меня реально зацепило.

Я вздыхаю. Думая об этом, я просто впадаю в депрессию.

Я бросаю взгляд на кровать Зарикса и замираю.

Она пуста.

Она не пустовала, когда мы ложились спать прошлым вечером. На самом деле, Зарикс долго смотрел на меня, его пристальный взгляд изучал мое лицо, как будто он запоминал его. Наконец он коротко пожелал мне «спокойной ночи» и закрыл глаза.

По темноте в палатке я могу сказать, что еще рано. Раздается тихое похрапывание Джавира, и я медленно сажусь, стараясь не разбудить его.

Мой арбалет лежит на кровати Зарикса. Кто-то тщательно вычистил его, и рядом с ним лежит холщовый мешок с болтами.

Этот ублюдок бросил меня.

Это чувство проникает в меня с той же уверенностью, что и тогда, когда вуальди схватили и утащили меня с поляны.

Паника трепещет в моей груди, и я свешиваю ноги с кровати. Я натягиваю одно из прозрачных платьев, оставленных мне Алексис, и тянусь за костылями. Затем я провожу рукой по кровати Зарикса и поворачиваюсь к двери.

Его одеяла еще теплые.

Он думает, что может бросить меня, как щенка, которого передумал брать?

Игра продолжается.

Я задыхаюсь от напряжения, размахивая ногой, деревянные костыли впиваются в кожу, когда я ковыляю через лагерь. Я видела, где держат мишуа, в большом охраняемом месте недалеко от входа в лагерь.

У меня перехватило дыхание от того, что запыхалась, но я справляюсь. Зарикс стоит рядом со своей мишуа, укладывая провизию в седельные сумки.

– Ах ты, сукин сын! – кричу я, переводя дыхание и заставляя себя двигаться быстрее. – Ты серьезно собирался оставить меня здесь?

Лицо Зарикса совершенно непроницаемо, и это еще больше выводит меня из себя. Он смотрит, как я приближаюсь, и Рекси фыркает, когда я подхожу ближе.

– Да, и тебя тоже нахрен, – говорю я ей и снова поворачиваюсь к Зариксу. – Да что с тобой такое? Ты когда-нибудь слышал о понятии «командной работы»?

На его челюсти дергается мускул, когда его темные глаза впиваются в мои.

– Я отправляюсь в племя Текара, – наконец выдавливает он. – Это слишком опасно для тебя.

– Слишком опасно для тебя, ты хочешь сказать. Признайся, ты боишься, что я снова чуть не убью тебя.

Мой голос полон горечи, и его глаза слегка расширяются.

– Ты правда так думаешь? – спрашивает он.

Я отмахиваюсь.

– Как бы то ни было, мы заключили сделку. У меня до сих пор нет никакой информации об Айви и Зои. Ты же знаешь, как важно, чтобы я их нашла.

– И дело только в этом? – спрашивает он, и взгляд его внезапно становится напряженным. – В других человеческих женщинах?

Я сердито смотрю на него.

– А в чем еще по-твоему?

Он испускает грубое ругательство, и я вскрикиваю, когда он делает шаг ближе, зарывается рукой в мои волосы и прижимается губами к моим.

Все мысли вылетают у меня из головы.

Его губы твердые и горячие, и мои мысли замирают, когда молния желания пронзает мое тело.

Я просовываю руки ему под рубашку, порхая пальцами по выпуклостям его пресса. Он вздрагивает, а затем отстраняется, его лицо свирепо, когда он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты сводишь меня с ума, – рычит он, и задыхающийся смех срывается с моих губ.

– Аналогично.

Его брови хмурятся, а затем я взвизгиваю, когда он наклоняется, поднимая меня, пока я не обвиваю ногами его бедра. Он хватает мои костыли в одну руку, а затем шагает обратно к нашему кради.

– Куда мы идем?

– Мы собираемся закончить начатое, – говорит он, и я, прищурившись, смотрю на его лицо. Его челюсть тверда, глаза горят, когда он шагает по тропинке между кради.

О нет, мой ворчливый воин. Мы только начали.

Как будто он услышал мои мысли, потому что его глаза встречаются с моими, его взгляд становился все горячее, когда мы достигаем кради. Я ожидаю, что он отпустит меня, но он просто наклоняет голову, прижимая меня к себе, когда входит внутрь и роняет мои костыли на пол.

Зарикс садится на мехах, стараясь не задеть мою икру.

Он дергает за шнуровку спереди платья, а затем замирает, мускул дергается на его челюсти, когда он смотрит на меня сверху вниз.

Я опускаю глаза и краснею. У меня маленькая грудь, но вырез платья создал ложбинку там, где ее обычно нет. Мои сиськи выскакивают из платья, обрамленного прозрачным материалом. Я поднимаю руки, чтобы прикрыть их, и Зарикс качает головой, стягивает платье с моих плеч, тем самым прижимая мои руки к бокам.

– Эй!

Он игнорирует это, а затем его рот становится занятым, когда он наклоняется, проводя губами по верхушкам моих грудей. Я задыхаюсь, до смешного возбужденная, и он смотрит на меня, наблюдая за моим лицом, когда он стягивает мое платье ниже и перемещает свой рот к моему соску.

Мои бедра сжимаются, когда он делает это, лаская, играя и медленно сводя меня с ума.

– Зарикс, – стону я, но он просто продолжает, не торопясь.

– Ты сводишь меня с ума, – говорю я, и он встречает мой взгляд, и в его глазах появляется злоба. Я двигаю бедрами, пока он не прижимается ко мне, толстая длина его члена как раз там, где мне это нужно. Я трусь о него, и его глаза темнеют, когда его руки сжимают мои.

В эту игру могут играть двое.

Он поднимает голову и снова захватывает мои губы, его язык скользит по моим губам, стирая память о любом мужчине, который целовал меня в прошлом.

Я вздыхаю во время нашего поцелуя, все еще не в силах поверить в происходящее.

Зарикс задирает платье вверх по моим бедрам, скользя рукой вниз, чтобы нежно поиграть с влажным, чувствительным жаром моего лона.

Удовольствие пробегает по моему спине, заставляя меня хватать воздух, когда он находит мой клитор. Я стону, и он глотает этот звук, продолжая клеймить меня своим ртом.

Я дрожу, заливая его руку, и он медленно отводит голову назад, глядя на меня, его скулы пылают от возбуждения.

Я хватаю его за плечи, впиваясь ногтями, пока он продолжает пристально смотреть на меня. Я бы подумала, что на него это не повлияло, если бы не пылающий жар его взгляда и почти страдальческое выражение лица, когда он стискивает зубы.

Я опускаю руку и нахожу его член, бабочки порхают у меня в животе от его размера.

– Ты вообще поместишься? – шепчу я, и в его глазах загорается веселье.

– Да. Обещаю.

Я нервничаю, но мысль о том, что он внутри меня, наполняет меня…

Он снова проводит пальцем по моему клитору, и я прижимаюсь к нему, балансируя на краю.

– Войди в меня, – выдыхаю я, и он медленно качает головой, пристально глядя мне в лицо.

Он скользит пальцем внутрь меня, крутит его, пока не находит то самое местечко, отчего у меня выступает испарина и я постанываю. Его большой палец играет с моим клитором, в то время как его другой палец неуклонно толкается в меня, и я прижимаюсь к нему, когда его губы находят мои. Он трахает мой рот своим языком, ласкает пальцами, и я практически поскуливаю, находясь на грани чего-то невероятного.

Я вскрикиваю, когда в моем теле удовольствие достигает пика и взрывается, когда я выгибаюсь навстречу ему, постанывая, когда мои бедра неконтролируемо дергаются.

Он стонет мне в рот, а потом я, моргая, смотрю на него, когда он нежно кладет меня на спину.

Через несколько мгновений он обнажен, и я помогаю ему стянуть мое платье через голову. Его кожа теплая и гладкая, и мои пальцы порхают на его груди. Его чешуйки мерцают, и я зачарованно провожу по ним взглядом, но Зарикс уже снова находит мои губы, когда он нежно раздвигает мои бедра, скользя своим членом внутрь меня.

Он входит медленно, позволяя мне привыкнуть к его размерам. На мгновение возникает дискомфорт, когда мое тело растягивается вокруг него, но он скользит рукой вниз, снова находя мой клитор. Прикосновение его пальца к моему чувствительному бугорку заставляет меня выгнуться навстречу ему. Он скользит все глубже внутрь меня, пока его бедра не упираются в мои, и он заполняет меня настолько, что раньше я не думала, что это возможно.

Он скользит рукой под мои бедра и откидывает голову назад, его темные глаза встречаются с моими, когда он толкается. Я ахаю, и в его глазах светится что-то вроде триумфа, когда он отстраняется, снова толкаясь.

О Боже, оргазм маячит на горизонте, просто вне досягаемости, и я инстинктивно знаю, что он уничтожит меня. Это почти пугает, и я закрываю глаза, выгибая бедра.

– О, нет, ты этого не сделаешь.

Низкий голос Зарикса звучит весело, и я открываю глаза, чтобы обнаружить, что он улыбается мне, хотя все его тело дрожит от усилий сдержаться.

Он наклоняется, снова беря в рот мой сосок. У меня перехватывает дыхание, когда он касается его краем зубов, и он делает это снова, крутя бедрами и прижимаясь к моему клитору, когда глубоко заполняет меня.

Я взрываюсь.

Он прижимается губами к моим, заглушая мой громкий крик, когда каждый мускул в моем теле дрожит, а мое зрение затуманивается. Мой оргазм настолько силен, что почти пугает, и он продолжается и продолжается, пока Зарикс продолжает толкаться, доставляя мне удовольствие. Наконец он замирает, и из его горла вырывается низкий стон, когда он достигает оргазма.

Мы долго молчим, тяжело дыша и дрожа. Затем Зарикс скатывается с меня, притягивая к себе, и я ошеломленно смотрю в потолок шатра.

Так вот на что похож отменный секс.

Раньше у меня был посредственный секс. Был даже был хороший секс. Но Зарикс вкладывает в занятия любовью такую же преданность и сосредоточенность, как и во все остальное. И каковы результаты? Удивительные.

Мы долго лежим молча, и мои глаза тяжелеют. Зарикс шевелится и проводит рукой по моим волосам. Я приоткрываю глаза и обнаруживаю, что он смотрит на меня сверху вниз.

Часто, когда Зарикс смотрит на меня, кажется, что он немного смущен. Как будто он не совсем знает, что со мной делать. Я улыбаюсь ему, и он хмурится еще сильнее.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Я не совсем понимаю, как это произошло, – говорит он, и я чувствую, как моя улыбка становится шире.

– Если тебе нужно, чтобы я объяснила тебе на примере птичек и пчелок, я могу, – бормочу я.

– Птицы и пчелы? – замешательство на его лице почему-то выглядит до смешного милым, и я тянусь вверх и покусываю его губы.

– Вот тебе подсказка, – говорю я, проводя рукой по его груди. – Ты – вкладыш, а я – разъем.

Зарикс смотрит на меня мгновение, а затем мое сердце замирает, когда медленная, искушающая усмешка расплывается по его лицу.

– О Боже, – стону я, уткнувшись головой ему в грудь. – Тебе не следовало этого делать.

Я бросаю на него быстрый взгляд, и, к счастью, его улыбка исчезает. Хотя его глаза все еще горят весельем, и я чувствую, как мое сердце тяжело бьется. Расслабленное, слегка озадаченное и в то же время восхищенное растерянное выражение – это то, что я хочу видеть на его лице каждый день.

– Я думал, ты хотела, чтобы я улыбнулся, – говорит он. Он запускает руку мне в волосы и снова поднимает мое лицо к своему для очередного поцелуя.

Я ухмыляюсь ему в губы.

– Дикарь.

Зарикс смотрит на меня еще несколько секунд, и я замечаю момент, когда он отгораживается. Его лицо снова становится пустым, и он отпускает мои волосы, переводя взгляд на крышу шатра.

Внезапная перемена причиняет боль, и я отстраняюсь.

– Ты расскажешь мне об этом? – тихо спрашиваю я, и его взгляд устремляется на меня.

– Да что ты знаешь? – с вызовом спрашивает он, и я выдыхаю, решив проигнорировать его тон.

– Я знаю, что тот, кто заставил тебя избегать людей так, как ты это делаешь, кто заставил тебя так бояться заботиться о ком-либо, должно быть, был невероятным человеком.

Он кивает, отводя взгляд, но его рука опускается, чтобы снова притянуть меня к себе.

– Так оно и было. Хана была легкой и веселой. Она никогда не встречала никого, кого не могла бы заставить улыбнуться. Она сделала бы все, чтобы подбодрить кого-то, если бы он не был счастлив. Это было то, ради чего она жила.

Я игнорирую укол ревности, который пронзает мою грудь. Я отказываюсь испытывать зависть к мертвой женщине. И она, должно быть, мертва, потому что я не могу представить себе ничего другого, что могло бы привести к полной отстраненности у такого сильного мужчины, как Зарикс.

– Она была сестрой Тазо, – тихо говорит он.

Вау, это объясняет кое-что из истории, которая должна быть у этих двоих.

– Что случилось?

– Она верила, что однажды мы станем парой. Я много раз говорил ей, что это не так. Мы были друзьями. С того момента, как она научилась ходить, она следовала за мной и Тазо по пятам. Я и сам практически видел в ней сестру.

Я вздрагиваю.

– Ты сказал ей это?

Он бросает на меня оскорбленный взгляд.

– Конечно, нет. Но я ясно дал понять, что не собираюсь быть ее парой. Я остался бы ее другом до конца моих дней, – тихо говорит он, в его голосе слышится боль, и я протягиваю руку, чтобы провести пальцами по его волосам.

– Наверное, ей не понравилось такое услышать.

Он качает головой, сдвигаясь так, чтобы я могла дотянуться до его волос.

– Она была молода, красива и добра в племени, которое почти отчаянно нуждалось в женщинах. Она могла выбрать любого мужчину, который ей нравился.

– Но она хотела тебя, – говорю я, и он кивает, нахмурив брови, а на лице ясно читается замешательство.

– В тот последний день я сорвался на ней. Я сказал ей, что этого никогда не случится, и чтобы она пошла и позаигрывала с мужчиной, у которого найдется для нее время. – В его голосе ясно слышится отвращение к себе, и я наклоняюсь, чтобы погладить пальцем его сжатый кулак.

– Она знала, что ты не это имел в виду, – говорю я. – Женщина, которую ты описываешь, простила бы тебя. Ты ведь это знаешь, правда?

Он пожимает плечами.

– Я ушел на охоту. Я не знал, но она решила последовать за мной. Я отсутствовал уже много часов и так ничего и не узнал. Ее нашли вуальди. Они оставили только ее голову.

– О Боже! Мне так жаль, Зарикс.

Он кивает, не отрывая взгляда от потолка.

– Это была моя обязанность – защищать ее в тот день. Тазо доверился мне, а я потерпел неудачу.

Я вздыхаю.

– Она сама отвечала за свои решения. Ты ведь это знаешь, да?

Он молчит, и я изучаю линию его упрямого подбородка. Для такого человека, как Зарикс, который по своей натуре, очевидно, является защитником, ее смерть доказала бы, что он не способен заботиться о людях, которые ему дороги.

Теперь я все понимаю. Почему он не хотел брать меня с собой, почему он так разозлился, когда появился Джавир, и почему он постоянно так ворчит. Он не хочет отвечать за нашу безопасность.

А потом я побежала за ним, когда он попытался уйти – так же, как сделала Хана в тот ужасный день.

Я откидываю голову на грудь Зарикса, и он проводит рукой по моим волосам, поглаживая их.

– Такие мягкие, – бормочет он, и я улыбаюсь.

Каким-то образом мне удалось уловить чувства к этому вспыльчивому, чрезмерно заботливому мужчине. Чувства, на которые, я чертовски уверена, он никогда не ответит взаимностью.

Жаль, что я не могу поговорить со своей мамой. Она сказала бы мне именно то, что мне нужно услышать в этой ситуации. Мгновение, и я так скучаю по родителям, что готова свернуться калачиком и заплакать. После того как несколько лет назад их сбил пьяный водитель, все изменилось.

Зарикс вздыхает.

– Я должен идти.

Я поднимаю голову и, прищурившись, смотрю на него.

– Мы должны идти. Даже не думай, паршивец, оставить меня. Обещаю, что не буду мешать… больше, чем необходимо, – заканчиваю я, когда он смотрит на меня.

Он тяжело вздыхает, но садится, и я изучаю, как напрягается и перекатывается его пресс, стараясь не обращать внимания на повязку на боку.

– Отлично, женщина, – рычит он, и я ухмыляюсь. – Я совершенно беспомощен перед твоими… чарами.

Я смеюсь, до смешного довольная его поддразниванием. Грубый, угрюмый воин чертовски сексуален, но открытый, расслабленный мужчина – тот, кто интригует меня больше всего.

Я натягиваю одежду, и Зарикс хмурится, когда я тянусь за своими брюками, наклоняясь, чтобы он мог надеть их на меня сам.

– Как твоя нога? – спрашивает он мягким голосом.

– Уже лучше, – говорю я. – Я рада, что у меня есть костыли.

Он кивает, протягивает их мне, и мы выходим из кради. Солнце уже взошло, и я следую за Зариксом обратно к его мишуа.

Джавир ждет нас, мой арбалет болтается в одной руке, его нож зажат в другой.

Зарикс ругается по-браксийски, мой переводчик не совсем распознает слова. Я только знаю, что это плохое слово, потому что глаза Джавира расширяются, прежде чем на его лице появляется ухмылка.

Я бросаю взгляд на Зарикса.

– Наверное, нам стоит постараться не ругаться при ребенке, – бормочу я, и Джавир закатывает глаза, глядя на нас так, словно мы самые тупые люди, которых он знает.

– Ты собирался уехать без меня, – говорит он, и его синее лицо морщится от негодования.

Зарикс изучает его, и я практически вижу, как он мысленно называет парня занозой в заднице.

Я толкаю его локтем в бок, и он встречается со мной взглядом.

– Мы будем где-нибудь поблизости от дома его матери? – спрашиваю я. – Она, должно быть, ужасно волнуется.

Выражение лица Зарикса такое, будто он проглотил какую-то гадость, но в конце концов он кивает, указывая на мишуа.

Джавир вскарабкивается на нее, а я изучаю других мишуа в загоне, которых сейчас кормит один из воинов.

– Бэт.

Я поворачиваюсь на голос Алексис и поднимаю бровь. В этом лагере воинов она как белая ворона. Ее белокурые волосы ниспадают на спину, как шелковая завеса, и она одета в длинное прозрачное голубое платье, которое подходит к ее глазам.

– О, привет, – говорю я.

Алексис пробегает глазами по моим волосам и улыбается мне. Судя по выражению ее лица, у меня сексуальные волосы. Я краснею, а она смеется, в то время как Зарикс поворачивается, ловко выхватывая нож из руки Джавира.

Отрешившись от них, когда они начинают препираться, я подхожу ближе к Алексис, которая протягивает мне большую холщовую сумку.

– Я подумала, что тебе не помешает еще немного одежды, – говорит она. – А еще я положила туда немного еды.

– Это так предусмотрительно. Спасибо.

Она просто прикусывает губу, ее лицо внезапно становится серьезным.

– Жаль, что я не могу чем-то помочь.

Я смотрю за ее спину, туда, где стоит Дексар, у него пустое выражение лица, когда он наблюдает за нами.

– У тебя здесь есть, чем заняться, – поддразниваю я, и она бросает взгляд на Дексара, а затем на меня.

– Благополучного путешествия, – говорит она, обнимая меня и крепко сжимая.

– Так и будет. Спасибо. – Я обнимаю ее в ответ и поворачиваюсь к Зариксу, который берет мои костыли и передает их Джавиру. Затем он поднимает меня на мишуа, садится позади меня, и мы неспешно удаляемся прочь от лагеря.

Глава 11

ЗАРИКС

День тянется долго, но я провожу время, наслаждаясь сладким запахом волос Бэт. Она смеется над чем-то, что говорит Джавир, и я чувствую, как мой рот дергается в подобие улыбки от этого музыкального звука.

Мы разбиваем лагерь на окраине Сейнексского леса, и я готовлю удазина, которого поймал по дороге. Я протягиваю Бэт одну из самых отборных частей, и она откусывает кусочек.

– М-м-м, – говорит она. – На вкус как курица.

Я не знаю, что такое курица, но это, очевидно, вкусно, учитывая, что Бэт наслаждается вкусом мясом.

Джавир улыбается мне через костер. Скоро нам нужно будет потушить пламя. Иначе мы рискуем привлечь хищников.

Мысль о том, что Бэт в опасности, заставляет мое сердце бешено колотиться, и я бросаю взгляд на мальчика. Он молод, у него вся жизнь впереди. Его мать никогда не простит мне, если я позволю ему умереть.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Бэт.

Я протягиваю ей еще один кусок мяса, и она жует с явным удовольствием.

– Думаю, что тебе нужно больше есть, – говорю я, и она смотрит на меня.

– Это не то, о чем ты думал, – бормочет она, но отводит взгляд, эффектно заканчивая наш разговор.

Я вскакиваю на ноги, вытаскиваю меч, Бэт бледнеет, мясо выпадает из ее руки.

– Кто-то идет, – бормочу я, глядя на Джавира. Он вытаскивает нож, и я, прищурившись, смотрю на него. У мальчишки есть навыки. И снова я не почувствовал, как он забрал его у меня.

Джавир встает перед Бэт, и она раздраженно вздыхает. Я игнорирую их и отодвигаюсь от огня, глаза сфокусированы, тело наготове.

– Расслабься, Зарикс, – говорит глубокий голос, и я ругаюсь, когда из-за дерева выходит Тазо.

– Что ты здесь делаешь? – рычу я.

Взгляд Тазо скользит мне за спину, и я оборачиваюсь, наблюдая, как Бэт вздыхает с облегчением, садясь обратно на опрокинутое дерево и возобновляя свою трапезу.

– Дексар отправил меня с тобой. Вы отбыли раньше, чем я ожидал.

– Мне не нужна твоя помощь, – рычу я.

Он смеется, хотя взгляд его суров.

– Как бы то ни было, она у тебя есть, – он жестом подзывает Декира и Перика присоединиться к нему.

Я чертыхаюсь и снова поворачиваюсь к огню. Бэт бросает на меня сочувственный взгляд, в то время как Джавир идет к воинам, сразу же заводя болтовню о путешествии.

Я не обращаю на них внимания, когда они присоединяются к нам, готовя своего пойманного зверя. Тазо предлагает Бэт кусок мяса, и я подавляю свою ревность, когда она берет его, одаривая Тазо одной из своих милых улыбок в ответ.

Лучше всего я работаю в одиночку. Но как только я осознаю тот факт, что Дексар решил не говорить мне, что посылает этих воинов со мной, я, скорее чувствую благодарность за их присутствие. Чем больше с нами воинов, тем больше мечей между любым вуальди и женщиной, и ребенком.

Перик тушит огонь, и я перехожу к своим мехам. Бэт поднимает свои меха, притягивая их поближе к моим, и я избегаю взгляда Тазо, когда ложусь, притягивая ее поближе к себе.

Я должен сказать Бэт, чтобы она убрала свои меха подальше, но я не могу контролировать свой инстинкт, чтобы она находилась рядом со мной.

Она издает довольный полустон, и я стискиваю зубы, мгновенно затвердевая. Краем глаза я вижу, как другие воины разбивают лагерь в разных местах вокруг небольшой поляны, ближе к деревьям.

Бэт мгновенно засыпает, положив голову мне на плечо, и я глажу ее волосы, глядя на звезды. Странно даже представить, насколько по-другому должно выглядеть ночное небо на ее планете.

По правде говоря, в этой хрупкой женщине все по-другому. Но, несмотря на наши различия, мы подходим друг другу. Голос Бэт эхом отдается в моей голове, дразня меня по поводу вкладыша и разъема, и, несмотря на мое настроение, я засыпаю с улыбкой на лице.

БЭТ

Я просыпаюсь, задыхаясь, и жесткий рот обрушивается на мой, заглатывая мой стон.

– Ш-ш-ш, – говорит Зарикс, и я глотаю воздух, пока его ловкие пальцы гладят и играют. Я поворачиваю голову, но остальные все еще храпят, вразброс по поляне, а солнце еще не взошло.

Другая рука Зарикса почти в отчаянии. Прошлой ночью я спала в одной из его рубашек, и он задирает ее мне на бедра, развязывая ртом завязку спереди.

Он использует свой подбородок, чтобы раздвинуть рубашку, пока моя грудь не обнажается. Затем мозолистая кожа его ладони царапает мой сосок, и я снова ахаю, поднимая бедра, подталкивая его. Его пальцы скользят по моему скользкому телу, а затем он снова опускает свой рот, ловя мой стон, когда я выгибаюсь под ним, дрожа от удовольствия.

Я глотаю воздух, когда он отпускает мои губы, и весь остальной мир исчезает, когда он входит в меня. Ничто другое не имеет значения, кроме его жара, когда он плавно двигается в жестком ритме, его руки скользят под мои бедра.

Он меняет угол наклона, издавая низкий, напряженный смех, когда трется о мой клитор, и я закрываю рот своей рукой. Его глаза светятся, сияя одновременно похотью и весельем, и мои ноги дрожат, прежде чем все распадается на части, удовольствие накрывает мое тело с силой цунами. Зарикс вздрагивает, из его горла вырывается почти беззвучное рычание.

Мы замираем так довольно надолго, оба тяжело дыша. Затем Зарикс притягивает меня ближе, пока я не оказываюсь у него на груди. Он гладит меня по спине, пока мое дыхание замедляется. Он тоже запыхался, все еще вздрагивая, когда мы оба отходим от оргазма. Я не знаю, на что был похож его оргазм, но был ли он похож на мой…

Он скользит рукой по моей заднице, и я поднимаю голову, улыбаясь ему.

– Я удивлена, что ты хочешь меня такой, – шучу я, но крошечная, неуверенная часть меня слишком серьезна. – Я слишком тощая, помнишь?

Зарикс хмурится.

– Я не хотел оскорбить тебя, Бэт. С того момента, как я увидел тебя лежащей в той ловушке, я хотел тебя. И мысль о том, что ты недоедаешь… сводила меня с ума.

Я наклоняю голову.

– Так вот почему ты постоянно меня кормишь?

На каждом шагу он пытается запихнуть еду мне в рот.

Он кивает.

– Ты прекрасна, и я не хочу ничего в тебе менять. Но на этой планете мы хорошо питаемся в хорошие времена, чтобы быть готовыми к худым временам.

Я киваю. Кажется, я поняла. Браксийцы намного крупнее людей, так что большинство из нас, должно быть, кажутся ничтожными по сравнению с ними, и, учитывая, что я наблюдаю за тем, что кладу в рот с подросткового возраста, вполне логично, что он будет беспокоиться.

Мы долго лежим в тишине, и я практически мурлычу, когда он гладит меня по волосам.

– Расскажи мне о своем танце, – говорит он.

Я улыбаюсь ему.

– Пустяки, – говорю я. – Мы можем поговорить о чем-нибудь другом.

Он хмурится.

– Я хочу тебя понять.

Я даже не знаю, с чего начать, но делаю глубокий вдох.

– С того момента, как я увидела по телевизору спектакль «Щелкунчик», я поняла, что хочу стать балериной. Когда выяснилось, что у меня есть какой-то природный талант, я убедила родителей позволить мне учиться на дому, чтобы у меня было больше уроков. И когда у меня появилась возможность уехать в школу-интернат, ориентированную на танцы, я это сделала.

– Что такое школа-интернат?

– Эм. Ты знаешь, как учатся дети в твоем племени?

Он кивает, и я понимаю, что эта идея, должно быть, кажется безумной племени, которое, хотя и огромно, кажется сплоченным сообществом.

– Ну, – продолжаю я, – это что-то вроде того, только моя школа-интернат была в нескольких днях пути отсюда, если бы вы путешествовали на мишуа. Я виделась с родителями пару раз в месяц.

– Ты, должно быть, скучала по ним, – говорит Зарикс.

Я киваю.

– Да. Но я хотела быть лучшей. Я мечтала стать примой-балериной. Я танцевала в корпусе три года, прежде чем у меня появился шанс. На следующий день после того, как нас похитил гриваты, я должна была танцевать в роли Королевы Лебедей в «Лебедином озере». Я танцевала эту роль и раньше, но каждый раз по-разному. Каждый раз это новый вызов. – Я позволяю своему голосу затихнуть, а затем говорю это. Эту фразу я не позволяю себе даже мысленно произнести.

– Возможно, это был мой последний сезон в Нью-Йоркском городском балете, – тихо говорю я. – Травмы нередко заставляют нас уходить на пенсию. – Я позволила своему голосу затихнуть и положила голову ему на грудь, впитывая реальность моей жизни.

Когда танцор уходит из балета, ему обычно меньше тридцати лет, у него нет никаких сбережений, он часто травмирован и не имеет высшего образования, потому что он игнорирует школу в пользу танцев. У меня больше сбережений, чем у большинства, потому что мне посчастливилось преподавать в межсезонье, когда я училась в корпусе. Но уйти на пенсию – значит начать совершенно новую жизнь. Жизнь, к которой я никогда не была готова.

А травма? Я смотрю на свою забинтованную левую ногу, и у меня вырывается горький смех.

– Знаешь, эта нога мучает меня уже много лет. Я порвала сухожилие, когда училась в корпусе, а год назад сломала ахиллесову кость.

Мой желудок сжимается, и я чувствую, как холодный пот выступает на затылке при воспоминании о хлопке, который прозвучал как выстрел, когда я упала на сцене. После операции и почти года изнурительной физиотерапии я наконец-то была готов вернуться на сцену.

Я вздыхаю.

– Наверное, я должна быть благодарна, что это одна и та же нога, а?

Зарикс не отвечает, и я грустно улыбаюсь. Я знаю, что он не понимает большей части того, о чем я говорю, но это помогает высказать вслух то, что я потеряла.

– Мне очень жаль, – тихо говорит Зарикс. – Ты сильная, жизнерадостная женщина.

Я улыбаюсь. Несмотря на грубую внешность Зарикса, он каким-то образом точно знает, что мне нужно услышать.

– Спасибо, – говорю я.

– А как насчет твоей семьи?

– Я единственный ребенок в семье. И это было к счастью, потому что балет стоит дорого, и я не могу представить, чтобы мои родители могли себе это позволить, если бы у них были еще дети.

Я двигаюсь вверх по телу Зарикса, зарывшись лицом в его шею и сглатываю комок в горле.

– Несколько лет назад моих родителей сбил пьяный водитель. Интересно, если бы я знала тогда то, что знаю сейчас, – что все, ради чего я работала, исчезнет, – если бы я осталась дома. Я могла бы проводить с ними больше времени, времени, которого у меня никогда уже теперь не будет, после того, как их не стало.

Зарикс молчит, проводя рукой вверх и вниз по моей спине. Прежде чем я осознаю это, я начинаю рыдать, шмыгая носом так тихо, как только могу, в то время как он притягивает меня ближе, позволяя мне залить его шею своими слезами.

Я чувствую себя странно… опустошенной. Переживаю ли я стадии горя? Является ли депрессия низкого уровня, которая мучает меня, просто попыткой моего мозга принять неизбежное?