Текст книги "Не целуй незнакомца"
Автор книги: Хизер Гротхаус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7
Элис казалось, что она больше никогда не увидит дневного света.
Идти по бесконечному темному и очень густому лесу было трудно, даже вслед за Пирсом, который расчищал ей дорогу. Через каждые несколько шагов кто-нибудь из них спотыкался или падал, наткнувшись на невидимое препятствие. Хотя в небе светила почти полная луна, толстые голые ветви лиственных деревьев и раскинувшиеся в вышине кроны вечнозеленых сосен отбрасывали причудливые тени на лесную подстилку, скрывая упавшие сучья, корни, камни и норы. Они шли уже много часов. У Элис болели руки, ноги и ягодицы. Да и за Лайлой необходимо было следить. Обезьяна гордо восседала на плече хозяйки, отказавшись совершать дальнейшее путешествие в относительной безопасности мешка.
Хотя местность оказалась, мягко говоря, труднопроходимой, Элис была рада, что они идут не по открытой дороге. Молчаливый человек, за которым она шла, оставил бы ее тогда далеко позади. А у Элис Фокс не было ни малейшего желания оказаться вдалеке от Пирса, работника молочной фермы, или кем он там был. Для того, что могло произойти между ними, предпочтительнее была непролазная чаща.
Элис догадалась, что Пирс едва не поцеловал ее, стоя в зарослях шиповника у стен Фолстоу, – его дыхание стало прерывистым, а руки, державшие ее за талию, напряглись. Она целовалась лишь однажды – с симпатичным деревенским парнишкой, так что нельзя сказать, что у нее был богатый любовный опыт. Просто она и тогда и сейчас поняла намерения мужчины, хотя ощущения, конечно, были разные.
Она хотела, чтобы Пирс ее поцеловал, и, оглядываясь назад, честно признавала: вероятно, не следовало ему говорить, что от него пахнет хлевом. Но Элис не кривила душой, сообщив, что это приятный запах. Она много времени проводила на скотном дворе Фолстоу, поэтому запахи конюшни и коровника были ей хорошо знакомы и не вызывали отвращения. Лошади и коровы не сверлят тебя холодным взглядом, как Сибилла, и не читают лекции о недопустимости нахального поведения, как Сесилия. Они всегда спокойные и теплые и рады, когда кто-то есть рядом с ними – просто для компании. Они не насмехаются над тобой из-за твоей тяги к приключениям и не осуждают желание побывать в кольце серых холодных камней, где так сильно ощущается пустота, оставшаяся после смерти матери. Животным безразлично, кто ты, простолюдин или представитель высокородной знати, им все равно, как тебя зовут, мужчина ты или женщина. Главное, чтобы у тебя был скребок в руке или овес в кармане.
Теперь Элис знала, что Пирс работал на молочной ферме. Он был «по большей части» простолюдином – что бы это ни значило – и, скрываясь от Джудит Энгвед из Гилвик-Мэнор, шел повидать короля по какому-то секретному делу.
Элис была совершенно очарована своим новым мужем.
Кроме того, каждый шаг уносил ее и Лайлу, сидевшую у нее на плече, от Сибиллы, от замка и от Клемента Кобба. Нет, она еще никогда не была счастливее!
Шагавший перед ней Пирс резко остановился и начал пристально разглядывать небольшую поляну, на которую они как раз вышли. С севера ее защищали кусты шиповника, среди которых виднелись два больших камня. Земля плавно понижалась к югу и заканчивалась уступом, за которым темнела черная пустота. Элис предположила, что там овраг.
– Подходяще, – сказал Пирс и бросил свои вещи на землю.
– Слава Богу, – вздохнула Элис и последовала его примеру. Лайла храбро спрыгнула с плеча хозяйки и начала возиться с тесемками мешка. – Я знаю, малышка, ты голодна. Сейчас покушаешь.
Элис подняла руки над головой и со стоном потянулась. Спина никак не разгибалась.
– Мы разведем костер? – спросила она Пирса.
– Нет, – коротко ответил он.
Вытащив какую-то тряпку, он сложил ее, соорудив некое подобие подушки, которую положил на приглянувшееся ему место. Потом сел и принялся энергично рыться в мешке.
– Конечно, нет, о чем разговор, – вздохнула Элис и опустилась на колени, чтобы отобрать у Лайлы мешок, пока его завязки не оказались безнадежно запутанными.
Она достала слегка помятый гранат и несколько мгновений смотрела на него, с тоской вспоминая инжир, который она выдавала обезьяне по одной штуке, пока они возвращались в Фолстоу. В пустом животе громко урчало, и девушка некоторое время раздумывала, не съесть ли ей фрукт пополам с Лайлой. Но потом Элис с сожалением отказалась от этой мысли и отдала сочное лакомство Лайле. Та немедленно уселась и принялась за еду. Рот Элис наполнился слюной, и, чтобы отвлечься, она перевела взгляд на Пирса, который яростно вгрызался в нечто, извлеченное им из собственного мешка. Он засовывал еду в рот, стискивал зубы, потом тянул то, что у него осталось в руках, и, оторвав, начинал с трудом жевать. Судя по силе, которую он при этом прилагал, ел он седельную кожу.
– Ты не хочешь мне рассказать, почему так боишься Джудит Энгвед? – спросила Элис.
– Я не боюсь Джудит Энгвед, – ответил он, достал из мешка кувшин, вытащил пробку, положил ее на колени и сделал большой шумный глоток.
– Тогда почему ты прячешься от нее?
Пирс пожал плечами:
– Мне необходимо добраться до Лондона раньше, чем это удастся ей и Бевану.
– Почему?
Пирс перестал жевать и устремил на девушку долгий тяжелый взгляд, вероятно, обдумывая, как лучше всего заставить ее замолчать. Он же не знал, что Элис уже давно привыкла к подобным взглядам и они не производят на нее должного впечатления.
Она тоже посмотрела на своего супруга, округлив глаза и приветливо улыбаясь – слабая попытка снизить накал беседы. Попытка оказалась тщетной, и девушка разочарованно фыркнула:
– Если мы вместе, я хотела бы точно знать, какая опасность нас ожидает.
– Никакой. Они отстали и не сумеют догнать.
– Пирс…
– Я не желаю сейчас об этом говорить, Элис. Я адски устал, у меня ужасно болит голова и рука – благодаря твоей идиотской макаке.
– Неужели тебе обязательно быть таким грубияном?! – в сердцах воскликнула она. Мэллори не ответил и не извинился. – Ну хорошо. Ладно. Я больше не буду приставать с вопросами.
Молчание продлилось несколько минут.
– Ты лучше ешь, если вообще собираешься это делать, – сказал он как-то скованно, словно не привык к разговорам.
– Я не очень голодная, – соврала она. – Вчера я плотно пообедала, я же говорила, помнишь?
Элис скорее согласилась бы немедленно выйти замуж за Клемента Кобба, чем стала бы напоминать Пирсу, что гранат, который успешно прикончила Лайла, был последней имевшейся у нее едой. Он уже дал понять, что считает Элис глупой девчонкой и не желает за нее отвечать. Элис не станет просить у него никакой еды.
Она предпочла не думать, что станет с ее решимостью через день или два.
– Как я могу забыть? – ехидно поинтересовался Пирс. – Я до сих пор не знаю, почему ты решила сбежать из дома, имея такое наследство, как Фолстоу. Это выше моего понимания.
– Неудивительно, что это выше твоего понимания. Ты же не знаешь, что это такое, – буркнула Элис, роясь в мешке.
Она пыталась придумать, что можно приспособить вместо подушки. Единственной подходящей вещью оказалось пресловутое вечернее платье. Девушка свернула его с мстительной улыбкой, подумав о невероятно большой сумме, которую Сибилла заплатила за этот портновский шедевр.
– Там все ужасно, особенно Сибилла.
– Ну да, конечно, – хмыкнул Пирс, заткнул пробкой кувшин и засунул его обратно в мешок. Элис с тоской подумала, что там, должно быть, еще осталось вино. – Что тебя не устраивало? Слишком много денег? Ты небось по коридору не могла пройти, не споткнувшись о кучу добра?
Элис застыла.
– Не надо смеяться надо мной, Пирс. Все вокруг завидуют нам и думают, что Сибилла – воплощение красоты, власти, богатства, очарования. Но моя сестра не думает ни о ком, кроме себя, своего влияния. Она желает любой ценой сохранить свое место хозяйки поместья. И сделает все, сокрушит любого, чтобы не выпустить из рук все, чем она владеет. Она даже отказывается подчиняться нашему королю. Ты и понятия не имеешь, насколько эта женщина порочна. – От таких слов Элис стало не по себе, но она упрямо продолжила: – Думаю, мне повезло, что удалось сбежать.
Пирс некоторое время молчал. Когда же он снова заговорил, его тон изменился, стал теплее и добрее.
– Тебе было плохо?
Элис кивнула:
– Да. Сибилла… она пыталась ограничивать мою свободу… она душила меня.
– Боже мой, – вздохнул Пирс.
Теперь он смотрел на Элис совсем другими глазами, и девушке показалось, что ее подхватила и несет удивительно приятная теплая волна. Когда он снова заговорил, ее руки неожиданно покрылись гусиной кожей.
– Со мной было нечто похожее… с моим сводным братом.
Глаза Элис изумленно округлились, а в груди возродилась надежда.
– Поэтому ты работаешь на ферме? Почему ты сказал, что только по большей части простолюдин? Ты сбежал от семьи?
– Нет. На ферму меня отправил отец, – признался Пирс.
– Да что ты? – ахнула девушка. – Это оскорбительно!
– Так было лучше всего, – заверил ее Пирс. – Думаю, такое решение спасло мне жизнь. Но ты-то что намерена делать? Я и не подозревал, что в семействе Фокс такие серьезные проблемы.
Он больше не смеялся над ней, и Элис с огромной радостью продолжила свой рассказ:
– Сибилла всегда была сдержанной и холодной – такой я помню ее всегда. Но когда заболела мама – а она сразу слегла, потому что у нее отнялась вся правая сторона тела, – Сибилла стала постепенно готовиться занять мамино место. И вот тогда проявилась вся ее злобность и порочность.
– Жажда власти? – предположил Пирс.
Теперь его голос звучал участливо и заинтересованно. Ничего подобного Элис еще не слышала за все время их странного знакомства.
– Да. Власти и положения. Она добивалась и того и другого. – Элис опустила глаза и начала расправлять складки на платье. – После смерти мамы Сибилла вообще перестала быть человеком. Злая, настойчивая, требовательная. Я всегда была для нее источником беспокойства, и она всячески стремилась подавить мою волю. Она душила меня, не давала дышать!
– Господи! Неудивительно, что ты так сильно стремилась убежать. – Он подался вперед. – Что она использовала?
Элис открыла рот, но тут же снова закрыла его и, смутившись, пробормотала:
– Извини, не поняла.
– Что это было? Веревка? Подушка? Или она действовала голыми руками? – Теперь Пирс был оживлен и проявлял явную заинтересованность в беседе. – Беван однажды, когда мы были еще маленькими, собирался повесить меня на чердаке. Но веревка оказалась слишком старой и не выдержала.
Элис пришла в ужас.
– О чем ты говоришь?
– О том, каким образом сестра не давала тебе дышать, – удивился Пирс.
– Но я же не имела в виду, что она хотела меня убить! Боже мой, как ты… – Элис запнулась. – Погоди! Ты сказал «Беван». Беван Мэл… Беван Мэллори – твой сводный брат?
– Ты сказала, что Сибилла душила тебя, – тоном обвинителя заявил Пирс, – а имела в виду лишь то, что она отказывалась потакать всем твоим капризам.
– Нет! Возможно, мне действительно следовало употребить слово «сдерживать», а не «душить». Но это не важно! Беван Мэллори пытался лишить тебя жизни? И, не один раз?
– Разговор окончен, – отрезал Пирс.
Он демонстративно отвернулся от Элис и лег на землю.
– Нет, не окончен! – воскликнула Элис и подвинулась ближе. – Скажи, это Беван Мэллори тебя так разукрасил?
– Ложись спать, Элис.
– Но я не могу спать! Джудит Энгвед – твоя мать?
Он вскочил так резко, что Элис от испуга вздрогнула.
– Никогда не смей называть Джудит Энгвед моей матерью!
– Я же только спросила! Я не знала!
Пирс снова улегся на бок.
Элис прищурилась. Ее мысль напряженно работала.
– Если Джудит Энгвед не твоя мать, тогда твоим отцом должен быть Уорин Мэллори. – Девушка нахмурилась. – Но нет, ты сказал «сводный брат», а Беван – единственный сын Уорина Мэллори. Значит…
– Ты в этом уверена? – проворчал Пирс.
– В том-то все и дело! Я ни в чем не уверена! – выкрикнула Элис и в сердцах хлопнула ладонями по коленям. Лайла восприняла жест как приглашение поиграть и прыгнула к хозяйке на руки. Элис взяла зверька и нежно прижала его к груди. – До Лондона еще очень далеко, Пирс. Неужели ты мне совсем не доверяешь?
Он молчал очень долго, и Элис уже совсем было свыклась с мыслью, что он ей никогда не ответит. Однако когда он заговорил, его слова не удовлетворили ее любопытства.
– Ты бы лучше немного отдохнула. Мы тронемся в путь еще до рассвета.
– Но…
– Спокойной ночи, Элис.
Девушка, вздохнув, притихла. Решив, что делать нечего, она взяла свою импровизированную подушку, уложила рядом с Пирсом и легла. Обезьяна устроилась между ними.
Мэллори слегка приподнялся и через плечо взглянул на новоявленную соседку:
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь отдохнуть, как ты велел, – выпалила Элис. – Мне холодно, Пирс. Ты, конечно, предпочел бы, чтобы я замерзла до смерти, но мне нравится жить.
Мэллори лег на спину.
– Ты молодая. Сразу не замерзнешь.
– Ты самый циничный человек из всех, кого мне доводилось встречать!
– Спасибо.
– Это был не комплимент.
Его губы вздрогнули. Создалось впечатление, что он с трудом подавил смешок.
– Для меня комплимент.
В большом зале Фолстоу не осталось никого, кроме Джудит Энгвед и Клемента Кобба. Отвратительно (по убеждению Джудит) роскошное помещение еще несколько минут назад было центром жизни всего замка. Ее светлость Сибилла Фокс отдавала последние распоряжения большой группе стражников, отправляя их на поиски своей младшей сестры.
И Пирса, с улыбкой подумала Джудит. Самое могущественное семейство Англии теперь работало на нее, Джудит Энгвед. Леди Сибилла – холодная, богатая, самодовольная ведьма – дала понять, что если ее люди обнаружат Пирса Мэллори в обществе ее сестры, судьба ублюдка будет решена.
Великолепно!
Стражники немедленно приступили к поискам, получив четкий приказ обшарить все дороги, все уголки леса и звериные тропы, чтобы обнаружить маленькую строптивую принцессу. Леди Гилвик втайне надеялась, что они обнаружат два хладных трупа, изуродованных зверьем. Это будет справедливое возмездие высокомерной гордячке Сибилле Фокс за то, что она так плохо обращалась с леди Гилвик и ее чудесным сыном. И это только начало.
Удачно перепоручив такую сложную работу, как поиски Пирса, Джудит и Беван могут спокойно ехать в Лондон, чтобы засвидетельствовать свое почтение Эдуарду и раз и навсегда закрепить за собой поместье Гилвик-Мэнор, земли которого очень скоро станут вдвое больше. А когда они попадут на аудиенцию к королю, Джудит Энгвед уж постарается выложить максимум сведений, которые помогут ему сбросить эту мерзкую выскочку Сибиллу Фокс с ее трона, на который она сама себя возвела.
Но, пока они еще не уехали, Джудит считала себя вправе насладиться удобствами замка. В конце концов, разве она не имеет права на маленькие радости, тем более что дворецкий Финеас остался в Гилвике?
Она подошла к грустному Клементу, сидевшему за общим столом, уронив голову на руки. Его чудные светлые волосы были в полном беспорядке.
– Милый, милый Клемент, – проворковала она. – Дорогой мой, вы не должны так убиваться. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как вы страдаете.
– Моя Элис! – сдавленно воскликнул он. – Мой ангел! Она там одна, в лесу, с этим… с этим…
– С этим разбойником – грязным простолюдином, – услужливо подсказала Джудит и довольно улыбнулась, благо Клемент в этот момент ее не мог видеть. Она села рядом с ним на скамью – спиной к столу – и погладила по руке. – Конечно, никому не хочется об этом думать, но мы все должны готовиться к самому худшему.
Клемент всхлипнул.
Леди Гилвик вздохнула, возведя глаза к сводчатому потолку.
– У юной девушки, такой как Элис – невинной, доверчивой, – нет ни одного шанса против этого прожженного бандита. Я говорю о Пирсе. Мужайтесь, друг мой, но она скорее всего уже мертва.
Клемент, все еще не поднимая головы, глухо зарыдал. Джудит подвинулась еще ближе и нежно обняла Кобба за плечи:
– Мальчик мой, вы не должны так расстраиваться. Не дай Бог, заболеете. Вы ведь так молоды, мой сладкий. Вы женитесь на другой девушке и забудете обо всех горестях. – Она прижалась губами к его волосам, поцеловала и зашептала: – О, Клемент, я вас обожаю – и вашу добрейшую матушку, конечно. Не могу передать, как мне жаль, что я явилась невольной причиной вашего несчастья.
– Вы проявили большое мужество, леди Джудит, предупредив нас, – прошептал Клемент. – Мы все в долгу перед вами.
– Возможно, – не стала спорить Джудит. – Но я чувствую себя виноватой, мой дорогой Клемент. Как я могу вас успокоить, уменьшить вашу скорбь? – Она потрепала его по спине и прижала к себе, постаравшись, чтобы ее грудь касалась его руки. – Я вдова и знаю, что такое одиночество, не понаслышке.
Клемент поднял голову и потянулся к Джудит – она только этого и ждала и смачно чмокнула его в мокрую от слез щеку.
– Вы не должны горевать о бедняжке Элис, которой уже все равно нет на свете. Вы должны жить, мой милый, жить полной жизнью!
После этого заявления леди Гилвик приникла к его рту.
Клемент слегка встрепенулся и стал целовать ободрявшую его женщину. Его губы были жадными и требовательными. Джудит Энгед хрипло застонала. Молодой человек тут же оттолкнул ее и сипло взвыл:
– О нет! Я оскверняю память моей возлюбленной! Моего чистого невинного ангела!
Джудит рывком притянула его к себе.
– Она наверняка не хотела бы, чтобы вы сегодня оставались в одиночестве, плачущий, горюющий. Она желала бы, чтобы возле вас оказался друг, способный утешить. Позвольте мне сделать это, Клемент! Позвольте!
И он позволил.
В следующее мгновение Джудит задрала платье, расстегнула одежду Кобба и взгромоздилась ему на колени.
Они были одни в большом темном зале, на скамье, стоящей у одного из общих столов. Прошло несколько минут, и Клемент громко выкрикнул имя леди Гилвик, эхом отразившееся от каменных стен.
Глава 8
Пирс никогда не встречал такого понимания со стороны человека, от которого он изо всех сил старался отделаться.
Они шли весь день, свернув лагерь очень рано утром. Солнце виднелось лишь тонкой золотистой полоской над горизонтом сквозь голые серые ветви деревьев, дыхание застывало в морозном воздухе мутным туманом. Элис проснулась хмурой и молчала – очевидно, все еще дулась за то, что шлепнулась наземь накануне. Но через пару часов к ней вернулась обычная болтливость. Она начала оживленно комментировать увиденное, а если вблизи не было ничего интересного, пересказывала слухи и сплетни, известные в высшем обществе. В промежутках девушка пыталась задавать Пирсу вопросы, неизменно остававшиеся без ответа. Тогда она обижалась и оставляла его в покое, иногда даже на воистину огромный срок – полчаса. А потом снова принималась щебетать.
Пирсу становилось все труднее не отвечать Элис. Не прилагая к этому никаких усилий, он уже узнал очень многое о младшей из сестер Фокс и, к своему изрядному раздражению, начал сомневаться, действительно ли она так глупа и поверхностна, как ему сначала показалось. Ее замечания были остроумными и хорошо сформулированными, а мнение имело под собой солидную основу.
Это не могло не встревожить.
Пирс был исполнен решимости сохранять между Элис и собой как можно большую дистанцию – хотя бы в разговорах, если уж не получается на деле. Несмотря на это, он обнаружил, что его душа тянется к этой странной девчонке. Она была очаровательна, занятна и умна. В жизни Пирса еще не встречался ни один человек, знатный или простой, который захотел бы так долго с ним разговаривать. К тому же трескотня Элис приятно отвлекала от тревожных мыслей об опасной парочке, идущей за ним по пятам, о ноющих ранах, гудящей голове и укушенных пальцах.
На какое-то мгновение – очень короткое – Пирс задумался, как бы у них все получилось, принадлежи он и Элис к одному кругу. И мрачно усмехнулся. Даже если бы они занимали равное положение, она бы не удосужилась и взглянуть на него, если бы он находился в таком состоянии, как теперь, – испачканный, избитый, перевязанный. Элис наверняка любит всевозможные сказки и легенды – об этом говорит хотя бы имя, выбранное ею для своей мерзкой обезьяны. Поэтому она скорее нашла бы в нем сходство с чудовищным Гренделем, чем с храбрым Беовульфом. Он был сердит, груб и временами вызывал в Элис физическое отвращение. Они не могли стать друзьями, независимо от того, понимает она это или нет.
Но это вовсе не значило, что Пирс должен всегда оставаться таким. Он уже сам себя едва выносил. Да и к Эдуарду он не мог войти, выглядя как грязное животное, – его никто не станет слушать и уж тем более удовлетворять его требования. К счастью, неподалеку слышался шум воды. Где-то рядом текла река.
– Мы переходим дорогу, – бросил Пирс через плечо. – Осторожно.
– Почему? Разве нас кто-нибудь преследует? – В голосе Элис послышалось возбуждение. Одновременно хруст веток под ее ногами стал громче. Она явно пошла быстрее, чтобы догнать его. – Мы же должны все время находиться в лесу, не так ли?
Пирс подошел к краю дороги, старательно прячась за кустарником, и поднял руку, призывая Элис к молчанию. Внимательно оглядевшись и убедившись, что местность, насколько хватает глаз, пустынна, он тихо сказал:
– Насколько я понимаю, река с той стороны.
– Конечно, – с готовностью ответила она, по мнению Пирса, значительно громче, чем нужно. Он нахмурился и поднес палец к губам. Девушка подчинилась и дальше говорила свистящим шепотом. – Мы почти у деревушки под названием Пилингс. Если пойдем прямо, не сворачивая, то упремся в дом мясника. Он живет у самой реки.
– Пилингс? – переспросил Пирс и, когда она кивнула, поморщился: – Ужасное название для деревни.
Элис пожала плечами:
– Она славится великолепной свининой.
– Понятно. – Пирс присел на корточки и прислушался. Не было слышно ничего, кроме шума ветра и текущей воды, а также потрескивания деревьев от стужи. Он встал. – Надеюсь, жители ради своего же блага загнали своих хрюшек на ночь в хлев. Если я увижу хотя бы одну, оставленную без присмотра, она послужит мне отличным ужином. Пошли.
Они молча перебежали дорогу. Оказавшись на противоположной стороне под укрытием деревьев, Элис заговорила:
– Мы можем дождаться ночи, пойти в деревню и украсть свинью.
Пирс покосился на нее и не смог сдержать смех.
– А ты знаешь, как они быстро бегают?
– Поросята – да, но взрослые перемещаются с меньшей скоростью.
Пирс от души расхохотался:
– Хотел бы я посмотреть, как ты станешь красть свинью весом шестьсот фунтов. Жители деревни впоследствии найдут твое раздавленное тело и бросят в общую могилу, как неудачливого воришку.
– Ты так думаешь?
Элис надменно вздернула нос.
– Да.
Пирс остановился на крутом обрыве. Здесь склон резко уходил из-под ног, а далеко внизу виднелась бурлящая черная вода. Нет, здесь точно не спустишься. Если, конечно, не хочешь свалиться в реку и утонуть. Он повернул направо и пошел вдоль берега. Оскорбленная, Элис шла за ним по пятам.
– Ты недооцениваешь меня, муж мой. Почему ты считаешь, что я ни на что не способна?
– Прекрати называть меня мужем. Напротив, я верю, что ты способна на многое.
– Да? – удивилась Элис.
– Конечно. Я полагаю, ты не способна на полезные поступки – например, ты не можешь должным образом собраться в путешествие, не прислушиваешься к доводам рассудка. Но ты можешь долго идти. Тут у меня претензий нет.
Ком липкой грязи пролетел мимо уха Пирса и шлепнулся на землю.
– Ты, безусловно, очень плохо целишься, поэтому у тебя нет ни одного шанса стать приличным лучником, – невозмутимо продолжил он.
У него стремительно повышалось настроение. Пожалуй, ему даже нравилась словесная перепалка с Элис Фокс. Он заметил вьющуюся по краю тропинку.
– Ну вот мы и пришли.
И он спрыгнул с утеса, совершив, как он не мог не признать, весьма рискованный прыжок и предоставив Элис преодолевать высоту самостоятельно.
– Ой! Да подожди ты, Лайда! Зачем мы спускаемся к реке?
– Мне нужна вода, – сообщил Пирс не оборачиваясь.
Он двигался быстро и через несколько минут уже стоял на покрытом мокрой галькой берегу. Его настроение еще более улучшилось, когда он заметил впереди каменистый выступ, расположенный чуть выше. Это было отличное укрытие на ночь. С дороги заметить их будет невозможно. Облака, затянувшие темно-серое небо, казались тяжелыми – скорее всего пойдет дождь или даже снег, если похолодает. А под навесом они хотя бы не намокнут, хотя, конечно, не согреются.
– Мы разобьем лагерь на ночь здесь, – сообщил он Элис, указав на выступ, и пошел дальше.
– Куда ты идешь?
– Я вернусь.
– Боюсь, что нет! – услышал он ее испуганное восклицание.
Оглянувшись, он увидел, что девушка бежит по берегу за ним.
Пирс остановился.
– Ты куда?
– Я с тобой!
– Нет!
– Да! Ты не оставишь меня здесь одну, Пирс. Я все же не полная идиотка.
– О чем ты говоришь? Я же сказал, что вернусь.
– Твоя уловка отнюдь не нова! – закричала девушка. – Неужели я не понимаю, почему ты так рано решил разбить лагерь? Хочешь меня здесь бросить, чтобы самому при свете дня успеть уйти как можно дальше. Но учти, от меня так легко не избавишься!
– Я об этом и не помышлял, – пожал плечами Пирс.
И это было правдой. Но ее идея была стоящей, и Мэллори удивился, почему она ни разу не пришла ему в голову. Ведь таким образом от этой сумасбродки действительно избавиться легче всего. Что может быть проще – оставить ее здесь и не вернуться. В течение часа, а может, и более длительного промежутка времени она не поймет, что ее бросили. А Пирс успеет оказаться довольно далеко отсюда, даже если учесть, что у него теперь болят не только укушенные пальцы, но и вся рука.
– Ты не можешь пойти со мной, – промямлил он. – Это… личное дело.
Элис прищурилась и через несколько мгновений густо покраснела. Поняла, что он хотел сказать. Или она подумала совсем другое. Пусть считает, что он ищет укромное место, чтобы опорожнить кишечник.
На лице девушки появилось подозрительное выражение.
– Я тебе не верю.
– Даю слово: я вернусь.
– Мне этого недостаточно. – Он заметил, как Элис задумчиво оглядела его с ног до головы. Потом она неожиданно улыбнулась: – Оставь свой мешок в качестве залога.
– Что?
– Мешок. Оставь его мне, и я буду уверена в твоем возвращении.
Тяжело вздохнув, Мэллори бросил мешок на землю и, наклонившись, стал искать в нем свою единственную смену одежды – грубую льняную рубаху, которая была на нем в тот день, когда Беван напал на него. И хотя самые большие дыры были зашиты неопытной рукой монаха, на рубахе имелось несколько крупных коричневых пятен от крови Пирса. Они остались даже после того, как его одежду тщательно выстирали в аббатстве.
– О нет! – закричала Элис и, подбежав, вырвала мешок из рук Пирса. – Если то, что ты ищешь, тебе нужно, ты за этим вернешься.
Мэллори нахмурился. Несколько мгновений он раздумывал, что лучше: отобрать у нее вещи силой или попросту придушить хитрую бестию, разом решив все проблемы. В первом случае можно не сомневаться, что она отправится за ним и станет свидетельницей его купания. А придушить ее он все-таки был не способен, хотя ему очень этого хотелось. Поэтому он поступил проще – вытащил рубаху наружу.
– Это всего-навсего чистая рубаха, – сообщил он, потряс ею перед носом девушки и пошел к берегу. – Я не ускачу на ней в Лондон, можешь не сомневаться. Просто позволь мне на некоторое время уединиться и спокойно вымыться. И позаботься о моей поклаже.
– С радостью! – крикнула Элис ему вслед. – Не скучай обо мне слишком сильно. Наслаждайся уединением!
Пирс вздрогнул и обернулся:
– Должен заметить, что у тебя слишком болтливый язык для воспитанной леди.
Элис улыбнулась, помахала ему рукой и полезла вверх по обрыву к навесу.
– Я могу задержаться, – громко сообщил Пирс. – Не волнуйся.
Девушка молча отмахнулась и даже не взглянула на него.
И он сразу начал скучать.
Элис не понадобилось много времени, чтобы разбить свою часть лагеря. Ей попросту нечего было распаковывать. Под глухой шум воды она забралась на площадку под выступом и бросила свои вещи как можно дальше от края. Земля там была сухой и мягкой, как мука. Мешок Пирса она швырнула рядом и сразу начала развязывать тесемки. Внимательно осмотрев берег, она не увидела ни одной живой души и целиком сосредоточилась на мешке.
Сначала она хотела просто обследовать содержимое, но внутри все оказалось перемешано, да и видно было плохо – мешок был большой. Поэтому она решила вытащить пожитки Пирса и разложить на земле.
Небольшой рулон чего-то, выглядевшего как старые выстиранные бинты с бурыми пятнами, кувшин – она потрясла его и, услышав плеск, вытащила пробку. Оказалось, что на дне осталось всего несколько капель кислого вина. Они даже не успели как следует увлажнить ее пересохший рот. Элис со вздохом сожаления вернула пробку на место и поставила кувшин поодаль.
Остальное оказалось еще менее интересным: маленький мешочек с кремнем и огнивом, пара толстых шерстяных рейтуз, выглядевших, словно они побывали в волчьей пасти, к тому же покрытых такими же пятнами, как бинты. Все это она бросила в кучу, сморщив носик. Два ножа в кожаных чехлах: один – широкий, с зазубренными краями, другой – узкий, с гладким острым лезвием, но оба выглядели одинаково опасными. Еще там была промасленная тряпка, в которую, к сожалению, ничего не было завернуто. Она лишь источала острый запах рыбы. И несколько маленьких кусочков черствого хлеба. Элис моментально засунула их в рот.
Следующим оказался резной деревянный кубок и грубо вырезанный крест на шнурке с деревянными бусинами. Элис ухмыльнулась, рассматривая крест. Вероятно, он был частью костюма, в который Пирс облачился для путешествия. Судя по всему, лжемонах побоялся, что Господь покарает его, если он наденет еще и крест, и поэтому спрятал его.
Элис внимательно осмотрела лежащий на земле ворох. Ничего. Ни один предмет ничего не говорил ей о человеке, с которым она путешествовала. Сесилия пришла бы в ужас, узнав, что Элис рылась в вещах другого человека без разрешения. Но ведь Пирс явно находился в отчаянном положении, и Элис намеревалась только помочь ему, независимо оттого, хочет он этого или нет. Девушка начала складывать пожитки обратно.
Она нахмурилась, подумав о том, что сказала бы Сибилла, но решительно отмахнулась от неприятных мыслей. Пусть старшая сестрица говорит и делает что хочет.
Элис осталось положить единственную оставшуюся вещь – бинты, но совершенно неожиданно похожий на мячик рулон привлек внимание Лайлы. Обезьяна схватила его и начала подкидывать.
– Это не игрушка, Лайла, отдай! – воскликнула Элис и легонько шлепнула обезьяну по лапкам, одновременно ухватившись за кончик смотанного бинта. – Дай мне это, прежде чем он вернется и поймает нас обеих.
Лайла, негодующе заверещав, с силой бросила мячик в Элис. Он отскочил от ее щеки, упал на землю и покатился, разматываясь, поскольку кончик девушка так и держала в руке. Когда же он размотался до конца, сверкнуло что-то маленькое и золотое.
