Текст книги "Я люблю Будду"

Автор книги: Хилари Рафаэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 81

сперва мне казалось, что тиффани была не из тех, кого называют прирожденной хостесс. конечно, я не была среди ее первых клиентов, поэтому я не могу судить о полученном ими удовольствии или о точном количественном исчислении обмена внутренней энергией, которое они испытали, общаясь с ней. я не могу сказать, до какой степени она приправляла свои еженощные микро-спектакли этим / е nais c’est quoi, от которого уставшие адвокаты и бухгалтеры чувствовали себя избалованными самураями, однако сохранились свидетельства очевидцев ее двойственного отношения к работе.

.

она была не особенно любезной хостесс. девушек, более опытных, всегда поражал (неприятно) ее дифференцирующий смех, дело в том, что американка тиффани смеялась только над смешными шутками, а если кто-нибудь из клиентов выдавал незабавную шутку, она лишь таращилась на него пустыми глазами, был один случай (я даже не знаю, стоит ли приводить его здесь, настолько все это неправдоподобно звучит), но – да, был один случай, когда в бар явилась компания человек на двенадцать, и все заказали себе виски с содовой, когда все эти ребята назвали по очереди, что они будут пить, тиффани решительно покачала головой (в то время, как говорят, она носила вполне человеческую прическу, каре чуть выше плеч, и волосы у нее были нор мального золотисто-каштанового цвета) и заявила ‹нет. так не пойдет, нельзя, чтобы все брали одно и то же. давайте, хоть кто нибудь – как насчет сингапурского сленга?› мужчины молчали, никто ничего не сказал, тиффани тоже молчала – примерно ми нуту, а потом, видимо, не желая, чтобы ее обвинили в недальновидности, она избежала судьбы – которая, по здравому размышлению, могла бы впоследствии предотвратить массовое убийство и самоубийства, – она избежала увольнения с работы. ‹прошу прощения, я иностранка, и у меня извращенное чувство юмора, это такая американская шутка, может быть, даже смешная. ха-ха.›

эти черты тиффани, предшественницы ХИЁКО, казавшиеся нам банальными и незначительными, взятые по отдельности, складывались в роскошный гобелен идеологического смысла, если воспринимать их все вместе, как единое целое, рассмотрим ее знакомство с архипелагом, как и все утверждения историков о доисторических временах, теории о первом контакте ХИЁКО с Японией смутны, туманны и часто противоречивы, самые ранние свидетельства о пребывании ХИЁКО в токио – это записи доктора Цинциннати (а им, как я понимаю, нельзя доверять), но там есть вполне недвусмысленные намеки, что ХИЁКО приехала в азию изучать придворную литературу хэйанского периода, а точнее – десятого века, и насколько я знаю, в университете она посещала закрытые семинары по этой теме.

однако люди, общавшиеся с тиффани в первые годы ее пребывания в Японии, утверждали, что увлечение древней литературой пришло потом: это было лишь средство занять блестящий, пытливый ум, пребывающий в праздности после того, как тиффани уводили из модельного агентства за неподобающее поведение, эта теория вполне согласуется с сохранившимися фрагментами ее портфолио, которые включают: плакат, предназначенный для подземки, с рекламой жевательной резинки для подавления аппетита (ХИЁКО, одетая в мокрое белое платье, стоит в бамбуковых зарослях; рот открыт, чтобы принять чудо-жвачку, как принимают причастие), календарь под названием “А что у нас в трусиках?!” (где ХИЁКО снялась сразу в двух ипостасях: сентябрьской “а не пошло бы все к черту” и мартовской “строгой, но вожделеющей секса”), и снимки с показов мрачной осенней коллекции в стиле “черная геометрическая хиросима”. я не смогла установить точную дату, когда были сделаны эти снимки, и не нашла ни одного модельного агентства, где ее хотя бы знали, не говоря уж о том. чтобы с ней работать.

третья широко распространенная теория о появлении гуру в Японии (и наименее жизнеспособная, вообще, надо заметить, что после трагического происшествия появилось множество самых разных теорий, которых объединяет только одно: они все совершенно безумны) утверждает, что она приехала сюда не прямо из штатов, а из индии, с севера, приверженцы этой теории считают, что прежде чем ехать в Японию, она провела девять месяцев на индийском субконтиненте, изучая буддистскую доктрину в дхарам-сале и эзотерические тантрические практики – в лхасе. один альпинист из андорры клятвенно утверждал, что встречался с гуру, когда та еще не была гуру, весной 1995 года, на одном из маршрутов пешего туризма в Гималаях, дело было на рассвете, она сидела у костра, в котелке над которым грелось молоко яка – чтобы гуру, которая еще не была гуру, могла выпить caffe latte. альпинист вспоминал, что она завела с ним разговор о потенциале буддизма как официальной мировой религии, упомянула о том, как ее привлекают апокалипсические видения, и высказала мысль, что миру необходимо пережить катаклизм апокалипсического масштаба, чтобы человечество, наконец, встряхнулось и приняло буддистские ценности – иначе нам не избежать еще более страшного апокалипсиса, впрочем, этот свидетель уже отказался от своих слов и теперь утверждает, что выдумал эту историю в приступе черной депрессии, развившейся у него в результате неудачной попытки покорить Эверест.

мы доподлинно знаем, что другие девушки-хостесс отнеслись к ней враждебно: из-за того, что она зарабатывала больше их. клиенты наперебой просили только тиффани, что было странно и непонятно, если учесть, что она постоянно опаздывала на работу, не соблюдала правила потребления спиртных напитков (в какие-то вечера пила наравне с мужчинами, а в какие-то – вообще воздерживалась от выпивки, как монашка) и имела привычку являться в бар обдолбанной в хлам (”мда, не зря же их называют “развлекательными” наркотиками, – высказалась как-то раз одна хотсесс из “старых”. – а мы в баре не развлекаемся, мы работаем”).

она никогда не меняла пепельницы, когда окурки уже высыпались на стол, а поблизости не было ни одной пустой пепельницы, она просто пододвигала курящему клиенту свой пустой бокал (вернее, крошечную рюмочку) с беспечным ‹хай! доодзо!› иными словами, тиффани не брала первых призов за рабочие навыки и умения, если ей было скучно, она принималась непроизвольно писать всякую ерунду на картонных подставках, у меня есть один такой сувенир с надписью: Я ЛЮБЛЮ БУДДУ, на другой подставке, которая теперь хранится в музеи полиции, написано просто: УБЕЙ УБЕЙ УБЕЙ.

Глава 82

БУДДА

Я предавался постоянно размышлениям в садах. Тени дерев передвигались; но тень того, что укрывало меня, не передвигалась.

Никто не мог сравниться со мной в знании Писания, в исчислении атомов, в управлении слонами, в восковых работах, в астрономии, в поэзии, в кулачном бою, во всех упражнениях и во всех искусствах!

Гюстав Флобер “Искушение святого Антония”

Глава 83

я узнала об этой трагедии, когда “загорала”, лежа на идеальном “песочке”, на крытом “пляже”, “загорелая дочерна” девочка, с блондинистыми волосами, развевавшимися на “ветру”, с пляжной сумкой в одной руке и баллончиком автозагара в другой, бежала вдоль “берега”, и ракушки каури на ее ножном браслете звенели, словно колокола, бьющие тревогу, “пляжный мальчик” в цветастой рубашке из искусственного шелка уронил свой бокал с фруктовым пуншем, его лицо исказилось гримасой кошмарного потрясения, когда алая лавина обрушилась ему на ноги, я не стану упоминать свой купальник “под леопарда”, дабы не показаться вам черствой и бессердечной, в такую трагическую минуту, по неподтвержденным данным количество жертв (со смертельным исходом) исчислялось на тот момент четырехзначной цифрой.

”волны” набегали на берег с точно отмеренными интервалами; белая пена сверкала, словно сахарная глазурь на маленьких кексах в журналах, “солнце” сияло вовсю, ярко-ярко, словно насмехаясь над нашим отчаянием, кто-то кричал, как зверь, надрывно и страшно, кто-то плакал, как ребенок, кто-то глухо стонал, эти три звука слились воедино, как ни странно, но они замечательно сочетались с новой веселой обложкой “девушки из ипанемы”. во рту у меня пересохло, подмышками сделалось влажно, крошечные невидимые волоски на фалангах пальцев встали дыбом, первые сообщения никак не связывали трагедию с организацией неогейш, на “пляже” работало радио, как раз передавали экстренный выпуск новостей, маленький водонепроницаемый приемник очень живо, со всеми подробностями расписывал жуткие сцены массового страдания: невинных жертв рвет кровью прямо на улицах, кровь собирается в лужи, кровь алеет на стенах подземки, размазанная трясущимися руками, люди умирают в страшных мучениях, барахтаясь в собственной крови, ведущий, читавший новости, употребил фразу “ад на земле”, причем сказал это так убедительно, что у всех присутствующих на “пляже” вновь началась истерика, я запрокинула голову, если смотреть очень пристально, можно было увидеть свое отражение в стекле, разделяющем небо и “небо”.

такая красивая, стройная и загорелая/ идет она, девушка из ипанемы/ идет мимо меня и не видит, все мимо и мимо/

на меня снизошла извращенная ясность сознания, сейчас меня больше всего волновала ХИЁКО. я не знала, удалось ли ей спастись самой и спасти своих верных последовательниц, но мне представлялись картины их ритуального самоубийства, они разворачивались в сознании медленно и бесконечно, как высокая женщина, поднимающаяся из ванны.

я ее обожаю, я от нее без ума/ но как мне сказать о своей любви?/я бы с радостью отдал ей сердце, но как ей об этом сказать/

тела неогейш находили по всему городу, в номерах лав-отелей, одну за другой, затяжная серия страшных открытий, целая вереница испуганных горничных, странные смертные ложа: круглые и вращающиеся, с виброматрасами, под пологом, в виде парусных кораблей, спортивных автомобилей или древнеримских колесниц, просто футоны. запаха еще не было, кусочки мяса осьминога так и остались непереваренными в желудках, но по загорелым линиям бикини уже появились самые кончики жестких черных волосков, ногти, накрашенные синим лаком, отросли на сотую долю миллиметра, разложение еще не тронуло их тела, они были как будто живые, как будто они просто спят, на них еще было приятно смотреть, и на них стоило посмотреть, такие тихие и безмятежные, теперь на них можно только смотреть, все остальное – уже невозможно.

но она идет мимо, каждый раз – идет мимо/ и смотрит на море, не на меня/

я вдруг поняла, что меня жутко бесит, когда – только на следующий день! – в репортажах начали упоминать самоубийства, сопровождавшие массовое убийство, как будто это была запоздалая мысль, причем не настолько значительная, чтобы уделять ей внимание, я достаточно долго наблюдала за ХИЁКО и ее неогейшами, и мне действительно их не хватало, без них было странно и пусто, еще в тот день на “пляже” мне стало ясно, что на этом мои изыскания не закончились, что мне предстоит – вопреки ходу времени, которое нельзя повернуть вспять – вновь и вновь возвращаться к блистательной жизни гуру и ее верных последовательниц, закончилась историческая эпоха, теперь начнется работа историков.

Глава 84

я опрометчиво встретилась с доктором клайвом цинциннати всего через неделю после массового убийства-самоубийства, или самоубийства-убийства, как было бы правильнее это назвать, [в своей монографии, над которой я в данный момент работаю, я подробно остановилась на этом определении в главе 3: “имена будды: классические японские образцы изменения имен и названий в движении неогейш”.]

в то время доктора цинциннати постоянно преследовала полицейская патрульная машина, причем почти в открытую, он утверждал, что они постоянно передавали ему угрожающие световые сигналы азбукой морзе в японской слоговой азбуке, светя фарами в зеркала заднего вида на его мотоцикле, было вполне очевидно, что его нервы уже на пределе, его измученное, осунувшееся лицо напоминала маску актера из театра но, чей персонаж одержим злыми духами, растрепанная прическа также выдавала душевное беспокойство, он был похож на школьника, которому строгая мама запрещала пользоваться гелем для волос, мы встретились в полдень у входа в коракуэн (это название вряд ли что что-нибудь скажет большинству из читателей; а те немногие, кто знает, будьте добры объяснить остальным, что это – старейший пейзажный сад в токио, пронизанный мрачной, угрюмой красотой, не поддающейся описанию), лимонная яркость солнца даже и не пыталась как-то рассеять гнетущее ощущение потери – насилия и потери, – витавшее в воздухе, доктор ц. провел рукой по взъерошенным волосам и поставил на сидение свой шлем с облупившейся эмалью в том месте, где раньше была наклейка Я люблю Б.

– его не украдут, – сказал он, имея в виду мотоцикл, и вялым жестом указал на патрульную машину, остановившуюся неподалеку. – они присмотрят.

мы купили билеты (на мой взгляд, неоправданно дорогие, конечно, я росла в стране, где нет культа садов, но мне все равно непонятно, что там может быть такого необыкновенного, что стоило бы таких денег) и вошли внутрь, из искусственной серости городской улицы – в искусно взращенную зелень сада, прошли по тропинке, где толпились черные вороны, пруд буквально кишел карпами, такой птичий-рыбий час пик. под глицинией мы заметили пустую скамейку и направились прямиком к ней. конечно, глициния еще не цвела, но на ней были листья, мы уселись в их бледной пятнистой тени, времени на интервью было мало, надо было поторопиться, он начал сам, не дожидаясь моих вопросов. [”КЦ” означает клайв цинциннати. после долгих раздумий я решила назвать себя, вашу рассказчицу, просто “Р”.]

КЦ: Хитер Питерсон, вне всяких сомнений, страдала тяжелым расстройством психики, вне всяких сомнений. Р: на чем основано это мнение?

КЦ: вне всяких сомнений, тяжелое психическое расстройство, теперь я понимаю.

Р: прошу прошения?

КЦ: я много лет изучаю различные аномалии и отклонения, и субкультуры, которые возникают из этих самых отклонений, и я могу сказать точно: неогейши Хитер – это самое аномальное из всего

Р: вы не расскажете нам, что вы знаете об этой трагедии?

КЦ: “нам” – это кому?

Р: обществу, будущим читателям…

КЦ: мы оба – люди с академическим образованием.

Р: доктор цинциннати, что вы знаете о трагедии?

КЦ: ну, Хитер это называла Большим шагом, это должно было стать катализатором для мировой кармической революции

Р: и?

КЦ: власти не разглашают точную химическую формулу яда опасаются повторения трагедии, и их опасения оправданы, часто бывает, что преступления таких личностей, как ХИЁКО, не кончаются с их самоубийством, у них нередко находятся подражатели.

Р: расскажите нам о самой трагедии: как все было?

КЦ: предположительно… только учтите, я лишь пересказываю, что мне сказали на допросе (и я бы не стал доверять их словам, это известная практика, когда полиция сообщает гражданам заведомо ложную информацию)… предположительно, девушки влили… ну, или всыпали яд – я не знаю, что это было: жидкость или порошок – в виски, предназначенное для клиентов, примерно в семь часов вечера, как раз перед открытием баров.

Р: ходят слухи, что ХИЁКО сказала девушкам, что это всего лишь галлюциногенный препарат, как вы думаете, они действительно не ведали, что творили?

КЦ: ни в коем случае, они все знали и все понимали, даже в самом манифесте есть недвусмысленные намеки на массовое убийство, кстати, есть одна очень хорошая книга, вы ее обязательно почитайте, “харизма, которая убивает”, не помню фамилию автора, он психиатр, изучал сексапильность убийц, великолепная книга.

Р: обязательно почитаю, но вернемся к нашему разговору…

КЦ: да. бары открылись, мужчины стали заказывать свои обычные виски с содовой, очевидно, что им становилось нехорошо уже через пару минут, но, не желая портить чудесный вечер – была весна, вишни стояли в цвету – они взяли еще по второй, и по третьей, а через пару часов яд принялся разъедать их желудочно-кишечный тракт, даже не разъедать – растворять, так мне сказали в полиции, лично я не могу себе это представить.

Р: это, наверное, было больно?

КЦ: ужасно больно, людей рвало кровью, причем, не просто рвало, это было как извержение вулкана, я видел, как это происходило, видел нескольких человек.

Р: где вы их видели?

КЦ: в гинзе. я гулял со студентами, показывал им местные достопримечательности, и вдруг из бара… есть там такой, в подвальчике, называется “пианино”… выбегают трое или четверо, все истошно кричат, держатся за животы, всех рвет красной слизью и желчью.

Р: и вы тут же связали их с ХИЁКО? КЦ: конечно, нет!

Р: а когда вы узнали, что это был не единичный случай?

КЦ: на следующее утро, по CNN.

Р: а что вы знаете о самоубийстве?

КЦ: ничего, просто мне очень жаль, что ее больше нет.

Р: “ее”?

КЦ: а что, это требует пояснений? а, ну да: чтобы не было никаких неясностей. ХИЁКО, конечно же… Хитер. Р: значит, вы верите, что она умерла?

КЦ: честно сказать, я не знаю, но все же склоняюсь к тому, чтобы поверить, у нее были явные суицидальные наклонности, это проявлялось буквально во всем.

Р: а есть какой-то специальный термин для описания ее психического отклонения?

КЦ: параноидальный психоз? нарциссистский психоз? я… я социолог, я не знаю, как это называется в психиатрии, знаете, я, пожалуй, пойду, если у вас есть еще вопросы, перешлите их по электронной почте, только на личный ящик, рабочий ящик, который в университете – его закрыли.

Р: чем вы займетесь теперь, доктор цинциннати?

КЦ: господи, называйте меня просто клайв. я любил ее. вы не знали? я любил ее. знал ли я сам?

Р: клайв, вам не нужно… лучше не надо…

КЦ: чем я займусь теперь? хороший вопрос, для начала, они аннулировали мою визу, это не депортация – никакого штампика там не будет – но до конца этой недели мне надо выехать из страны университет оплатил перевозку моих вещей, ха! [он смеялся пронзительно, горько и как-то уж слишком долго.] ха! они даже не понимают, что меня уже не волнуют какие-то вещи, мне уже ничего не нужно. ХИЁКО меня научила, что вещи – ничто, они оплатили целый контейнер, но он поедет пустым, я заберу только свой мотоцикл, это единственное, что мне еще нужно – скорость, я все оставляю, всю свою респектабельную одежду, в самолет сяду в кожанке.

Р: знаете, теперь в самолетах можно заказывать азиатский вегетарианский обед?

КЦ: пожалуй, я теперь буду питаться одними фруктами.

Р: почему?

КЦ: хватит уже убивать. Р: понимаю, а что вы будете делать в штатах? КЦ: после стольких лет отсутствия? да хрен его знает… Р: я ищу научного консультанта, для моей диссертации, но пока не нашла…

КЦ: нет уж. ищите где-нибудь в другом месте.

Глава 85

манекенщица выходит на небольшой подиум, японка, конечно же. это специально приглашенная профессиональная манекенщица, потому что судебный процесс, начатый девушкой-полицейским (которой пришлось выполнять эту работу в прошлый раз) против начальства, получил широкую огласку, лицо манекенщицы выражает прохладную отчужденность – но от чего? безусловно, от этой убогой, при полном отсутствии гламура, демонстрации полицейских доказательств – каких-то дурацких футболок – в унылом подвале без окон, где нет ни единого человека из мира моды, она давно собиралась сменить агентство, но все не решалась, но теперь уже точно решится, расследование массового убийства… да неужели? ее лицо выражает холодную отчужденность, и особенно – сжатые, надутые губки, она очень серьезно подходит к своей работе, и умеет держать себя в руках, другая на ее месте уже давно бы билась в истерике при виде рисунка на этой футболке, которая сейчас на ней.

футболки были универсальные: и для мужчин, и для женщин, у меня тоже есть одна такая, на самом деле я сейчас в ней и сижу, хотя мой бухгалтер советует не трепать ее понапрасну, а аккуратно сложить в пакет и убрать в прохладное, сухое место, чтобы потом ее было не стыдно выставить на аукцион, но, наверное, я – человек сентиментальный, они все были одного размера, рассчитанного на стройную фигуру, из тонкой растягивающейся ткани, как я уже говорила, они подходили и для мужчин, и для женщин, все – одного цвета, цвета кожи белого человека, с черным рисунком, похожим на татуировку, все – в одном стиле, а именно в стиле сюнга, древних эротических гравюр.

скажем, на этой футболке, растянутой на почти отсутствующей груди манекенщицы, представлена точная репродукция одной из самых любимых гравюр ХИЁКО: мужчина с членом, похожим на дайкон, заправляет красавице с глазами-щелочками, на спине по-английски написано: НЕОГЕЙША СПАСАЕТ МИР, с субтитрами на катакане. зрители – полицейские следователи, ребята из отдела по связям с общественностью (штат которого после известных трагических событий вырос в два, если, вообще, не в три раза), журналисты и представители правительственного аппарата – ерзают на своих стульях, припоминая, что они видели что-то похожее на соблазнительных девочках из гайдзинов, на улицах токио, и тогда им показалось, что это очень сексуально, но это – тогда, теперь же они вспоминают об этом не без раздражения, но мы опять отвлеклись, этот рисунок был наиболее популярным, та футболка, которая сейчас на мне, тоже пользовалась большим спросом, спереди, на груди, написано по-английски: Я ЛЮБЛЮ БУДДУ – без повторения на японском, но характерным шрифтом, который используется на вывесках китайских ресторанов и секций кун-фу. на спине нарисован классический японский дракон, разумеется, когда я собиралась сюда, я надела поверх нее свитер, не хочу провоцировать добропорядочных граждан, у меня есть дела поважнее, чем объясняться с рыдающими старушками, раздраженными полицейскими и красными от возмущения домохозяйками, но у ХИЁКО, да покоится она с миром, или нет, я хотела сказать, терпит все муки ада, или изнывает от скуки в чистилище, в общем, как вам самим больше нравится… но у ХИЁКО был потрясающий дизайнерский талант, казалось бы: обыкновенные футболки! но в них нашла выражение вся идеология неогейш, от Ики до Предела и до того, что значит быть Сексуальной, в алфавитном порядке, от Кармического греха до Анти-потребления, в обратном алфавитном порядке, от Экзотики до Философии и до Божественного просветления, в порядке нарастающей важности, в общем, вы поняли, что я имею в виду, всего в разработке было 10–12 разных рисунков, но в производство пошли только пять или шесть, помимо названных выше, хочу отметить еще две репродукции наиболее удачных картинок из манга. и очень крутую футболку, изображающую ХИЁКО в виде пост-апокалипсического анимешного киборга, в зеркальных темных очках, в которых отражаются ветки цветущей вишни, замечательная картинка, мне очень нравится.

манекенщица переоделась, теперь она вышла в футболке с изображением гейши, восстающей из цветка лотоса, девочка явно не привыкла ходить в традиционных японских гэта, и деревянная сандалия слетает с одной ноги, она решает не подбирать сандалию, все равно этот импровизированный подиум очень маленький, можно доковылять и так. она идет, неловко припадая на одну ногу, от былой сексапильной подиумной походочки не осталось и следа, у нее вид шикарной девицы, которая попала под ядерный взрыв, но с испугу пока еще не поняла, что спешить к парикмахеру больше не нужно, она останавливается, принимает картинную позу, замирает на миг, разворачивается и ковыляет обратно, все, демонстрация закончена, теперь присутствующим раздают пухлые папки с досье, краем глаза я замечаю, как манекенщица выходит через боковую дверь и прикуривает на ходу, не успев выйти на улицу (с такого расстояния мне кажется, что ее зажигалка обтянута зеленой кожей ската-хвостокола). через пару минут я тоже иду домой, потому что вполне очевидно, что это расследование ни к чему не приведет.