Текст книги "Колумб Земли Колумба"

Автор книги: Хейно Вяли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Пеэтер находит верный ход

– Ну и запечатано, – ворчит Ааду, выковыривая пробку. – Словно на десять лет прятали. Больше лака, чем пробки.

– Разбей бутылку! – не терпится Яану. – Мы и так уже потратили на поиски безумно много времени.

Ааду принимает совет и бьет по бутылке рукояткой ножа. Урмас быстро хватает упавшую на траву бумажку и разворачивает ее. У всех вытягиваются лица. Вместо ожидаемого письма в бутылке спрятана карта.

– Ну и выдумали же! – Это все, что Ааду может сказать. Карта переходит из рук в руки.

– И никакого письма вместе с бутылкой ты не нашла? – допытывается Хиллар у девочки.

Она трясет головой:

– Нет!

Все вместе снова подходят к засохшему дереву. Только Пеэтер сосредоточенно трет переносицу и продолжает изучать карту. Насмотревшись на нее, он снимает очки и начинает механически протирать стекла. Так он поступает всегда, когда находит какое-нибудь незнакомое растение или оказывается в трудном положении во время шахматной партии.

– Ну, гроссмейстер ботаники, какой ход ты теперь сделаешь? – ехидничает Яан, когда они отходят от дерева.

Лучший шахматист школы водружает очки на переносицу, но тут же снова снимает их. Он ничего не отвечает.

– Вот ведь выдумали! – снова качает головой Ааду.

– Да, это вам не «айпрыайгай айтри айшаайга айна ай-одайной айноайге…» – соглашается Яан. – Это явно придумали более умные головы, чем те, с которыми я имел дело, когда еще был пионером в звене у Ааду Весмеса.

– Единица, деленная на два, плюс семьдесят, минус восемьдесят равняется двум иксам, – читает Сальме. – Таких уравнений мы точно не проходили.

– Конечно, нет! – подтверждает Урмас. – Да таких уравнений и не бывает… Это просто глупая шутка…

– А ты что скажешь, Хиллар? – спрашивает Ааду.

– Надо пошевелить мозгами, – говорит Хиллар. – Что касается уравнения, то… то такого типа уравнений действительно нет… Но это безусловно ключ к разгадке карты.

– Вот именно! – сухо подтверждает Пеэтер и складывает очки. – В этом «уравнении» столько же математики, сколько, скажем, остроумия в болтовне Яана. А ключ к карте имеется. Так что попробуем отпереть замок…

Вздев снова очки на нос, Пеэтер старательно складывает платок и сует в нагрудный карман. Взгляды всех устремлены на него, но когда дело идет о серьезных вещах, Пеэтер не торопится. Наконец, когда терпение остальных уже на исходе, он говорит:

– Итак, прежде всего: где место, на котором мы сейчас находимся?

– Как это – где?

Ребята с ходу не улавливают мысль Пеэтера. А Яан огрызается:

– Сними очки, сам увидишь, и спрашивать не придется.

– Наше местонахождение – здесь, – продолжает Пеэтер, не обращая внимания на задиристое настроение остальных, и тычет пальцем в верхний левый угол карты. – Иначе говоря, мы находимся на границе болота.

– Подумать только, какое потрясающее открытие! – иронизирует Яан.

– Итак, на границе болота, – продолжает Пеэтер. – Но напротив болота стоят, видите, хвойные и лиственные деревья.

– Обычное обозначение смешанного леса, – сдержанно замечает Яан.

– А вот и нет! – Пеэтер поднимает палец. – Не обычное, и это надо иметь в виду! Обычно на картах деревья ставят не рядышком, а по диагонали. Здесь же, по-моему, имелись в виду конкретные деревья, допустим, вот эта сосна и береза с разбитой молнией верхушкой. Обе они находятся на краю болота, почти на одной линии – сосна слева, береза справа, как и на карте. Погодите, я вам нарисую… – Пеэтер достает из кармана листок бумаги и набрасывает на нем схему поляны. Дополняя схему деталями, он продолжает рассуждения: – Ель расположена слева от сосны, и к тому же слишком далеко, поэтому ее можно не принимать во внимание. Вот так…

– Очень правдоподобное предположение, – кивает Хиллар заинтересованно. – А дальше?

– А дальше возьмем так называемое уравнение. Какое здесь первое действие? Единица, деленная на два. Но что нам тут делить? Естественно, расстояние между деревьями.

– Верно! – одобряет Ааду.

– Дальше следующее действие. Семьдесят минус восемьдесят. Я сказал минус. Но почему минус? Может быть, вовсе тире! До! От семидесяти до восьмидесяти, скажем, шагов. Вот так.

Пионеры потрясенно молчат.

– Дальше: равняется двум иксам. Хе-хе, но почему иксам? Может быть, вовсе… – и он рисует на своей карте, – два креста! Вот эти самые, тут, внизу карты, где начинается пунктир. Пунктиром, само собой, обозначен маршрут.

– Черт возьми, ведь он прав! – восхищается Ааду.

– Да что там – настоящий следопыт! – Яан покровительственно похлопывает Пеэтера по плечу.

– Итак, отмеряем правильное место, – решает звеньевой.

Пеэтер измеряет шагами расстояние от сосны до березы.

Получилось четыреста двадцать семь шагов.

– Значит, половина… двести… тринадцать с половиной шагов, – высчитывает Ааду. – Но к какой половине прибавить эти семьдесят – восемьдесят шагов?

– Да, наверное… Поскольку бутылка была на поляне, следовательно, надо начинать отсчет от сосны, – считает Пеэтер. И вдруг разражается смехом: – Знаете, ребята, а все-таки это почти уравнение… Короче, двести тринадцать плюс примерно семьдесят пять, получается… двести восемьдесят восемь… А четыреста двадцать семь минус двести восемьдесят восемь, получается…

– Сто тридцать пять! – выкрикивает Урмас.

– Итак, примерно в ста тридцати пяти шагах от березы к сосне и должно находиться искомое неизвестное, – подводит итог Пеэтер.

Считая шаги, снова начинают двигаться от березы. Сделав сто тридцать пятый шаг, все останавливаются. Вокруг березняк, поднимающийся выше головы.

– Ну? – спрашивает Яан.

И чего тут спрашивать? Пользоваться картой в березняке невозможно. Ничего не меняется и тогда, когда ребята, на всякий случай, продвигаются на двадцать – тридцать шагов в сторону сосны. Вокруг одинаковый густой березняк.

– Странная, очень странная история… – бормочет Пеэтер себе под нос. – Действительно, странно…

– Знаете что, ребята? Попробуем эти сто тридцать пять шагов отсчитать от ели, – предлагает Хиллар.

– Это же не логично! – Пеэтер качает головой. Он не идет вместе со всеми остальными, а движется прямо перпендикулярно воображаемой линии между сосной и березой.

Попытка ребят сориентироваться по карте возле сосны тоже не дает результата. И здесь край кустарника остается между болотом и пионерами. Но в это время с болота слышится зов Пеэтера.

Березняк остается позади. Впереди чахлое болото, на котором растут отдельные хилые сосны.

– Дайте карту! – просит Пеэтер Он бросает на нее беглый взгляд. – Видите? Крестики на карте расположены по отношению к нашему местонахождению под небольшим углом. Если теперь взглянуть на местность, то… – Он указывает рукой на болото. – Видите те две ели, они выше других. И если смотреть отсюда, стоят не рядом, а под тем же углом, что и крестики на карте. Значит…

– Ну да, – присоединяется Ааду. – Если двигаться к этим елям и если они находятся на… указанной линии… указанной другими ориентирами…

– Да чего там «попробуем»! – не терпится Яану. – Вообще это крайне захватывающая история. Прямо-таки настоящая ориентировка на местности, а не то что «записка тут, там, в лесу и на горе»…

Хиллар сравнивает местность с картой и помалкивает. Молчит так долго, что пионеры становятся сосредоточенными и в свою очередь молча, внимательно наблюдают за ним.

– Ну, что ты выдумал? – спрашивает Ааду.

– Что ты тут выдумаешь… Давно известно, что такое болото… Попробуй тут найди…

– Болото?.. Болото – это болото, – замечает Яан. – Тетки каждую весну ходят сюда клюкву собирать…

– Во время войны на этом болоте прятались партизаны, – напоминает Сальме.

Хиллар искоса поглядывает на всех поочередно. Пионеры оживились. Только Урмас сел на свой рюкзак и ни на кого не смотрит.

– Ну чего там!.. Это ведь недалеко. Проверим гипотезу Пеэтера, – решает Хиллар.

Звено торопливо пускается в путь. Под ногами кочковатая топь, заросшая багульником и кустиками голубики. Между кочками разных размеров гладкие заплаты мха. Их покрывают густой сетью черные нити стеблей клюквы.

Бросок через болото удается. Оказавшись уже довольно близко от двух сосен, Пеэтер, несмотря на увещевания руководителя отряда, бросается бежать по пружинящей болотной почве. Возле сосен он останавливается и стоит, словно столб, боком к приближающимся ребятам. Когда остальные подходят к нему, он без слов вытягивает вперед руку. На некотором расстоянии за одиноко стоящей сосной виднеется такая же одинокая, ярко-зеленая, тонкая и длинная береза – карта точна.

Пионеры радостны и взволнованы.

Только Хиллар помалкивает.

– Видите? Посмотрите туда, немного правее, – объясняет Пеэтер. – Там виднеется какой-то остров среди болота.

Точно, как на карте. Справа от него должна быть какая-то возвышенность с одинокой сосной, хотя сейчас она не слишком видна.

Пионеры глядят на горизонт. Болото и небо сливаются на горизонте в широкую грязную полосу. Но наличие отмеченного на карте островка все же угадывается без труда. И наверное, действительно где-то там и возвышенность с сосной.

– М-да-а… – протяжно произносит Хиллар.

– В конце концов, мудрить нечего, – говорит Ааду, словно угадывая мысли других. – Карта нам дана, ориентиры проверены – надо идти. Ведь надо?

– В этом ты, конечно, прав, – констатирует Хиллар как-то неохотно. – Придется идти…

И они пускаются в путь.

Тропа через болото

Через болото движется чудная колонна. Впереди всех, словно охотничья собака, учуявшая дичь, идет Хиллар. Он нащупывает глазами тропу и то и дело оборачивается назад, к ребятам.

За Хилларом шагает звеньевой Ааду. На голове у него вместо шапки носовой платок с завязанными уголками, большие пальцы рук просунуты под ремни рюкзака. Вскинув голову, он, как на параде, уставился в затылок впереди идущего. И весь он – воплощенная готовность шагать хоть на край света. Следом за Ааду семенит Сальме. Глаза ее ненасытно вглядываются в однообразное, но при этом необъяснимо чарующее болото.

Шапка за поясом штанов, рубашка на груди расстегнута, руки в карманах, Яан, насвистывая, ступает широко и уверенно.

То водружая очки на нос, то снова снимая их, оглядываясь налево-направо, назад, старается не отставать от Яана Пеэтер.

Пыхтя, вздыхая и поправляя на каждом шагу рюкзак, замыкает шествие Урмас. Он горбится, спотыкается, и выражение лица у него такое, словно его подстерегает тысяча и одна опасность.

– Ребята, остановитесь! – кричит вдруг Пеэтер.

Урмас бросается назад, будто под ногами у него разверзлась земля. Звено испуганно поворачивается.

Пеэтер стоит на коленях во мху, близоруко уткнувшись носом в землю. Он похож теперь на молящегося магометанина. Чуть погодя Пеэтер торжественно поднимает палец.

– Ребята! Она у меня в руках!

– Что?.. Что ты нашел?

– Ее, длиннолистную росянку, или росянку английскую!.. Сама Drosera anglica! – выкрикивает Пеэтер, и на его длинноносом лице сияет святое благоговение. – Гром и молния! Я сразу догадался, что это она.

– Ну что ты скажешь! Сумасшедший! – сплевывает Яан и облегченно вздыхает. – А у меня чуть сердце в пятки не ушло. Тьфу!

– И собирает же всякую чушь!.. – жалуется дрожащими губами Урмас.

Сальме звонко смеется. И улыбается Хиллар.

– Ты, Ботаник, на всякий случай, веди себя посдержанней, – велит звеньевой. – И не бросайся где попало на четвереньки. А то как бы ядовитозубая гадюка не вцепилась в твой длинный нос… Эти англики извиваются тут через каждые два шага.

– Что? – переспрашивает Пеэтер спустя несколько минут.

Зубоскаля в адрес «ученого», ребята шагают дальше.

– Теперь мы находимся рядом со вторым болотным островом, – озабоченно говорит Хиллар, когда звено достигло очередного ориентира. – «Три пальца» не говорят нам тут больше ни о чем. Без компаса, руководствуясь только этими указаниями, мы бы давно потеряли направление.

– Компас здесь, естественно, учитывался, – замечает Пеэтер. – Но что означают восклицательные знаки внутри круга – об этом говорить рано. Во всяком случае, на горизонте впереди голо.

– Явно следует держаться направления, в котором мы шли до сих пор, пока ось ориентиров, обозначенных на карте стрелками, не пересечется с направлением нашего движения, – высказывает предположение звеньевой.

Предположение логичное, и, немного отдохнув и подкрепившись бутербродами, звено продолжает путь.

Едва различимой, неясной линией голубеет позади них полоска родного леса. Островки, заросшие кустиками черники и чахлыми болотными березками, попадаются все реже. Все чаще начинает хлюпать под ногами вода.

Сосны, отмеченные на карте, все яснее выделяются на окружающем фоне. Они будто медленно подвинулись одна к другой. А болото вдруг сделалось мягким и скрытным. Предостерегая друг друга, петляя и пускаясь в обход, пионеры нестройной колонной упрямо движутся вперед.

Кочка под ногами пружинит. То тут, то там поблескивают под лучами солнца болотные «глаза». Путь с каждым шагом все опаснее. Но идти надо. Обе сосны почти рядом.

И наконец обе сосны совершенно рядом. Под ногами бурчит и чавкает зыбкая почва. А впереди ничего, кроме голого болота.

Растерянные пионеры хмуро стоят на месте. Но долго стоять на одном месте нельзя. Земля под ногами начинает оседать и трещит…

Невольно все вопрошающие, озабоченные взоры останавливаются на Хилларе и Пеэтере. Сосредоточенное выражение их лиц отнюдь не придает остальным смелости. Пеэтер внимательно изучает карту, хотя на ней уже давно не должно быть ничего такого, что осталось бы незамеченным.

– Меня беспокоит этот чертовски неопределенный круг с восклицательными знаками внутри! – озабоченно сетует Хиллар.

– Пожалуй, тут-то и зарыта собака! – подхватывает Пеэтер. – Может быть, где-то здесь поблизости какой-нибудь указатель пути… шест какой-нибудь или межевой знак или веха… Тот прежний тоже было нелегко найти.

Поскольку никто не может высказать более правдоподобное предположение, пионеры, каждый по-своему, осматриваются вокруг.

– Честное слово, тут можно утонуть, – соглашается звеньевой с Урмасом, который едва не плачет. – И эта карта… Черт ее знает!..

– Земля! Прочная земля, ребята! – звучит счастливый и изумленный голос Яана. – Такая прочная земля, ребята, что… Такую прочную землю я чувствовал под ногами в последний раз в Атлантике, когда был капитаном норвежского судна на ловле селедки.

С трепетным сердцем стоят пионеры на узкой, но неколебимой и твердой почве. Пеэтер молча снимает с пояса нож и копает ржавую почву. Ямка сразу же наполняется водой, но наконец лезвие ножа врезается во что-то плотное и вязкое.

– Дерево! – удостоверяется Пеэтер и снимает очки с носа…

– Все соответствует карте, – говорит Ааду.

Таинственная, местами разбитая и глубоко ушедшая в болото тропа кажется бесконечной. Следуя ее извивам, поворотам и зигзагам, шагают взволнованные и окрыленные успехом пионеры. Солнце в небе поднимается все выше, и становится все жарче. Впереди голое болото. Жадно впивается в чью-то шею овод.

Решено: вперед!

К обеду таинственная тропа вдруг кончается, словно отрезанная ножом. Но и сама почва вроде бы становится плотнее. Сквозь дрожащий, нагретый воздух впереди видны три сосны.

Сосны растут на низком, длиной в полсотни шагов, узком островке. Шурша в сухом мхе, удирают испуганные вторжением гревшиеся тут на солнышке ящерицы. Мелькает в зарослях вереска узорчатая спинка змеи. Все же место достаточно удобное, чтобы расположиться на обед. Убедившись, что неприятные хозяева островка удрали, пионеры бросаются на мох. И кажется, им больше не встать. Хотя они и голодны, но развязывают шнурки рюкзаков медленно, словно предвкушая наслаждение, которое сулит им еда. Только рот Пеэтера уже набит битком.

– Так. Распоряжение насчет меню, – строго говорит Хиллар. – Банка консервов на двоих, каждому – по яйцу, на все звено – буханка хлеба. Ветчину, Пеэтер, оставь до вечера, как и все остальное…

Пеэтер беспрекословно заворачивает кусок грудинки в бумагу. Над обедающими царит хмурая тишина. Неожиданно тишину нарушает Урмас.

– Это никакая не игра в ориентировку! – выпаливает он в порыве негодования. – Это… утонем все в болоте, и никто ничего знать не будет. Уже время обеда, других звеньев нигде не видно, а впереди только болото!

– Не роняй хлеб, это продукт нормированный! – сурово прикрикивает Пеэтер.

– Может, бросишь нас и повернешь назад? – ехидно спрашивает Яан.

– Ты хотя бы иногда уважал товарищей! – укоряет Ааду.

– Да уж хорошее настроение у товарищей! – усмехается Сальме. – У самих лица, как у собачонок, лающих на ежа.

Пионеры смеются. Это разряжает обстановку.

– Делать нечего, люди добрые, – разводит руками Хиллар. – Я и сам вижу, что еды маловато и меню вам не по вкусу, но… сам довольствуюсь тем же и не ворчу. С провизией мы должны обходиться экономно. Другое дело, если… Собственно, Урмас по-своему все же прав: надо решить, что дальше.

– Дальше надо идти, дальше! – говорит Ааду.

– Когда мы кончаем маршрут? – допытывается Пеэтер.

– Когда кончаем? – Хиллар в замешательстве. – Естественно, в свое время. Но дело в том, что… Мы утром потратили очень много времени и, вероятно, продолжая маршрут так, не только не сумеем наверстать хотя бы часть упущенного, но скорее, отстанем еще больше.

– Ну и что? – куражится Яан. – Разве где-нибудь пожар?

– Надо подумать, выдержим ли мы? Еды мало, вода на исходе. Может быть, все же самое верное – отдохнуть и повернуть обратно. Как раз успеем к вечеру. Кроме того, для Сальме поход все равно сверх нормы.

– Я не слабее других! – возмущается Сальме.

Все избегают смотреть друг другу в глаза.

– Пусть уйдет столько времени, сколько уйдет, и пусть путь будет какой угодно длины – мы пойдем до конца, – решает Ааду. – Больше нечего думать и обсуждать.

С ним никто не спорит. Даже Урмас.

Кто как может, пионеры прикрывают себя от солнца и комаров. Будь что будет, но теперь надо немного отдохнуть.

Жара становится невыносимой, кажется, даже для оводов. Они оставляют пионеров в покое.

– Когда вернемся в лагерь, нарисуем большую карту нашего похода, – сонно бормочет звеньевой, спрятав голову в рюкзак. – Потому что все же чертовски интересный поход! Это место можно было бы назвать Горкой Трех Сосен.

– Остров Ящериц – интереснее, – предлагает Яан.

– А тропу можно было бы назвать Пеэтерова Гать.

– Почему моя, ты же сам открыл… – возражает тот и мгновение спустя сопит во сне.

– Но кто же построил гать среди болота? И для чего, и когда? – рассуждает вслух Сальме.

Ответа она не получает. На Горке Трех Сосен, или на Острове Ящериц, слышится сопение сладко спящих путников.

Убедившись, что все спят, Хиллар осторожно поднимается и ищет глазами самое высокое место. Медленно и долго водит он биноклем по дрожащему от солнечного жара горизонту. Озабоченно покачав головой, достает из нагрудного кармана карту и вновь исследует обозначенный на ней маршрут.

Урок отваги

Куда ни глянь, вокруг только болото. Неподвижно стоят карликовые березы, усыпляюще пахнет болотный багульник, пышно разрослись подбел и хамедафне. Слева, справа, впереди – всюду поблескивают окруженные рогозом или мхом коричневые или зеленые болотные «глазки». Беззвучно удирают от путников немногочисленные болотные птицы, на кочке поднимает голову и зло шипит грязно-коричневая сытая гадюка. Оводы безжалостно жалят лицо, шею, руки, ноги.

Солнце палит. На лицах путников выступает пот, ремни рюкзаков врезаются в плечи. Не свистит беззаботно Яан, не щебечет Сальме, Пеэтер шагает вперед не останавливаясь, будь под ногами меч-трава, плакун-трава, болотница болотная, бадьян или даже более редкостное болотное растение. Кажется, что сначала похода прошла целая вечность. Отупело ищет уставший командир отряда дорогу в обход топи, устало шагает за ним весь строй.

Последним идет Урмас. Опустив голову, смотрит он на искусанные оводами икры Пеэтера и, волоча ноги, старается изо всех сил не отставать. Рюкзак сполз низко на спину, он перестал поправлять его: все равно опять сползет. Губы его растрескались, из-под набухших век выкатывается горячая слеза.

– Внимание! Снова гать! – с облегчением сообщает идущий впереди всех Хиллар. И тут же предупреждает: – По обе стороны гати подо мхом топь! Будьте осторожны!

Урмас тихонько всхлипывает. Сколько раз уже слышал он сегодня: «Будьте осторожны! Один шаг в сторону и…» Воображение рисует Урмасу страшные картины жуткой смерти в трясине. Потная спина покрывается мурашками от страха.

– Внимание, змея!

Змеи больше не пугают Урмаса. Если их не дразнить – а путникам уже давно не до того, – они только шипят и уползают прочь. Но не перестает мучить Урмаса безумная жажда. Ему кажется, что горло пересохло и трескается.

Мальчишка откручивает алюминиевую крышку висящей на поясе фляжки. Тихонько, миллиметр за миллиметром… Словно вор, подносит он фляжку к губам и вытряхивает на язык капельку безвкусной, противно теплой, но все же такой желанной воды. Пробка выскальзывает из дрожащих пальцев и звякает о фляжку. Мгновенно оборачивается Пеэтер и вырывает фляжку из рук Урмаса.

Оба мальчика смотрят друг на друга: у меньшего взгляд злой, у большего – строгий и в то же время сочувственный.

– Закрути! – Пеэтер протягивает фляжку Урмасу.

Виновато отведя глаза, Урмас вешает фляжку обратно на пояс.

– Пеэтер и Урмас, поменяйтесь местами! – командует звеньевой.

Урмас не трогается с места.

– Поменяйтесь местами!

– Оставь, Ааду, не надо, – говорит Пеэтер.

– Поменяйтесь местами! – кричит звеньевой. – Он подлец!

– Суровое обвинение, звеньевой! – бросает Яан.

– Ты его оправдываешь?

– Нет. Не оправдываю. Но я его понимаю.

– А я нет. И не хочу понимать. Если носишь пионерский галстук, должен быть честным и отважным!

– Ох! Должен, должен… – вздыхает Сальме. – А ты, Урмас, не распускай нюни! Лучше стисни зубы и действительно будь упорным!

– Стиснуть зубы и, невзирая на трудности, идти дальше вперед – это и есть отвага, – говорит Хиллар. – Отвага – не врожденное свойство. Надо воспитывать ее в себе. Затем мы и вступили в пионеры. И для этого мы сейчас в походе. Тяжко нам, но постараемся выдержать. Ну, как? Пить очень хочется? Может быть, сделаем все по два-три глотка?

Никто не отвечает.

– А ты как, Урмас?

– Я… я уже… пил.

– Ясно. Остаешься замыкающим. Продолжим поход. Вперед, пионеры!

Они идут дальше. Но теперь их шаг бодрее.

– Ребята! Растение с интересным именем: дремлик.

– Дремлик болотный! – сообщает Пеэтер, указывая на растение с белыми цветочками и запахом ванили. – Странное имя, верно?

Сальме начинает бубнить под нос какую-то песню. Сначала несмело, но затем увереннее и звонче. Мелодию подхватывают, она обретает слова, и песня взлетает высоко над болотом, как птица на сильных крыльях:

 
…болота и тропы долгого пути партизаны прошли…
 

Урмас вскидывает повыше рюкзак и подтягивает вполголоса. А небо дышит солнечным зноем, и вокруг простирается таинственное болото, и мучают пионеров усталость, жажда и злые оводы. Вопреки всему пионеры продолжают путь.