Текст книги "Жена лучшего друга"

Автор книги: Хельга Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

9

Они вышли через боковую дверь, которая вела прямо на пляж. Лунный свет растекался по воде, заполняя ночь бледным сиянием. Свежий ветерок холодил кожу.

Дейзи поежилась и обняла себя за плечи. Ее черное без рукавов платье, глубоко вырезанное спереди, обнаруживало соблазнительный участок кожи, который весь вечер будоражил воображение Шона. До чего же неприятно прятать такое великолепное тело, подумал он, но, памятуя о хороших манерах, снял пиджак и набросил на плечи Дейзи. При этом его руки не спешили опускаться.

– Спасибо, – сказала Дейзи, стараясь унять охватившую ее дрожь.

Шон заметил, что полные губы цвета спелой земляники приоткрыты, и новая волна томительного ожидания захлестнула его. Дыхание его прервалось, тело налилось тяжестью, рубашка стала мала и давила как кольчуга. Никогда еще он не нуждался в женщине так, как нуждался сейчас в Дейзи.

– Не знаю, что со мной, – смущенно пробормотала Дейзи. – Я не такая уж мерзлячка.

– Будем считать, что сегодня моему пиджаку повезло, – пошутил Шон и подхватил ее под руку.

Они молча зашагали к дому. Неловкая тишина как липкая паутина висела между ними. Пройдя несколько ярдов, Дейзи остановилась.

– Нет, так дальше не пойдет. Каблуки и песок вещи несовместимые. – Уцепившись за Шона одной рукой, другой она стащила с ног туфли.

Затем быстро зарыла ноги в песок и в полном восторге закричала:

– До чего же здорово! Здорово! Здорово!..

Шон тряхнул головой. Нет, что за женщина! То она робкая и застенчивая, как школьница, то дикая и неистовая, как тигрица. Но, какой бы она ни была, эта женщина сводила его с ума.

– Пойдем, – отрывисто сказал Шон, и в его голосе прозвучало нетерпение.

Радостный восторг стих, чудесная улыбка погасла.

– Ну что ж, пойдем. – Дейзи вздохнула. Прижимая туфли к груди, она заторопилась, подлаживаясь к его ровным, широким шагам. – Все, что ты желаешь, Шон.

Эти слова заставили его снова остановиться. Глядя Дейзи прямо в глаза, он сказал:

– Поосторожнее с обещаниями, дорогая. Мое желание может здорово тебя удивить.

Она набралась смелости и спросила:

– Может, тебе уже пора сказать мне то, чего ты действительно хочешь? – Вид у нее при этом был такой, словно она только что выиграла битву.

Шон взглянул в мерцающие акварельные глаза и долго всматривался в них. Затем протянул к Дейзи руки и одним движением прижал к себе. Его рот жадно впился в ее податливые губы, и наконец Шон получил то, о чем так долго мечтал.

От него пахло шампанским и мятной свежестью, именно так и должен был пахнуть Шон. Она раскрыла губы и приникла к жадному рту.

Губы были теплыми, твердыми и в то же время нежными. Язык – быстрым и настойчивым. Шон зарылся пальцами в пушистые длинные волосы и чуть запрокинул голову Дейзи, чтобы глубже войти в мягкий податливый рот. Ее тело пульсировало в такт движениям его языка.

Одним-единственным прикосновением Шон открыл плотину долго сдерживаемых чувств. И, вырвавшись на волю, они превратились в такой широкий, бурный, кипучий поток, которым стало невозможно управлять. Дейзи не могла припомнить, когда в последний раз испытывала столь сильное желание. Да что там в последний раз – испытывала ли она что-нибудь подобное вообще?! Ее тело превратилось в одно страстное, жгучее, невыносимое ожидание.

Туфли неслышно упали на песок. Дейзи подняла руку и погладила лицо Шона. Кончики пальцев ощутили пробившуюся за день щетину. Руки нетерпеливо скользнули дальше, почувствовали мускулистую крепость плеч, уловили горячий жар тела Шона под легкой тканью, а потом ладони сами помимо ее воли спустились ниже, к его узким бедрам…

Шон крепко притянул ее к себе, к своему отяжелевшему телу, и она почувствовала всю силу его желания.

Пиджак соскользнул с плеч Дейзи, но, согретая огнем его губ, она не заметила этого. С шумом втянув в себя терпкий соленый воздух, Дейзи требовательно спросила:

– До дома далеко?

– Слишком далеко, – пробормотал Шон, вновь приникая к ее рту.

Где-то прозвучали голоса, напомнив им, что они не одни в этом мире.

– Шон, – прошептала Дейзи, слегка отстранившись, – я думаю, нам надо идти домой.

Он встретил крушение своих планов разочарованным вздохом, но молча подчинился. Они медленно зашагали по пляжу, часто останавливаясь, чтобы утолить свою вновь и вновь подступающую жажду друг друга. К тому времени как Дейзи и Шон добрались до дома, их тела гудели от желания.

Они подошли к веранде, и Шон торопливо сунул ключ в замок. Казалось, прошла вечность, пока дверь открылась и они в лихорадочном нетерпении ввалились в темноту. Их единственным свидетелем была луна, и под ее взглядом они быстро пересекли комнату, сбрасывая по пути обувь и пытаясь освободиться от мешающей одежды.

У кровати они замерли и, глядя друг на друга, попытались справиться с прерывистым, неровным дыханием.

Боже, подумала Дейзи, неужели в моих глазах столько же желания, сколько и в его? И они такие же большие и блестящие?

Страсть, подобно рокочущему прибою, шумела в ее ушах, изгоняя все мысли – о прошлом, о настоящем, о будущем. Она медленно опустила руки на плечи Шона и освободила его от рубашки. Потом осторожно прочертила пальчиком волнистую змейку на его груди и повторила этот путь губами.

Хищный прерывистый вскрик застрял в горле Шона. Платье полетело на пол, и Дейзи оказалась у него на руках. Матрас на кровати жалобно застонал, почувствовав на себе тяжесть двоих.

– Ты прекрасна, – шептал Шон, легкими поцелуями покрывая ее губы, подбородок, шею… Его палец ласково скользил по ложбинке между ее грудей. – Я хочу почувствовать на вкус и на ощупь каждый дюйм твоего тела…

Его губы медленно скользнули к одной груди, потом к другой. Тяжелый дурманящий жар наполнил тело Дейзи, взращивая яркие лепестки чувственного возбуждения.

Никогда еще ей не доводилось испытывать такого сладостного, жгучего, мучительного желания, как сейчас. Даже в самые светлые моменты близости с Мэттом. Нежность Шона, ласковая настойчивость его губ и рук разбудили в ней доселе неведомые сексуальные токи.

Ласково, осторожно Дейзи приподняла его голову и заглянула в прекрасные карие глаза. А потом сказала слова, которые, она знала, ему больше всего нужны, которые ему так хотелось услышать:

– Я хочу тебя, Шон. Я хочу, чтобы ты меня любил. Я хочу, чтобы ты снова заставил меня почувствовать себя живой.

Он уткнулся в разметавшиеся по подушке волосы, прижался губами к нежному ушку и еле слышно прошептал:

– Ты не представляешь, как долго я ждал этих слов. – И он опять нашел губы Дейзи и опять жадно погрузился во влажную теплоту ее рта.

Дейзи упивалась лаской неутомимых губ и только что открывшимся ей знанием – она желанна, нужна, любима… Потом, когда Шон отстранился, чтобы перевести дыхание, спросила:

– И как долго?

Мир перестал кружиться, реальность снова вернулась в темную комнату, когда Шон без малейших колебаний ответил:

– С того дня, как встретил тебя.

– Что… что ты сказал?

Шон чертыхнулся про себя – дернуло же его за язык! Нашел время вылезать со своей дурацкой честностью.

Дейзи нервно рассмеялась.

Наверняка не нужно было это говорить, сокрушался Шон. Опасная тема, которая может вызвать много вопросов. Одно дело – сказать женщине, что любишь ее, и совсем другое – признаться, что любил всегда. Любил – и так долго молчал? На то должны существовать веские причины. Конечно, они у него были. Но захочет ли Дейзи понять их? Да и как может он сейчас что-то объяснять ей? Не может, не хочет, не желает… Ему нужна она, а не пустые, бессмысленные разговоры.

– Хм… – пробормотал Шон, не отрывая ласкающих рук от тела Дейзи и легонько покусывая мочку уха.

Дейзи закрыла ему лицо руками, чтобы прекратить опьяняющее действие его ласк.

– Почему же ты ничего не говорил мне раньше?

Шон пожал плечами.

– Не было подходящего момента.

– Не было подходящего момента? – Дейзи высвободилась из его объятий и, привстав, оперлась на локоть. – Давай расставим все точки над «i».

Шон попытался определить, что слышалось в голосе Дейзи: недоумение, раздражение, боль?

– Значит, я много лет нравилась тебе, но у тебя не нашлось подходящего момента сказать мне об этом, так?

– Дейзи, когда я встретил тебя, ты была еще девчонкой, а я взрослым, – сказал Шон, решив противопоставить ее неожиданному и непонятному волнению спокойную рассудительность. – Поскольку твой отец был полицейским, тебе, разумеется, известно, какой срок дают за совращение малолетних…

Дейзи преувеличенно громко вздохнула.

– Но потом-то я выросла, Шон. Что тогда тебя остановило?

– Множество причин, – сказал он, чувствуя, что его слова звучат не очень убедительно. Но как объяснить ей, что любовь издалека казалась ему в те годы гораздо романтичнее, чем простое ухаживание. Что не знал он тогда: чувство к Дейзи единственное настоящее чувство, ниспосланное ему на всю жизнь. – Я получал степень бакалавра, ты поступала в колледж… Я думал, у меня еще уйма времени. Но потом…

– Что – потом?

Шон помолчал, ласково провел рукой по ее спутанным волосам.

– Потом ты начала встречаться с Мэттом.

– С Мэттом… – эхом отозвалась она, садясь на кровати.

Шон вздохнул, сразу ощутив образовавшуюся пустоту. Ну вот, мы еще не были по-настоящему близки, а я уже теряю ее, пронеслось у него в голове. Конечно, не следовало упоминать имя Мэтта, но, если бы я этого не сделал, память о нем так и стояла бы между нами.

– Мэтт был моим близким другом, Дейзи. Он мне доверял. Я не мог… – Шон вздохнул. – Я не мог разрушить его веру в меня.

Дейзи кивнула, бросила на него быстрый взгляд и, отвернувшись, вздохнула так, что у нее поднялись плечи.

– И ты утверждаешь, что все это время… хотел меня?

– Да. – Шон опять потянулся к ней.

Дейзи вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее плеч, и он чуть отстранился, оскорбленный ее реакцией.

– Мэтт мертв, Шон. Мертв уже два года, – тихо напомнила ему Дейзи.

– Мне казалось, что…

Дейзи взглянула на него изумрудными глазами, потемневшими от обуревавших ее чувств.

– Ты считал, что любишь меня, и в то же время умножал число своих побед…

– Послушай, ты же не думаешь, что…

– Именно это я и думаю. – Она встала с кровати и направилась к двери, на ходу собирая свою одежду. – Мы говорим не о нескольких женщинах в твоей жизни, Шон. Мы говорим о дюжине… или больше.

– Не смеши меня! – сказал он, не зная, как реагировать на это заявление. – У меня никогда не было столько женщин.

– Ха! – Дейзи подобрала туфлю и стояла, размахивая ею как шпагой. – Кого ты дурачишь?

Шон, не зная, что сказать, ошеломленно смотрел на Дейзи. Одно он понимал, что в ее теперешнем состоянии она вряд ли способна воспринять его объяснения и уж тем более не поверит ему, если он скажет правду: что слишком любил ее, слишком боялся потерять, а потому предпочитал считаться хотя бы ее другом. Но теперь, когда она знает о его чувствах, он не собирается отступать.

Шон быстро вскочил с кровати.

– Дейзи, дорогая…

– Пожалуйста, не называй меня дорогой, – сквозь зубы попросила она, держа перед собой платье как шит.

Шон скрипнул зубами.

– Послушай, я могу все объяснить…

– Не хочу слышать никаких извинений и объяснений. Я их уже наслушалась. – Ее голос дрожал, глаза полнились непролитыми слезами.

Наслушалась? Шон смутился. Каким-то непонятным образом он обидел ее. И очень сильно. Неужели ничего нельзя изменить?

– Дейзи, прости меня.

Она отшвырнула со своего пути упавшую на пол подушку.

– Знаешь, если бы каждый раз, слыша эти слова, я брала по центу, то стала бы одной из богатейших женщин Америки.

Шон смутился еще больше. Почему-то ему казалось, что они говорят не о нем и не о том, что происходит здесь и сейчас. Дейзи глубоко уязвлена и обижена. Но, похоже, он тут ни при чем. Тогда в чем же дело?

Дейзи нашла вторую туфлю, подобрала ее и направилась к двери.

Шона охватила паника. Он не может позволить ей уйти. Только не сейчас. И не в таком состоянии, в каком она находится.

Шон схватил ее за руку и попытался остановить. Дейзи показалось, что ее кожа задымилась от этого прикосновения.

– Пожалуйста, подожди. – В его голосе звучала тихая мольба.

– Мне кажется, я ждала достаточно долго. – Дейзи выдернула руку. – Если ты говоришь серьезно о своей… – она замялась, подбирая нужное слово, – привязанности ко мне, ты должен был сказать об этом задолго до сегодняшней ночи.

– Дейзи, ты ведь не думаешь, что…

– Да, Шон, именно это я и думаю. – Голос Дейзи дрожал. – А потому, как ни обидно тебе это слышать, я отказываюсь бросаться на шею мужчине, который не способен признаться в любви. – Не сказав больше ни слова, она повернулась и исчезла.

Звук защелкнувшегося замка эхом отозвался в его ушах. Бушевавший в душе Шона ураган чувств обратился в гнев. В нем будто что-то взорвалось.

Что она себе позволяет?! Я говорю ей о своих чувствах, а она возмущается, не хочет ничего понимать… Вышибить бы эту дверь и заставить ее слушать! У меня есть на это право – я слишком ее люблю и потому не позволю вот так просто закрыть за собой дверь и забыть о моем существовании!

В два прыжка Шон оказался у двери. И тут, уже положив руку на ручку, он услышал тихие сдавленные рыдания. Дейзи плакала.

Шон уперся лбом в дверь и закрыл глаза. Дверь была холодной, твердой и неприступной – как Дейзи. Что это взбрело ему в голову? Заставить ее насильно слушать. Вольно или невольно, но он причинил ей достаточно страданий за один вечер. Пусть она придет в себя. Да и ему неплохо бы навести порядок в собственной душе. Может быть, тогда он наконец поймет, что же произошло сегодня. Ты ждал больше десяти лет, сказал себе Шон, можешь подождать еще немного.

Он отошел от двери и, подойдя к кровати, нажал на кнопку ночника. Зачем он это сделал? Зачем растревожил только что полученную рану? Смятое покрывало, разбросанные подушки… Ему представилась лежащая на кровати пара – он и Дейзи…

Видение их незавершившейся любви было таким мучительным, что Шон быстро выключил свет и приказал своим мыслям остановиться. Завтра будет новый день, и завтра он обо всем подумает.

Шон быстро разделся в темноте и лег.

Я сказал Дейзи, что хочу ее. Что это не мимолетное увлечение – мои чувства глубоки и проверены временем. Но она реагировала так, словно я предложил ей нечто унизительное – легкую интрижку, например. И все же мне придется признать: скорее всего, Дейзи права. Если я действительно хотел сделать ей предложение, давно следовало его сделать. Память о Мэтте не должна была стать помехой. Не говоря уже о прошлых годах, когда я учился или только начинал работать.

Однако мои побуждения были совершенно чисты, размышлял Шон. Я боялся обидеть Дейзи своей любовью, считая, что она все еще любит Мэтта. И все же… все же мне следовало рискнуть и открыть свои чувства. Ведь, если честно, удерживала меня от этого не только боязнь потерять ее дружбу, но и… собственное самолюбие. Что, если бы Дейзи отказала мне? Как бы в этом случае чувствовало себя мое расходившееся эго?

Черт побери, разве можно разобраться во всей этой путанице?! Ясно одно – уснуть не удастся.

Как ни крути, а сегодня я сам все испортил. Нет, хорошая выпивка мне просто необходима.

Шон встал и спустился в гостиную, где он застал весь клан Доусонов. Включая Эшли. Никто не взглянул на него и уж тем более не потрудился дать хотя бы самые общие пояснения. Впрочем, они и не требовались: кажется, представление только начиналось.

– Эшли, дорогая, – умоляюще говорила мать, – может, ты все-таки расскажешь нам, что произошло?

Эшли молчала, уткнувшись в носовой платок.

Шон подошел к бару и налил себе хорошую порцию виски. Судя по всему, подумал он, намечается достойное завершение этой мерзкой ночи.

Покачивая в руке стакан, Шон напряженно ждал, что скажет сестра. Сюжет, достойный мыльной оперы, мелькнуло у него в голове: благородное семейство в полном составе, рыдающая после почти что свадебного торжества дочь, негодующие братья… Но ирония не спасала: жалость к Эшли крепкой рукой сжимала сердце.

Одетая в легкое шифоновое платье, в туфлях на трехдюймовых каблуках, с волосами, собранными на затылке в замысловатый узел, Эшли казалась вытянувшимся не по годам подростком, девчушкой, надевшей материнскую одежду.

Любимая сестренка, что с тобой приключилось?

– Свадьбы не будет, мама, – сказала Эшли, немного успокоившись.

Как ни странно, Шон почувствовал облегчение. Он даже развеселился. Подумать только! Давно ли они сидели в этой комнате, собираясь ехать в церковь на репетицию венчания, и вот, пожалуйста…

– Но почему, дорогая? – удивленно спросила мать.

– И где ты была весь вечер? – вмешался в разговор отец. – Гости столько времени прождали вас в клубе… О нас с матерью я уже не говорю. Почему вы не сказали никому, что уезжаете?

– Извини, папа. – Эшли вскинула голову, но слезы продолжали катиться по ее щекам. – Я не успела.

– Не успела? – недоуменно переспросил мистер Доусон. – Что значит «не успела»? Вас разыскивали несколько человек, включая твоего брата.

– Хм… я их и нашел, – напомнил Руперт, – В Голубой лагуне, на общественном пляже.

– На общественном пляже? – удивленно переспросила миссис Доусон. – Но яхт-клуб находится чуть ли не посередине залива! Чем вас не устроил их пляж? Зачем понадобилось забираться в такую даль?

– Не думаю, что у нее был выбор, ма, – вступился за сестру Руперт.

– Рик меня похитил, – вытирая слезы, пояснила Эшли. – Когда я сказала, что отказываюсь выходить за него, этот крысеныш стал настаивать, чтобы мы поговорили наедине. И я, глупая, – она всхлипнула, – позволила себя уговорить. Он отвез меня в Голубую лагуну и начал нести всякую чушь: о свободе добрачных отношений, об особенностях мужской психологии… Я велела ему заткнуться и отвезти меня обратно в яхт-клуб, но он отказался.

Миссис Доусон нахмурилась.

– Дорогая, это ужасно. Но Рик такой приятный молодой человек. Не могу представить, чтобы…

– Он совсем не такой, каким кажется, мама, – прервала ее Эшли, всхлипывая. – Я наконец узнала, что он собой представляет. Настоящая дрянь, подонок…

– Эшли, пожалуйста! – Миссис Доусон предостерегающе вскинула руку. – Я понимаю, ты расстроена. И мы все хотим тебе помочь. Может быть, ты все-таки расскажешь нам все по порядку?

Эшли отвела глаза.

– Если говорить коротко, Рик обманывал меня. Пока мы были обручены, он все время волочился за другими женщинами.

Шон вздрогнул. Он сразу вспомнил, с каким недоверием отнеслась к нему Дейзи, как несправедливы были ее слова. До чего же жестокосердны все женщины, подумал он, что Дейзи, что моя сестра. Неужели я хоть немного похож на этого Рика? Конечно нет. Однако обвинение, брошенное Эшли в адрес своего жениха, как будто уравнивает нас. А это несправедливо.

– Ты уверена в этом? – Голос матери прервал нить унылых размышлений, которым предавался Шон.

– Уверена ли я? – Эшли горько рассмеялась. – Совершенно уверена, мама! Более того – у меня есть доказательства. Их прислал мне сегодня прямо в яхт-клуб какой-то неизвестный друг.

Конверт, вспомнил Шон. Инстинкт меня не обманул. Напрасно я его не послушался и позволил Эшли уйти.

Он стиснул стакан. Никакого сходства между моей ситуацией с Дейзи и тем, как негодяй Рик поступил с Эшли. Согласись Дейзи стать моей женой, все другие женщины перестали бы для меня существовать. Верность в браке – само собой разумеющееся понятие.

– Эшли, может, это не то, что ты думаешь? – упорствовала миссис Доусон.

– Ради бога, мама! У меня есть фотографии, сделанные широкоугольным объективом. Как Рик обнимается в беседке с одной из моих лучших подруг во время нашего обручения.

– О-о-о, дорогая… – пробормотала миссис Доусон.

Шон со звоном поставил стакан на кофейный столик и вскочил на ноги.

– Где этот ублюдок?!

Руперт успокаивающим жестом положил ему руку на плечо.

– Успокойся, братец. Он уже получил свое. – Руперт усмехнулся. – К тому времени как я обнаружил эту пару, у Рика был подбит глаз и распухла губа. Оказалось, наша милая сестричка умело использовала свою сумку, когда этот негодяй отказался везти ее обратно.

Шон посмотрел на сестру с нескрываемым уважением.

В ответном взгляде Эшли он ясно прочитал: не смей меня жалеть! И Шон понял, что с Эшли будет все в порядке. Похоже, их шутки и постоянное подтрунивание закалили ее. Нужен кто-нибудь посильнее, чем Рик Мейсон, чтобы справиться с этой девицей.

– Если так, то, конечно, ты не должна выходить за него замуж. Он не заслуживает тебя, моя девочка, – твердо заявила миссис Доусон. Затем, покачав головой, грустно добавила: – Хотя, признаться, я очень-очень разочарована: к концу недели мы с отцом собирались иметь две счастливые пары. Теперь у нас по-прежнему только один женатый ребенок.

Руперт быстро встал и направился к бару. С мрачным выражением лица он налил себе отменную порцию виски и залпом проглотил.

Шон снова опустился на диван и стал ждать продолжения спектакля.

– Мне нужно вам кое-что сказать, – начал Руперт.

Они посмотрели на него, на своего старшего сына, золотого мальчика, который всегда поступал правильно, с некоторой тревогой: что еще уготовила им судьба?

Руперт поглубже вздохнул и, запинаясь, проговорил:

– Бетти и я… У нас проблемы… Мы расстались.

– О, Рупи… – У миссис Доусон задрожали губы. – И ты тоже…

Муж успокаивающим жестом положил ей руку на плечо.

– Руперт, это серьезно?

Тот устало провел рукой по лицу.

– Да, отец, это серьезно.

– Что происходит с нашей семьей? – простонала мать. – Почему никто из детей не может нормально устроить свою жизнь? – Она обратила к Шону грустный взгляд. – Хотя какая-то надежда еще есть. Дейзи такая милая женщина…

Шон съежился. Знай мать, во что он превратил их с Дейзи отношения, она не возлагала бы на него больших надежд.

– Мама, сейчас не самое подходящее время…

– Он прав, – сказала Эшли, поднимаясь. – И все же давайте поаплодируем Шону, он вполне этого заслуживает: здравый смысл помог ему избежать брачной ловушки. Живи и дальше одиноким и без всяких обязательств. – Она подошла к двери и обернулась на пороге. – И не позволяй, чтобы кто-нибудь ранил или разочаровал тебя. – Сдерживая рвущиеся из горла рыдания, Эшли вышла.

Шона накрыла тяжелая волна беспомощности. Сестра страдает, а он, черт возьми, ничем не может ей помочь! И все же какая-то его часть не хотела соглашаться с Эшли. Вероятно, та, что глубоко любила Дейзи. Какие бы разочарования это ни принесло, какие бы страдания ни сулило, он не может от нее отказаться.

И не откажется.

Оставшиеся члены семейства Доусон тоже дружно поднялись на ноги, намереваясь следовать за Эшли.

– Разрешите, я с ней поговорю, – вызвался Шон. – Если на нее навалятся все сразу, будет только хуже.

– Хорошо, сын, – согласился отец, – тем более нам надо поговорить с твоим братом.

Руперт метнул на него умоляющий взгляд, но Шон, сделав вид, что не заметил этого призыва о помощи, стремительно вышел из комнаты – в кои-то веки удалось избежать навязших в зубах материнских укоров.