Текст книги "Игрек"

Автор книги: Хелен Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Как-то утром дети отправились в Учебный Центр: Флер ежеминутно подгоняла брата и Дворецкого, не желая столкнуться на улице с Марсией.

У мистера Белла была назначена деловая встреча. Наскоро проглотив чашку кофе, он поцеловал жену и убежал. Игрек принялся убирать со стола.

– Игрек, – окликнула его миссис Белл, – мне нужно закончить отчет. Пожалуйста, посиди с Шарлоттой, пока не вернется Ворчун.

Она говорила небрежно, но оба прекрасно понимали всю важность этого задания.

– Вы уверены? – не удержался Игрек.

– Ты ведь уже помогал Ворчуну присматривать за ней, верно? Он считает, что у тебя хорошо получается. Самое главное – не спускай с нее глаз ни на секунду. Не разрешай ей трогать ничего острого, брать в рот мелкие предметы или…

– Не волнуйтесь! – оживленно подхватил Игрек. – Я знаю про все опасности: острые вещи, химикаты, падения… Я узнал о них еще в детстве, в доме профессора.

– Вот и отлично, – кивнула миссис Белл. – А если она заплачет – ну, знаешь, такие резкие звуки…

– …значит, она хочет есть или пить, или устала, или ей надо сменить подгузник.

Миссис Белл улыбнулась.

– Вижу, ты уже многому успел научиться. Тогда я вас оставляю. Она хорошо позавтракала, но, если чуть позже захочет есть, можешь дать ей печенье. Оно в буфете, в жестяной коробке.

Миссис Белл вручила Игреку Шарлотту, которая тут же радостно залепетала, пытаясь ухватить робота за нос.

– Превосходно, – рассмеялась миссис Белл. Однако в последний момент ее охватили сомнения. Ворчун помогал ей растить Флер и Гэвина, и теперь она со спокойной совестью доверяла ему Шарлотту. Но Игрек всё еще оставался для нее загадкой.

– Игрек, – твердо произнесла она. – Если у тебя вдруг возникнут какие-нибудь проблемы, сразу же зови меня.

– Хорошо, миссис Белл.

Между тем Шарлотта так увлеклась дерганьем Игрека за нос, что даже не заметила ухода матери. Наконец, после того как она в восьмой раз потянулась к его лицу, робот решительно перехватил руку девочки.

– Пора придумать что-нибудь новенькое. Я тебе не Ворчун, – заявил он и, взяв малышку на руки, отправился в гостиную, чтобы раздобыть каких-нибудь игрушек. Отыскав деревянные кубики, он принялся сооружать из них замысловатую крепость с башнями. Однако, к его крайнему разочарованию, оказалось, что Шарлотте гораздо больше нравилось не строить, а разрушать.

Вскоре выяснилось, что малышка вообще любит пошуметь. Добрых десять минут она с упоением молотила палочками по старому жестяному барабану, а потом вдруг бросила палочки на пол и, состроив недовольную гримасу, заорала во весь голос.

– Аааа! Аааа!

Именно об этом и предупреждала его миссис Белл. Игрек отнес Шарлотту на кухню и предложил ей бутылочку, но малышка с неожиданной силой оттолкнула его руку.

– Аааа! – продолжала надрываться она.

Менять подгузник было еще рано, усталой девочка тоже не выглядела.

– Может, хочешь печенья? – спросил Игрек. Крик прекратился.

Усадив Шарлотту на пол, робот полез в буфет. На нижней полке стояла большая круглая жестяная коробка. Достав из нее печенье – золотистое с одной стороны, красное с другой – Игрек показал его девочке.

– Мммм, – промычала Шарлотта и потянулась к угощению.

Игрек вручил малышке печенье, но та, вместо того чтобы сунуть его в рот, помахала печеньем в воздухе и вернула Игреку. Робот всерьез задумался: а так уж умны люди?

– Мне оно ни к чему. Я дал его тебе.

Шарлотта поднесла печенье ко рту, впилась в него маленькими белыми зубками, а потом хихикнула и снова замахала лакомством в воздухе.

Игрек закрутил крышку и поставил коробку обратно в буфет. Обернувшись, он застыл в немом изумлении. Когда он – пять секунд назад, не больше! – оставил Шарлотту наедине с печеньем, она была в белой кофточке и светло-желтых штанишках. Теперь же и то, и другое покрывал ярко-красный узор. То же красное вещество было размазано по всему личику девочки и, как оказалось при ближайшем рассмотрении, даже по волосам. Кусок печенья висел у Шарлотты на щеке. Игрек растерялся: согласно закону всемирного тяготения, печенью давным-давно полагалось упасть на пол. Осторожно ухватив его пальцами, Игрек почувствовал слабое сопротивление: красная сторона оказалась липкой.

Судя по заметно округлившимся щекам девочки, Шарлотта запихала в рот добрую половину печенья и теперь сосредоточенно жевала, сжимая остаток в крохотном кулачке. Пальцы были перепачканы красным. Почему-то это печенье совсем не соответствовало представлениям Игрека о том, каким должен быть этот продукт. Весь жизненный опыт подсказывал ему, что печенью полагается быть достаточно твердым и крошиться.

Робот в ужасе уставился на Шарлотту. Ни разу он не видел ее такой чумазой! А ведь Ворчун должен вернуться с минуты на минуту, да и миссис Белл может спуститься посмотреть, как у них идут дела. Сама мысль о том, что он не справился с возложенным на него поручением, приводила Игрека в ужас. Ему больше никогда не доверят ребенка! Внезапно он с немалым удивлением осознал, что утро с Шарлоттой принесло ему массу удовольствия. Почистить бы ее поскорей, пока никто не увидел, – но как?!

Он знал, что Шарлотту каждый вечер купают. Но сейчас был день. Кроме того, она так извазюкалась, что требовалось отмыть всё: одежду, лицо, волосы… Игреку вспомнился первый вечер в доме Беллов, когда Ворчун показал ему, где находится стиральная машина и сушилка.

– Они сами расскажут тебе, что надо делать, – сказал тогда Ворчун. Держа Шарлотту на вытянутых руках, Игрек отнес девочку в прачечную, на ходу подсчитывая количество слипшихся прядок. Даже на кончиках ресниц дрожали красные комочки.

При их приближении Стиральная машина самоактивизировалась.

– Что желаете постирать? – услужливо поинтересовалась она.

– Ребенка, – буркнул Игрек.

Машина немного подумала.

– Никогда прежде не стирала детей, – призналась она, – поэтому ничего не могу вам посоветовать. Он сильно грязный, слабо грязный или использовался только один раз?

– Сильно грязный, – решительно ответил Игрек.

– Ткань натуральная или синтетическая?

– Натуральная, – Игрек был донельзя доволен собой. Кажется, он принял верное решение.

– Деликатная или…

– Деликатная, – ответил Игрек. Всякому ясно, что с детьми надлежит обращаться с максимальной осторожностью.

– Тогда рекомендую режим долгой бережной стирки с мягким порошком, а затем слабый отжим.

Игрек знал, что химикаты могут повредить детям.

– По-моему, детям порошок противопоказан.

– Хорошо. Тогда воспользуемся мыльной стружкой. Поместите вещь в барабан.

– Ты уверена? – спросил Игрек. Дверца барабана была такой маленькой…

– Разумеется, – ответила Стиральная машина – как показалось Игреку, несколько раздраженно.

Раздался щелчок, дверца открылась, и Игрек опустил Шарлотту в нутро стиральной машины. Судя по всему, новая игра пришлась девочке по вкусу: визжа от восторга, она принялась радостно сучить ножками.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – прогремел у него за спиной чей-то голос. Игрек обернулся. В дверях кухни стоял Ворчун. Старый робот находился в таком возбуждении, что казалось, вот-вот взорвется.

– НЕМЕДЛЕННО ВЫТАЩИ ОТТУДА РЕБЕНКА!

Игрек растерялся – совсем как в тот раз, когда увидел в грузовике мертвого робота. Поспешно вытащив Шарлотту из стиральной машины, он протянул ее Ворчуну.

– Разве ты… не знаешь… первого закона… робототехники?!

Не успел Игрек ответить, как Ворчун разразился взволнованной речью:

– Никогда… ничего подобного… за всю мою жизнь… Причинить вред ребенку… Мы запрограммированы заботиться о людях… Нам несвойственно…

Игреку ужасно хотелось отгородиться от возмущенного голоса старого робота, не слышать его. Собственно говоря, он с легкостью мог бы поставить внутренний звуковой барьер – но что-то подсказывало ему, что этого делать не следует. Поэтому он так и остался стоять, омываемый нескончаемым потоком гневных слов. Наконец он не выдержал.

– Я запрограммирован по-другому, иначе, чем ты, – выкрикнул он.

Ворчун осекся на полуфразе.

– То есть, – продолжал Игрек, – конечно, я знаю законы робототехники…

– Ну и какие эти законы?

– Робот не должен причинять вред или позволять причинять вред людям. Робот не должен делать ничего такого, что подвергает человека опасности. Робот не должен причинять вред себе или другому роботу, если только другой робот не подвергает опасности жизнь человека. – Он замолчал, хотя с легкостью мог бы процитировать еще десяток законов. – Всё дело в том, что я не запрограммирован строго подчиняться правилам. Я запрограммирован учиться, думать и принимать решения. Я сам могу выбирать, как себя вести.

Видя, что Ворчун ничего не понял, он добавил извиняющимся тоном:

– Я думал, Стиральная машина знает, что делает.

Ворчун молчал. Шарлотта похлопала его по щеке, и он автоматически начал покачивать ее вверх-вниз. Малышка залилась радостным смехом.

– Прости, – проговорил Игрек. – Я не хотел причинить ей вред. Я усвоил урок и никогда больше не подвергну Шарлотту опасности. Пожалуйста, не рассказывай никому.

– Я не умею говорить неправду, – пробормотал Ворчун. – Но, если меня никто не спросит, у меня не будет повода об этом заговорить.

– Спасибо, – поблагодарил его Игрек, всё еще не придя в себя от пережитого шока. Подумать только, он чуть было не навредил Шарлотте! Сам он не имел ни малейшего представления о том, что случилось бы с девочкой в стиральной машине, однако, судя по реакции Ворчуна, это было бы что-то ужасное. Как-нибудь он это непременно выяснит – только не сейчас, сейчас он даже думать не мог об этом. Игрек поплелся вслед за Ворчуном на кухню.

– Всё пошло не так с того момента, как я дал ей печенье, – пожаловался он. – Оно было какое-то странное.

Ворчун исследовал красные пятна на кофточке Шарлотты.

– Корзиночки с джемом, – пояснил он. – Я приготовил их вчера и положил в буфет.

– А-а-а, – протянул Игрек, в который раз подумав о том, что реальная жизнь всё-таки ужасно сложная штука.

***

Вечером, когда всё семейство отправилось спать, Игрек поднялся на верхний этаж пообщаться со странным человеком в белой простыне. Весь день он чувствовал себя не в своей тарелке. Он сознавал, что с ним самим ничего не произошло: он цел и невредим и функционирует абсолютно нормально, – однако после происшествия со стиральной машиной его не оставляло ощущение, будто что-то не так.

Экран коммуникатора замигал, на нём появились лужайка и корявое дерево. Человек в простыне с наслаждением вкушал виноград. Игрек уселся напротив. Стояла чудесная погода, и Игрек с трудом удержался, чтобы не пожелать незнакомцу доброго вечера. Человек показал гостю на вазу с фруктами, но Игрек покачал головой.

– Итак? – осведомился человек, закинув в рот сразу три виноградины.

– Я сделал ужасную вещь и теперь не могу отделаться от неприятного чувства.

– Преступление? Или просто скверный поступок? – уточнил человек.

– Скорее, я сделал это по незнанию. Я чуть не причинил вред ребенку. Всё могло закончиться ужасно… – голос Игрека звучал едва слышно.

– По незнанию?..

– Я не знал, как поступить правильно.

– Разве наше сердце не подсказывает нам, как поступать правильно? – Это походило скорее на утверждение, чем на вопрос.

Игрек повесил голову.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду под словом «правильно». Я не хотел сделать ей ничего плохого. Я просто не знал, что детей нельзя мыть в стиральной машине.

Человек отодвинул вазу и облизал пальцы.

– Если ты чего-то не знал, а теперь знаешь, – это шаг к достойной жизни.

Он смотрел куда-то вдаль, через плечо Игрека. На мгновение робот задумался, что же он там видит, – ведь за его спиной были лишь голые стены – но потом вспомнил, что человек в простыне виртуальный и это только кажется, будто он куда-то смотрит.

– Ты осознал свое невежество, однако всё еще испытываешь раскаяние, – продолжал человек.

– Раскаяние? – переспросил Игрек.

– Ты сожалеешь о содеянном?

– О, еще бы!

Человек простер вперед руки, точно приветствуя Игрека.

– Это добродетель. А добродетель, безусловно, является ключом к достойной жизни.

– Значит, я всё-таки хороший робот?

– Кто лучше тебя знает, какой ты на самом деле? – Человек закрыл глаза, словно желая положить конец разговору.

– Подожди, – сказал Игрек. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Человек в простыне снова открыл глаза.

– Ответь на один вопрос: когда печенье – не печенье?

Человек нахмурился.

– Это риторический вопрос? Не люблю загадок.

– Да нет, всё просто. – Игрек поднялся, собираясь уходить. – Когда это корзиночка с джемом.

11

Марсия была единственным ребенком в Учебном Центре, чья семья уже обзавелась БДЦ-4, а потому очень быстро сделалась центром всеобщего внимания. Сперва Боадицéя, как и все остальные роботы, провожала ее до дверей и возвращалась домой. Но однажды она заявилась прямо в класс и стала помогать девочке с решением какой-то задачки. Вскоре роботесса стала проводить со своей подопечной весь день напролет. Было очевидно, что Марсии ужасно нравится выставлять Боадицéю напоказ. В конце концов Марсия и Боадицéя сделались неразлучны.

Флер втайне надеялась, что ощущение новизны скоро пройдет, Марсия вспомнит былую дружбу и извинится за свое поведение. Но как-то утром она увидела Марсию и Боадицéю, вышагивающих бок о бок по улице. Роботесса наклонилась, так что их с Марсией головы почти соприкасались. Обе весело над чем-то смеялись. Флер почувствовала укол ревности. Ведь прежде на месте Боадицéи была она, Флер! Они так же ходили вместе, обмениваясь шутками, понятными только им одним, и не обращая внимания на окружающих. «Но ведь Боадицéи всего лишь робот!» – возмутилась девочка.

Даже Гэвин с приятелями были заинтригованы этой парочкой. Как-то за обедом они оказались рядом с Марсией и БДЦ-4. И когда девочка продиктовала роботу-официанту заказ, один из друзей Гэвина, Омар, произнес нарочито громким голосом:

– И виртуальный бифштекс с микрочипами для роботессы!

Мальчишки захохотали, а Марсия сделала вид, будто не обращает на них внимания, однако по тому, как сверкнули ее глаза, Гэвин понял: она прекрасно всё слышала. Она думает, мы ей завидуем, пронеслось у него в голове, и, похоже, она права. А кто бы не захотел иметь робота, который может посмеяться вместе с тобой и жадно ловит каждое твое слово? И тем не менее в Боадицéе было что-то такое, что настораживало Гэвина.

Когда он рассказал об этом происшествии Флер, та лишь широко распахнула глаза, изображая недоумение, словно хотела спросить: «Какая еще Марсия?» Гэвину было жалко сестру – ведь ее променяли на какую-то железяку!

В тот вечер у Флер были занятия в бассейне, и она совсем не ожидала встретить там Марсию. Флер отлично плавала и время от времени приходила в бассейн поработать над техникой. Марсия же всегда утверждала, что терпеть не может воду и предпочитает гимнастику. И всё же сегодня она оказалась здесь – на соседней дорожке, в полном одиночестве. Наверное, берет частный урок, подумала Флер, но у нее не было времени остановиться и посмотреть.

В конце сеанса Флер, вволю наплававшись, подтянулась на бортике, вылезла из бассейна и сняла очки – как раз в тот самый момент, когда Марсия коснулась стенки бассейна. Только теперь Флер заметила Боадицéю, склонившуюся над водой.

– Сейчас ты работала руками гораздо лучше. Но попытайся чуть расслабиться на взмахе. Давай еще разок туда и обратно.

Роботесса говорила властно и твердо. К немалому удивлению Флер, Марсия послушно развернулась и снопа поплыла вдоль бортика.

Флер почувствовала, что замерзает, и поспешила в раздевалку. Задумавшись, она провозилась там несколько дольше обычного, а когда вышла из кабинки, Марсия как раз заканчивала принимать душ. Боадицéя ждала ее с халатом наготове: микроабсорбирующая ткань струилась как нежный шелк.

– Привет, Флер, – сказала Марсия, откидывая длинные волосы на воротник халата. – Сто лет тебя не видела. Даже начала волноваться, не заболела ли ты, но мне сказали, что с тобой всё в порядке.

Флер, конечно, не подала вида, но ей было ужасно приятно, что Марсия о ней беспокоилась. Девочка против воли смягчилась и хотела было ответить так же дружески, но тут услышала голос Боадицéи:

– Ты видела, как плавает Марсия? – как обычно чуть растягивая слова, спросила роботесса. – В вольном стиле она делает большие успехи.

– Спасибо, – сказала Марсия.

Флер остолбенела. Вот уж чего она ожидала меньше всего, так это того, что Марсия станет благодарить робота! Должно быть, та заметила удивление подруги.

– Знаешь, – сказала она, – я начинаю понимать, почему ваша семья так вежливо обращается с Ворчуном. Это, конечно, смешно, ведь он такой глупый, но Боадицéя совсем другое дело. Она как никто меня понимает, правда, Бо?

– Я твой лучший друг, – отозвалась роботесса.

– Так и есть! – воскликнула Марсия. – Она такая чуткая! Давай, спроси у нее что-нибудь.

Флер недоуменно нахмурилась.

– Да что угодно, – настаивала Марсия.

– Хорошо. Столица Уругвая?

– Очень смешно! – рассмеялась Боадицéя. – Ты ведь прекрасно знаешь, что Марсия имела в виду совсем не это. Честно говоря, понятия не имею. Но, наверное, это отличное место для отдыха. Вот скажи, Флер, если бы ты могла отправиться в любое место мира, что бы ты выбрала?

– Японию, – нимало не колеблясь ответила Флер.

– Потрясающе, – воскликнула Боадицéя. – Туда лучше ехать во время какого-нибудь фестиваля.

– Боюсь, мне всю жизнь придется ждать шанса поехать туда, – произнесла Флер с горечью.

Роботесса скорчила сочувственную гримасу.

– Какая жалость! Но наверняка такие люди, как папа Марсии, скоро изобретут новые сорта топлива. А знаешь, ты замечательно плаваешь. Я просто восхищаюсь твоей техникой!

Этого Флер уже не могла вынести.

– Мне пора. Увидимся, – коротко бросила она и, рискуя поскользнуться на мокром полу, побежала к выходу.

Добравшись до дома, Флер заперлась у себя в комнате. «Заведи себе настоящего друга» гласила реклама БДЦ-4. Девочка мечтала о таком роботе с тех самых пор, как впервые услышала этот слоган по коммуникатору. Однако Боадицéя со своими вкрадчивыми манерами почему-то тревожила ее. Со слов родителей Флер знала, что в роботах запрограммировано стремление угождать людям. Так почему же ей так не нравится, что у Боадицéи это выходит даже чересчур хорошо?

Флер отправилась на верхний этаж. При ее приближении коммуникатор взметнул в воздух вихрь розовых лепестков.

– Соедини меня с Сарупой, – велела девочка. Б Бомбее, конечно, час уже поздний, но в их семействе никто не ложился рано.

Экран перенес девочку в спальню Сарупы. На переднем плане стоял диван с кучей ярких разноцветных подушек. На них, раскинув руки, лежала Сарупа. Рядом с ней сидела бронзовая БДЦ-4.

– Привет, Флер! – оживленно поздоровалась девочка. – Как дела? Вид у тебя какой-то угрюмый.

Флер потеряла дар речи. Она собиралась рассказать подруге о Боадицéе – и тем больший шок испытала, увидев новую роботессу у нее в спальне. Отец Сарупы тоже был технократом, причем очень богатым, однако в отличие от Моррисов не гнался за последними новинками техники.

– Всё в порядке, – пробормотала Флер. – Не знала, что у вас новый робот…

– Она у нас уже две недели. Я потому и не звонила. Мы с ней всё время заняты. Смотри, что скажешь?

Сарупа вытянула руки. Ее запястья обвивал замысловатый плетеный рисунок, непонятно где начинающийся и заканчивающийся.

– Как красиво! – восхитилась Флер. – Это твоя сестра нарисовала?

Сарупа расхохоталась.

– А вот и нет! Это Бадупца! Здорово, правда?! И ведь никто ее не учил. Она просто приготовила хну[7] – и нарисовала!

– Наверное, увидела где-нибудь, – предположила Флер, вспоминая Игрека и его потрясающую способность всё запоминать.

Сарупа покачала головой.

– Нет, она же только с фабрики. Неужели Корпорация Жизни закладывает в своих роботов талант к рисованию?

Она рассмеялась, словно сама мысль о такой возможности показалась ей донельзя забавной. Роботесса нетерпеливо заерзала.

– Прости, Флер, Бадупца еще не закончила. Ей нравится болтать во время работы, так что мне лучше отключиться. Позвони мне как-нибудь потом, ладно?

– Ладно, – ответила Флер.

***

На следующее утро после завтрака Ворчун с мрачным видом убирал со стола. На вопросы Игрека он отвечал односложно и еще более угрюмо чем обычно. Ближе к полудню Игрек застал дворецкого на кухне возле раковины. Ворчун глядел на сад за окном и разговаривал с Чайником.

– Я всё перепробовал, – говорил он, – и пудинг ее любимый готовил, и туфли ей начищал, и цветы в комнату ставил. Всё напрасно!

– Я подключен к водопроводу и могу наполняться автоматически, – отвечал Чайник.

– Раньше всё было куда проще. Когда она плакала, мне достаточно было показать ей игрушку или дать конфету – и она тотчас же успокаивалась. Но это больше не срабатывает. Всё изменилось. Такова жизнь!

Игрек не хотел вмешиваться в чужой разговор, но Дворецкий выглядел таким несчастным, что слова сочувствия сами сорвались с его языка:

– Что-то случилось?

Ворчуну потребовалось несколько секунд на то, чтобы повернуться на голос.

– Мы говорили о мисс Флер, – пояснил он. – В последнее время она часто грустит, а я ничего не могу поделать.

Игрек задумался. Если бы вдруг загрустили Гэвин или миссис Белл, он бы наверняка заметил это, но Флер он почти не знал. Девочка всегда казалась ему молчаливой и какой-то отстраненной.

– Ты уверен? – спросил он. – Ну, что она грустит?

Ворчун кивнул.

– Я знаю ее с рождения, – уныло проговорил он. – Уж я-то вижу, когда с ней что-то не так. А когда она грустит, мне тоже грустно.

При виде отчаявшегося старого робота Игреку и самому стало как-то не по себе. Поразмыслив пару секунд, он пришел к выводу, что ему грустно, потому что грустно Ворчуну, потому что грустно Флер… Игрек решительно оборвал эту мысль. Если продолжить цепочку, того и гляди получится, что весь мир из-за чего-то грустит! Вот интересно только, кто будет грустить из-за него, Игрека? Сначала ему представился профессор Огден, потом Гэвин – оба встревоженно смотрели на него. Игреку почему-то стало приятно.

Чириканье Чайника вернуло его к действительности:

– Сколько чашек вам требуется?

– Боюсь, тут уж ничего не поделаешь, – продолжал бормотать Ворчун.

Однако Игрек предпочитал активные действия.

– Я с ней поговорю. Вдруг она мне всё расскажет, и тогда мы будем знать, что делать.

Ворчун снова повернулся к окну.

– Она гуляет по саду, – сообщил он. – Это плохой признак.

Игрек не понял, что в этом такого плохого, и, не дожидаясь объяснений Ворчуна, выскочил из дома. Над оградой, отделявшей сад Беллов от соседского, парил небольшой шар. Игрек не удивился – он не раз замечал Сферу на улице, выходя с каким-нибудь поручением или просто глядя в окно. Порой, когда он терял ориентир, шар скользил впереди, показывая дорогу. Вот и сейчас присутствие старого знакомого несколько приободрило Игрека.

– Я хочу поговорить с Флер, – негромко произнес он, хотя чувствовал, что Сфера и без того всё знает. Шар начал пульсировать ярким светом и поплыл к дальнему концу сада.

Робот почти уже добрался до заросшего участка, как вдруг почувствовал незнакомый запах, сладкий и пьянящий, похожий на аромат специальных палочек, которые миссис Белл любила зажигать в ванной. Он осмотрелся вокруг и увидел куст с длинными колючими листьями. Среди листьев виднелись зеленые стебли, усеянные маленькими желтыми цветочками, которые и распространяли необычный запах.

Игрек удивился. Казалось, это растение состоит из двух совершенно разных частей: с одной стороны темные колючие листья, отпугивающие чужаков, а с другой – ярко-желтые цветы, прельщающие дивным ароматом. Многие вещи из мира людей – от половника до зубных щеток – на первый взгляд казались ему странными, пока он не узнавал, для чего они предназначены. Вот и сейчас он никак не мог понять причины двойственности этого удивительного растения.

– У него длинное название, не могу сейчас вспомнить, – раздался у него за спиной голос Флер. Игрек обернулся. – Я думаю, оно волшебное. Зимой оно похоже на остролист, а весной вдруг выпускает цветы, яркие как солнце.

Пару секунд они стояли бок о бок, любуясь кустом. Неожиданно Игрек почувствовал на себе пристальный взгляд девочки.

– Тебе ведь нравятся красивые вещи, правда? – спросила она. – Хотя я не понимаю, как это возможно.

– Что именно? – вежливо поинтересовался Игрек.

– Как робот может ценить красоту? Я еще могу понять, когда робота программируют, чтобы он различал запахи, или снабжают его вкусовыми рецепторами. Никто ведь не захочет, чтобы его робот купил, например, гнилых яблок.

– Нет, конечно, – согласился Игрек.

– Но ты не просто различаешь запахи. Такое впечатление, что от некоторых вещей ты испытываешь истинное удовольствие. Гэвин говорит, это оттого, что у тебя правильные чувства.

Игрек не ожидал, что разговор пойдет о нём самом, и теперь пытался сообразить, как бы перевести его на причину плохого настроения Флер. Хотя сейчас девочка казалась скорее задумчивой, чем грустной.

– А плавать тебе нравится?

– Плавать? – Игрек вспомнил свои виртуальные путешествия по берегам рек и озер. – Сам я, наверное, не стал бы этим заниматься. Но я стопроцентно водоустойчив, – поспешно добавил он.

Флер нахмурилась.

– По-моему, роботы и вода несовместимы. Правда, спасатели у нас в бассейне тоже роботы, но это всего лишь мини-подлодки с руками…

Она смахнула сухие листья, нападавшие на каменную скамейку, и села, глядя куда-то в сторону. Игрек внимательно посмотрел на девочку и внезапно увидел перед собой человека, который был одновременно и Флер, и не Флер. Робот не верил своим глазам. Он попытался осмыслить полученную от зрительных анализаторов информацию. Ага, вот оно что! Ну конечно же! В профиль девочка выглядела точь-в-точь как ее мать. Игрек, конечно, знал, что дети обычно похожи на своих родителей, но никогда прежде не встречал столь точного сходства.

– С тобой всё в порядке? – Девочка вопросительно посмотрела на робота.

– Да, спасибо. Просто мне на секунду показалось, что ты – это не ты. Но теперь я вижу, что это ты, так что всё в порядке.

Личико Флер сморщилось – на сей раз от недоумения.

– Что за чушь ты болтаешь!

Игрек счел за лучшее сменить тему. Он вспомнил о том, зачем пришел сюда.

– Ворчун говорит, ты из-за чего-то грустишь, – сказал он.

Флер фыркнула.

– А ты его больше слушай! Он и сам не сказать чтобы весельчак и душа общества.

– По-моему, он очень волнуется…

– Если тебе так уж надо всё знать, я не грущу, а злюсь. Моя лучшая подруга предпочла мне свою роботессу. А мне нужен кто-то, с кем я могла бы поговорить, пусть даже этот кто-то – избалованная эгоистка. Остальные мои подруги разбились на пары и общаются исключительно друг с другом. Даже приятели по комму помешались на своих роботах!

Для Игрека это неожиданное признание содержало уйму новой информации, углядел он в нём и параллель со своей собственной историей.

– Я тоже потерял друга, – задумчиво проговорил он, – когда покинул дом профессора Огдена, чтобы отправиться сюда. Кажется, я понимаю, что ты чувствуешь.

Флер пронзила его взглядом. У Игрека возникло неприятное подозрение, что девочка сердится.

– Ты всего лишь робот, – отчеканила она. – Как ты можешь понимать, что я чувствую?! Я тебе не Марсия, свихнувшаяся на своей Боадицéе! Я пока еще в своем уме!

Она вскочила со скамейки, вихрем пронеслась мимо Игрека, заставив его отскочить в сторону, и, миновав грядки, побежала через лужайку к дому. Робот смотрел ей вслед. На него снова нахлынула грусть. Почему они с Флер не могут стать друзьями? Почему девочка вдруг так разозлилась? Игрек не мог этого понять.

Неожиданно в глубине куста с желтыми цветами что-то блеснуло.

– Сфера? – позвал Игрек.

И хотя шар не появился, настроение робота потихоньку стало улучшаться. В жизни слишком много хороших вещей, чтобы предаваться грусти, решил он и медленно побрел к дому, размышляя над тем, что он скажет Ворчуну.

12

Всю ночь лил дождь, и утро выдалось серым и промозглым. Гэвин и Флер молча шагали по направлению к Учебному Центру. Как обычно их сопровождал Ворчун. Гэвин молился про себя, чтобы к полудню погода улучшилась и можно было сыграть в жизньбол. Флер размышляла, с кем бы пойти сегодня пообедать.

– Мисс Флер, – негромко окликнул ее Ворчун.

– Если ты собираешься сказать, что я сплю на ходу… – ядовито начала она.

– Я хотел лишь сообщить, что к нам приближается ваша подруга Марсия.

– Она мне больше не подруга, – отрезала Флер, однако всё-таки оглянулась. И правда: через двор к ним торопилась Марсия. Рядом, прикрывая ее от дождя большим серебристым зонтом, шагала Боадицéя. В левой руке роботесса несла какой-то ящичек.

Марсия приветливо помахала им рукой.

– Привет, Флер. Привет, Гэвин. Хотите взглянуть на мою вазу?

– Прости, – Флер покачала головой, – но я опаздываю на интерактивную математику. Пока, Гэвин, до встречи.

И она поспешила прочь. Ворчун внимательно следил, как девочка поднимается по ступеням Главного Корпуса.

– Может, хоть ты посмотришь? – Марсия повернулась к Гэвину. Он еще ни разу не видел, чтобы глаза ее так блестели.

Мальчику стало неловко. Он не был близко знаком с Марсией и уж совсем не разбирался в вазах. Но взгляд девочки был таким пылким, почти умоляющим, что отказаться было невозможно.

– Гм… давай. – Гэвин вспомнил, что она и прежде упоминала о своей вазе. Должно быть, трудилась над ней несколько недель.

– Боадицéя, дай-ка шкатулку, – попросила Марсия.

И тут произошло нечто странное. Роботесса повернулась к хозяйке, глядя на нее абсолютно пустыми глазами. Гэвин заметил, что Марсия недоуменно нахмурилась. Всё так же не отрывая глаз от девочки, Боадицéя медленно подняла металлический ящичек. Внезапно Гэвин с поразительной ясностью понял, что сейчас Боадицéя ударит Марсию по голове. Девочка сдавленно ахнула, и Гэвин бросился вперед, чтобы перехватить руку роботессы.

В ту же секунду Марсия резко хлопнула в ладоши.

– Боадицéя! – крикнула она. Роботесса на мгновение застыла, а потом опустила занесенную руку, так что ящичек оказался у нее на уровне груди.

– Она собиралась напасть на тебя! – воскликнул Гэвин, не спуская с Боадицéи глаз на случай, если та выкинет что-нибудь еще.

– Ты что! – возмутилась Марсия. – Она никогда бы этого не сделала, правда, Бо?

Боадицéя улыбнулась.

– Прости, если напугала тебя, Марси. Сама не знаю, что на меня вдруг нашло. Просто мне так понравилась твоя ваза, что я ни о чём другом думать не могу.

У Гэвина отвисла челюсть. У него в голове не укладывалось, как робот может разговаривать со своим хозяином в подобном тоне. Мальчик повернулся к Марсии, готовый разделить ее негодование, но та смотрела на Боадицéю с нескрываемым обожанием. И тут Гэвин на долю секунды встретился с роботессой глазами. В ее взгляде читалось явное торжество.