Текст книги "Игрек"

Автор книги: Хелен Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Игрек

Пролог

ИГР-3 стоял в маленькой темной комнате и смотрел на море. Далеко внизу с оглушительным грохотом вздымались и опадали волны. Брызги взлетали так высоко, что казалось, вот-вот коснутся его, но ветер всякий раз уносил их прочь. Небо было низким и темным, а море – точно котел с мутным серым варевом. В воздухе пахло чем-то неуловимо знакомым. Чем же? Ах да, солью…

Комната находилась на чердаке, под самой крышей. На лестничной площадке горел свет, о чём свидетельствовала узкая желтая полоска под дверью, – кроме нее комнату освещало лишь проникавшее через незанавешенное окно тусклое сияние уличного фонаря.

ИГР-3 провел в этой комнате почти всю свою жизнь. Время от времени он отправлялся бродить по городским улицам, подниматься по лестницам и забираться на вершины холмов. Он бегал по лесу, перепрыгивая через поваленные бурей стволы и звериные норы. Стоял в немом благоговении, глядя на высоченные деревья и слушая шелест листвы и скрип толстых сучьев. Ходил из конца в конец по тряским поездам и летобусам, пошатываясь и с трудом сохраняя равновесие, когда они вдруг тормозили или делали резкий поворот. Учился рубить дрова, вдевать нитку в иголку, наливать воду и передвигать тяжелые предметы. И всё это время мозг его без устали задавался вопросами, сравнивал, фиксировал и сохранял в памяти полученный опыт.

Яростный порыв ветра чуть не сбил его с ног, и ИГР-3 поспешно отступил от края утеса. Дверь у него за спиной скрипнула. Человек ни за что не уловил бы этот звук – но у ИГРа-3 слух был как у совы.

– Добрый вечер, профессор, – произнес он, поворачиваясь к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как по лестничной площадке проплыл и скрылся из виду светящийся шар. Профессор, коренастый мужчина с гривой непокорных седых волос, появился на пороге, широко улыбаясь. Эта улыбка удивила и обрадовала ИГРа-3 – совсем как когда-то его впервые в жизни заворожил увиденный восход солнца.

– Добрый вечер, ИГР-3. Что поделываешь?

– Я стою на обрыве, – доложил робот. – Смотрю вниз, на море.

На несколько секунд комната погрузилась во мрак: окно загородил летобус. Он медленно пролетел мимо, и вокруг снова разлилось тусклое сияние.

– Хочешь спуститься? – спросил профессор.

– Нет-нет! – воскликнул ИГР-3. – Это слишком сложно. К тому же, если я стану спускаться со скалы, то могу упасть и что-нибудь сломать. А если просто шагну через край, то… разобьюсь. – Он запнулся, прислушиваясь к какому-то непривычному ощущению в груди.

Профессор кивнул.

– Продолжай.

– Край обрыва неровный. Я могу оступиться. Или земля осыплется. Тут слишком опасно. Лучше я отойду назад.

Профессор прошел в глубь комнаты. Теперь ИГР-3 мог видеть его глаза.

– ИГР-3, – голос профессора звучал мягко, – по-моему, ты готов.

Он пристально посмотрел на робота, потом повернулся и шагнул к двери.

– Профессор…

– Да? – Он обернулся, так что робот снова мог видеть его лицо.

– Ваши глаза. Их выражение… Это и есть то, что называется «добрым» взглядом?

Уголки губ профессора едва заметно дрогнули.

– Думаю, да, ИГР-3… Да.

Он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

1

Семья Белл жила в пригороде, в доме из стекла и стали, построенном по проекту самого мистера Белла. Их соседи по Уинстон-авеню, также обитавшие в стеклянных домах, укрывались от посторонних глаз за высокими живыми изгородями, Мистер же и миссис Белл решили: «Что проку в красивом доме, если его никто не видит?» – и ограничились невысоким кирпичным заборчиком. Правда, уединение они любили ничуть не меньше прочих, и потому были рады, что дом их стоит в некотором отдалении от других – на изгибе дороги. К тому же во дворе росла огромная старая липа, надежно загораживающая здание с одной стороны.

По центру фасада располагался портик, мощенный кирпичом и уставленный кадками с цветами. Широкий коридор соединял его с комнатами первого этажа: рабочим кабинетом, классной комнатой и маленьким гимнастическим залом. Спальни и ванные комнаты располагались этажом выше. За домом Беллы разбили газон и небольшой огородик, оставив запущенным маленький кусочек земли в дальнем конце участка.

***

С приближением рассвета в ветвях старой липы весело защебетали птицы. Серый кот тенью скользнул по лужайке и перемахнул через кирпичную стену. Несколько секунд спустя Дом (в сотый раз за ночь) прощупал участок сенсорами – всё ли в порядке, – а заодно измерил температуру и давление воздуха. День обещал быть погожим; впрочем, не исключалось, что ближе к вечеру пройдет небольшой дождь.

По шуму на первом этаже Дом определил, что кто-то уже проснулся. Активировав электронный глаз на кухне, он обнаружил, что Дворецкий принялся за работу: строгал что-то на массивной деревянной доске и мирно беседовал с Чайником.

Затем, заглядывая по очереди во все комнаты, Дом проведал остальных членов семейства. Флер Белл так зарылась в пуховое одеяло, что невозможно было определить, где у нее голова, а где ноги. Дом сфокусировал объектив на середине бесформенного свертка и увеличил изображение, чтобы удостовериться, что девочка дышит. Убедившись, что одеяло мерно поднимается и опускается в такт ее дыханию, он переключился на соседнюю спальню. Младший брат Флер, Гэвин Белл, раскинулся поперек кровати, сбросив одеяло, будто с кем-то дрался во сне. Дому хватило одного мимолетного взгляда, чтобы понять: здесь всё в порядке.

Шарлотта Белл, лежа в своей колыбельке в детской, чуть подрыгивала пухленькой розовой ножкой. Тут волноваться было не о чем. Вид спящих мистера и миссис Белл тоже не внушал опасений, вот только мистер Белл что-то тихонько бормотал во сне – уж не лихорадка ли у него… Впрочем, не обнаружив других тревожных симптомов, электронный мозг успокоил себя выводом что Белл-старший попросту пребывает в фазе быстрого сна[1].

Прошло несколько часов, и работы у Дома заметно прибавилось: нужно было всех разбудить, задать определенную температуру в ванных комнатах, проверить коммуникатор на предмет новостей, которые могли бы заинтересовать Беллов, подрегулировать крышу, чтобы давала больше тепла, поднять шторы на окнах…

Гэвин спустился вниз первым, причем явно не в самом радужном расположении духа. По некой таинственной причине он чувствовал себя так, будто его хорошенько встряхнули, после чего некоторые части тела встали не совсем на свои места. Несмотря на то, что сегодняшний день сулил немало интересного (после домашних занятий Гэвин собирался пойти в Учебный Центр – поиграть в жизньбол), мальчик недовольно хмурился. Он твердо помнил, что велел Дому поставить с утра его любимую музыку, а вместо этого пронзительный голос заорал ему прямо на ухо: «Подъем! Подъем!» Одним прыжком преодолев несколько последних ступенек, Гэвин влетел в столовую: рубашка не заправлена, носок спущен.

– Где все?

– Ваша матушка в душе, а отец меняет подгузник Шарлотте, – доложил Дом мелодичным женским голосом. – Ваша сестра…

– Ладно тебе, – перебил его Гэвин. – Не важно… Это был рито… рита…

– Риторический вопрос, – подсказал Дом.

– Сам знаю. – Гэвин уселся на стул и подтянул носок. – Да и вообще, чего ты здесь торчишь? Ты же прекрасно знаешь, мама терпеть не может машин в столовой.

– Я не машина, – возразил Дом.

– Еще какая машина, тупица ты этакий! Только без тела. – Мальчик поднял голову. – Так что давай-ка, отключайся.

После довольно продолжительной паузы зеленый огонек возле двери начал мигать и наконец погас окончательно. Гэвин снова нахмурился. Он знал, что машинам не полагается иметь собственный характер, если, конечно, это не запрограммировано хозяином. Но если бы его спросили, мальчик ответил бы, что этот Дом – упрямый и вздорный.

Отец Гэвина вошел в столовую с малышкой на руках и усадил ее на высокий стульчик. Гэвин поцеловал Шарлотту в лоб. Вообще-то он терпеть не мог всяких там нежностей, но младшая сестренка была исключением. Шарлотта вытянула шею, чтобы взглянуть на брата, и засмеялась, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках и ровный ряд белоснежных зубок.

– Доброе утро, – поздоровался мистер Белл. Сегодня на нём был пиджак со стоячим воротничком и узкие брюки дудочкой. Шея была обвязана узким лоскутом какой-то яркой материи.

– Привет, па. Видок у тебя – зашибись.

– Зашибись? – переспросил мистер Белл.

Гэвин критически разглядывал отца.

– Как в двадцатом веке. Не хватает только часов на запястье и цилиндра…

– Если не ошибаюсь, цилиндры носили при королеве Виктории[2]. Сегодня у меня очень важная встреча, и, по-моему, я выгляжу очень даже стильно.

Вообще-то отец Гэвина не особенно следил за модой, как и его многочисленные коллеги-архитекторы, обычно выглядя так, словно только что встал с кровати.

– Я встречаюсь с важными шишками из Корпорации Жизни, – пояснил мистер Белл. – Мы будем строить для них новую фабрику.

– Супер, па, поздравляю! Слушай, а почему они выбрали именно вас? Ты, кажется, ничего об этом раньше не говорил…

Мистер Белл поглядел на сына виноватыми глазами и сел рядом.

– Не говорил, – согласился он. – Они провели конкурс еще прошлым летом, но попросили никому ничего не рассказывать… Так, что у нас сегодня на завтрак?

У Гэвина возникло подозрение, что отец попросту пытается сменить тему. Они посмотрели на стол.

– Миски и блюдца, – задумчиво проговорил мистер Белл. – Пока что не слишком пугающе…

В комнату вошли миссис Белл и Флер. Первым делом они тоже оглядели стол.

– Похоже, сегодня у нас просто хлопья и тосты, – девочка вздохнула с нескрываемым облегчением. – Отлично!

Миссис Белл поцеловала сына в лоб.

– Доброе утро. Как спалось?

Гэвин прикинул, не пожаловаться ли на утреннюю выходку Дома, но решил, что лучше не стоит. А то мама чего доброго решит вернуться к допотопному будильиику или вызовется будить его сама. Дом, по крайней мере, можно уговорить дать поспать лишних десять минут…

Флер и миссис Белл сели за стол.

– Папа будет строить новую фабрику для Корпорации Жизни, – сообщил Гэвин.

– Правда?! – восхитилась Флер. – А где?

– Не радуйся раньше времени, – предупредил отец. – На окраине города. Я-то надеялся, что это будет какое-нибудь экзотическое место типа Италии или Танзании, и мне дадут разрешение на поездку…

Дверь отворилась, и в столовую со скрипом и жужжанием въехал Дворецкий.

– Добрый вечер, – поздоровался он надтреснутым голосом.

Флер и Гэвин встревожено переглянулись.

– Ворчун, сейчас не… – начал было мистер Белл, но тут короткий звонок возвестил о прибытии пищевого лифта.

Дворецкий подкатил к лифту и вытащил огромную супницу.

– Суп подан, – торжественно провозгласил он, водружая супницу на стол.

– Суп?! – ахнула Флер. – На завт…

– Тсс, – шикнула на нее мать. – Ты оскорбишь его в лучших чувствах. Спасибо, Ворчун.

– Томатный суп, – нараспев произнес Дворецкий, снимая с супницы крышку. Поваливший пар наполнил комнату безошибочно узнаваемым запахом вареных помидоров.

Всё семейство молча глядело на супницу. Ворчун терпеливо ждал, по-прежнему держа крышку на весу.

– Наверное, нам понадобится половник, – неуверенно произнесла миссис Белл. – А также хлопья и йогурт для Шарлотты.

– Совсем забыл! Простите. Сейчас же исправлюсь. – Дворецкий вернул крышку на место и заспешил к двери. Беллы слышали, как он поскрипывает в коридоре.

– Нет у него никаких чувств, Хлоя, – сказал жене мистер Белл. – Он просто машина.

– Ты прекрасно знаешь мое мнение на этот счет, – отрезала миссис Белл. – Ворчун заботится о нас как член семьи.

– Он запрограммирован заботиться о нас. Холодильник тоже заботится о нас, не давая еде испортиться, но мы же с ним не сентиментальничаем. – Мистер Белл потихоньку начал выходить из себя – как всегда, когда они заводили этот разговор.

Именно этого Гэвин и боялся. Интересно, как далеко они зайдут сегодня?

– Нет, запаха супа в столь ранний час моему желудку просто не вынести, – решительно заявил он. – Почему нам тоже нельзя хлопьев? – Он бросил взгляд на часы на стене. – Восемь часов. Восемь часов утра!

– Это просто овощи, – сказала миссис Белл.

– Ага, или фрукты, – фыркнула Флер. – Помидоры сразу и фрукты, и овощи.

– Хлоя, – торжественно произнес мистер Белл, – так больше продолжаться не может!

Раздался знакомый скрип, и Ворчун внес в комнату половник, хлопья для Шарлотты и блюдо с рогаликами.

– С пылу с жару, – сообщил он, картинным жестом ставя рогалики на стол. – Только что из духовки.

– А можно еще джему? – попросила Флер.

– Джему?

– И мармеладу, – добавил мистер Белл, повязывая Шарлотте слюнявчик.

– Хорошо, – отозвался Дворецкий. – Коль вам угодно. – Он вопросительно покосился на миссис Белл.

Та кивнула, и он снова исчез за дверью. Гэвин закрыл лицо ладонями.

– Хлеб с джемом, – простонал он. – Ну что это за завтрак?!

– Самый что ни на есть нормальный завтрак, – отрезала миссис Белл. – Будь так добр, прекрати сутулиться. И передай мне свою тарелку.

Гэвин с отчаянием наблюдал, как миссис Белл бестрепетной рукой наливает ему суп. Мальчику хотелось протестовать, но он слишком хорошо знал свою маму. Когда дело касалось Ворчуна, она проявляла удивительное упрямство.

– Мне буквально пол-ложечки, – жалобно пропищала Флер. – Я совсем не голодна.

Гэвин пронзил сестру убийственным взглядом. Миссис Белл налила себе алого, пышущего жаром месива и передала половник мужу.

– Мммм, – промычала она с набитым ртом. – Для разнообразия просто чудесно! Особенно холодным весенним утром…

– Сегодня очень даже тепло. Я только что смотрела погоду, – сообщила Флер.

Миссис Белл пропустила реплику дочери мимо ушей.

– Во многих странах суп на завтрак – самое обычное дело. В Индии, например…

– Сарупа, моя подруга из Бомбея, ест на завтрак кукурузные хлопья, – заявила Флер.

Мистер Белл с шумом уронил половник в супницу.

– Нет, с этим нужно что-то делать…

Ворчун внес в столовую серебряный поднос с целой коллекцией разноцветных баночек.

– Джем, – доложил он, – и мармелад.

Гэвин схватил одну из баночек и отвернул крышку.

– Супер! Провизия прибывает как раз вовремя, чтобы спасти отряд от голодной смерти!

– Еще что-нибудь? – Ворчун неуклюже мялся в дверях. Но все смотрели на Шарлотту, которая в этот момент, заливаясь счастливым смехом, размахивала тарелкой у себя над головой.

– Нет, спасибо, – рассеянно пробормотала миссис Белл.

Ворчун скрылся за дверью. Мистер Белл отобрал у Шарлотты тарелку и осторожно поставил ее на стол. Миссис Белл отложила ложку и обвела взглядом семейство.

– Ну ладно, – вздохнула она. – Сдаюсь.

2

Ворчун стоял в кухне и приглядывал за овощным пирогом. Пирог полагался в качестве основного (после томатного супа) блюда, однако Ворчуна не оставляло смутное ощущение, что в столовой этому не обрадуются. Уже не в первый раз семья Беллов встречала предлагаемые им кулинарные изыски без особого энтузиазма. Что-то явно шло не так. Что именно, он не понимал, и это его сильно тревожило.

– Старею я, старею, вот что, – сообщил он своему другу Чайнику, сметая овощные очистки в блок по утилизации бытовых отходов. – Когда меня только выбросили на рынок – пятнадцать лет назад, – я был самой последней моделью. Дворецкий! В те дни все мы были либо дворецкими, либо домоправителями. Мы, конечно, не были первыми роботами. Знаешь, нас ведь выпускают аж с двадцатого века. Мои предки собирали автомобили и телевизоры на фабриках. Думать они еще не умели. Даже так, как ты, – вежливо добавил он. – Просто повторяли одну и ту же операцию. А вот мы стали первыми роботами, которые умели всё: ходить, говорить, думать, учиться…

На Чайнике зажегся огонек. Ворчун замолчал.

– Привет! – просвистел Чайник. – Сколько чашек вам требуется?

– Первый полностью автоматический робот – домашний слуга, вот кто я такой, – как ни в чём не бывало продолжал Ворчун. – Теперь-то, конечно, всё изменилось. Мир – он, понимаешь ли, не стоит на месте. Никому больше не нужны старые добрые домашние слуги. Всем подавай робота – личного помощника, а то и друга!

Он выключил утилизатор.

– Я подключен к водопроводу и могу заполняться автоматически, – просвистел Чайник. – Сколько чашек вам требуется?

Ворчун проверил, остыл ли овощной пирог. Тот пролежал в духовке совсем недолго, но тарелка всё еще была очень горячей. Неожиданно возле двери замигал зеленый огонек.

– Ворчун, – произнес Дом, – ты нужен в столовой. Этот ребенок снова опрокинул на себя тарелку.

Рассудив, что посылать робота-уборщика для такой мелкой работы не стоит, Ворчун покатил за метлой и совком.

– Кстати, – заметил Дом, – я слышал, о чём говорила семья. Они хотят от тебя избавиться.

И снова переключился на Беллов.

***

Столовая шумела как растревоженный улей. Теперь, когда миссис Белл наконец признала, что с Ворчуном существуют некоторые проблемы, каждый горел желанием придумать выход из положения. Однако это окапалось весьма нелегкой задачей.

– Отключись, – велел Гэвин, заметив зеленый огонек у двери.

– Я просто хотел сказать, что он идет сюда, – обиделся Дом. – Кстати, по-моему, вам всё-таки стоит его заменить. Что проку в роботе со сломанным таймером? Уж коли на то пошло, он путает утро с вечером и даже не знает толком, какой сегодня день педели.

– Мог бы ему и подсказать! – осадил его Гэвин.

– Дом прав, – возразила Флер. – За завтраком Ворчун потерпел полное фиаско. Не можем же мы каждые пять минут сообщать ему, который час!

– Мы все сходимся в одном: так больше продолжаться не может, – вмешался в разговор мистер Белл. – А значит, настала пора купить нового робота. Остается решить только одно: что делать с Ворчуном?

Однако вопрос его так и остался без ответа, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в столовую вкатил Дворецкий. К его немалому удивлению, семейство всё еще сидело за столом. Должно быть, они всё-таки ждут основное блюдо, подумал Ворчун. Но потом заметил, что Беллы поглядывают на него как-то странно.

– Мы уже почти всё убрали, – сказала миссис Белл, показывая на пятно на полу.

– Прикажете подать что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

– Пахнет чем-то вкусным, – заметил Гэвин.

– Я приготовил ваш любимый овощной пирог. И пудинг, который так по вкусу мисс Флер.

Лицо миссис Белл немного смягчилось: она обвела многозначительным взглядом остальных членов семейства.

– Спасибо. Вечером обязательно попробуем.

Наступила короткая пауза: Ворчун обдумывал слова миссис Белл. Потом на его стальном лице отразилось отчаяние:

– Снова дал маху, да?

Миссис Белл заерзала на стуле.

– Это всё твой таймер. Ты же знаешь, он слегка барахлит. Когда не уверен, на всякий случай спрашивай у Дома.

– Но я был уверен, – горестно пробубнил Дворецкий. – В это время года темно и утром, и вечером – вот я и запутался.

– Мы бы починили тебя, если бы могли, – вздохнул мистер Белл. – Но твой таймер весь окружен микросхемами, так что, добираясь до него, рискуешь повредить всю систему…

В столовой вновь воцарилось молчание, прерываемое лишь шарканьем метлы. Закончив подметать, Ворчун выпрямился.

– Я устарел, – будничным тоном сообщил он.

– Это же просто смешно! – воскликнула миссис Белл.

– Вы могли бы заменить меня на модель в пять… – Ворчун немного подумал и поправился: —…в три раза эффективнее.

– Ты отлично функционируешь. Если не считать небольшой проблемы с таймером… С какой стати нам тебя заменять?! Ты ведь член семьи! Ты с нами с тех самых пор, как мы поженились!

– Я не имею права возражать против отправки меня на свалку, – словно не слыша, продолжал Ворчун. – В конце концов, я об этом даже не узнаю, ведь вы вытащите из меня батарейки…

Флер поглядела на брата и картинно закатила глаза. Мальчик притворился, что ничего не заметил.

– Ступай на кухню, Ворчун, – велела миссис Нелл. – Мы поговорим об этом позже.

Едва Дворецкий скрылся в дверях, как Флер схватилась за голову.

– Я не имею права возражать! – передразнила она Ворчуна. – Ой, мамочки мои, не могу! Какая трагедия!

– Люди не вечны, – сказал мистер Белл жене, – и машины тоже. Ворчун в чём-то прав.

– Надеюсь, если я малость поизношусь, меня ты не отправишь на свалку, – едко парировала миссис Нелл. – Он не просто старая машина! Он заботливая, мыслящая, чувствующая машина.

– Так мило с его стороны было приготовить наши любимые блюда, – вставил Гэвин. – Он такой добрый.

Мистер Белл поморщился.

– Это не доброта, просто он так устроен: делает то, что нам нравится. Послушай, если Ворчун может поддержать беседу, это еще не значит, что он на самом деле понимает всё так же, как мы. Пусть он и ведет себя как человек, на самом деле он всего лишь машина. Он ничего не чувствует. У него нет ни воображения, ни эмоций, ни каких-либо предпочтений.

Флер никогда раньше не задумывалась над этим вопросом, и сейчас ей очень хотелось согласиться с отцом. Жизнь и без того достаточно сложная штука, чтобы принимать во внимание чувства роботов. Однако папа явно ошибался:

– У Ворчуна есть собственные предпочтения. Например, он не ладит с Домом, зато очень привязан к Чайнику.

– Ну ладно, допустим, у него есть кое-какие предпочтения, – неохотно согласился мистер Белл. – Его так запрограммировали, чтобы он больше походил на человека. Но в этом смысле он ничем не отличается от кошки, которая предпочитает одну подушку другой, – так что это ровным счетом ничего не доказывает!

– Уж коли ты сравниваешь робота с животным… – начала миссис Белл.

– Животные живые, мам, – заметил Гэвин. – А роботы – просто машины, работающие от источника энергии.

И снова Флер почувствовала необходимость вмешаться:

– Животные тоже нуждаются в энергии. Они получают ее из пищи.

– Я хотела сказать, – не унималась миссис Белл, – что о больном животном мы бы заботились. А у Ворчуна только и сломалось, что какой-то там таймер.

– Из-за этого, как ты выразилась, какого-то там таймера у нас вся жизнь идет наперекосяк, – возмутился мистер Белл. – Кроме того, он давно устарел. Современные роботы умеют гораздо больше.

– А что еще нам от него нужно?

На этот вопрос у каждого нашлось что ответить.

– Чтобы у него были ноги, гибкое туловище и он мог бы играть с нами в разные игры, – сказал Гэвин. – Например, гонять мяч.

– Вот бы купить робота с длинными гибкими пальцами, чтобы он мыл и заплетал мне волосы, – мечтательно проговорила Флер.

Миссис Белл выжидающе поглядела на мужа.

– Ну, как Гэвин уже сказал, неплохо бы завести робота, который умеет играть с детьми, – ответил тот.

– Неплохо, – согласилась миссис Белл, – но ведь это не главное. – В ее голосе послышались умоляющие нотки. – Ворчун столько лет работает у нас! И мне совершенно не важно, кто он: животное, растение или минерал. Да кем мы после этого будем, если отправим на помойку во всех отношениях хорошего робота только за то, что он чуточку не дотягивает до идеала?!

Мистер Белл и дети молча переглянулись: с этим аргументом спорить было бессмысленно. У каждого из них имелась своя точка зрения, но никто не был настолько в ней уверен, чтобы противопоставить ее мнению миссис Белл.

– Однако так мы проблему не решим, – только и сказал мистер Белл.

– А почему бы нам не купить еще одного робота – на подмогу Ворчуну? – предложил Гэвин.

Миссис Белл задумалась.

– Неплохая идея, – согласился мистер Белл. – Только вот прикиньте сами: два робота, двое взрослых и трое детей… Не будет ли нам слишком тесно?

Можно мне выйти из-за стола? – спросила Флер. – Мне пора заниматься…

Миссис Белл снова оживилась.

– Если им придется работать вместе, надо подобрать такого робота, который бы поладил с Ворчуном. Питер, почему бы тебе не посоветоваться с твоим другом, профессором?

Флер обернулась в дверях:

– Слушайте, у меня есть отличная идея! Марсия, моя подруга, только что купила последнюю модель БДЦ, которая…

– …нам не по карману, – закончил за нее мистер Белл. – Позволить себе такие навороченные штучки могут только технократы или члены правительства. Понимаешь ли, твоя подружка Марсия принадлежит несколько к иному кругу, нежели мы. Девочка, которая позволяет себе пользоваться сложной системой механизмов только для того, чтобы было легче нести сумку… Я и забыл про профессора, Хлоя. Сегодня же ему позвоню!

– Ха! – фыркнула Флер, выбегая из комнаты. – Да что ваш профессор понимает в том, как должен выглядеть современный робот!

Вскоре мистер Белл ушел на свою встречу, а Гэвин принялся играть с Шарлоттой. Ворчун убирал со стола.

– Сегодня у меня часовое собеседование по коммуникатору, – предупредила миссис Белл, отвечавшая за штат прислуги (как людей, так и роботов) в большом отеле. – Потом поеду на работу, а Шарлотту закину в ясли. Ты будешь дома?

– После обеда уйду, – ответил Гэвин и вприпрыжку помчался на второй этаж. Проходя мимо классной комнаты, он увидел, что Флер уже занимается. У него и самого была уйма дел, но сперва он хотел получить ответ на один ужасно животрепещущий вопрос.

Под самой крышей располагалась комната, целиком отведенная для коммуникатора. Гэвин снял с крючка на стене очки, надел их и остановился перед большим экраном.

– Дай мне Сократа[3], – потребовал он.

Через секунду перед Гэвином появился дородный мужчина средних лет в домотканом древнегреческом хитоне, уютно расположившийся на земле под оливковым деревом. Гэвин устроился на траве напротив.

– Сократ, как по-твоему, у роботов есть какие-нибудь права?

Сократ нахмурился.

– Мне незнаком термин, который ты употребил. Что такое робот?

Ну конечно же, в 420 году до нашей эры ничего подобного не было, хотя Гэвин ничуть бы не удивился, если бы выяснилось, что идея изобретения роботов принадлежит древним грекам. Мальчик попытался подобрать другое слово, доступное собеседнику:

– Это такая машина, которая умеет думать.

Некоторые роботы не обладают большими умственными способностями и делают всякую черную работу, например, строят стены или подметают улицы, зато другие ужасно умные и даже чем-то похожи на нас.

Философ прислонился к дереву.

– А с какой стати машинам иметь права?

– Вот об этом-то я и размышляю, – признался Гэвин. – Помнишь, мы с тобой как-то обсуждали, есть ли права у животных. Я об этом потом долго думал и в конце концов решил, что есть.

Сократ кивнул, однако понять, согласен ли он с этим выводом, было трудно. Гэвин по опыту знал: философ ни за что не выскажет своего мнения. Будет задавать кучу вопросов, пока ты сам не найдешь нужный ответ.

– Ты еще тогда спросил, – продолжал Гэвин, – есть ли у людей право на свободу. На этот вопрос я знал ответ, потому что мы не признаем рабства. Дальше ты сказал: «А как насчет права на счастье?» Вот тут я уже не был так уверен, но, если у нас такое право есть, не понимаю, почему и роботы не могут быть счастливыми.

– А что нужно роботу для счастья?

– Папа говорит – делать счастливыми людей, потому что так они запрограммированы… то есть, так устроены.

– А как насчет свободы воли? – спросил Сократ. – Робот обладает свободой самому выбирать, как поступить?

Гэвин замялся.

– Наверное, нет – если он умеет только выполнять приказы. Но если мы создадим такого робота, который сможет принимать решения самостоятельно… – Мальчик задумался. Опыт долгих бесед с древнегреческим мудрецом научил его самому искать ответы на свои же вопросы. – Вот тогда у него точно будет свобода воли. Тогда нам придется предоставить ему право выбирать, быть ли ему счастливым, свободным и так далее. А иначе мы не должны давать роботу свободу воли, – заключил он.

Гэвин остался чрезвычайно доволен своей логикой, но Сократ выглядел несколько обескураженным. Очевидно, ему было трудно рассуждать на эту тему, не зная даже, что такое роботы.

– Почему бы тебе не подумать об этом до завтра? – предложил Гэвин, сообщая таким образом коммуникатору, что Сократу требуется дополнительная информация.

Обычно в таких случаях на экране возникала надпись «Спроси Платона» или «Спроси Гоббса[4]» – и Гэвин мог вызвать нового философа. Однако сегодня надпись не появилась… Мальчик решил оставить Сократа на экране, на случай если у того к завтрашнему дню появятся какие-нибудь свежие идеи.

3

– Думаешь, мама с папой и правда купят нового робота? – шепнула Флер брату. Ребята направлялись в Учебный Центр. Ворчун шел чуть сзади, изо всех сил концентрируясь на том, чтобы не проглядеть возможную опасность. – Просто смешно устраивать такую суматоху из-за какой-то машины. Вот бы они купили роботессу, как у Марсии! Я ее еще не видела, но Марси говорит – эта БДЦ-4 просто супер, гораздо круче, чем все предыдущие модели.

Тут они завернули за угол и обнаружили, что путь перегорожен. Роботы-рабочие заделывали выбоины в мостовой. Похожие на гигантских пауков, они своими длиннющими руками деловито таскали камни и бурили дыры. В обычный день Гэвин непременно остановился бы поглазеть, как они копошатся, но сегодня он даже не замедлил шага. В животе у него ворочалось какое-то странное чувство. Быть может, виной тому был суп, съеденный за завтраком, но в глубине души мальчик понимал, что дело не в супе.

Флер же шла, представляя, будто ее провожает высокий бронзовоцветный робот с гибкими, как у людей, руками и ногами. Полированный металл блестит на солнце так жарко, что прохожие останавливаются поглядеть на это чудо техники. А потом все переводят взгляды на нее, Флер, словно гадая, кого же сопровождает столь совершенный агрегат. Флер, конечно же, игнорирует эти взгляды и, гордо вскинув голову, как избалованный ребенок, привыкший ко всеобщему вниманию, проходит мимо. Постепенно на улице собирается целая толпа. Но Флер и робот невозмутимо следуют своей дорогой, заставляя людей расступаться в стороны.

– Позволю себе заметить, мисс Флер, – голос Дворецкого вернул девочку с небес на землю, – что у вас очень рассеянный вид.

– Я задумалась! – отозвалась Флер. – А тебе лишь бы поворчать – неудивительно, что мы тебя Ворчуном прозвали…

– Прошу прощения, если докучаю вам. Я волновался, как вы перейдете дорогу. В это время дня здесь весьма интенсивное движение.

Тут только Флер осознала, что они подошли к шоссе, отделявшему жилой район от кварталов фабрик и офисов. Учебный Центр находился по ту сторону дороги. Мимо в обоих направлениях проносились мобили. Глянцевые титановые поверхности сверкали словно жидкая ртуть. Самые крупные машины перевозили строительные материалы, мебель и роботов-рабочих.

Едва дети приблизились к пешеходному переходу, раздался специальный сигнал, и мобили остановились. Беллы уже собрались было перейти дорогу, как вдруг мимо, не обращая внимания на красный свет, с грохотом промчался огромный грузовик. Ворчун кинулся вперед, загораживая детей и оттесняя их на тротуар. За первым грузовиком проследовал второй, потом третий – казалось, процессии не будет конца. Гэвин присвистнул:

– Они же на бензине! Должно быть, новая поставка…

Но Флер совершенно не интересовалась бензином.