Текст книги "Игрек"

Автор книги: Хелен Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

На экране появился залитый солнечным светом офис, из окон которого открывался великолепный вид на реку. За широким письменным столом сидела безупречно одетая дама.

– Должна вам сказать, что в мире сейчас функционирует совсем немного БДЦ-4, – сказала она, очаровательно улыбнувшись. – На протяжении последнего месяца они проходили испытание в частных домах и на некоторых предприятиях.

– Как, например, нефтяные скважины? – подсказал ведущий.

– Да, в одной-двух странах. Но этих роботов никогда не использовали на таких жизненно важных объектах, как больницы, транспорт, водоснабжение… Все эти службы по-прежнему управляются роботами, безопасность которых доказана многолетним опытом эксплуатации.

– Вы можете подтвердить, что на данный момент отключены уже все БДЦ-4?

– Большинство. Насколько я понимаю, еще нескольких роботов предстоит отключить. Этим занимаются прямо сейчас, но процесс может занять некоторое время. Однако могу вас заверить: общественной безопасности ровным счетом ничего не угрожает. – Она снова улыбнулась – на сей раз еще лучезарнее прежнего.

– Спасибо, госпожа министр. – Ведущий повернулся к зрителям. – Еще через пару минут мы сможем узнать мнение главного робототехника Корпорации Жизни. Тем временем мы свяжемся с нашими новостными службами по всему миру, чтобы убедиться, что БДЦ-4 и в самом деле отключены…

– Отлично, – удовлетворенно проговорила Флер. – Надеюсь, Корпорация сумеет объяснить, что произошло.

– Не думаю, что они скажут что-нибудь конкретное, Флер, – предупредил ее отец. – Видишь ли, большинство новостных программ принадлежит Корпорации Жизни. Так что ведущий будет задавать только те вопросы, ответы на которые, по мнению Корпорации, нам следует знать.

Флер удивленно уставилась на отца.

– Но как же тогда выяснить правду?

Мистер Белл пожал плечами.

– Рано или поздно она всё равно просочится в коммуникатор. Но в виде большой головоломки: это будет множество разрозненных кусочков информации, которые надо сложить вместе, а еще больше таких, которые вообще ни во что не складываются.

– Хотя конкретно в данном случае, – добавила миссис Белл, – мы, кажется, находимся в самой гуще событий. По крайней мере, можем лично наблюдать, что происходит…

– Смотрите! Это же профессор Огден! – завопил Гэвин, всё это время не отрывавший глаз от экрана коммуникатора.

– Вот это да, – удивился мистер Белл. – С каких это пор он стал главным робототехником Корпорации Жизни?!

– Тссс! – шикнул на них кто-то из соседей.

– Профессор, – начал ведущий, – можете ли вы объяснить, почему БДЦ-4 испортились?

Профессор Огден сидел в роскошном кожаном кресле. Казалось, его куда более занимает узор на ковре у него под ногами, чем заданный диктором вопрос.

Наконец профессор поднял глаза и мягко произнес:

– Если позволите, «испортились» – не совсем подходящее слово. Оно предполагает, что эти роботы чем-то плохи. Старая история, верно? Робот, восставший против своего создателя… Мы любим себя запугивать – еще со времен Франкенштейна[13]!

Он усмехнулся.

– Боюсь, что истина заключается несколько в ином. Мы должны признать, что, по мере того как роботы становятся всё умнее, их всё больше волнует собственное благополучие. Повторяю, собственное, а не наше с вами. А значит, мы должны постоянно совершенствовать наши системы безопасности. Иначе говоря, тот, кто создает роботов, и должен отвечать за их поведение.

Журналист подался вперед.

– Вы хотите сказать, что в агрессивном поведении БДЦ-4 виновата Корпорация Жизни?

– Без сомнения, – твердо ответил профессор. – Это печальная история о честолюбии и гордыне.

Он умолк и снова вперил взгляд на ковер.

Похоже, ведущий не знал, как продолжать разговор. Он покосился на небольшой экран у себя на столе.

– Корпорация Жизни только что назначила вас главным робототехником. Однако, насколько я понимаю, в прошлом вы уже работали на Корпорацию. Что вы можете сказать нам про роботов серии БДЦ?

Профессор поднял голову.

– Я принимал участие в создании первого поколения БДЦ, но мне не нравились методы моих коллег. Видите ли, обычные роботы напичканы всевозможной информацией о мире, но они не обладают способностью понимать, анализировать ее. Я же глубоко убежден, что, если наделить робота способностью испытывать эмоции, он будет доходить до всего собственным умом, как это делают дети, а заодно научится сопереживать другим, различать, что хорошо, а что плохо. У него, если можно так выразиться, появится совесть.

Но мои коллеги были слишком нетерпеливы, чтобы идти этим долгим и, признаюсь, тернистым путем. Кроме того, они сомневались, что робот захочет быть хорошим. Вместо этого они задались вопросом: «А что будет, если передать роботу жизненный опыт конкретного человека?» Такого робота, считали они, не надо будет специально программировать – он в одно мгновение сам узнает, как устроен мир.

Ведущий открыл было рот, собираясь задать очередной вопрос, но профессор был так взволнован, что не дал ему вставить и слова.

– Так вот. Образно выражаясь, в человеческом мозгу существуют специальные отделы, где хранятся воспоминания. Не стану вдаваться в подробности. Просто представьте себе, что воспоминания эти возможно скопировать и поместить в мозг робота. Таким образом, у этого робота будут ваши воспоминания, ваши вкусы, ваше хобби, он будет любить ту же музыку, что и вы, и так далее. Именно это и проделали мои коллеги.

На этот раз ведущий не смог сдержаться.

– Вы хотите сказать, что роботам пересаживали человеческий мозг?! – вскричал он.

– Нет. Во всяком случае, не совсем, – ответил профессор. – Во-первых, человеческий мозг – это не только воспоминания. А во-вторых, роботам не пересаживали даже часть мозга. Ученые Корпорации лишь скопировали электрохимические свойства определенных участков серого вещества. Разумеется, все процедуры выполнялись на мертвых людях, поскольку никто не знал, насколько это опасно для человеческого организма.

– На мертвых?! – ахнул журналист. Он бросил быстрый взгляд на экран на столе, словно ожидая указаний от невидимого руководства.

– Знаю, это звучит несколько шокирующе, но вспомните: уже в прошлом веке люди начали завещать свои органы медицине – для пересадки больным. А некоторые завещали свой мозг, чтобы ученые могли проводить на нём медицинские исследования. Мои коллеги считали, что осуществляемая ими процедура ничем не отличается, скажем, от пересадки почки. И даже еще более безвредна, поскольку для этого не требуется операции.

– А что по этому поводу думали вы?

– Я предлагал устроить общественное обсуждение этого вопроса, но Корпорация Жизни считала, что люди еще не готовы узнать об этом. – Он сокрушенно покачал головой. – Тогда я ушел и занялся собственными исследованиями.

– Вы хотите сказать, что, разрабатывая БДЦ-4, Корпорация Жизни держала свои методы в тайне?

– Именно, – подтвердил профессор.

Он взял со стола стакан и сделал большой глоток. В баре отеля стояла мертвая тишина. Все затаили дыхание.

– Так вот почему БДЦ-4 так хорошо понимают людей! – сказал ведущий.

– Да. Потому что они наделены человеческими воспоминаниями. Они смотрят на мир нашими глазами.

– Тогда почему они начали угрожать нам? Мы слышали о взятых заложниках…

– Как правило, программируя роботов, ученые задают им определенные правила поведения, – пояснил профессор. – Например, все мы слышали о законе, согласно которому роботы не могут причинить вред людям. Но мои коллеги считали, что, поскольку БДЦ-4 обладают человеческими воспоминаниями, они и так будут знать, что хорошо, а что плохо. Поэтому робототехники Корпорации не стали загружать в БДЦ-4 подобные программы – сочли, что это необязательно.

Профессор Огден поднес руку ко лбу, словно пытаясь отогнать мучительные воспоминания, а потом продолжил:

– По сути дела, БДЦ-4 – всего лишь человеческая память, запертая в теле робота. Так стоит ли удивляться, что они ведут себя далеко не лучшим образом? Они относятся к людям так агрессивно потому, что пытаются обрести утраченный мир – мир, в котором они сами были людьми.

Ведущий нахмурился.

– То есть, они хотят оживить свои воспоминания?

– Именно.

– Но что это за воспоминания? В конце концов, кто эти мертвые люди?! – Ведущий едва не сорвался на крик. – Кто-нибудь имеет хоть малейшее представление, что именно пытаются воссоздать эти роботы?

Неожиданно он смолк, будто по чьему-то приказу, и покосился на свой экран. А когда снова поднял лицо, на губах у него играла натянутая улыбка.

– Значит, вы можете подтвердить, что Корпорация больше не будет выпускать подобных роботов…

Профессор Огден кивнул.

– Сейчас, пока мы тут с вами разговариваем, Корпорация Жизни отключает своих роботов. А я на время прекратил все исследования в этой области. Пока я нахожусь на посту главного робототехника Корпорации, мы будем проводить политику большей открытости касательно наших методов.

– Спасибо, профессор, – неуверенно произнес ведущий.

Изображение профессора Огдена исчезло.

Несколько минут в баре царила мертвая тишина. Посетители словно не замечали друг друга, пытаясь переварить полученную информацию. А потом все загомонили разом:

– Какой ужас!

– Да как они посмели?!

– Фантастика!

– Можно ли ему верить?!

– Они копировали мозги, – произнес Гэвин, не то с восхищением, не то с ужасом.

– Вот почему Боадицéя так жутко себя вела, – сказала Флер, – а БДЦ-4 танцевали и уходили без спроса. Они пытались оживить свои воспоминания. Как это грустно… – добавила она. – Хотя, конечно, они всего лишь машины…

– Это-то и страшно, – возразил Гэвин. – Машины, способные мыслить самостоятельно, но не различающие, что хорошо, а что плохо.

– Не волнуйся, Гэвин, – успокоил его отец. – Профессор Огден сказал, что Корпорация больше не будет производить таких роботов.

– Но почему для них так важны воспоминания? – спросила Флер.

– Ты поймешь это, когда станешь постарше, – ответил мистер Белл. – Воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Большинство взрослых тоскует по какой-то части своего «утраченного мира»…

В мерцающем свете свечи лицо миссис Белл казалось бледным как мел.

– Меня беспокоит то, о чём профессор так и не сказал, – тихо произнесла она. – Пусть Корпорация Жизни и отключила большинство БДЦ-4, но, по крайней мере, наши еще функционируют. Если они не подчиняются основным законам робототехники, то могут быть опасны…

Неожиданно из холла донеслись встревоженные крики. Люди в баре повскакали на ноги, в спешке роняя кресла.

– Что случилось? – спросила миссис Белл у пробегающего мимо управляющего.

– Мистер Лобсан спускается вниз вместе с роботами. Они его куда-то увозят.

Вслед за толпой постояльцев и служащих отеля Беллы побежали к выходу. Несколько солдат с лазерными винтовками удерживали любопытных, не позволяя им пройти в холл. Гэвин и Флер умудрились протиснуться вперед.

– Они потребовали мобиль, – говорил кто-то.

– Куда они хотят лететь? – спрашивал другой.

Двери лифта открылись. Вытянув шеи, дети увидели, что из него вышел мистер Лобсан в сопровождении нескольких БДЦ-4. Солдаты вскинули винтовки.

Мистер Лобсан поднял руку, призывая к спокойствию, и заговорил неожиданно ровным и твердым голосом:

– Мои друзья попросили предоставить им мобиль. По их просьбе я полечу с ними. Моей жизни ничто не угрожает.

Однако солдаты, похоже, так не считали. Они лишь слегка опустили ружья.

– Идемте, капитан Брэдок? – сказал мистер Лобсан, обращаясь к статному бронзоволикому роботу слева от себя.

Робот молча кивнул, и процессия двинулась дальше. Двери отеля автоматически разъехались в стороны, пропуская их.

– Куда они его повезут? – взволнованно спросила Флер.

– Откуда мне знать? – ответил Гэвин, и добавил: – Надеюсь, с Игреком всё в порядке.

27

Профессор Огден откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. Через мгновение деликатное покашливание вернуло его к действительности.

– Прошу прощения, что потревожил вас, – вкрадчиво произнес помощник. – На территории Корпорации поймали двух мальчишек. Они назвали ваше имя и попросили позвать вас.

В глазах профессора сверкнул озорной огонек.

– Что ж, раз они так просят, я, пожалуй, с ними встречусь…

– Они сейчас смотрят коммуникатор вместе с другими вашими гостями. Мы разрешили им послушать интервью.

Помощник вышел. Профессор потер глаза и зевнул. Он не спал с тех пор, как покинул дом накануне вечером. Поднявшись, он прошел по коридору в комнату с огромным, во всю стену, экраном коммуникатора. Игрек стоял у окна и смотрел, как к штаб-квартире Корпорации Жизни медленно подкрадывается вечер. Марсия свернулась калачиком на диване, завороженно внимая Эрролу. До слуха профессора донеслись слова «свобода», «справедливость» и «власть». Шрин молчал, ссутулившись в кресле.

– Мой брат и родители на свободе! – воскликнула Марсия, заметив профессора. – Они только что звонили. Глядите!

На экране появились мистер и миссис Моррис, пьющие кофе у себя на кухне. Оба выглядели так, будто не спали целую неделю.

– Дорогая, когда ты собираешься домой? – спросила миссис Моррис.

– Я же сказала: как только смогу – По тону Марсии можно было подумать, что сейчас от нее одной зависит, чем всё закончится.

– Ты там поосторожней, – недовольно буркнул мистер Моррис.

Игрек отошел от окна и встал рядом с профессором.

– Простите, что сомневался в вас, профессор Огден.

Лицо ученого смягчилось.

– Игрек, я горжусь тобой! Ты молодец, что усомнился во мне. Ну а вы кто такие? – Он повернулся к Эрролу и Шрину.

Мальчики замялись, не зная, что ответить.

– Друзья, – сказал Игрек. – Они привели меня сюда.

– Тогда спасибо вам, – профессор Огден слегка поклонился.

– Мы бы хотели быть вашими друзьями, – сказал Эррол, с нескрываемым любопытством разглядывая профессора. – Но моя мама говорит, что людям из Корпорации Жизни доверять нельзя. Она городской ученый.

Профессор Огден кивнул.

– Весьма мудро с ее стороны.

– Но ведь вы только что сказали правду, да? Тем более по коммуникатору – так что все это слышали.

– Правду – как я ее понимаю, – ответил профессор. – Я хочу, чтобы отныне Корпорация откровенно разговаривала с людьми. Нельзя и впредь находиться по разные стороны стены, гадая, что же происходит на другой стороне. И Корпорация нуждается в таких ученых, как твоя мама…

– Ни маме, ни остальным городским ученым не нужны деньги Корпорации Жизни! – заявил Эррол. – Они хотят изменить мир!

– Правда? – профессор положил руку мальчику на плечо. – Тогда передай ей, что вместе мы сумеем достичь гораздо большего. А теперь я должен распорядиться насчет мобиля, чтобы развезти вас, молодые люди, по домам. Игрек, тебя мы отправим назад к Беллам.

Робот открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же снова закрыл его. Он вдруг подумал, что Беллы могут и не желать его возвращения.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату вбежала запыхавшаяся женщина.

– Профессор! – закричала она. – Мистер Лобсан уехал с последними БДЦ-4. Они принадлежали отелю, в котором он остановился. Роботы взяли его в заложники и потребовали мобиль. Военные отправились следом.

– Куда они его повезли?

– Похоже, на побережье, – ответила женщина.

Профессор поднял брови.

– Как интересно! Вызовите, пожалуйста, мне мобиль… срочно.

Поняв, что именно задумал профессор, Игрек бросился к нему.

– Возьмите меня с собой!

Профессор Огден покачал головой.

– Это всё очень сложно, – уклончиво ответил он.

– Я смогу вам помочь! – пылко проговорил Игрек. – Я знаю одного из этих БДЦ! Я разговаривал с ним в отеле.

Профессор был уже на полпути к двери.

– В самом деле, Игрек? И что же он тебе сказал? – Он говорил рассеянным голосом, словно думая о чём-то совсем другом.

– Представился как капитан Брэдок. И еще сказал, что у него нет ничего общего с… с такими роботами, как я.

Сочувственное выражение, внезапно появившееся на лице профессора, напомнило Игреку их долгие беседы в комнате под крышей. Но оно исчезло так же быстро, как и появилось.

– Тогда поторапливайся, – только и сказал профессор.

***

На дворе уже была ночь. В темноте мобиль напоминал гигантское хищное насекомое, подстерегающее добычу. Вслед за профессором Огденом Игрек забрался в кабину, где их уже дожидались несколько технократов.

– Профессор, пилот беспокоится, что придется лететь с погашенными огнями.

– Скажите, пусть включит свет на полную, пока не подберемся поближе к БДЦ. Выясните, сможет ли армия направлять нас?

– Профессор, а зачем роботы отправились на побережье? – озабоченно поинтересовалась женщина на заднем сиденье. – Что им там делать?

– Именно это мне и не терпится выяснить, – ответил профессор.

Молодой человек в сером костюме вполголоса произнес:

– Кажется, я нашел запрашиваемую вами информацию о капитане Брэдоке. Точнее сказать, о покойном, о настоящем капитане Брэдоке…

– Думаю, все поняли, кого вы имеете в виду, – сухо проговорил профессор.

– Да… Наверное, вы сами захотите посмотреть это по коммуникатору…

Мобиль сорвался с места. Пассажиры поудобнее устроились на сиденьях и уставились на экран, вмонтированный в переднюю панель. Перед ними появился суровый моряк, стоящий на палубе корабля.

– Капитан дальнего плавания Адриан Брэдок, – представил мужчину коммуникатор. – Канадец. Поступил на флот в возрасте восемнадцати лет. Получил в командование свой первый корабль в тридцать два. Во время глобального нефтяного кризиса участвовал в миротворческих операциях, награжден медалью за отвагу. Вышел в отставку в шестьдесят. Женат, двое детей. Служил под началом адмирала…

Молодой человек поднял руку, давая коммуникатору сигнал остановиться.

– Судя по всему, капитан Брэдок жил исключительно морским флотом. Когда в шестьдесят лет он вышел в отставку, то был совершенно здоров. Однако уже через два месяца скончался от сердечного приступа.

Тем временем на экране появился еще один человек в морской форме. Первый вскинул руку к голове.

– Именно так делали роботы в отеле! – воскликнул Игрек. – Когда Брэдок вошел в комнату, они все так сделали…

Он повторил этот жест.

– Ага! – кивнул профессор Огден. – Это кое-что проясняет.

Технократы озадаченно переглянулись.

– В самом деле? – недоверчиво спросила женщина.

– Наш капитан, – профессор кивнул в сторону коммуникатора, – был по-настоящему счастлив только в море. Такое часто встречается. Многие моряки, даже имея семью, превыше всего ставят море. Оно становится их страстью. Навязчивой идеей. Именно эта страсть и влечет сейчас робота Брэдока к морю.

– Но зачем тогда за ним последовали остальные роботы? – спросила женщина. – Не могли же им всем вживить воспоминания моряков!

– Искренне надеюсь, что нет, – ответил профессор. – Игрек дал нам ключ для разгадки. Подозреваю, что настоящий капитан Брэдок был весьма яркой личностью, – эти старые морские волки всегда умели управлять людьми. И робот Брэдок наделен теми же качествами. Он набрал себе команду из БДЦ и стал их вождем. Вот почему они отдавали ему честь.

С заднего сиденья мобиля донесся безрадостный смех.

– А что, если они потребуют предоставить им корабль и попытаются выйти в море? – предположил один из мужчин. – И поскольку остальные роботы никогда моряками не были и ничего не умеют – тут же пойдут ко дну!

– Но ведь они заберут с собой и мистера Лобсана!.. – вскричала женщина.

– Едва ли всё будет так просто, – пробормотал профессор. – Помните, Брэдоком движет страсть. Страсть и лихорадочное нетерпение. Кто знает, к чему это может привести…

Разговор оборвался, экран коммуникатора погас. Профессор Огден откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Игрек выглянул в окно. Снизу проплывали какие-то серые и черные пятна – как он догадался, поля и деревья. Ничего похожего на море. Уменьшив энергию до минимума, он принялся обдумывать события минувшего дня.

Часом позже один из технократов разбудил профессора, деликатно потрогав его за плечо.

– Профессор, мы над побережьем. Военные заняли позиции на утесах справа от нас. Сейчас они дают указания нашему пилоту. Говорят, БДЦ-4 приземлились вон там, за деревьями.

Было так темно, что Игрек не видел ничего, кроме разных оттенков тьмы. Мобиль опустился. Земля под ногами Игрека оказалась холодной и влажной. Технократ, стоявший рядом с ним, поежился.

– Я знаю, где они, – произнес Игрек. – Я улавливаю их частоты.

Он развернулся и зашагал вдоль берега. Кто-то из технократов хотел было остановить его, но профессор преградил ему путь.

– Пусть идет. Мы пойдем следом, но на некотором отдалении.

– Полагаю, вы профессор Огден? – произнес чей-то голос. Темноту прорезал слабый луч фонарика, и к новоприбывшим подошел военный с нашивками на мундире. – Здравствуйте. Я полковник Стайн. Мы установили местоположение роботов, но боимся предпринимать что-либо, пока мистер Лобсан у них в руках.

– Они выдвинули какие-нибудь требования? – спросил профессор.

– Еще нет.

– Раз вы знаете, где они, лучше мне, пожалуй, отозвать Игрека, – сказал профессор, обращаясь скорее к самому себе, чем к своему собеседнику. – Игрек! Игрек!

Ветер унес его голос прочь.

***

За утесом царила непроглядная мгла. Луна спряталась за тучи, а слабый свет мобиля давно затерялся где-то вдали. Игрек вслепую шел к БДЦ-4, ориентируясь на их сигналы, – совсем как тогда, в квартале технократов. Если бы только ему удалось поговорить с ними… Он бы попытался убедить их.

Он вспомнил тяжелые моменты, которые ему пришлось пережить: гибель Ворчуна, исчезновение профессора Огдена – и чувства, которые он при этом испытал. Зло обязательно приводит к страданиям. Он должен, непременно должен заставить БДЦ-4 понять это!

Тонкий слух Игрека различал шум моря. Он чувствовал, как оно плещется о камни, разливается лужицами и тихо шуршит, уходя в песок.

А потом всё изменилось.

Должно быть, БДЦ-4 в очередной раз переключились на новую частоту и оказались на том же самом канале, что и Игрек. Теперь он не просто ощущал их присутствие – их мысли с неожиданной силой ворвались в его мозг, тесня и прогоняя его собственные. И эти мысли были переполнены отчаянной жаждой моря. И они всё нарастали, становились всё сильней, всё оглушительней…

«Нет!» – хотел закричать Игреку, но лишь прибавил шагу, бросился бежать, оступаясь на неровных камнях, поскальзываясь на мокрой траве.

Один голос, звучный, глубокий и властный, заглушал все остальные:

– Я отсчитывал время по приливам, ориентировался по звездам…

Голос этот звучал так отчетливо и решительно, что Игрек почти верил, будто это его собственные мысли.

– Я стоял на вахте, когда мы выходили в море… я цеплялся за спасательный трос, когда могучие воды норовили смыть меня за борт… я слышал рев дрейфующих льдин, видел пенные гребни волн, вздымающихся на ветру… ледяные брызги обжигали мое лицо…

Сам Игрек, разумеется, никогда не переживал ничего подобного – однако ему были знакомы чувства, стоявшие за этими словами. Боль и триумф, ликование и жгучая тоска… Наконец-то он встретил робота, который умел чувствовать так же, как он сам! Теперь он не одинок в этом мире! У Игрека голова шла кругом. Надо непременно спасти этих БДЦ! Хотя в отеле они отнеслись к нему с пренебрежением, на этот раз он заставит их слушать…

Игрек не то услышал, не то почувствовал, что они идут навстречу, – сейчас ему было трудно разобраться в своих ощущениях. Шум моря всё нарастал – должно быть, Игрек приблизился к краю утеса. Он остановился.

– Брэдок! – Игрек вложил в этот мысленный посыл всю силу, на какую только был способен. – Вам не надо сражаться с людьми, чтобы обрести счастье! Они поймут, они чувствуют так же, как вы…

Мысли Брэдока смели его собственные – как ураган сметает песчинки.

– Я стоял, окутанный туманом, когда корабль медленно плыл по безмолвному миру… Мой взор был устремлен вдаль, сердце бешено колотилось в груди… Я изнывал от жары в мертвый сезон, сменяемый наконец тропическими штормами…

Игрек склонил голову набок. Было во всём этом нечто такое, чего он не понимал. Брэдок говорил лишь об одной стороне мира людей – об опасностях, страхе, лишениях. Испытав всё это на себе, Игрек поражался, как люди способны выносить подобные вещи, не говоря уж о том, чтобы тосковать о них.

– ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Лишь через пару секунд Игрек осознал, что это уже не мысленный голос, а самый что ни на есть настоящий – голос человека. Человека, который находился рядом с роботами. Мистер Лобсан! Игрек был так увлечен собственными мыслями, что начисто забыл про него.

Игрек снова воззвал к Брэдоку:

– Остановитесь! Поговорите с людьми, позвольте им помочь вам! Мы можем дружить с ними, я научу вас!

– Рассветы и закаты, исполненные одиночества дни, когда вокруг тебя лишь море…

Ну конечно же! Брэдок и остальные БДЦ не жили настоящим временем. Они не были ни людьми, ни роботами – лишь механизмами для воспроизводства человеческих воспоминаний, воспоминаний, что на самом деле принадлежали не им. Игреку сделалось очень грустно. Но времени на раздумья уже не оставалось. Роботы были совсем рядом. Он чувствовал, как они проходят мимо, скрытые тьмой.

Он снова услышал человеческий голос, но на этот раз не разобрал слов.

Игрек наугад протянул руку. Его ладонь встретилась с чьей-то рукой – настоящей, из плоти и крови – но лишь на долю секунды. Игрек представил, как роботы тащат мистера Лобсана прочь, и отчетливо ощутил ужас, который тот должен был испытывать.

До предела растянув ноги, Игрек сделал самый большой шаг, на какой только был способен. Теперь он стоял на вершине скалы, на самом краю утеса! Его руки ощупывали темноту, пытаясь отыскать мистера Лобсана. Роботы, один за другим подходя к краю обрыва, натыкались на него, обходили стороной и… делали следующий шаг. Лязг металла о камни, а затем далекий-предалекий всплеск сопровождал их последний полет – вниз, в бездну.

Наконец пальцы Игрека вновь нащупали живую теплую плоть. Он сжал мистера Лобсана в объятиях и, собрав последние силы, попытался оттащить его от края утеса. Прикрывая человека собственным телом, Игрек припал к земле, а мимо всё шагали и падали вниз последние БДЦ-4.

Кругом по-прежнему царила кромешная темнота, но мысленным взором Игрек видел яркие вспышки золота, бронзы, серебра и титана. Наконец звон металла достиг своего апогея – и стих.

Теперь он снова слышал лишь плеск волн, что бились о скалы у подножия утеса. Игрек поднялся на ноги. Он хотел протянуть руку мистеру Лобсану – но не успел. Край обрыва ушел у него из-под ног – и Игрек полетел в бездну. А потом вокруг него сомкнулась темнота.

28

В этот ранний час в гостиной профессора Огдена горел свет. Гэвин и Флер, улегшись валетиком, спали на кушетке. Для Шарлотты соорудили постельку в кресле-качалке. Миссис Белл дремала, устроившись рядом с ней на полу. Мистер Белл сидел за столом, вполглаза поглядывая на мини-экран.

В комнату на цыпочках вошел профессор Огден. Мистер Белл поднял голову.

– Ну что? – прошептал он.

Профессор ответил ему так же тихо:

– Боюсь, пока ничего определенного сказать нельзя. Нам удалось заменить некоторые детали, но у него перегорел энергоприемник. А его заменить не так-то легко. Здесь мы сильно рискуем.

– Чем?

Профессор замялся.

– Он может потерять все воспоминания, всё, чему успел научиться. И тогда мы вернемся к чистому листу.

– Вы хотите сказать, он может потерять всё, что делало его Игреком?

– Кажется, у меня уже был сегодня философский разговор на эту тему, – невесело улыбнулся профессор.

Мистер Белл окинул взглядом свое семейство.

– Если бы нам снова предложили выбирать, хотим ли мы, чтобы Игрек жил с нами и учился жизни… – Он снова повернулся к профессору. – Уверен, все сказали бы «да».

На лестнице раздались чьи-то шаги, и в комнату вбежала женщина в белом халате.

– Мы поставили ему новый энергоприемник – и он очнулся! – взволнованно сообщила она.

– Отлично, – не слишком убедительно сказал профессор. – И как он?

Помощница удивленно приподняла бровь.

– Разве вы не хотите сами посмотреть?

Мистер Белл и профессор как по команде поглядели на спящих детей.

– Надо их разбудить, – сказал мистер Белл. – Иначе они мне этого никогда не простят…

***

Игрек сидел на полу каморки под крышей и с любопытством оглядывался по сторонам. В окно проникал тусклый свет уличного фонаря. Комната была такой же пустой и голой, как и в тот день, когда он покинул ее. Он почти ожидал услышать шум моря – но в комнату доносились лишь редкие обрывки голосов с улицы.

Игрека охватило беспокойство, но он решительно отогнал его прочь. О чём ему, собственно, теперь волноваться? Разве он не пережил то, чего боялся больше всего на свете? Он перестал функционировать, потерял сознание – и всё же выжил, он цел и невредим!

Дверь открылась, и в комнату вошли самые дорогие ему люди. Они шли осторожно, как будто подкрадывались к спящему льву, а не к дружелюбному роботу Игрек уже собрался было спросить, в чём дело, но передумал. А что, если он как-то изменился, но сам этого пока не осознает?

Он вопросительно посмотрел на своих друзей. Профессор Огден выглядел усталым и озабоченным, в глубине его добрых глаз затаилась плохо скрытая тревога. Мистер Белл смотрел на Игрека с сочувствием. Флер хмурилась, хотя при виде Игрека в ее глазах вспыхнул озорной огонёк. На лице Гэвина играла широкая, приветливая улыбка – пожалуй, немножко слишком широкая, чтобы быть естественной. Взгляд миссис Белл, как и взгляд профессора, был полон доброты и тревоги.

Только Шарлотта, которая при виде Игрека радостно заверещала и протянула к нему ручки, судя по всему, ни о чём не тревожилась. Миссис Белл опустила ее на пол, и малышка, вперевалочку подбежав к Игреку, попыталась ухватить его за нос.

– Йек… – сказала она.

– Иг-рек, – поправил ее робот.

Девочка улыбнулась, продемонстрировав недавно вылезший зубик и очаровательные ямочки на щеках.

– Йек… йек…

Эти человеческие малыши – как же они медленно учатся, подумал Игрек.

Профессор Огден опустился перед роботом на колени.

– Игрек, – мягко произнес он, – ты знаешь, кто мы такие?

Игрек склонил голову набок, обдумывая столь странный вопрос.

– Знаю ли я, кто вы такие? – переспросил он. – Надо полагать, знаю – после столь долгого знакомства. – Пораженный новой мыслью, он подозрительно обвел взглядом окруживших его людей. – А вы знаете, кто я такой?

– Ты Игрек, глупыш, – нежно проговорила Флер.

– Ты уверена, что я остался Игреком? – взволнованно спросил он. – Ведь во мне столько новых деталей…

К его великому удивлению лица присутствующих тотчас же утратили прежнее озабоченное выражение. Беллы и профессор Огден вдруг затряслись и стали издавать хриплые отрывистые звуки. Миссис Белл ухватилась за мужа, чтобы не упасть. Флер держалась за живот. Они смеялись над ним!