Текст книги "Агенты не знают пощады (СИ)"

Автор книги: Хайнц Конзалик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

___– Но профессор Паэрсон об этом пишет. Он хочет сделать так, чтобы люди не зависели от солнца, а для этого создать искусственное солнце, гораздо ярче настоящего. На это, парень, еще никто не решался.

___– А когда это солнце взорвется, не станет больше ни мира, ни человека – заговорил Хайнц Беренц. Но тут же он осекся. Подобно вспышке его вдруг посетило видение всеобщей гибели.

___'А я пришел сюда, – мысленно продолжил он, – чтобы вызвать эту гибель. Я должен шпионить, чтобы не Америка, а Япония получила возможность покончить с человечеством. Ведь это я, Хайнц Беренц, маленький человек, буду их соучастником, виновником катастрофы, опасность которой заставляет трепетать матерей, жен и невест, отцов, мужей и влюбленных. Я – среди тех безумцев, которые размахивают факелами страха, и которые не стыдятся использовать любые средства, чтобы стать хозяевами этой планеты! Я ношу рабочую спецовку и сижу на койке в Лос-Аламосе, потому что Япония, секретный город Нагоя, боится, что кто-то зайдет в этом безумии дальше, чем они. Господи, о чем же я говорю? Почему я не вскочу и не скажу этому старику: друг, да возьми ты, что под руку попадется, и дай мне как следует по башке! Я – подонок. Предатель! Я предаю не Америку или Японию, я предаю человечество и человечность! Господи... О, боже мой... Почему ты не сказал мне этого раньше?...'

___Существование сразу показалось ему бессмысленным и преступным. Он действовал из ненависти, потому что американский майор на Окинаве выбил ему три зуба... Толстый победитель несчастного, безоружного заключенного. И тот обратил свою ненависть против Америки. Из-за этой ненависти он пришел в Лос-Аламос, чтобы уничтожить его... Из-за трех передних зубов он поставил на кон судьбу человечества.

___Он прикоснулся пальцами к нижней губе и нащупал три искусственных зуба, соединенных со здоровыми при помощи узкого золотого моста. Японский стоматолог их искусно вставил, неизвестная касса их оплатила... Касса, которая платит только за одно: шпионаж в пользу Японии. Шпионаж против людей.

___– Что бы ты сделал, если бы тебе выбили три зуба? – спросил он старика сдавленным голосом.

___– Выбил бы столько же в ответ.

___– Но ты не можешь этого сделать. Ты в наручниках, ты безоружный, бесправный. Ты просто должен стоять и вести себя тихо. А потом приходит здоровый толстый человек и выбивает тебе три зуба. Одним ударом... И он еще смеется, когда ты выплевываешь зубы с кровью, а у тебя по щекам катятся слезы бешенства и стыда. Что бы ты сделал тогда?

___– Оставался бы спокойным и думал: 'Дай тебе бог никогда не встретиться с человеком, который обойдется с тобой хуже, чем ты со мной сейчас. Ты бы тогда такой визг поднял...' Но я буду молчать. А еще я закрыл бы глаза и ничего больше не видел.

___– И это называется правильным?

___Старик покачал головой. Он сжал ногтями остаток сигареты, затянулся еще пару раз. Затем он уронил окурок и растоптал его.

___– Правильным... Что в этом мире правильно, парень? Человек – это животное, когда он в силе и при власти, и он остается животным, когда его пинают ногами. Что находится между этими состояниями? Собственно, пустяки. А зачем думать о пустяках?

___Подперев голову руками, Хайнц Беренц смотрел на ноги старика, который продолжал растаптывать окурок и разметать пепел. Ботинки были грубыми, но чистыми, штаны – старыми, но тщательно заштопанными во многих местах. Ноги шаркали по полу, а рот наверху, на обтянутой желтоватой кожей голове, говорил: всё это пустяки.

___Старик толкнул Беренца в лоб:

___– Эй, о чем задумался?

___– О том, что ты сказал. Должно быть, так и есть. Потому что в мире нет ничего правильного. Думаю, ты на самом деле прав.

___– И я так думаю. Я всегда так думал. Еще в Канаде, когда меня выгнали из дома, потому что я не хотел получать за добытые меха ничтожные деньги, и я отморозил нос. Видишь: он так и остался красным. Тогда я ругался, тогда я хотел взять и просто подстрелить ночью одного жирного парня из мехового синдиката, подстрелить из ружья, у которого ствол вечно отлетал от приклада. Тогда я все же этого не сделал, хотя и отморозил нос, потому что он сорвал с моей головы шапку. Шапку, парень, – при тридцати четырех градусах мороза. Я не стал стрелять, потому что меня попросту линчевали бы мои лучшие друзья – ребята, с которыми я лежал в снегу на берегах Большого Медвежьего озера и подстерегал лис, ребята, которые пили бренди из моей фляжки, которым я спасал жизни. Они просто вздернули бы меня на ближайшем суку, хотя я был прав. Вернее, у меня было моральное право. Моральное. Эх, парень! Меховщик был их кормильцем, а если бы я его уложил, они бы остались без виски и без единого доллара для своих жен в Виннипеге. А это было бы для них самым худшим. Самым худшим после пяти месяцев леса и снега, где в лучшем случае можно встретить эскимоску, от которой воняет рыбьим жиром. Право? Моральное? Это, парень, хорошие вещи, когда так же считают другие. А все остальное время ты стоишь в полном одиночестве с набитой рожей, стоишь как дурак, который верит в Санта-Клауса. Поэтому я и говорю: все это пустяки! И радуюсь, что есть и другие вещи... Жена и дети, домик в Берналилло, сад, в котором я выращиваю помидоры и замечательные желтые яблоки, по вкусу похожие на ананас.

___Старик перевел дыхание. От долгой речи у него пересохло горло. Он посмотрел в конец спальни, где был сооружен примитивный бар.

___– Если, парень, ты всё это однажды заполучил, у тебя больше нет других мыслей, кроме одной: как мне жить дальше, и как я сохраню то, что имею.

___Он встал с кровати и кивнул Беренцу:

___– Идем, джин нам не помешает. С него спится лучше.

___Беренц помотал головой. Он не посмотрел вслед удалявшемуся старику. 'Как мне жить дальше...' Вот о чем думают люди. А я живу здесь и отыскиваю способ, который прекратит эту жизнь за долю секунды'.

___Вспышка во время азиатской ночи.

___Из-за каких-то трех зубов.

___Из-за пустяка.

___Пустяка!

___Он бросился на кровать, уткнувшись лицом в подушку. У него перехватило горло. Он был противен самому себе.

___Через ножки стальной кровати до него доходила вибрация пола, вызванная машинами в скалах. Эта вибрация проходила через все его тело.

___После окончания ночной смены Хайнц Беренц тоже решил уехать из Лос-Аламоса. Он снова прошел контроль, назвал свое имя – Джеймс Никольс – получил свой фальшивый паспорт с проставленным штемпелем и покинул зону оцепления атомного города. На окраине Санта-Фе он вышел из кабины грузовика. Грузовик, сверкая габаритными огнями, поехал дальше.

___Его окружала теплая летняя ночь. Небо над городом слегка светилось, отражая свет городских фонарей. Его окружало плоское песчаное плато с причудливыми кактусами.

___'Свобода' – подумал счастливый Беренц. – Наконец-то он снова свободен. Спасен и свободен.

___Он развел в стороны руки и вздохнул полной грудью.

___Он помахал руками будто птенец, впервые решившийся взлететь.

___'Какой же будет его новая жизнь?' – подумал он. Рабочий на ферме? Водитель грузовика? Шахтер? Всё равно – в Америке полным-полно долларов, которые при желании можно заработать.

___Он шел по ночному шоссе. В кармане бренчала его двухдневная работа.

___Двадцать четыре доллара.

___Две тысячи четыреста центов.

___Ребята, сколько же стоит мир?

___Он шел по трассе в Лас-Вегас, где среди холмов был спрятан автомобиль резидентуры. Автомобиль с радиостанцией для связи с Нагоей.

___На рассвете, увидев вдалеке цепь холмов, он вздохнул. 'Еще один сеанс связи – подумал он, – и всё окончено. Я скажу доктору Хаканаки, что не хочу быть виновным в слезах миллионов людей.

___Я хочу ему сказать...

___А затем я сожгу радиостанцию... Ее и свою прежнюю жизнь...

___Хайнц Беренц торопливо шагал в сторону Лас-Вегаса.

* * *

___В это время марокканец Кеза ибн-Менра еще не покинул Санта-Фе. Он по-прежнему жил в пансионе для коммивояжеров и проводил беззаботные дни торговца, который должен завершить свои дела с немалой выгодой для себя. Он много гулял по городу, сидел в кафе, читал газеты и журналы. Он не привлекал внимания, он был одним из тысяч людей, которые ежедневно проезжают через Санта-Фе, удивляясь беззаботной жизни города.

___Но сложа руки он не сидел. Задача, которая была первой для Хайнца Беренца, а также Грегоронова и Заневского, – то есть поиск связей, – перед ибн-Менрой не стояла. В течение четырех часов он обошел все старые испанские заведения Санта-Фе, хозяева которых по-прежнему были настроены против американцев и сохраняли верность исторической родине. В течение шести часов он узнал адреса испанских эмигрантов и отыскал людей, имевших связи с инженерами Лос-Аламоса. Он посетил испанский ресторан, побрился у парикмахера-испанца и, сопоставив множество деталей, узнал то, что тщетно пытались узнать Беренц и русские. Если не считать людей, входивших в узкий круг обитателей Лос-Аламоса, он был одним из первых, узнавших о похищении Мэйбл. И тогда, руководствуясь своей врожденной проницательностью, он решил включиться в эту игру, не запрашивая разрешение из Танарении.

___Тихо. Незаметно. Оставаясь в тени.

___Пока Грегоронов и Заневский продолжали сидеть в пещере у подножья горы Эммонс Пик и переговариваться с Ново-Красниенкой, пока по шоссе в сторону Лас-Вегаса брел Хайнц Беренц – новый человек, решивший сжечь за собой все мосты, ибн-Менра сидел у телефона и разговаривал с одним испанцем – мехоторговцем из Солт-Лейк-Сити.

___Разговор был сугубо частным. Торговец был хорошим знакомым ибн-Менры, и он был рад услышать его снова.

___К своей неописуемой радости ибн-Менра, узнал (торговец упомянул об этом между прочем), что на берегу озера, неподалеку от Огдена, на высоте более 1200 метров, были обнаружены обломки сгоревшего самолета, происхождение которого теперь невозможно установить. Полиция Небраски терялась в догадках, а пока арестовала обломки.

___Кеза ибн-Мера не находил себе места. Он лихорадочно записал данные и бросился к карте.

___Алеутские острова. Аляска. Калифорния. Большое Соленое озеро. Санта-Фе. Лос-Аламос. Всё сходилось, ни малейшего расхождения с изначальными данными не было. Это был самолет русских, которые похитили Мэйбл. А там, где был самолет, должны были находиться и люди. Они должны были разбить лагерь, чтобы удерживать в ней Мэйбл Паэрсон.

___Как будто случайно палец ибн-Менры остановился на Эммонс Пик.

___Глаза марокканца сузились. Они стали маленькими и ледяными.

___Он схватился за телефон.

___– Пожалуйста, Лос-Аламос – произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово. – Мне нужен доктор Бёсс или профессор доктор Паэрсон. Номера я не знаю. Мисс, это срочно. Я очень спешу.

___Положив трубку, он принялся ждать. Он пил свой кофе и читал газету так, будто за последние пять минут не произошло ничего особенного.

___Когда зазвонил телефон, он неторопливо отложил газету и снова взглянул на карту.

___Лишь после этого он взял трубку.

___В игру вступил атомный город Танарения, Испания.

* * *

___В пещере у подножия Эммонс Пик стояли Василий Грегоронов и Петр Заневский. Перед ними была Мэйбл Паэрсон.

___Девушка сидела на раскладной кровати и смотрела на русских так, будто в любой момент дала нападения. Она плотно закуталась в три одеяла. Несмотря на жару в горах, внутри пещеры было сыро и холодно. Сырой камень источал запах тления.

___Заневский разглядывал Мэйбл Паэрсон с широкой улыбкой человека, который полностью распоряжается ситуацией. Он стоял, прислонившись к сырой стене, и курил сигарету. Грегоронов уже дожевал котлету на косточке и теперь вытирал пальцы носовым платком, которым он обвязал шею. Он ощупывал прекрасную блондинку взглядом – негодяй был падок на красоту.

___Заневский выпустил к полотку столб дыма.

___– Когда ваш гнев перегорит, Мэйбл, вы, конечно, поймете, что с нами имеет смысл беседовать благоразумно, и только так. Не надо себя обманывать. Все преимущества на нашей стороне, и мы сделаем всё, чтобы их использовать.

___ – Чего, собственно, вы от меня хотите? – Мэйбл с ненавистью посмотрела на Заневского. Но в ее взгляде было больше презрения и отвращения, чем ярости. – Вы оглушили меня хлороформом и затащили в эту пещеру. Вы задаете мне глупые вопросы, на которые я не могу дать ответ.

___– А вот оно что! – жестко произнес Грегоронов.

___Заневский махнул ему рукой: молчать! Для допроса нужен интеллект. Твоя сила понадобится лишь тогда, когда невозможно будет убедить словами.

___Он стряхнул с сигареты пепел. Он казался элегантным и убедительным. И, конечно, зловещим.

___– Возможно, вы правы, Мэйбл Паэрсон. Вы ничего не знаете. Но ваш отец знает. И доктор Бёсс тоже знает – знает как раз то, что хотим знать мы. А поскольку возможности побеседовать с обоими этими господами у нас нет, мы вытащили из сундука политического противоборства величайшую и старейший приём: похищение с целью вымогательства! Он оправдывает себя и сейчас. Старые добрые домашние средства по-прежнему остаются наилучшими.

___– Мой отец вам уже ответил?

___Заневский помотал головой.

___– Нет. Наше письмо дошло до него только сегодня. – Заневский улыбнулся. – Можете считать нас мошенниками, но если ваш отец или доктор Бёсс будут медлить, вы увидите, что мы способны стать даже убийцами. Но всё же я считаю, что насильственное лишение свободы лучшее средство. Видите ли, под руководством некего Яковиева из Москвы в Америке создана разветвленная шпионская сеть. Наш прославленный специалист ААА – Заневский ухмыльнулся – то есть Артур Александрович Адам, раскинул эту сеть по всем Соединенным Штатам с единственной целью – заглянуть внутрь каньона в Лос-Аламосе. В Санта-Фе посылали маленького толстого химика Гарри Голда, к нему добавили доктора Клауса Фукса – одного из трех англичан, знавшего секрет американской атомной бомбы. Чтобы проникнуть туда, наши люди не гнушались никакими средствами, они разрабатывали самые изощренные трюки. И что же? В результате были получены только часть атомной бомбы, запальное устройство, образец оболочки, кое-какие зарисовки лабораторного интерьера... Все эти вещи уже устарели и никакой ценности не имеют. И всё это – ценой огромных расходов, жертв на электрическом стуле, борьбы с могущественным генералом Лесли Гроувсом, который охраняет Лос-Аламос.

___Заневский ткнул свою сигарету во влажную стену. Сигарета тихо зашипела.

___– Сегодня же мы играем в открытую. Игра примитивная, но действенная: ваша смерть или секрет!

___Последняя фраза вывела Мэйбл из равновесия:

___– Вы хотите меня убить?

___– Это сделает ваш отец, если он не примет наши предложения, – сказал Грегоронов с подлой ухмылкой. При этом он провел указательным пальцем по губам – так, будто эта мысль доставила ему кулинарное наслаждение.

___– Вы зверь!

___Мэйбл Паэрсон отвернулась, показывая тем самым, что она больше не хочет отвечать на вопросы русских.

___Заневский бросил на Грегоронова яростный взгляд и кивнул в сторону двери. Грегоронов нехотя вышел и закрыл за собой толстую дверь.

___– Мисс Паэрсон...

___Заневский сделал шаг вперед. Мэйбл повернулась к нему и сжала кулаки.

___– Не прикасайтесь к мне – прошептала она.

___– Ни в коем случае. Такого намерения у меня нет. Я хотел бы побеседовать с вами наедине. Грегоронов – это обезьяна. – Заневский присел на скамеечку возле резиновой ванны. – Было бы жаль, – внушительно произнес он, – если бы такая женщина, как вы, навсегда исчезла с лица земли.

___– Отец вызволит меня.

___– Но только в обмен на свой секрет.

___– Его он никогда не выдаст!

___– Даже ценой своей дочери?

___– Ни за что на свете! – Мэйбл в упор взглянула на Заневского. – Я бы и сама этого не хотела!

___– Мисс Паэрсон, вы легкомысленно относитесь к своей жизни.

___– Потому что я знаю, что доктор Бёсс вас найдет. Найдет даже на другом конце света!

___Заневский цинично усмехнулся.

___– А вам не кажется, что вы переоцениваете этого молодого человека? За мной стоит Москва.

___– А за доктором Бёссом стоит вера в добро!

___Заневский рассмеялся.

___– Вы не замечаете, что это звучит довольно глупо? Слишком драматично? Как в фильме, где Эррол Флинн выхватывает шпагу? Флинн, благородный рыцарь! Мисс Паэрсон, настоящая жизнь страшнее. Вы этого еще не знаете. То, что вы пережили сегодня, – это всего лишь небольшая увертюра. Не позднее, чем завтра вечером, мы будем разговаривать с вашим отцом. Это будет совсем не романтичная беседа в ночном лесу. Если он скажет 'да', вы свободны. Если 'нет'... – Заневский умолк и посмотрел на ногти своих пальцев. – Как бы это сказать... – он понизил голос. – Мисс Паэрсон, чисто по-человечески мне было бы очень жаль.

___Мэйбл закуталась в одеяла плотнее. Она вдруг увидела, что слова русского уже не были угрозой. Нет. Ей всего лишь трезво и холодно говорили о будущем, которое ее ожидает. Она осознала, что другого выхода у нее нет, что все слова бесполезны, что так же бесполезны слезы и взывания к жалости... Этот был такой же холодный и безжизненный человек, как камни вокруг этой пещеры. Это была бездушная машина, которую создали в Москве и запустили. И она работает – безукоризненно и точно, как часовой механизм. Грегоронов был зверем, страстным и бессовестным... Но Заневский знал, что говорил. Он взвешивал свои слова, он вкладывал в них только один смысл, и опровергнуть его было невозможно. Он был интеллектуалом, который стал преступником.

___– Зачем вы все это мне говорите? – тихо спросила она.

___– Мэйбл, вы не поверите – потому что мне вас жалко! Я бы вообще предпочел, чтобы в машине оказались не вы, а доктор Бёсс. О таких вещах на грани жизни мне больше нравится говорить с мужчинами, чем с женщиной, которой я втайне восхищаюсь. С мужчинами я обращаться умею... А вот с женщинами... Извините, Мэйбл, с женщинами у меня больше затруднений, чем с мужчинами.

___– И все же вы хотите меня убить?

___Мэйбл сама удивилась: до чего же просто она сейчас произнесла эти слова, как просто они слетели с ее губ. Она не испытывала ни страха, ни отчаяния. 'Неужели все зашло настолько далеко, что я уже не боюсь смерти? Неужели мне все равно, что со мной случится? Неужели человек в безвыходном положении может оставаться настолько спокойным, что ждать свою смерть он будет так же просто, как новый фильм?'

___Она вынула из-под одеял руки и прижала их ко лбу и вискам.

___Заневский смотрел на нее и, казалось, понимал, что она сейчас чувствует.

___– Я сам этого не хочу, мисс Паэрсон, – сказал он с сожалением. При этом Заневский поднял обе руки – так, будто хотел подкрепить свои слова клятвой. – Мне придется это сделать. Ново-Красниенка требует, чтобы все свидетели нашей деятельности в Америке по поводу атома исчезали. Мы должны оставлять за собой вакуум.

___– Значит ли это, что вы одного только секрета расщепления атома вам будет мало?

___– Конечно. Я поражен вашей способностью следовать моей диалектике. Предположим, ваш отец действительно вас освободит. Мы получим формулы и технические данные. Прежде чем мы проверим их в Ново-Красниенке и на наших испытательных полигонах в Сибири, в болотах Чур-Ньяр, речной низменности между Маркуокой и Игиеттой, что находится за Полярным кругом в Дальней Сибири, – видите, я открыто называю вам места, о которых знает лишь горстка русских атомных физиков, – прежде, чем мы проверим данные, ваш отец снова нас опередит! А значит, эти данные окажется такими же бессмысленными, как результаты, полученные доктором Фуксом, Гарри Голдом и А. А. Адамом. – Заневский ткнул указательным пальцем в стенку резиновой ванны, как будто развлекаясь ее эластичностью. – Наши действия будут иметь смысл только в том случае, если после нашего ознакомления с новым способом расщепления все, кому он нем известно, будут ликвидированы.

___– Вы хотите убить моего отца? – воскликнула Мэйбл.

___– Он станет жертвой своего собственного открытия. А доктору Бёссу придется последовать за ним.

___– Вы дьявол!

___– Мисс Мэйбл, вы меня переоцениваете. Я даже готов отпустить вас и больше вам не надоедать, когда мы выполним свое задание! И хотя для нас это будет представлять опасность, поскольку вы нас знаете, но я за справедливость. Вы ничего нам не сделали, вы ничего не утаили. Вы ни о чем не знаете... Зачем вас ликвидировать? Господ в Лос-Аламосе постигнет участь ученых-первооткрывателей. В других отраслях знания ученых уничтожает сама материя. Подумайте о медиках, химиках, токсикологах, археологах. Но на этот раз материя персонифицировалась в своих агентах – а именно, в нас!

___– Вы ужасны. – Мэйбл Паэрсон встала, сделала несколько шагов и оказалась за кроватью. В глазах ее не было страха. Нет, в них светилась неземная печаль, которая царит уже за пределами той жизни, в которой протестуют против судьбы. – Вы лично получите какие-то выгоды, когда закончите свою страшную работу?

___– Я получу орден. – Заневский тихо рассмеялся. – А может быть, и прелестную виллу в Крыму. Армия даст мне хорошую пенсию. Ее будет достаточно, чтобы я мог беззаботно провести остаток жизни в кругу семьи.

___Мэйбл с изумлением взглянула на Заневского.

___– У вас есть жена?

___– Да. Ванда Феодора Заневская.

___– И у вас есть дети?

___– Трое, мисс Паэрсон. Грегор, Иванов и маленькая Теруфина.

___Заневский посмотрел на Мэйбл Паэрон, которая неожиданно оказалась перед ним. Он был поражен ее взглядом. В Заневском начала закипать ненависть. Он понял, что девушка сильнее него.

___– И что вы за человек... – тихо сказала она.

___Он закрыл глаза и отвернулся.

___– Петр Заневский – пробормотал он. – И больше ничего...

___И он быстро вышел за дверь.

* * *

___Письмо, которое получил в этот день профессор доктор Паэрсон, подтвердило предположения генерала Маккини и таинственную радиограмму. Мэйбл похитили с целью вымогательства, чтобы получить секрет расщепления атома новым способом.

___Послание пришло обычным порядком, с почтой, которую в Санта-Фе держали под особым контролем. Местом отправления был Пангвич в штате Юта – городок возле национального парка Брайс-Каньон, в котором берет начало Эскаланте – приток реки Колорадо, прорезавшей свое русло в скалах. Сразу после получения письма доктор Бёсс передал его содержание в Вашингтон, откуда генерал Маккини оповестил все отделения ФБР. В течение четырех часов окрестности Пангвича и Канаба, расположенного южнее национального парка Зайон, были оцеплены и наглухо закрыты. О том, что Грегоронов отправил письмо почти в 300 километрах южнее горы Эммонс Пик, никто не догадался.

___Внешнеполитическое ведомство тоже получило дословный текст письма. Его смысл был ясен. Недопонять сообщение было нельзя. Генерал Маккини зачитал его слушателям, затаившим дыхание, и не постеснялся при этом прийти в чрезвычайное волнение.

___Сообщение было кратким, а поэтому вдвойне доходчивым.

___'Многоуважаемый господин профессор, доктор Паэрсон!

___Ваша дочь здорова и находится в соответствующей ее положению благополучной обстановке. Она удерживается группой, которая готова немедленно, без нанесения ей вреда, ее освободить, если Вы предоставите нам следующую информацию: a) масса, которую Вы расщепили; b) материал внешней оболочки; c) охлаждение новой электронной пушки, а также горелки; d) формулы и технические данные всех новых опытов; e) точнейшие данные о нынешней критической величине Вашего расщепления с учетом промышленного использования.

___Если Вы готовы сообщить нам эти сведения, то через три дня после получения Вами письма руководитель нашей группы будет ожидать Вас или Вашего компетентного представителя в южном каньоне Глинвуд-спрингс (Колорадо). Если Вы известите об этом полицию или военных, и наш представитель столкнется с проблемами, Ваша дочь будет застрелена. Такая же участь ее постигнет, если Вы будете медлить с передачей нам данных'.

___

___Генерал Маккини замолчал. Присутствующие посмотрели друг на друга и обратились к своим блокнотам.

___Воцарилось тягостное молчание. Настроение у всех было подавленным.

___– Господа, я полагаю, – громко сказал генерал Маккини, – что никому из вас выход не известен.

___Сенатор Петерсон – высокий и толстый седоволосый мужчина, ударил кулаком по столу.

___– Выхода просто нет! Работа продолжается!

___– А Мэйбл Паэрсон?

___Петерсон покосился на генерала.

___– Как там с профессором Паэрсоном?

___– Профессор разбит горем. Он прекратил свою работу. В настоящий момент лабораторию возглавил доктор Бёсс. Профессор Паэрсон неспособен к каким-либо действиям.

___Петерсон засопел и сунул руки в карманы брюк.

___– Речь идет не о судьбе девушки – пробормотал он. – Речь идет о судьбе мира!

___– Профессор Паэрсон это знает. Но ведь у вас, господин сенатор, тоже есть дочь? Причем очень красивая дочь?

___– Господи генерал, не трогайте дочерей! – фыркнул Петерсон. – Я не расщеплял атом! Я не взваливал на себя эту ношу.

___– Но от других вы требуете, чтобы они ее несли!

___Госсекретарь поднял обе руки.

___– Господа, пожалуйста, без частных дискуссий. Что же касается моего мнения, то я предлагаю оттягивать время. Давайте используем тактику русских. Давайте вступим в переговоры с этой группой и будем медлить с решением. Возможно, переговоры удастся затянуть на одну или даже две недели. За это время мы должны найти средство, чтобы освободить мисс Паэрсон. Кроме того, мы выскажем Москве резкий протест по поводу таких действий.

___– Как хотите. – Маккини сложил бумаги в свою папку. – Я вылетаю сегодня на правительственном самолете в Лос-Аламос, и сам поговорю с Паэрсоном. Возможно, нам удастся всучить русским фальшивые, но правдоподобные данные. Если доктор Бёсс в состоянии за три дня разработать технологию неправильного расщепления и снабдить ее соответствующими формулами, нам, возможно, удастся не только вызволить мисс Паэрсон, но и покончить с изысканиям русских ученых путем мощного атомного взрыва.

___– Неплохо.

___Госсекретарь встал с места. Сенатор Петерсон расстегнул воротник. Ему стало душно.

___– Когда продумаешь, – произнес он, – что за десять минут можно решить судьбу Земли, верить нельзя уже ни во что.

* * *

___За южной окраиной гигантского Токио находится русло Року. Посреди обширных зарослей камыша, доходящих до Ковы, в мутной желтой воде покачиваются украшенные цветами лодки. Днем эти лодки представляют собой плавучий токийский рынок, на котором можно найти фрукты, овощи, рис, жареных кур и сваренную в масле рыбу. Тут можно выпить рисовой водки, приторно-сладкое сакэ, по вкусу напоминающее жженный сахар – пары стаканов этого напитка европейцу будет достаточно, чтобы свалиться с ног. Тут можно поесть курри, рыбные палочки в сливочном соусе с маленькими клецками из заквашенной рыбной муки. На этих цветочных лодках живут прилежные японские прачки, которые колдуют возле старых грязных чанов и достают из них чистейшие рубашки, белизна которых подкреплена рисовой пудрой; здесь живут менялы, мастера лаковой живописи, гончары и корзинщики, а по вечерам, когда в Токио зажигаются фонари, здесь появляется армия девушек, продающих любовь.

___С тех пор, как в Токио разместился штаб оккупационных войск, на цветочных лодках Року закипела шумная и многообразная жизнь. Тут никого не удивляют хорошо одетые мужчины всех цветов кожи, которые по вечерам стоят на берегу или переговариваются на причалах возле зарослей камыша. Процветание, царящее над лодками, не омрачают даже кули – растоптанные, бесправные люди, грезящие о горсти риса и высушенной рыбе.

___Никто не обратил внимание на то, что в токийском предместье остановился маленький, грязный спортивный автомобиль, из которого на берег Року вышли два элегантно одетых японца. Неторопливо прогуливаясь вдоль берега, они иногда останавливались, смотрели на свои часы, а затем отвлекались на представление – труппа фокусников, забравшихся на плоскую крышу одного из плотов, показывала свои номера пьяным американским солдатам.

___Джи-ай развлекались вовсю. Их гогот разносился далеко по тихой реке.

___Один из японцев снова взглянул на часы.

___– Еще десять минут, доктор Хаканаки, – тихо сказал он.

___– Хорошо.

___Доктор Ямамаши опустил руку в карман. Рукоятка пистолета была холодной и гладкой.

___– Вы хотите говорить с ними один? – просил он. Доктор Хаканаки кивнул.

___– Наверное, так будет лучше. Оставайтесь в зоне видимости, Ямамаши. Если я закашляю, немедленно подойдите.

___Они пошли прочь от плота с фокусниками. Пробираясь через камыши, они дошли до изгиба реки. Здесь возле берега стояла лодка продажных девушек – 'лодка небесной радости', как их называли на цветистом языке японцев. На берегу было темно, тут не горела ни одна лампа. И только в окнах длинного домика на лодке, в щелях, то и дело возникавших между плотными шторами, показывались свечи, зажженные цветочными девушками.

___Доктор Хаканаки кивнул Ямамаши. Тот замер на месте, а Хаканаки пошел дальше и вскоре вышел на поляну, освобожденную от камыша. На фоне бледного ночного неба он заметил темный силуэт мужской фигуры.

___Хаканаки остановился. Доктор Ямамаши чуть пригнулся, сунул руку в карман и сомкнул пальцы на рукоятке пистолета.

___Из тростника вышла вторая темная фигура. Она остановилась метрах в двух от доктора Хаканаки. Незнакомец носил просторное черное пальто, над воротником которого возвышалась узкая голова блондина.

___Доктор Хаканаки удивленно поднял голову. Это было единственным свидетельством его безграничного удивления.

___'Европеец – подумал он. – Немец?'

___– Вы получили наше письмо? – спросил незнакомец. По акценту его английской речи Хаканаки понял, что действительно имеет дело с немцем.

___– Да. – Физик всмотрелся в незнакомца, пытаясь увидеть еще что-то, кроме его светлых волос. – С вашей стороны было неосмотрительно писать генералу Симануши. – Он подумал об этом письме, которое вчера вечером было доставлено курьером в подземный город Нагоя. С него тут же сняли отпечатки пальцев, но ничего нового не узнали. Отправитель был анонимным. Письмо передали в Токио. Оно содержало ни много ни мало, как предложение отправить следующим вечером доктора Хаканаки к второму изгибу Року и 'цветочным лодкам', чтобы там с ним можно было обсудить важные вещи в связи с последними событиями в Америке.

___Письмо не было подписано. Никаких намеков на отправителя оно не содержало.

___Во время беседы с генералом Симануши доктор Хаканаки вызвался пойти навстречу этому предложению. Он догадывался, что узнает там нечто сенсационное, и категорически отклонил все предложения дать ему в сопровождающие военных или служащих тайной полиции. Вместе с Хаканаки пошел только доктор Ямамаши, тогда как генерал Симануши остался ждать на окраине Токио. Сейчас он сидел внутри огромного лимузина и нетерпеливо играл своими перчатками.