Текст книги "Агенты не знают пощады (СИ)"

Автор книги: Хайнц Конзалик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

___'Нет! – мысленно закричала она. – Сейчас ты не можешь упасть. Ведь ты уже у цели! Теперь Ральф спасен!'

___Мэйбл истошно закричала. Крик пронесся через луг и заставил людей возле ограды вскочить. Сквозь мешанину зеленого и голубого цветов она успела разглядеть, как ковбои мчатся по лугу и показывают друг другу в ее сторону, а затем упала на сухие листья и потеряла сознание.

___Что-то мокрое и холодное пробежало по ее лицу, шее, груди. Где-то вдалеке говорили приглушенными голосами.

___Мэйбл Паэрсон пришла в себя. Она приподнялась и увидела, что ее перевязали и положили ей на лоб мокрый платок, и что сейчас она лежит на толстом одеяле в окружении четырех удивленных небритых мужчин.

___Она хотела что-то сказать, но один из объездчиков поднес к ее губам кружку. Мэйбл понюхала. Это был крепкий виски, который она выпили маленькими, но быстрыми глотками. Напиток пронзил ее как огнем и заставил сердце биться быстрее.

___– Вот это, я понимаю, сюрприз – сказал один из мужчин. – Девушка свалилась с неба. – Он засмеялся. – Жестковато ты упала, детка. Пришлось тебя как следует перевязать. Откуда же ты взялась? – Он подмигнул ей. – Небось, сбежала из какой-нибудь маленькой тюряги, а? В отпуск за свой счет, да? Не бойся. У нас ты в безопасности. Мы тебя надежно спрячем.

___– Точно – сказал второй, взявший у Мэйбл кружку. – Наполовину пустая! Ну как, девочка, пошло оно тебе на пользу?

___Мэйбл вскочила. Она не понимала почти ни слова из того, что с улыбками произносили эти мужчины. Слова проходили мимо ее сознания, до нее доносился шум, который окончательно возвращал ее в действительность.

___– Спасите его! – пролепетала она. – Сейчас же скачите... Он ждет... Там, в горах... Он тяжело ранен. – Мэйбл сделала глотательное движение и набрала полную грудь прохладного вечернего воздуха. Это придало ей достаточно сил и ясности в голове, чтобы разговаривать всё более четко с удивленными, смотрящими на нее во все глаза ковбоями.

___– Откуда вы пришли? – спросил один из ошеломленных ковбоев. – С Эммонс Пик? Прямо с гор Юинта? Боже мой! Такой прогулки я бы и своей теще не пожелал.

___– Не говорите так много! – взмолилась Мэйбл. – Скачите к нему. Все время прямо, а потом... – Мэйбл запнулась. Она уже не смогла бы перечислить и описать все ущелья и склоны, которые прошла за последние часы. Она даже не знала, в каком направлении отсюда лежал Ральф... То ли она спустилась с гор и сделала крюк, то ли обошла их ... А может быть, Ральф находился в совсем другой стороне, потому то она прошла по огромному замкнувшемуся кругу? Она совершенно потеряла ориентацию и беспомощно смотрела на мужчин. – Я уже не знаю, где он остался – пробормотала она. – Когда стемнеет, он должен разжечь большой костер. Так мы ошибиться не сможем.

___Она снова отхлебнула из кружки крепкого виски. Он вошел в нее будто новая жизнь. Мэйбл сбивчиво рассказала о своих приключениях, о похищении, побеге, о блуждании в горах. Мужчины слушали ее молча. Смутные догадки о силах, которые нужда дает попавшему в беду человеку, и о любви, которая может таиться в женщине, стали для них явью и заставили их онеметь. Когда Мэйбл Паэрсон закончила свой рассказ и тихо опустилась на одеяло, они смотрели на нее выпученными глазами.

___Один из ковбоев взглянул на других.

___– Ребята, когда стемнеет, мы отправимся в дорогу.

___– Я поеду с вами – сказала Мэйбл, приподнявшись.

___Мужчины с сомнением взглянули на нее.

___– Вы и в самом деле сможете ехать верхом?

___– Я научилась, когда была студенткой.

___– Но ведь вы слишком ослабли! – возразил старший из ковбоев, мужчина с усами.

___– Нет! Нет! – Мэйбл вскочила с одеяла. Она немного покачнулась, но тут же крепко схватилась за жердь ограды. – Я чувствую себе хорошо. Покой пошел мне на пользу. – Она подошла к одной из лошадей и похлопала ее по шее, погладила ее ноздри и широкую, пеструю грудь. В этих движениях были заметны доверие, ласка и верность.

___Когда стемнело, они сели на лошадей и медленно поехали в горы. Сначала – по пути, которым прошла Мэйбл, – это была тропа, которая проходила через еловый лес и внезапно заканчивалась в ущелье среди скал. Здесь они остановились и принялись оглядываться.

___– Как вы сюда пришли, мисс Паэрсон? – спросил усатый ковбой. – Сначала преодолели ущелье, или пробрались вдоль опушки, в обход скал?

___Мэйбл смотрела по сторонам. Всё здесь казалось ей незнакомым, совсем чужим, как будто она никогда не бывала этих местах. 'Разве я прошла через ущелье? Или вдоль леса? Он был вообще, этот лес? Но где-то я скатилась со склона и попала в яму-западню'.

___– Я не знаю – сказало Мэйбл, чуть не плача. – Я бежала... Все время бежала... Я даже на замечала, по ущелью бегу или по опушке леса... Все время бежала и думала... Думала, что когда-нибудь встречу человека.

___– Хм... И вы не замечали ничего особенного?

___– Нет. Разве что запомнила маленькую ложбину, поперек которой была устроена ловушка, яма для зверей.

___Ковбой привстал с седла.

___– Должно быть, вы попали в охотничьи угодья Джека-Добытчика. Насколько я понимаю, нам надо проехать через это ущелье и выбраться на узкую извилистую тропинку, что проходит по плато. Поехали...

___Они поскакали в ущелье. Всадник, ехавший впереди, освещал путь мощным карманным фонарем. За ним следовали пожилой ковбой и Мэйбл. Двое других замыкали кавалькаду.

___Они проскакали около получаса. Внезапно Мэйбл остановила лошадь.

___– Здесь! – радостно закричала она. – Здесь я свалилась со склона. – Она показала на довольно крутой и гладки склон скалы, который поднимался справа от них. – Нам надо подняться на тропинку.

___Они проехали дальше и повели лошадей по гальке и крупным булыжникам, пока не выбрались на тропу, огибавшую гору где-то на середине ее высоты.

___– Старая индейская тропа – кивнул усатый ковбой. – Она ведет в самые дебри.

___Еще через час они добрались до лощины. Яма-ловушка была в том же состоянии, в котором ее оставила Мэйбл.

___– Мы на верном пути... Мы найдем Ральфа! – ликовала она, подгоняя лошадь.

___Теперь можно было ехать быстрее, потому что лощина расширялась и приводила к плато.

___Внезапно первый всадник, доехавший до конца лощины, остановился и выключил свой фонарь. Какое-то мгновение вокруг царила непроглядная темнота.

___– Вон! – сказал ковбой. – Вон там... На небе! – он поднял руку с вытянутым указательным пальцем.

___Где-то на горизонте ночной мрак слабел, потому что в той стороне виднелось бледное, красновато мерцавшее пятно. Это было совсем маленькое пятно, но безлунная ночь позволяла его увидеть.

___– Это огонь – тихо сказал пожилой ковбой.

___– Ральф! – Мэйбл схватилась за луку седла. Она чувствовала, что силы снова ее покидают, что она в любой момент может упасть на землю. – Он жив!

___– Вперед!

___Всадники пришпорили лошадей и помчались по гладкому плато. Впереди снова заметался луч фонаря.

___Это была мучительная гонка по непроходимому лесу. Приходилось искать просветы между деревьев и перебираться через упавшие, замшелые стволы. Внезапно процессия остановилась перед лугом, который постепенно поднимался к возвышению горной породы. Наверху этого нагромождения скал полыхал огромный костер, который освещал окрестности своим красноватым, дрожащим светом.

___– Ральф! – крикнула Мэйбл. В этом крике было всё – радость, счастье увидеть спасенного, любовь к нему. Она не знала, как проскакала по этому лугу. Она вылетела из седла и бросилась к узлу, закутанному в одеяла, который лежал недалеко от источавшего жар костра.

___Доктор Бёсс был без сознания. Завернувшись в одеяла, он лежал тихо, как будто спал. И только чуть приоткрытые, безжизненные глаза показывали, что он не приходил в себя после того, как смог подползти к куче хвороста и поджечь его. Возможно, он даже смог отпрянуть от него, пытался встать, но не смог. Жестянка из-под воды рядом с ним была пуста.

___– Ральф! – выговорила Мэйбл. Она поцеловала его в запекшиеся губы. – Ральф, уже всё. Теперь нас никто не разлучит. Мы снова спаслись... Ральф... О, Ральф...

___Ковбои, обступившие пару, сняли шляпы. Они то смотрели на бледного человека, по измученному лицу которого бегали блики костра, то мрачно переглядывались. Слишком поздно – думали они. Его уже не спасешь.

___Старый ковбой склонился к Мэйбл и прикоснулся к ее плечу.

___– Мисс Паэрсон, – тихо сказал он. – Идите. Мы привяжем его к лошади. Джек его будет придерживать. – Он глотнул и разгладил свои усы. – Думаю, нам нельзя терять ни минуты... Если... Если...

___Он повернулся к товарищам и махнул рукой.

___Доктора Бёсса, обернутого одеялами, подняли на лошадь.

___Горящий хворост продолжал хрустеть... Пламя костра бушевало на фоне черного неба.

___В стаканах искрилось вино.

___Профессор доктор Шустер сидел в одном из кресел посреди гостиной Паэрсона, затягивался сигарой и смотрел на кольца дыма, которые затем выпускал. Профессор Паэрсон стоял спиной к радио, засунув руки в карманы своей летней куртки. Он не курил.

___Над камином висели цветная схема атомного ядра с электронами и картина с изображением первой атомной бомбы, которую взорвали на стальной башне в пустыне Нью-Мексико в 1945 году.

___Профессор доктор Паэрсон смотрел на своего друга. Разговор застрял на проблемах их жизни... Вероятно, не было выхода из нагромождения тезисов и встречных тезисов, из того лабиринта мыслей, который Ницше однажды назвал раем безумия, в котором спорщики цепляются за отвлеченные суждения и за точные, прозрачные как лед, аргументы, за религиозные догмы и за самые смелые мысли. Однако все их мысли продолжали крутиться вокруг того, что находится в центре мироздания и тысячелетиями остается непостижимым.

___О человеке.

___Профессор доктор Шустер положил свою сигару в пепельницу из черного мрамора с уже чуть пожелтевшими белыми прожилками. Это была пепельница-ветеран – одна из первых личных вещей, которую привезли в Лос-Аламос, когда возник этот город в каньоне.

___– Ты перевираешь самого себя – медленно сказал профессор Шустер, посмотрев в спрятанные за стеклами очков глаза Паэрсона. – Там, куда ты смотришь, находится мир.

___– И он в опасности, Генри.

___– Из-за тебя, ты хочешь сказать.

___– Да. Лучше бы я не показывал человечеству, на что оно способно. Я согрешил в тот момент, когда показал, что человеческий дух больше силы природы. Правда, которая противоречит всей тысячелетней философии, которую Кант, Шопенгауэр, Декарт, Ницше, Лейбниц, Хаксли называли ложью. 'Граница человека – сказал однажды Руссо, – это небо'. Разве я не выставил его на посмешище? Что такое небо? С помощью цепной реакции я могу в мгновение ока сжечь его. Человек покорил природу, силы Вселенной! Только в одном пункте все философы правы: нас погубит наше собственное величие. Закон эволюции проявился во всем своем ужасе... Человек стоит на грани... Он уже едва способен остановить свой собственный дух. – Паэрсон прошелся по комнате. – Генри, это я стою у этой грани.

___Взволнованный профессор доктор Шустер затянулся сигарой. Он не мог возразить Паэрсону. Тот был прав. Он один мог предвидеть, что будет означать его открытие. Он один видел его проявление и знал об опасности. Но почему он это открытие сделал? Зачем он дни и ночи проводил в лаборатории и стоял перед циклотронами? Он работал тридцать лет... Чтобы передать это чудо Вселенной в руки человека? Он же знал, что это будет означать конец... Или же он сам не догадывался о том, что сумеет создать?

___– Ты переоценил себя, Уильям, – тихо сказал доктор Шустер. – Ты тоже всего лишь слабый человек.

___– Да, я слабый человек. Но от меня требуют, чтобы я был сверхчеловеком! Ницшеанским Заратустрой!

___– Кто этого требует, Уильям?

___– Генерал Маккини. Правительство! Президент! С помощью открытых мною космических сил хотят сделать бомбу.

___– Это означало бы конец человечества – Шустер вскочил. – Уильям, не делай этого! Это будет убийством!

___Профессор Паэрсон слабо улыбнулся. – Твое возбуждение делает тебе честь, Генри. Но как бы поступил ты?

___– Я бы просто вышвырнул Маккини, если бы он пришел ко мне с таким предложением!

___– Так я и сделал! Но он мне угрожает. Меня хотят заставить выполнить их замысел.

___– Никто не может быть принужден действовать против его совести.

___– Да, есть такая прелестная запись в преамбуле Конституции. Но в следующем параграфе говорится: 'Однако он может быть принужден, если этого требуют государственные интересы!' Всё в этом мире, Генри, всё, с чем мы сталкиваемся, сделано из резины, которая растягивается в обе стороны. Закон – это проститутка, которая ложится в любую постель, если она показалась ей достаточно чистой.

___Паэрсон подошел к шкафу в углу и достал из его глубин ящик. Он, вероятно, был довольно тяжел, поскольку Паэрсон закряхтел, перенося его на стол.

___Это был небольшой, с гранью не более двадцати сантиметров, куб. Серый, невзрачны, с толстой крышкой.

___Профессор Шустер посмотрел на куб с подозрением.

___– Эта вещь из свинца? – удивленно проговорил он.

___– Да. Ящик из почти чистого свинца. В его середине находятся шесть граммов чистого плутония. Но в нем есть еще кое-что. Об это не знает никто, кроме меня, а теперь еще и тебя, Генри. Я обогатил эти шесть граммов чистого плутония. Я соединил его с элементом, для которого еще не придумал название. Путем двойного расщепления этих шести грамм я могу превратить в энергию 32,5 процента и пять тысячных его материи. Это будет расщепление, о котором Эйнштейн мог только мечтать. – Паэрсон облокотился на свинцовый куб и посмотрел на профессора Шустера широко раскрытыми глазами. – Этих шести грамм достаточно, чтобы вернуть нашу Землю в жидкое состояние.

___– Уильям! – Шустер вскочил со своего кресла и с ужасом отпрянул в сторону от свинцового куба. – И это ты хранишь в своем книжном шкафу?

___– Неужели я должен держать его в лаборатории, где он может сработать в результате какой-нибудь глупости? У меня он хранится надежнее... Надежнее во всех отношениях, Генри.

___– Ты не хочешь никому говорить об этом открытии?

___– Не хочу.

___– Уильям... – Профессор Шустер вздохнул. Он произнес имя друга с нежностью. – Спасибо тебе.

___– За то, что я сам себя выдал?

___– За то, что ты себя спасаешь, Уильям!

___Когда профессор доктор Шустер вышел из дома, Паэрсон проводил его до входных дверей. Он крепко пожал ему руку – так, будто они надолго расставались. Доктор Шустер заподозрил плохое и страшное, но промолчал. Он не мог повлиять на Паэрсона. Шустер просто обнял его и прижал к себе.

___– Уильям, – сказал он срывающимся голосом. – Ты был моим лучшим и единственным другом.

___Паэрсон кивнул. Он стоял на лестнице, когда Шустер отпустил его и быстрыми шагами, почти бегом пошел по плато прочь от дома. Паэрсон провожал друга взглядом, пока тот не вышел из света уличного фонаря и не растворился в ночи.

___Затем Паэрсон спокойно отвернулся и снова пошел к себе. Он закрыл двери и сел за стол в своем кабинете. Перед ним стоял маленький, серый куб из свинца.

___Так он просидел около часа. Один, молча, мрачно глядя перед собой. Время от времени он брал стакан и делал маленькие, быстрые глотки, как будто его мучила боль в горле.

___Когда зазвонил телефон, он спокойно взял трубку и поднес ее к уху. Звонили издалека, из Эвансона. Мэйбл и доктор Паэрсон найдены. Сейчас они находятся на ферме у реки Бэр-Ривер, два врача уже в дороге. Доктор Бёсс тяжело ранен, но надежды на выздоровление остаются. С мисс Паэрсон все хорошо, за исключением сильной усталости. Профессор доктор Паэрсон слушал, но лицо его не озарялось радостью. Его захлестнул поток счастья.

___– Спасибо – сказал он и положил трубку.

___Мэйбл была свободна. Доктор Бёсс спасен. Жизнь может продолжаться. Но орудие ненависти создано и предъявляет свои права.

___Права на разрушение.

___Мэйбл жива. И она должна жить дальше. Спокойно, без страха. Все люди должны жить дальше, дети должны продолжать игры, матери – кормить детей, отцы – зарабатывать на жизнь... Все должно быть как всегда, как уже тысячи лет... Великий ритм жизни, вечная песнь природы... Должны остаться Солнце и Луна, и небо, полное звезд... Звезды должны продолжать светить, пока их не погасит бог, а не человек.

___Профессор Паэрсон приподнялся и взял лист бумаги. Он писал письмо своим прямым почерком, и чем дальше, тем глубже он уходил в себя. Профессор чувствовал прилив огромных сил, в последний раз приходивших к нему.

___Наконец, он закончил письмо. Оно было совсем коротким. Написал он гораздо меньше того, что хотел бы сообщить. Паэрсон пил вино и при этом перечитывал написанные им строки. Его взгляд спокойно скользил по письму:

___'Дорогие мои!

___Вы вернулись к жизни – двое молодых людей, которые еще должны завоевать мир. Я тоже возвращаюсь, но назад. Мое возвращение будет дорогой к тому, из чего мы были сделаны, – в пыль.

___Другого пути у меня не осталось. Куда бы я ни взглянул, по обе стороны этой дороги бушует огонь, который я разжег сам. Свободна только одна тропинка, ведущая в темноту, и я рад, что Бог оказал милость и позволил мне полностью познать самого себя – мне, человеку, который Его искушал, и который хотел низвергнуть Его, благодаря дарованному ему духу.

___Мэйбл, ты поймешь меня, потому что я помню твои слова, которые ты произнесла после приезда в Лос-Аламос. Ты сказала: 'Неужели мир не был достаточно прекрасен до того, как вы начали свои исследования?' До чего же хорошо я запомнил твои слова! 'Солнце тогда еще было просто Солнцем!' – как прекрасно ты это сказала, Мэйбл! Учись любить это Солнце, будь счастлива с Ральфом – не правда ли, мой мальчик, ты хочешь сделать ее счастливой? Учи своих детей любить жизнь, людей и божью природу, и радуйся, не думая обо мне.

___Я говорю вам только одно: будьте счастливы, счастливы, счастливы. Я клянусь вам перед Богом: Солнце и звезды должны светить дальше. Я целую вас – и не плачьте, но живите.

___Ваш отец'.

___Он отложил письмо и спокойно допил свое вино. Затем вложил письмо в большой конверт и написал на нем: 'Для Мэйбл и доктора Бёсса'. Конверт он положил на стол.

___Он надел пальто, взял свинцовый куб и медленно вышел из дома. Затем Паэсон выключил свет на лестнице, тщательно закрыл дверь снаружи и сел в свою машину.

___Включив подфарники, он поехал в каньон по единственной дороге, которая связывала Лос-Аламос с внешним миром, и свернул в ущелье, которое врезалось в скалы к северу от атомного завода и со стороны могло показаться естественной частью каньона где-то в округе Колорадо.

___Здесь, в стороне от циклотрона и хэнфордского реактора, крупной лаборатории и самого завода, стояла маленькая лаборатория, которую несколько лет назад построили по просьбе профессора доктора Паэрсона, чтобы так в полном покое и в одиночку он мог проводить свои исследования. В этой лаборатории стояли маленький циклотрон, миниатюрный атомный реактор, небольшой электронный микроскоп и вообще все те агрегаты, которые снаружи, в горах Лос-Аламоса, были сделаны гигантскими.

___Профессор доктор Паэрсон спокойно открыл дверь, скрипнувшую ржавыми петлями, и повесил шляпу на запылившуюся вешалку. Затем он вошел в лабораторию и осмотрелся.

___Всё предметы лежали на своих местах так, как он оставил их несколько лет назад. Даже образец урана все еще лежал под стеклом – первый уран, с которым он имел дело в 1939 году.

___1939... Сколько же лет прошло с тех пор? Тринадцать лет... За это время он стал одним из самых одиноких людей на Земле, потому что перешел грань человечности.

___Он прошел вдоль стола и провел указательным пальцем по толстому слою пыли. Он щелкнул тумблером реле на контрольном приборе и увидел, что поток продолжал бежать, как прежде. Приборная доска маленького циклотрона была затянута густой паутиной... Он не стал ее смахивать и, прильнув к глазку и толстого слоя кварца, заглянул внутрь реактора. Там еще лежали графитовые блоки – первые, экспериментальные блоки Лос-Аламоса.

___Профессора охватило странное чувство, похожее на грусть. Он сел на запылившийся стул и представил самого себя, отброшенного на тринадцать лет назад. Доктор Ферми, доктор Уилер и профессор Оппенгеймер тогда стояли за его спиной и наблюдали за осциллографом, на котором отражался первый, еще совсем небольшой поток. Тогда они были счастливы, тогда они бросались обнимать друг друга... А сегодня?

___Он подошел туда, где между магнитами циклотрона вставлялась вакуумная труба. Паэрсон извлек ее и осмотрел. Металл был еще вполне пригоден.

___Профессор медленно пересек комнату, вернулся к своей машине и принес из нее маленький свинцовый куб. Он поставил его на стол и бросился обратно. Вернувшись в лабораторию с кипой папок, содержавший бумаги с формулами, рисунками, чертежами и расчетами, он положил ее на скамейку рядом с циклотроном. Затем он перенес свой куб за толстый свинцовый щит, натянул толстые резиновые перчатки и открыл крышку. Достав из куба крошечную массу металла, он вложил его в свинцовую капсулу и перенес ее в вакуумную трубу циклотрона.

___Все эти движения он выполнял машинально, так, как привык это делать годами. Для его образа жизни они стали такими же естественными, как поглощение завтрака и сон. Это была его работа, которую он мог проделать с закрытыми глазами... Заполнение циклотрона.

___Затем он сел перед осциллографом и стал ждать. Он включил поток, источник высокого напряжения загудел, на приборах по обе стороны агрегата закачались стрелки.

___Между магнитами через электрическое поле проходили ядра атома. Показатель атомного термометра медленно пополз вверх. 500 тысяч... миллион... семь миллионов вольт! Профессор доктор Паэрсон взглянул на свои часы. Они показывали 23.32.

___Он чуть ограничил поток и переложил лежавшие рядом с ним бумаги к основанию циклотрона. Перед ним лежал труд всей его жизни... Стопка бумаги, на которой была записана технология нового способа расщепления, была не более десяти сантиметров толщиной. Это был единственный экземпляр.

___Десять сантиметров бумаги... А внутри – тринадцать лет научной работы. Всего десять сантиметров... Если бы кому-то вздумалось погубить Землю, его от этого поступка отделяли бы всего десять сантиметров.

___Источник высокого напряжения гудел. Осциллограф показывал уже около 10 миллионов вольт. Между двумя магнитами на невообразимой скорости 10 миллиардов оборотов в секунду мчались атомы.

___Профессор доктор Паэрсон спокойно сидел на стуле. Он сложил ладони и молился. Тихо, сомкнув губы. Его глаза были закрыты... На его бледное, впавшее лицо снисходил покой.

___Молитва профессора длилась недолго. В эту минуту, когда Паэрсон уже окончательно переступил грань, сказать он мог совсем мало. Он выяснил отношения со своими детьми... Он разобрался также со своим богом, которого вызвал на поединок, и который оказался сильнее.

___Паэрсон наклонился к реактору. Он прикоснулся к тумблеру, который направлял в силовое поле самый полный поток и расщеплял атом, переводя массу в энергию.

___Пальцы сжались, и рука опустила вниз маленький металлический стержень.

___В Лос-Аламосе, во всем каньоне, даже в Санта-Фе люди выскакивали из постелей, выбегали из заводских помещений на улицу. Рабочие и техники подземных сооружений бросились наверх, когда колоссальный взрыв сотряс воздух, а земля приподнялась подобно кораблю в штормящем море. Чудовищный столб огня выбился из скал и поднялся в ночное небо. Ослепительный свет вырвался из белого грибовидного облака дыма.

___Доктор Ферми, стоявший перед своим домом, закричал:

___– Атомный взрыв! Тревога! Тревога!

___Завыли сирены. Военные мчались по каньону, на дороге возникли заторы... Повсюду передавалась команда номер четыре: Лос-Аламос в опасности!

___Десятки тысяч людей метались среди скал и искали убежища, заранее приготовленные в бетонных камерах под землей. Доктор Оппенгеймер с растрепанными седыми волосами бежал по заводу и искал Паэрсона. Доктор Ферми и доктор Больц руководили эвакуацией.

___'Диверсия! Саботаж' – разносилось по атомному городу. Шпионы! Русские! Они пытались взорвать атомную бомбу!

___Из Санта-Фе прибыла специальная группа. В Вашингтоне телефоны будили членов правительства. Маккини с всклокоченной шевелюрой и бледным как смерть лицом стоял у себя дома перед аппаратом и докладывал о взрыве. Военные и полиция перекрывали дороги. В поисках источников радиации дома обходили со счетчиками Гейгера, люди в защитных костюмах обшаривали ущелья.

___Счетчики молчали.

___– Это был эксперимент! – крикнул доктор Ферми, блуждавший среди скал. – Я видел Паэрсона, когда он туда поехал! Боже мой, если Паэрсон...

___А затем наступила тишина. Скалы, среди которых стояла лаборатория, были разрушены и превратились в груды обломков... Но кроме них, там уже ничего не было. Ни автомобиля, ни дома, вообще ни единого признака того, что здесь был человек.

___Природа вернулась в первобытное состояние.

___Доктор Ферми посмотрел на Маккини, профессора Оппенгеймера и профессора Шустера, которые вместе с ним прибыли на место катастрофы.

___– Паэрсон – тихо сказал Шустер. – Кто б мог подумать? Я разговаривал с ним еще несколько часов назад.

___Маккини поднял голову. Ветер гнал дальше облака дыма и пыли.

___– А свои расчеты он держал при себе. Все расчеты...

___Доктор Ферми покачал головой.

___– Это невозможно... – пробормотал он. Это было бы просто ужасно... Мы вернулись к тому, с чего начали.

___Маккини взглянул на него.

___– Несомненно, он пытался опробовать что-то новое. Его постигла неудача, господа. Научный эксперимент провалился.

___Профессор Оппенгеймер с удивлением взглянул на генерала. Он догадывался, что имеет в виду Маккини.

___– И что... Что же вы доложите в Вашингтоне?

___Маккини пожал плечами.

___– Это был просто несчастный случай – медленно сказал он. – Господа, наша страна ждет от вас немедленного продолжения исследований.

___При въезда в Лос-Аламос, в одном из боковых ущелий можно увидеть стальную доску величиной с человеческий рост, которая прикреплена к одной из скал. Стальные буквы на ней сообщают, что здесь, выполняя свой долг перед человечеством, нашел свою смерть величайший физик Америки.

___Но там же эту фразу продолжает афоризм, о котором все обычно забывают:

___'... потому что атом ненавидит, когда его трогают'.

___23 августа 1952 года. Лос-Аламос. Американский народ.