Текст книги "Навсегда моя (ЛП)"

Автор книги: Хайди Маклафлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13
Лиам

Он назвал мне время и место и попросил приехать, чтобы посмотреть на него. Сказал, что после первого тайма я мог бы дать ему несколько советов по поводу паса на пять шагов. Я, правда, этого хочу, но не знаю. Джози ясно дала мне понять, чтобы я не связывался с ним, но при этом я что-то не вижу, чтобы она с претензиями стучалась ко мне в дверь.

Мне хочется посмотреть его игру. Хочется вспомнить, каково это любить игру. И, может, я снова научусь ее любить сейчас, когда у меня есть причина ее посмотреть – если мне вообще позволено иметь эту причину. Джози очень выгодно, чтобы Ноа был чем-то увлечен.

Последний раз я сидел на игре, когда Мейсон играл последнюю игру в качестве выпускника. У меня не было возможности сказать ему, но я никогда не пропускал игры и каждую субботу смотрел их по телевизору. Несколько раз я думал о том, чтобы прийти на одну, но не был готов ни с кем встречаться. По-видимому, я до сих пор не готов, раз не могу нормально поговорить или побыть в одной комнате с Джози, чтобы не вызвать у нее раздражение.

Но она злится, когда расстроена, – мне этого не хватает. Не хватает огня в ее глазах, когда она полна решимости доказать мне мою неправоту. Не хватает страсти в ее теле, когда она пытается показать мне свою любовь. Я бы все отдал, чтобы снова пережить это с ней, даже если оно будет длиться одно единственное мгновение. Лишь бы снова на миг ощутить вкус моей девочки, и я стану целым.

Какой же я лжец.

С того самого дня, как я уехал из Бомонта, я лгал себе. Я сбежал от единственной прекрасной вещи в своей жизни, потому что было эгоистично полагать, что она мне не нужна и что ей лучше без меня.

И если бы я мог, то вернулся бы и все изменил.

– Алло?

– Лиам?

Я гляжу на телефон, сбитый с толку номером, высветившимся на экране.

– Да, кто это?

– Это Бетти Эддисон, твоя бабушка.

Я отодвигаю телефон и снова гляжу на экран. Может, я не расслышал, но клянусь, она сказала «бабушка». Мне знакома семья только со стороны отца. Мама никогда не рассказывала о своих родителях.

– Хм... ясно, – говорю я, не зная, что еще добавить.

– На этой неделе я в городе, так что подумала, что мы могли бы пообедать. Возле твоего кампуса есть небольшое кафе.

По сути я ничего не теряю, и это же бесплатный обед.

– Конечно, – говорю я.

Мы договариваемся о времени и дате встречи. Говорим еще немного, и она просит, чтобы я выслушал ее прежде, чем осуждать за то, что она отсутствовала последние восемнадцать лет моей жизни.

Я соглашаюсь.

В ожидании нее я нервничаю, у меня подергивается нога. Та же раздражающая привычка, которую я перенял у Джози. Когда стул передо мной отодвигается, и на него опускается она, я вижу старшую версию своей матери. Или так бы в моем представлении выглядела мама.

– Так здорово, наконец-то, с тобой познакомиться, – говорит она, рассматривая мое лицо.

Вначале разговор складывается неловко, пока мы узнаем друг друга, но спустя уже полчаса мне кажется, что я знаю ее всю жизнь. Мы сидим и говорим несколько часов. Бабушка рассказывает, что она актриса, но уже несколько лет не играет. Когда я расспрашиваю ее о своей маме и почему они не общаются, бабушка показывает мне фотографию Бьянки, где та с трофеем в руках одета как старлетка. Бетти говорит, что это ее награда Восходящей Звезды, она получила ее в шестнадцать лет.

– Она никогда мне не рассказывала.

– Когда она повстречала твоего отца, то отказалась от своей мечты ради него. Я приложила все усилия, чтобы она осознала свой поступок, но твой отец был настроен держать жену-трофей в своих руках, а твоя мама сделала бы все что угодно, чтобы угодить ему.

Я сижу и слушаю, как бабушка рассказывает мне о маме такие вещи, о которых даже мне неизвестно. Последнее, что говорит мне Бетти – этот день я никогда не забуду:

– Следуй только за своими мечтами, Лиам.

Один телефонный звонок и несколько часов изменили мою жизнь, но вопрос в том, к лучшему ли эти изменения.

Сейчас я мог бы счастливо жить с Ноа, растить его и тренировать его футбольную команду. Джози была бы моей женой. Я собирался жениться на этой девушке, и она это знала. Черт, наши родители знали, но мои – ненавидели. Им не нравилось, что у родителей Джози не было того же социального статуса, что и у них, и они не состояли ни в каком занудном загородном клубе, но мне было все равно. Эта девушка покачнула мой мир.

И готов поклясться, она делает это до сих пор.

Я решил вычистить грузовик Кейтлин. Мне не хочется, чтобы она возилась с разбитыми пивными бутылками, и, конечно же, не хочется, чтобы близняшки забрались сюда и порезались. Это меньшее, что я мог сделать для нее после того, как она открыла мне свое сердце и дом.

Прошлой ночью, обнимая ее, я впервые почувствовал, что мог бы чему-то принадлежать. Мог бы быть собой, но не устраивать шоу. Лиам Вестбери может снова существовать, но на этот раз его можно объединить с Лиамом Пейджем.

Как только я заканчиваю заметать и выкидывать стекло, у меня на телефоне срабатывает напоминание. Оно говорит мне о том, что скоро начнется игра Ноа, и мне нужно принять решение. Иду ли я и рискую разозлить Джози? Или я иду и показываю своему мальчику, что хотя и не могу быть с ним рядом, но намерен держать свое слово?

Я принимаю единственно возможное решение.

Мотоцикл грохочет, когда я жму на стартер, жалея, что не взял машину напрокат или, по крайней мере, не оставил свой грузовик. Интересно, родители сохранили его? Я мог бы спросить, но для этого придется приехать к ним, а я не думаю, что еще готов к встрече с ними. Меня не было в Лос-Анджелесе три дня, когда отец забрал у меня грузовик. Уверен, Стерлинг и Бьянка Вестбери будут не очень рады увидеть своего правильного сыночка на мотоцикле и с татуировками. Но с другой стороны, может, для поездки в загородный клуб сойдет.

Поездка по городу становится уже знакомой. По ночам мне снились эти улицы, пока сны не стали туманными и запутанными. Спустя какое-то время ты просто забываешь. Забываешь, что старушка Уильямс никогда не убирает рождественские украшения, даже если город умоляет ее об этом. Забываешь, что весь город закрывается в пятницу вечером на футбол. Однако люди не забывают тебя и того, что ты сделал – как на поле, так и за его пределами.

Когда я подъезжаю к школе, трибуны уже заполнены. Звук моего мотоцикла привлекает их внимание – то, чего мне хотелось избежать. Я снимаю шлем, натягиваю бейсболку и фальшивые солнечные очки. Уверен, маскировка не нужна, но если я не буду выглядеть как Лиам Пейдж, может, они оставят меня в покое.

С места на трибуне мне машет Кейтлин, у нее грустное лицо. Рядом с ней сидит Джози, но она не смотрит, и меня это устраивает. Я не заслужил от нее взмаха или улыбки... пока что.

Трибуны я избегаю, предпочитая стоять возле старого дуба, который рос на этом поле еще задолго до того, как я начал здесь играть. Сбоку я слышу Ника, кричащего на игроков, и вижу Ноа, когда тот занимает место в центре. Я встаю чуть повыше, чтобы рассмотреть его номер. У него тот же номер, что был у меня – восьмой. Я с трудом сглатываю и прочищаю горло. Мне не хочется показывать эмоции, я уверен, что это всего лишь совпадение. Но что, если нет?

В середине игры ко мне подходит Пейтон и составляет компанию. Она держит рукой мяч, и на ней надеты бутсы. Я напоминаю себе спросить у Кейтлин, играет ли ее дочь в футбол. Я так и вижу, как Мейсон разрешает ей играть. Я бы спросил у самой Пейтон, но не хочу подавать ей какие-то идеи. Я смеюсь, когда девочка кричит на игроков или орет судье «поднять флажок». Глядя на нее, я так много вижу в ней от Мейсона, что задаюсь вопросом, как Кейтлин все это выдержит. Я начинаю размышлять об их финансовой ситуации и том, как я могу помочь. Знаю, Кейтлин милостыни не возьмет, но я что-нибудь придумаю. Не хочу видеть, как они перебиваются, тем более, у меня есть средства им помочь.

Раздается финальный свисток, и Ноа скачет по полю. Я не могу сдержать улыбки и не чувствовать легкую гордость, хотя и ничего для этого не сделал. Видя, как он в столь раннем возрасте ведет свою команду, я понимаю, что он очень многообещающий. Я лишь надеюсь, что он окажется лучше меня и действительно закончит колледж и выполнит свои обещания.

У меня сжимается сердце, когда он подбегает ко мне со шлемом в руке и слипшимися от пота волосами. Он так похож на меня после игры.

– Вы пришли? – говорит он, будто не ожидал меня увидеть.

– Я же сказал, что приду. Прости, что опоздал, но мне нужно было сначала кое-что уладить.

– Ничего, все в порядке. Я просто рад, что вы пришли на мою игру до того, как уедете из города.

Я должен был уехать сегодня утром, но пообещал Пейтон футбол. Воскресенье наступит через несколько дней, а я еще не связался с Сэм. Она ждет меня завтра.

– Я буду здесь до конца недели. У нас в воскресенье с мисс Пейтон свидание перед телевизором.

– Будете смотреть футбол?

Я киваю.

– Круто, можно я тоже приду?

Я гляжу на Пейтон, оглядывающую Ноа.

– Это зависит от Пейтон. Может, вам стоит это обсудить?

Ноа смотрит на девочку и улыбается. Та закатывает глаза. А я начинаю смеяться. В будущем я вижу между ними роман. Ноа смотрит, как Пейтон бежит к Кейтлин.

– Так как я справился? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

– Справился хорошо. В нескольких подачах спасовал слишком быстро, но дело лишь в том, что ты и тот, кто ловит мяч, просто не сыгрались. Вам, ребята, нужно отработать маршруты, и все будет в порядке.

– Ух ты. Так здорово получать от вас советы.

– Ноа, что я сказала? – Ноа застывает, когда слышится голос Джози. Я гляжу на ее строгое и полное решимости лицо. Она не идет к нам, а буквально топает.

– Лиам просто давал мне совет.

Джози едва встречается со мной глазами, и я понимаю, что сейчас будет что-то ужасное. Выражение ее лица говорит все, что мне нужно знать, – она не позволит мне видеться с Ноа.

– Ноа, иди в машину. Сейчас же! – Джози указывает точно так же, как те матери, над которыми мы потешались в детстве.

Ни один мускул у меня не дрогнул. Я жду, пока Ноа отойдет достаточно далеко, прежде чем шагнуть к ней.

– Не приближайся, Лиам. Ты меня понял. Я не знаю, какую игру ты ведешь, но все кончено, я хочу, чтобы ты ушел. Ты должен уехать и просто забыть про Ноа.

– О чем ты говоришь, черт побери? Он попросил меня прийти, и я сказал, что приду. Я бы все время проводил здесь, если бы знал, но я не знал. Так что не надо мне тут нести чушь про игру, Джози. Ты скрывала его от меня, и да, я понимаю, что ты не могла дозвониться до меня, но есть и другие способы. И хватит уже задирать нос, Джози. Будет не очень хорошо, если ты упадешь. – Я засовываю руки в карманы и ухожу. Я не хотел с ней ругаться, но она меня довела.

– Я пыталась!

Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

– Неужели?

– Да.

Она стоит, уперев руки в бока, и я знаю, что она врет.

– Я и не сомневаюсь.

Глава 14
Джози

Смотреть в его удаляющуюся спину стало моей второй натурой. Далеко не в первый раз он уходит от меня и, вероятно, не последний. Если мне повезет, то его не будет следующие десять лет, и мне больше не придется иметь с ним дела.

Он невероятно меня разочаровывает своей самоуверенной задницей и поведением «мне на все наплевать». Разве он не понимает, что пудрит мозги моему ребенку? Он же знает, что не собирается оставаться и играть роль отца, так почему он это делает теперь? Почему бы ему просто не убраться туда, откуда он приехал, и не оставить нас в покое, черт возьми?

– Если еще сильнее сожмешь кулаки, то сломаешь ногти, – проходя мимо, усмехается Кейтлин.

Пейтон оборачивается и бросает на меня злобный взгляд. Чудесно, значит, она слышала, как я сказала Лиаму убираться из города. Я знаю, что она попросила его посмотреть с ней футбол, но все-таки Кейтлин должна хотеть, чтобы Лиам держался от ее дочери как можно дальше.

– Хватит уже принимать его сторону, – говорю я, следуя за Кейтлин. Я трусиха, поэтому говорю все это ей в спину, так как мне не хочется видеть ее разочарованный взгляд. Ноа уже сидит на заднем сиденье, когда я залезаю в машину. Он смотрит в окно, отказываясь встречаться со мной глазами. Его руки скрещены на груди, а сам он часто вздыхает. Я не передумаю. Мне все равно, как долго он собирается меня игнорировать.

Нужно дождаться, пока Ник закончит разговаривать с родителями. Но стоит мне увидеть, как Кэнди Эпплтон дотрагивается до его руки, как я закипаю. Она всегда хотела то, что принадлежало мне: сначала Лиам, теперь Ник. Я жму на гудок, извещая его о своем ожидании. Я не в настроении сидеть на этой парковке, пока они строят друг другу глазки.

– Что у тебя за проблема? – спрашивает Ник, наконец, садясь в машину.

Надо было идти домой пешком. Я думала об этом. За это время я бы успокоилась и привела свои мысли в порядок.

– Она бесится, потому что я разговаривал с Лиамом, – выпаливает Ноа, вынуждая Ника посмотреть на меня.

– Ноа, помолчи, – сквозь стиснутые зубы говорю я. Из-за всей этой фигни с Лиамом и Ноа я пытаюсь не расплакаться, правда. Я пытаюсь быть сильной и стоять на своем. Он отсутствовал десять лет, поэтому не может просто так сюда заявиться и вести себя, как ни в чем не бывало.

– Что происходит? – своим тихим успокаивающим тоном врача спрашивает Ник. Он сводит меня с ума. Мне хочется, чтобы он сказал Ноа, что ему нельзя разговаривать с Лиамом. Мне нужно, чтобы он поддержал меня, но этого не происходит. Он просто заводит машину и задом выезжает с парковки.

– Ты будешь со мной разговаривать? – спрашивает он. Глядя в окно на проплывающие мимо витрины магазинов, я качаю головой. Продавцы снаружи украшают их к осени, и тут я понимаю, что сама этого не сделала. А должна бы. Мне нельзя отставать, поскольку мой магазин находится на Главной улице.

– Высади меня, пожалуйста, у магазина, – даже не глядя на Ника, прошу я. Он тянется к моей руке, и я позволяю ему взять ладонь, но не отвечаю ему тем же. Я слишком зла, и мне меньше всего хочется, чтобы со мной сейчас нянчились.

– Джози...

– Что Джози? Мне нужно на работу. Мне вообще не стоило брать выходной.

Ник не отвечает, просто кивает головой и едет к моему магазину. Когда он подъезжает к бордюру, я, даже не попрощавшись, выскакиваю из машины. Знаю, что позже пожалею о своем поведении, но прямо сейчас я злюсь из-за того, что на моей стороне никого.

Я открываю дверь, и меня окутывает аромат цветов. Уходя в тот вечер, я забыла включить вентилятор и теперь гадаю, сколько же в результате погибло цветов. Погибло из-за Лиама, поскольку он появился здесь, в моем магазине – единственном месте, которое не имеет никакого к нему отношения, и теперь оно испорчено.

Я включаю свет только в задней части, надеясь, что так люди не станут заходить. Несмотря на табличку «Закрыто», местные жители все равно зайдут. Они любят поговорить, выпить чашечку кофе и рассказать мне свои истории из жизни, пока я обрезаю и составляю букеты.

Хруст стекла снова напоминает мне о Лиаме. Похоже, куда бы я ни повернула, он тут как тут: вмешивается в мою жизнь, создавая хаос на своем пути. Кто же знал, что его возвращение устроит такой беспорядок?

Даже Кейтлин раскрыла ему свои объятья, как будто последних десяти лет не бывало. Ник хочет, чтобы тот только подписал бумаги, а Ноа... Ноа хочет, чтобы Лиам стал его лучшим другом. А я хочу... Не знаю, чего я хочу, кроме того, чтобы все вернулось на круги своя, как две недели назад, когда Мейсон в понедельник утром заходил сюда за цветами для своей жены.

Как только стекло убрано, я включаю айпод и начинаю колдовать над своими витринами, создавать идеальный осенний образ, украшая окно хризантемами и стеблями кукурузы. Надо не забыть спросить у Ноа, если он, конечно, со мной разговаривает, может ли он сделать мне пугало. Я добавляю пучки засушенной лаванды, чтобы придать окну немного красочности. Не все должно быть красным и золотым.

Приоткрыв дверь, чтобы впустить свежий воздух, я решаю, что на ступенях тоже нужны хризантемы и початки. Мне нужно себя чем-то занять, иначе я так и буду думать о Лиаме, Ноа и Нике. Я замираю как вкопанная. Как мог Лиам прийти мне в голову раньше Ника, который все время был рядом с тех пор, как Ноа исполнилось три? Как он мог в моих мыслях оказаться на третьем месте?

Все просто, он не должен. В нем больше человеческого, чем в Лиаме. Он умный и образованный, экстерном закончил колледж, чтобы начать свою небольшую практику и платить обществу. Он из тех людей, о которых вспоминаешь в первую очередь, а не в последнюю.

– Нужна помощь?

Я не оборачиваюсь, потому что узнаю этот голос. Никогда его не забуду, будет ли он кричать или шептать мне на ухо. Тот же голос, что преследует мои сны, позже превращая их в кошмары.

– Мне ничего от тебя не нужно, Лиам. – Я привязываю к металлическим крючкам на фасаде здания последние стебли. Они провисят здесь, если только не поднимется дурацкий ураганный ветер.

Хотя Лиама принесло в город без предупреждения.

– Я просто хочу поговорить, Джози. Мы можем вести себя как взрослые?

Стоит мне обернуться, как я тут жалею об этом. Впервые я вижу его таким, какой он есть на самом деле. Его руки обнажены, и мне, наконец, видны все его татуировки – конечно, до этого я и не пыталась их рассмотреть, просто мне было любопытно. Я сосредотачиваюсь на них, прежде чем позволить своему взгляду скользнуть дальше. У него все такие же, как и в школе, рельефные руки, но сейчас, наверно, даже больше. Джинсы, поношенные и, похоже, дорогие, не те Левис, которые он носил, когда мы встречались, свободно сидят на талии. Даже с ремнем кажется, будто они вот-вот сползут, если он не будет осторожен.

Он смотрит на меня, когда наши взгляды встречаются, и улыбается, но без самодовольства, как раньше. Он знает, что я его рассматриваю, и позволяет мне это делать, даже не показывая вида.

Никогда не думала, что татуировки – это так сексуально. Но глядя на Лиама, я задаюсь вопросом, есть ли у него еще те, которые мне не видны, и мне хочется спросить у него об их значении.

– У тебя есть... – я замолкаю. Этот вопрос – черта, за которую я не готова переступить.

– Есть что?

– Ничего, неважно, – качая головой, говорю я. Поднявшись по ступеням, я оставляю его стоять на тротуаре. Захлопываю дверь ногой, фактически отгораживаясь от него.

– Джози, – говорит он так тихо, что у меня чуть не разбивается сердце. Я скучаю по этому голосу, и вот он здесь, звучит у меня в голове. Мне хочется закричать, чтобы он убирался. – Прости за то, что произошло. Мне хотелось спросить о том, что ты сказала.

Я запускаю пальцы в волосы, пока он разговаривает с моей спиной. Когда он дотрагивается до меня, мне хочется растаять и свернуться в его объятьях, но это прежняя я. Нынешняя же разворачивается и смотрит на него со злостью и ненавистью в глазах, и он это понимает, потому что отступает назад и встряхивает головой.

Я приподнимаю брови, давая понять, что он может продолжать.

Лиам делает глубокий вдох и смотрит на меня, а потом опускает взгляд в пол. Он теребит нижнюю губу, а я борюсь с желанием отвести от губ его руку и переплести наши пальцы, как раньше.

– Ты сказала, что пыталась сообщить мне о Ноа. Знаю, что я поменял номер телефона, а этого делать не нужно было, но ты сказала, что пыталась, и мне хотелось бы знать как.

– Почему я должна тебе говорить? – защищаясь, я скрещиваю руки на груди.

– ДжоДжо, я прошу тебя дать мне шанс. Я знаю, что все испортил, но тебя там не было, и ты ни черта не знаешь, через что я прошел. – Лиам начинает мерить пол шагами и теребить свои волосы. – Стресс и одиночество, я просто...

– Изменил? – перебиваю я.

Он вскидывает голову, но я уже знаю ответ раньше, чем он произносит слова:

– Никогда, – шепчет он. – Я никогда бы не проявил по отношению к тебе такого неуважения. Когда мы были вместе, я никогда не смотрел на других девушек так, как смотрел на тебя.

– Ты бросил меня. Очевидно же, что меня тебе было недостаточно.

– Господи, ты вообще себя слышишь? Дело было не в тебе, а во мне и том, как я изменился.

– Думала, что ты придумаешь что-нибудь получше, учитывая то, как гениально обращаешься со словами. Почему бы тебе просто не сказать мне, что ты был несчастлив?

– Потому что это не так, я чувствовал, будто... будто я задыхаюсь.

Глава 15
Лиам

Я не хотел ей этого говорить, потому что знал, что не выдержу ее вида в таком состоянии. Она опускает глаза, отступает назад, ее грудь вздымается и опадает, когда она пытается перевести дыхание. От этого зрелища у меня разбивается сердце – оно хуже того вечера, когда я бросил ее. В тот вечер я выбрал путь труса.

– Я так рада, что ты здесь. Ты, должно быть, устал.

Ее руки находят мои, она пытается затащить меня в свою комнату в общежитии, но я не двигаюсь с места.

– Не хочешь зайти?

Хочу, но не могу. Если я войду, то никогда не уеду, и ничего не изменится. Моя жизнь так и будет идти по одной и той же схеме, а если я ее не изменю, то сойду с ума.

Я слегка качаю головой, но этого достаточно, чтобы привлечь ее внимание.

– Что-то не так, Лиам?

У меня перехватывает горло, сердце... кажется, что оно сейчас выскочит из груди. Я знаю, что поступаю правильно, но почему же так ужасно себя чувствую?

– Я бросил колледж.

На ее лице вспыхивают первые признаки гнева. Я отклонился от плана. От чисто американского плана, согласно которому я становлюсь футбольным игроком НФЛ, мы живем в тихом районе, растим двух детей, мальчика и девочку, а она ездит на мои игры и ни одну не пропускает, потому что она моя личная чирлидерша.

– Ясно, и почему?

– Я... э-э... я не могу...

– Не можешь что? Малыш, ты меня пугаешь. Заходи, и мы поговорим об этом. Мы позвоним твоему тренеру и все уладим.

Меня накрывает чувство облегчения, когда она говорит «мы позвоним твоему тренеру». Именно этого я и не хочу и знаю, что принял правильное решение. Я больше не хочу играть в футбол.

– Я больше не могу быть с тобой, Джозефина, – говоря эти слова, я не смотрю на нее. Я разворачиваюсь и ухожу, игнорируя ее голос, зовущий меня по имени. Я бегу по коридору, лавируя между людьми, ставшими свидетелями нашего разрыва.

Мне хочется шагнуть вперед и заключить ее в свои объятья, сказать ей, что в тот вечер я совершил самую большую ошибку в своей жизни, оставив ее здесь. Мне нужно было ворваться к ней, собрать сумки и забрать ее с собой. Два дня поездки в Лос-Анджелес прошли бы гораздо лучше, если бы по ночам я обнимал ее, пока мы спали в грузовике. Мой завтрак, состоящий из чипсов «Доритос» и колы, стал бы лучшим, потому что она разделила бы его со мной.

Но вместо этого я два дня провел за рулем с текущими по лицу слезами, потому что совершил самую ужасную вещь, которую когда-либо делал. Я разбил свое собственное сердце, когда сказал, что все кончено.

– ДжоДжо...

Она вскидывает руки, и я замолкаю. Стоит ей поднять взгляд, как тот вечер возвращается. Макияж, черный и трагичный, растекается по лицу, оставляя дорожки боли, разрушающие ее красоту.

– Из-за чего столь важного ты бросил меня?

Я вздыхаю. Не знаю, как ей объяснить Бетти и день, изменивший мою жизнь.

– Я же сказал, что мне нужно было что-то другое.

– И дело не во мне?

– Нет. – Я качаю головой, чтобы подчеркнуть сказанное. – Дело не в тебе. Я ненавижу себя за то, что не взял тебя с собой. Я должен был, но думал, что ты не поедешь, а я не хотел слышать твоего отказа.

– Значит, ты просто разбил мне сердце и оставил одну воспитывать ребенка?

– Черт побери, ДжоДжо. Если бы я знал о ребенке, то остался бы и что-нибудь придумал. Я бы женился на тебе и вернулся в колледж.

– Но ты не был бы счастлив?

Я не могу ей ответить, и она это знает. Моего молчания достаточно.

Джози делает глубокий вдох и кивает.

– Так значит, ты уехал в Калифорнию и стал классным музыкантом. Знаешь, что самое смешное во всем этом? Я не думаю, что тебе так уж нравилась гитара. Я знаю, что во время пения ты играл бы мне, но всегда считала, что ты шутишь. Хреновая же из меня девушка.

– Ты не думала, что у меня хорошо получается?

Она качает головой.

– Нет, дело не в этом. Я просто думала, что для тебя это шутка, что так ты пытаешься позлить отца.

– Я всегда играл. Меня это успокаивало и помогало выразить чувства. Когда я поступил в колледж, то стал играть чаще. Однажды я пошел на вечер «открытого микрофона» и начал играть. Мне очень понравилось, понравилась каждая секунда, и я пытался сказать тебе, но ты меня не слушала. Ты лишь хотела разговаривать о футболе, своих занятиях и делах Кейтлин и Мейсона. Ты не слушала меня, когда я пытался рассказать, что у меня взорвется голова, и что я каждую ночь просыпаюсь с колотящимся сердцем, потому что чувствую ужасное одиночество и ненависть к колледжу. Мои три лучших друга учатся в разных колледжах, а я оказался здесь без них.

Глядя на меня, Джози облокачивается на прилавок. Первый раз она по-настоящему смотрит на меня и не хмурит брови. Ее заплаканное лицо прекрасно. Мне хочется вытереть ей слезы. Хочется взять и стереть последние десять лет.

Я хочу начать все сначала.

– Послушай, я пришел сюда обсудить Ноа, но мы немного ушли от темы, и мне не нравится видеть тебя плачущей.

– Неужели? – Она поднимает на меня глаза так, будто я шучу.

Я не могу сдержать улыбки при виде ее невинного взгляда.

– То, что в тот вечер я уехал, не значит, что я изменился.

На ее лице возникает удивление. Она смотрит на меня, возможно, гадая, говорю ли я правду. Это так, но я уже близок к тому, чтобы в этом признаться.

– У меня выступление у Ральфа, так что я пойду. Увидимся позже, ДжоДжо.

Перед тем, как отвернуться, я колеблюсь. Я бы все отдал за то, чтобы ощутить ее руки вокруг себя, еще раз услышать: «Надери им задницу». Чтобы ее губы коснулись моих, даже если всего на мгновение. Этого бы хватило на следующие десять лет.

Когда я подъезжаю к Ральфу, парковка вся заполнена. Прошлым вечером мы столкнулись с ним в магазине, и он попросил меня об одолжении. Я не мог ему отказать, поскольку раньше он покупал нам пиво. Тем более что такого в том, чтобы выступить в пабе среди друзей?

С гитарой на спине я открываю дверь. Посетителей не много – идеально. Ральф видит меня и, огибая барную стойку, заключает в свои медвежьи объятья.

– Большое тебе спасибо, Лиам. – Он хлопает меня по спине. Его улыбка – достаточная для меня благодарность.

– Все, что угодно. Только, э-э, ты разве не размещал объявление?

– Размещал, – говорит он, почесывая голову. – Но все решили, что я просто прикалываюсь.

Я начинаю смеяться. Это самая смешная чепуха, которую я слышал за последнее время.

– Хорошо. Мы отлично проведем время.

С Ральфом я иду к бару и впервые наслаждаюсь несколькими законными бутылочками пива. Вокруг снуют люди, игнорируя меня, что мне нравится. Некоторые останавливаются и здороваются, но они разговаривают с Лиамом Вестбери, а не Пейджем.

Ральф рассказывает, что нашел себе жену и теперь одомашнился. Мне трудно в это поверить, но я все равно его поздравляю. Он приглашает меня на ужин, и до меня доходит, что мое время здесь подходит к концу. Я отвечаю, что, может, в другой раз, потому что мне нужно возвращаться в понедельник. С грустным лицом он говорит, что понимает и что я такой популярный музыкант и все такое.

Как бы мне хотелось понимать.

В конце концов, я поднимаюсь на небольшую сцену. Я, моя гитара, стул и бутылка пива «Бад». Ни светящих в лицо софитов, ни швыряющих в меня свое нижнее белье орущих девчонок. За спиной нет моей группы, которая бы жаловалась на звук, а когда я смотрю влево от сцены, то там никто не ждет от меня идеального шоу.

Здесь, в пабе, только я и около сотни людей.

Ральф приглушает свет, и я замечаю несколько фотоаппаратов. Вспышки меня ослепляют, но я уже к этому привык.

– Итак, меня зовут Лиам Пейдж. – Пока я говорю, толпа ведет себя тихо. Несколько посетителей издают громкие возгласы, другие свистят, и мне это напоминает, почему я вечер за вечером поднимаюсь на сцену. Мне нравится это ощущение. Мне нравится мгновение, когда в первом аккорде песни, которую я написал, палец скользит по струнам гитары, и публика сходит с ума. Мне нравится вглядываться и видеть людей, поющих мои песни, как будто они здесь одни.

Пока я играю, люди разбиваются на парочки и танцуют. Впервые за много лет я исполняю в пабе сольный сет и вспоминаю, почему мне так это нравится. Фанаты принимают участие, они – часть шоу. Чем дольше длится мой сет, тем сильнее заводится публика. У Ральфа сегодня отлично идет торговля, а у меня не иссякает пиво, хотя он и уносит полупустые бутылки.

Кто-то выкрикивает, что любит меня, я отвечаю: «Спасибо». Никогда я не скажу своим поклонникам, что люблю их, даже в ответ на что-то такое невинное. В своей жизни я любил только одного человека, и эти слова я приберегу для своей девочки и теперь своего сына.

Сидя здесь, я осознаю, что хочу быть отцом для Ноа. Мне хочется, чтобы он увидел меня таким и понял, что в жизни, помимо футбола, есть и другие вещи. Он может стать артистом или даже жить под мостом, но я все равно поддержу его решение, если он мне позволит.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Ральф кого-то обнимает, а рядом с ним стоит рыжеволосая девушка, с которой я в тот день в магазине видел Джози. Когда Ральф отступает назад, я понимаю, что он обнимал Джози. Она стоит позади, в темноте я едва могу ее разглядеть, но чувствую ее. Она живет у меня под кожей.

– Я спою песню, которую только написал, так что вы, ребята, первые ее услышите. Прошу прощения, если она немного сыровата.

Я всматриваюсь в надежде, что она повернется ко мне лицом. Первый куплет я пою в ее сторону, взгляд направлен туда, где я в последний раз ее видел. Второй куплет пронзает меня, открывая множество моих ран.

«Руки незнакомки, горячие поцелуи,

Я пытаюсь заполнить пустоту от той, по которой скучаю.

Шлейф ароматов, ресницы и кружево,

но я слышу лишь твой голос, я здесь так неуместен.

Это лишь обезболивающее, и больше ничего.

Обезболивающее».

Я заканчиваю последний рифф, не в состоянии взглянуть в дальнюю часть помещения, чтобы узнать, стоит ли она там. Эта песня для Джози, а для меня способ сказать ей без слов, кто я без нее.