Текст книги "Дьявольский полк"

Автор книги: Хассель Свен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– А если попадемся, mon Commandant? – спросил с улыбкой Легионер. – Мы охотно вам поможем, раз для вас это так много значит, но не позволим, чтобы ваши офицеры морочили головы и угрожали нам. Как вы сами сказали, мы солдаты. Мы уже долгое время солдаты. Это и все, на что мы годимся. Наша работа – жечь, грабить и убивать. Мы родились на армейской мусорной куче, там и отдадим концы, но мы знаем, какой приговор вынесет трибунал за саботирование приказов фюрера. Мы не идиоты. Нам предстоит одеться в эсэсовские шинели и заняться нелегальной перевозкой, на которую уйдут тысячи литров драгоценного бензина. Бензин, mon Commandant, необходим для наших тяжелых «тигров». За неправомочный расход его можно поплатиться головой. Мы не хотим, чтобы нас пытали гестаповцы на виа Тассо. Я много слышал о штурмбаннфюрере Капплере, обосновавшемся в прежнем культурном районе. Мы не хотим гибнуть перед концом войны ни за какое количество священного хлама. Если в ваших силах дать нам оправдание в виде официального приказа, можете нами располагать.

– Правильно, – послышался сзади голос Порты.

– Если все удачно сойдет, – мечтательно сказал Малыш, – нам могут поставить памятник. Ничего не имею против того, чтобы стоять здесь, глядя на долину Лире.

– Ты можешь быть флюгером на этой церкви, – сказал Порта.

– Заткнитесь! – гневно рявкнул Легионер.

– Если хочешь, могу дать вам письменный приказ. Вы официально приданы моему подразделению. В случае какой-то неудачи вас никто не сможет обвинить.

– Будем надеяться, – пробормотал Легионер. – Правда, я не особенно уверен. Ладно, беремся.

Офицеры стали подниматься по ступеням базилики.

Легионер повел автоматом. Мы затаили дыхание, решив, что он хочет скосить их. Он злобно рассмеялся.

– Мы сошли с ума. Если б положили их и доложили об этом, нас всех бы повысили в звании и, возможно, мы избавились бы от фронта. Мне с самого начала не нравилось это дело, – объяснил он. – Потом я встретил одного типа в монашеской рясе. Эсэсовца. Из тех, кого Гейдрих внедрил в религиозные ордена, чтобы подрывать их изнутри. Он рассказал мне об одном особом приказе, совершенно секретном.

– Как же ты разговорил его? – спросил Старик.

Легионер лукаво засмеялся и поднял партийный билет. Узнав его, мы кивнули. Этот билет мы забрали у эсэсовца, отправленного к нам за трусость. А его хозяина сбросили с утеса.

– Он здесь не так уж долго. Прибыл с беженцами, но знает обо всем, что происходит. По этому особому приказу из монастыря ничего нельзя вывозить. Все должно быть уничтожено вместе с ним. Не нами, противником.

Порта одобрительно свистнул.

– Неплохо придумано. Решающее сражение произойдет здесь, на вершине святой горы. Мы будем защищать монастырь, а противник – разносить его вдребезги. А Геббельс подготовит длинную историю о зверствах этих варваров из-за океана, которые уничтожили самый древний и замечательный культурный центр Европы. Мы хотели вывезти сокровища, но нам помешала их зверская артиллерия. И все наивные души легко это проглотят. Геббельсу нужно будет только сказать: «Разве наши снаряды разрушили монастырь? Нет, нашего противника». Я не удивлюсь, если после Монте-Кассино наступит черед Ватикана. Думаю, это проба. Если она удастся, папе придется туго.

Легионер потер подбородок и продолжал:

– Это чертовски опасное дело. Вряд ли эти офицеры представляют, насколько опасное. Они думают, самое худшее, что может случиться с ними, – это трибунал и стенка. Если бы так. Мы будем с воплями просить о смерти. Умолять о расстреле. В руках специалистов человек невероятно живуч. Эта идея насчет монастыря принадлежит Кальтенбруннеру. Он ненавидит католиков еще больше, чем Гейдрих. И ребята на виа Тассо будут ломать нас на колесе.

– Я однажды видел, как во время допроса у лейтенанта лопнул живот от сжатого воздуха. Они используют для пыток и воду, – вмешался Малыш.

– В другой раз расскажешь, – махнул ему Старик рукой, веля замолчать.

– Предлагаю, – продолжал Легионер, – чтобы мы с Малышом уложили этого типа из СД. Я пообещал предупредить СД в Риме; вскоре я должен встретиться с ним у старого распятия снаружи. Малыш может подойти к нему сзади и набросить удавку на шею. Потом бросим его под грузовик и переедем колесами, так что никто ничего не заподозрит, а затем, думаю, нужно будет драпать отсюда, как можно быстрее. Это рискованное дело ничего нам не даст. Никто нас не поблагодарит. Офицеров будут восхвалять на небесах, а про нас забудут.

– С другой стороны, – сказал, лукаво улыбаясь, Порта, – я думаю, что глупо допускать, чтобы такие ценности погибли. На древностях помешано множество людей. Допустим, по пути отсюда к Риму кое-что пропадет… Улавливаете?

– После войны у нас может возникнуть уйма неприятностей, – сухо заметил Старик. – Не думайте, что эта война окончится, когда парочка генералов распишется в положенных местах. Тут-то и начнется самое интересное. Каждый поспешит всеми силами обелить себя. А мы, мелкая сошка, будем за все расплачиваться.

– Tu as raison, mon sergeant [103]103
  Ты прав, мой сержант (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть], – кивнул Легионер.

– Трусы вы, – сказал Грегор Мартин. – Мы с моим генералом выносили из музеев немало славных вещиц.

– Правильно, – воскликнули одновременно Марке и Порта.

Легионер кивнул Малышу.

Малыш с убийственным блеском в глазах помахал удавкой из стальной проволоки. Они вдвоем вышли из ворот и скрылись в темноте, спускаясь по узкой тропинке.

VI

Мы сидели на голой земле. Танки были вкопаны так, что противник нас не видел. Время от времени над нашими головами пролетали снаряды. Грузовики, проехав по верхней дороге, подняли тучу пыли, которая осела на наши черные мундиры и сделала их белыми.

Подножье горы огибала река, темно-синяя, как небо, на дне ее бриллиантами поблескивали камни. Наши миски были полны спагетти. Умельцы могли наматывать их на вилку. Одним из таких умельцев был Хайде; впрочем, он все делал превосходно. Порта высоко поднимал вилку, свободные концы спагетти болтались, и он шумно, с удовольствием втягивал их в рот.

Малыш уже съел все и грыз пальцы.

Всякий раз, когда снаряд взрывался неподалеку, мы падали на землю, не выпуская мисок, и весело смеялись, обнаружив, что целы.

Порта указал на несколько плывших по реке полуразложившихся трупов. До нас доносился их смрад.

Барселона засмеялся.

– Неважно, в каком окружении ешь, если ешь хорошо!

Порта обсосал с куска свинины масло и томатный соус, потом сунул его в карман. Он неизменно думал о черном дне.

Нас ни в грош не ставили, поэтому мы ненавидели войну. С другой стороны, довоенной жизни мы не помнили. Притворялся, что помнит, только Порта, но он был лжецом божией милостью.

У нас была оплетенная бутыль вина, вкусом оно напоминало кислоту, но что из того? Если зажимать нос, когда пьешь, это было почти незаметно.

Несколько снарядов попали в реку. Брызги чуть-чуть не долетели до нас.

Малыш вылизал миски дочиста, что избавило нас от необходимости их мыть. Он всегда вылизывал миски в походной кухне. Никак не мог насытиться. Правда, он был очень большим.

Мы просидели там все утро и большую часть второй половины дня. Место было хорошее. Нас, должно быть, искали уже несколько часов. Нам было наплевать. Эту войну выигрывали не мы – и наше отсутствие ничего не значило.

УНТЕРШТУРМФЮРЕР СС ЮЛИУС ХАЙДЕ

Малыш с Портой ехали в первом грузовике. Малыш держал древнее распятие, и они откровенно обсуждали, сколько бы выложил за такую вещь богатый коллекционер. Между ними сидела монахиня, не знавшая немецкого языка, и когда они непристойничали, смеялась вместе с ними, не понимая ни слова.

Когда мы подъехали к деревне Кассино, нас остановила полиция вермахта; в лучах фонариков заблестели наши эсэсовские эмблемы.

– Развлекаетесь? – засмеялся Порта в грубое лицо под каской.

– Особое подразделение? – проворчал полицейский.

– Именно, – непринужденно ответил Порта. – Выполняем особое задание самого рейхсфюрера СС.

Хайде подошел широким шагом, полы его шинели с погонами унтерштурмфюрера развевались, на груди болтался автомат.

– Черт возьми, кто смеет нас останавливать? – угрожающе заревел он.

Фельдфебель из полиции вермахта занервничал, щелкнул каблуками и отбарабанил:

– Разрешите доложить, герр унтерштурмфюрер, все машины подлежат обыску. Приказ армейского командования.

– Мне плевать на всех армейских командиров, – проревел Хайде. – У меня только один командир: рейхсфюрер СС. – Угрожающе повел автоматом. – Освободи путь моей колонне, фельдфебель, если не хочешь болтаться на виселице. И эта перевозка, имей в виду, совершенно секретная.

– Jawohl, герр унтерштурмфюрер, – испуганно пробормотал полицейский вермахта [104]104
  Это, наверное, фельджандарм (полевой жандарм). – Прим. ред.


[Закрыть].

– И пошел к черту с этим «герр». Мы в СС давно без него обходимся [105]105
  В СС и его подразделениях в отличие от вермахта к старшим обращались просто по званию, без употребления слова «господин» (Herr). – Прим. пер.


[Закрыть]. – Хайде надменно вскинул руку и проревел в темноту: – Хайль Гитлер!

Шлагбаум подняли. Колонна двинулась дальше.

Разгрузились мы в крепости Сан-Анджело, вернее, разгружали другие, а мы тем временем пили, лежа в тени. Порта раздобыл целую корзину снеди. Несколько человек из роты обслуживания хотели примазаться к нам, но мы их грубо отшили; один штабс-ефрейтор начал наглеть, и это стоило ему двух передних зубов.

На закате мы поехали обратно в Кассино. Гауптман из танковой дивизии «Герман Геринг» выдал нам приказы на перевозку.

Во время следующего рейса нас остановили лишь только возле Валамонтоне, километрах в двадцати от Рима. Тут Хайде тоже разобрался на эсэсовский манер, правда, не так легко, поскольку пришлось иметь дело с лейтенантом полиции вермахта, здоровенным типом с гранатами за поясом.

– Приказ на перевозку, – потребовал он, угрожающе глядя на нас.

Хайде не обращал внимания на опасность, так как был одержим своей эсэсовской формой. Он подошел к лейтенанту вплотную, чуть согнул колени и сдвинул на затылок эсэсовскую фуражку.

– Вы соображаете, что делаете, болваны? Меня уже второй раз задерживают во время этой совершенно секретной перевозки. Хотел бы я услышать, что скажет рейхсфюрер, узнав об этом.

Но здоровенный лейтенант не испугался первого рыка.

– Приказ, унтерштурмфюрер? Рейхсфюрер СС не одобрит того, что я пропустил колонну без проверки.

– Если хочешь что-то узнать, лейтенант, – раскатился голос Хайде над домами в затемненном Бальмонте, – обратись к ребятам на виа Тассо. Они научат тебя, как саботировать приказы рейхсфюрера. Даю десять секунд, чтобы убрать этот драндулет, которым ты преградил дорогу! Иначе мы откроем огонь.

Лейтенант как будто бы уменьшился в росте. Нервозно вскинул руку, что, видимо, должно было означать нацистский салют, и повернулся к своему обер-фельдфебелю, небрежно прислонившемуся к полицейскому грузовику:

– Убери с дороги эту штуку, приятель! Не стой, разинув рот! Ты что, хочешь саботировать приказы рейхсфюрера? Соскучился по снегам на Восточном фронте?

Обер-фельдфебель засуетился, рыча и бранясь на сидевшего в кабине водителя.

Хайде демонстративно отпил из фляжки глоток, не предложив лейтенанту. Потом встал, расставив ноги, в сдвинутой на затылок эсэсовской фуражке, положил палец на спусковой крючок и наблюдал, как груженые машины проезжают мимо лейтенанта и его усердных подчиненных. Принялся небрежно насвистывать, презрительно глядя на рослого полицейского.

Лейтенант искоса посмотрел на повязку на рукаве Хайде, которую тот надел по собственной инициативе. На ней были буквы РСХА [106]106
  Сотрудники РСХА подобной повязки не носили, как и любых других повязок на полевой форме. – Прим. ред.


[Закрыть].

Хайде сунул руку ему под нос.

– Тебе не нравится моя повязка, лейтенант?

– Если б сразу сказали, что вы из РСХА, то могли бы проехать без разговоров, но тут разъезжает столько всякой швали с совершенно неправдоподобными документами за подписью каких-то паршивых генералов. Однако раз вы ребята Генриха [107]107
  Имеется в виду Генрих Гиммлер. – Прим. пер.


[Закрыть], дело другое.

Мимо медленно проезжал десятитонный крупповский грузовик. Лейтенант Фрик в эсэсовской каске выглядывал из окошка водительской кабины. Он в замешательство откозырял, что могло бы стать роковой ошибкой, если б не мгновенная реакция Хайде.

– Ты что это, черт возьми? Все еще считаешь себя армейским обер-лейтенантом? Не усвоил еще, что мы отдаем германский салют, а не делаем ваши юнкерские жесты? – И с широкой улыбкой повернулся к лейтенанту фельджандармерии. – Пришел к нам из люфтваффе. Что только делать с этой швалью? Мы приняли их под Харьковом десять тысяч. Так распорядился генерал Хауссер. Что он за командир? Вот папа Эйке или Зепп Дитрих, это да [108]108
  Пауль Хауссер командовал под Харьковом Танковым корпусом СС, до этого – дивизией СС «Дас Рейх»; Зепп Дитрих – командир «Лейбштандарта», позже 1-го танкового корпуса СС и 6-й танковой армии СС, Теодор Эйке – создатель и командир дивизии СС «Мертвая голова». – Прим. ред.


[Закрыть].

– Что вы за часть? – спросил лейтенант.

– Первая латышская гренадерская дивизия СС [109]109
  Имеется в виду 15-я гренадерская дивизия войск СС (латышская № 1); правда, в Италии она никогда не была. – Прим. ред.


[Закрыть].

Лейтенант протяжно свистнул.

– Стало быть, кое-что готовится. Это вы сопровождали все транспорты с евреями. Я ехал с одним в Аушвитц [110]110
  Немецкое название Освенцима. – Прим. пер.


[Закрыть], где охрану несли ваши ребята из Первой латышской. Вынести это было не так уж легко, а я повидал поболее, чем большинство людей. Участвовал в том большом расстреле в Киеве, мы положили несколько тысяч за пару часов.

– Рейхсфюрер ценит нас, – с гордостью сказал Хайде. – Мы исполняем то, что приказано, и никаких.

Лейтенант доверительно подался поближе.

– Унтерштурмфюрер, Пий открывает свое истинное лицо? Час настал? Говорят, акция против евреев проводилась только для того, чтобы спровоцировать эту старую лису и его треклятых кардиналов.

Хайде громко засмеялся, смех его можно было истолковать по-разному. Лейтенант кивнул и хлопнул по кобуре.

– В тридцать четвертом году на закрытых партийных собраниях нам обещали, что чума христианства будет искоренена.

– Знаю. Священникам и нам тесно в этом мире, – проворчал Хайде. – И мы не отступим.

– Вот это приятно слышать, – усмехнулся лейтенант, довольно потирая руки.

– Надеюсь, – прошипел Хайде, – иначе мне захотелось бы забрать тебя с собой.

Лейтенант принужденно засмеялся.

– Поймите меня правильно, унтерштурмфюрер. Само собой, ваша перевозка совершенно секретная, но вы направляетесь в Рим?

Хайде выпятил грудь.

– В Рим, конечно.

Лейтенант смущенно провел рукой по крепкому подбородку, потом спросил:

– Знаете, что вам придется проезжать еще два дорожных поста? Мы установили их двадцать минут назад. Приказ с виа Тассо.

Хайде закусил нижнюю губу, затянул подбородочный ремень фуражки.

– Черт возьми, что за ерунда? Если я еще задержусь, этим ребятам придется плохо. Рейхсфюрер сказал мне напоследок: «Унтерштурмфюрер, если возникнут какие-то препятствия, стреляй без колебаний!» Но, может, лучше ты скажешь мне пароль?

– Не знаю… Это большой риск, унтерштурмфюрер. – Гора плоти была заметно взволнована. – Приказы мне с виа Тассо тоже помечены грифом «совершенно секретно»!

Ствол автомата Хайде опустился и смотрел прямо на поясную пряжку лейтенанта.

– Рейхсфюрер приказал стрелять, если меня задержат.

– Ватерлоо, – прошептал лейтенант, глядя на дуло автомата, как зачарованный.

Лицо Хайде расплылось в довольной улыбке.

– А отзыв?

– Блюхер.

Хайде опустил дуло к земле.

– Спасибо, товарищ. Терпеть не могу стрелять в собрата-офицера, если в этом нет крайней необходимости.

Лейтенант внезапно заволновался и бросился к деревянному домику на обочине.

– Что за треклятое сборище недоумков! – Отбросил в сторону унтер-офицера, чтобы побыстрее подойти к полевому телефону. Неистово завертел ручку аппарата, прошипел в трубку несколько кодовых слов и разразился бранью. – Обер-фельд, – проревел он человеку на другом конце провода. – Если колонна, которая сейчас в пути, не проедет без задержки твой пост, ты поплатишься головой! Приказ рейхсфюрера.

Автомобиль-амфибия Хайде стоял с погашенными фарами на обочине.

– Следуйте за мной, – крикнул лейтенант и сел в свой большой «кюбель» [111]111
  Имеется в виду «кюбельваген» – легковой автомобиль в вермахте. – Прим. ред.


[Закрыть], стоявший под деревьями. Громко рыча мощным мотором, машина понеслась в направлении к Риму, из-под колес ее летела грязь.

Хайде вскочил в свой автомобиль и ободряюще улыбнулся Грегору Мартину.

– За ним, Грегор! Покажи, на что способен водитель фургона! Лейтенант не должен оторваться от нас. Если он начнет думать, нам конец!

Через пять минут Грегор выругался, резко затормозил и едва не врезался в большой стоявший грузовик. Легкая амфибия проползла на боку вдоль колонны грузовиков, два раза перевернулась и оказалась в поле.

Оба они с бранью вылезли целехонькими из поврежденной машины. Здоровенный лейтенант подбежал к ним с двумя полицейскими. Подобострастно стал отряхивать от пыли шинель Хайде, но тот раздраженно оттолкнул его.

– Что это такое, черт возьми, лейтенант? Ты снова остановил мою колонну? Соедини меня с СД, я поговорю с группенфюрером Мюллером в Берлине [112]112
  Вернее было бы сказать – гестапо, тем более, что оно было более пугающим названием. Однако ни гестапо, ни СД не имели права действовать против чинов вермахта, этим занималась тайная гос. полиции. Только после провала покушения на фюрера гестапо стало арестовывать офицеров. – Прим. ред.


[Закрыть]. Тебе пора отправляться на Восточный фронт.

– Все в порядке, унтерштурмфюрер. Колонна может беспрепятственно следовать дальше. Я разберусь с наглым обер-фельдфебелем, который командует здесь.

Обер-фельдфебель полиции вермахта, стоявший чуть позади нервничающего лейтенанта, забормотал объяснение.

– Заткнись, обер-фельд! – истерично заорал лейтенант. – Ты гнусный саботажник. И скоро будешь рядовым пехотинцем в России. Вот увидишь. А теперь исчезни! Пошел вон!

Обер-фельдфебель пробормотал что-то неразборчивое.

Лейтенант выхватил пистолет из желтой кобуры.

– Заткнись, никчемная тварь, а то пристрелю за неповиновение!

Хайде широко усмехнулся. Он стоял посреди шоссе, широко расставив ноги, с автоматом на груди. Его поведение одобрил бы даже сам Гиммлер. Хайде играл свою роль превосходно, словно был рожден для нее – в определенном смысле так оно и было.

– Почему бы не сделать этого сейчас, лейтенант? В наших рядах нет места полусолдатам. Я представляю себе этого человека повешенным на суку.

Обер-фельдфебель торопливо скрылся в темноте, мысленно желая всем офицерам СС оказаться на дне самой горячей пропасти ада. За несколько секунд его восхищение немецкой системой перешло в ненависть.

– Мерзкий тип, – прошептал один из его подчиненных.

– Эта скотина поумнеет, когда придут американцы, – проворчал обер-фельдфебель. – Я пойду добровольцем в новую военную полицию, которую создаст в Третьем рейхе наш нынешний противник, и все время посвящу тому, чтобы ловить офицеров СС.

Автомобиль-амфибия весело горел. Лейтенант великодушно предложил Хайде свою большую машину. Хайде снисходительно принял предложение и пообещал вернуть ее на контрольном посту на обратном пути.

Лейтенанта Фрика била нервная дрожь. Он то хвалил, то бранил Хайде. Если б тот лейтенант заподозрил, что его водят за нос, последствия были бы непредсказуемыми.

Порта беззаботно рассмеялся.

– Виновных будут искать в Первой латышской дивизии.

– А когда выяснят, что ее даже нет в Италии? – спросил Фрик, покачивая головой.

– Тогда заподозрят партизан в этих горах, герр лейтенант, – сказал Порта и взвалил на плечо тяжелый ящик. – Никому в голову не придет искать преступников в Двадцать седьмом полку особого назначения. Имейте в виду, в штабе группы армий «Юг» мало кто знает о нас.

– Наше пребывание в Италии настолько секретно, – крикнул Малыш из подвала Сан-Анджело, где сражался с тяжеленным ящиком, – что мы сами едва знаем, что находимся здесь.

Тут Барселона споткнулся и уронил ящик с алтарными реликвиями, тот заскользил вниз по лестнице и придавил два пальца Малышу. Малыш яростно взревел, выдернул руку, едва не оставив пальцы под острым углом увесистого ящика, двумя громадными прыжками достиг верха лестницы и бросился к Барселоне; из его поврежденной руки хлестала кровь.

– Испанская тварь, ты это нарочно!

Он выхватил у Порты древнее распятие и, угрожающе занеся его над головой, погнался за выбегавшим со двора Барселоной.

Падре Эмануэль, стоявший в воротах с двумя монахами, мгновенно понял, что происходит. Хотел падре спасти распятие или Барселону, мы так и не поняли, но он подставил Малышу ногу, тот упал и прополз по двору несколько метров на животе. Монахи быстро выхватили у него распятие.

Малыш.поднялся на ноги, ярясь и ругаясь. Потом увидел Хайде – тот расхаживал с важным видом в эсэсовской форме, заложив руки за спину, и не спешил убраться от греха подальше.

– Ты подставил мне ногу, скотина, – заорал Малыш и в бешенстве бросился к нему.

Хайде пустился наутек, но Малыш догнал его на середине моста Сан-Анджело и бросил, как бомбу, в реку. Хайде подплыл к берегу со скоростью быстроходного катера, поднялся зигзагами, оттолкнул лейтенанта Фрика, пытавшегося его удержать, и бросился к Малышу.

Малыш поднял толстую балку и взмахнул ею, будто цепом. Мы ликовали. Нам требовалось именно это: хорошая драка.

Лейтенант Фрик пригрозил нам трибуналом, если мы не будем продолжать разгрузку, но никто не обратил на него внимания. Пропускать драку между Малышом и Хайде мы не хотели.

– Малыш, – крикнул подначивающе Грегор, – Юлиус говорит, что тебе с ним не справиться.

Малыш злобно зарычал и утер лицо поврежденной рукой, измазав его кровью.

– У него сильное кровотечение, – заметил падре Эмануэль.

– Ерунда, – усмехнулся Порта. – Крови у него много. Юлиусу настанет конец задолго до того, как он прольет последнюю каплю.

Хайде, широко расставив руки, кружил вокруг Малыша, державшего балку занесенной.

– Я убью тебя, ненавистник евреев.

– Твое время пришло, мешок с дерьмом, – прошипел Хайде, поднял деревяшку и запустил ею в Малыша.

Малыш бросился в атаку, держа балку перед собой, словно таран. От удара Хайде вылетел в ворота, но инерция Малыша была слишком сильной и не позволила ему развить успех. Раздался треск дерева и звон стекла, когда таран пробил ставень и окно за ним. Малыш споткнулся, тут же выправился и занес над головой балку, словно громадный жезл.

Мы думали, что для Хайде настал последний миг, но за секунду до удара он перекатился и выхватил из голенища нож. Малыш едва успел юркнуть за створку ворот до того, как нож просвистел мимо. Потом схватил Хайде за лодыжки и взмахнул им. Не будь на Юлиусе каски, голова его разбилась бы о каменную стену.

Малыш вскочил обеими ногами ему на живот и, ослепленный яростью, хотел пнуть его по голове. Несколько секунд он был вне себя, но Хайде сумел откатиться под один из грузовиков. Схватил огнетушитель, ударил головкой о землю и направил на Малыша пенную струю, моментально превратив его в неистово размахивающий руками снеговик. Ослепленный, задыхающийся, он суетливо забегал и схватил по ошибке Грегора Мартина.

– Малыш, пусти. Это я, Грегор.

И тут оба повалились от удара пустым огнетушителем.