Текст книги "Дьявольский полк"
Автор книги: Хассель Свен
Жанр:
Военная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Потом Старик обнаружил, что Порта с Малышом дергали золотые коронки, несмотря на запрет Одноглазого. Попади мы в плен, нас всех казнили бы из-за них. Это привело к побоищу. Легионер сделал свое знаменитое сальто и саданул Малыша сапогами в лицо.
После этого мы сели выпить. Опорожнили свои фляжки. Ссора началась снова, когда Легионер сказал, что мы просто-напросто игрушечные солдатики, отбросы из прусской навозной кучи.
– Ах, ты, тварь из легиона французов-сифилитиков! – заорал во весь голос Порта, забыв, где мы находимся. – Говоришь, тебя кастрировали? Никто не верит этому, мерин паршивый. У тебя все отвалилось из-за арабской музыки.
– Tu me fais chier [173]173
Ты меня достал (фр.). – Прим. ред.
[Закрыть], – крикнул Легионер и метнул нож в Порту. Лезвие пронзило тулью желтого цилиндра. Порта пришел в ярость.
– Порази, Господи, всех француженок сифилисом! – выкрикнул он, схватил автомат и разрядил весь рожок в землю перед ногами Легионера. Мы бросились прятаться от рикошетирующих пуль; совершенно перепуганные, прибежали оба наших охранника. Порта встретил их выстрелом и злобной руганью, едва не убив Оле Карлсона.
Вскоре мир был восстановлен, и мы начали играть в «ножички» боевыми ножами. Это единственная игра, в которой невозможно плутовать, поэтому она быстро нам наскучила, и мы принялись метать кости. Снова завязалась драка. Малыш пытался задушить Хайде удавкой из стальной проволоки, и у нас ушло четверть часа, чтобы привести того в чувство. Потом Барселона ударил ногой Оле Карлсона.
После этого интермеццо мы стали играть в «двадцать одно», но вскоре начали клевать носом. Укрылись сосновыми ветвями и попытались заснуть. Спать нам хотелось, но после шоколада с колой [174]174
Имеются в виду переработанные орехи колы, которые могут содержать до 2,5% кофеина. – Прим. ред.
[Закрыть]сон никак не шел.
Вдали показалась большая колонна грузовиков.
– С ними мы в два счета разделаемся, – сказал Порта. – Это тыловики. Пороха не нюхавшие. Давайте уничтожим их и смотаемся. Боеприпасов там полно. Взрыв будет таким, что у папы в Риме зазвенит в ушах.
Но Старик и слышать об этом не хотел. Он всегда был степенным, лишенным воображения мастеровым. Начальство знало, что делало, когда производило в фельдфебели таких людей. Мы не особенно интересовались подробностями. И не раз со смехом делали ложные донесения, сидя в снарядных воронках.
Разразилась еще одна ссора.
– В жизни не видел более трусливой твари, чем ты! – кричал Порта на Старика. – Даже самая пылкая гомосексуальная обезьяна не позарилась бы на тебя. Твое счастье, что ты нам по душе, но предупреждаем, даже наше терпение может лопнуть. Когда-нибудь мы вынесем тебя ногами вперед.
Транспортная колонна пришла мимо нас. Это была бы хорошая жатва. Мы жадно смотрели на нее. Но Старик настоял на своем, как всегда. Начальство не ошиблось, сделав его фельдфебелем и командиром отделения. С нами не уцелел бы никто другой. Старик даже не сознавал, что ходит по краю пропасти.
Когда солнце зашло, мы снова двинулись в путь. Вокруг нас жужжали комары. Мы прикрывали ладонями огоньки сигарет. Мимо нас прошла пехотная рота, мы стояли за деревьями, вдыхая запах их «Кэмела».
– Могли бы уложить этих пехотинцев. Всех до единого, – пробормотал Порта.
– Какое множество золотых зубов, – мечтательно произнес Малыш.
– Старик, – принялись они подольщаться, – давай их перебьем. По возвращении мы поклянемся, что ты в одиночку разделался с ними. Тебе дадут Рыцарский крест. Обязательно. Подумай о жене, Старик, она получит пожизненную пенсию. Об этом стоит подумать.
Но убедить Старика было невозможно. Он даже не отвечал. Мы угрюмо смотрели вслед удалявшейся колонне.
– Там было достаточно золота, чтобы открыть публичный дом, – сказал Малыш, поднимая глаза к небу.
Порта и я шли первыми – и едва не наткнулись на палатки. Мы быстро спрятались за соснами и остановили остальных. Палаток было три. Из чих доносился храп.
По сигналу Барселоны мы выдернули колышки палаток, поймав находившихся там словно в мешок. Потом принялись бить и колоть ножами. Через несколько минут все затихло. Раздалось лишь несколько сдавленных криков, обозначивших бойню. Американцы погибли, толком не проснувшись. Мы крадучись подобрались к танкам. Задушили часовых удавками и бросили их тела в кусты. С любопытством осмотрели танки. Это были М-4 и М-Зб со смешными, как у железнодорожных вагонов, катками. Стали закладывать мины-сюрпризы. Одни должны были взорваться, когда заработает мотор, другие – при открывании люка. Легионер обладал замечательным воображением: он приспособил для этого дела словно бы небрежно лежавшую снарядную гильзу на переднем люке. Если ее сбросить, заряд взорвется. Мы зарыли выскакивающие мины, соединенные с взрывчаткой под танками.
Искавший трупы с золотыми зубами Малыш наткнулся на склад горюче-смазочных материалов. Бочки были закопаны в землю и замаскированы ветвями. Маскировка была такой хорошей, что вызвала у Малыша подозрения. Мы укрепили на дереве несколько фаустпатронов с проволочными приспособлениями, которые заставят их сработать и взорвут бензин, если кто-то сдвинет с места одну из бочек. Еще три фаустпатрона мы установили на перекрестке.
Порта застонал:
– Совершенно бессмысленно, что здесь будет лежать столько золота, никому не принося пользы. Старик, может, мы с Малышом останемся, немного поищем? Ты сможешь сделать правдивый доклад о том, что произошло здесь. Мы вас непременно догоним. Гарантирую.
– Заткнись, – проворчал Старик.
Мы бросили в кусты французскую каску, положили консервную банку из-под спагетти и записную книжку с письмами итальянского солдата на довольно видное место. Это чтобы американцы начали ломать голову. Мы надеялись, они решат, что все устроили итальянские партизаны и дезертиры. Это заставило бы их искать преступников в южных холмах и оставить нас в покое, не мешая выполнить оставшуюся часть задания.
Под вечер мы подошли к мосту. Взрывать мост – очень приятное занятие, и мы предвкушали его. Дрались за взрывную машинку, каждому хотелось повернуть ручку. Старик обругал нас. Барселона поднял большой шум: клялся, что это его работа, что он был взрывником в Испании. В конце концов мы решили бросить кости.
На ведущей к мосту дороге появился большой грузовик, за ним следовал джип.
– Кончайте эту ерунду, надо действовать, – проворчал Старик.
И хотел взять машинку, но Малыш ударил его по руке пистолетом.
– Убери лапы, чертов столяр. Твой вонючий мост будет оставаться на месте, пока кости не покажут, кому взрывать его.
Счет вел Юлиус Хайде. Я бросил кости первым, выпало всего семь очков. Порта оказался удачливее и выбросил восемнадцать. Малыш пришел в дикий восторг, выбросив двадцать восемь. На Старика никто не обращал внимания, у него было всего четырнадцать. У Рудольфа Клебера – девятнадцать. Потом Хайде выбросил двадцать восемь, и мы подумали, что Малыш убьет его.
– Гнусный ненавистник евреев, ты сплутовал. Чтоб тебе быть у еврея слугой. Я дважды доносил на тебя, жулик!
– Вот оно что… – задумчиво произнес Хайде. – Так это ты напустил на меня полицию безопасности?
– Да, – заорал Малыш, – и не успокоюсь, пока ты не повиснешь на мясницком крюке в Торгау. Когда тебя приговорят к обезглавливанию, я попрошусь в палачи. Даю слово, что промахнусь не меньше трех раз. Первый удар топором ты получишь по заднице.
Его никто не слушал. Мы были заняты бросанием костей. Но никто не выбросил больше двадцати восьми, поэтому Малышу и Хайде предстояло бросать снова. Грузовик подъехал к крутому повороту, водитель с визгом включил первую скорость. Малыш поднял стаканчик с костями высоко над головой. На грузовик он не обращал внимания. Трижды проскакал вприпрыжку вокруг взрывной машинки и потерся носом о километровый столб, полагая, что это принесет ему удачу; потом, встряхнув стаканчик последний раз, как профессиональный бармен – свой шейкер, умелым плавным движением бросил кости на зеленое сукно Порты. Шесть шестерок. Невероятно. Но так оно и было. Малыш от радости был вне себя.
– Ненавистник евреев, тебе столько не выбросить.
– Почему нет? – улыбнулся Хайде и взял кости.
– Кончайте, – сказал Старик. – Грузовик подъезжает к мосту.
Нам было все равно. Хайде поплевал на кости. Встряхнул их четыре раза с наклоном влево, два раза с наклоном вправо. Поднял стаканчик над головой и пропрыгал на согнутых коленях вокруг зеленого сукна Порты. Затем ловко поставил стаканчик отверстием на сукно. Потом приподнял край кожаного стаканчика, приложил голову к земле и заглянул внутрь.
– Если сдвинешь стаканчик хоть на миллиметр, считаться не будет, – предупредил Малыш.
– Знаю, – прошипел Хайде. – Но я имею право постучать пальцем по верху.
Малыш кивнул.
Грузовик с джипом находились уже всего в пятидесяти метрах от моста; приближались к нему они медленно, въехав в крутой поворот. Мы были вне себя от волнения.
– Поднимай, черт возьми! – воскликнул Порта.
Мы стали заключать пари на то, сколько очков окажется у Хайде. Юлиус, казалось, тянул время. Он четыре раза стукнул пальцем по дну стаканчика, потом медленно поднял его. Там лежали шесть единиц. Меньше быть не могло. Он в ярости ударил кулаком о землю и, если б Порта не схватил кости, наверно, вышвырнул бы их.
Малыш принялся кататься по земле от восторга.
– Я выиграл, я выиграл, – орал он. – Опустите головы, ребята, сейчас услышите хороший взрыв.
Малыш любовно погладил взрывную машинку. Грузовик въехал на мост, за ним вплотную следовал джип. Широко улыбаясь, Малыш сдвинул предохранитель, поднял ручку, погладил провода.
– Малышка, ты сейчас так испортишь воздух, что прогремит на всю Италию.
Мы быстро отползли и укрылись за камнями. Малыш принялся намурлыкивать, словно ему было совершенно не о чем беспокоиться:
Грузовик уже подъезжал к концу моста.
– Идиот! Почему этот охламон не взрывает? – прорычал Барселона. – Это не фейерверк, а серьезная военная задача.
– Хочет уничтожить и джип, – ответил Рудольф.
– Он спятил, – проворчал Старик.
– Господи! Смотрите! На грузовике красный флажок. Остановите Малыша! – испуганно крикнул Хайде.
Мы попытались привлечь его внимание, но он почти лишился разума. Широко улыбаясь, помахал нам в ответ. Это было ужасно. Пятнадцатитонный грузовик с боеприпасами!
Малыш помахал водителям грузовика и джипа.
– Эй! Янки! Я покажу вам, где Моисей покупал пиво.
Двое людей в джипе встали и уставились в нашу сторону. Из водительской кабины выглянул негр.
– Привет дьяволу! – крикнул Малыш и повернул ручку.
Мы прижались к земле. Раздался грохот, должно быть, слышный на сто километров. Джип взлетел в воздух, как мячик. Взметнулся столп пламени. Грузовик бесследно исчез.
Взрывом Малыша отбросило метров на девяносто [176]176
Явное преувеличение; скорее метров на девять, да и то многовато. – Прим. ред.
[Закрыть]. Вокруг нас дождем падали осколки раскаленной стали. Вверх по склону от моста катилось большое колесо. Оно пронеслось всего сантиметрах в двух от Барселоны, едва не убив его. Потом налетело на большой камень, подскочило, как мяч, и покатилось обратно, прямо на Малыша, который сидел, утирая с лица кровь. Увидев колесо, он вместо того, чтобы отскочить, побежал от него вниз по склону. Ноги его работали, как барабанные палочки; мы представить не могли, что он способен так быстро бегать. Потом Малыш споткнулся, упал и покатился к взорванному мосту, а колесо по-прежнему неслось за ним. Туча пыли скрыла их из виду, потом они вместе с громким плеском ухнули в реку. Вскоре Малыш появился на грязном берегу, неудержимо бранясь.
– Чертовы убийцы! – заорал он на нас. – Хотели меня одурачить. Устроили мне сюрприз. Вот почему дали мне выиграть. Гнусные мошенники.
Он бежал вверх по склону с невероятной скоростью, в руке его блестел длинный боевой нож. И бросился к Барселоне.
– Лживый испанский апельсин, ты проиграл нарочно. Это кончится в трибунале. Делом об убийстве, черт возьми.
Барселона пустился наутек во всю прыть, отчаянно крича:
– Дай мне объяснить! Дай мне объяснить!
– Будешь объяснять, сколько угодно, когда я поймаю тебя и распорю задницу!
И в ярости метнул в Барселону нож.
Мы пытались остановить Малыша, пока он не убил Барселону, что и было его целью, о которой он громко заявлял. Старик выпустил из руки пистолет и схватился за голову.
– Я с ума сойду. Это не военное подразделение. Это сумасшедший дом.
– Каков поп, таков и приход! – засмеялся Порта.
Спас Барселону Легионер. Он свалил Малыша приемом джиу-джитсу и схватил стальными пальцами за горло. Но удержать Малыша было нелегко. Лишь когда мы уселись на него вшестером, он перестал вырываться.
Легионер старался убедить Малыша, что он все не так понял.
– Значит, это был грузовик с боеприпасами, – в изумлении произнес Малыш. – Черт возьми. На нем не было флага.
– Был, но маленький, mon ami, – улыбнулся Легионер.
Малыш был глубоко потрясен, узнав, что везший боеприпасы грузовик ехал с маленьким флажком.
– В жизни не встречал такой наглости, – воскликнул он, – ехать с взрывчаткой без должного флага! Я мог погибнуть, черт возьми! Любой приличный трибунал счел бы это покушением на убийство. Из-за этих идиотов колесо едва не убило меня.
Потом Малыш измерил шагами расстояние от моста до того места, куда его отбросил взрыв: двести двадцать один шаг.
– Что скажете на это? – И ударил кулаком по кротовой куче. – Я готов написать генералу Кларку, пожаловаться на этот флажок.
– На такие вещи всегда нужно жаловаться, – сказал с лукавой улыбкой Порта.
– Малыш прав, – согласился Грегор Мартин. – Давай напишем жалобу. Хайде знает английский.
Эта мысль привела нас в восторг. Малыш захотел написать письмо немедленно и властно указал пальцем на Хайде.
– Унтер-офицер Юлиус Хайде, ты назначаешься главным писарем обер-ефрейтора Вольфганга Кройцфельдта, и имей в виду, писать станешь то, что тебе будет сказано. Никаких манерных выражений. Этот дерьмовый американский генерал должен прекрасно знать, кто ему пишет. – И стал думать, пока Хайде расстилал лист бумаги на плоском камне. – Угу. Начнем так: «Гнусный генерал Осел!…»
– Так нельзя, – сказал Хайде. – Они даже не станут читать письмо с подобным началом. Это неверная психология. Начать нужно с: «Уважаемый сэр».
– Прибереги свои жеманные фразы для себя. Прежде всего, письмо должно быть написано не по-психологически, а по-английски. Думаешь, я буду вежливым после того, как один из их треклятых грузовиков чуть не рухнул мне на голову? Нужно выложить этому типу все напрямик. Хотел бы я знать, какой идиот поставил его командовать армией.
Хайде пожал плечами.
– Хорошо! Диктуй. Но ответа не жди.
Малыш принялся расхаживать вокруг Хайде, заложив руки за спину. Он слышал, что так делают крупные предприниматели, диктуя письма секретаршам.
– Кончайте это дурачество, – сказал Старик. – Нам нужно идти дальше.
– Ну, так иди сам, – ответил Малыш. – Мне сперва нужно продиктовать письмо.
– Что дальше? – раздраженно спросил Хайде. – Я уже написал «Генерал Осел».
Малыш пососал грязный палец.
– В будущем твои игрушечные солдатики пусть следят, чтобы ваши мусоровозы ездили с положенным красным флагом, когда возят взрывчатку. Я сегодня взорвал мост и чуть не погиб, потому что один из ваших дерьмовозов ехал без красного флага. Если это повторится, жди меня в гости, и тогда тебе придется туго. Нужно прилично вести эту чертову войну. Не забывай этого, обезьяна, а не то затолкаю твою башку тебе в задницу. Не думай, что мы боимся тебя, необстрелянный американец. Искренне твой обер-ефрейтор Кройцфельдт, для своих друзей Малыш, но к тебе это не относится. Для тебя я герр Кройцфельдт.
Это письмо привязали к одной из оставшихся от моста балок. Потом Старик разозлился и пригрозил нам пистолетом.
– Взять свои вещи. В колонну по одному. Следуйте за мной. И поживее!
Мы с бранью последовали за ним. Взобрались на холм. Всякий раз, поднимаясь на вершину очередного, мы надеялись, что это последний, но обнаруживали впереди следующий. Когда, наконец, злые и потные, мы разлеглись на десятом или двадцатом – уже не помню, – мы даже не замечали красивого ландшафта. Ссорились из-за пустяков, как обычно, и грозились убить друг друга. По сапогам Грегора пробежала ящерица, и он, выйдя из себя, погнался за проворным маленьким существом, схватил его, разорвал на мелкие части и растоптал их.
Потом вдруг Хайде с Барселоной покатились по земле в яростной схватке из-за намека Барселоны, что в жилах у Хайде есть еврейская кровь. Мы поддержали Барселону и стали находить множество признаков, если не доказательств того, что Хайде – еврей.
– Ей-богу, я уверен, что так оно и есть, – пылко воскликнул Порта. – Никто не бывает более нетерпимым, чем сородичи. Этим объясняется его ненависть к евреям, смуглость, крючковатый нос. Отныне тебя будут звать не Юлиусом, а Исааком. Исаак Хайде, подойди к папочке!
– Мы подарим тебе талмуд на день рождения, – ликующе объявил Грегор.
– И нанесем наколку на задницу в виде звезды Давида, – сказал Малыш, – и сделаем откидной клапан на сиденье брюк, чтобы он мог показывать, кто он есть на самом деле, еврейское отродье.
Хайде бросился к Малышу, размахивая над головой крисом [177]177
Крис – малайский кинжал. – Прим. пер.
[Закрыть]. Этот нож он нашел, когда мы минировали танки.
– Шагай пошире, маленький Исаак, – крикнул, давясь от смеха, Малыш, – а то протрешь подметки, и папа рассердится!
Хайде запустил камнем в Малыша, но угодил в Грегора; тот упал, оставаясь в сознании, но взбешенный от боли. Шатаясь, встал, схватил гранату, выдернул шнур и швырнул в Хайде шипящую штуку. Граната ударилась о его грудь и упала среди нас. К счастью, Грегор в ярости забыл повременить перед броском. Мы рассыпались в разные стороны, как мякина в бурю, и бросились в укрытия. Раздался громкий взрыв. Чудом никто не пострадал.
– Пристрелить его! – крикнул Малыш.
На двадцати автоматах были спущены предохранители. Грегор схватил свой, вставил рожок и твердо стоял, чуть согнув колени, готовый стрелять, осыпая нас руганью. Хайде бросился на него сзади, и они покатились по земле, рыча, кусаясь и царапаясь.
Потом Грегор покатился вниз по склону холма. Все быстрее и быстрее. Если б он ударился о камень, ему бы пришел конец.
– Было бы поделом, – злобно усмехнулся Барселона. – Самодовольная вошь.
– Ему будет полезно полежать с переломанными костями внизу, – сказал Порта. – Сможет подумать обо всех своих ошибках, когда солнце поднимется и изжарит его заживо.
Однако Грегор сумел остановиться. И с залитым кровью лицом пополз вверх. Его переполняло убийственное намерение, и он следил за каждым движением Хайде, который стоял, готовый ударить его ногой по лицу. Хайде наносил пинок дважды, но Грегор упорно полз вверх снова. Лицо его превратилось в кровавое месиво.
Мы лежали на животах, с интересом наблюдая за ними и подавая добрые советы.
– Юлиус, убей его! – крикнул Малыш.
Хайде фыркнул. Это было пределом его желаний.
Грегор в четвертый раз вполз почти на вершину.
– Сдавайся, – язвительно предложил Хайде, совершенно уверенный в победе. – Подави свою злобу, спускайся вниз и умри.
– И не мечтай, скотина! – выкрикнул Грегор.
Теперь Грегор изменил тактику. Стал хитрым. Он метнул нож в Хайде, когда был почти на вершине, и это спасло его. Хайде проводил нож взглядом, поэтому запоздал с пинком, дав Грегору время схватить его за щиколотку. И оба, сцепясь, покатились под градом камней вниз по склону. Потом выпустили друг друга, поднялись, обменялись злобными ударами и со стоном попадали. После этого выхватили ножи и, отведя руки в сторону, согнувшись почти под прямым углом, принялись кружить друг перед другом, наблюдая и выжидая. Хайде нанес удар первым. Грегор уклонился от лезвия и попытался вонзить нож ему в живот. Рыча, они старались полоснуть или пырнуть друг друга. Хайде нанес Грегору сильнейший удар ногой в пах, заставив скорчиться от боли, потом занес нож, чтобы прикончить его, но оплошал. Грегор научился уловке Легионера: сальто назад, потом в обратную сторону, и подошвы его сапог ударили Хайде по лицу. Хайде завопил, как резаный. Грегор схватил его за уши и принялся бить затылком о камень. Хайде потерял сознание. Грегор чуть постоял, шатаясь, потом тоже повалился.
Малыш радостно потер руки.
– Сейчас спущусь и прикончу обоих. Чертовы пролетарии! – Поиграл своими зубоврачебными щипцами. – У Хайде целая челюсть золотых зубов, у Грегора – два. Они давно у меня на примете.
Он стал спускаться, но едва преодолел половину пути, оба пришли в себя.
Грегор первым увидел Малыша с щипцами в руке, и тут они с Хайде стали союзниками. Малыш счел себя обманутым.
– Вы оба списаны. Давайте сюда свои фиксы! – крикнул он и направился к Хайде, находившемуся ближе к нему.
Завязалась новая драка. Грегор и Хайде были значительно проворнее Малыша, но тягаться силой с ним не могли. Он поднял Хайде, крутанул над головой и швырнул о камень. Грегор вскочил Малышу на спину и хотел укусить за ухо, но Малыш стряхнул его, как корова муху. Поднял высоко над головой и бросил оземь. Когда он проделал это в четвертый раз, Грегор признал себя побежденным, но Малыш оставил его в покое лишь после того, как он отдал все, что было в карманах.
Хайде попытался убежать, скача белкой вверх по склону, но Малыш быстро догнал его, схватил и отбросил на несколько метров, крикнув:
– Мне нужны твои фиксы. Не понял?
Хайде сдался. Он получил разрешение сохранить золотые зубы, но был вынужден отдать двести семьдесят пять долларов, папский перстень и русский автомат. Это было самой тяжелой потерей. У нас было только два этих замечательных автомата. Один у Легионера, другим теперь завладел Малыш. Мы готовы были пойти на любое преступление, чтобы заполучить ППШ. Немало людей погибло, пытаясь сделать это. На один такой автомат можно было выменять батарею тяжелых гаубиц, но Порта сказал предлагавшему эту сделку артиллеристу:
– Как, черт возьми, я буду таскать за собой четыре тяжелые гаубицы?
Артиллерист даже предложил Порте двадцать четыре батарейных лошади, но в то время мы располагались на складе имущества, и Порта не заинтересовался.
Потом Хайде пять раз пытался стащить перстень и ППШ; последняя попытка едва не оказалась успешной. Это было в ту ночь, когда мы покидали Кассино – на другой день нам снова выдали танки. Малыш чуть не убил его. Собственно говоря, спасло беднягу появление Одноглазого – как раз в то время, когда
Малыш привязывал Хайде спиной к дулу противотанковой пушки. Хайде трижды ходил к мессе, пытаясь заручиться поддержкой Господа в борьбе с Малышом, но Бог явно не пожелал вмешиваться.
Мы не без труда нашли домик, из которого требовалось взять в плен английского штабного офицера. Часовые клевали носом на постах и не издали ни звука, когда им перерезали горло. Мы окружили домик. Весь наш наркотический шоколад был съеден, и мы, чтобы успокоить нервы, жевали индийский гашиш. Сквозь шторы затемнения пробивался слабый свет.
– Закрылись, как задница быка в сезон кусачих мух, – пробормотал Порта. – Вот же обделаются, увидев нас.
– Как думаете, джин у них будет? – мечтательно спросил Хайде. – Очень люблю его.
– И тушенка, – добавил Порта. – Если положить пару банок тушенки в картофельное пюре, даже мертвый начнет облизываться.
– Давайте вежливо постучим, – предложил Малыш, лежавший за упавшим деревом, глядя на дверь домика. – Когда они приоткроют дверь, я суну им в рожи свой добрый коммунистический ППШ. Тогда дело завертится. Штабные крысы всегда накладывают в штаны, когда смотрят в дуло автомата.
– Возьмем на сей раз полковника, – сказал Порта. – Мы пока что ни одного не брали.
– И поведу его я, – заявил Малыш. – Обвяжу ему шею веревкой и заставлю трусить за мной, как коза, которую ведут на дойку.
Старик потребовал тишины.
– Это нужно сделать быстро, – прошептал он.
– Мы все делаем быстро, – ответил Порта.
Малыш указал на домик.
– Видите тени на шторе? У них в руках бутылки.
Мы умолкли и изумленно уставились туда, когда через открытое пространство бодрым шагом прошла женщина в форме.
– Господи, у них еще и баба есть, – потрясенно прошептал Порта.
– Это одна из WAAC [178]178
Women's Auxiliary Army Corps (англ.) – Женская вспомогательная служба армии. – Прим. пер.
[Закрыть], – объяснил Хайде.
Малыш непонимающе уставился на него.
– Они зазывают?
– Идиот! – прошипел Хайде.
Женщина открыла дверь. В свете изнутри видно было, что она хорошенькая. Молодая, хорошенькая, в безобразном мундире.
Барселона нашел телефонные провода и доложил, что перерезал их. Старик удовлетворенно кивнул.
– Трое останутся прикрывать нас, а мы нанесем им визит.
– Они намочат штаны, – насмешливо произнес Порта.
– Девка должна вымыться перед тем, как мы ее оттрахаем, – сказал Малыш.
– Claro [179]179
Ясное дело (исп.). – Прим. пер.
[Закрыть], – негромко сказал Барселона. – Примазавшиеся к армии проститутки должны соблюдать гигиену, когда приходят клиенты.
– Когда прикончим их, не забывайте о тушенке, – напомнил Порта.
В домике открылось окно, оттуда выглянул мужчина. У него были красные петлицы, обшитые золотыми галунами.
– Это наш человек, – прошептал Хайде. – Ждет нас не дождется.
Из темноты внезапно появился человек. Он шел прямо к нам. Легионер сжался, готовясь прыгнуть, положил автомат и вытащил нож. Здоровенный англичанин все приближался.
Потом мы услышали знакомый сдавленный смех.
– Малыш! – воскликнул Барселона.
– Я самый, – усмехнулся Малыш. На нем были английские шинель и каска. – Я наткнулся за домиком на часового. Задушил его удавкой.
И показал нам два золотых зуба.
Старик обругал Малыша.
– Вас с Портой когда-нибудь повесят из-за этих золотых зубов.
– Это был негр, – продолжал Малыш и показал нам аккуратно отрезанное ухо. – Вот одно из его слуховых приспособлений. Он сказал мне их пароль. Его сменщик придет через десять минут, я прошепчу ему на ухо «Веллингтон», потом задушу и отрежу ухо, если он тоже черный.
– Ты спятил, – сказал Старик. – Меня тошнит при виде этих ушей.
– Почему? – непонимающе спросил Порта. – Эти коричневые черти отрезают нам уши, так пусть будут готовы к тому, что и мы у них будем отрезать. Никто не может возразить против этого.
– Это уже слишком, – сказал Старик.
– Фотоаппарата, наверно, ни у кого нет? – спросил Малыш. – Я бы хотел сняться в этом черчиллевском барахле. Странно, какие мысли лезут в голову, когда бродишь один в потемках. Мне там пришло на ум, что неплохо было бы перебить вас всех и поднять тревогу у Томми. Когда все было бы кончено и вы лежали бы в братской могиле, никто не смог бы уличить меня во лжи, когда я сказал бы, что был принужден идти с вами. Кто знает, чем это могло бы кончиться? Не каждый день спасают целый английский штаб. Это была моя возможность получить памятник.
– Странная мысль, – заметил Порта. – Ты лучше брось думать, Малыш, а то плохо кончишь.
– Как по твоему, зачем нашему начальству штабной офицер? – спросил Хайде.
– Показать его пропагандистам, будто он редкая обезьяна в зоопарке, – объяснил всезнающий Порта. – Интересно, что они скажут, если мы вернемся с капралом, а не треклятым полковником?
– Отправят нас обратно, вот и все, – сухо ответил Старик.
– Ладно, пора идти за другим ухом, – сказал Малыш, широко улыбаясь. И с самодовольным видом лениво пошел к домику; английская каска была сдвинута на затылок, карабин подскакивал на спине. ППШ он спрятал под шинелью.
– J'ai peur [180]180
Я опасаюсь (фр.). – Прим. пер.
[Закрыть], – сказал Легионер. – Пойду с ним. Он непременно забудет пароль.
Хорошо, что он оказался таким предусмотрительным, потому что Малыш вышел из себя, когда пришедший на смену часовой начал бранить его, и, забыв обо всем, заорал на него по-немецки:
– Заткнись, тупая свинья! Если хочешь поговорить со мной, переходи на немецкий язык!
Англичанин в испуге отскочил назад и принял смерть от сомкнувшихся на горле стальных пальцев Легионера.
Нельзя было терять ни секунды. Мы ринулись вперед, одним ударом распахнули дверь и выбили снаружи окна. Наши автоматы изрыгали смерть. Порта с Хайде схватили штабного офицера, вышвырнули в дверь и оглушили рукояткой пистолета. Все остальные в домике были убиты.
Мы выбежали оттуда.
Перед нами появились два человека. Я дал очередь с бедра. Они повалились мертвыми на тропинку.
Подбежал Малыш, все еще в английских шинели и каске.
– Сбрось эту британскую амуницию, – сказал Легионер.
– Я добыл четырнадцать золотых зубов! – радостно воскликнул Малыш.
Позади нас затрещали автоматные очереди. Легионер повалил меня в углубление рядом с тропинкой. Появились Порта и Хайде, волоча еще не пришедшего в сознание офицера. Подбежал Оле Карлсон, выкрикнул что-то неразборчивое и повернулся к сверкающим в темноте дульным вспышкам. Автомат его сердито залаял. Потом он издал пронзительный вопль, согнулся вдвое и покатился по тропинке.
– Mille diables [181]181
Тысяча чертей (фр.). – Прим. пер.
[Закрыть], – прошипел Легионер.
Подбежали трое наших и скрылись в темноте. Потом появился Рудольф Клебер, встал на колени и стал стрелять короткими очередями в темноту. Неожиданно он выронил автомат, схватился за голову и упал ничком.
Те трое вернулись и попытались утащить его. Я хотел стрелять, но Легионер покачал головой и предостерегающе приложил палец к губам…
Один из троих упал, разрезанный почти пополам пулеметной очередью. Оставшиеся двое побежали, но один внезапно издал вопль и прижал руку к глазам:
– Я ослеп, ос-лееп!
Появился англичанин, с непокрытой головой, в одной рубашке. Под мышкой он держал ручной пулемет. За ним следовало семь или восемь человек. Один из них был вооружен винтовкой для боевых действий в джунглях, это оружие хотел заполучить каждый из нас [182]182
Это была не винтовка, а карабин SMLE No.5 Jungle Carbine. Но, обладая рядом серьезных недостатков, он вряд ли мог всерьез заинтересовать вояк-штрафников. Видимо, опять сказывается любовь автора к экзотическому оружию. – Прим. ред.
[Закрыть]. Легионер указал на него и кивнул. Слепой стоял на коленях, шаря вокруг себя. Англичанин в рубашке приставил дуло пулемета к его затылку и выпустил очередь. Потом выкрикнул:
– Проклятый фриц!
Я прижал к плечу приклад автомата. Из кустов появилась целая толпа англичан. Они тяжело дышали, бранились, то и дело раздавалось слово «фриц». Мстительно пинали лежавших на тропинке мертвых. Рудольф издал стон; какой-то капрал вскинул автомат и разрядил весь рожок в его дергающееся тело. Тут я пришел в бешенство. Мы им покажем. Легионер принялся напевать: «Приди, приди, приди, о Смерть».
Англичане на тропинке оцепенели. Из горла Легионера вырвался звенящий марокканский боевой клич: «Аллах акбар!», и он тут же открыл огонь из ППШ. Англичане повалились, будто кегли.
Мы поднялись и стали стрелять во всех, кто еще шевелился. Легионер громко засмеялся. Обмакнул палец в лужу крови и нарисовал крест на лбу у всех мертвых. Помахал винтовкой для войны в джунглях. Вытащил из груды трупов капрала, который убил Рудольфа, и саданул кованым каблуком ему по лицу.
Мы нагнали остальных. Офицер, подполковник [183]183
В оригинале – лейтенант-полковник. – Прим. ред.
[Закрыть], пришел в себя. Мы надели ему на шею петлю и объяснили, что если он будет доставлять нам неприятности, то его немедленно удушат.
– Кто здесь командир? – надменно спросил подполковник.
– Тебе-то что? – сказал Хайде. – Смотри, как бы ты нам не надоел.
