Текст книги "Утонуть в тебе (ЛП)"

Автор книги: Хармони Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Люк берет меня рукой за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Ты не сделала ничего плохого, Сиенна. Ты сделала то, что сделал бы любой порядочный человек в такой ситуации. Ты подумала, что стала свидетелем преступления, и предотвратила его. А тот факт, что это произошло с твоей лучшей подругой, сделал ситуацию только хуже.

Я качаю головой.

– Мне следовало подождать, пока она проснется. Мне следовало подождать еще десять секунд. Тогда она могла бы все объяснить, и Маркус не пострадал бы…

– Это не твоя вина. – Его убежденность ломает меня, и я прячу голову у него на груди, когда рыдания сотрясают меня. Он крепко обнимает меня, сжимая так, словно никогда не отпустит. – Если бы я увидел, что с тобой происходит что-то подобное… – Он делает паузу, собираясь с силами и громко сглатывая. – Я бы убил его.

Я плачу сильнее. Слишком тяжело говорить. Люк Валентайн убил бы за меня. Так или иначе, мне не нужно было, чтобы он давал обещание вслух, чтобы знать, что он это сделает.

– Это он напал на тебя. – Голос Люка теперь звучит мягче, хотя за его словами скрывается ярость. – Ты переехала сюда, чтобы сбежать от него.

Я шмыгаю носом, умудряясь взять себя в руки достаточно, чтобы сформулировать слова дрожащим голосом.

– Да. От него и его друзей. Они напали на меня в парке. Но я уехала, потому что они настроили весь город против меня. Все видели в нем золотого мальчика, звездного спортсмена, а я была никем. Я была просто лучшей подругой Джульет, бедной девочкой с матерью-одиночкой, которая клеилась к богатым. Мы с мамой знали, что их не накажут за то, что они сделали со мной. У них есть родственники в правоохранительных органах. Все в Уэйкфилде встали на сторону Маркуса, а я стала их злодейкой.

– Да кому, блядь, какое дело, кто ты для них, – просто говорит Люк. – Для Джульет ты герой. Вот что важно.

– Я не герой для нее. – Я задыхаюсь от снова подступающих рыданий. – Я разрушила ее жизнь. Я разрушила ее шанс с Маркусом, а теперь она бросила всю свою жизнь, чтобы переехать сюда со мной. Я – обуза.

Обуза для Джульет, для моей матери, для моего отца, для Деб, для Люка. Для всех.

Люк садится, притягивая меня ближе, пока я не оказываюсь верхом на нем. Наши носы в нескольких дюймах друг от друга, и он обхватывает мое лицо обеими руками.

– Ты не обуза, Сиенна. Джульет переехала сюда с тобой, потому что любит тебя. Она твоя лучшая подруга, и я гарантирую, что, если бы вы поменялись ролями, она бы сделала то же самое. Вот почему она последовала за тобой сюда – потому что ты ее лучшая подруга. И ты доказала это той ночью.

У меня щиплет в носу, когда я пытаюсь смахнуть слезы.

– Я рад, что ты здесь. Потому что, если бы ты не уехала из Уэйкфилда, я бы никогда тебя не встретил. – Его рука поглаживает мою челюсть, а глаза с хрустальным отливом изучают мое лицо. – А встреча с тобой – лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Я обнимаю его, утыкаясь лицом в его плечо и снова теряя себя. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так сильно плакала, но меня захлестывает катарсис. Как будто я всю жизнь сдерживала эти слезы, и мне так чертовски приятно, наконец, выпустить их наружу.

Встреча с тобой – лучшее, что когда-либо случалось со мной. Думаю, это лучшее, что когда-либо случалось и со мной. С Люком я чувствую себя безопаснее, сексуальнее, счастливее, чем с кем бы то ни было. Он заставляет меня чувствовать себя, безусловно любимой.

И, кажется, я тоже начинаю в него влюбляться.

– Доброе утро, красавица. – От рокота утреннего голоса Люка, смешанного с легким южным акцентом, у меня подкашиваются пальцы на ногах.

Не успеваю я моргнуть, как его рука ласкает мой подбородок, и он прижимается своими губами к моим. Солнечный свет пробивается сквозь края плотной занавески. Я бы хотела, чтобы мы могли остаться здесь на весь день. Остаться в этом блаженном пузыре, где больше ничего и никого не существует.

Его язык скользит по моим губам, и он переворачивает меня на спину, скользя рукой вниз по моему животу…

Стук в дверь заставляет меня вскрикнуть.

– Сиенна? Ты проснулась?

Дерьмо. Мой гребаный отец.

Прежде чем я успеваю спихнуть Люка с кровати, он хватает меня за подбородок.

– Поговори с ним.

– Что? – Я шиплю. – Нет! Спрячься.

Его глаза сужаются.

– Не о нас. О том, что он бросил тебя. Скажи ему, что ты на самом деле чувствуешь.

– Ладно. – Я толкаю его к краю матраса. – Просто спрячься!

От его голой задницы у меня текут слюнки, когда он хватает свою одежду и ныряет в шкаф, бесшумно закрывая за собой дверцы.

– Секундочку! – Кричу я, пытаясь снова натянуть майку и шорты. – Входи!

Даже с моего разрешения папа медленно открывает дверь.

– Доброе утро, малышка. Прости, я не хотел тебя будить. Я не знал, во сколько ты обычно встаешь.

Я улыбаюсь ему.

– Все в порядке. Я не спала. Просто разговаривала по телефону.

– О, хорошо. – Он медленно заходит в мою комнату, словно не уверен в каждом шаге, прежде чем присесть на край моего матраса. – Теперь, когда мы дома, я хотел тебя проведать. Убедиться, что ты привыкаешь к университету, что тебе здесь комфортно.

Слава богу. Он не знает обо мне и Люке. Каждый напряженный мускул в моем теле расслабляется.

– Все отлично, на самом деле. Мне здесь определенно комфортно. Деб очень милая.

Он улыбается.

– Она очень милая, – соглашается он. – Я рад, что она тебе нравится. А Люк?

Я напрягаюсь, ожидая услышать его хриплый смешок из шкафа, но он молчит.

Хотя он прав. Мне нужно, наконец, поговорить с отцом. Обо всем.

– Он тоже милый. Я чувствую себя желанной гостьей. – Я прочищаю горло, не зная, какую тему мне меньше всего хочется обсуждать с отцом – моего нового сводного брата или то, что меня бросил родитель. – Вообще-то я хотела с тобой поговорить.

Он садится прямее, поджимая губы, как будто знал, что этот разговор состоится.

– Конечно. О чем?

– Почему ты предпочел азартные игры нам? – Просто произнесение этих слов вслух вызывает у меня новые слезы на глазах. Я думала, что похоронила боль, отгородилась от нее, но теперь, когда вопрос прозвучал, новая волна боли обрушилась на меня.

Мой папа опускает взгляд на свои колени, где его руки сложены вместе. Он качает головой.

– Мне так жаль, Сиенна. Этому нет оправдания. Я могу сказать тебе только то, что узнал на терапии: зависимость – это болезнь. Болезнь, которая иногда заставляет нас принимать самые худшие решения в своей жизни. Она заставляет нас причинять боль тем, кого мы любим больше всего. – Он делает паузу, чтобы собраться с мыслями. Вид того, как у него перехватывает дыхание, вызывает у меня еще больше слез. – Я больше всего сожалею о том, что покинул тебя и твою мать. Твоя мама сделала правильный выбор, попросив меня уйти, когда я не мог остановиться. – Он потирает затылок, издав короткий, самоуничижительный смешок. – Все последующие годы я пытался стать лучше для нее, заслужить вас. Но только после того, как я обратился к психотерапевту в прошлом году, я смог по-настоящему… начать пытаться стать тем мужчиной, которым всегда хотел быть. К тому времени я понял, что уже слишком поздно исправлять мой разрушенный брак. Но с тобой… – Его рука опускается на мое колено, и он сжимает его. – Я надеялся, что ты все еще позволишь мне быть твоим отцом, даже если это второй шанс, которого я не заслуживаю.

Мне уже хочется обнять его и позволить ему обнимать меня, пока я плачу, но я сдерживаюсь и прикусываю дрожащую губу.

– Это действительно было больно. Ты присылал мне открытки только по праздникам. Я получала один неловкий телефонный звонок в свой день рождения. Я думала, что ты ушел из-за меня. – Мои руки и голос дрожат, но я должна высказаться. Должна рассказать ему все. – Из-за этого я чувствовала себя ничтожеством. Будто я недостойна любви. Будто я не могу никого рассердить или огорчить, потому что тогда они уйдут навсегда и я больше никогда их не увижу. Прямо как ты.

Он придвигается ближе, его рука сжимает мое колено.

– Мне так жаль…

– И мама. – Выдыхаю я, и слезы текут по моим щекам. Моя грудь болит от всех тех лет, когда я держала боль внутри. – Знаешь, сколько раз я приходила домой и заставала ее плачущей на диване? Ты сломал нас. Я смогла смириться с тем, что ты сломал меня – я не смогла смириться с тем, что ты сломал ее. Только не мою маму.

Рыдание сотрясает меня, когда отец наконец обнимает меня, притягивая к себе и окутывая своим древесным ароматом. Объятия, которых мне не хватало годами. Целую вечность.

– Мне так жаль, Сиенна, – повторяет он срывающимся голосом. Он пытается оставаться сильным ради нас обоих. Он знает, что только один из нас заслуживает того, чтобы плакать, чтобы его утешали. – Прости, что причинил боль тебе и твоей маме. Я не знал, как быть отцом. Или мужем. Я едва мог оставаться человеком. – Он прочищает горло. – Но это не оправдание. Я никогда не смогу оправдать свое поведение. Я был неправ, и пойму, если ты не сможешь простить меня. Я этого и не жду. Но я проведу остаток своей жизни, пытаясь быть отцом, которого ты заслуживаешь, даже если у меня никогда не получится.

Я киваю, уткнувшись ему в грудь. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь полностью простить его, пройдет ли когда-нибудь боль от того, что он меня бросил. Но я хочу, чтобы он был в моей жизни. Я хочу, чтобы мы оба попытались восстановить отношения отца и дочери, которые у нас когда-то были.

Когда мы оба, наконец, приходим в себя, он отстраняется и смахивает слезу с моей щеки.

– Мне жаль, что ты винила себя, Сиенна. Мне жаль, что ты так долго жила с этим чувством. Но ты не сделала абсолютно ничего плохого. Пожалуйста, никогда так не думай. Ни на секунду.

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова, и позволяю ему снова обнять меня. Знакомый тяжелый груз, который так долго лежал на моих плечах, был снят.

Люк сделал это для меня. Если бы не он, я бы никогда не поговорила со своим отцом. И никогда бы не получила завершения, в котором так отчаянно нуждалась.

Кем бы мы ни были друг для друга, что бы ни случилось, я всегда буду благодарна ему за это.

Глава 20

Сиенна

В библиотеке Джульет склонилась над телефоном, ей наскучило выполнять задание с тех пор, как мы сели за стол. Не могу поверить, что мне удавалось скрывать от нее свои тайные отношения с Люком. Я ходила на занятия, болела за “Дьяволов” на хоккейных матчах и обедала с нашими друзьями, как будто все было нормально. Думаю, это и есть наша новая норма. По крайней мере до тех пор, пока не наступит время, когда мы с Люком сможем открыто рассказать о наших отношениях. Если это время вообще наступит.

На экране Джульет появляется статья с фотографией потрясающе красивого мужчины с каштановыми волосами и серьезными зелеными глазами в красно-черной футболке “Дьяволов”.

Я толкаю ее локтем.

– Что ты делаешь?

– Читаю статью о Трее Ламонте.

– О том парне, которого выгнали из кампуса за попытку убийства Уэса?

Она кивает, завеса черных волос с рыжими прядями почти закрывает ее лицо.

– О том самом.

– Скажи мне, что у тебя не развивается какое-то нездоровое увлечение им. Он причинил боль Вайолет, помнишь? – Я содрогаюсь. Я даже не хочу думать о том, через какой ад Трей Ламонт заставил пройти нашу подругу. И Уэса.

– Я знаю это. То, что он сделал, ужасно. Но… Я не знаю. Мне кажется, в этой истории есть что-то еще.

Я закатываю глаза.

– Как называется эта парафилия, когда людей сексуально привлекают преступники?

– Гибристофилия. И да, я знаю, что она у меня есть.

– По крайней мере, ты это осознаешь.

Пока Джульет продолжает читать о новом объекте своей одержимости, я проверяю телефон.

Никаких уведомлений. Чувство вины накрывает меня волной, когда я понимаю, что несколько дней не писала Десятому. Забыла. Я не забывала о нем с тех пор, как приехала сюда. С тех пор как мы познакомились онлайн много лет назад.

Люк сказал мне забыть о Десятом, и я начинаю это делать.

Может быть, он хочет, чтобы я забыла, двигалась дальше, чтобы ему не пришлось признаваться, что он и есть тот мужчина, который скрывается под маской. Но я сказала Десятому, что не откажусь от него. Мой папа не отказался от меня, когда его сообщения оставались без ответа месяцами, и теперь наши отношения лучше, чем когда-либо. Я не откажусь от Десятого.

Вместо того чтобы пролистать наши сообщения, я открываю браузер электронной почты на своем ноутбуке. Я уже целую вечность не отправляла Десятому электронные письма. Мы оставляли их для длинных сообщений, которые отправляли друг другу, для многословных новостей и бессвязных бредней в два часа ночи, которые были слишком велики для смс. Письма были особенными. Мы эсэмесились со всеми, но эти письма отправляли только друг другу.

Я прикусываю губу, пытаясь придумать, что, черт возьми, сказать. Если Люк и Десятый – один и тот же человек, мне нужно убедить его наконец открыться мне.

Дорогой Десятый,

Судя по всему, я теперь хожу на хоккейные матчи. Ты можешь в это поверить? Девушка, которая ненавидит спорт, сидит в хоккейной джерси на игре колледжа и болеет за команду. Я могу прислать тебе фотографию, если нужны доказательства.

Я тебе когда-нибудь рассказывала, как представляла, что болею за тебя на твоих матчах? Я была бы самым громким человеком на трибунах. Я надеялась, что даже если твой папа не может болеть за тебя, это поможет, – знать, что кто-то там болеет за тебя так громко, что потом у него саднит горло. Наверное, я даже не смогла бы говорить после, но это стоило бы того, если бы помогло тебе играть. Если бы сделало тебя счастливым.

Еще одна новость: мы с отцом поговорили. О том, как он ушел после развода. Я знаю. Потрясающе, правда? Я подумала, ты захочешь знать, раз уж помогал мне пройти через все это. Теперь мне стало легче в наших отношениях. Намного легче. Он действительно старается и чувствует себя виноватым за то, через что он заставил пройти меня и мою маму. Я все еще пытаюсь понять, как полностью простить его и исправить наши отношения. Возможно, это всегда будет непросто, но это не значит, что не стоит пытаться.

Я ведь рассказывала тебе о Люке, верно? О моем новом сводном брате. Он помог мне набраться смелости и быть честной. Противостоять людям, когда это необходимо. Я все еще учусь, но становлюсь лучше. Я думаю, вы двое действительно поладили бы. На самом деле вы очень похожи. Вы оба любите хоккей, вы оба потеряли своих отцов, и у вас одинаковое чувство юмора. В последнее время он вроде как был моей опорой, как и ты всегда.

Надеюсь, у тебя все в порядке. Через что бы ты ни проходил прямо сейчас, я буду рядом, когда ты будешь готов.

С любовью,

Сиенна

Глубоко вздохнув, я нажимаю “Отправить”. Может быть, это то, что наконец-то заставит Десятого ответить. То, что наконец заставит Люка признаться в правде, особенно после того, как я доверилась ему прошлой ночью. Я хочу, чтобы между нами больше не было секретов, и я не буду полностью уверена, что он и Десятый – один и тот же человек, пока не получу подтверждения. После того как Люк объяснится, а я прощу его за то, что он игнорировал меня и вскрыл старые раны, мы сможем быть ближе, чем когда-либо. Ближе, чем я когда-либо считала возможным, прежде чем мне пришло в голову, что он может быть одним из моих самых любимых людей в мире.

Я захлопываю ноутбук.

– Я собираюсь занести свои вещи в общежитие, а потом встретимся в «Виллидж».

Джульет кивает, но ее глаза прикованы к изображению Трея Ламонта на экране телефона. Клянусь, она уже влюблена.

На улице наконец-то расцветает весна. На этой тихой, заброшенной части кампуса пробиваются пучки травы и распускаются маленькие бутоны листьев.

Когда я прохожу, малолюдный участок парковки, раздается гудок. Я подпрыгиваю и уже собираюсь обматерить водителя, пока не замечаю одинокую машину.

Красный "Кадиллак".

Окна слишком темные, чтобы разглядеть, кто внутри, но мне и не нужно. Водитель со скрипом открывает дверцу и выходит.

Маркус.

Глава 21

Люк

«Дьяволы» несутся по льду, перекликаясь друг с другом. Все они полны энергии, но я уже выдохся и едва держусь в вертикальном положении перед сеткой. Ранее в спортзале я слишком сильно перенапрягся. Мне следовало бы подумать, прежде чем доводить себя до изнеможения перед тренировкой, но все, о чем я мог думать, поднимая штангу за штангой, это о том, как долго нам с Сиенной придется скрывать наши отношения.

Если я признаюсь маме в том, что происходит между мной и моей сводной сестрой, она только разлучит нас. Она не отправит Сиенну обратно домой, как Сиенна боится, но она разлучит нас. Может, отправит Сиенну в какой-нибудь частный университет на другом конце страны. Может, отправит мою задницу в Канаду. А может, она снова разыграет денежную карту – либо я буду держаться подальше от сводной сестры, либо она перестанет платить за мое обучение.

Перед тем как появилась Сиенна, я был убежден, что ничто не встанет между мной и хоккеем. Между мной и моим будущим. Мной и папиной мечтой.

Но ради Сиенны я бы все бросил. Я бы собрал вещи и переехал в Европу, если бы это означало, что она будет в безопасности. Если бы это означало, что она останется со мной. Папа провожал бы меня с улыбкой.

Наконец-то она доверилась мне настолько, что рассказала правду о том, что произошло в Уэйкфилде, но теперь моя собственная тайна не дает мне покоя. Слишком поздно признаваться в правде. Если она когда-нибудь узнает, что я ее обманул, если она когда-нибудь узнает истинную личность Десятого, она никогда меня не простит. И я не стану ее винить.

Боковым зрением я замечаю черно-красную вспышку, приближающуюся ко мне, но не успеваю среагировать.

Дэмиен врезается в меня, сбивая с ног и отбрасывая на неумолимый лед, боль пронзает мои конечности.

Под моим шлемом мой мозг кружится.

Остальные “Дьяволы” настигают его в считанные секунды. Финн наносит удар Дэмиену первым, за ним следует Нокс, который кричит:

– Не связывайся с моим вратарем!

Дэмиен, прижатый спиной к стене “Дьяволами”, кричит:

– Он бы остался на ногах, если бы был внимателен!

– Прочь со льда, Валентайн! – Требуется секунда, чтобы осознать, что приказ тренера адресован мне.

Я поднимаюсь на ноги, колени готовы подогнуться, но моему ноющему позвоночнику удается удержать меня в вертикальном положении.

– Я в порядке, тренер.

Он сокращает расстояние между нами за считанные секунды, кладет руку мне на спину и уводит меня со льда.

– Твоя сестра сказала, что ты переусердствовал с физическими нагрузками. Тебе нужно успокоиться, чтобы хватило сил на тренировки и игры, понял меня? – Он подталкивает меня к выходу. – Ломай свое тело, когда будешь в НХЛ, не сейчас.

– Но Тренер…

– Я не хочу этого слышать, Валентайн. – Он уже повернулся ко мне спиной. – На сегодня все.

Тренер не сдвинется с места, если уже принял решение. Я направляюсь к скамейке запасных, и, хотя зол на тренера за то, что он выгнал меня со льда, на моем лице расплывается улыбка. Сиенна рассказала тренеру о своих опасениях за меня. Она больше не скрывает, как сильно я ей небезразличен.

В раздевалке я проверяю свой телефон, прежде чем отправиться в душ. Она отправила Десятому электронное письмо. Моя грудь сжимается, когда я читаю его, с каждым словом ненавидя себя все больше.

Она понятия не имеет, как долго я мечтал увидеть ее на этих трибунах, болеющей за меня. Как это заставляет меня чувствовать себя самым счастливым парнем на планете, когда я замечаю ее в толпе в моем джерси с этой великолепной улыбкой на лице.

Она счастлива, что поговорила со своим отцом, и считает, что я помог ей. Наконец-то упомянула мое имя в разговоре со своим другом, с которым они знакомы пять лет. Она скучает по нему. Скучает по нашей дружбе так же сильно, как и я.

Надеюсь, у тебя все в порядке. Через что бы ты ни проходил прямо сейчас, я буду рядом, когда ты будешь готов.

Чувство вины съедает меня заживо, и я не уверен, сколько, блядь, еще смогу его выносить.

Но, возможно, мне и не придется признаваться. Она уже начинает что-то подозревать.

Я думаю, вы двое действительно поладили бы. На самом деле вы очень похожи.

У меня плохо получается хранить в тайне свою личность. Я постоянно проговариваюсь. Рассказываю вещи, которые может знать только Десятый. Она сказала, что хочет меня, но это изменится в тот момент, когда она узнает правду.

После того, как я принимаю душ и переодеваюсь, кто-то толкает меня локтем. Капли с иссиня-черных волос Финна стекают ему на подбородок. Он протягивает мне свой телефон, сдвинув брови.

– Что? – Я смотрю на экран его телефона, на котором отображается карта. Требуется минута, чтобы осмыслить то, на что я смотрю, пока до меня не доходит.

Финну удалось отследить номер мудака, который угрожал Сиенне.

Но, судя по карте, он не в Уэйкфилде.

Я судорожно достаю телефон и набираю номер Сиенны. Блядь, блядь, блядь. Телефон звонит. И звонит.

– Дерьмо. Она, блядь, не отвечает. – Я засовываю телефон в карман, хватаю сумку и бегу к двери. – Нам нужно идти.

Этот ублюдок в Даймонде. Он, блядь, в кампусе.