Текст книги "Плени меня (ЛП)"
Автор книги: Хармони Уэст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
КЭССИ
Пока ван Бюрены дают интервью на пресс-конференции, мы вчетвером пробираемся в их дом. Я запомнила код их двери много лет назад—1-2-2-8. День рождения Ноэль.
Энджел дважды гавкает, прежде чем перевернуться на спину, чтобы потереть живот. Тео делает ей одолжение, пока я бегу наверх с Пайпер и Эддисон. Нам нужно спешить. Ван Бюрены могут вернуться в любое время, и мы понятия не имеем, каков график работы их домработницы.
Эддисон плюхается в розовое рабочее кресло Ноэль и включает её дорогой рабочий компьютер с тремя мониторами.
– Есть идеи по поводу пароля?
– Мы можем осмотреться, – предлагает Пайпер. – Может быть, она где-то это записала.
– Пожалуйста. Никто не был настолько глуп, чтобы записывать свои пароли с 2005 года.
Щеки Пайпер вспыхивают в тон ее ярко-рыжим волосам.
– Пароля нет, – говорю я.
Эддисон нажимает «Войти» и обнаруживает, что я права, когда загружается экран рабочего стола.
– У кого нет пароля на своем компьютере?
– Ее мама ей не позволяет, – объясняю я.
Эддисон приподнимает бровь.
– Вау. Много контролирует?
Мы с Пайпер прочесываем комнату Ноэль, пока Эддисон роется в файлах на ее компьютере. В ее комнате безупречно чисто – результат тяжелой работы их домработницы. Прошло столько лет, а я все еще не могу поверить, что в семье Ноэль работает домработница. Как у них хватает денег, чтобы нанять прислугу в свой дом, в то время как у моей семьи едва хватает денег на продукты.
Как я и подозревала, наши поиски бесплодны. Даже поиск Эддисон в компьютере Ноэль оказался бесполезным.
– Как кто-то может просто раствориться в воздухе? – Спрашивает Эддисон.
Мы сидим в тишине. Ноэль пропала неделю назад, а мы все еще не приблизились к ее поиску.
– Мы только начинаем, – говорю я им. – Давайте попробуем их компьютер в кабинете.
Мы с Пайпер осматриваем комнату, пока Эддисон пытается взломать компьютер ван Бюренов. После нескольких попыток она хихикает.
– Серьезно? Они использовали день рождения Ноэль.
Конечно, они использовали день рождения Ноэль в качестве своего компьютерного пароля. Точно так же, как они запрограммировали ее день рождения в качестве своего дверного кода. Весь их мир вращается вокруг нее.
Снизу доносится веселый смех Тео, эхом разносящийся по почти безмолвному дому. Я не могу удержаться от улыбки. Мне нравится слышать его смех. Хотела бы я быть там, внизу, с ним прямо сейчас.
Эддисон шипит сквозь зубы.
– Иди сюда. Тебе нужно это проверить. – Она открыла окно, заполненное банковскими транзакциями. – Итак, все выглядит нормально, пока мы не попадаем на несколько месяцев назад. Внезапно они начинают отправлять огромные суммы денег на какой-то отдельный расчетный счет, который они только что открыли. И ни одна из сумм на этом счете еще не была использована.
– Как ты думаешь, что это значит? – Спрашивает Пайпер.
– Они переводят деньги, которые Ноэль должна потратить. Ее родители, должно быть, спланировали все это вместе с ней. Они знают, где она.
Я качаю головой.
– Тогда зачем им сообщать о ее пропаже? Зачем им было появляться в новостях? Они бы не пытались привлечь внимание к ней или к себе, если бы знали, где она находится.
– Конечно, они бы так и сделали, – возражает Эддисон. – Что это за родители, которые не заявляют о пропаже своей дочери? Они должны подыграть и сделать вид, что она исчезла.
– Я не знаю... – Пайпер прикусывает губу. – Почему Ноэль вообще захотела уйти? Она бы не захотела просто исчезнуть и начать где-то совершенно новую жизнь. Ей нравится колледж, и не похоже, что она когда-либо говорила нам о желании сбежать.
Эддисон обдумывает это.
– Может быть, они кому-то платят.
Пайпер задыхается.
– Как прикрытие? Как будто они... что-то с ней сделали?
– Они бы не убили собственную дочь, – возражаю я. – Они, по сути, одержимы ею.
– Что, если это для ее защиты? – Предполагает Эддисон. – Возможно, она живет совершенно новой жизнью в Кабо или что-то в этом роде.
– Нашел что-нибудь? – Входит Тео с Энджел на руках. Ему удается сделать так, как-будто нести лабрадора очень легко.
Тео лучше всего смотрится в ярких цветах, которые соответствуют его индивидуальности и его блестящим зеленым глазам, но я не могу не пускать слюни и от черного, когда смотрю на него. Темная футболка подчеркивает твердые бугры мышц на его плечах, бицепсах и груди. Джинсы обтягивают его идеальный зад. Боже, у спортсменов самые лучшие задницы.
– Иди сюда. – Эддисон жестом подзывает Тео, и он опускает Энджел. – Скажи мне, что ты об этом думаешь.
От всех этих диких теорий у меня кружится голова.
– Мне нужно немного воды.
Тео одаривает меня теплой улыбкой, прежде чем я направляюсь вниз. Мое сердце трепещет где-то в горле всю дорогу до холодильника.
Как только я закрываю дверь с бутылкой воды в руке, я кричу.
Миссис ван Бюрен стоит на кухне с сумкой Биркин в руке и хмуро подергивает губами. Она, как всегда, идеально собрана, ее волосы распущены, а пальцы наманикюрены.
– Кэсси. – Ее голос напряжен. – Почему ты в моем доме? И в моем холодильнике.
– Миссис ван Бюрен! – Я заикаюсь. – Эм... мне так жаль! Я...
– Нашел ее! – Низкий голос зовет. Тео спускается по лестнице, Энджел снова укачивается на его руках. – Она готова к прогулке… О! Привет, миссис ван Бюрен.
– Тео. – Ее улыбка все еще напряженная. – Я просто спрашивала Кэсси, что вы двое здесь делаете. Вы четверо здесь делаете, – поправляет она, когда замечает Эддисон и Пайпер позади него.
– Да, извините, что врываемся к вам. Мы пришли проведать вас двоих и услышали, как эта девушка лает как сумасшедшая, и мы хотели убедиться, что с ней все в порядке. – Он воркует с Энджел, и я как никогда его так люблю.
Миссис ван Бюрен расслабляется, небрежно бросая свою тысячедолларовую сумку на остров.
– Что ж, спасибо, что проверили Энджел. – Она роется в холодильнике в поисках своей собственной воды в бутылках. – Но, пожалуйста, в следующий раз сначала позвоните или напишите.
– Абсолютно. – Тео пристегивает поводок Энджел. – Мы не позволим этому случиться снова.
– Кто-нибудь из вас хочет что-нибудь выпить? – спрашивает миссис ван Бюрен так, словно ее возмущает собственное гостеприимство.
Я начинаю говорить:
– У нас все в порядке, – но потом Пайпер просит кока-колу.
Эддисон постукивает ногтями по островку, безуспешно пытаясь выглядеть непринужденно.
– Эй, миссис ван Бюрен? Вы помните, случилось ли что-нибудь в ту ночь, когда пропала Ноэль?
Миссис ван Бюрен напрягается, легкая складка между ее бровями прорывается сквозь действие ботокса.
– Прости?
Напряжение в комнате нарастает. Огромные кукольные глаза Пайпер мечутся взад-вперед между Эддисон и миссис ван Бюрен, в ее руках зажата банка кока-колы.
Даже Эддисон выглядит испуганной.
– Просто... она упомянула о ссоре. Вот и все. Нам просто интересно, из-за чего это было. Может быть, она угрожала сбежать или что-то в этом роде...
– Тут не о чем говорить. – Миссис ван Бюрен превратилась в ледяную королеву. Я никогда раньше не видела ее такой. Она всегда безупречно вежливая, приятная женщина, которую все обожают, уважают, восхищаются. – Это семейное дело. И если вы хотите стоять в моем доме и намекать, что я причастна к исчезновению моей собственной дочери, вы можете уйти.
Эддисон и Пайпер на мгновение встречаются взглядами, прежде чем выбежать из дома, не сказав больше ни слова. Я остаюсь на корточках, лаская Энджел, пока за ними не закрывается дверь.
Миссис ван Бюрен трет виски, прежде чем проглотить таблетку и запить ее водой.
– Я собираюсь вывести Энджел на улицу, – говорит Тео, снимая неловкое напряжение. Он бросает в мою сторону острый взгляд, жестом предлагая мне следовать за ним, но я остаюсь позади.
Как только он выходит за дверь, я говорю:
– Мне жаль насчет Эддисон. Ей не следовало говорить что-то подобное.
Миссис ван Бюрен выдавила слабую усталую улыбку.
– Спасибо тебе, Кэсси. Ты действительно такая милая девушка. Ноэль повезло, что у нее есть такая подруга, как ты. Я надеюсь, что в колледже у тебя все идет хорошо, несмотря ни на что.
Она вложила деньги в мое образование – буквально. Она и ее муж предложили оплатить мое обучение в Уэстбруке после смерти Хантера. Мама говорила мне не брать это, но я никак не могла отказаться от подарка.
– Очень хорошо, спасибо. Но на самом деле, я счастливица. Ноэль всегда делает для меня все, что в ее силах. Она помогла мне с учебой после похорон Хантера, и она повсюду возила меня.
– Ну, ее "Мерседес" только что стоял на подъездной дорожке. Полиция осмотрела его. Никаких улик. Ты можешь взять его, пока она не вернется домой, если хочешь.
Я качаю головой.
– О нет, это слишком великодушно. Я не могу.
– Я настаиваю. – Она роется в своей сумочке, пока не находит брелок Ноэль и вручает мне ключ от элегантного Мерседеса, о котором я мечтала с тех пор, как Ноэль исполнилось шестнадцать.
– Спасибо. Это действительно любезно с вашей стороны. Я обещаю, что буду осторожна с ним. Я пойду проверю, как там Тео и Энджел, и мы избавимся от ваших неприятностей.
Она кивает, выдавив легкую улыбку, прежде чем проглотить еще одну таблетку.
Выйдя на улицу, я прикрываю глаза от яркого солнечного света. Энджел растянулась на спине, высунув язык изо рта, пока Тео поглаживает ее живот.
– Нам лучше уйти. Она собирается принять третью таблетку, и я почти уверена, что это то вещество, от которого тебя либо клонит в сон, либо сводит с ума.
Тео выпрямляется, возвышаясь надо мной так, что у меня всегда замирает сердце.
– Эддисон и Пайпер уже ушли. Ты можешь позвонить им, чтобы они вернулись и подвезли нас?
– Не нужно. – Я вытаскиваю ключ из кармана. – Мы берем ”Мерседес".
Тео хмурится.
– Машина Ноэль?
– Да, миссис ван Бюрен сказала, что я могу одолжить его, пока Ноэль не вернется домой.
Тео впускает Энджел внутрь и вешает поводок у двери, прежде чем трусцой вернуться ко мне.
– Эй, это моя толстовка?
Моя рука устремляется к молнии.
– О, да. Извини. Я надела её, чтобы вернуть тебе...
– Оставь это себе. – Он пожимает плечами, его фирменная ухмылка превращает меня в лужу. – В любом случае, на тебе смотрится лучше.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
НОЭЛЬ
Бо Грейсон убил пятерых человек. Включая свою собственную мать.
Хотя какая-то порочная часть меня может понять почему. Она покрыла его тело шрамами. Причинила ему боль, физическую и эмоциональную, сжигая его, бросая его, манипулируя им.
Я не должна быть способной сопереживать серийному убийце. Но мне жаль ребенка, которым он был. Потерянный, обиженный, одинокий. На секунду мне почти показалось, что мы сблизились.
Когда я прошу у него мыло и шампунь, чтобы смыть вонь и жир со своего тела, он, на удивление, приносит их мне без возражений. Горячая вода успокаивает тугие узлы в моих плечах и спине, затекшие после нескольких дней, проведенных на комковатом матрасе на холодном, неумолимом бетонном полу.
Слишком поздно я понимаю, что забыла попросить бритву. Волосы на моих ногах стали колючими и неудобными. Я выхожу из душа, туго обернув полотенце вокруг тела, и высовываю голову за дверь.
Бо стоит прямо там. Я подпрыгиваю.
– Я хочу побрить ноги.
Он качает головой.
– Забудь об этом. Я не доверяю тебе бритву.
– Я не собираюсь убивать себя. Я просто хочу побриться. – Хотя плакать из-за этого так глупо, моим глазам хорошо. Я хочу чувствовать, что это тело все еще мое. Как будто я контролирую то, что с ним происходит.
– Тогда я тебя побрею. – Он направляется к лестнице.
– Что? Нет. – Я не верю, что он приблизится ко мне с бритвой. Не после того, как он прижал нож к моему горлу.
– Таков уговор, принцесса, – зовет он.
Когда он возвращается, у него с собой баночка мужского крема для бритья и металлическая бритва. Я сажусь на сиденье унитаза и протягиваю руку за кремом для бритья, но он открывает крышку и сам намыливает мою голень. Я шиплю от прохладного крема на моей коже, но его рука, поглаживающая мою ногу, каким-то образом успокаивает. Несмотря на то, что он мой похититель.
Я напрягаюсь, когда он берет бритву другой рукой.
– Расслабься. Если бы я собирался убить тебя, то не лезвием бритвы.
– Как бы ты это сделал? – Спрашиваю я, хотя ответ очевиден. Этот нож у него в кармане. Он воспользуется им, чтобы перерезать мне горло, прежде чем заколоть меня и разрезать на ленточки.
Он ухмыляется мне. Когда его поразительные серые глаза смотрят в мои под таким углом, что-то глубоко в моем животе шевелится.
– Ты бы давилась моим членом.
Я закатываю глаза.
– Люди от этого не умирают. – Хотя... на самом деле я не знаю этого наверняка. Я никогда не делала минет.
– Хочешь проверить это? – спрашивает он.
Я морщусь.
– Нет.
Улыбка все еще остается на его лице, когда он проводит бритвой по моей голени. Он молча бреет всю мою голень и икру, и это почти... романтично. Приятно. Если бы обстоятельства были совершенно, совершенно иными.
Тем не менее, бессмысленная, идиотская часть моего мозга убеждает меня, что жест милый.
Когда он заканчивает с нижней частью моей ноги, он вытирает влажную мочалку о мою кожу и целует мою голень. Мой позвоночник напрягается.
– Вот так, – бормочет он. – Идеально.
Черт. Его губы на моей коже не должны быть такими приятными. Не должны заставлять меня хотеть большего.
Он заткнул мне рот тряпкой с хлороформом, чтобы лишить меня сознания и запереть в своем подвале. Его прикосновения должны вызывать у меня отвращение, тошноту.
Как это приводит к противоположному эффекту?
Он заставляет меня встать, чтобы он мог побрить мои бедра, кошачья ухмылка расползается по его лицу каждый раз, когда он залезает слишком высоко под мое полотенце, и я отталкиваю его, даже когда жар разливается внутри меня.
Я дрожу к тому времени, как он заканчивает, прохладный воздух из подвала рассеивает горячий воздух из душа.
– Где еще ты хочешь, чтобы я побрил? – спрашивает он, многозначительно глядя мне между ног.
– Ни в коем случае, – говорю я ему. – Не мог бы ты просто позволить мне побриться под мышками? Оставить мне немного достоинства, пожалуйста. Это меньшее, что ты можешь сделать.
Он встает.
– У тебя есть кров, вода и пища в твоем желудке, и ты не мертва. Я сделал гораздо больше, чем то, малое, что я мог сделать. Подними свою руку.
Я уступаю, хотя мне неприятно, что он видит меня такой. Это еще одно из правил матери – никогда не позволяй никому видеть твои несовершенства.
– На каких людей ты охотишься?
– Это может быть любой, кто уклоняется от внесения залога. Все, от мошенников до убийц.
– А как насчет людей, которых ты похищаешь?
Он не отрывает взгляда от острого края бритвы, скользящего по моей коже.
– Худшие из них.
Я напрягаюсь.
– Ты думаешь, моя семья худшая из них? Или Тео. Или Кэсси. – Я не могу поверить, что он действительно обвинил их. Тео слишком хороший человек, чтобы совершить наезд и скрыться, а Кэсси никогда бы не оставила своего брата умирать.
Бо фыркает.
– Нет. Твоя ситуация... уникальна.
– Как же так?
Он держит язык за зубами. Он пока не доверяет мне все свои секреты.
– Люди, которых ты... убил, – выдавливаю я. – Что они сделали?
Он кладет бритву на раковину позади меня.
– Вещи, которым никогда не может быть оправдания. Они оставили такие шрамы, которые невозможно скрыть.
Я представляю татуировки, врезанные в его кожу под курткой. Красивые и завораживающие, заставляющие мою руку чесаться в поисках карандаша. Прикрывает почти все шрамы, которые оставила ему мать, кроме одного.
– Почему ты преследуешь их?
Его серые глаза становятся каменными.
– Потому что, когда я был ребенком, я хотел, чтобы появился кто-то вроде меня.
Невероятно, но часть моего сердца болит за него. Я могу сочувствовать беспомощному ребенку, которым он был, и испытывать отвращение к серийной убийце, которым он вырос.
Возможно, он пока не доверяет мне все свои секреты, но он доверяет мне достаточно, чтобы позволить мне ходить со свободными руками. Сейчас самое время привести мой план в действие. Мне нужно выбраться отсюда – чего бы это ни стоило.
– Ты сказал, что я первая девушка, которую ты когда-либо похищал?
Эти серые глаза останавливаются на мне.
– Да.
Я сглатываю. – Ты у меня тоже первый.
Его смешок эхом пробегает по моему позвоночнику, когда он кладет руки по обе стороны от меня. Заключая меня в клетку. Он наклоняется вперед, дыхание прошептывает по моей шее, когда он накручивает прядь влажных светлых волос на палец.
– Значит, ты девственница.
Мои руки сжимают полотенце вокруг меня, в ужасе от того, что в любую секунду он может сорвать его с моего тела.
– Да. Я ждала кого-то вроде тебя.
Он откидывается назад, пристально глядя на меня с понимающей усмешкой.
– Ты думаешь, что собираешься играть со мной в игры?
Дерьмо. Я должна была догадаться, что он слишком умен для этого. Он видит меня насквозь. Мой разум кружится, пытаясь придумать выход из этого.
Я провожу пальцами по его щеке, пораженная тем, какая мягкая у него кожа. Он рефлекторно наклоняется навстречу моему прикосновению, прежде чем его глаза встречаются с моими. Подозрительный, но заинтригованный.
– Ты был прав раньше, ты знаешь. Я пришла, думая о тебе.
Полуулыбка растягивает уголок его рта.
– Мне нравится, каким глупым ты меня считаешь. Но если ты хочешь поиграть в игры? – Бо хватает меня за бедра и толкает к стене, прижимая к ней. – Эй. Я буду кусаться.
Он бросается на меня, впиваясь зубами в мое плечо и прижимая нас обоих к стене. Я вскрикиваю, и адреналин разливается по моим венам. Дерьмо. Я пытаюсь толкнуть его в плечи, не уронив полотенце, но он не двигается с места. Часть меня паникует, в то время как другая тает, боль и ужас смешиваются с желанием.
Я не должна была бы хотеть его... Но я хочу.
Мне следовало бы хотеть, чтобы он остановился... Но я этого не делаю.
Когда он отпускает мое плечо, его серые глаза сверкают, глядя на меня так пристально, что полотенце с тем же успехом могло бы валяться на полу.
Его взгляд падает на мой рот, и мое сердце останавливается. Он собирается поцеловать меня.
Я беру себя в руки. Зная, что не смогу остановить его. Не уверена, хочу ли я этого.
Он сокращает расстояние между нами, останавливаясь всего в дюйме от моего рта. Его мягкое, сладкое дыхание овевает мою кожу, когда его губы приоткрываются.
– Помни, принцесса. Ты начала это.
БО
Я чуть не поцеловал ее. Блядь, я почти ничего не мог с собой поделать. Она пыталась разыграть со мной какую-то игру разума. Говорит мне все, что я хочу услышать, как будто я гребаный идиот, который не может разобраться в ее милых словечках.
Ее губы были прямо там, выглядя мягкими и восхитительными. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не толкнуть ее на колени прямо тогда и не вытащить мой пульсирующий член, наблюдая, как она глотает каждую каплю.
Сейчас она спит, все еще одетая в мои спортивные штаны и рубашку. Они ей слишком велики. Ее трусики и лифчик сохнут в ванной, где она постирала их после душа. Может быть, я отнесу их наверх, чтобы ей пришлось идти без них. Одним слоем меньше, когда я сорву с нее эту одежду и возьму то, что она до смерти хочет мне дать.
Она мне нравится в моей одежде. Она выглядит так, как будто она моя. Теперь, я полагаю, так и есть.
На этот раз она не чувствует на себе моего взгляда и не шевелится во сне. Меня так и подмывает спуститься по этим ступенькам и убрать прядь светлых волос с ее лица, но тогда я не смог бы перестать прикасаться к ней, а мне нравится ждать, чтобы прикоснуться к девушке, пока она не начнет умолять.
Когда мои глаза начинают закрываться, я спускаюсь по лестнице и оставляю альбом для рисования, карандаши, кисти и банку с краской на бетоне. Она слишком долго относилась к своему искусству как к какому-то глупому хобби. Как будто это не то, для чего она была рождена. Но это все, чем она должна заниматься. Это, и скакать на моем члене, когда она готова умолять об этом. Она сойдет с ума здесь, если ее не отвлечь. Я не могу всегда быть рядом, и она может пробыть здесь какое-то время.
Она умна, но я занимаюсь этим намного дольше. Принцесса не пытается самостоятельно выбраться из этого подвала.
Если она такая умная, какой себя считает, она достаточно скоро это поймет.
Или она останется здесь со мной навсегда.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ТЕО
Кэсс делает так, что перед ней невозможно устоять. Она продолжает носить эти топы с глубоким вырезом и короткие юбки, от которых у меня текут слюнки. Я не могу оторвать от нее рук, не говоря уже о своих глазах.
Когда она сидела рядом со мной в кафетерии, нервно покачивая ногой, я ничего не мог с собой поделать. Я протянул руку и положил ее на бедро, и она мгновенно замерла. Ее кожа была такой мягкой и гладенькой, что я чуть не усадил ее к себе на колени прямо там. Каким-то образом она не стряхнула меня и не оттолкнула. Она позволила мне прикоснуться к ней.
С тех пор я придумал сотню других мест, к которым хотел бы прикоснуться.
Может быть, она действительно знает о нашем разрыве. Если это так, я бы хотел, чтобы она упомянула об этом, чтобы я знал наверняка. Я слишком глубоко увяз во лжи, чтобы сейчас признаться, и мы с мамой знаем, что лучше не идти против моего отца.
Он зарабатывает деньги, поэтому за ним остается последнее слово во всем. Что мы делаем, что мы говорим. Его средства к существованию зависят от репутации нашей семьи. Тебе точно не сойдет с рук подкуп судей и сокрытие улик, когда все рассматривают тебя под микроскопом.
Сегодня вечером Кэсс в ярко-розовом платье, которое ей совсем не идет, но в нем она смотрится хорошо. Может быть, оно на размер меньше, но мне нравится, как оно облегает ее бедра. Ее сиськи практически вырываются наружу, и я представляю, как зарываюсь лицом между ними, пока мой сосед по комнате, Колин, не ударяет меня по руке.
– Ты выходишь сегодня на сцену? – спрашивает он.
Университет проводит мероприятие в честь Ноэль на футбольном стадионе. Скоро мы зажжем свечи в ее честь и послушаем речи ее родителей и преподавателей о том, как ее исчезновение потрясло общество.
– Не-а. Только семья и преподаватели, – говорю я ему.
– Ты уверен, что не хочешь выступить и очистить свое имя? – Колин дразнит.
– Может быть, неплохая идея.
Он хихикает.
– Именно это я и говорю.
Температура моего тела повышается, хотя мне не за что чувствовать себя виноватым.
– Важно то, что все сосредоточены на поисках Ноэль.
– Чувак, я не могу представить, что смогу так долго обходиться без киски. Ты, должно быть, сходишь с ума. – Колин кивает в сторону Кэсс, когда она идет на стадион. Она замечает нас на трибунах и машет. И будь я проклят, если на моем лице не расплывается широкая глупая улыбка. – Особенно, когда ее подруга так выглядит. Ей вдруг стало жарко?
Думаю, я не единственный, кто наконец-то заметил Кэсс, когда она была прямо у меня под носом все это время. Часть меня хочет сказать ему, чтобы он отвалил к чертовой матери, но я прикусываю язык. Колин не совсем бойскаут, но он в основном болтун, и если бы он подумал, что я хочу изменять своей девушке, он бы рассказал мне о моем дерьме.
Даже если бы весь мир знал, что Ноэль больше не моя девушка, я все равно не смог бы встречаться с ее лучшей подругой менее чем через две недели после ее исчезновения. Все будут указывать пальцем на нас обоих. Парень, который избавился от своей девушки ради ее лучшей подруги, и лучшая подруга, которая помогла ему избавиться от тела.
Хуже того, это отвлекло бы их от Ноэль. Все наши ресурсы должны быть направлены на ее поиски.
– Она одинока? – Колин толкает локтем мою грудную клетку, кивая на Кэсс. – Ты должен замолвить за меня словечко.
Моя челюсть сжимается. Даже если бы он был последним гребаным парнем на Земле, ни за что.
КЭССИ
Все одеты в розовое – любимый цвет Ноэль. Я выкладываю три видеоролика с мероприятия в социальные сети, чтобы показать огромную толпу, которая собралась на нем. Все студенты, сотрудники и члены сообщества носят розовые рубашки, толстовки, пальто, ленты и даже несколько розовых штанов в ее честь. Даже Бо Грейсон, дежурящий у входа с другим охранником, носит розовую шляпу.
Но больше никто не носит розовое платье или розовые туфли на каблуках прямо из ее шкафа, которые она передала мне по наследству, когда они ей надоели. Вещи, которые стоили бы мне двухнедельных чаевых на моей прежней работе официанткой, которые для нее ничего не значили.
Когда я замечаю Тео на трибунах с несколькими парнями из его команды, я машу ему рукой и подбегаю к нему. Или, по крайней мере, бегу так хорошо, как только могу на каблуках. Я нахожусь в них всего полчаса, а у меня уже болят ноги.
– Привет, Кэсс! – Он улыбается мне. – Ты выглядишь великолепно. – Он рассматривает каждый дюйм меня, от моего высокого хвоста до пяток. Его взгляд зажигает меня.
Я могла бы растаять. Именно на такую реакцию я и надеялась.
Он проводит рукой по моему хвостику, и у меня перехватывает дыхание.
– Хотя я немного скучаю по твоим распущенным волосам.
– Ты никогда раньше не говорил, что тебе нравятся мои волосы, – напоминаю я ему.
Он легко улыбается.
– Я не думал, что тебя волнует, что я думаю.
– А почему бы и нет?
– Зачем тебе это?
Потому что я люблю тебя, Тео. Я была влюблена в тебя много лет. – Потому что ты парень, а у меня никогда не было парня. Как я могу знать, привлекательна ли я для противоположного пола, если никто из них никогда этого не говорит?
Его улыбка гаснет. Я сказала что-то не то.
– Оу. Что ж, в таком случае. – Он оглядывается на своих товарищей по команде в нескольких футах от нас, игнорируя нас, прежде чем снова повернуться ко мне. – Ты великолепна. Каждый парень здесь так думает.
Мое сердце останавливается. Сверкающие зеленые глаза Тео прикованы к моим, и я не могу вспомнить, когда в последний раз мы так долго смотрели друг другу в глаза. Может быть, у нас никогда и не было.
Он мог бы выбрать любое другое слово. Милая. Хорошенькая. Но он выбрал великолепная. Это не то слово, которое ты приберегаешь для лучшей подруги своей девушки.
Чей-то голос зовет меня. Эддисон и Пайпер внизу трибуны.
– Оставь для меня место? – Я спрашиваю Тео.
Он одаривает меня своей обаятельной улыбкой.
– У тебя получится.
Он думает, что я великолепна. Он хочет, чтобы я посидела с ним. И я не думала ни о чем, кроме его руки на моем бедре с того дня в кафетерии. Что, если Тео Сент-Джеймс действительно хочет быть со мной? Бабочки порхают в моем животе, даже когда я напоминаю себе, что у него уже есть девушка.
Когда я подхожу к своим друзьям, Эддисон прищуривается, глядя на мои пятки.
– Почему ты это носишь? На улице градусов сорок, наверное.
– Потому что они розовые. Для Ноэль.
Пайпер замечает Нила, неторопливо идущего со стоянки, как обычно, с опозданием. Она бежит к нему, и взгляд Эддисон находит Кайла рядом с ним. Они встречаются взглядами, но ее губы сжимаются, и она снова обращает свое внимание на меня. Итак, они снова расстались. Посмотрим, как долго это продлится на этот раз. Я предполагаю, что до одиннадцати часов вечера, когда он напишет ей, спрашивая, не хочет ли она приехать и покататься на его члене.
Но Эддисон не следит боковым зрением за Кайлом. Она смотрит на трибуны. На Тео.
Он не замечает, что мы смотрим на него, откинувшись назад и болтая со своими товарищами по команде.
– Будь осторожна с Тео, – предупреждает Эддисон.
– О чем ты говоришь?
Ее лицо морщится.
– Я знаю, ты видишь, как он смотрит на тебя. – Дерьмо. Значит, она заметила. – Тебе не кажется странным, что его девушка пропадает, и ни с того ни с сего он хочет тебя трахнуть?
– Кто сказал, что это внезапно? – В моем голосе слышатся высокие оборонительные нотки. – Может быть, я ему уже какое-то время нравлюсь.
То, как он смотрел на меня в тот день во дворе. Ноэль все еще была рядом с ним, он все еще держал ее за руку. Но он смотрел на меня.
– Если это правда, то это еще больший красный флаг. Что за парень испытывает вожделение к лучшей подруге своей девушки? Я знаю, что он ведет себя мило и обаятельно, но это именно тот тип парней, которые занимаются подобным дерьмом.
– Дерьмо вроде чего?
– Убивают свою девушку, – шипит она.
Я усмехаюсь.
– Ты слышишь себя, Эддисон? Тео не убийца. Он чувствует себя виноватым, когда случайно наступает на жука.
Она подходит ближе, опускает подбородок.
– Кэсси, я знаю, что он тебе нравится. Но, пожалуйста, держи ухо востро. Я просто прошу тебя быть осторожной. Вот и все.
Я должна отрицать, что он мне нравится. Но в этом нет смысла. Она знает правду.
– Я осторожна.
– Хорошо. – Ее взгляд снова перемещается на Тео, и на этот раз он замечает нас и машет рукой. Эта улыбка, эти глаза, эти огромные, невероятные руки, которые появляются в каждой моей фантазии. Он ни за что не сделал бы того, в чем его обвиняет Эддисон. – Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
