Текст книги "Плени меня (ЛП)"

Автор книги: Хармони Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Для читателей, которые хотят «принца и чудовище».

Теперь переверни страницу, принцесса.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Это мрачный роман, в котором представлены две отдельные пары и романтические дуги: роман о похитителе / пленнице и роман о друзьях-любовниках, рассказанный от четырех лиц.

Пожалуйста, имейте в виду, что герои и героини этой истории – морально серые персонажи. Хотя две основные сюжетные линии могут показаться отдельными на протяжении большей части книги, пожалуйста, будьте уверены, что к концу они пересекаются таким образом, который, я надеюсь, доставит вам удовольствие.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

КЭССИ

Каждый день мне приходится наблюдать, как мужчина, которого я люблю, целует мою лучшую подругу.

Тео Сент-Джеймс. Чье лицо я вижу в созвездиях. В которого влюблена с восьмого класса.

Когда он улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать лежащую на траве Ноэль, я отворачиваюсь, надеясь, что Эддисон и Пайпер не замечают, что я, кажется, никогда не смогу переварить это зрелище любви.

Может быть, они решат, что я ревную из-за того, что Ноэль и Тео любят друг друга, в то время как я вечно одинока. Может быть, они пропустят, что я ревную только потому, что он влюблен в нее.

На нас светит солнце, день нехарактерно теплый для марта, поэтому десятки студентов растянулись во дворе, как кошки.

Тео плюхается рядом с Ноэль.

– Привет, красотка. – Фу. Заткните мне рот.

Вообще-то, я бы не возражала, если бы Тео заткнул мне рот кляпом.

Свет падает на его профиль, освещая крепкий подбородок и кожу, уже загорелую после бейсбольных тренировок. Его песочного цвета волосы спадают очаровательными завитками на виски и вниз по затылку. Его бицепс набухает, когда он приподнимается на одной руке. У меня пересыхает во рту, но я должна притворяться, что это не так. Прошло четыре года, и мне надоело притворяться.

– Только для девушек из женского общества, – поддразнивает его гнусавый голос Эддисон. Ее черное платье облегает каждый изгиб – то самое, которое она надевает для Кайла, когда позже видит его в классе, парня, который увлекал ее с первого курса. Он водит ее на свидание, трахает ее, а затем преследует ее в течение недели, пока она не застает его в постели с другой девушкой. Она закатывает истерику, горячо одевается, чтобы заставить его пожалеть о своем решении, и цикл начинается заново.

– Оставь его в покое. – Пайпер шлепает Эддисон по руке, перекидывая свои длинные рыжие волосы диснеевской принцессы через плечо. Затем она воркует Ноэль и Тео: – Они влюблены.

– Мы и близко не такие плохие, как ты и Нил, – возражает Ноэль, приподнимаясь на локтях. Пара проходящих мимо парней смотрят на нее. На нее так много смотрят, что она даже не замечает. В то же время такие девушки, как я, которые отдали бы все, чтобы их заметили, остаются невидимыми.

Сегодня мой наряд симпатичнее, чем обычно. В старших классах я жила в рваных, выцветших джинсах и потертых свитшотах. Теперь, когда мы в «Chi Omega», я обновила свой гардероб, проводя карточкой и зная, что это обойдется мне в целую зарплату. Сегодняшний наряд для инстаграма – серая юбка и черная блузка с круглым вырезом. Но никто этого не замечает. Не тогда, когда рядом со мной Ноэль ван Бюрен.

На ней белый укороченный топ и джинсы. Хотя на ком-нибудь другом этот наряд смотрелся бы заурядно, она могла бы сойти за гламурную французскую модель. Ее обесцвеченные светлые волосы, как всегда, ниспадают идеальными волнами, а макияж настолько минимален, что вы задаетесь вопросом, наносит ли она его вообще.

Пайпер притворяется, что ковыряет ногти, но на ее губах играет легкая ухмылка.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Мы можем слышать вас двоих через нашу стену каждую ночь. Правда, Кэсси? – Пронзительный голубой взгляд Ноэль останавливается на мне.

– Полностью. – Я наилучшим образом представляю высокий, плаксивый стон Пайпер, и Тео краснеет.

Я сдерживаю улыбку, которая угрожает изогнуться на моих губах. Я хочу увидеть, как он покраснеет, когда заставит меня стонать по-настоящему. Но я отгоняю эту мысль. Он не мой.

Когда Ноэль воспроизводит грубое ворчание Нила, сопровождающее мои стоны, наши друзья смеются. В такие моменты я почти думаю, что мы с Ноэль подходим друг другу. Что в этом есть смысл, что мы так долго были лучшими подругами.

Потом я вспоминаю все, что она сделала.

Тем не менее, быть рядом с Ноэль означает быть рядом с Тео. Мне нравится в нем все. Мне нравится, как легко он улыбается. Счастье, которое, кажется, всегда сияет от его идеальных губ-бабочек до сверкающих зеленых глаз.

Я просто хочу, чтобы он улыбался мне.

После окончания средней школы мы с Тео должны были поступить в Университет Уэстбрук – один из лучших STEM-университетов на Восточном побережье – и вместе изучать наши соответствующие STEM-специальности. Ноэль должна была поступить в Йель или какую-то другую Лигу плюща, в которую ее родители подкупили, чтобы она попала. Ноэль и Тео поняли бы, что дальние расстояния не для них, и расстались.

Оставляя Тео Сент-Джеймса полностью мне.

За исключением того, что мама Ноэль подтолкнула ее помтупить сюда. По крайней мере, она так утверждает. Я знаю правду: Ноэль хотела тянуться за своим парнем, как хвост кометы. Они вместе с девятого класса, и вся ее личность вращается вокруг того, чтобы быть идеальной девушкой, идеальной дочерью, идеальной ученицей. Она никогда не жила только для себя.

Даже когда Тео держит ее за руку, внимание Ноэль рассеивается по двору. Если бы я держала его за руку, я бы не смогла думать ни о чем другом. Не о моей растущей нагрузке, не о занятиях, которые я проваливаю, даже не о Хантере.

Я выдергиваю горсть травы из грязи. Нет. Я не думаю о нем. Не сейчас.

Парень в черной футболке с растрепанными светлыми волосами неторопливо идет по тротуару, который отделяет травянистый склон двора от кирпичного книжного магазина. Спереди на его футболке написано «СЕКЬЮРИТИ», и, несмотря на жару, он одет в кожаную куртку. Почти уверена, что это не часть униформы, но он из тех парней, которым насрать.

Бо Грейсон. Большинство людей зовут его Грейсон, хотя девушки, которые заискивают перед ним, называют его в лицо мистером Грейсоном или сэр, а за спиной – папочкой, хотя ему не может быть больше двадцати четырех или двадцати пяти.

По словам Эддисон, его уволили с его последней работы в качестве сотрудника исправительного учреждения, потому что он избил слишком многих заключенных. Пайпер слышала, что он продает студентам кокаин, но Эддисон клянется, что это таблетки. Все, что я знаю, это хмурое выражение, навсегда запечатлевшееся на его лице, и шрам над его глазом заставляют меня держаться от него подальше.

Однако не каждая девушка чувствует то же самое. Если слух верен, он каждую ночь ночует в общежитии у разных девушек.

Мои кулаки сжимаются, когда я замечаю, что Ноэль все еще следит за ним взглядом. Если бы я не знала ее лучше, я бы подумала, что она тоже была бы счастлива заполучить его в свою постель. Но она была бы идиоткой, если бы отказалась от такого человека, как Тео Сент-Джеймс, ради Бо Грейсона.

– Ты знаешь, что он бывший заключенный, верно? – Голос Эддисон сочится насмешкой, даже когда ее большие пальцы летают по экрану телефона.

Я закатываю глаза.

– Я слышала, что у него на заднем дворе также похоронено десять тел.

Тео одобрительно хихикает, в то время как глаза Пайпер, как у лани, распахиваются.

– О боже мой!

– Она смеётся, – говорит ей Эддисон, прежде чем ее взгляд останавливается на мне. – Ты будешь рада, что я предупредила тебя, когда ты не окажешься одиннадцатым трупом.

– Он охранник в кампусе колледжа. Он прошел проверку, чтобы быть здесь, – указываю я.

Взгляд Эддисон возвращается к ее телефону, ногти щелкают, когда она яростно печатает.

– Верно, потому что убийце никогда раньше не удавалось пройти проверку биографических данных. В любом случае, он жуткий и странный.

Говорит девушка, которая бросилась на него, когда прошлой ночью пьяная ковыляла домой. Бо проводил нас обратно до дома после того, как ее вырвало в кустах. Конечно, он заставляет меня чувствовать себя неловко, но мы добрались домой целыми и невредимыми, а не в мешках для трупов.

– Я слышала, он пырнул ножом парня, – шепчет Пайпер. По крайней мере, ее версия шепота. – И он всегда носит эту куртку. Ты думаешь, он прячет там кучу ножей?

– Почему бы тебе не пойти и не спросить его? – Тео дразнит.

– Боже мой, ни за что! – Пайпер визжит. Они с Эддисон обе младшеклассницы, но она все еще иногда говорит и ведет себя как пятнадцатилетняя.

– Драка на ножах объяснила бы его шрам, – говорит Эддисон.

Шрам над глазом Бо тянется от брови до скулы. Никто не знает, как он это получил, потому что никто настолько не глуп, чтобы спрашивать, но я ставлю на драку, пока он был в психушке.

Ноэль молчит, не сводя глаз с Бо, следуя за ним, пока он идет по тротуару, засунув руки в карманы. Тео наблюдает за ней, пока я наблюдаю за ним, и это похоже на какой-то безумный любовный роман, только на меня никто не смотрит. Я невидима.

За исключением... того, что кто– то смотрит на меня.

Его взгляд прикован ко мне.

Тео.

Сначала на мои голые бедра. Затем на блузку, которая облегает мою грудь. Прежде чем, наконец, оказаться на моем лице.

И когда наши взгляды встречаются, он улыбается.

Мое сердце останавливается.

– Мы должны отправиться в ИКВ, – объявляет Ноэль, выводя меня из транса, вызванного Тео. При упоминании Ист Кампус Виллидж, моей любимой столовой, у меня текут слюнки.

Ноэль отпускает руку Тео и встает, показывая дорогу.

Я понимаю, почему она была пчелиной королевой нашей средней школы. Почему Тео выбрал ее. Почему все выбирают ее. Потому что она – солнце, и когда ее лучи падают на тебя, ты – растение, в которое она вдыхает жизнь.

Но иногда трудно жить в тени солнца.

ГЛАВА ВТОРАЯ

НОЭЛЬ

Кто-то наблюдает за мной.

Я жду Тео на ступеньках перед Арбор-холлом, но не могу найти обращенные на меня взгляды в море студентов, которые спешат мимо, выходя из класса. Может быть, это все у меня в голове.

Я возвращаю свое внимание к своему блокноту для рисования, растушевывая новый рисунок. Птицы вылетают из своего пруда и устремляются к яркому голубому небу. В поисках лучшего места.

Иногда мне жаль, что я не могу сделать то же самое. Найти место, где можно спрятаться, и притвориться, что идеальной Ноэль ван Бюрен на некоторое время не существует.

Волосы у меня на затылке встают дыбом.

На этот раз я замечаю его. В двадцати футах от меня мужчина наблюдает за мной.

Охранник. Тот, с непослушными, белокурыми волосами и рваным шрамом над глазом. Тот, кто заставляет мое сердце замирать каждый раз, когда я мельком вижу его в кампусе.

Бо Грейсон.

Он прислоняется спиной к низкой кирпичной стене, скрестив руки на груди и пристальным взглядом отслеживая каждое мое движение. Все думают, что он опасен из-за шрама на его лице и татуировок на костяшках пальцев.

Но настоящая опасность кроется в его глазах.

– Эй!

Я вздрагиваю от голоса Тео позади меня. Он хихикает и садится рядом со мной, а я закрываю свой альбом для рисования. Мои наброски похожи на дневник, и Тео давно научился не просить показывать их.

– Привет. Я решил прогуляться с тобой на тренировку, прежде чем отправиться домой. Семейный ужин сегодня вечером.

Не предвкушаю ни секунды подобного.

Я оглядываюсь на низкую кирпичную стену, но Бо уже ушел. Я должна была бы нервничать из-за того, что он так на меня смотрел, но мой желудок сжимается от разочарования из-за его отсутствия.

Улыбка исчезает с лица Тео.

– Вообще-то, я отчасти надеялся, что мы могли бы сначала поговорить.

Тео берет меня за руку и ведет к скамейке у пруда, которая послужила источником вдохновения для моего рисунка. Он похлопывает по месту рядом с собой, прежде чем наклониться вперед, зажав руки между колен и отказываясь смотреть в глаза.

Я точно знаю, к чему это приведет, и надежда трепещет у меня внутри, когда я прижимаю блокнот к груди.

– Это действительно трудно сказать. – Он выпрямляется, вытирая ладони о шорты.

– Ты хочешь расстаться.

Его голова поворачивается ко мне, глаза широко распахнуты.

– Э-э... да. Как ты узнала?

Я улыбаюсь.

– Потому что я была твоей девушкой с тех пор, как мы были первокурсниками в старшей школе. Я знаю тебя.

Тео никогда по-настоящему не нравился мне, и мое сердце никогда не замирало при виде него. Конечно, в Instagram мы милая пара, но он всегда был больше похож на друга, которого я беру на школьные танцы и целую в щеку. Одна неловкая, неудачная попытка заняться сексом в прошлом семестре в значительной степени скрепила сделку, но ни у кого из нас не хватило смелости разорвать ее.

– Честно говоря, эти отношения всегда были больше похожи на дружбу, – признаюсь я.

Его рука опускается на грудь, и вырывается тяжелый вздох.

– Слава богу. Я имею в виду, я вроде как полагал, что ты чувствуешь то же самое, но я бы чувствовал себя таким придурком, если бы это было не так.

– Однако наши мамы будут в трауре весь следующий месяц.

Он хихикает.

– Они собираются устроить мемориал в память о наших отношениях. Ты знаешь, моя мама уже называет тебя миссис Тео Сент-Джеймс.

Наши мамы были лучшими подругами со средней школы, и они планировали нашу с Тео свадьбу с тех пор, как узнали, что беременны одновременно. Нам было суждено быть вместе. Вот почему Тео пригласил меня на выпускной бал первого курса. Его мама знала, что у меня не было с кем пойти на свидание, и сказала ему пригласить меня. Наши семьи были так счастливы, что мы просто продолжали ходить вместе на танцы и начали называть друг друга парнем и девушкой.

Но теперь мы учимся в колледже, и мы оба заслуживаем большего.

– Мы все еще можем быть друзьями, верно? – Спрашивает Тео, как будто на самом деле беспокоится, что я могу сказать "нет".

– Конечно. Ты был моим другом с тех пор, как мы были в пеленках. Ты застрял со мной.

Он улыбается и похлопывает меня по колену, прежде чем встать.

– Потрясающе. Приятного семейного ужина сегодня вечером. Увидимся завтра? – Он уже пятится к тротуару, опаздывая на тренировку.

– Тогда увидимся.

По дороге на парковку я отправляю сообщение в групповой чат с Кэсси, Эддисон и Пайпер.

У меня новости. Видеочат сегодня вечером после семейного ужина?

Если я расскажу им об этом по смс, я знаю, что все они выйдут из себя, ожидая, что мое сердце будет разбито гораздо сильнее, чем есть на самом деле. Хуже того, они могут напасть на Тео с факелами и вилами, пока меня не будет.

Дом находится всего в тридцати минутах езды. Мама хотела, чтобы я ездила на работу, но, когда меня приняли в «Chi Omega», папа настоял, чтобы она разрешила мне жить в кампусе.

Моих родителей еще нет дома, поэтому Энджел, мой древний лабрадор, лает, когда я вхожу. Я чешу ее по голове и угощаю, прежде чем закинуть рюкзак на кухонный островок и порыться в холодильнике в поисках открытой бутылки вина.

Я наливаю бокал мерло, когда на кухне раздается стук каблуков.

– Действительно, Ноэль? – Голос матери уже ледяной. Мой позвоночник напрягается. – Мы договорились пропускать по стаканчику по праздникам, а не пить как рыба. То, что ты студентка колледжа, не делает тебя взрослой. Ты все еще несовершеннолетняя.

Она хватает бутылку и наливает себе в бокал, отмечая его своей рубиновой помадой.

Дочь, у которой нормальные отношения с матерью, захотела бы рассказать все подробности своего разрыва, но моя мать – последний человек, которому я хотела бы довериться.

– Освежи свой макияж, прежде чем мы уйдем. И, ради всего святого, поправь прическу. Пожалуйста, скажи мне, что никто не видел тебя в таком виде.

Я изучаю свое отражение в камере телефона. Ни одной выбившейся пряди.

– Я так и сделаю.

Она вздыхает, со стуком ставя свой бокал на остров.

– Тебе нужно взять себя в руки. Люди начнут болтать, и господь свидетель, нам не нужно, чтобы кто-то слишком пристально присматривался к нам прямо сейчас.

Я осматриваю главный вход. Мой отец должен следовать за моей матерью. Может быть, он тайком курит сигару, как он делает, когда она особенно невыносима.

– Где папа?

– Не беспокойся о своем отце. – Она машет рукой. – Побеспокойся о себе. Ты поставишь в неловкое положение нашу семью.

Гнев в моей крови доходит до кипения, но я прикусываю язык. Я всегда прикусываю язык.

Входная дверь со скрипом открывается, и Энджел измученно лает у моих ног, но не двигается с места. Слава богу, он здесь. Папа – наш буфер, единственный, кто может восстановить мир, когда мама вцепляется в горло.

Она вздыхает, когда видит его.

– Образумь свою дочь. Она становится распутницей.

Мои ногти впиваются в ладони. Один бокал, и я пьяна.

Папа разглядывает бутылку.

– Это Мерло, дорогая. Кто бы мог устоять?

Я хихикаю, но мама прищуривается, глядя на него.

– Я серьезно.

Выражение лица папы мрачнеет, и он берет меня за руку, упираясь локтями в островок.

– У тебя все в порядке, милая?

Мать закатывает глаза за его спиной.

Я сморгиваю слезы из-за его доброты и ее враждебности. Как бы я ни старалась, я никогда не буду достаточно совершенной для нее.

– Я собираюсь прогуляться.

– Ты никуда не пойдешь. У нас забронирован столик. – Когда я не останавливаюсь, она спрашивает: – Как ты думаешь, куда ты направляешься?

– В полицейский участок.

– Ноэль... – зовет папа.

Мамины каблуки яростно стучат по мраморному полу. Она обхватывает мою руку пальцами, как гадюка мертвой хваткой, и кружит меня. Так близко я вижу морщинки у нее на лбу и вокруг рта, которые она так отчаянно пытается скрыть. Независимо от того, как сильно она старается, независимо от того, сколько денег она тратит, она никогда не будет идеальной женщиной, которой она так отчаянно хочет быть. Которой она так отчаянно хочет видеть меня.

Теперь этот корабль уплыл, и она больше не может находиться рядом со мной.

– И что именно ты планируешь им сказать? – шипит она.

– То, что мы должны были сказать им с самого начала. Правду.

– Абсолютно нет. Ты никуда не пойдешь. Мы с твоим отцом рискнули всем ради тебя. Наша репутация, наша честность, и не напоминай мне о деньгах, которых это стоило, чтобы...

– Я не просила тебя делать это, – бросаю я вызов.

Ее хватка на мне усиливается.

– Мы сделали это для тебя. Ты должна быть благодарна, маленькая сучка.

Я отдергиваюсь, как будто она дала мне пощечину.

Папа делает шаг вперед.

– Дженис...

Но я не успеваю услышать ее оправдание, прежде чем вырываюсь из ее хватки и вылетаю за дверь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

БО

Она мертвым грузом лежит в моих руках. Немного хлороформа вырубает девушку, как молния.

Она даже не заметила, что я наблюдал за ней из своей машины, когда прогуливалась по тротуару, обхватив себя руками, потому что она была глупой пьяной студенткой колледжа, которая забыла пальто в марте. Ее тело тряслось, как у перепуганной чихуахуа, но она шла так, словно была на задании, а не просто какая-то пьяная девчонка, плачущая из-за сломанного ногтя или из-за чего, там еще плачут избалованные богатые девчонки.

Глухая ночь, мои фары в нескольких ярдах позади нее, и она оглянулась только один раз.

Как только мои фары погасли, она совсем забыла обо мне. Я притормозил, вышел и подкрался к ней сзади. Ничего из этого не было сложного. Ни один человек в этом раздутом особняке не заметил странную машину, неподвижно стоявшую поперек дороги.

Не думал, что это будет сегодня вечером – просто решил, что займусь этим местом, выясню, когда она обычно приходит и уходит. Когда у меня будет лучшая возможность. Затем она вручила её мне на блюдечке с голубой каемочкой.

Этой девушке не хватает некоторых жизненно важных инстинктов выживания.

Я видел ее в кампусе. Трудно не заметить такую девушку, как она. Эти поразительные голубые глаза всегда были прикованы к ее блокноту для рисования, а тыльная сторона ее руки постоянно была испачкана графитом.

Но каждый раз, когда я провожаю ее по кампусу, она никогда не исчезает в художественном здании. Это научная лаборатория или университетский центр.

Я видел ее эскизы. Украдкой взглянул, когда она оставила свои вещи на столе, а сама схватила сабвуфер в десяти футах от меня. Она хороша. Растрачивает свой чертов потенциал.

Я устраиваю ее у себя на руках. Она не должна быть такой легкой. Её рост должно быть не меньше пяти футов семи дюймов, и она мало весит, кожа да кости. Мне нравится, когда у девушки стройное или соблазнительное тело, если она знает, как им пользоваться, но она, по крайней мере, должна заботиться о себе, а эта девушка явно этого не делает.

Думаю, сейчас это не имеет значения.

Я укладываю ее на заднее сиденье и роюсь в передних карманах ее джинсов. Джекпот. Я вытаскиваю ее телефон и бросаю его в поле. Это будет достаточно очевидно, чтобы копы нашли, однако это никуда их не приведет. Она всего в четверти мили от своего дома. Насколько им известно, ее подцепил этот безмозглый парень-качок.

Боже, она выглядит чертовски аппетитно, лежа на моем заднем сиденье. Задорные сиськи, которые угрожают выскользнуть из этого крошечного топика. Ее обнаженный живот, идеально подходящий для кольца в пупке, и острые бедра, которые слишком сильно выступают. Один рывок, и я бы снял с нее джинсы за секунду. Она из тех девушек, которые носят узкие стринги просто для того, чтобы чувствовать себя хорошо. Я не буду жаловаться, пока не смогу это увидеть.

Маленькая богатая девочка, вероятно, сошла бы с ума, если бы обнаружила, что находится на заднем сиденье разбитого "Додж Неон" девяностых годов. Держу пари, в нем все еще больше тяги, чем в том безвольном бойфренде.

Я везу нас по проселочным дорогам за город. Под покровом ночи дома вскоре исчезают, и мы остаемся одни, где нет ничего, кроме пустых полей и густых лесов. Давайте посмотрим, как они попытаются найти ее здесь.

Когда мы подъезжаем к подъездной дорожке, я ставлю машину на стоянку и подхватываю ее обратно на руки, пинком захлопывая дверь. Она даже не вздрагивает.

У меня есть работа, которую нужно выполнить, но я не из тех парней, которые выполняют свою по чьему-то графику. Работа будет выполнена тогда, когда нужно. А пока я собираюсь немного повеселиться.

В девушке, беспомощной в моих объятиях, есть что-то такое, что заводит меня. Черт возьми, она симпатичная, и я ненавижу это в ней. Ее мягкие, струящиеся светлые волосы. Ее слегка вздернутый носик. Ее розовые губки в виде бабочки, которые заставляют меня задуматься, как бы она отсосала мне. Как бы она смотрела на меня, держа мой член у себя во рту.

Черт. У меня встает, она несколько часов будет без сознания, и я не больной ублюдок, который пользуется девушками, когда они в отключке.

Нет, я подожду, пока она полностью проснется и осознает, где она находится, с кем она, прежде чем я увижу, что она может сделать своим прелестным маленьким ротиком.